Страница:
Еще по-настоящему не поняв, кончилась ли съемка, я проводил их до дверей. Мы с Кристианом Арчински вышли на улицу как раз в тот момент, когда они оба садились в машину. Увидев нас, Карпентер высунулся из окна. Второй ему что-то шепнул. Голоса, понятно, мы и на этот раз не услышали.
Уезжая, Карпентер крикнул нам, чтобы мы взяли автобус и ожидали его в съемочном павильоне. Он скоро будет там, чтобы окончательно рассчитаться с нами.
На этот раз он не пытался шутить. Скорее наоборот. В голосе Карпентера мне послышались какие-то странные нотки.
Сунув ставший теперь лишним пистолет в карман и сняв маску, я вернулся назад. Теперь, когда я больше не участвовал в съемках, было бы неприлично показываться знакомым в этой черной гангстерской маске. Заметив, что Даниэла, неловко нагнувшись, собирает выпавшие из сумочки деньги, я, как положено джентльмену, бросился ей на помощь (на этот раз уже без помех).
Вокруг все смеялись, обменивались шутливыми репликами. Никто из персонала банка не спешил начать свою работу. Некоторые продолжали играть, комически шаржируя свою роль.
Арчински выдумывал все новые и новые сцены, демонстрируя, как следовало бы вести себя прославленному своей жестокостью бандиту. В свою очередь, рассыльный банка делал вид, что потихоньку нажимает кнопку сигнализации для вызова полиции.
Словом, удовольствие было искренним и всеобщим. Смеясь и подшучивая друг над другом, мы сели в автобус съемочной группы. Неподалеку от мотеля «Авгиевы конюшни» неожиданно выяснилось, что бензин кончился. Платить за горючее из своего кармана, естественно, никто не хотел, поэтому мы бросили автобус на шоссе. Арчински не упустил возможности лишний раз позубоскалить – ничтожный, мол, гонорар нам выплачен за грабеж, а не за охрану чужого имущества.
Остаток пути мы шли пешком. Карпентер, в распоряжении которого был автомобиль, должен был нас опередить, но ничего подобного не случилось. Прождали в упаковочном цехе добрый час, однако он там так и не показался.
У меня постепенно создалось впечатление, что здесь что-то не так. После того, как я понапрасну звонил по всему городу, пытаясь разыскать Карпентера, я был уже в этом почти уверен. Призвав на помощь опыт, полученный во время службы в полиции, я еще раз восстановил в памяти события этого суматошного дня. Многое показалось странным: неожиданные изменения в сценарии, столь же внезапная болезнь режиссера, отсутствие Теи Кильсеймур в эпизоде, который без нее терял всю свою красочность.
После этого я и решил на всякий случай переговорить со своим бывшим начальником».
9
Уезжая, Карпентер крикнул нам, чтобы мы взяли автобус и ожидали его в съемочном павильоне. Он скоро будет там, чтобы окончательно рассчитаться с нами.
На этот раз он не пытался шутить. Скорее наоборот. В голосе Карпентера мне послышались какие-то странные нотки.
Сунув ставший теперь лишним пистолет в карман и сняв маску, я вернулся назад. Теперь, когда я больше не участвовал в съемках, было бы неприлично показываться знакомым в этой черной гангстерской маске. Заметив, что Даниэла, неловко нагнувшись, собирает выпавшие из сумочки деньги, я, как положено джентльмену, бросился ей на помощь (на этот раз уже без помех).
Вокруг все смеялись, обменивались шутливыми репликами. Никто из персонала банка не спешил начать свою работу. Некоторые продолжали играть, комически шаржируя свою роль.
Арчински выдумывал все новые и новые сцены, демонстрируя, как следовало бы вести себя прославленному своей жестокостью бандиту. В свою очередь, рассыльный банка делал вид, что потихоньку нажимает кнопку сигнализации для вызова полиции.
Словом, удовольствие было искренним и всеобщим. Смеясь и подшучивая друг над другом, мы сели в автобус съемочной группы. Неподалеку от мотеля «Авгиевы конюшни» неожиданно выяснилось, что бензин кончился. Платить за горючее из своего кармана, естественно, никто не хотел, поэтому мы бросили автобус на шоссе. Арчински не упустил возможности лишний раз позубоскалить – ничтожный, мол, гонорар нам выплачен за грабеж, а не за охрану чужого имущества.
Остаток пути мы шли пешком. Карпентер, в распоряжении которого был автомобиль, должен был нас опередить, но ничего подобного не случилось. Прождали в упаковочном цехе добрый час, однако он там так и не показался.
У меня постепенно создалось впечатление, что здесь что-то не так. После того, как я понапрасну звонил по всему городу, пытаясь разыскать Карпентера, я был уже в этом почти уверен. Призвав на помощь опыт, полученный во время службы в полиции, я еще раз восстановил в памяти события этого суматошного дня. Многое показалось странным: неожиданные изменения в сценарии, столь же внезапная болезнь режиссера, отсутствие Теи Кильсеймур в эпизоде, который без нее терял всю свою красочность.
После этого я и решил на всякий случай переговорить со своим бывшим начальником».
9
Полностью цитирую свидетельские показания Берлунда лишь потому, что они были первыми. Отчасти и потому, что помогают ближе познакомиться с александрийцами. Я убежден, что вряд ли найдется еще какой-нибудь город, где любое событие так быстро обрастает местным фольклором, обретая анекдотические черты.
В действительности же для утонувшей в провинциальной дреме Александрии происшедшее означало невиданное дотоле потрясение, сравнимое разве только с колоссальным пожаром или горным обвалом.
В коридорах полиции собрались не только вызванные свидетели. Еще больше толпилось здесь любопытных. В большинстве своем это были старые знакомые Грегора Абуша – они считали, что имеют право услышать последние новости непосредственно из его уст.
Вначале Грегор Абуш поставил у дверей своего кабинета двух полицейских, строго наказав пропускать лишь тех, кто в состоянии предоставить дополнительную информацию. Но это помогало мало, так как каждый выдумывал какой-нибудь повод, лишь бы лично переговорить с начальником полиции.
В конце концов Грегор Абуш, изнервничавшись и озлясь до предела, сбежал домой.
Оттуда он и позвонил мне.
Я лежал в своей комнате с мигренью. Хуго Александер принес порошки. Но ни аспирин, ни патентованная зельтерская не помогали. Возможно оттого, что голова по-настоящему не болела. Скорее было мучительное ощущение, будто лоб перетянут проволокой. Наконец владелец мотеля принес стакан «Александрийского нектара», который заставил запить горячим молоком. Прославленный нектар оказался сущим ядом. Надо родиться александрийцем с луженым желудком, чтобы пить такое зелье. Вместе с молоком получилась адская смесь, которая подействовала как рвотное. Хитроумный замысел Александера был безошибочен. Мне тотчас же чполегчало.
– Ну, видите! Разве я не говорил, что нектар, выпущенный Басани, поможет? – радовался он, а затем в сотый раз принимался повторять. – Какое счастье, что я не послушал Грегора Абуша! Если бы эти письма хранились в банке… Лучше и не говорить об этом.
– Насколько мне известно, личные сейфы остались в целости и неприкосновенности, – возразил я.
– Это чистая случайность. Просто не хватило времени. По слухам они провернули это дельце за неполных двадцать минут.
– От кого вы узнали?
– Не припомню. Ведь теперь только об одном этом и судачат в городе. Ходят слухи, что Карпентер, ну, тот главный оператор, вообще не тот, за кого себя выдавал. Что же касается Альберта Герштейна, то здесь у меня своя теория. Почти все очевидцы утверждали, что узнали его. И я, очевидно, не был бы исключением. Подъезжает черная машина, из нее выходит человек в черном балахоне, с черным капюшоном на голове! Только глаза видны из узких прорезей. Кому в такой ситуации придет в голову разглядывать, какие они, какого цвета? Каждый знает, что роль главного бандита доверена Альберту Герштейну!
Вспоминая случайно услышанные отрывки разговора Альберта и Дэрти, я воздержался от категорических выводов, хотя и отлично понимал ход мыслей Хуго Александера. Живя в городе, практически свободном от уголовных элементов, он черпал все свои знания о преступном мире из детективных романов, а в них подлинный виновник часто действует под личиной кого-нибудь другого.
Раздался телефонный звонок.
Узнав, что меня приглашает к себе начальник полиции, Хуго Александер сказал:
– У вас с ним очень хорошие отношения.
– Ну и что?
– Я был бы, чрезвычайно благодарен, если бы вам удалось раздобыть для меня какие-нибудь бумаги, связанные с ограблением. Хорошо бы факсимиле, в худшем случае пригодятся и копии. В моей коллекции исторических документов до сих пор отражена любая важная веха в жизни Александрии… Что же касается Альберта Герштейна, то по выражению лица вижу, что вы со мной не согласны… Я с юных лет знаком с Ральфом Герштейном. Альберт точь-в-точь в него, легкомысленный, готов забраться в постель к любой смазливой дамочке, что правда то правда, но на преступление он не способен.
Дом Грегора Абуша находился на тихой окраине. Это был одноэтажный особняк с садом, окруженный кирпичным забором, как почти все дома на этой улице.
У ворот стоял одетый в штатское полицейский. Меня впустили лишь после того, как я показал свои водительские права.
На улице дежурила патрульная машина, сидевший в ней полицейский что-то бормотал по рации. Когда я пересекал садик с большими, забрызганными дождем поздними астрами, из дома вышел сержант, а следом за ним – штатский, странно размахивая руками. Своей сплошь черной одеждой и елейным выражением лица он напоминал монаха. Он оказался пономарем третьепришественников Кристианом Арчински, о котором упоминал в своих свидетельских показаниях Непомук Берлунд.
Войдя в кабинет Грегора Абуша, я удивленно остановился. Языки пламени играли в камине, светился экран телевизора. На ломберном столике – рюмки и бутылка портвейна, который по возрасту и качеству не уступал тому, которым угощал Хуго Александер. Хозяин был в халате. У его ног, положив морду на войлочные шлепанцы, дремала большая немецкая овчарка.
Но все это отнюдь не означало, что Грегор Абуш заслуживал упрека за сибаритское ничегонеделанье. На столе, рядом с включенной полицейской рацией, лежал ворох документов и фотографий большого формата. И беседуя со мной, он не забывал о своих обязанностях. Выслушивал доклады патрульных машин, делал заметки в блокноте.
– По-моему, Александрия – единственный город, где начальник полиции может позволить, себе такие удобства. В другом месте вас взял бы в тиски десяток репортеров, не говоря уже о помощнике прокурора и подобных типах, – заметил я с порога.
– Репортеры! Только их здесь не хватает! – Грегор Абуш с наигранным ужасом выпучил глаза. – Я сделал все, чтобы за пределами города никто ничего не знал о случившемся… Поэтому и включил телевизор. Пока, слава богу, еще ничего не просочилось… Только что прослушал передачу, где, между прочим, упоминается и Александрия. Ральф Герштейн дал интервью о фильме «Частная жизнь Долли Кримсон», для которого пишет музыку. Расхваливал необычно одаренного исполнителя главной роли Альберта Герштейна, предсказывал ему блестящее будущее в мире джаза… Не знаю, что сказал бы Ральф, если бы узнал, что его племянника сейчас разыскивают как иголку в стоге сена.
– Вы думаете, что именно он… – начал было я.
– В том-то и все дело. Потому вас пригласил. Боюсь, что этот орешек мне не по зубам. И мозгам необходима постоянная тренировка. Пока я заботился о правопорядке в Александрии, где никогда ничего не происходило, они у меня совершенно атрофировались. Можно бы призвать коллег из Нового Виндзора, но это значило бы расписаться в собственной беспомощности… Странно, но пока шли годы и главным моим занятием оставалось присматривать за Винцентом Басани, в глубине души я был непрочь, чтобы он или кто-нибудь другой внезапно пробудил Александрию от провинциальной дремоты. Мечтал как раз о таких возможностях, которые открылись сейчас. К тому же обещал самому себе найти оригинальный подход, поклялся не повторять избитые следственные приемы.
– Оно и видно, – ухмыльнулся я. – Уже халат свидетельствует, что у вас есть свой метод. Насколько понимаю, я приглашен сюда, чтобы запечатлеть эту незабываемую картину в кадре документального фильма. Предупредили бы, захватил бы с собой камеру!
– Моя вина, – принял шутку Грегор Абуш. – Ничего, обещаю позировать вам в том же виде в другой раз, когда общими силами разгадаем эту загадку… Независимо от того, что произойдет с вашим работодателем Оливером Дэрти, документальный фильм об Александрии отснять надо. Для вас он может стать хорошим трамплином.
– Что это значит – общими силами? – я решил сразу брать быка за рога, оставив в стороне ничем не обоснованную веру Грегора Абуша в мои режиссерские способности.
– Это означает, что мы повторим старую игру, ту самую, которой увлекались, когда вы работали в «Вечерних известиях», Я познакомлю вас с фактами и моими догадками, а вы, в свою очередь, со своими. Тогда вы не раз помогали мне предложенными решениями. Если не ошибаюсь, по крайней мере дважды вам удалось абсолютно точно предугадать конечный результат следствия.
– Попытаемся, – согласился я. – С чего начнем? Быть может, для лучшего контакта мне тоже облачиться в халат?
– Как пожелаете. Только сначала придется пригласить портного.
– На кой черт?
– В моем запасном халате вы будете выглядеть, как канарейка в клетке льва.
Я невольно сравнил свою тощую фигуру с мощным торсом широкоплечего здоровяка Абуша. Внешне мы так мало похожи друг на друга, как это возможно только для двух экземпляров гомо сапиенс.
– Идет! Канарейка готова присоединить свой щебет к львиному рычанию! Только не гарантирую, что дуэт будет достаточно слаженным.
– Сейчас увидим. Что вам известно об Оливере Дэрти?
– Точное попадание… Не понимаю, что с ним произошло.
– Я тоже. Все трое – Оливер Дэрти, Уолтер Карпентер и Альберт Герштейн как сквозь землю провалились.
Я рассказал все известное мне об отношениях Альберта и Дэрти, стараясь по возможности точнее восстановить в памяти подозрительные моменты в их разговорах.
– Смотри, вроде бы что-то начинает постепенно проясняться. – Грегор Абуш признательно улыбнулся. – Но в этой шахматной партии есть еще две фигуры, которые без внимания не оставишь.
– То есть?
– Ричард Бейдеван и Tea Кильсеймур. Где они находились, когда ограбили банк? Остановились оба в доме Ральфа Герштейна, который тот унаследовал от своей матери. Ее девичья фамилия – Александер. Дом находится на рыночной площади, как раз напротив торгует пирожками одна весьма любопытная старушенция. Покупателей у нее немного, поэтому хватает времени приглядываться к тому, что происходит вокруг. Старушка эта, между прочим, дальняя родственница Ионатана Крюдешанка. Она-то и заметила, что Ричард Бейдеван вернулся домой вскоре после события в банке.
– Это еще ничего не значит. Самое простое – спросить его самого, где находился.
– Не спешите! – Грегор Абуш с рассеянным видом почесал собаку за ухом. Пес приоткрыл глаза, убедился, что хозяину ничто не угрожает, и задремал снова.
– Я вам уже рассказывал. Готовясь к своему звездному часу, я выработал особую инструкцию для самого себя, – объяснил Грегор Абуш. – Мой первый закон – допрашивать подозреваемого лишь после того, как удастся определить его ахиллесову пяту. Второе правило – не арестовывать никого, пока не собраны достаточные доказательства для неопровержимого обвинения. Слишком часто у нас следственные органы халатно подготавливают дело.
Наш дальнейший разговор перескажу своими словами, опуская образчики александрийского юмора, которыми Грегор Абуш сдабривал изложение сухих фактов.
Узнав, что Ричард Бейдеван принят режиссером по рекомендации Винцента Басани, начальник полиции попытался по своим каналам выяснить, что их связывает.
Удалось установить, что оба одновременно жили в Альбуброке – городе, где полиция десять лет назад считала Винцента Басани одним из наиболее опасных своих противников. Именно Басани был вожаком местных гангстеров, хотя из-за чрезвычайной осторожности уличить его в чем-либо не удалось. Уже тогда Басани изображал из себя мецената, хотя еще и не стал коллекционером абстрактных скульптур.
Басани субсидировал небольшой театр, названный «Эксперимент». В его труппу входил Ричард Бейдеван. Здесь же работала и молодая актриса Анжелика Големба. После скандального судебного процесса она как несовершеннолетняя отбывала наказание в исправительной колонии, из которой в Альбуброк больше не вернулась. Покинул город и Ричард Бейдеван. Винцент Басани вскоре перебрался в Александрию.
– Насколько понимаю, судебный процесс был связан с грязными делами Винцента Басани? – спросил я.
Грегор Абуш вместо ответа положил передо мной на стол фотографию.
– Как раз сегодня получил из Альбуброка, – сказал он.
– Анжелика Големба? – попытался я угадать.
– В семнадцать лет. Привлекательна, не правда ли? Теперь прибавьте десяток лет плюс богатый опыт и попробуйте представить себе, как она выглядит сейчас.
Тотчас же в памяти возникло вызывающе красивое лицо под полупрозрачной маской, которое я увидел на афише в кабинете Оливера Дэрти.
– Tea Кильсеймур? – воскликнул я в изумлении.
Грегор Абуш удовлетворенно кивнул.
Я, наверное, даже выкрикнул эти слова: собака вскочила и покосилась в мою сторону. Успокоившись, пес прошагал в угол, где стояли две мисочки. Обнюхав их, он вдруг поднялся на задние лапы, дотянулся до каминной полки, взял в пасть будильник и положил его перед хозяином.
– Ну, разве не настоящий александриец? – Грегор Абуш весело подмигнул мне и пошел за собакой, которая, открыв лапой дверь, направилась в соседнюю комнату. Покопавшись в холодильнике, Грегор Абуш вернулся с котлетой и молоком.
– Прости, Президент, – ласково заговорил он с псом. – Из-за этого проклятого банка я совсем забыл, когда ты ужинаешь. И свежих продуктов не успел купить. Сейчас все улажу!
Подойдя к рации, Грегор Абуш вызвал патрульную машину. Спросил о новостях, а затем поручил полицейскому купить продукты.
– Только, бога ради, не берите готовые котлеты, – наказал он. – Президент их терпеть не может.
И впрямь, собака не доела котлету и принялась лакать молоко. Внезапно она вскочила и с тихим, но угрожающим рычанием побежала к дверям.
– Кто-то идет, – Грегор Абуш поднялся с места. – Будем надеяться, что сержант Александер привез Оливера Дэрти. Я велел ему дежурить в мотеле и тащить его сюда, как только тот появится.
– Если он появится вообще, – сказал я.
– Обязательно. По моим расчетам, Дэрти, если он окажется среди тех, кто заварил всю эту кашу, вернется в Александрию. Хотя бы для того, чтобы рассказать, что напрасно прождал в Новом Виндзоре Карпентера.
Надежды Грегора Абуша не оправдались.
Гость был мне совершенно не знаком. Одетый в чудную брезентовую куртку с заклепками вместо пуговиц и расклешенные брезентовые штаны, с ярко-красным цветастым зонтиком под мышкой, с которого капала вода, как из лейки, он вместо приветствия произнес:
– Ну вот, Грегор, наконец-то я своими глазами убедился, что у вас нет культуры ни на понюшку табака. Хотя, что можно ожидать от неотесанного полицейского? Если вы считаете собачий хвост достаточной декорацией для квартиры, что ж, пожалуйста, никто не запрещает вам жить как дикарю. Но на вашем месте я бы немедленно заказал для украшения интерьера какую-нибудь скульптуру. Если хотите, могу сделать для вас что-нибудь соответствующее специфике вашей профессии. Как вы относитесь к историческому сюжету? Брут закалывает Цезаря? Бутс стреляет в Линкольна? Нерон отравляет…
– Познакомьтесь, – Грегор Абуш никак не отреагировал на грубоватое подначивание. – Дин Панчек, наш александрийский Микельанджело. Так как мрамор – материал не современный, Дин ваяет свои шедевры из всякого барахла… А это мой старый знакомый Оскар Латорп. Он снимает киноочерк о нашем городе. Твои творческие поиски на городской свалке будут там отражены по достоинству.
– Вы там ищите вдохновения? – иронически спросил я.
– Вот уж нет! Вдохновение дочерпаю в чеках заказчиков. А среди лома я ищу необходимый для своих работ материал. Вы себе и представить не можете, какое богатство для современного скульптора сокрыто хотя бы в расплющенном после аварии автомобиле… Именно в связи с автомобилем я и пришел, – продолжил Дин Панчек. – Я видел черный лендровер, тот самый, который принадлежит съемочной группе, номер сходится, и, так как полчаса назад я узнал, что на нем увезено награбленное…
– Когда вы видели? Только что? – Грегор схватил блокнот и ручку.
– Нет. С утра.
На лице Грегора Абуша отразилось разочарование.
– Можете не беспокоиться. С утра ее видели многие, в том числе и я. Когда я поехал в Новый Виндзор, машина стояла на рыночной площади у дома Ральфа Герштейна.
– Я видел ее несколько позже. Именно в то время, которое вас интересует. Банк был ограблен между половиной одиннадцатого и одиннадцатью. Примерно в пол-одиннадцатого. На часы, я, конечно, не смотрел. Заметил, что лендровер стоит неподалеку от дома Альберта.
– Вы видели, что в машину кто-то садится?
– Чего нет, того нет. Но из кустов… Вы ведь знаете, где находится мой склад творческого материала?
– На улице Геркулеса, за домом, где живет Альберт Герштейн.
– Правильно. С тыльной стороны дома находится пустырь, заросший платанами и колючим кустарником, просто джунгли. Добраться оттуда через сквер до банка – раз плюнуть… Из кустов вышел человек с лицом, закрытым капюшоном. Я, естественно, посчитал, что это Альберт. Еще подумал: «Смотри, как удобно. Можно дома переодеться для съемок, чтобы зря не тратить времени!»
После ухода Дина Панчека мы довольно долго молчали. Грегор Абуш нарушил молчание первыми:
– Надо позвонить Ионатану. Может быть, он уже немного отошел.
– Ионатану? – переспросил я, несколько устыдившись того, с каким трудом удается мне ориентироваться в именах и фамилиях александрийцев.
– Ионатану Крюдешанку, банкиру. Он живет там же на улице Геркулеса. Быть может, он случайно увидел из окна что-нибудь интересное.
Грегор Абуш позвонил. К телефону подошел слуга Крюдешанка, затем врач.
Положив трубку, Абуш покачал головой.
– Доктор Метьюзал советует немного подождать. Волнение может повредить больному.
Раздался писк рации. Выслушав очередное донесение, Грегор Абуш повернулся ко мне.
– Новая деталь. Винцент Басани только что вернулся в Александрию. Перед тем, как отправиться домой, он посетил редакцию местной газеты, чтобы узнать подробнее о нападении на банк. Утверждает, что впервые о происшествии узнал по пути в город.
– Подозрительно, – сказал я.
– Тем более, что Басани нынешним утром внезапно уехал из Александрии, хотя должен был принять участие в важном банкете, где собрались те, кто должен выдвинуть его кандидатуру на пост мэра города. В известных кругах – тут не худо вспомнить прошлое Басани – это излюбленный прием. Когда готовится серьезная операция, главарь преступников куда-нибудь отбывает, чтобы получить бесспорное алиби. – Грегор Абуш выжидательно посмотрел на меня.
– Я должен выдвинуть гипотезу?
– Вы угадали. Игра начата, с нетерпением жду вашего хода. В конце концов, по сравнению с провинциальным полицейским, мыслительный аппарат которого порядком поржавел от бездействия, вы…
– Фишер, – засмеялся я. – Нет, скорее любитель, который осмеливается изображать Фишера. Ну, хорошо. Примем, что за всем этим кроется Винцент Басани. Политическая амбиция, на которую работает его репутация респектабельного дельца, филантропа и мецената, заставляет Басани балансировать на грани законности.
Я задумался, затем изложил главный аргумент:
– А здесь совершенно неожиданно, как снег на голову, свалились съемки, главный эпизод которых происходит в банке. Банковские служащие, как и все александрийцы, знают о том, что снимают фильм, никакого сопротивления ожидать нельзя. На месте Басани любой человек с подобной биографией вряд ли удержался бы от такой соблазнительной возможности. К тому же у него на руках все козыри. Через Ричарда Бейдевана он оказывает давление на Дэрти, тот в свою очередь привлекает Альберта Герштейна и Уолта Карпентера. Свою роль в этом деле, думается, должна сыграть и Tea Кильсеймур.
– Таким образом, по меньшей мере, пять участников преступления? – подытожил Грегор Абуш. – Рискованно! Именно это меня смущает. Особенно, если принять во внимание, как тонко разработана сама операция. Я не помню, рассказывал ли я вам о магнитофонной записи?
– Ни слова.
– Ну да, я совсем выбит из колеи. Неудивительно, что я забыл даже позаботиться об ужине для моей семьи.
Он виновато посмотрел на Президента. Удобно устроившись на кресле, накрытом шкурой горной козы, пес не отводил глаз от экрана телевизора.
– Что за запись?
– Вы тоже тугодум. Даже не спросили, отчего я так долго не мог сообразить, что же по-настоящему произошло в банке. – Грегор Абуш взял лист бумаги и быстро набросал план.
– Здесь вот лестница ведет в подвальный этаж, где находится отделенное стальной стеной помещение депозитов. В стене – двери, естественно тоже стальные. За ними, сменяясь каждые шесть часов, дежурит охранник. Чтобы добраться к главному сейфу, а также к соседнему помещению, где находятся металлические ящики абонентов, надо пройти через эти двери.
Охранник открывает их изнутри, но только после того, как через глазок в двери опознает пришедшего. Если не считать самого Крюдешанка и лично известных ему абонентов, он впустить никого не в праве. Чтобы вызвать охранника, посетитель нажимает на пуговку звонка в дверях.
После съемок работники и посетители долго веселились, обсуждая и пародируя происшедшее. Шутки ради банковский рассыльный спустился по лестнице, чтобы спросить, остался ли в живых охранник после нападения гангстеров. Услышав звонок, охранник отозвался на веселую реплику смехом и шуткой в том же духе. То, что он не открыл дверь, полностью соответствовало правилам и поэтому вызвать подозрения не могло.
Истина открылась значительно позже, когда один из клиентов собрался войти в депозитарий. Оказалось, что двери вообще не заперты. Ключи валялись на полу рядом с охранником, который был без сознания. Нападавший, видимо, оглушил его сильным ударом приклада автомата по голове. Здесь же нашли соединенный с дверным замком миниатюрный магнитофон. На ленте был записан с интервалами голос охранника. Как только нажимали звонок, за дверями раздавался сопровождаемый шуткой смех, что и ввело в заблуждение рассыльного.
– Это свидетельствует, что операцию планировал профессионал, – сказал я.
– Безусловно. Все рассчитано тонко. – Абуш, скомкав листок с планом, швырнул его в корзину для бумаг. – Надо думать, что Альберт, в отличие от фильма, играл в этой операции второстепенную роль. Да и надо еще доказать, что под капюшоном скрывался именно он. Вспомните, никто из трех десятков человек, находившихся в большом зале банка, голоса Альберта не слышал.
– А его таинственное исчезновение? – возразил я. Зазвонил телефон. Грегор Абуш после краткого обмена
репликами бросил трубку, пообещав:
– Сейчас буду!
Сорвав халат, он открыл шкаф, где висел его мундир.
– Одевайтесь! – приказал он. – И не забудьте зонтик! аxa, вот и ужин Президенту! – глянул в окно.
В действительности же для утонувшей в провинциальной дреме Александрии происшедшее означало невиданное дотоле потрясение, сравнимое разве только с колоссальным пожаром или горным обвалом.
В коридорах полиции собрались не только вызванные свидетели. Еще больше толпилось здесь любопытных. В большинстве своем это были старые знакомые Грегора Абуша – они считали, что имеют право услышать последние новости непосредственно из его уст.
Вначале Грегор Абуш поставил у дверей своего кабинета двух полицейских, строго наказав пропускать лишь тех, кто в состоянии предоставить дополнительную информацию. Но это помогало мало, так как каждый выдумывал какой-нибудь повод, лишь бы лично переговорить с начальником полиции.
В конце концов Грегор Абуш, изнервничавшись и озлясь до предела, сбежал домой.
Оттуда он и позвонил мне.
Я лежал в своей комнате с мигренью. Хуго Александер принес порошки. Но ни аспирин, ни патентованная зельтерская не помогали. Возможно оттого, что голова по-настоящему не болела. Скорее было мучительное ощущение, будто лоб перетянут проволокой. Наконец владелец мотеля принес стакан «Александрийского нектара», который заставил запить горячим молоком. Прославленный нектар оказался сущим ядом. Надо родиться александрийцем с луженым желудком, чтобы пить такое зелье. Вместе с молоком получилась адская смесь, которая подействовала как рвотное. Хитроумный замысел Александера был безошибочен. Мне тотчас же чполегчало.
– Ну, видите! Разве я не говорил, что нектар, выпущенный Басани, поможет? – радовался он, а затем в сотый раз принимался повторять. – Какое счастье, что я не послушал Грегора Абуша! Если бы эти письма хранились в банке… Лучше и не говорить об этом.
– Насколько мне известно, личные сейфы остались в целости и неприкосновенности, – возразил я.
– Это чистая случайность. Просто не хватило времени. По слухам они провернули это дельце за неполных двадцать минут.
– От кого вы узнали?
– Не припомню. Ведь теперь только об одном этом и судачат в городе. Ходят слухи, что Карпентер, ну, тот главный оператор, вообще не тот, за кого себя выдавал. Что же касается Альберта Герштейна, то здесь у меня своя теория. Почти все очевидцы утверждали, что узнали его. И я, очевидно, не был бы исключением. Подъезжает черная машина, из нее выходит человек в черном балахоне, с черным капюшоном на голове! Только глаза видны из узких прорезей. Кому в такой ситуации придет в голову разглядывать, какие они, какого цвета? Каждый знает, что роль главного бандита доверена Альберту Герштейну!
Вспоминая случайно услышанные отрывки разговора Альберта и Дэрти, я воздержался от категорических выводов, хотя и отлично понимал ход мыслей Хуго Александера. Живя в городе, практически свободном от уголовных элементов, он черпал все свои знания о преступном мире из детективных романов, а в них подлинный виновник часто действует под личиной кого-нибудь другого.
Раздался телефонный звонок.
Узнав, что меня приглашает к себе начальник полиции, Хуго Александер сказал:
– У вас с ним очень хорошие отношения.
– Ну и что?
– Я был бы, чрезвычайно благодарен, если бы вам удалось раздобыть для меня какие-нибудь бумаги, связанные с ограблением. Хорошо бы факсимиле, в худшем случае пригодятся и копии. В моей коллекции исторических документов до сих пор отражена любая важная веха в жизни Александрии… Что же касается Альберта Герштейна, то по выражению лица вижу, что вы со мной не согласны… Я с юных лет знаком с Ральфом Герштейном. Альберт точь-в-точь в него, легкомысленный, готов забраться в постель к любой смазливой дамочке, что правда то правда, но на преступление он не способен.
Дом Грегора Абуша находился на тихой окраине. Это был одноэтажный особняк с садом, окруженный кирпичным забором, как почти все дома на этой улице.
У ворот стоял одетый в штатское полицейский. Меня впустили лишь после того, как я показал свои водительские права.
На улице дежурила патрульная машина, сидевший в ней полицейский что-то бормотал по рации. Когда я пересекал садик с большими, забрызганными дождем поздними астрами, из дома вышел сержант, а следом за ним – штатский, странно размахивая руками. Своей сплошь черной одеждой и елейным выражением лица он напоминал монаха. Он оказался пономарем третьепришественников Кристианом Арчински, о котором упоминал в своих свидетельских показаниях Непомук Берлунд.
Войдя в кабинет Грегора Абуша, я удивленно остановился. Языки пламени играли в камине, светился экран телевизора. На ломберном столике – рюмки и бутылка портвейна, который по возрасту и качеству не уступал тому, которым угощал Хуго Александер. Хозяин был в халате. У его ног, положив морду на войлочные шлепанцы, дремала большая немецкая овчарка.
Но все это отнюдь не означало, что Грегор Абуш заслуживал упрека за сибаритское ничегонеделанье. На столе, рядом с включенной полицейской рацией, лежал ворох документов и фотографий большого формата. И беседуя со мной, он не забывал о своих обязанностях. Выслушивал доклады патрульных машин, делал заметки в блокноте.
– По-моему, Александрия – единственный город, где начальник полиции может позволить, себе такие удобства. В другом месте вас взял бы в тиски десяток репортеров, не говоря уже о помощнике прокурора и подобных типах, – заметил я с порога.
– Репортеры! Только их здесь не хватает! – Грегор Абуш с наигранным ужасом выпучил глаза. – Я сделал все, чтобы за пределами города никто ничего не знал о случившемся… Поэтому и включил телевизор. Пока, слава богу, еще ничего не просочилось… Только что прослушал передачу, где, между прочим, упоминается и Александрия. Ральф Герштейн дал интервью о фильме «Частная жизнь Долли Кримсон», для которого пишет музыку. Расхваливал необычно одаренного исполнителя главной роли Альберта Герштейна, предсказывал ему блестящее будущее в мире джаза… Не знаю, что сказал бы Ральф, если бы узнал, что его племянника сейчас разыскивают как иголку в стоге сена.
– Вы думаете, что именно он… – начал было я.
– В том-то и все дело. Потому вас пригласил. Боюсь, что этот орешек мне не по зубам. И мозгам необходима постоянная тренировка. Пока я заботился о правопорядке в Александрии, где никогда ничего не происходило, они у меня совершенно атрофировались. Можно бы призвать коллег из Нового Виндзора, но это значило бы расписаться в собственной беспомощности… Странно, но пока шли годы и главным моим занятием оставалось присматривать за Винцентом Басани, в глубине души я был непрочь, чтобы он или кто-нибудь другой внезапно пробудил Александрию от провинциальной дремоты. Мечтал как раз о таких возможностях, которые открылись сейчас. К тому же обещал самому себе найти оригинальный подход, поклялся не повторять избитые следственные приемы.
– Оно и видно, – ухмыльнулся я. – Уже халат свидетельствует, что у вас есть свой метод. Насколько понимаю, я приглашен сюда, чтобы запечатлеть эту незабываемую картину в кадре документального фильма. Предупредили бы, захватил бы с собой камеру!
– Моя вина, – принял шутку Грегор Абуш. – Ничего, обещаю позировать вам в том же виде в другой раз, когда общими силами разгадаем эту загадку… Независимо от того, что произойдет с вашим работодателем Оливером Дэрти, документальный фильм об Александрии отснять надо. Для вас он может стать хорошим трамплином.
– Что это значит – общими силами? – я решил сразу брать быка за рога, оставив в стороне ничем не обоснованную веру Грегора Абуша в мои режиссерские способности.
– Это означает, что мы повторим старую игру, ту самую, которой увлекались, когда вы работали в «Вечерних известиях», Я познакомлю вас с фактами и моими догадками, а вы, в свою очередь, со своими. Тогда вы не раз помогали мне предложенными решениями. Если не ошибаюсь, по крайней мере дважды вам удалось абсолютно точно предугадать конечный результат следствия.
– Попытаемся, – согласился я. – С чего начнем? Быть может, для лучшего контакта мне тоже облачиться в халат?
– Как пожелаете. Только сначала придется пригласить портного.
– На кой черт?
– В моем запасном халате вы будете выглядеть, как канарейка в клетке льва.
Я невольно сравнил свою тощую фигуру с мощным торсом широкоплечего здоровяка Абуша. Внешне мы так мало похожи друг на друга, как это возможно только для двух экземпляров гомо сапиенс.
– Идет! Канарейка готова присоединить свой щебет к львиному рычанию! Только не гарантирую, что дуэт будет достаточно слаженным.
– Сейчас увидим. Что вам известно об Оливере Дэрти?
– Точное попадание… Не понимаю, что с ним произошло.
– Я тоже. Все трое – Оливер Дэрти, Уолтер Карпентер и Альберт Герштейн как сквозь землю провалились.
Я рассказал все известное мне об отношениях Альберта и Дэрти, стараясь по возможности точнее восстановить в памяти подозрительные моменты в их разговорах.
– Смотри, вроде бы что-то начинает постепенно проясняться. – Грегор Абуш признательно улыбнулся. – Но в этой шахматной партии есть еще две фигуры, которые без внимания не оставишь.
– То есть?
– Ричард Бейдеван и Tea Кильсеймур. Где они находились, когда ограбили банк? Остановились оба в доме Ральфа Герштейна, который тот унаследовал от своей матери. Ее девичья фамилия – Александер. Дом находится на рыночной площади, как раз напротив торгует пирожками одна весьма любопытная старушенция. Покупателей у нее немного, поэтому хватает времени приглядываться к тому, что происходит вокруг. Старушка эта, между прочим, дальняя родственница Ионатана Крюдешанка. Она-то и заметила, что Ричард Бейдеван вернулся домой вскоре после события в банке.
– Это еще ничего не значит. Самое простое – спросить его самого, где находился.
– Не спешите! – Грегор Абуш с рассеянным видом почесал собаку за ухом. Пес приоткрыл глаза, убедился, что хозяину ничто не угрожает, и задремал снова.
– Я вам уже рассказывал. Готовясь к своему звездному часу, я выработал особую инструкцию для самого себя, – объяснил Грегор Абуш. – Мой первый закон – допрашивать подозреваемого лишь после того, как удастся определить его ахиллесову пяту. Второе правило – не арестовывать никого, пока не собраны достаточные доказательства для неопровержимого обвинения. Слишком часто у нас следственные органы халатно подготавливают дело.
Наш дальнейший разговор перескажу своими словами, опуская образчики александрийского юмора, которыми Грегор Абуш сдабривал изложение сухих фактов.
Узнав, что Ричард Бейдеван принят режиссером по рекомендации Винцента Басани, начальник полиции попытался по своим каналам выяснить, что их связывает.
Удалось установить, что оба одновременно жили в Альбуброке – городе, где полиция десять лет назад считала Винцента Басани одним из наиболее опасных своих противников. Именно Басани был вожаком местных гангстеров, хотя из-за чрезвычайной осторожности уличить его в чем-либо не удалось. Уже тогда Басани изображал из себя мецената, хотя еще и не стал коллекционером абстрактных скульптур.
Басани субсидировал небольшой театр, названный «Эксперимент». В его труппу входил Ричард Бейдеван. Здесь же работала и молодая актриса Анжелика Големба. После скандального судебного процесса она как несовершеннолетняя отбывала наказание в исправительной колонии, из которой в Альбуброк больше не вернулась. Покинул город и Ричард Бейдеван. Винцент Басани вскоре перебрался в Александрию.
– Насколько понимаю, судебный процесс был связан с грязными делами Винцента Басани? – спросил я.
Грегор Абуш вместо ответа положил передо мной на стол фотографию.
– Как раз сегодня получил из Альбуброка, – сказал он.
– Анжелика Големба? – попытался я угадать.
– В семнадцать лет. Привлекательна, не правда ли? Теперь прибавьте десяток лет плюс богатый опыт и попробуйте представить себе, как она выглядит сейчас.
Тотчас же в памяти возникло вызывающе красивое лицо под полупрозрачной маской, которое я увидел на афише в кабинете Оливера Дэрти.
– Tea Кильсеймур? – воскликнул я в изумлении.
Грегор Абуш удовлетворенно кивнул.
Я, наверное, даже выкрикнул эти слова: собака вскочила и покосилась в мою сторону. Успокоившись, пес прошагал в угол, где стояли две мисочки. Обнюхав их, он вдруг поднялся на задние лапы, дотянулся до каминной полки, взял в пасть будильник и положил его перед хозяином.
– Ну, разве не настоящий александриец? – Грегор Абуш весело подмигнул мне и пошел за собакой, которая, открыв лапой дверь, направилась в соседнюю комнату. Покопавшись в холодильнике, Грегор Абуш вернулся с котлетой и молоком.
– Прости, Президент, – ласково заговорил он с псом. – Из-за этого проклятого банка я совсем забыл, когда ты ужинаешь. И свежих продуктов не успел купить. Сейчас все улажу!
Подойдя к рации, Грегор Абуш вызвал патрульную машину. Спросил о новостях, а затем поручил полицейскому купить продукты.
– Только, бога ради, не берите готовые котлеты, – наказал он. – Президент их терпеть не может.
И впрямь, собака не доела котлету и принялась лакать молоко. Внезапно она вскочила и с тихим, но угрожающим рычанием побежала к дверям.
– Кто-то идет, – Грегор Абуш поднялся с места. – Будем надеяться, что сержант Александер привез Оливера Дэрти. Я велел ему дежурить в мотеле и тащить его сюда, как только тот появится.
– Если он появится вообще, – сказал я.
– Обязательно. По моим расчетам, Дэрти, если он окажется среди тех, кто заварил всю эту кашу, вернется в Александрию. Хотя бы для того, чтобы рассказать, что напрасно прождал в Новом Виндзоре Карпентера.
Надежды Грегора Абуша не оправдались.
Гость был мне совершенно не знаком. Одетый в чудную брезентовую куртку с заклепками вместо пуговиц и расклешенные брезентовые штаны, с ярко-красным цветастым зонтиком под мышкой, с которого капала вода, как из лейки, он вместо приветствия произнес:
– Ну вот, Грегор, наконец-то я своими глазами убедился, что у вас нет культуры ни на понюшку табака. Хотя, что можно ожидать от неотесанного полицейского? Если вы считаете собачий хвост достаточной декорацией для квартиры, что ж, пожалуйста, никто не запрещает вам жить как дикарю. Но на вашем месте я бы немедленно заказал для украшения интерьера какую-нибудь скульптуру. Если хотите, могу сделать для вас что-нибудь соответствующее специфике вашей профессии. Как вы относитесь к историческому сюжету? Брут закалывает Цезаря? Бутс стреляет в Линкольна? Нерон отравляет…
– Познакомьтесь, – Грегор Абуш никак не отреагировал на грубоватое подначивание. – Дин Панчек, наш александрийский Микельанджело. Так как мрамор – материал не современный, Дин ваяет свои шедевры из всякого барахла… А это мой старый знакомый Оскар Латорп. Он снимает киноочерк о нашем городе. Твои творческие поиски на городской свалке будут там отражены по достоинству.
– Вы там ищите вдохновения? – иронически спросил я.
– Вот уж нет! Вдохновение дочерпаю в чеках заказчиков. А среди лома я ищу необходимый для своих работ материал. Вы себе и представить не можете, какое богатство для современного скульптора сокрыто хотя бы в расплющенном после аварии автомобиле… Именно в связи с автомобилем я и пришел, – продолжил Дин Панчек. – Я видел черный лендровер, тот самый, который принадлежит съемочной группе, номер сходится, и, так как полчаса назад я узнал, что на нем увезено награбленное…
– Когда вы видели? Только что? – Грегор схватил блокнот и ручку.
– Нет. С утра.
На лице Грегора Абуша отразилось разочарование.
– Можете не беспокоиться. С утра ее видели многие, в том числе и я. Когда я поехал в Новый Виндзор, машина стояла на рыночной площади у дома Ральфа Герштейна.
– Я видел ее несколько позже. Именно в то время, которое вас интересует. Банк был ограблен между половиной одиннадцатого и одиннадцатью. Примерно в пол-одиннадцатого. На часы, я, конечно, не смотрел. Заметил, что лендровер стоит неподалеку от дома Альберта.
– Вы видели, что в машину кто-то садится?
– Чего нет, того нет. Но из кустов… Вы ведь знаете, где находится мой склад творческого материала?
– На улице Геркулеса, за домом, где живет Альберт Герштейн.
– Правильно. С тыльной стороны дома находится пустырь, заросший платанами и колючим кустарником, просто джунгли. Добраться оттуда через сквер до банка – раз плюнуть… Из кустов вышел человек с лицом, закрытым капюшоном. Я, естественно, посчитал, что это Альберт. Еще подумал: «Смотри, как удобно. Можно дома переодеться для съемок, чтобы зря не тратить времени!»
После ухода Дина Панчека мы довольно долго молчали. Грегор Абуш нарушил молчание первыми:
– Надо позвонить Ионатану. Может быть, он уже немного отошел.
– Ионатану? – переспросил я, несколько устыдившись того, с каким трудом удается мне ориентироваться в именах и фамилиях александрийцев.
– Ионатану Крюдешанку, банкиру. Он живет там же на улице Геркулеса. Быть может, он случайно увидел из окна что-нибудь интересное.
Грегор Абуш позвонил. К телефону подошел слуга Крюдешанка, затем врач.
Положив трубку, Абуш покачал головой.
– Доктор Метьюзал советует немного подождать. Волнение может повредить больному.
Раздался писк рации. Выслушав очередное донесение, Грегор Абуш повернулся ко мне.
– Новая деталь. Винцент Басани только что вернулся в Александрию. Перед тем, как отправиться домой, он посетил редакцию местной газеты, чтобы узнать подробнее о нападении на банк. Утверждает, что впервые о происшествии узнал по пути в город.
– Подозрительно, – сказал я.
– Тем более, что Басани нынешним утром внезапно уехал из Александрии, хотя должен был принять участие в важном банкете, где собрались те, кто должен выдвинуть его кандидатуру на пост мэра города. В известных кругах – тут не худо вспомнить прошлое Басани – это излюбленный прием. Когда готовится серьезная операция, главарь преступников куда-нибудь отбывает, чтобы получить бесспорное алиби. – Грегор Абуш выжидательно посмотрел на меня.
– Я должен выдвинуть гипотезу?
– Вы угадали. Игра начата, с нетерпением жду вашего хода. В конце концов, по сравнению с провинциальным полицейским, мыслительный аппарат которого порядком поржавел от бездействия, вы…
– Фишер, – засмеялся я. – Нет, скорее любитель, который осмеливается изображать Фишера. Ну, хорошо. Примем, что за всем этим кроется Винцент Басани. Политическая амбиция, на которую работает его репутация респектабельного дельца, филантропа и мецената, заставляет Басани балансировать на грани законности.
Я задумался, затем изложил главный аргумент:
– А здесь совершенно неожиданно, как снег на голову, свалились съемки, главный эпизод которых происходит в банке. Банковские служащие, как и все александрийцы, знают о том, что снимают фильм, никакого сопротивления ожидать нельзя. На месте Басани любой человек с подобной биографией вряд ли удержался бы от такой соблазнительной возможности. К тому же у него на руках все козыри. Через Ричарда Бейдевана он оказывает давление на Дэрти, тот в свою очередь привлекает Альберта Герштейна и Уолта Карпентера. Свою роль в этом деле, думается, должна сыграть и Tea Кильсеймур.
– Таким образом, по меньшей мере, пять участников преступления? – подытожил Грегор Абуш. – Рискованно! Именно это меня смущает. Особенно, если принять во внимание, как тонко разработана сама операция. Я не помню, рассказывал ли я вам о магнитофонной записи?
– Ни слова.
– Ну да, я совсем выбит из колеи. Неудивительно, что я забыл даже позаботиться об ужине для моей семьи.
Он виновато посмотрел на Президента. Удобно устроившись на кресле, накрытом шкурой горной козы, пес не отводил глаз от экрана телевизора.
– Что за запись?
– Вы тоже тугодум. Даже не спросили, отчего я так долго не мог сообразить, что же по-настоящему произошло в банке. – Грегор Абуш взял лист бумаги и быстро набросал план.
– Здесь вот лестница ведет в подвальный этаж, где находится отделенное стальной стеной помещение депозитов. В стене – двери, естественно тоже стальные. За ними, сменяясь каждые шесть часов, дежурит охранник. Чтобы добраться к главному сейфу, а также к соседнему помещению, где находятся металлические ящики абонентов, надо пройти через эти двери.
Охранник открывает их изнутри, но только после того, как через глазок в двери опознает пришедшего. Если не считать самого Крюдешанка и лично известных ему абонентов, он впустить никого не в праве. Чтобы вызвать охранника, посетитель нажимает на пуговку звонка в дверях.
После съемок работники и посетители долго веселились, обсуждая и пародируя происшедшее. Шутки ради банковский рассыльный спустился по лестнице, чтобы спросить, остался ли в живых охранник после нападения гангстеров. Услышав звонок, охранник отозвался на веселую реплику смехом и шуткой в том же духе. То, что он не открыл дверь, полностью соответствовало правилам и поэтому вызвать подозрения не могло.
Истина открылась значительно позже, когда один из клиентов собрался войти в депозитарий. Оказалось, что двери вообще не заперты. Ключи валялись на полу рядом с охранником, который был без сознания. Нападавший, видимо, оглушил его сильным ударом приклада автомата по голове. Здесь же нашли соединенный с дверным замком миниатюрный магнитофон. На ленте был записан с интервалами голос охранника. Как только нажимали звонок, за дверями раздавался сопровождаемый шуткой смех, что и ввело в заблуждение рассыльного.
– Это свидетельствует, что операцию планировал профессионал, – сказал я.
– Безусловно. Все рассчитано тонко. – Абуш, скомкав листок с планом, швырнул его в корзину для бумаг. – Надо думать, что Альберт, в отличие от фильма, играл в этой операции второстепенную роль. Да и надо еще доказать, что под капюшоном скрывался именно он. Вспомните, никто из трех десятков человек, находившихся в большом зале банка, голоса Альберта не слышал.
– А его таинственное исчезновение? – возразил я. Зазвонил телефон. Грегор Абуш после краткого обмена
репликами бросил трубку, пообещав:
– Сейчас буду!
Сорвав халат, он открыл шкаф, где висел его мундир.
– Одевайтесь! – приказал он. – И не забудьте зонтик! аxa, вот и ужин Президенту! – глянул в окно.