Страница:
Отвары целебных растений древнегреческие врачи готовили на воде, вине, козьем молоке. Их принимали внутрь либо использовали как впрыскивания (например, влагалищные – с помощью выскобленного свиного пузыря с наконечником). Для клизмы брали соды (размером с косточку-астрагал барана), одну котилию (0,25 г) вина, масло и мед по полкотилии. Взвесь для внутреннего приёма состояла из серы («величиной в боб»), такого же веса кардамона, руты и эфиопского тмина, всё это смешивалось, измельчалось и разводилось в вине.
Среди мягких лекарственных форм для наружного применения использовались припарки, мази, пластыри, суппозитории; внутренний приём производился в виде кашицы, пилюлей, лепешек. Припарки при опухолях и воспалениях готовили из сырых или варёных растений, измельчённых с вином или маслом, иногда с добавлением высушенного и тонко измельченного льняного семени. От облысения пробовали припарки из тмина, редьки, голубиного помёта, смеси порея, свёклы и крапивы.
Мази составлялись на основах разного происхождения: растительного (лук-порей, чемерица, корни дуба, мирра, ладан и т. д.); животного (желчь и печень быка, шпанские мушки и т. п.); минерального (сода, окись меди, белила, глина и др.). В качестве основ мазей применяли мёд, масла, свиное сало, сгущённые соки и отвары растений в воде или вине. Технология приготовления предполагала измельчение твердых компонентов, просеивание слишком крупной фракции, расплавление основы, перемешивание ингредиентов, нагревание смеси до загустения.
Приведём образец гиппократического рецепта для мази: «Распускают свежее свиное сало, переливают его в другой горшок; потом толкут в мелкий порошок молибден, просеивают, смешивают, варят и вновь мешают, варят до тех пор, пока капля, пролитая на землю, не станет сгущаться; тогда снимают смесь с огня и перемешивают, оставляя в горшке только осевший каменистый осадок; прибавляют смолы и мешают, предварительно прибавив к части, снятой с огня, немного кедрового масла».
В таком же духе выдержаны рецепты препаратов для внутреннего применения. Ну, скажем, такой: «Нарежь кусочками морского лука и свари в воде, дав хорошо прокипеть; слей воду, налей новой и вари до тех пор, пока лук не окажется на ощупь мягким; потом старательно истолки его, прибавь к нему пожаренного тмина, свежего миндаля, истолки всё это в меду и сделай из этого кашицу».
Имеется документальное свидетельство заботы самого Гиппократа о качестве лекарственных препаратов и их надлежащей заготовке. Это его письмо к некоему Кратевасу, принадлежавшему к корпорации ризотомов, то есть собирателей трав; в письме содержалась просьба прислать травы и растительные соки, которые могут пригодиться при лечении Демокрита: «Все соки, выжатые и истекающие из растений, следует доставить в стеклянных сосудах; все листья, цветы и корни – в новых глиняных горшках, хорошо закрытых, чтобы под влиянием проветривания не выдохлась сила лекарств, как бы впавши в обморочное состояние». При раскопках античных аптек обнаружено, что использовался именно такой способ хранения лекарственных средств. Отсюда видно, что основоположник древнегреческой (а значит, и всей европейской медицины) не мыслил её вне правильной фармации.
Всего в «Кодексе Гиппократа» упоминается более 250 препаратов растительного происхождения и до 50 – животного и минерального (включая соли некоторых металлов). Они охватывают практически все физиологические функции организма – моче– и потогонные, рвотные, слабительные и крепительные, снотворные и активизирующие. Как далеко не уходили бы с тех отдалённых времён фармакология и фармация, сам принцип поиска и методической проверки наиболее эффективных от разных недугов лекарственных препаратов остаётся до сих пор неизменным.
В Древней Греции существовало представление о том, что оригинальные, «фирменные» препараты являются более эффективными и безопасными в отличие от «младших братьев»-дженериков. Только один день в году по благословению жрецов врачеватели острова Лемнос добывали белую глину на склонах гор. Затем они промывали ее, прокаливали, формировали из нее пастилки или брусочки и на каждом ставили печать освятившей эту глину жрицы. Это был один из первых в истории человечества брэндов – «Terra Sigillata». Белая глина применялась как адсорбирующее при кишечных заболеваниях, наружно – в присыпках и мазях.
В общей терапии Гиппократ широко применял гигиено-диетический метод. Обосновывая тезис о том, что во всём нужна мера, Гиппократ, в частности, писал: «Кушанья и напитки, которые больше всего приносят пользы и которые лучше всего бывают достаточны для жизни и здоровья, при неумеренном и несвоевременном использовании ими производят болезни, а от болезни происходит смерть». Он указывает, что «не следует доводить похудание тела до крайности, ибо это опасно. Нужно доводить его до меры. Так точно и вообще всякое опорожнение, доходящее до крайности, опасно».
В терапии гинекологических заболеваний большое внимание уделялось вагинальным суппозитариям. Они изготовлялись из различных лекарственных средств растительного и минерального (реже животного) происхождения в форме шарика, жёлудя, свечи, иногда тампон из шерсти пропитывался лекарственной жидкостью и использовался в качестве пессария.
Примеры описания технологии суппозиториев: «Пережечь толстый глиняный черепок, истолочь его гладко, сварить майоран, гладко растереть в гусином жире, смешать с черепками, положить в тряпочку и прикладывать в виде пессария». «Если матка не задерживает семени, взять свинец и камень, который притягивает к себе железо, мелко растолочь, завязать в полотно, смочить в женском молоке и положить в пессарий».
«Истолки молочай, подлей туда воды, процеди, замеси с мукой, приготовь пирожок, подлей варёного мёда и давай это есть тем, которые нуждаются в кишечных извержениях, и страдающим водянкой».
Для лечения глазных болезней применялись тонко измельчённые присыпки, мази и другие лекарственные формы, которые готовились так же, как и другие лекарства для внутреннего и наружного употребления.
Хирургия в школе Гиппократа
Достижения и пределы гиппократовой медицины
Клятва Гиппократа и биомедицинская этика наших дней
Общественное положение греческих врачей
Среди мягких лекарственных форм для наружного применения использовались припарки, мази, пластыри, суппозитории; внутренний приём производился в виде кашицы, пилюлей, лепешек. Припарки при опухолях и воспалениях готовили из сырых или варёных растений, измельчённых с вином или маслом, иногда с добавлением высушенного и тонко измельченного льняного семени. От облысения пробовали припарки из тмина, редьки, голубиного помёта, смеси порея, свёклы и крапивы.
Мази составлялись на основах разного происхождения: растительного (лук-порей, чемерица, корни дуба, мирра, ладан и т. д.); животного (желчь и печень быка, шпанские мушки и т. п.); минерального (сода, окись меди, белила, глина и др.). В качестве основ мазей применяли мёд, масла, свиное сало, сгущённые соки и отвары растений в воде или вине. Технология приготовления предполагала измельчение твердых компонентов, просеивание слишком крупной фракции, расплавление основы, перемешивание ингредиентов, нагревание смеси до загустения.
Приведём образец гиппократического рецепта для мази: «Распускают свежее свиное сало, переливают его в другой горшок; потом толкут в мелкий порошок молибден, просеивают, смешивают, варят и вновь мешают, варят до тех пор, пока капля, пролитая на землю, не станет сгущаться; тогда снимают смесь с огня и перемешивают, оставляя в горшке только осевший каменистый осадок; прибавляют смолы и мешают, предварительно прибавив к части, снятой с огня, немного кедрового масла».
В таком же духе выдержаны рецепты препаратов для внутреннего применения. Ну, скажем, такой: «Нарежь кусочками морского лука и свари в воде, дав хорошо прокипеть; слей воду, налей новой и вари до тех пор, пока лук не окажется на ощупь мягким; потом старательно истолки его, прибавь к нему пожаренного тмина, свежего миндаля, истолки всё это в меду и сделай из этого кашицу».
Имеется документальное свидетельство заботы самого Гиппократа о качестве лекарственных препаратов и их надлежащей заготовке. Это его письмо к некоему Кратевасу, принадлежавшему к корпорации ризотомов, то есть собирателей трав; в письме содержалась просьба прислать травы и растительные соки, которые могут пригодиться при лечении Демокрита: «Все соки, выжатые и истекающие из растений, следует доставить в стеклянных сосудах; все листья, цветы и корни – в новых глиняных горшках, хорошо закрытых, чтобы под влиянием проветривания не выдохлась сила лекарств, как бы впавши в обморочное состояние». При раскопках античных аптек обнаружено, что использовался именно такой способ хранения лекарственных средств. Отсюда видно, что основоположник древнегреческой (а значит, и всей европейской медицины) не мыслил её вне правильной фармации.
Всего в «Кодексе Гиппократа» упоминается более 250 препаратов растительного происхождения и до 50 – животного и минерального (включая соли некоторых металлов). Они охватывают практически все физиологические функции организма – моче– и потогонные, рвотные, слабительные и крепительные, снотворные и активизирующие. Как далеко не уходили бы с тех отдалённых времён фармакология и фармация, сам принцип поиска и методической проверки наиболее эффективных от разных недугов лекарственных препаратов остаётся до сих пор неизменным.
В Древней Греции существовало представление о том, что оригинальные, «фирменные» препараты являются более эффективными и безопасными в отличие от «младших братьев»-дженериков. Только один день в году по благословению жрецов врачеватели острова Лемнос добывали белую глину на склонах гор. Затем они промывали ее, прокаливали, формировали из нее пастилки или брусочки и на каждом ставили печать освятившей эту глину жрицы. Это был один из первых в истории человечества брэндов – «Terra Sigillata». Белая глина применялась как адсорбирующее при кишечных заболеваниях, наружно – в присыпках и мазях.
В общей терапии Гиппократ широко применял гигиено-диетический метод. Обосновывая тезис о том, что во всём нужна мера, Гиппократ, в частности, писал: «Кушанья и напитки, которые больше всего приносят пользы и которые лучше всего бывают достаточны для жизни и здоровья, при неумеренном и несвоевременном использовании ими производят болезни, а от болезни происходит смерть». Он указывает, что «не следует доводить похудание тела до крайности, ибо это опасно. Нужно доводить его до меры. Так точно и вообще всякое опорожнение, доходящее до крайности, опасно».
В терапии гинекологических заболеваний большое внимание уделялось вагинальным суппозитариям. Они изготовлялись из различных лекарственных средств растительного и минерального (реже животного) происхождения в форме шарика, жёлудя, свечи, иногда тампон из шерсти пропитывался лекарственной жидкостью и использовался в качестве пессария.
Примеры описания технологии суппозиториев: «Пережечь толстый глиняный черепок, истолочь его гладко, сварить майоран, гладко растереть в гусином жире, смешать с черепками, положить в тряпочку и прикладывать в виде пессария». «Если матка не задерживает семени, взять свинец и камень, который притягивает к себе железо, мелко растолочь, завязать в полотно, смочить в женском молоке и положить в пессарий».
«Истолки молочай, подлей туда воды, процеди, замеси с мукой, приготовь пирожок, подлей варёного мёда и давай это есть тем, которые нуждаются в кишечных извержениях, и страдающим водянкой».
Для лечения глазных болезней применялись тонко измельчённые присыпки, мази и другие лекарственные формы, которые готовились так же, как и другие лекарства для внутреннего и наружного употребления.
Хирургия в школе Гиппократа
Большое место у гиппократиков занимала хирургия. Для древнего мира – исключительно эффективная. Тяжелый физический труд, спорт высоких достижений, почти непрерывные войны с использованием холодного оружия – вот какие обстоятельства античности давали хирургам огромную практику. Сам Гиппократ советует начинающему врачу, желающему стать хирургом, сопровождать войска в походе на войну. Не исключено, что и сам «отец медицины» имел опыт военно-полевой хирургии. Детальность и эффективность его советов по лечению переломов (лубки, шины, вытяжки), вывихов и ран разного рода вроде бы свидетельствуют об этом.
А ведь ни анестезии, ни антибиотиков от воспаления, ни всех прочих эффективных условий оперативного вмешательства вовнутрь организма тогда не было и в помине, приходится только удивляться гению древних хирургов. Поскольку вплоть до наших дней ловкость рук, опыт работы ножом, решительность в критические моменты операции значат для хирурга не меньше, если не больше, чем новейшие материалы и технологии, то и в древности талантливые и мотивированные врачи добивались выдающихся результатов за операционным столом. Разумеется, в тех случаях, когда состояние организма пациента им это позволяло.
Оборудование операционных комнат стояло на довольно высоком уровне – насколько это вообще было возможно в тех исторических условиях. Чистота рук и ногтей, одежды и головных уборов хирургов и их помощников – всё это соблюдалось неукоснительно. К травмам и ранам гиппократики подходили максимально щадяще: без крайней необходимости не тревожа повреждения тела, подвергая травмированное место только необходимым процедурам лечения. При свежих, не успевших загноиться ранах регулировали кровотечение, в одних случаях останавливая его жгутом, в других, напротив, давая крови вытечь из гематомы.
В качестве кровоостанавливающих средств использовали холод, высокое положение конечности, давление повязки, растительные кровоостанавливающие вещества; нередко прибегали к прижиганию раскалённым железом (между прочим, одна из вечных в условиях вынужденной антисанитарии панацей). Зашивали раны чистыми льняными нитями, прокипячёнными в масле; при мочекаменной болезни пользовались катетером для обнаружения камня. Нагноения лечили антисептическими компрессами. Поскольку ремонтировать сосуды и нервы ещё не могли, сложные ранения (вроде разможжения или укуса) лечили как язвы – допускали их нагноение, а затем прибегали к очищающим процедурам (компрессам и промываниям составами из растительного или минерального сырья). Гораздо лучше лечили переломы и вывихи – с помощью виртуозной методики перевязок и лубков (шин, включая полые). Использовалось также длительное вытяжение поврежденных конечностей. К вправлению вывихов привлекали особые механические приспособления (так называемая «скамья Гиппократа»).
Оперативная хирургия гиппократиков охватывала не только относительно простые случаи, но и такие довольно сложные, как вскрытие абсцессов, удаление опухолей, полипов, геммороидальных шишек и т. п.; резекция конечностей, трепанация черепа, нефротомия при почечном абсцессе, лапаратомия (разрез живота) и многие другие.
А вот набор хирургических инструментов оставался на удивление простым и немногочисленным. Большая часть инструментов изготавливались из бронзы; стальными были лишь лезвия режущих орудий. Археологам хорошо известны античные ножи, ланцеты, пинцеты, щипцы, крючки для ран, шпатели, иглы, щипцы зубные, долота, катетеры, зонды, даже металлические зеркала для осмотра прямой кишки. Всему этому хирургическому инструменту предстояло возродиться и усовершенствоваться в Новое и Новейшее время европейской истории.
Хуже всего гиппократикам давались акушерство и гинекология. Традиция античности запрещала чужим мужчинам, даже врачам, касаться половых органов женщин. Их изучали повивальные бабки, они же следили за исполнением назначений врача, которые тот сделал по их устному рассказу. Впрочем, женщины – акушерки, которым только и доверялось принимать роды, добивались значительной опытности по женской анатомии и физиологии, разумеется, на сугубо описательном уровне. В трудах гиппократиков упоминаются такие женские болезни, как аменорея, дисменорея, изменения положений матки, опухоли, некоторые другие. Лечить пытались сидячими ваннами, окуриванием, впрыскиванием, промыванием, маточными свечками и т. п. средствами.
Хорошо изучены были на уровне народного акушерства различные положения плода; приёмы исправления этого положения (наружный, внутренний, комбинированный повороты). При явной невозможности рождения жизнеспособного ребенка эмбрион подвергался раздроблению внутри матки с помощью специальных инструментов. Принцип акушерской медицины: «Если нет другого выбора, пусть выживет мать, а не плод» – имеет античное происхождение.
А ведь ни анестезии, ни антибиотиков от воспаления, ни всех прочих эффективных условий оперативного вмешательства вовнутрь организма тогда не было и в помине, приходится только удивляться гению древних хирургов. Поскольку вплоть до наших дней ловкость рук, опыт работы ножом, решительность в критические моменты операции значат для хирурга не меньше, если не больше, чем новейшие материалы и технологии, то и в древности талантливые и мотивированные врачи добивались выдающихся результатов за операционным столом. Разумеется, в тех случаях, когда состояние организма пациента им это позволяло.
Оборудование операционных комнат стояло на довольно высоком уровне – насколько это вообще было возможно в тех исторических условиях. Чистота рук и ногтей, одежды и головных уборов хирургов и их помощников – всё это соблюдалось неукоснительно. К травмам и ранам гиппократики подходили максимально щадяще: без крайней необходимости не тревожа повреждения тела, подвергая травмированное место только необходимым процедурам лечения. При свежих, не успевших загноиться ранах регулировали кровотечение, в одних случаях останавливая его жгутом, в других, напротив, давая крови вытечь из гематомы.
В качестве кровоостанавливающих средств использовали холод, высокое положение конечности, давление повязки, растительные кровоостанавливающие вещества; нередко прибегали к прижиганию раскалённым железом (между прочим, одна из вечных в условиях вынужденной антисанитарии панацей). Зашивали раны чистыми льняными нитями, прокипячёнными в масле; при мочекаменной болезни пользовались катетером для обнаружения камня. Нагноения лечили антисептическими компрессами. Поскольку ремонтировать сосуды и нервы ещё не могли, сложные ранения (вроде разможжения или укуса) лечили как язвы – допускали их нагноение, а затем прибегали к очищающим процедурам (компрессам и промываниям составами из растительного или минерального сырья). Гораздо лучше лечили переломы и вывихи – с помощью виртуозной методики перевязок и лубков (шин, включая полые). Использовалось также длительное вытяжение поврежденных конечностей. К вправлению вывихов привлекали особые механические приспособления (так называемая «скамья Гиппократа»).
Оперативная хирургия гиппократиков охватывала не только относительно простые случаи, но и такие довольно сложные, как вскрытие абсцессов, удаление опухолей, полипов, геммороидальных шишек и т. п.; резекция конечностей, трепанация черепа, нефротомия при почечном абсцессе, лапаратомия (разрез живота) и многие другие.
А вот набор хирургических инструментов оставался на удивление простым и немногочисленным. Большая часть инструментов изготавливались из бронзы; стальными были лишь лезвия режущих орудий. Археологам хорошо известны античные ножи, ланцеты, пинцеты, щипцы, крючки для ран, шпатели, иглы, щипцы зубные, долота, катетеры, зонды, даже металлические зеркала для осмотра прямой кишки. Всему этому хирургическому инструменту предстояло возродиться и усовершенствоваться в Новое и Новейшее время европейской истории.
Хуже всего гиппократикам давались акушерство и гинекология. Традиция античности запрещала чужим мужчинам, даже врачам, касаться половых органов женщин. Их изучали повивальные бабки, они же следили за исполнением назначений врача, которые тот сделал по их устному рассказу. Впрочем, женщины – акушерки, которым только и доверялось принимать роды, добивались значительной опытности по женской анатомии и физиологии, разумеется, на сугубо описательном уровне. В трудах гиппократиков упоминаются такие женские болезни, как аменорея, дисменорея, изменения положений матки, опухоли, некоторые другие. Лечить пытались сидячими ваннами, окуриванием, впрыскиванием, промыванием, маточными свечками и т. п. средствами.
Хорошо изучены были на уровне народного акушерства различные положения плода; приёмы исправления этого положения (наружный, внутренний, комбинированный повороты). При явной невозможности рождения жизнеспособного ребенка эмбрион подвергался раздроблению внутри матки с помощью специальных инструментов. Принцип акушерской медицины: «Если нет другого выбора, пусть выживет мать, а не плод» – имеет античное происхождение.
Достижения и пределы гиппократовой медицины
Современники и преемники Гиппократа и его школы не только хвалили их достижения, но и критиковали кое-что в их опыте. Отчасти эта критика подмечала реальные просчёты, отчасти диктовалась завистью, конкуренцией со стороны менее знаменитых коллег. Уже младшие современники Гиппократа в IV в. до н. э. выражали сомнения в некоторых его выводах и рекомендациях. Например, Диокл, которого соотечественники назвали «вторым Гиппократом», с негодованием оспаривал вывод «первого Гиппократа» о меньшей опасности сезонных заболеваний: «Что ты говоришь, Гиппократ! Горячка, которая вследствие качеств материи сопровождается жаром, нестерпимой жаждой, бессонницей и всем тем, что наблюдается летом, будет легче переноситься в соответствии со временем года, когда все страдания обостряются, нежели зимой, когда сила движения умеряется, острота уменьшается и всё заболевание становится более мягким».
А один из лидеров так называемой методической школы греческого врачевания Асклепиад с едкой иронией замечал, что Гиппократ чаще объясняет, от чего пациенты умирают, и реже – как их можно спасти. Впоследствии Гален поправлял некоторые хирургические приёмы гиппократиков. Например, лидер римской медицины отмечал неэффективность рекомендуемого ими приёма вправления вывиха бедренного сустава.
Возможность критики, полемики – важнейшее условие именно научной медицины, пусть и на самых ранних стадиях ее развития. Народная, знахарская медицина, а тем более жреческо-храмовое врачевание исключают дискуссии по своему определению. Так что сколь угодно критическое обсуждение идейного и рецептурного наследия Гиппократа и его учеников нисколько не колеблет высокую оценку их вклада в развитие эффективной медицины и фармации.
В целом медицина Гиппократа и гиппократиков представляет собой одно из важнейших достижений античной цивилизации, которые она передала по наследству всему миру. Важна не только сумма конкретных достижений, приёмов врачебного воздействия и препаратов для лечения отдельных болезней, но и выдвинутые ими подходы к миссии медицины и фармации. Именно Гиппократ и его последователи создали учение о природных причинах разных болезней (этиологию); прогнозе (течение заболевания); типологической разнице пациентов (учение о темпераментах); неразрывной связи больницы и аптеки, врача и фармацевта; наконец, нравственный и деонтологический кодекс медицинского работника, сохранивший своё значения для всех времён и народов. Присяга врачей во всех странах цивилизованного мира, конечно, переработанная и дополненная, до сих пор с полным основанием именуется ещё «клятвой Гиппократа».
Вместе с тем многие выводы Гиппократа о свойствах здорового и больного организмов носят наивный, а то и ошибочный характер. Что вполне естественно для доэкспериментального, ранненаучного состояния всей античной медицины.
Хотя теоретические представления даже самых передовых и опытных врачей в древности носили примитивный на современный взгляд характер, но философия здравоохранения оказалась поставлена ими на прочный фундамент. Никто ни до, ни после Гиппократа лучше не сформулировал принципы этой философии: главная цель медицины – практическое лечение больного; этому искусству можно научиться только у постели пациента; этот опыт – незаменимый наставник любого врача.
А один из лидеров так называемой методической школы греческого врачевания Асклепиад с едкой иронией замечал, что Гиппократ чаще объясняет, от чего пациенты умирают, и реже – как их можно спасти. Впоследствии Гален поправлял некоторые хирургические приёмы гиппократиков. Например, лидер римской медицины отмечал неэффективность рекомендуемого ими приёма вправления вывиха бедренного сустава.
Возможность критики, полемики – важнейшее условие именно научной медицины, пусть и на самых ранних стадиях ее развития. Народная, знахарская медицина, а тем более жреческо-храмовое врачевание исключают дискуссии по своему определению. Так что сколь угодно критическое обсуждение идейного и рецептурного наследия Гиппократа и его учеников нисколько не колеблет высокую оценку их вклада в развитие эффективной медицины и фармации.
В целом медицина Гиппократа и гиппократиков представляет собой одно из важнейших достижений античной цивилизации, которые она передала по наследству всему миру. Важна не только сумма конкретных достижений, приёмов врачебного воздействия и препаратов для лечения отдельных болезней, но и выдвинутые ими подходы к миссии медицины и фармации. Именно Гиппократ и его последователи создали учение о природных причинах разных болезней (этиологию); прогнозе (течение заболевания); типологической разнице пациентов (учение о темпераментах); неразрывной связи больницы и аптеки, врача и фармацевта; наконец, нравственный и деонтологический кодекс медицинского работника, сохранивший своё значения для всех времён и народов. Присяга врачей во всех странах цивилизованного мира, конечно, переработанная и дополненная, до сих пор с полным основанием именуется ещё «клятвой Гиппократа».
Вместе с тем многие выводы Гиппократа о свойствах здорового и больного организмов носят наивный, а то и ошибочный характер. Что вполне естественно для доэкспериментального, ранненаучного состояния всей античной медицины.
Хотя теоретические представления даже самых передовых и опытных врачей в древности носили примитивный на современный взгляд характер, но философия здравоохранения оказалась поставлена ими на прочный фундамент. Никто ни до, ни после Гиппократа лучше не сформулировал принципы этой философии: главная цель медицины – практическое лечение больного; этому искусству можно научиться только у постели пациента; этот опыт – незаменимый наставник любого врача.
Клятва Гиппократа и биомедицинская этика наших дней
Этике и деонтологии прямо посвящены такие части «Кодекса Гиппократа», как «Клятва», «Закон», «О враче», «О благоприличном поведении», «Наставления» [медикам].
Когда именно составлена «Клятва», нам неизвестно. Должно быть, в упрощённой форме она передавалась устно из поколения в поколение потомков Асклепия и их коллег. Будучи отредактирована, она была включена в Гиппократов сборник, после чего и получила своё окончательное название. Хотя по форме это обещание завершившего образование врача свято соблюдать обязанности корпорации медиков, свой профессиональный долг носило морально-этический характер, в обычном и кодифицированном праве древности эта клятва подразумевалась как вполне достаточное основание для юридических решений, если таковые требовались в случае конфликтов врача и пациента.
В целом так называемая клятва Гиппократа суммирует профессиональную и жизненную позиции древнегреческого врача. Он был обязан служить пациентам всеми своими знаниями и умениями, работать по совести. В том числе ему запрещалось давать пациентам яд, а беременным женщинам – средства для изгнания плода. Врач должен был держать в тайне все известные ему о пациенте сведения; не злоупотреблять своим положением ради того, чтобы соблазнять женщин или мужчин.
«Клянусь Аполлоном-целителем, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, и призываю их в свидетели, что эту мою клятву и обязательства, которые я беру на себя, я буду исполнять по мере сил моих и понимания; тех, кто обучал меня врачебному искусству, я буду почитать как своих родителей; я разделю их судьбу; по их желанию я буду доставлять всё, в чем они нуждаются; в их детях я буду видеть своих братьев; буду, если они захотят, обучать их врачебному искусству, без всякой платы и без всяких письменных обязательств с их стороны; далее обязуюсь передать все правила, заключения и всё содержание врачебной науки моим сыновьям, сыновьям моего учителя и его ученикам, если они войдут во врачебное сословие и возьмут на себя обязательства согласно врачебному закону; никому другому всего этого я не сообщу.
Диетические мероприятия я буду назначать на пользу больного и по моему разумению; если больным будет угрожать какой-нибудь вред, я буду оберегать их от него. Никому, даже при усиленных просьбах с его стороны, я не дам средств, которые могли бы причинить смерть; не стану также давать каких бы то ни было советов в этом отношении; не дам я также женщинам средств, которые могли бы произвести выкидыш.
Чисто и благочестиво устрою я свою жизнь, и буду честно отправлять свое дело. Ни в каком случае не буду я проводить операции камнесечения, предоставив её тем, чьей профессией она является. Во все дома, куда меня позовут, я буду входить с намерением принести пользу больному; и буду воздерживаться от всяких преднамеренных приносящих вред поступков; в особенности же от половых отношений с мужчинами и женщинами, рабами и свободными среди своих пациентов.
Обо всём, что во время лечения я увижу и услышу, а также обо всём, что узнаю и независимо от лечения в повседневной жизни, поскольку этого нельзя рассказывать посторонним, я буду молчать, видя в этом тайну».
Организованное на изложенных принципах профессиональное сообщество представляло собой ячейку того, что в новейшие времена назовут гражданским обществом. Врачебная корпорация сама, независимо от государства, контролировала поведение своих сочленов; ограждала свои ряды от неподходящих кандидатов в столь ответственную профессию.
Может быть, несколько наивно на современный взгляд, чересчур конкретно изложены в клятве Гиппократа этические нормы врачебной корпорации. Но для древнего мира, где преступные убийства и самоубийства, тем более полностью бесправных рабов или иноземцев, принудительные и добровольные аборты были обычным делом, особенно в отношении рабынь, этические нормы Гиппократа выглядят рекордом гуманизма. Упоминания диеты в начале общения врача и пациента подчеркивают необходимость осторожности, постепенности в целебных манипуляциях; необходимости идти от простого к сложному, чтобы снизить риск непреднамеренного вреда во время лечения. Сюда же примыкает призыв придерживаться своей врачебной специализации, а не браться за рискованные операции (вроде вырезания камней из желчного пузыря), которым тебя не учили.
Если сравнить этическую позицию врачей времен Гиппократа с нынешними проблемами медицины и здравоохранения, отражаемыми биоэтикой, то видны как моменты их преемственности, так и существенные разрывы между ними же. С античности и до наших дней медицина считается самой гуманной из профессий, её представители призваны делать всё возможное, чтобы предупреждать и облегчать телесные и душевные страдания людей. Только понимание путей решения столь благородной задачи за две с половиной тысячи лет претерпело существенные изменения.
У Гиппократа гуманистическое начало медицины очевидно и абсолютно. Эвтаназия и аборты безусловно запрещаются. Самоубийцу поддерживать в его преступном намерении нельзя. Врачебная тайна не знает границ. Коллегиальность медиков носит характер семейных уз. Наставники будущего медика становятся его вторыми родителями. Сегодня эвтаназия уже законодательно разрешена в нескольких странах, а аборт в рамках светской культуры правовых государств признан правом самой дееспособной женщины, как и добровольный уход из жизни потерявшего её смысл человека.
Куда же идти медицине: назад, к Гиппократу, или же вперёд, к неизведанным реалиям научно-технического прогресса? Единого мнения на этот счёт пока нигде не выработано. Безусловная ценность жизни и отрицание смерти соблюдались многие тысячелетия. Представители христианских церквей и многие светские специалисты убеждены, что пересматриваться они не должны. Другие ученые и общественные деятели с ними не согласны и предлагают реальнее смотреть на вещи: ведь генетики могут клонировать организм из соматической клетки не только живой, но и давно умершей особи (хоть мамонта или неандертальца); выдать пациенту «генетический паспорт» с долгосрочным прогнозом его болезней, включая фатальные; хирурги способны пересадить любой орган, кроме (пока) разве что мозга; переменить пол индивида и т. д. Так что соблюдение или же изменение кодекса Гиппократа представляет собой открытую проблему медицины и фармации.
Когда именно составлена «Клятва», нам неизвестно. Должно быть, в упрощённой форме она передавалась устно из поколения в поколение потомков Асклепия и их коллег. Будучи отредактирована, она была включена в Гиппократов сборник, после чего и получила своё окончательное название. Хотя по форме это обещание завершившего образование врача свято соблюдать обязанности корпорации медиков, свой профессиональный долг носило морально-этический характер, в обычном и кодифицированном праве древности эта клятва подразумевалась как вполне достаточное основание для юридических решений, если таковые требовались в случае конфликтов врача и пациента.
В целом так называемая клятва Гиппократа суммирует профессиональную и жизненную позиции древнегреческого врача. Он был обязан служить пациентам всеми своими знаниями и умениями, работать по совести. В том числе ему запрещалось давать пациентам яд, а беременным женщинам – средства для изгнания плода. Врач должен был держать в тайне все известные ему о пациенте сведения; не злоупотреблять своим положением ради того, чтобы соблазнять женщин или мужчин.
«Клянусь Аполлоном-целителем, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, и призываю их в свидетели, что эту мою клятву и обязательства, которые я беру на себя, я буду исполнять по мере сил моих и понимания; тех, кто обучал меня врачебному искусству, я буду почитать как своих родителей; я разделю их судьбу; по их желанию я буду доставлять всё, в чем они нуждаются; в их детях я буду видеть своих братьев; буду, если они захотят, обучать их врачебному искусству, без всякой платы и без всяких письменных обязательств с их стороны; далее обязуюсь передать все правила, заключения и всё содержание врачебной науки моим сыновьям, сыновьям моего учителя и его ученикам, если они войдут во врачебное сословие и возьмут на себя обязательства согласно врачебному закону; никому другому всего этого я не сообщу.
Диетические мероприятия я буду назначать на пользу больного и по моему разумению; если больным будет угрожать какой-нибудь вред, я буду оберегать их от него. Никому, даже при усиленных просьбах с его стороны, я не дам средств, которые могли бы причинить смерть; не стану также давать каких бы то ни было советов в этом отношении; не дам я также женщинам средств, которые могли бы произвести выкидыш.
Чисто и благочестиво устрою я свою жизнь, и буду честно отправлять свое дело. Ни в каком случае не буду я проводить операции камнесечения, предоставив её тем, чьей профессией она является. Во все дома, куда меня позовут, я буду входить с намерением принести пользу больному; и буду воздерживаться от всяких преднамеренных приносящих вред поступков; в особенности же от половых отношений с мужчинами и женщинами, рабами и свободными среди своих пациентов.
Обо всём, что во время лечения я увижу и услышу, а также обо всём, что узнаю и независимо от лечения в повседневной жизни, поскольку этого нельзя рассказывать посторонним, я буду молчать, видя в этом тайну».
Организованное на изложенных принципах профессиональное сообщество представляло собой ячейку того, что в новейшие времена назовут гражданским обществом. Врачебная корпорация сама, независимо от государства, контролировала поведение своих сочленов; ограждала свои ряды от неподходящих кандидатов в столь ответственную профессию.
Может быть, несколько наивно на современный взгляд, чересчур конкретно изложены в клятве Гиппократа этические нормы врачебной корпорации. Но для древнего мира, где преступные убийства и самоубийства, тем более полностью бесправных рабов или иноземцев, принудительные и добровольные аборты были обычным делом, особенно в отношении рабынь, этические нормы Гиппократа выглядят рекордом гуманизма. Упоминания диеты в начале общения врача и пациента подчеркивают необходимость осторожности, постепенности в целебных манипуляциях; необходимости идти от простого к сложному, чтобы снизить риск непреднамеренного вреда во время лечения. Сюда же примыкает призыв придерживаться своей врачебной специализации, а не браться за рискованные операции (вроде вырезания камней из желчного пузыря), которым тебя не учили.
Если сравнить этическую позицию врачей времен Гиппократа с нынешними проблемами медицины и здравоохранения, отражаемыми биоэтикой, то видны как моменты их преемственности, так и существенные разрывы между ними же. С античности и до наших дней медицина считается самой гуманной из профессий, её представители призваны делать всё возможное, чтобы предупреждать и облегчать телесные и душевные страдания людей. Только понимание путей решения столь благородной задачи за две с половиной тысячи лет претерпело существенные изменения.
У Гиппократа гуманистическое начало медицины очевидно и абсолютно. Эвтаназия и аборты безусловно запрещаются. Самоубийцу поддерживать в его преступном намерении нельзя. Врачебная тайна не знает границ. Коллегиальность медиков носит характер семейных уз. Наставники будущего медика становятся его вторыми родителями. Сегодня эвтаназия уже законодательно разрешена в нескольких странах, а аборт в рамках светской культуры правовых государств признан правом самой дееспособной женщины, как и добровольный уход из жизни потерявшего её смысл человека.
Куда же идти медицине: назад, к Гиппократу, или же вперёд, к неизведанным реалиям научно-технического прогресса? Единого мнения на этот счёт пока нигде не выработано. Безусловная ценность жизни и отрицание смерти соблюдались многие тысячелетия. Представители христианских церквей и многие светские специалисты убеждены, что пересматриваться они не должны. Другие ученые и общественные деятели с ними не согласны и предлагают реальнее смотреть на вещи: ведь генетики могут клонировать организм из соматической клетки не только живой, но и давно умершей особи (хоть мамонта или неандертальца); выдать пациенту «генетический паспорт» с долгосрочным прогнозом его болезней, включая фатальные; хирурги способны пересадить любой орган, кроме (пока) разве что мозга; переменить пол индивида и т. д. Так что соблюдение или же изменение кодекса Гиппократа представляет собой открытую проблему медицины и фармации.
Общественное положение греческих врачей
Обучение медицине в классической Греции проходило следующим образом. Юный адепт поступал в обучение и в услужение к опытному и известному врачу, и несколько лет состоял у него, что называется, на подхвате. Передача знаний и навыков происходила по ходу самой врачебной практики учителя. Наставник, конечно, дополнительно пояснял те или иные детали разных элементов лечения, чтобы последователи лучше их усвоили.
Когда наставник видел, что ученик вполне освоил его опыт врача, молодой врач обычно отправлялся в путешествие, чтобы посетить другие центры медицины, познакомиться с их опытом лечения тех или иных заболеваний, повторить и закрепить таким образом свои врачебные и аптечные навыки.
Большинство греческих врачей вели свою практику частным образом. Но при чрезвычайных обстоятельствах – вроде войны, опасной экспедиции, природной катастрофы и т. п. – городские общины могли обращаться в ту или иную медицинскую школу с тем, чтобы нанять её представителя на роль общественного врача. Сначала (около 600 г. до н. э.) такие должности, оплачиваемые из казны полиса, появились в греческих колониях (там, понятное дело, угроза жизни и здоровью сограждан была много выше, чем в устоявшейся в своих границах метрополии). Но под конец V в. до н. э. такие полисные доктора появились и на территории этой последней. Как видно, это было связано с усилением кризисных тенденций в политике и экономике Греции, рядом с которой подрастала новая, более энергичная римская цивилизация. Полисы добавили в число податей особый медицинский налог. На эту часть общественных средств оплачивался труд врачей и закупалось всё необходимое для их практики. За этой традицией уже смутно просматриваются контуры античной аптеки, которая должна была составлять необходимую часть домашнего хозяйства любого профессионального врача.
Но большинство «дипломированных» (как сказали бы в новейшие времена) представителей медицинской профессии оставались на протяжении всей античности частными лицами. Вознаграждение за их труд не нормировалось никакими законами, но устанавливалось на основе обычного права, простой договорённости между врачом и его пациентами. Большинство пациентов из числа рядовых общинников, земледельцев или ремесленников, их или государственных рабов, иностранцев-метеков, проживавших по своим делам в греческих полисах, могли вознаградить врача за его услуги или в натуральной форме (продуктами своего труда), либо сравнительно небольшими денежными суммами. Но за лечение знатных и богатых пациентов отдельные, особо знаменитые доктора могли получать экстраординарное вознаграждение. Если вдуматься, то подобный принцип назначения цен на лекарства или же платы за лечение сохраняется поныне.
Наряду с врачами в полном смысле этого слова в медицинской профессии античной эпохи подвизались менее квалифицированные представители, как сказали бы сейчас, среднего медицинского персонала. Эти своего рода древние фельдшеры или ассистировали врачам при их работе, или же самостоятельно осуществляли менее сложные медицинские манипуляции (вроде растираний мазями, постановки компрессов, банок; приготовления ароматических ванн и т. д.). Такого же рода лекарские помощники приобретали, собирали лекарственный материал, приготавливали готовые лекарственные формы из полуфабрикатов. Вот этот круг древнегреческих медиков и можно, пожалуй, рассматривать в качестве античных фармацевтов. Как ни странно это прозвучит, но второстепенное положение фармацевтов и провизоров по сравнению с врачами с тех пор сохраняется в каком-то виде до сих пор.
Общественных больниц, а тем более особых аптечных магазинов, лавок, античность ещё не знала. Врачи оказывали помощь у себя на дому, где для приёма пациентов выделялись специальные помещения. Тяжёлым или же богатым больным помощь могла оказываться по месту их жительства. В случае необходимости врачи могли оставлять отдельных больных у себя для более или менее продолжительного лечения. Так появились по сути дела частные врачебные клиники.
О том, как они выглядели, наглядное представление дает одно из раскопанных археологами жилищ в Помпеях, погибших при извержении вулкана. Это так называемая «вилла хирурга». Хотя это уже позднейшая, римская эпоха, её прототипы явно возникли ещё в Греции. В доме врача сочетались помещения для него самого и его семьи (включая учеников), комнаты для ведения амбулаторного приёма, покои для госпитализации.
Когда наставник видел, что ученик вполне освоил его опыт врача, молодой врач обычно отправлялся в путешествие, чтобы посетить другие центры медицины, познакомиться с их опытом лечения тех или иных заболеваний, повторить и закрепить таким образом свои врачебные и аптечные навыки.
Большинство греческих врачей вели свою практику частным образом. Но при чрезвычайных обстоятельствах – вроде войны, опасной экспедиции, природной катастрофы и т. п. – городские общины могли обращаться в ту или иную медицинскую школу с тем, чтобы нанять её представителя на роль общественного врача. Сначала (около 600 г. до н. э.) такие должности, оплачиваемые из казны полиса, появились в греческих колониях (там, понятное дело, угроза жизни и здоровью сограждан была много выше, чем в устоявшейся в своих границах метрополии). Но под конец V в. до н. э. такие полисные доктора появились и на территории этой последней. Как видно, это было связано с усилением кризисных тенденций в политике и экономике Греции, рядом с которой подрастала новая, более энергичная римская цивилизация. Полисы добавили в число податей особый медицинский налог. На эту часть общественных средств оплачивался труд врачей и закупалось всё необходимое для их практики. За этой традицией уже смутно просматриваются контуры античной аптеки, которая должна была составлять необходимую часть домашнего хозяйства любого профессионального врача.
Но большинство «дипломированных» (как сказали бы в новейшие времена) представителей медицинской профессии оставались на протяжении всей античности частными лицами. Вознаграждение за их труд не нормировалось никакими законами, но устанавливалось на основе обычного права, простой договорённости между врачом и его пациентами. Большинство пациентов из числа рядовых общинников, земледельцев или ремесленников, их или государственных рабов, иностранцев-метеков, проживавших по своим делам в греческих полисах, могли вознаградить врача за его услуги или в натуральной форме (продуктами своего труда), либо сравнительно небольшими денежными суммами. Но за лечение знатных и богатых пациентов отдельные, особо знаменитые доктора могли получать экстраординарное вознаграждение. Если вдуматься, то подобный принцип назначения цен на лекарства или же платы за лечение сохраняется поныне.
Наряду с врачами в полном смысле этого слова в медицинской профессии античной эпохи подвизались менее квалифицированные представители, как сказали бы сейчас, среднего медицинского персонала. Эти своего рода древние фельдшеры или ассистировали врачам при их работе, или же самостоятельно осуществляли менее сложные медицинские манипуляции (вроде растираний мазями, постановки компрессов, банок; приготовления ароматических ванн и т. д.). Такого же рода лекарские помощники приобретали, собирали лекарственный материал, приготавливали готовые лекарственные формы из полуфабрикатов. Вот этот круг древнегреческих медиков и можно, пожалуй, рассматривать в качестве античных фармацевтов. Как ни странно это прозвучит, но второстепенное положение фармацевтов и провизоров по сравнению с врачами с тех пор сохраняется в каком-то виде до сих пор.
Общественных больниц, а тем более особых аптечных магазинов, лавок, античность ещё не знала. Врачи оказывали помощь у себя на дому, где для приёма пациентов выделялись специальные помещения. Тяжёлым или же богатым больным помощь могла оказываться по месту их жительства. В случае необходимости врачи могли оставлять отдельных больных у себя для более или менее продолжительного лечения. Так появились по сути дела частные врачебные клиники.
О том, как они выглядели, наглядное представление дает одно из раскопанных археологами жилищ в Помпеях, погибших при извержении вулкана. Это так называемая «вилла хирурга». Хотя это уже позднейшая, римская эпоха, её прототипы явно возникли ещё в Греции. В доме врача сочетались помещения для него самого и его семьи (включая учеников), комнаты для ведения амбулаторного приёма, покои для госпитализации.