Ирина Шевченко. Сказки врут!

   – Надеюсь, это риторический вопрос, – со смешком ответила женщина. – Кого интересует, что я думаю? Есть система. Она работает. Почему тебе вдруг захотелось чего-то другого?
   – «Я изнемог от мук веселья, мне ненавистен род людской, и жаждет грудь моя ущелья, где мгла нависнет над душой».
   – Что? – Баньши изумилась такому ответу не меньше моего.
   – Это Байрон. А вот еще. «Ласкаемый цветущими мечтами, я тихо спал, и вдруг я пробудился, но пробужденье тоже было сон…»
   – Лермонтов, – узнала я.
   – Но это уже Лермонтов, – подтвердил темный. Судя по тому, что его голос становился то тише, то громче, мужчина непрерывно ходил по комнате. – Я на Творца роптал, страшась молиться, и я хотел изречь хулы на небо, хотел сказать… Но замер голос мой…
   Его голос действительно замер на миг.
   – …и я проснулся!
   Мы с Сережкой одновременно подпрыгнули на кровати: последние слова колдун буквально прокричал в рацию.
   – Очень умно, Сергей, – продолжил он в трубку. – Но я отключусь, с вашего позволения. Анастасия, не забудьте про чай.
 
   Чай и что-нибудь перекусить. Слушаю и повинуюсь.
   Достала большой бабушкин заварник. Вымыла, обдала кипятком. Сыпанула пригоршню сухих, свернувшихся трубочками листьев. Потом, поддавшись странному наитию, достала из шкафа мешочки и баночки с травами, которые приносила, хоть ее об этом и не просили, мама. Мята, малина, липа, смородина. Еще что-то, не помню, что, но пахнет приятно: летним лугом, медом…
   – Колдуешь? – улыбнулся Сережка.
   – Надо же оправдывать наследственность, – пробурчала я, кидая в заварник все подряд. И это непонятное, но душистое, тоже.
   Залила смесь горячей водой, накрыла чайничек тряпичной куклой-грелкой. Совсем как у бабушки. На вид, по крайней мере.
   Закончив с приготовлениями и оставив Серого трудиться над бутербродами, я подошла к двери, за которой уединился со своей гостьей темный, и прислушалась.
   Говорила баньши:
   – …закрыть каналы. Это можно сделать лишь в день дарения. Опасно, Сокол, слишком опасно. И ты не знаешь точной даты.
   – Догадываюсь. На Громобой – других подходящих дней в ближайшее время не будет. Но мне нужен предмет.
   – В этом могу помочь.
   Дверь передо мной неожиданно распахнулась.
   – Вам еще не надоело подслушивать? – На пороге, скрестив на груди руки, стоял колдун.
   – Я пришла сказать, что чай готов, – заявила я, не отводя взгляда. – Или подать вам в апартаменты, сударь?
   – Ты права, Нат. – Он развернулся к брюнетке. – Лучшим решением было бы бросить эту парочку, и пусть сами разбираются. Но я не уйду.
   – Темная совесть не позволяет? – предположила я.
   – Чай очень вкусно пахнет. Это таволга?
   Точно, таволга! Вот как оно называется.
   – Нет. Синенькие грибочки.
   – Таволга, – ставшая рядом с темным Натали повела носом. – Таволга, смородина, мелисса и черный чай. И еще лимонник, кажется.
   Она успела переодеться в простое белое платье до колен и стереть макияж. В таком виде и с распущенными по плечам длинными иссиня-черными волосами, она выглядела моей ровесницей или даже моложе, но я была уверена, что лет ей намного больше, чем кажется.
   Женщина прошла на кухню, посмотрела на стол, потом на Сережку.
   – Раздевайся, – скомандовала она коротко.
   – Что?! – вознегодовала я.
   – Прямо тут? – смутился Серый.
   – Зачем же? – Баньши обернулась на меня через плечо. – В спальню пойдем.
   Устроить сцену мне не позволили. Когда Натали утащила парня в комнату, темный придержал меня за плечо, не позволив пойти следом:
   – Лучше не мешать. И что за неуместная ревность?
   Действительно, с чего я так завелась?
   – Или не ревность? – Металл в его голосе неприятно царапнул слух.
   – О чем вы?
   – Если верить матери Сергея, вы не виделись несколько лет. И вдруг ты приходишь к нему домой, зазываешь к себе, а потом приводишь в парк, где вас поджидает вооруженный пилигрим. Или там был еще кто-то?
   – Конечно, был! Один наглый тип с зажигалкой! Подозреваете меня в чем-то?
   – А есть в чем? Согласитесь, все это очень странно.
   Меня пугал его тон, но еще больше раздражала манера перескакивать с вежливого «вы» на пренебрежительное «ты». Определился бы уже.
   – Не вижу ничего странного. Мы с Сережей знакомы с детства, мы…
   Я не знала, как объяснить свои чувства к Серому и нужно ли объяснять. Смутилась и умолкла.
   – Ха, – сказал вдруг темный. Не засмеялся, а просто выдохнул это «ха». Посмотрел на меня и добавил: – Ха-ха.
   – Я сказала что-то смешное?
   – Вы ничего не сказали, Ася. Но это действительно смешно. Точнее, было бы смешно, когда бы не было так грустно.
   – Вы любите Лермонтова? Это, конечно, расхожее выражение, но вы же знаете, что это Лермонтов?
   Колдун поглядел на меня, как на полоумную.
   – Вы читали сегодня, и я подумала…
   Черт! Черт, черт, черт! Зачем я это сказала?
   Слава богу, вернулись Натали и Сережка.
   – Это нож, – от двери сообщила баньши. – Тебе нужен нож, Сокол. Покажи руку, – толкнула она в бок Серого.
   Тот протянул правую руку, продемонстрировав пересекающий ладонь тонкий белый шрам.
   Интересно, зачем нужно было раздеваться? Что, так порез не видно?
   – Что за нож? – набросился колдун на парня. – Почему утром ничего не сказал?
   – Так не мой нож. Левый какой-то. В ящике с инструментами валялся, я проволоку искал и порезался об него.
   – Случайно? – недоверчиво уточнил темный.
   – Да.
   – Это было на платформе? А тот ящик с инструментами был общий или только твой?
   – Мой вообще-то. Но если нужно было, любой мог заглянуть, взять, что надо.
   – А чей нож, узнал потом?
   – Нет. Я спрашивал – все молчат. Себе оставил. Он неказистый такой, самодельный: железяка заточенная, а один конец изолентой обмотан – типа, рукоятка. Провода им было удобно зачищать. А потом я его Мишке Фирсову отдал.
   – Отдал. – Колдун нервно забарабанил пальцами по столу. – Он тебя об этом попросил?
   – Да нет. Он свой нож потерял где-то, а у меня нормальный складень был. Вот я ему и подарил ту самоделку.
   – Дурак, – угрюмо изрек темный. – Такую вещь невозможно потерять. Даже если бы ты его выбросил, все равно он вернулся бы к тебе. Но подарить, отдать по доброй воле… И где теперь искать этого Мишку? В России? По всему бывшему Союзу?
   – Нет, здесь он, в нашем городе живет. Если только опять никуда не уехал.
   Колдун и Натали переглянулись.
   – Сергей, – не спеша, обдумывая каждое слово, начала баньши, – а где бы ты сам сейчас был, если бы не та авария?
   – Тут и был бы. То есть не у Настюхи… Ну, может, и у Настюхи тоже, но в любом случае уже вернулся бы. Вы же об этом?
   – Об этом, об этом, – продолжал отстукивать по столешнице темный, задумчиво глядя прямо перед собой. – Может, чаю наконец-то попьем?
   – А может, наконец-то поговорим начистоту? – неожиданно жестко спросил Серый, усаживаясь за стол напротив колдуна. – Я все-таки лицо заинтересованное, да, Сокол, или как тебя там? Не мышка лабораторная: разденься-оденься, покажи-расскажи. Я хочу знать, что происходит.
   – Хорошо, – сдался темный. – Но чая себе я, с вашего позволения, налью.
 
   Не скажу, что объяснения Сокола (пусть теперь будет Соколом) внесли ясность в происходящее. Это были лишь предположения. По его словам, на буровой платформе к Сереге попал артефакт непонятного действия. Как попал – тоже вопрос. Колдун сказал, что его могли подбросить специально, но я не понимала, зачем кому-то разбрасываться подобными вещами. Более логичным казалось то, что нож очутился в ящике случайно или даже остался на платформе с предыдущей смены – это объясняло бы, почему никто не признал себя его хозяином. Но так или иначе нож оказался у Сережки, тот поранился им, и пролитая кровь запустила механизм работы артефакта. Поэтому, когда спустя время случилась авария, Серый ненадолго умер… Мм… нелепо-то как звучит. Скажем так, должен был умереть, но нож не позволил душе расстаться с телом. Даже учитывая то, что сам нож на тот момент был уже не у Сережки, а у Мишки Фирсова, парня, с которым Серый познакомился, подряжаясь на эту работу.
   Теперь темный хотел отыскать этот нож, чтобы передать его своему руководству, а то в свою очередь походатайствовало бы за Серого перед конкурентами: мол, артефакт у нас, больше никаких внеплановых чудес с его помощью, а этот пусть живет, раз уж так вышло.
   В принципе то же самое, за исключением домыслов о ноже, о котором он тогда не знал, колдун говорил нам и вчера. Только сегодня в его объяснения почему-то совсем не верилось.
   – А что это за вместилище, о котором все говорят? – спросил Сережка.
   – И день дарения, – добавила я. – И Громобой.
   – Громобой? – удивленно переспросила баньши, развернувшись к темному. – Она не знает, что такое Громобой?
   – Знаю. Фильм с Джеки Чаном.
   – Сокол, я не поняла, она же… – Натали казалась растерянной.
   – Потомственная ведьма, – кивнул колдун. – Видишь, с кем приходится иметь дело?
   Женщина подошла ко мне, положила ладонь на лоб, заглянула в глаза.
   – Ой, как все запущенно, – пробормотала она.
   – Уж как есть. – Я тряхнула головой, отбрасывая ее руку. – Так что за Громобой?
   – Перунов день, – ответил Сокол. – Или пророка Илии, как вам будет угодно. Надеюсь, об адаптации языческих праздников к новой религии с приходом христианства вы слышали?
   – Второго августа?
   Дату я знала. Один из немногих церковных праздников, запомнившийся с детства. Илья в воду налья.
 
   – Бабуля говорит, после Ильи нельзя в море купаться.
   – Почему?
   – Говорит… Смеяться не будешь? Говорит, Илья в море пописял.
   – Ха! Тоже мне запрет! Я вот тоже, может быть…
   – Фу, Сережка!
   – А что? Все так делают. Думаешь, почему море соленое?
 
   Мы с Серым переглянулись, улыбнулись общим воспоминаниям, но быстро поняли, что разговор в общем-то невеселый.
   – И что же будет на Илью? – спросил друг у колдуна.
   – Если вернем нож, ничего. Контакты этого Михаила у тебя есть? Телефон? Адрес?
   – Телефон был где-то записан, сейчас уже не вспомню. Адреса не знаю. Но где живет, могу показать, был у него однажды.
   – Вот завтра и покажешь.
   – Ты еще не на все вопросы ответил, – напомнил Сергей.
   – Для твоего же блага. – Темный с Натали обменялись взглядами. Баньши укоризненно покачала головой, но промолчала. – Меньше знаешь, крепче спишь. И кстати, о сне. Вам не кажется, что это то, чем следует заниматься ночью вместо того, чтобы разговоры разговаривать?
   – Не кажется, – грубо буркнула я.
   – Тогда не буду мешать. – Сокол поднялся из-за стола, прошел к раковине и ополоснул чашку. – Общайтесь на здоровье. Но завтра в семь подъем. Нат, ты идешь или поддержишь беседу?
   Женщина виновато пожала плечами и пошла вслед за колдуном.
   – Как они там разместятся? – задумался Сережка.
   – Тебе не все равно?
   В шкафу лежал матрас, который можно было постелить на пол, но черта лысого я буду обеспечивать этой скрытной парочке комфорт!

Глава 4

   Не знаю, как они устроились на ночлег, но с утра оба выглядели не в пример лучше нас с Серым, бодрыми и свежими.
   – Сергей, – темный с ухмылкой наблюдал, как парень, протирая слезящиеся глаза, насыпает в чашку уже третью ложку растворимого кофе, – вам мама не говорила, что ночью нужно спать?
   – А тебе мама не говорила, что завидовать нехорошо? – огрызнулся Сережка.
   Завидовать, если честно, было нечему: мы до утра просидели в Сети, пытаясь отыскать информацию о светлых и темных магах, дарениях в Перунов день и вместилищах. По первым пунктам данных было хоть отбавляй, но все предлагаемые сведения уходили корнями в фантастику и компьютерные игры. Перуну же полагалось не дарить, а приносить жертвы. О вместилищах, в связке с прочими словами для поиска, вылезала всякая чушь.
   Зато теперь я знала, что собранная на Громобой дождевая вода снимает сглаз, а суровый, но справедливый бог древних славян в свой праздник может наказать нечистого душой человека молнией. Попутно нашла несколько сайтов «настоящих ведьм», предлагающих исцеление по фотографии с оплатой услуг через «Яндекс-деньги». Подумала, не завести ли такой для мамы. А что? Пасьянс она уже освоила, пора двигаться дальше.
   – Анастасия, – колдун щелкнул перед моим носом пальцами, – когда проснетесь окончательно, вызовите такси. Мы с Сергеем навестим его товарища.
   – Сокол, – окликнула его из комнаты Натали, – выгляни в окошко.
   Выгляни в окошко, дам тебе горошка…
   – Что там? – заинтересовался Серый.
   – Иди, сам увидишь.
   – Ни фига себе, – присвистнул Сережка. – Это что, по мою душу?
   – Вряд ли. – Сокол потянулся за лежавшей на холодильнике пачкой сигарет, вынул одну и прикурил от конфорки. – Душа твоя им не нужна. Тела хватит.
   – Да что там такое? – Я вскочила с места и, оттолкнув мужчин, прорвалась к окну.
   У подъезда собирались светлые. Лысый в гипсовом воротнике. Пожилой хозяин таксы. И еще человек пять. На подъездной дорожке стояли микроавтобус с тонированными стеклами и ярко-красная легковушка.
   – Что делать будем? – нахмурился Серый.
   – Выйти, как вчера, вряд ли получится. Но надо. Нат, свяжись с нашими, пусть объяснят товарищам из брюссельского ведомства, что нарушать конвенцию и вламываться в жилище ведьмы не есть хорошо, не в темные века живем.
   – Они и не вламываются, – вошла в кухню баньши. В голубеньком халатике, с распущенными волосами и без косметики. – Они на нейтральной территории, Сокол. А о нарушении конвенции тебе самому вот-вот напомнят.
   – То есть помогать нам не будут, – сделал вывод темный. – Ладно. Лишь бы не мешали. План такой: мы с Сергеем незаметно покидаем дом – только придумаем, как это сделать, а вы с Анастасией…
   – Анастасия идет с вами, – заявила я. – И это не обсуждается.
   – Зачем? – удивился Сережка. – Насть, ты и так помогаешь, а к Мишке мы сами съездим. Если бы не эти, – он кивнул за окно, – я и один мог бы.
   – Один ты вчера уже прогулялся. – Колдун сделал глубокую затяжку, и сигарета на глазах сотлела до фильтра. – Видимо, это заметили и теперь только и ждут, пока ты решишься на очередную глупость. Но намерений вашей подруги я тоже не понимаю.
   Если б я сама понимала! Но что-то говорило, что нужно ехать с ними. Предчувствие? Воображение? Дурь в голову стукнула?
   – Я с вами, и спорить бесполезно!
   – М-да… – Темный достал еще одну сигарету. – Полагаю, Сергей, спорить, действительно, бесполезно. Ваш тезка, князь Трубецкой Сергей Петрович, тоже имел несчастье связаться с подобной женщиной. Так она увязалась за ним аж в Сибирь.
   – Угу, – промычал парень. – И испортила ему всю каторгу. Насть, ну зачем?
   – Затем, что без меня вы из дома не выйдете.
   Натали взглянула на меня с недоверчивым любопытством:
   – Сможешь отвести глаза? Всем?
   – Легко. Или я не ведьма в седьмом поколении?
   Дождалась, пока такой же, как у Натали, интерес разгорится во взглядах мужчин, и закончила:
   – Через крышу пойдем. Спустимся по пожарной лестнице в торце дома.
   – А почему мы сами этого не сможем? – поинтересовался темный.
   – Потому что ключ от чердака у меня.
   Сначала в подъезд вышла Натали. В рекордные сроки, всего за пять минут, баньши облачилась во вчерашние джинсы и майку, собрала волосы в высокий хвост и нанесла на лицо боевую раскраску. Прошлась, стуча каблучками до пятого этажа, спустилась вниз и встала у закрытой на кодовый замок двери. Позвонила на мобильный темному и сбросила, как условились, – чисто. Мы поднялись к ведущей на чердак лестнице, и я, никому не доверяя, сама открыла и сняла висячий замок с крышки люка. Миновала низкий пыльный проход и через небольшое окошко выбралась на покатую крышу. Страшно не было: это в девять лет я боялась спрыгнуть с конька деревянной избушки, а в четырнадцать уже без опаски сидела тут вместе с повзрослевшими мальчишками. Тут, на крыше, я впервые поцеловалась. Совсем не с тем парнем, о котором мечтала, назло. Только он вряд ли заметил.
   Пожарная лестница заканчивалась на уровне второго этажа.
   – Прыгай, – как когда-то, махнул рукой соскочивший на землю Сережка, – я тебя поймаю.
   Повиснув сначала на руках и болтая в воздухе ногами, я разжала пальцы и оказалась в сильных объятиях, которые так не хотелось покидать…
   – Не торопитесь, – негромко сказал сверху колдун. – Я могу еще часок повисеть.
   Спохватившись, мы отступили на несколько шагов, и он спрыгнул на асфальт. Огляделся, поправил на голове бейсболку и пошел к стоявшему у обочины такси. Сел рядом с водителем, а мы с Серым устроились на заднем сиденье.
   – В центр, – скомандовал Сергей, – до драмтеатра, а там я покажу.
   Белый автомобиль с ярко-желтым «петушком» и номерами службы вызова на дверцах мягко тронулся с места и влился в поток машин.
   Я сидела позади темного и звонок мобильного услышала едва ли не раньше его.
   – Да? Что?
   Сокол обернулся, но не на меня – выглядывал что-то за задним стеклом.
   – Что-то не так? – забеспокоился Серый.
   – Это Нат. Говорит, наши светлые друзья засуетились. Похоже, все-таки засекли. Видишь, красный «пежо»?
   Я оглянулась: машина, которую я заметила у подъезда или точно такая же, следовала за нами на расстоянии десяти метров.
   – Сверните направо на следующем светофоре, – велел Сокол таксисту.
   Тот недобро покосился на пассажира, но повернул. «Пежо» повторил наш маневр.
   – Теперь налево.
   Ситуация повторилась.
   – Оторваться сможем? – спросил у водителя темный. – Сотня сверху.
   Таксист вдарил по тормозам, и нас с Сережкой бросило вперед.
   – Зеленых американских денег, – уточнил колдун.
   Красный «пежо» остановился прямо за нами. Теперь можно было рассмотреть сидевшего за рулем крупного мужчину в белой футболке и худощавого очкарика рядом с ним. Задние сиденья тоже не пустовали.
   – Выходите, – раздраженно приказал нам водитель. – Мне ваши шпионские игры не нужны.
   – Да ладно тебе! – протянул примирительно Сокол.
   – Вышли из машины, я сказал!
   – Ну ты чего, братуха? – Темный панибратски хлопнул водителя по плечу. – Тут делов-то! Покатаемся немножко…
   Он вел себя так, словно был навеселе. С глуповатой ухмылкой обнял чертыхающегося мужика за шею и вдруг притянул к себе, стукнувшись с ним лбами. На миг оба замерли, а после таксист распрямился и, глядя перед собой, медленно положил одну руку на руль, а вторую – на рычаг переключения скоростей. Вжал педаль газа в пол, и машина с ревом сорвалась с места.
   Светлые немного замешкались, но тронулись следом.
   Движение на улицах спального района нельзя было назвать оживленным, и, легко лавируя в транспортном потоке, такси набирало скорость. Преследователи не отставали. Поворот, еще поворот. Первый светофор мы пролетели на красный, чудом проскользнув между двумя маршрутками, но это не помогло избавиться от хвоста, и стрелка спидометра продолжала ползти вверх.
   Отведя взгляд от приборов, я посмотрела на водителя: тот сидел, неестественно выпрямив спину, похожий больше на манекен, чем на живого человека. Его руки и ноги существовали будто бы сами по себе, а на окаменевшем лице живыми оставались лишь нервные, настороженные глаза, следившие за дорогой и время от времени косившие в зеркало заднего вида.
   – Что с ним? Что ты с ним сделал? Эй!
   Я протянула руку, чтобы толкнуть сидящего впереди мужчину, но Сережка перехватил мою ладонь.
   – Не мешай ему. Он ведет.
   – Что?
   Вплотную придвинувшись к парню, я смогла увидеть колдуна. Стиснув побелевшие губы, он повторял каждое движение таксиста… точнее, как уже догадался Сергей, делал эти движения за него: левая рука крутит невидимый руль, правая – рывками переключает передачи. Ноги на педалях. Глаза закрыты.
   – Он же ничего не видит… – прошептала я.
   – Он смотрит через него, – кивнул на водителя Серый. – Я так думаю…
   На подъезде к рынку машин на дороге стало больше, но темный не замедлил хода, продолжая попытки оторваться от преследования. Мне даже показалось, что ему это удалось, когда впереди, как назло, вырос затор: ремонтники перекрыли половину проезжей части, и автомобили медленно просачивались в прореху между заграждениями. Сокол притормозил, но лишь немного: проехав десяток метров, такси подпрыгнуло на бордюре и вылетело на тротуар. Я зажмурилась, чтобы не видеть перекошенных лиц разбегающихся в стороны прохожих, и открыла глаза, лишь ощутив еще один прыжок. Автомобиль снова несся по дороге, но светлые не желали отставать и повторили наш путь, огибая затор по пешеходной дорожке.
   Теперь такси летело по центральному проспекту города. Машины, автобусы, троллейбусы… Но Сокол умудрялся не сбавлять скорости. Меж тем автомобиль преследователей уже сократил разделявшую нас дистанцию. Обернувшись, я видела, как оживились сидевшие в красной машине люди. Что они будут делать, когда догонят? Начнут таранить? Прижмут к обочине? Достанут автоматы и расстреляют в упор, как в каком-нибудь гангстерском фильме?
   Когда светлые нагнали нас настолько, что я смогла бы разглядеть время на часах водителя, Сокол резко вывернул воображаемый руль, заложил вираж и вылетел на встречную, чудом ни с кем не столкнувшись. Машину повело, но темный сумел выровняться, а оставшийся в своем ряду «пежо» несся в противоположную сторону: наверное, светлые не могли улучить момент для разворота. Колдун использовал полученное преимущество на полную. Машина пролетела еще пару кварталов по прямой, не перестраиваясь во внешний ряд, свернула в узкий проезд и понеслась по кривой улочке, подскакивая на разбитом асфальте. Миновав анфиладу смежных дворов, Сокол притормозил у кирпичной трансформаторной будки. Водитель-манекен, повторяя движения кукловода, откинулся на спинку, а потом испуганно заморгал и завертел головой.
   – А… – только и смог сказать он.
   – Спасибо, братуха, – тяжело выдохнул колдун. – Хорошо покатались.
   Он открыл дверцу, швырнул на колени таксисту обещанные доллары и, пошатываясь, вышел наружу. Выскочивший следом Серый подал ему руку, но темный сделал вид, что не заметил. Присел на лавочку рядом с детской площадкой.
   Дождавшись, пока я покину салон, таксист резко тронул с места. Помнил он то, что произошло в эти десять – пятнадцать минут или нет, но у человека был шок, и, понимая, кто тому виной, он стремился убраться от нас подальше.
   – Не много ты ему дал? – спросил у темного Сережка, видимо просто чтобы не молчать.
   – Нормально. – Сокол потянул из кармана пачку сигарет, закурил. – Ему еще штраф за превышение скорости придет и за двойную сплошную… Тормозни пока какую-нибудь тачку, через службу вызывать не надо…
   Он неопределенно махнул рукой, но Серый понял, огляделся и пошел к ведущей на улицу арке.
   Колдун проводил его взглядом. Затянулся, закашлялся, как и вчера, сплюнул на землю кровью. Но сигарету не бросил.
   – Ты… Вы как? – приблизилась к нему я.
   Мужчина поднял на меня глаза и вдруг улыбнулся счастливо и беспечно:
   – Здорово. Три года за руль не садился, представляешь?
   – Ты и сейчас не садился.
   – Так еще интереснее.
 
   Видимо, высшие силы решили, что приключений с нас на сегодня хватит, и к дому, где, по словам Сережки, жил его товарищ по работе, мы добрались без новых осложнений. О том, что они все-таки могут возникнуть, Серый вспомнил, когда уже подошли к подъезду панельной девятиэтажки.
   – Вот черт! – ругнулся он негромко. – И куда мы приперлись? Понедельник, десять утра – вдруг он сейчас на работе?
   Сокол равнодушно пожал плечами. После погони его словно подменили: колдун стал угрюмым и молчаливым. Не то чтобы он до этого был особо жизнерадостным, но чтоб за полчаса ни единого слова, ни подначки, ни издевки – это уж слишком. Снова выдохся. Были бы сейчас у меня, уже требовал бы чая и грозился пристрелить любого, кто его разбудит.
   Попасть в подъезд оказалось непросто: на закрытой металлической двери красовалась панель домофона. Темного это задержало ровно на секунду. Затем он приложил к считывателю ладонь вместо электронного ключа, устройство радостно запищало, и дверь открылась. Значит, не до конца еще выдохся…
   – Ты же все равно номера квартиры не знаешь, – проворчал он в ответ на удивленный Сережкин взгляд. – Этаж помнишь?
   – Пятый… или шестой. Там дверь такая старая, дерматином обита.
   Нужная квартира отыскалась на пятом этаже. К моей огромной радости, вслед за звонком за дверью раздались шаги.
   – Серега? – удивился выглянувший на площадку мужчина лет сорока, невысокий, сбитый, до черноты загоревший блондин с уже наметившимися залысинами. Судя по наряду – трусы и тапочки, – на работу по понедельникам Михаил не ходил.
   – Здорово, Мишаня, – протянул ему руку Серый. – Был тут поблизости с друзьями, дай, думаю, заскочу. Заодно вещицу свою у тебя заберу.
   – К-какую вещицу? – Под решительным напором парня хозяин испуганно попятился обратно в квартиру.
   – Ножичек. Помнишь?
   Фирсов замотал головой.
   – Нет? – переспросил Сережка.
   Мужчина закивал.
   – Так да или нет?
   Мне вдруг подумалось, что, пока я не видела, Сокол стукнулся с Серым лбами, как с тем таксистом, и теперь говорит с Михаилом через него: настолько интонации друга напоминали сдержанно-пугающие манеры темного.