Ирвин Ян. Темная луна (Сказания трех миров - 3)

   Он смог проглотить лишь несколько ложек каши и вышел на воздух. Лиан побрел к поленнице и прислонился к дровам, он был не в состоянии двигаться.
   Через некоторое время, когда ему стало легче, он неожиданно услышал разговор.
   - Я не могу, - говорила Карана дрожащим голосом, так словно вот-вот заплачет.
   Вскоре он узнал и ее собеседника, это был Шанд! Шанд вернулся! Если бы Лиан только мог, он кинулся бы к нему и сжал друга в объятиях. Однако вскоре юноша обрадовался, что не сделал этого.
   - Лиан теперь враг, - отчетливо произнес Шанд. - Его сознанием овладел Рульк. После этой ночи ты не должна ему доверять.
   "Какой ночи? О чем это Шанд говорит?" - Лиан попытался припомнить обрывки привидевшегося ему кошмара.
   - Нет! - воскликнула Карана. - Как ты можешь этого требовать?
   - Лиан теперь просто оружие в руках Рулька, он смертельно опасен. Я выдам его Иггуру, если ты откажешься выполнить мое условие. Тут не может быть никаких компромиссов, Карана.
   - Я думала, ты мой друг, - простонала она.
   - Я действительно твой друг. Ты должна забыть о своих чувствах. От того, как ты сейчас поступишь, зависит судьба множества людей.
   - Лиан тоже один из них, - всхлипнула она.
   - Карана! - холодно проговорил Шанд.
   - Я сделаю, как ты скажешь, - произнесла она, захлебываясь от рыданий. От этих слов у Лиана упало сердце.
   - Ничего не говори ему об этом, ни единого намека. - Они отправились вверх по склону холма, и Лиан уже не мог разобрать слов.
   Он просидел на вязанке дров целую вечность, комкая в руках снег. Карана отвернулась от него, а он даже не знал почему. Лиан хотел убежать, но не мог. Единственным его желанием было умереть.
   Карана и Шанд вернулись в гостиницу только после полудня, на кухне уже готовили обед. Лиан сидел у очага, перед ним стояла нетронутая кружка чая. Его волосы были не чесаны, кожа стала желтой, на щеках горел лихорадочный румянец, глаза казались остекленевшими.
   - Шанд! - протянул Лиан без всякого выражения. - Ты вернулся! - (Карана избегала его взгляда. Было видно, что она недавно плакала.) - Хорошо, что ты снова здесь, мне надо поговорить с тобой. - Затем он пристально посмотрел на Карану. - У меня сильно болит голова, и я не могу вспомнить, что случилось. - Лиан потер висок и вскрикнул. На пальцах была свежая кровь, он озадаченно рассматривал свою руку. - Должно быть, я упал с лестницы. Ничего не помню.
   - Ох, Лиан, что нам с тобою делать? - сказала Карана. Он выглядел больным, печальным и немного глуповатым, внезапно ее глаза наполнились слезами. Она поспешно вышла за дверь.
   Шанд остался. Он налил юноше горячего вина и стал весело рассказывать о своих приключениях. Лиан никак не мог понять, что происходит, события прошлой ночи испарились из его памяти. Вчера все хохотали над его шутками, а сегодня обращаются с ним как с преступником.
   Его не обмануло притворное дружелюбие Шанда. А Карана и вовсе была неспособна скрывать свои чувства. Случилось что-то ужасное, это было как-то связано с кошмарами, которые снились ему ночью, но он не знал, как именно.
   Вечером, после того как Шанд лег спать, Лиан поймал Карану в коридоре.
   - Карана, пожалуйста, объясни, что случилось. - Он взял ее холодную руку. - Я всегда тебе верил.
   Рука Караны безжизненно лежала в его ладонях. Девушка была в отчаянии. Если она откроется Лиану, Шанд выдаст его Иггуру. Она отстранилась.
   Лиан обнял ее за плечи:
   - Пожалуйста!
   Она не двинулась с места, по ее щекам потекли слезы.
   - Нет, Лиан, - прошептала она. - Не проси меня, я этого не вынесу, всхлипнула она и убежала.
   Лиан был раздавлен. Все кончено. Все, что между ними было, рухнуло в одночасье.
   Ночью Лиан мучительно вспоминал: "Неужели тогда я все же вступил в сговор с Рульком и предал всех, а теперь даже не помню об этом?"
   Карана не могла заснуть. "Почему? - думала она. - Почему Лиан это сделал? И сделал ли?" Теперь она уже ни в чем не была уверена. Раньше она полагалась на собственные суждения, но слова Шанда заставили ее усомниться. "Почему я согласилась с ним? Ведь я чувствую, что он ошибается. Пожалуйста, Лиан, приди ко мне, - мысленно звала она. - Не надо ничего говорить. Просто сожми меня в объятиях. Я нарушу обещание. Мы убежим в горы, где нас никто не найдет".
   Она так и не сомкнула глаз до рассвета. "Почему он не пришел? Если бы только он доверился мне, мы бы что-нибудь придумали".
   Но Лиан не осмелился. Отказ разбил ему сердце. Он не мог вынести мысли, что Карана отвернется от него во второй раз.
   35
   ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
   Через два дня они покинули Туллин и направились на восток, к Баннадору. Выглянуло солнце, и снег на дороге превратился в кашу. Идти было трудно, но за этот год они уже стали бывалыми путешественниками, и недельный поход их не пугал. Последний участок пути был самым тяжелым, они то и дело по колено проваливались в ледяную жижу. Карана, Шанд и Лиан продвигались вперед медленно, почти не разговаривая, каждый думал свою невеселую думу.
   Лиан тащился позади. Шанд подошел к Каране, за эти дни у него впервые появилась возможность поговорить с ней наедине.
   - Расскажи мне о снах, - попросил Шанд. - Когда это началось?
   - Во Флуде, - ответила она.
   - А после того случая в Туллине они повторялись? - Карана не была расположена разговаривать. Ей казалось, что Шанд предал ее. Дружба между ними закончилась. Но она все же старалась быть вежливой.
   - Нет.
   - А у Лиана?
   - Он никогда не говорит о своих снах.
   Они дошли до так называемых Баннадорских холмов, хотя на самом деле это были настоящие горы. Перед ними простирался край горных кряжей, глубоких ущелий, живописных долин, которые почти ежегодно страдали от засухи. Тут и там виднелись деревушки, возле которых паслись небольшие стада овец. За целый день путники не встретили ни единой живой души, но это было не удивительно, ведь шли они по узкой тропинке вдоль каменистого безводного хребта.
   На следующий день Карана, Лиан и Шанд свернули на юго-восток. Перед ними теперь возвышались гранитные скалы, поросшие соснами, в широких долинах виднелись возделанные поля, в этой части Баннадора находились все крупные города провинции. Следы войны были заметны повсюду: преданные огню сады и поля, сломанные мосты, деревни, от которых практически ничего не осталось. В одной из таких деревень они разглядели полусожженное стойло, где среди обгорелых обломков все еще лежали несколько десятков скелетов лошадей.
   У Караны на глазах стояли слезы, даже несчастье Лиана отодвинулось для нее на второй план перед долгожданным возвращением домой.
   Они дошли до берегов Рима, реки, которая протекала через ее страну, орошая поля вокруг городка Тольрима, затем сворачивала на восток к морю. Когда вошли в город, Карана низко надвинула шапку: ей не хотелось встречаться со знакомыми или пускаться в длинные объяснения, пока она не доберется до дома.
   Тольрим был бедным, но симпатичным городом: две сотни небольших домиков, несколько лавок, рыночная площадь, библиотека и храм. Все здания здесь были выстроены из розового гранита и серо-зеленого сланца. Город тоже пострадал от войны: от многих домов остались лишь закопченные стены, центральная подпора моста была разрушена, и через реку приходилось перебираться по камням. Зимой это было не страшно, но весной, когда в горах начнет таять снег и Рим превратится в полноводную бурную реку, переправа станет настоящей проблемой.
   Они перешли через реку и по узкой тропинке между двумя высокими горными кряжами двинулись дальше.
   Готрим был расположен в верхней части широкой долины. Здесь горные склоны поросли травой, на террасах теснились невысокие деревца. Путники поднялись на холм. Вдали показались дымящие трубы Готрима. Наконец-то дома! Карана смахнула с глаз слезы. Прошло почти пятьсот дней с тех пор, как она покинула родные края, отправившись в Фиц-Горго; тогда девушка думала, что ее странствия продлятся не больше двух месяцев. Что же изменилось за это время?
   Внезапно Карану охватила неуверенность, она пыталась взглянуть на свой любимый Готрим глазами спутников. Что подумает о ее поместье Шанд, который обошел весь мир и сам некогда жил в богатстве и роскоши? А что подметит Лиан со свойственной ему острой наблюдательностью летописца? Осмеет ли он когда-нибудь ее бедное поместье в одной из своих историй, которыми так любит потешать публику в кабаках? Или, наоборот, его истерзанная душа обретет здесь наконец покой.
   Ее трехэтажный дом из розового гранита был совсем небольшой, слева и справа к нему примыкали два флигеля более поздней постройки. Центральная часть была похожа на круглую приземистую башню под простой конусообразной крышей, покрытой зеленой черепицей. Крышу венчал флюгер в форме летящего гуся, хотя из-за удара молнии длинная гусиная шея покривилась.
   Флигеля были двухэтажными строениями, с плоскими крышами и маленькими окнами. Позже между ними пристроили длинную веранду. На солнечной стороне холма был разбит огород. Все поместье имело незатейливый деревенский вид. Но сад, в который выходила парадная дверь, был ухожен, а мощеная дорожка чисто выметена.
   За садом начинались теплицы, а за ними пастбище. За пастбищем, в полулиге от дома, возвышалась гранитная скала, наверх в горы вела узкая тропинка. На этом каменистом высокогорье рос могучий Готримский лес, тоже входивший во владения Караны.
   Когда они подошли к дому, Карана увидела, что один флигель сгорел, другой наполовину разрушен.
   - Могло быть и хуже, - мужественно произнесла она, но на самом деле увиденное потрясло ее до глубины души. Если это называется "почти не пострадать", что же сталось с остальным Баннадором? Зима уже была на пороге. После нескольких засушливых лет у крестьян почти закончились запасы. Голод начнется еще до весны.
   Несмотря на то что Карана никого не известила о своем прибытии, новости дошли сюда быстрее, чем она сама, и челядинцы встречали ее на крыльце. Среди них был Мавид, повар, в перепачканном ржаной мукой переднике, Натан и Марта, служившие в Готриме садовниками с самого рождения Караны, старик Мид, мастер на все руки и отличный пивовар, такой же круглый, как бочки в подвале, и Галги, высокая ткачиха с изящными пальцами, не говоря уже о малышне, столпившейся вокруг поваренка Бени.
   - Карана! Карана! - закричал Бени, пританцовывая в кругу ребятишек.
   Вперед вышел Рахис, ее верный управляющий. Казалось, что за эти полтора года он постарел по крайней мере на десять лет. Он сделался совсем дряхлым, щеки ввалились, на голове торчали несколько пучков снежно-белых волос.
   - Карана-лар, - сказал Рахис, радостно протягивая к ней руки. - Вот ответ на мои молитвы. Как мы долго ждали твоего возвращения. Добро пожаловать домой!
   Карана бросила свой дорожный мешок, взбежала на крыльцо и заключила старика в объятия.
   - Прости, Рахис! Мне следовало быть в эти тяжкие времена здесь, с вами.
   Его объятия напомнили Каране о детстве. После смерти отца и матери Рахис относился к ней добрее всех.
   - Да я уже много раз говорил, что этот год был для нас настоящим испытанием. Но если бы ты была здесь, все могло бы обернуться еще хуже. Гаршарды несколько раз наведывались сюда, расспрашивали о тебе. Но все же они обошлись с нами милостивее, чем солдаты Иггура! Входи же.
   - А где все? - спросила Карана. - Их не...
   - Нам повезло больше, чем соседям, - никто из готримских крестьян не убит. Просто чудо! В основном люди ушли в лес охотиться или собирать коренья, у нас почти не осталось еды на зиму. А кое-кто отправился в город помогать восстанавливать разрушенные дома.
   Карака поздоровалась с каждым лично и наконец подошла к Бени. Она крепко пожала его шершавую руку:
   - Я скучала по тебе, Бени. Пойдем прогуляемся после чая? Покажешь мне сад, навестим друзей. Как там наш Кар?
   Кар был старым черным лебедем, много лет жившим в саду около пруда. Бени горько расплакался:
   - Кара больше нет! Эти проклятые солдаты поймали его и съели!
   Она обняла мальчика и тоже залилась слезами. Немного успокоившись, девушка извинилась перед гостями и пригласила всех в дом. Карана представила своим челядинцам Лиана, который был вежлив, но необычайно сдержан, и Шанда, знакомого только с Рахисом. Они вошли в круглый просторный холл, к одной стене там примыкала каменная лестница, у другой был сложен камин, такой огромный, что в нем можно было бы зажарить целого быка. Но он не был растоплен, и в зале стоял ледяной холод. Карана остановилась посредине зала:
   - Что случилось с коврами и гобеленами?
   - Солдаты разграбили весь дом, - ответил Рахис. - Забрали подсвечники, серебро, драгоценности твоей матери - в общем, все, что смогли унести. У нас не хватает дров отапливать зал. Проходите на кухню.
   Карана пошла вслед за Рахисом в северный флигель. Собственно, кухня и кладовые не пострадали, но запасов в них было совсем немного. У одной из стен находилась огромная кухонная плита необычной конструкции - работа ее отца. Напротив располагались несколько очагов с вертелами, решетками и крюками для котлов. Плита топилась, и все подошли к ней поближе, чтобы согреться, пока Мавид заваривала чай.
   Они выпили чай стоя, потому что Каране не терпелось осмотреть дом. Ущерб, нанесенный солдатами, был значительным. Рахис перечислил все их потери, пока они обходили комнату за комнатой.
   - Северное крыло можно отремонтировать, но южное придется отстраивать заново, - добавил он.
   Они вышли в сад, он тоже был в плачевном состоянии. Лиан удивленно смотрел по сторонам.
   - Я и не знал, что ты так богата!
   Имение перешло к Каране по материнской линии. Ей принадлежала верхняя часть долины вместе с горными склонами с обеих сторон. В основном почва здесь была каменистой и непригодной для земледелия. Крестьяне обрабатывали лишь узкую полоску земли у реки.
   Кроме этого, она владела Готримским лесом, росшим с восточной стороны Великих Гор, несколькими водопадами и небольшим озерцом. Этот древний девственный лес был прекрасным местом для охоты и рыбной ловли, но добраться туда можно было взбираясь по гранитным скалам, поэтому он почти не прибавлял ей доходов.
   Ей также принадлежали руины Каркарона, расположенные высоко в горах, как раз по дороге в Шазмак, куда вела узкая опасная тропа. Каркарон был построен более пятисот лет назад ее сумасшедшим предком по имени Бейзунез в месте, которое имело для него некое космическое значение. Но остальные не разделяли его безумных идей, и после смерти Бейзунеза Каркарон был заброшен.
   - Богата, ха! - усмехнулась Карана. - Имение нас кормит, но это все. На продажу почти ничего не остается, и денег совсем нет. Еще до моего ухода у нас было много долгов. Даже в хорошие времена богатство Готрима исчислялось в серебре, никак не в золоте.
   По мере того как они продвигались дальше и Каране становились ясны размеры убытков, ее сердце сжималось все сильнее и сильнее.
   - Как наши дела? - спросила она Рахиса, когда они сели проверять счетные книги. - Сколько у нас денег?
   Рахису очень не хотелось называть эту цифру, ведь, назвав ее, он словно расписывался в собственной беспомощности. Старый слуга переворачивал страницы с убийственной медлительностью. Наконец перевернул последнюю и подвел баланс.
   - Это все? - шепотом спросила Карана. - Сто пять серебряных таров? Этого не хватит и на месяц, если нам придется покупать еду. Даже если весна будет хорошей, имение не даст доходов до середины лета.
   - Война! - сказал Рахис, тяжело вздохнув. - Грабежи, поборы, конфискации, мне приходилось давать деньги солдатам, чтобы они не разрушили здесь все до основания. Мы еще можем считать, что нам повезло. Если бы твоя подруга Магрета не появилась здесь во главе армии, нам пришлось бы ютиться в шалашах. А с тех пор, как вернулся Иггур, нас обложили такими податями, что стало просто невозможно вздохнуть. Посмотри, я расписал, куда ушел каждый гринт. И все же мы гораздо удачливее остальных. - Он перечислил дюжину семей, у которых не осталось ничего, кроме земли.
   Карана со вздохом закрыла книгу.
   - Когда будет следующий сбор податей?
   - Весной, - ответил Рахис.
   - И сколько мы должны заплатить?
   - Пятьсот сорок таров, - угрюмо сказал старик. Карана побледнела:
   - Еще столько же нужно на строительство. Что ж, спасибо, Рахис.
   Он кивнул и вышел, едва переставляя ноги. Карана осталась сидеть, опустив голову на книгу.
   Шанд разыскал ее через час. Он положил ей на плечо руку. Карана неприязненно взглянула на него и отстранилась: она все еще была на него зла.
   - Хуже, чем ты думала?
   - Гораздо хуже. Мы почти разорены. Весной придет сборщик податей, тогда всему конец. Мне придется отправиться к ростовщикам. Даже не представляю, какие они сейчас запросят проценты.
   - Думаю, все сто. У тебя есть что-нибудь, что можно продать?
   - Почти ничего. Все сколько-нибудь ценные вещи уже проданы или украдены. Сейчас сотни семей распродают свое имущество за гроши, так что выручить приличные деньги за старые вещи невозможно. К тому же я еще задолжала тебе, и Лиану, и Малиене, страшно подумать сколько.
   - О том, что должна мне, можешь забыть, - сказал Шанд.
   - Мы уже говорили как-то на эту тему, - резко ответила Карана. Зависеть от великодушия Шанда стало для нее теперь просто пыткой. - Я заплачу свои долги. - "Но как?" - с ужасом подумала она.
   - До весны еще далеко, неизвестно, что случится за это время, приободрил ее Шанд. С тех пор, как они покинули Туллин, он вел себя так, словно между ними ничего не произошло. - Твое вытянутое лицо никого не порадует. Они так готовились к возвращению хозяйки, не порти им праздник. У них тоже были тяжелые времена. Ты должна улыбаться и подавать пример остальным, несмотря ни на что.
   - Я-то знаю, что принесет весна! - сказала Карана. - Удача от меня отвернулась. Но ты прав. Предаваться отчаянию в собственном доме непозволительно. Я буду трудиться больше всех, чтобы восстановить Готрим.
   Вечером устроили пир из лучших припасов, которые имелись в доме. Но все равно стол не ломился от разнообразных яств. Зато было много чеснока, диких трав и горчицы, вина тоже хватало. Все крестьяне пели и плясали до полуночи. А после этого Лиан даже рассказал Предание. Это было не самое лучшее выступление в его жизни, но готримские крестьяне никогда не слышали ничего подобного и простили юноше кислый вид.
   Карана наконец-то оказалась дома, она не сразу осознала это в полной мере. Шанд еще никогда не видел Карану в ее поместье, среди верных челядинцев; девушке нравилось быть в центре внимания, и роль хозяйки ей вполне подходила.
   Было далеко за полночь. Вечеринка закончилась, и все отправились спать. Карана устало поднялась по лестнице в свою комнату на верхнем этаже под самой крышей. На потолке там виднелись протечки, а половые доски растрескались. Ковры и подсвечники со стен пропали, но длинные узкие витражные окна выходили на восток, юг и запад, так что днем здесь все равно было светло и нарядно. Служанка постелила свежие простыни на широкую деревянную кровать. У изголовья стояла ваза с зимними фиалками.
   Целый год Карана мечтала оказаться в своей постели. Правда, ей хотелось делить ее с Лианом, но он остался внизу в одной из комнат для гостей. Она разделась, бросила одежду в корзину, умылась холодной водой и забралась в кровать на самую середину.
   Карана так и не смогла заснуть. Через час она снова встала, дрожа от холода, разобрала свою сумку, отложив в сторону дорожные вещи. Затем расчесала волосы и посмотрела на себя в зеркало. Ее взгляд упал на серебряную цепочку, подаренную ей Лианом в Катадзе в то счастливое для них время. Эта была самая дорогая для нее вещь.
   Она сняла ее, опустила вначале на одну ладонь, затем на другую. Бедная потемневшая безделушка. В некоторых местах серебро еще поблескивало. Она потерла цепочку каким-то грязным платком, но это ничего не дало. Карана натянула рубашку, спустилась вниз и стала рыться в буфете в поисках специальных щеток для чистки серебра, ставших бесполезными после того, как из дома пропали все ценные вещи. Наконец она нашла то, что искала, и принялась чистить цепочку.
   Через час она заблестела почти как новая, только в тех местах, где соединялись звенья, еще осталась чернота, которую ей никак не удавалось отчистить. Карана поднесла цепочку к свету. Это было красивая старинная вещь, девушка подумала, что плетение напоминает Великую башню в Катадзе. Наверное, Кандор сделал эту цепочку в память о великолепном строении, но почему он так тщательно ее спрятал, оставалось загадкой. В Катадзе было множество вещей куда более ценных.
   На замочке была выгравирована какая-то надпись, но ее все еще покрывал черный налет. Карана стала тереть это место щеткой, затем выковыряла остатки грязи иголкой. Буквы проявлялись одна за другой. ФИАХРА. Это имя или название ничего ей не говорило. Она стала отчищать грязь дальше, в поисках еще каких-нибудь знаков. Вскоре она обнаружила какой-то полустертый символ, скорее всего клеймо мастера. Оно было более древним, чем предыдущая гравировка. Она спросит об этом Лиана, если, конечно, он вообще когда-нибудь захочет с ней говорить.
   Они добрались до Готрима как раз вовремя. Ночью поднялся ветер и начался буран, так что к утру земля была покрыта глубоким снегом, хотя по календарю была еще осень. Зима наступила в этом году на месяц раньше обычного.
   Снег шел два дня, а потом снова растаял на солнце, однако все понимали, что это предвещает жестокую зиму. Если серьезные морозы начнутся уже через несколько недель, не избежать голода, ведь запасы зерна разграблены или отправлены в помощь Нижнему Баннадору. Теперь такая щедрость казалась глупой расточительностью. Дороги в горах скоро станут непроходимыми из-за глубокого снега, и путешествовать можно будет только пешком. Повозки с продовольствием, даже если бы их кто-то и послал, добраться до Готрима все равно не смогли бы.
   Все боялись набегов гаршардов, хотя те не появлялись уже несколько месяцев. Карана узнала, что гарнизон Иггура стоит в Тулдисе, на расстоянии всего одного дня пути от Готрима. Эта новость была совсем не утешительна.
   Следующие дни прошли в труде - все собирали хворост и дрова, а также старались пополнить съестные припасы, хотя почти безрезультатно. Конечно, высоко в горах в лесу еще оставались грибы, орехи, ягоды, там водились крупные и мелкие звери, в озерах была рыба. Но карабкаться так высоко, а потом стаскивать добычу вниз было слишком трудоемкое занятие, требовавшее чересчур много сил и времени. А времени у них оставалось совсем мало. Скоро снег покроет землю по меньшей мере на три месяца.
   Лиан тем не менее чувствовал себя в Готриме замечательно. Может, на него благотворно влияло само место. Готрим не поражал размерами или роскошью, но в нем сохранялась удивительно приятная атмосфера, свойственная старинным домам, где постоянно живут многие поколения людей. Неоштукатуренные каменные стены лишь кое-где украшали старые ковры, на которые не польстились грабители. Пол был выложен каменными плитами, покрытыми паутиной трещин.
   А может, Лиану шли на пользу физические нагрузки, ведь он трудился вместе со всеми с рассвета до поздней ночи. Юноше досталась самая грязная работа, потому что он ничего не умел: ему поручили смешивать известь с песком для цементного раствора.
   К тому же тут просто не оставалось времени думать и сидеть за книгами до глубокой ночи, как он привык. Да и свечи были слишком большой роскошью, а он так уставал, что уже был неспособен сосредоточиться. В этой долине никто не говорил о судьбах мира. Всех интересовало только то, что было непосредственно связано с Готримом.
   Во всяком случае, какова бы ни была причина, ни Лиана, ни Карану больше не мучили кошмары.
   Все было настолько хорошо, что Карана всерьез усомнилась в догадках Шанда. Теперь происшествие в Туллине перестало казаться ей таким ужасным. Однако она не обсуждала этот вопрос с Лианом, и он тоже не заговаривал с ней о том случае. Карана загнала свои страхи в самую глубину сознания. Но, несмотря на зов плоти, Лиан ни разу не поднялся в комнату Караны, а она не спустилась к нему. Стена отчуждения, выросшая между ними, была слишком высока, и они уже не могли ее преодолеть.
   - Нам не управиться со всей этой работой, - сказала Карана Шанду, пока они разгружали повозку с дровами и складывали их в поленницу. Она уже перестала злиться на старика. - Нас очень мало.
   Шанд кивнул, укладывая наверх очередное полено.
   - На разговоры уходит много энергии, - ответил он. - Не трать зря силы.
   - Если не произойдет чуда, до весны нам не дожить.
   В этот день все были в мрачном настроении. Становилось ясно, что запасов едва хватит на два месяца, даже если они съедят зерно, необходимое для посева, и нескольких племенных животных.
   Вечером Карана собрала своих челядинцев. Пока они рассаживались, она сходила в погреб, где стояли бочки, не открывавшиеся после смерти ее отца. Каким-то чудом погреб остался неразграбленным. Карана вернулась с небольшим бочонком на плече, который был покрыт толстым слоем пыли, как и ее куртка и волосы.
   - Я собрала вас сегодня, чтобы вы все уяснили себе, что нас ждет, сказала она, смахивая тряпкой пыль с бочонка, затем нацедила из него в кувшин золотистую жидкость. Наливая понемногу в кружки, она передавала их сидевшим за столом. Челядинцы пригубили напиток.