Исакова Галина. Мы с Варварой ходим парой…

   И то, и другое — это путешествие. Комфортное путешествие, начиная которое ты не знаешь, к чему придешь, но как будто управляешь этим. Появляется чувство веселой ненависти к миру; чувство, что полагаться можно только на себя, при этом себе не веря. Счастье — это так просто: нужно изменить направление движения, поменять верх и низ. Я возвращаюсь. Быть рабом на небесах или звездой в аду — не все ли равно. От себя не убежишь. Потому что я и есть — сурок. И собака — такая же чокнутая, как я. День сурка. Убить бы его?
   Степень моей свободы достаточно высока — я стремилась к этому и этого достигла. Теперь мне скучно. Я хочу удивляться.

6 сентября
Море неконструктивных монологов

   Состояние такое, знаете… как бы описать… когда ты утром встаешь в совершенно разобранном состоянии и понимаешь, что жить так дальше нельзя. Потому что осень, потому что холодно, потому что хочется спать, потому что на работу, потому что жирная, потому что никто не любит, потому что собака опять на весь день одна, а с утра ей хочется играть, скакать и долго нюхать траву. А времени нет, сил, впрочем, тоже, и хочется лечь под куст и умереть, пусть нюхает.
   Вчера выпила два бокала вина по случаю чьего-то дня рождения, а утром болит голова как с похмелья. И опять слишком много курила.
   Потому что зарплата только в понедельник, потому что на щеке вылез какой-то неуместный подростковый прыщ, потому что красивые сапоги натирают ноги, а кроссовки выглядят уже неприлично, потому что задолбали волосы, которые надо все время мыть, и они либо пушатся, делая меня похожей одуванчик, либо висят жирной прилизанной соломой.
   И хочется купить собаке вкусную дорогую косточку, но тогда в выходные придется есть одну вермишель.
   Потому что на работу все приперлись в пиджаках и костюмах, а ты, как идиотка, в какой-то лыжной толстовке дикого оранжевого цвета, в которой выглядишь как перезрелый рыхлый апельсин, и эти ненакрашенные маленькие глазки — мерзость, и статью они сверстали по-дурацки — потерялось все очарование; а после обеда надо участвовать в мозговом штурме о методах подачи передовицы. Какая на хрен передовица в преддверии снега? И собака так грустно смотрела в след, когда я сказала: «Я пошла, моя хорошая, будь умницей». И сижу, как дура, на работе с бутылкой минералки и пью, надеясь похудеть. И хочется купить таблетки жуй-дэмэн и похудеть сразу и навсегда. И заболеть анорексией, чтобы все хачапури выметались из организма сразу после заглатывания. И читаю на каком-то сайте, что нет ничего лучше «Львовского портера» или «22». Сижу, давлюсь холодной минералкой.
   И чтобы мальчик, который сфотографировал меня на турбазе, потерял свой идиотский фотик и способность фотографировать надолго, потому что тот ужас, которым теперь любуется весь офис — это ни в сказке описать, ни пером — чего там? — тоже не описать. А начальник на турбазе сказал, что я похожа на кикимору: зеленый дождевик и мокрые волосики.
   Жизнь удалась. Сижу. Хочется пойти домой и тупо наесться какой-нибудь вредной еды, и уж тогда окончательно решить, что надо прекращать пить, курить, жрать и жаловаться.

8 сентября
Мой фетиш — самолеты!

   Пошла покурила, затушив окурок по-шоферски — о подошву, и подумала о самолетах. Надо сказать, что я испытываю близкие к абсолютному счастье и довольство собой сидя во взлетающем самолете. Улетая. Четко зная, куда и зачем лечу, длительность полета — чтобы успеть подумать, вздремнуть, накраситься и выпить газировки, щурясь от яркого солнца, такого, которое бывает только над облаками. Нет никакой ответственности — села и лети. Главная обязанность — быть собранной и спокойной. Как пружина внутри будильника.
   Тик-так, все понятно, все уже решено, механизм запущен, вся беготня по аэропорту, такси, таможням закончена, и вот ты сидишь в кресле — мобильная, уверенная, с минимумом мыслей и багажа, оставив порядок в тех местах, которые покинула, и еще не испортив его — в будущих.
   Это такое потрясающее состояние БЕЗВРЕМЕНЬЯ, между мирами, иллюзия ЗАВИСАНИЯ при объективной огромной скорости ДВИЖЕНИЯ к цели. То, к чему всегда стремятся: свобода в заданных рамках.
   Да и сам процесс ОТРЫВА от земли, от притяжения, от тяжести — это ли не счастье? Многотонная махина, которая взлетает вопреки всем доводам разума. Я хотела бы быть самолетом.
   Я боюсь высоты, ужасно, иррационально, на грани с тяжелой фобией, но больше всего на свете люблю летать. Во сне, в жизни, в своих фантазиях.
   Я часто вижу в небе серебристые искорки самолетов. Я смотрю на них с нежностью и тоской не умеющего летать. Пройдет 2 месяца, и я снова испытаю то захватывающее дух наслаждение отрыва от земли…

30 ноября
Черный человек

   Нас сегодня на прогулке преследовал Черный человек…, ходил за нами…, а мы, надо сказать, ходили не так, чтоб сильно протоптанными тропами. Времени было около полуночи. При ближайшем рассмотрении ЧЧ оказался вьюношей, с завидным упорством преследовавшим нас.
   В конце концов, я ему говорю; «Что вы за нами ходите?» А он: «Я за вами не хожу». Я ему говорю: «Видите, я собаку с трудом сдерживаю!» (Собака в тридцати метрах от меня нюхала снег).
   Он: «Вижу».
   Я: «Ну так и идите своей дорогой»…
   Он: «Я и иду».
   В общем, мы как-то напряглись слегка, я даже подумывала испробовать гриндерсы в деле отпинывания маньяка; Варишне шепнула волшебное слово: «ЧУЖОЙ!», чтоб она отвлеклась от снега. Варишна встрепенулась, волооко посмотрела по сторонам, буркнула что-то в сторону вьюноши и снова уткнулась в свои снежные газеты.
   Вьюноша понял и пошел лесом.
   Меня спрашивают:
   — Галка! Как? Вы гуляете без пулемета и других приспособлений? А если на Варишну нападут?
   — Да, — легкомысленно машу рукой, — она убежит! У нее же тюнинг! Четыре ноги мы ей сделали!

12 декабря

   Утро. Снежок. Лужайка.
   На лужайке двое — моя собака и я. Красотища и подъем духа: снега много, народу мало, палки в ассортименте и даже не холодно, едва до минус 10 дотянуло.
   Идут наши знакомые: пожилой хозяин с пожилым кобелем немецкой овчарки. Видим друг друга, машем в знак приветствия руками и хвостами. Хозяин отцепляет пса от поводка.
   Я ему кричу: «У Вари ТЕЧКА!» Ноль реакции. Думаю, ну, может, не расслышал. Кричу опять: «ТЕЧКА у собаки!»… Ноль реакции. Мое дело — предупредить. По причине своих размеров и непонятно откуда взявшейся целомудренности, Варвара отгоняет кобелей с искренним недоумением монашенки. Так что я честно предупреждаю хозяев про течку, на всякий случай ходим огородами и не в «часы пик», но если хозяину плевать, то и я не особо напрягаюсь. Варвара, русская душой, — в плен не сдастся. Ну и вот. Отпускает дядечка своего кобеля, и тот несется к нам. Веселые игры, скачки, догонялки. Тем временем я, высоко вскидывая ноги, как лошадь на параде, выбираюсь из снега на дорожку, подхожу к хозяину. Здрасьте-здрасьте, как дела, хорошая погода. Течка, говорю, у нас. Так что расходиться на поводках будем. Да, говорит он, погода прекрасная.
   В это время кобель плотно утыкается носом под хвост Варваре. Та вздыхает — игры кончились — и двигает ко мне: «Мам, ну они опять за старое, пойдем домой, что ли». Пес приклеился намертво и, пуская слюну, решает остаться с нами на всю жизнь. Сопровождать нас и в горе, и в радости. Идти рука об руку и в будни, и в праздники.
   Хозяин выходит из умилительного созерцания, внимательно на своего кобеля смотрит. «Что-то пес подозрительно себя ведет». Его озаряет догадка: «Слушайте, а у вас ТЕЧКИ нет случайно?»

17 декабря

   Рассказываю историю про вчерашний вечер. Прихожу домой рано. Относительно. До прогулки еще полтора часа. Думаю — надо поужинать, чем Бог послал. Засовываю быстро суп в микроволновку, включаю чайник. Пробки не выдерживают, свет гаснет. А щиток у соседей за железной дверью. А соседей дома нет. Итак, света в половине квартиры нет, радио не работает, телевизор тоже. Ну и телефон молчит. Звоню по сотовому в круглосуточный ремонт, говорят: «Никакие не пробки — это обрыв кабеля. По району. Завтра все починим». Следовательно, выйти в интернет и посидеть на форуме не могу тоже. Темнота. Тишина.
   Говорю Варваре: «Ну что, душа моя, собирайся! Пойдем в дальний поход. Делать все равно нечего. Будем гулять, пока не упадем. Часа 3-4, а лучше 5-6».
   Погуляли 2,5. Вернулись. Света нет, соседей нет, интернета нет.
   Я в такие минуты почему-то всегда думаю одно и тоже: «А чем Пушкин по вечерам занимался? Без телевизора, без телефона, без форума собачьего?» Ответ, в общем, предсказуемый: сидел при свече и стихи писал.
   Пошла, откопала свечу…, стихов писать не стала, а сделала то, до чего Пушкин сроду бы не додумался. Взяла и сантиметром портновским измерила высоту косяков. Мало ли, пригодится. Оказалось, 2 метра 50 см. Теперь буду знать. Потом в постельке почитала при свече… Темновато… Да и без капора при свече читать в постели как-то неприлично. Задула свечу и спать легла. Помолиться только забыла. Темным силам электричества.

28 декабря

   Звонит подруга, к которой мы с Варишной на Новый Год намылились. Говорит: «Мы все закупили, с тебя один салат!» Я аж трубкой чуть не подавилась: «Нееееее, девочки, я вам лучше грузоперевозки из Лапландии оплачу, но хоть режьте меня — салат делать не буду. У меня зарок. Я в магазин пойду только 1-го числа. И баста. Сижу без хлеба, и что самое страшное, без колбасы, ем каши «Быстров», но в магазин НЕ ПОЙДУ. Не пойду и все. Если поесть не дадите, я так посижу, но не заставляйте меня ГОТОВИТЬ или ИДТИ В МАГАЗИН, ТЕМ БОЛЕЕ, КОГДА ТАМ ОЧЕРЕДИ. Я лучше ботинок свой съем. Или Варюхин ошейник».
   Сошлись на блоке сигарет в качестве взятки. Салат разрешили не делать! Сказав, что я хоть и не очень ловко, но все же, так и быть, отмазалась. Так что гуляюююююююю! А другая подруга сказала, что таких магазинофобов надо лечить электрошоком.

Зарисовка про нашего друга Степу.
Малыш Степа великан

   Чаще всего Нину Шилко, хозяйку красавца Степы, прохожие спрашивают, не скрывая удивления: «Что вы сделали с ротвейлером?!» Вариант: «… с сенбернаром?!» Или: «… с ньюфом?!». Хотя на ньюфа, то есть ньюфаундленда, Степа похож лишь отчасти — размерами, весом — к 60 кг, роскошной шубой и выражением морды, умеющей быть лукавой и о-о-очень серьезной одновременно. Порода Степы называется «бернский зенненхунд», или, по-простому, «бернская овчарка» — самая популярная из альпийских собак Швейцарии. В Россию зенненхундов стали завозить не так давно, а в Екатеринбурге они до сих пор редкость.
   «Мы долгое время держали такс, — говорит Нина, — а тут захотели большую собаку-компаньона. Стали узнавать про породы и, оказалось, что бернцы — чуть ли не единственные из собак, кому не «прививали» такое качество как агрессивность».
   И то верно: зачем собаке альпийских лугов быть злобной и «работать на поражение»? На поражение — нет, а вот работать — да: любая пара рук и даже лап в крестьянском хозяйстве не лишняя. Если надо, то собака может и скот пасти, и за детьми присмотреть, и тележку с сыром довезти — от сыроварни до амбара. Представляете такую мультяшную сцену: собака, запряженная в тележку с сыром! Но это в Альпах. Наш Степа не возит тележек, да и со скотом отношения у него как-то не сложились… Хотя «тусовки» любит, а за сыр готов душу отдать.
   Правда, есть у зенненхундов одна интересная особенность, о которой честно предупреждают все книжки: года в полтора бернцы «могут понять, что им дороже свобода и покинуть семью». Куда они уходят, что делают на свободе — не указывается. Степе до «определения» еще три месяца, но, судя по его настроению, он покидать семью не собирается.
   Да и куда уйдешь от милой сердцу лежанки на балконе, от мамы и папы… да соседской мастифши Варвары, которым он подарил свое большое собачье сердце.
 
   Официально эту собаку-медвежонка зовут Дивус Из Большого Дома. Можно просто Степа.

Год 2005

17 января 2005

   Я жива-здорова, вернулась из дальних стран. Съездила в Скандинавию. Люблю я отчего-то этот милый несуетный край. Успокаивает, настраивает на задумчивое времяпрепровождение. Более близкое мастифам.
   Мастифы дома были. Варвара по мне сильно скучала и от скуки, видимо, начала на улице есть всякую дрянь. На днях мне продемонстрировала. Я ее увлечения не разделила, заорала новое слово, которое выучила в дальних странах, звучит так: «Ебти юми!» — это иностранцы так слышат наше ругательство про мать. Юми и летящий в спину поводок, Варвару убедили, но не до конца. Но мы над этим работаем. Впрочем, еще свежи в памяти воспоминания о беременных временах, когда в пасть засасывались пивные крышки, окурки и камни. Так что чуть подмерзшие объедки мне уже не кажутся ужасным ужасом и, вспоминая последние кадры из комедии «В джазе только девушки», пожимаю плечами: у каждого свои недостатки.
   Еще — как-то так совпало — в новом году звезды не благоволят Варвариной лежанке. После приезда в родную страну у меня обострился не только взор, слух, но и нюх. Зайдя в квартиру, почувствовала, что пахнет грязными мужскими носками. Единственное объяснение тому могло быть — муж, покидая нас полтора года назад, забыл носок где-нибудь за кроватью… Но нет. Встала на четвереньки и добросовестно обнюхала всю квартиру. Варвара подумала, что из дальних стран я привезла новый ритуал приветствия жилья. Ну, или игру какую-то…
   Ходили паровозиком минут двадцать. Я нюхала углы, Варвара меня. Выяснилось, что благоухает девическая лежанка. Матрасик. После двух дней моральных терзаний, матрасик ушел в страну заходящего солнца, а Варвара переведена на менее роскошный, но зато не вонючий коврик, сшитый на скорую руку из туристического добра.
   Самое смешное, что единственной вещью, купленной в зарубежных магазинах, — стало «одеяло для собак». Очень симпатичная такая штука вроде обычного пледа, со следами «лап» и «отпечатком» большой мокрой носопимпы. Но Варваре одеяло не достанется. Подарю подруге. В знак благодарности за то, что она с Варварой сидела, пока я за собачьим одеялом ездила.
   У Варвары новая привычка. Называется «а я со двора далеко не пойду». Появилась после того, как мы с ней в новогоднюю ночь…
   Дело было так: встречали НГ у подруги любимой-закадычной в доме за городом, я была с Варварой. Встретили, поели, выпили — все стандартно. Но часа в 4 ночи захотелось мне домой. Смертельно. Лечь в СВОЮ постель и чтобы рядом никого чужого, только теплый Варюхин бок.
   Хозяйка говорит: «Ты что, дура?! Ни такси, ни транспорт в такие пампасы не ходят, тем более, в новогоднюю ночь».
   Вы думаете, меня это смутило?
   Смутило, но не сильно.
   Попрощались мы с хозяйкой, взяла я Варишну и почесали мы пешком. ДОМОЙ! На улице минус 20, ночь, лес, праздничные не слишком ватные штаны. А мы летим на крыльях — ДОМОЙ! Ничего, три часа пешком и дошли.
   Ничего сверхинтересного больше в ту ночь не произошло. Год покатился по колее.
   Вот только с подругой позднее мы рассорились. На ровном месте. Мне вожжа попала под хвост. С тех пор почти не общаемся…
   Рядом — лишь Варюхин теплый бок…
 
   После той прогулочки по «лесам-по долам» Варвара сомневается в моей адекватности и на дальние походы соглашается не без опасения. Завершая мини-отчет, скажу, что в эти праздники я так и не поела вдоволь салатов и за столами не насиделась. Только в сам Новый год, да и то — нахваталась перед едой колбасы, за стол села сытая, поклевала там чего-то. Все, больше столов в эти праздники у меня не было.
   Сейчас все глаза закатывают при упоминании о празднике, а я — то ли с завистью к их обжорной судьбе, то ли с недоумением… Зато джином импортным наугощалась.

3 февраля

   Окинула взглядом свою кухню и с улыбкой обнаружила, что самые удобные «емкости для хранения сыпучих продуктов» — баночки из-под собачьих витаминов!
   Трава какая-то (то ли укроп, то ли петрушка, кто их там разберет) — в банке из-под «8 в 1 для щенков», запасы сахара — в банище «Calcidee», сода — в «Канвит Хондра». А бадейка из-под «Stride» — для муки!
   А что? Удобно. С крышечками, легкие, яркие ярлычки, морды веселые собачьи… Это вам не пошлые красные тары в затейливый белый горошек.

«Красивая собака, а титьки висят!»

   «Висят, висят, сердешные», — сказала нам сегодня продавщица. Субботний церемониал: выдрыхнувшись до верхней границы нормы, мы идем в зоомагазин. Обе. Покупать вкусняшку. Заходим внутрь и под умилительные уси-пуси персонала, не торопясь, ищем единственное наше вожделение — бычий, не при дамах будь сказано, пенис, целомудренно названный производителями «бычий корень». Бывает он косичкой, бывает палками, бывает «улиткой».
   Выбрав «корень» и оплатив покупку в кассе, мы бежим домой, счастливые от счастья друг друга.
   Нынче с пенисами была напряженка. Поэтому купили сушеный желудок, который воняет. Рубец, вот! И какую-то «бычью булочку» (по виду и цвету напоминает патиссон, пахнет копчеными субпродуктами). Продавец, явно закончившая курсы по пиару, сказала: «Возьмите, не пожалеете, она из того же места сделана». Взяли. Очень мы, незамужние, эти места уважаем. Погрызть-помусолить… Все предлагаемые лакомства были фирмы «TIT-BIT». Никакой самодеятельности.
   Пока я копошилась с денежными купюрами, подошла к нам тетя. Из персонала. Вроде как врач. Но не врач. Из серии «я только учусь»… Грудь, говорит, у вас висит. Хоть и не мне сказала — собаке моей, но это же почти личное оскорбление! Пока я перчатку бросала, на дуэль вызывала, сморгнула, присмотрелась. И точно ведь. Висит у экс-кормящей матери грудь. А я и не замечала. «Титьки», точно, висят. Чего уж тут скрывать. Эстетика хромает, да и бог бы с ней, если бы не опасение заработать какой-нибудь мастит. Гуляем долго, по 2-3 часа, а морозы у нас, на планете Леониде, в феврале по ночам до -20.
   Мастит у мастифа? Почти стихи. А ну как вред какой собаке?… Значит, ЧТО ХОЧУ ОТ ВАС, милые мои собаководы и их родители узнать:
   1. Есть ли какие-то способы безврачебного вмешательства? Массажи, Растирания? Кремы от морщин?
   2. Может, мне себя надо ремнем отходить? После бани в воскресенье… Где глаза-то были? И срочно бить тревогу?
   3. Или булочкой бычьей утешиться? Все равно Варишна рубец схрумкала, а булочку не поняла. Понюхала, фыркнула, лапой отодвинула: «Ешь сама, мама. И никогда не ведись на слова продавцов».

Морковка

    Как обратить на себя внимание.
   Не успели мы кремов от морщин набрать, а тут еще бешенством стали пугать народонаселение. То ли лису кто-то видел бешеную, то ли козу…
   В предыдущей серии: напуганные угрозой вируса бешенства, люди и нелюди планетки Леониды ринулись в ветмагазины. Туда же пришла Мама (в роли Мамы — артистка Галка) и купила много таблеток Страшного и Ужасного Глистогонного Средства. Тем же вечером Средство, по величине больше напоминающее таблетки нафталина, было принудительно скормлено Собаке (в роли Собаки — артистка Варвара). Ночь прошла беспокойно. У Собаки болел живот и все — глисты, Собака, Мама и ночник — маялись, стараясь забыться в тревожном сне.

СЕРИЯ 31

   Утром наступил рассвет. И пришло утро. И птицы, если бы не осипли от морозов, пели бы свои песни во все воронье горло. И окна, будь они с рамами старого образца, радовали бы глаз заиндевевшими узорами. И прохожие, будь они даже старцами с посохами, танцевали бы в ритме Бесамэ Мучо. Вот как хорошо было бы.
   Ничего этого Мама и Собака не заметили. Они вскочили, быстро и в общем-то бестолково погуляли, вернув природе малые долги, а большие — зажопив (да, да, и это слово здесь уместно, а уж как оператор будет изображать на экране — дело второе). Вернувшись, Мама засобиралась на работу, а Собаке был предложен завтрак. В меню значилось: корм, смешанный с кормом, в соусе из корма и с десертом из корма. Собака взгрустнула над миской. Тогда добрая Мама, чтобы Собака не скучала, предложила Собаке на «погрызть» скромное ведро моркови и на «попить» — жбан простокваши.
   Ни мало не смущаясь набором деликатесов (слабительная морковь, слабительное молоко и слабительное глистогонное), Мама уперлась на работу. День выдался насыщенным, а главное — до ночи.
   Усталая и довольная Мама нарисовалась, когда рассвет уже снова близился к закату. И увидела в доме то, что и следовало увидеть. Собственно, увидеть ей хотелось совсем не это, а например, мирно стоящие в уголке уютные тапочки, веселый бок закипающего чайника, ванну, полную пены, колье Шарлотты, небрежно брошенное поклонником на расстеленную в томном намеке кровать.
   Вместо пены на полу были небрежно набросаны кучи навоза. В томном намеке. Вместо поклонника — неунывающая Собака, радостно обнявшая Маму у порога. Лапами на грудь (оператор перебьется)… Количество навоза впечатляло… Словно поклонник все же был, скакал по квартире на коне. С приятелями — тоже на конях. И эти кони… Весь полк… И соседний тоже… Дивный запах струился по комнатам, проникая на площадку и даже в лифт, неся по двенадцати этажам легкую песню свободного кишечника.
   Не то чтобы Мама ничего слаще моркови не нюхала в этой жизни. Отнюдь! После пяти маленьких Собак, квартировавших летом в однокомнатных Маминых апартаментах, подобными картинами и запахами можно было отпугивать непрошеных гостей, но не хозяев. Но было одно досадное обстоятельство. Амбре смешивалось с запахом ушной пудры, которой добрая Мама лечила Собаку. А пудра пахла дихлофосом. Чтобы бактерии дохли еще на подходе к ушам. И с запахом пригоревшей каши, которую Мама варила себе на завтрак.
   Репутация Странной Квартиры прочно закрепилась за нумером 308. Но Мама знала: главное — вести себя непринужденно.
   Смотрите в следующих сериях: не присесть за 60 минут; имеет ли смысл гулять с Собакой, сходившей в туалет дома; Мама ведет себя непринужденно и в такой ситуации.
 
   Гулять — да, выводить на горшок — НЕТ. Потому что мы шлялись полтора часа (на улице мороз — хорошо за 20), и хоть бы хны! Собака скачет, как шарик на резинке — легка и подвижна! Я уже дошла до ручки, иду, пристально собаке под хвост смотрю и бормочу, как детям говорят: «Пись-пись! Пись-Пись! Псссссссс!». Одинокий прохожий от меня шарахнулся. Варвару не увидел, а меня не понял.
   Уже у самого дома животная в качестве одолжения присела, писнула…, а не какала еще сутки. Зато у меня было время обдумать выкройку льняного бандажа, чтобы от холода защищать обвисшую грудь. Созданием и укреплением оного мы и развлекаемся в эти дни. Лифчики Памелы Андерсон отдыхают!
   Продолжение следует…
 
   Так что ответом на ваш вопрос будет междометие. НЕТ. Смысла выводить собачку нет. Разве что лапы размять. Но для этого достаточно купить домой тренажер-дорожку. Пущай ходит под присмотром!

15 февраля

   У Бориса Житкова есть рассказ «Что я видел». Для детей. Нуднейшая, надо заметить, вещь. Уступая классику, но не слушая злых языков, утверждающих, что ко мне в будни в гости ходить — только худеть, а по праздникам — на колбасу, рассказываю: «Что я ела». Завтрак: фруктовый салат (бананы, яблоки, орехи, морковь, апельсины, йогурт); кусочек эскалопа (запеченная свинина в сыре, с луком и помидоркой и кружочком крепкого маринованного огурца сверху); кофе с каплей коньяку; круассан с шоколадным кремом; мороженое с цукатами. Второй завтрак: кусочек нежирной буженины, кофе. Обед: салат из чего-то там, тушеная цветная капуста, жареная форель…, зеленый чай с африканскими цитрусовыми, на десерт: красное полусухое и копченый сыр. Полдник: салат из чернослива с орехами, кофе, паштет чешский деревенский нежный. Ужин: фасолевый суп, макароны, остатки эскалопов, чай каркаде, яблочная пастила. На ночь: фундук, зубочистка для выковыривания фундука из зубов…
   Просто к нам мама приехала!
 
   Вчера у нас троих (у мамы, собаки и у меня) случился культурный шок. Ну, так говорится — «культурный шок»: то ли в смысле «цивилизованный, т. е. не очень сильный», то ли в значении «расширение кругозора», кто его разберет. Говорится — да и ладно.
   Началось все с того, что я купила две пачки печенья. Одно собачье, в ярко-красном брикете, с собачкой на упаковке, а второе — обычное, человечье, в неказистой серой бумажке с горнистым пионером на обертке. «Пионерское» — так и назывался сей кулинарный шедевр. В два маленьких рядка печенюшки сухонькие лежат, знаете?
   Ну и вот. Купила, на стол кухонный выложила, чай поставила и пошла переодеваться. Не прошло и полгода, возвращаюсь.
   Сидит мама, чаевничает, собакины печенья из пачки достает и ест, чаем запивает. «Вот ведь, — говорит, — до чего прогресс дошел! Уже печенье в форме косточек делают, удивительно!!» Откусывает, жует, сладким чаем запивает. «Ничего, — продолжает, — вкусное. Свежее печенье, рассыпчатое. Только сахару маловато. Варенье мне дай, пожалуйста. Я его с вареньем буду есть».
   Рядом Варя сидит, слюнями обливается, каждый кусок глазами провожает. И в глазах — не то чтобы осуждение, а именно он — шок культурный. Села я рядом с Варей и тоже за мамой наблюдаю. Слюней, правда, поменьше пускаю. И размышляю — в какой момент ей правду открыть.
   А мама ничего так, с аппетитом уминает. «Я, — говорит, — Варюшке предлагала то печенье, с пионером, — не хочет. Надо ее тоже этим, ИМПОРТНЫМ, угостить. А ты почему не ешь?…» Наливаю себе чаю-кофе, беру тоже из пачки… Откусываю… А что, вполне. На «кириешки» похоже. Или на черствый хлеб. Надо было, видимо, запивать сразу, чтоб оно рассыпчатым показалось…