Ишков Михаил. Навуходоносор

   Царь вздрогнул - где он, заслон? Кого можно было развернуть, чтобы достойно встретить эту ощетинившуюся копьями массу? Никакого заслона в той стороне не было, кроме нескольких эмуку конницы и лучников резерва, которые должны были выйти на пологую вершину и оттуда обстреливать вражеское войско. Толку от них против ощетинившейся копьями фаланги, хорошо прикрытых доспехами умелых пехотинцев ждать было нечего.
   Страшное случилось - халдеи в виду наступления греков дрогнули. Рахим был свидетелем этой картины. Заметив маневр, который начала совершать фаланга он сразу догадался, чем грозит забуксовавшей, потерявшей ударную силу армии атака наемников. Может, и не сразу догадался, сначала почувствовал холод в груди и страстное желание дать деру, иначе в той кровавой круговерти, которая должна была начаться здесь, когда наемники переберутся через овраг, не выжить. Лично он, Рахим, окажется в окружении. Потом взял себя в руки и трезво представил, что будет твориться в пустыне, когда начнется паника. Тем более, что дело ещё не проиграно, философам ещё надо через овраг перебраться. Стоило только стоявшей впереди эмуку лучников дать прицельный залп по сбившимся в кучу грекам, и... Но что это? Лучники подались назад, смешала ряды. Самые трусливые бросились в сторону обоза.
   Рахим бросил свой кисир и бросился наперерез бегущим. Закричал.
   - Стоять! Стоять! - и для устрашения резко поддел голову одного из воинов мечом. Она подскочила на плечах и, описав дугу, упала в пыль, сразу сдобрив её густой струей крови.
   - Стоять!!
   Чуть подальше от него в толпу врезался Нериглиссар, принялся копьем наводить порядок.
   - Стоять! Стоять!
   Воины начали останавливаться. Блеск разбрызгивающего кровь меча, которым Рахим отчаянно крутил в воздухе, вразумил солдат. Тут ещё охрана Нериглиссара встретила их, выставив копья.
   - За мной!.. - заорал Рахим и поскакал на прежнюю позицию, возвышавшуюся на оврагом, к прилегающему к вавилонянам склону которого уже подходили первые ряды наемников. Свистнула стрела, он нырнул под брюхо коня и едва успел соскочить на землю. Кобыла, получив три стрелы в шею, вся в крови, встала на дыбы, отчаянно заржала. Прикрываясь щитом, Рахим принялся выстраивать лучников и щитоносцев.
   - Вы, дети чумы! А ну, стрелять, как должны стрелять молодцы из Аккада.
   Выстроив боевую линию, он принялся, ударяя по щиту, наводить темп стрельбы. Кто-то из спутников Нериглиссара тоже попытался загреметь щитом, однако начальник конницы вмиг осадил наглеца и во весь голос заорал.
   - Слушать удары! Слушать счет! Снять грязных птицеголовых с противоположного ската.
   Халдеи дали первый залп, затем второй и тут же рабочий ритм, привычная работа внесли успокоение в ряды лучников. Щитоносцы указывали цели. Рахим задал такой ритм, что в несколько минут смел египетских лучников с противоположного склона оврага. Теперь наемники, скопившиеся в низине, остались одни, беззащитны перед лучшими в мире стрелками из луков. Щитоносцы вступали в драку с теми врагами, кто сумел подняться на бровку, лучники же выстроенные в два ряда принялись осыпать стрелами вопивших в провале греков. Два удара в щит - залп! Один удар - две первые шеренги отбегают назад, вперед выбегают две следующие шеренги. Два удара - залп... Рахим уже добрался до войскового барабана и принялся задавать темп с помощью битья в его затянутое воловьей кожей нутро.
   С философами было покончено после десятка залпов. Нериглиссар подскочил к Рахиму. Не доезжая заорал.
   - Эмуку твоя. Разверни её фронтом. Бей по птицеголовым.
   Рахим поклонился. Затем передал палочки подоспевшему, бледному как смерть барабанщику и выскочил вперед строя. Отдал команду...
   Он повел эмуку вверх по направлению оврага, строго следил за соблюдением линии, и как только лучники добрались до неровного гребня, с которого открылся вид на поле сражения, где в нерешительности стояли между собой две стены воинов, приказал открыть огонь по египтянами. В том же темпе.
   Сколько времени они палили, Рахим не запомнил. Вражеская стрела угодила ему в плечо. Его оттащили в тыл, положили на задах, здесь лекарь вырвал стрелу, попытался остановить кровотечение. Последнее, что запечатлелось в памяти - подъехавший к нему царь. Навуходоносор глянул с коня и в компании с Нериглиссаром ускакал прочь.
   * * *
   До вечера обе армии обстреливали друг друга из луков. Как только солнце склонилось к пустынным холмам, египтяне отошли на прежние позиции. Ночью из их лагеря доносились наглые возгласы - что, черноголовые, скушали нашего пирога? Завтра готовьтесь, мы приладим ваши головы на пики. В лагере вавилонян отмалчивались
   Навуходоносор никому в ту ночь покоя не дал. Всех годных к строю обозников, танцоров, слуг, евнухов, поваров, подавальщиков еды, подавальщиков напитков, фрукторезов, рабов-номенклаторов*, брадобреев, педикюристов, поставил в строй, распределил по кисирам. Рабам за участие в сражении была обещана свобода, наемным - награда. С первым лучами солнца халдейская армия была готова дать отпор противнику, если тот решит наступать. Скоро однако выяснилось, что лагерь врага пуст, армия снялась ещё ночью, оставив заградотряды, которые должны были жечь костры и создавать шум.
   Вавилонский царь взошел на возвышенность заваленную трупами людей, лошадей, боевых псов. Зрелище было жуткое - вокруг оторванные конечности, отрезанные головы. Все это уже к исходу следующего дня начнет гнить, пахнуть, через год здесь будут лежать горы костей, которые тоже вскоре растащат дикие звери и птицы. С чем он, сын Набополасара, взошел на эту гору? Знал, что грустить времени нет - время не остановишь, и все равно мысль о том, что все это впустую, что не того требует от него великий Мардук, нагоняла печаль. Что же может выстоять под ливнем минут, градом часов и дней, обстрелом месяцев и годов? Уж никак не воинская слава! Разве что невиданная до сих пор красота и соразмерность исполинского сооружения? Благодать земли, досыта получающей плодотворную влагу? Изобилие плодов в садах и зерна в колосьях? А может, слово? Или как выразился плешивый Иеремия - завет?
   Бог его знает...
   Одно было ясно - он отогнал неуместные видения - далее в Египет ему хода нет. Нехао не терял времени даром, а он, сосунок, слишком долго терпел обольстительные речи вавилонских лизоблюдов, слишком снисходительно относился к льстивым речам этих иудейских и сирийских изменников. Кто с ним остался? Отряды моавитян и эдомитян? Вот на них и следует положиться.
   Глава 6
   Рана, полученная Рахимом-Подставь спину под Пелусием, оказалась серьезней, чем можно было предположить. До Риблы, куда несолоно хлебавши возвращался Навуходоносор, его терзал жар. Если бы не заботы Иддину, вряд ли бы он добрался до Вавилона. Зять вез его на своей повозке, приставил лекаря-травника, тот менял повязки, поил какой-то гадостью, заставлял есть заплесневелый хлеб.
   И помогло! Жар спал, опухоль на плече обмякла, краснота поблекла. Как-то к повозке подъехал Нериглиссар, спросил.
   - Как чувствуешь себя, Рахим?
   - Малость оклемался, начальник.
   - Эмуку сможешь вести?
   - Сам, начальник, еле ноги передвигаю.
   - Жаль... Я говорил насчет тебя, - он неопределенно махнул сложенной плеткой куда-то в сторону, затем поморщился. - Ничего не ответил. Выздоровеешь, возьму тебя в свои телохранители. Видно не ходить тебе в полководцах, Рахим?
   - Каждому свое. Благодарю за милость. А насчет полководцев?.. Какой из меня полководец!..
   В Вавилоне, в руках трепетной, радостной Нупты, он скоро совсем поправился. Когда почувствовал себя в силе, долго советовался с Мусри может, хватит ему таскать меч и копье? Может, самая пора осесть наконец в городе. Деньжонок привез не так уж много, но заняться каким-нибудь ремеслом, торговлей, прикупить, наконец, земли хватит. Достанет и на то, чтобы подыскать себе замену для войска. Сыну какого-нибудь нищего крестьянина много не надо: лук и пучок стрел, ну, панцирь, поножи подешевле... Можно взять заем у Иддину, он не откажет.
   Одноухий и оттого несколько нелепо выглядевший египтянин горячо поддержал его.
   - Конечно, хозяин. Счастье на войне изменчиво. Или, может, желаешь Базию отловить?
   Вот черт мосластый, будто в воду смотрит. После того случая Рахим-Подставь спину окончательно определил для себя - пока Базия ходит по светлому миру, не будет покоя ни ему, ни его семье. Тот с детства страдал завистью - стоило показать ему вещицу, которой у него не было, он не мытьем так катаньем добывал её у хозяина. Залезть в чужой карман для него было раз плюнуть. Все хотел выбиться "в люди", и "как ни крути, Рахим, другого способа, кроме как объегорить кого, нету!" Он только однажды позволил себе поделиться с младшим братом этой мудростью, затем замолк, но эти слова накрепко запомнились Рахиму.
   Была и ещё одна причина для тревоги - общий настрой граждан в Вавилоне. Все затаились!.. Словно не было освобождения от Ашшура, сражения под Каркемишем, славных и обильных добычей походов в Сирию и Палестину, и хотя о сражении под Пелусием было объявлено как о небывалой до сих пор победе, жители священного города не очень-то доверяли вестям, исходящим из дворца. Те, кто по умнее полагали, что, в общем-то, ничего страшного не произошло. Ну, разошлись вничью, ну, не довелось в этом году покорить Египет, так на кой ляд он нужен? Как его удержать в руках? Даль-то какая... Ассирийцы не смогли там продержаться, а эти звери не нам чета. И разорительное это предприятие из Вавилона управлять страной Великой реки. Опасались другого - не дай Мардук, если царь сейчас дрогнет, начнет кулаками, как мальчишка, размахивать, грозить.
   Ну, вздули тебя и ладно, а то, говорят, какие-то реформы во дворце задумали. Богов собираются новыми именами назвать. Это уже чистое безумие. Все, мол, они разные представления одного Мардука. В том, что Мардук велик, что создал мир - с этим никто не спорит, но не в одиночку же он его слепил. Как управлять такой махиной, как огромный пресветлый мир? Разве у одного небожителя рук на все про все хватит? Мы не прочь славить Мардука, но как же быть с предками-покровителями, которые у каждого вавилонянина во дворе похоронены. Что ж, теперь им и каши нельзя оставить? И головку лука или дольку чеснока положить? Кто же тогда будет охранять дом, кто позаботится о хозяине, о домочадцах? Мардук? Оно, конечно, Мардук всесилен, но не до такой же степени, чтобы за каждым черноголовым приглядывать.
   Ладно бы там, во дворце, между собой гоношились, так нет! Эта сучка из Каркемиша, холопка первого визиря, царевна из хатту, смеет публично оскорблять царственную Иштар. Во весь голос заявляет, что среди вавилонян нет должного уважения к Создателю вселенной. Кто она такая, Нергал её забодай!
   Вот канал Паллукат задумали строить - это другое дело. В преддверии сезона зноя сколько лишней воды священный Евфрат в море сбрасывает. Пусти её в пустыню, ороси земли по правому берегу, каким доходным может стать это начинание!
   Между тем Рахим не долго залеживался на мягких подушках. Накануне сева за ним на дом явились двое отборных и отвели во дворец. Пришли на исходе дня, повели на ночь глядя. Рахим терялся в догадках, что могло случиться, в чем он провинился перед властями? Доставили во дворец, привели в строение, в котором располагалось военное ведомство, где начальником служил Нериглиссар. Рахим несколько успокоился, однако удивление не оставляло его. Нельзя было до утра подождать?
   В комнате его оставили одного, велели ждать. Он опустился на скамью, только перевел дух, как тут же в помещение вошел отборный, скомандовал "встать!" Боги милые, так это же Иддину! Только что это он такой суровый? Свояк протянул Рахиму мешок с прорезями, коротко распорядился.
   - Надень! Следуй за мной!
   Рахим заметно оробел, даже плечами пожать не решился, торопливо натянул мешок. Вели его долго. Куда - Рахим скоро сбился, потерял ощущение места. Когда стянули мешок, оказался в царских покоях. В зале, где старик Набополасар обычно проводил военные советы. В широкой палате - одна стена округлая, с прогалами, выходящими на балкон, - толпились Нериглиссар, Набузардан, Набонид, Шамгур-Набу и кое-кто из начальников пехотных и конных эмуку. Начальника колесниц Нинурты-ах-иддина не было - значит, верны слухи, что старика отправили на покой.
   На Рахима никто не обратил внимание, только Нериглиссар издали улыбнулся и кивнул. Набузардан равнодушно посмотрел на него и отвернулся. Царь сидел за массивным, из кедрового дерева, столом, на котором были разложены пергаменты. Он даже не взглянул в сторону отказавшегося от милости. Боги праведные, Бел-Ибни не было в зале - выходит, и его песенка спета! Жаль, добрый был старикашка, многознающий... Правда, на склоне лет рассудок у него заметно помрачился, совсем печень набекрень стала. Храмы решил закрывать. Словно ему и дела нет, что сотни людей вокруг святилищ кормятся, тысячи за тарелкой похлебки каждый день являются! Куда людям пойти поклониться, где смогут жертву принести? Крестьянин каждый день в Вавилон не находится, да и свой у него кумир, свой благодетель. С ним он всю жизнь прожил, отношения наладил: я тебе горстку фиников, ты мне удачу в делах.
   Наконец Рахим справился с лихорадочным потоком мыслей. Зачем все-таки его притащили на совет? Не судить же?! От этой мысли он неожиданно громко прыснул от смеха, тут же спохватился, однако все присутствующие в комнате обернулись в его сторону. Царь прикрикнул.
   - Ты там, потише!..
   Скоро все потянулись к выходу. Когда в помещении остались только Набузардан и Нериглиссар, царь поманил пальцем Рахима.
   - Подойди! Нериглиссар рассказал мне, что ты достойно вел себя под Пелусием. Рад!.. Смотри сюда, - Навуходоносор ткнул пальцем в развернутые широкие листы пергамента. На них были изображены какие-то фигуры, рядом надписи. - Вот Евфрат, это Тигр, - он указал на две длинные, сближавшиеся и расходившиеся линии, упиравшиеся в небесного цвета пятно, ограниченное желтым. - Это Нижнее море.
   Царь подробно объяснял смысл той или иной линии, того или иного пятнышка, треугольника, квадратика. Слева от Нижнего моря и пустынь Аравии располагалось Мертвое море, рядом кружочек с зубцами - Урсалимму. Наконец правитель показал на маленький кружочек чуть ниже столицы иудеев и объявил.
   - Это Арад. Здесь был размещен твой пятидесяток. Вот так, Навуходоносор провел длинным ухоженным ногтем, - проходит граница с Египтом.
   Рахим отметил, что царь теперь называет страну Мусри на греческий лад.
   - Можешь показать, где располагаются земли бедуинов, вождем у которых является твой дружок Салман?
   Рахим хмыкнул и, разглядев кружок на побережье, спросил.
   - Это Газа?
   - Да.
   - Тогда племя кочует вот здесь, - он указал на территории, расположенные к югу и востоку от небольшого царства Эдом.
   - Племя большое?
   - Несколько тысяч воинов, половина может сражаться на верблюдах.
   - Там есть ещё другие большие племена?
   - Да, сосед Салмана Ахмед. Они враждуют. Фараон платит Ахмеду большие деньги, Салману маленькие. Салман честный благородный человек, Ахмед стервятник, человек злой, бесстыдный.
   - Что это ты заговорил на птичьем языке? - спросил Навуходоносор.
   - Робею, господин.
   - Не трясись, а отвечай толково и членораздельно. Если ты доберешься до Салмана, сумеешь склонить его к союзу со мной? Сможешь убедить его помочь мне разгромить Ахмеда? В этом случае он получит его угодья и источники воды. Только вот здесь, в оазисе Тейма, будет стоять мой гарнизон
   - Полагаю, смогу.
   - Сколько потребуется серебра.
   - Серебра немного, а вот товаров, зерна и утвари побольше. И конечно, оружия.
   - Что, если попытаться подкупить Ахмеда?
   - Он сразу согласится, тут же сообщит об этом фараону и затребует от него в два раза больше. Потом начнет тебе жаловаться, что продешевил. Ему нельзя верить, господин, он клянется богами, потом переступает через клятву.
   - А Салману можно?
   - У Салмана нет выбора. Ахмед уже оттеснил его от источников, посягает на само существование племени. Не может он и к фараону уйти. Зачем он фараону нужен?
   Царь помолчал, прикинул.
   - Возможно, - согласился он, потом после недолгой паузы, куда более жестче продолжил.
   - Слушай, Рахим, я отправлю тебя в пустыню с караваном купцов. Они направляются в Египет выкупать наших пленников-вавилонян. Когда доберешься до тех мест, ты должен будешь встретиться с Салманом и убедить его принять нашу сторону. Скажешь, скоро в западной стране все переменится, скоро они вновь увидят мой меч. Моя царственность будет безжалостна к изменникам.
   - Господин, я ещё не оправился от раны. Я хотел заняться хозяйством...
   - Ты опять за свое? Думаешь, я не хочу заняться хозяйством? Навуходоносор решительно встал. - Только нет мне божьего соизволения вложить меч в ножны. Эти все, - он ткнул в карту, указал на Нижний Арам, Палестину, Финикию, - отложились от Вавилона. Отказались платить дань. Здесь, - теперь он ткнул пальцем в огромный выступ, полуостров Малую Азию, - зашевелились лидийцы. Если я не ударю первым, они сожрут меня, Вавилон и твое хозяйство. Твоя поездка будет щедро оплачена, а ты, Рахим, очень нуждаешься в серебре. Я знаю...
   Царь замолчал, поднялся прошелся по зале, вышел на балкон, представлявший из себя украшенную резьбой аркатуру, постоял там. Оглядел стихший к полночи Вавилон. Поблизости, в прозрачной мгле тускло отсвечивал Евфрат. Мост на нем был разведен, это была необходимая мера для окорота разбойников и грабителей. Наконец правитель вернулся в комнату.
   - Слушай, Рахим, то, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами. Выслушай меня как воин воина. Моя главная проблема в нехватке времени. Потери в боевых колесницах после сражения под Пелусием неисчислимы. Мне придется потратить много месяцев, чтобы восстановить их парк. И враги знают об этом. Для них эта задержка, как глоток свежего воздуха. Они полагают, что успеют подготовиться, опереться на фараона. Я не имею права дать им эту передышку. Каким же образом сэкономить дни? На изготовлении колесниц, на сборе необходимых припасов? Нет, мои люди и так делают все возможное. Как рассуждают враги - если мы не можем выступить в этом году, мы должны дождаться следующего празднования Нового года и только потом отправляться в поход. В крайнем случае войска можно двинуть и после уборки урожая. Ты согласен?
   - Да, господин.
   - Если мы отправимся обычным путем, по проторенным дорогам, поход до Урсалимму займет три месяца, а с неизбежными задержками и все четыре. Значит, мы сможет добраться до места либо в конце весны, либо в начале лета. Враг как раз рассчитывает на эти сроки. А что если мы появимся в Иудее в конце зимы, на четыре месяца раньше? Мы сразу, ещё не вступая в бой, одержим победу. Но как туда попасть в такое дрянное время года? Если идти северным маршрутом, мы вполне можем угодить под проливные дожди. Дороги размокнут, вздуются реки... А что, если мы двинемся вот так!
   Он чуть согнул руку и положил её на карту таким образом, что она прикрыла верхнюю часть Аравийского полуострова, самые пустынные места юга Сирии. Сложенные вместе пальцы обогнули южный край Мертвого моря.
   Рахим затаил дыхание - от Нижнего моря прямо в Иудею? Через безводную местность, в ожидании постоянного нападения бедуинов? Так никто и никогда не ходил!.. Он так и сказал царю.
   - Правильно, не ходил, - кивнул Навуходоносор, - а мы пойдем. Кто ошеломил врага до сражения, считай, выиграл войну. С этой целью я и посылаю тебя к Салману. Если ты договоришься с ним, пошлешь гонца. Только получив сообщение, я начну готовиться к этому походу.
   - И к другим вождям тоже пошлешь своих людей.
   - Ты всегда был догадлив, Рахим. Особенно, когда твоя природная тупость не подводила тебя.
   План был гениален. Только любимец Мардука мог придумать такое, только человек осененный крылом божьим мог дерзнуть бросить вызов пустыне, безводью, кочевникам!.. Рахим как человек военный почувствовал необыкновенный прилив энтузиазма, сердце забилось как тогда, под Каркемишем. Он явственно услышал, как в печени рождалась грозные слова: "Эллиль дал тебе величье! Что ж, чего ты ждешь!" Ему доверили тайну, в него верили. Теперь он знал, как следует говорить с Салманом. До того момента все это задание казались глупой доморощенной затеей - ну, склонит он Салмана к союзу. Только какая выгода Салману от этого союза - Вавилон во-он где, а он, Салман, вон где. Теперь же узел затянулся накрепко.
   В этот момент его кольнуло - ну, влип! На этот раз от предложения царя не откажешься. Его, Рахима, посвятили в тайну! Скажи "нет" - и очень скоро, где-нибудь в темном переулке его непременно придавят. С Навуходоносора станется!.. Кудурру ещё мог простить по старой дружбе, а этот - волк! Но как иначе? С волками жить, по-волчьи выть - это не им, Рахимом придумано.
   - Я согласен, господин. Насколько велика будет твоя щедрость?
   - Сколько ты просишь?
   - Талант серебра.
   - Не наглей, Подставь спину, две мины будет достаточно. Это шесть быков.
   - Пять мин.
   - Хорошо.
   Они ударили по рукам.
   Рахим молча ждал дальнейших приказаний, однако Навуходоносор опять вышел на балкон. Присутствующие в зале терпеливо ждали, когда повелитель вернется. Рахим вопросительно посмотрел на Нериглиссара, тот отвел взгляд в сторону.
   - Ты спешишь, Рахим, - неожиданно раздался голос царя.
   - Никак нет, господин.
   - Вот и не верти головой. Разговор ещё не закончен, - Навуходоносор вернулся в помещение, обошел стол и вновь устроился в кресле. Нериглиссар, ты свободен, - объявил он.
   Начальник конницы вышел из зала.
   - Теперь самое главное. Как поживает твой Мусри? Что он за человек?..
   Подставь спину раскрыл рот от изумления. Египтянин-то здесь причем?
   - Закрой рот, - напомнил царь. - Тебя спросили - отвечай. Или палок хочешь отведать?
   - Так что... Это... Палок не хочу, но Мусри-то причем? Мне что, его с собой взять в пустыню? Кто же тогда за землей ухаживать будет?
   - Братишка твой, Базия, - подал голос Набузардан.
   У Рахима от обиды слезы на глазах выступили, а эти сильные, благородные, враз захохотали.
   - Не робей, Рахим, - сказал, отсмеявшись царь, - найдем тебе арендатора. Хорошего землеведа найдем. Я буду гарантом, Составим контракт, все по закону, только это будет тайный контракт. Тебя я уволю из армии, уйдешь без награды. Опозоренный не опозоренный, но, как говорится, дыма без огня не бывает. Тебя наймет купец, станешь его телохранителем. Так как насчет Мусри, он - верный человек? Сообразительный?
   Единственное движение, на которое оказался способен Рахим, это только кивнуть.
   Царь обратился к кому-то за спиной Рахима, в той стороне как раз располагалась входная дверь. Неужели кого-то ввели в комнату, а он, Рахим, даже не услышал? С его-то слухом!.. Ну, совсем заклевали благородные!..
   - Слышал, Мусри, какого мнения о тебе твой господин?
   Рахим невольно обернулся. Египтянин, распластавшийся на полу, услышав голос царя, начал подниматься. Обтершись в Вавилоне, он уже действовал с ленцой, и на пол бухнулся скорее по привычке, чем сообразуясь с величием царственности, которая осеняла этого курносого, среднего роста человека.
   - Повинуюсь сыну Мардука, - тихо ответил раб. - Я рад, что мог понравиться своему господину.
   - Иди сюда, - приказал Навуходоносор. - стой рядом.
   Когда египтянин приблизился, царь спросил.
   - Хочешь получить свободу?
   Какой-то неясный сдавленный клекот поднялся в горле египтянина. Человек хотел что-то сказать, даже попытался помочь себе рукой и вдруг сник, безнадежно махнул ею.
   - Я доволен, что служу такому доблестному воину, как мой господин.
   На все внутренние переживания - прилив надежды, мечта о воле, - тут же наложилась мгновенная прикидка, почему он меня об этом спрашивает и как посмотрит хозяин, если я выскажу свое самое заветное желание. Царь оставил без внимания прилив чувств, которые ясно обозначились на темнокожем лице раба.
   - Ты хочешь получить свободу? - повторил он свой вопрос.
   Голос Мусри стал едва слышен.
   - Да, господин.
   - Я предоставлю тебе такую возможность. Ты можешь быть свободным либо здесь в Вавилон, либо у себя на родине. Что ты предпочитаешь?
   Откровенное недоумение ясно вырисовалось на лице египтянина. Брови у него полезли вверх. Спустя мгновение он позволил себе пожать плечами! В присутствие сына Мардука, повелителя Вавилона!.. Сын Мардука не обратил внимания и на этот жест.
   Не получив ответ, царь пояснил.
   - Правитель Египта прислал мне письмо с уверениями дружбы и желании жить со мной в мире. Он предлагает обменяться пленными. Скоро сюда прибудут египетские купцы, они получат возможность выкупить своих соотечественников. Рахим даст согласие продать тебя... - заметив, как вздрогнул Рахим, царь поморщился и добавил. - За деньги, за хорошие деньги!.. Ты сможешь вернуться на родину. Там ты будешь смотреть в оба глаза, слушать в оба уха и когда узнаешь что-то важное, сообщишь мне.
   - В стране Реки меня сразу сошлют в каменоломни. Зачем мне там нужны глаза и ухо, - шепотом ответил раб.
   - Да, я запамятовал, у тебя только одно ухо, - засмеялся царь, потом примолк и после паузы добавил. - Могут и сослать, но мы здесь посоветовались и решили, что скорее всего тебя оставят при дворцовом хозяйстве. Слышишь, Рахим, после сражения под Пелусием Шаник-зери сбежал в Египет. Он давно имел виды на твоего раба... Кроме того, ты, Хор, сообщишь важные сведения тамошним писцам. Скажешь, что я собираюсь в поход. Пойду прежним путем, вверх по Евфрату. Тебе поверят, ведь ты пострадал в Вавилоне. После твоего отправления я пересмотрю дело Базии и помилую его. Так что тебе ничего не останется, как бежать, а тут такая возможность. Думай, Хор, думай. Твоя семья ни в чем не будет знать нужды, об этом позаботится Рахим.