- Не наше.
Что это был за человек и как именно он досадил зверю - нам было неинтересно. Может, он просто ему не понравился. Или наоборот, приглянулся, и зверь немного не сдержался, проявляя свою симпатию - я знать не хочу. Пусть уже труп уносит свою тайну в могилу. Неудивительно, что его еще не опознали - опознавать особо нечего, от человечка остались рожки да ножки.
В гостиницу возвращаюсь не в лучшем расположении духа. Едва за мной закрывается дверь, Фэриен разом притискивает меня к стене, так, что мои изящные ножки болтаются в полуметре от пола, и обжигает поцелуем. Мне наплевать, что девчоночье тело отзывается чуть ли не вибрацией на ласку, я одним толчком отправляю нахала кувырком через всю гостиную. Ему везет, и он шлепается прямо в кресло.
- Ты чего?
Он еще спрашивает?
- Ничего, - мой голос мрачен, как никогда, - тело мне верни.
- А что мне за это будет? - Фэриен вольготно развалился в кресле, Ио, снисходительно улыбаясь, сложила руки на груди.
Сволочи, все забавляются! Молча передергиваю плечами, не задумываясь о том, как этот жест будет выглядеть в женском исполнении, и думаю, что придется-таки побыть девкой.
Фэриен щелкает пальцами и восклицает:
- Придумал!
- Ну? - а жду я исключительно подвоха. Хорошего от него ждать не приходится.
Он поганенько улыбается:
- Отсосешь мне, детка?
Я отворачиваюсь, и меня трясет от бешенства. Несколько секунд прикладываю всю силу воли, на какую способен, сдерживаюсь и едва не взрываюсь от напряжения. Даже прокусываю губы до крови, и тоненькая струйка бежит по подбородку, капает на блузку.
А потом разворачиваюсь и иду к нему. Его улыбка растягивается до ушей, порочная улыбка, насмешливая. Неужели он всерьез надеется на минет в моем исполнении? Ио с нескрываемым любопытством смотрит на происходящее. Да, милая, это концерт по заявкам.
Подхожу к нему, спокойно кладу руку на спинку кресла, почти касаясь его плеча, выпускаю когти и одним движением сжимаю ладонь, кромсая кресло на ломтики. Надеюсь, это убедительно.
Фэриен косится вправо, на мои когти в сантиметре от его плеча, и усмехается:
- А ты все мебель портишь, да?
А потом хватает меня за ворот и резко тянет на себя. И тут в игру вступает Ио, в ее арсенале приемчики покруче. Я зубами вцепляюсь в ускользающую силу, но она покидает меня, а ноги мои подгибаются, и я все равно мешком валюсь в кресло, прямо в объятия Фэриена. И он меня гладит, где хочет и как хочет. Ярость бурлит в моих жилах, но это все, на что я сейчас способен.
Через пару минут Фэриен капризно заявляет:
- Не хочу!
Отпихивает меня в сторону, и я падаю с кресла ему под ноги. И лежу так, на боку, неудобно, у него в ногах, будто сломанная кукла. Как же они мне надоели! Оба! Это не я - дьявол, это они - черти! Что значит мой необузданный нрав, если в их власти - отключить меня, как забарахливший механизм? Ио приседает рядом со мной, задумчиво улыбается и произносит:
- Люцифер, Люцифер... упря-а-амый... мяте-е-ежный... это привлекает. Так и хочется сломать.
Я лишь усмехаюсь краешком губ.
8.
9.
10.
Что это был за человек и как именно он досадил зверю - нам было неинтересно. Может, он просто ему не понравился. Или наоборот, приглянулся, и зверь немного не сдержался, проявляя свою симпатию - я знать не хочу. Пусть уже труп уносит свою тайну в могилу. Неудивительно, что его еще не опознали - опознавать особо нечего, от человечка остались рожки да ножки.
В гостиницу возвращаюсь не в лучшем расположении духа. Едва за мной закрывается дверь, Фэриен разом притискивает меня к стене, так, что мои изящные ножки болтаются в полуметре от пола, и обжигает поцелуем. Мне наплевать, что девчоночье тело отзывается чуть ли не вибрацией на ласку, я одним толчком отправляю нахала кувырком через всю гостиную. Ему везет, и он шлепается прямо в кресло.
- Ты чего?
Он еще спрашивает?
- Ничего, - мой голос мрачен, как никогда, - тело мне верни.
- А что мне за это будет? - Фэриен вольготно развалился в кресле, Ио, снисходительно улыбаясь, сложила руки на груди.
Сволочи, все забавляются! Молча передергиваю плечами, не задумываясь о том, как этот жест будет выглядеть в женском исполнении, и думаю, что придется-таки побыть девкой.
Фэриен щелкает пальцами и восклицает:
- Придумал!
- Ну? - а жду я исключительно подвоха. Хорошего от него ждать не приходится.
Он поганенько улыбается:
- Отсосешь мне, детка?
Я отворачиваюсь, и меня трясет от бешенства. Несколько секунд прикладываю всю силу воли, на какую способен, сдерживаюсь и едва не взрываюсь от напряжения. Даже прокусываю губы до крови, и тоненькая струйка бежит по подбородку, капает на блузку.
А потом разворачиваюсь и иду к нему. Его улыбка растягивается до ушей, порочная улыбка, насмешливая. Неужели он всерьез надеется на минет в моем исполнении? Ио с нескрываемым любопытством смотрит на происходящее. Да, милая, это концерт по заявкам.
Подхожу к нему, спокойно кладу руку на спинку кресла, почти касаясь его плеча, выпускаю когти и одним движением сжимаю ладонь, кромсая кресло на ломтики. Надеюсь, это убедительно.
Фэриен косится вправо, на мои когти в сантиметре от его плеча, и усмехается:
- А ты все мебель портишь, да?
А потом хватает меня за ворот и резко тянет на себя. И тут в игру вступает Ио, в ее арсенале приемчики покруче. Я зубами вцепляюсь в ускользающую силу, но она покидает меня, а ноги мои подгибаются, и я все равно мешком валюсь в кресло, прямо в объятия Фэриена. И он меня гладит, где хочет и как хочет. Ярость бурлит в моих жилах, но это все, на что я сейчас способен.
Через пару минут Фэриен капризно заявляет:
- Не хочу!
Отпихивает меня в сторону, и я падаю с кресла ему под ноги. И лежу так, на боку, неудобно, у него в ногах, будто сломанная кукла. Как же они мне надоели! Оба! Это не я - дьявол, это они - черти! Что значит мой необузданный нрав, если в их власти - отключить меня, как забарахливший механизм? Ио приседает рядом со мной, задумчиво улыбается и произносит:
- Люцифер, Люцифер... упря-а-амый... мяте-е-ежный... это привлекает. Так и хочется сломать.
Я лишь усмехаюсь краешком губ.
8.
В результате я провалялся на полу всю ночь. И никому не был интересен. А мне все равно. Зато меня никто не трогал. Да и они не шумели ночью, просто спали. Что, интенсивность вашей сексуальной жизни зависит от моего участия?
Ранним утром Ио в шелковой ночной рубашке, более похожей на коктейльное платье на тоненьких бретельках, встала надо мной, расставив ножки, так, что при желании я мог увидеть ее трусики. Как ты наивна, Ио, мне давно безразличны женские трусики. Даже на мне сейчас надеты такие же. В смысле, что полупрозрачно-кружевные. Руками Фэриена моя юбочка была порядочно задрана, и наверняка нижнее белье точно так же доступно для нескромных взглядов. Посмотри сама.
- Ни о чем не хочешь меня попросить? - любопытствует она и возвращает мне право голоса.
А я все равно не отвечу. Не хочу с ней разговаривать. Она опускается на ковер, сидит на коленках рядом со мной, переворачивает меня на спину:
- Неужели это так сложно - попросить? Ну, попробуй!
Ответа не дожидается, но не отступает:
- Не любишь подчиняться, да? А приходится... я представляю, как это тебя злит...
Нет, милая, не представляешь. Я готов вцепиться зубами в твое горло, лишь бы оно не выдавало больше насмешек, да еще и твоим нарочито издевательским тоном.
- Ты же знаешь, что я сильнее, - продолжает она, - зачем ты упорствуешь в мелочах? Попроси меня!
Да, думаю, сейчас попроси, завтра - подчинись, послезавтра - вымой тарелки... и что от меня останется?
А она нежно берет ладонями мое лицо, приподнимает, целует мои щеки, глаза... губы... и шепчет:
- Скажи одно только слово...
Ну, если так... это она меня практически просит... если так - ладно, я согласен.
Сглатываю и говорю хриплым голосом:
- Я... прошу тебя...
Она победно улыбается и возвращает мне силу. Сажусь и разминаю затекшие руки. Смятая почти в гармошку юбка болтается практически на талии, один чулок сполз... или был спущен Фэриеном, не помню точно, запятнанная кровью блузка расстегнута наполовину, да еще и съехала так, что правая грудь почти обнажена... Предполагаю, что и косметика размазана, и волосы растрепаны. Вид у меня еще тот. Как это девушки умудряются выглядеть ухоженно независимо от жизненных ситуаций? Насколько проще парню - натянул джинсы да футболку, волосы пятерней пригладил, побрился, или даже не побрился (трехдневная щетина - вообще образец мужественности) - и все, уже красавец.
Из спальни выходит полуголый Фэриен и тоже обращает на меня насмешливое внимание:
- Как спалось, красотка?
Ага, думаю, красотка, как же... Помятая девчонка с неестественно жестким взглядом...
Он уже и не ждет моего ответа, знает, наверно, что не дождется. Опускается в уцелевшее кресло и развязно бросает мне:
- Раздевайся!
- Что? - надеюсь, презрения в моем голосе достаточно.
- Ничего, - отрезает он, - мужиком ты хочешь стать или нет?
- Ты опять? - а сам думаю, интересно, как они дальше меня будут воспитывать, если и сейчас в драку полезу.
- Как же, нужен ты мне! - ехидничает Фэриен, - Размечтался! Когда я тебе верну тело - ты ж одежду свою порвешь, она ведь размером меньше! Соображать же надо!
Я об этом не подумал. Вообще не думал, что он вернет мне мужское тело. Потому как вроде не заслужил. Наоборот - дерзил, упорствовал. А может, он с утра добрый? Дожился я, раз завишу от чужого настроения.
Раздеваюсь, путаясь в одежках, и с непривычки рву чулки. И стою перед ним совершенно обнаженный, во всей своей женской прелести. Он грациозно поднимается из кресла и идет ко мне. Остается только надеяться на то, что он не захочет воспользоваться удачной ситуацией. Фэриен всего лишь касается моей руки, перебирает мои пальчики в ладони, и я вырастаю. Бросаю на себя взгляд и вижу, что он меня не обманул. Я мужчина.
Ио кидает мне джинсы, и я их натягиваю. Ну вот, уже лучше.
- Иди умойся, - почему-то советует Фэриен.
Ладно, и вправду хочется плеснуть в лицо холодной водичкой. Иду в ванную и только там понимаю смысл его совета. Потому что, взглянув на себя в зеркало, едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Мое вполне мужественное лицо абсолютно не по-мужски накрашено. Косметика, кстати, совсем и не размазалась, так, разве что помада... Но, чтобы быть уж до конца откровенным, замечаю, что тени продолжают гармонировать с цветом глаз. Но зато тональный крем с цветом лица не гармонирует совершенно, в мужском варианте кожа у меня темнее. Блин, не думал, что у меня такие длинные ресницы. А уж как весело смотрится румянец, бывший вполне нежным на женских щечках!
- Ну что, прикольно? - с улыбкой интересуется Фэриен, подпирая спиной дверной косяк.
- Ага, - не могу не ответить, действительно забавно.
- Вон там молочко для снятия макияжа, - он указывает на ворох баночек и тюбиков.
- Да я как-нибудь и мылом справлюсь.
- Тебе, конечно, видней, но мыло щиплет глаза, - наверно, Фэриен думает, что открывает мне большие секреты.
- Все, иди уже отсюда, советник выискался, - выпроваживаю его из ванной.
Пусть не путается под ногами. К тому времени, когда я становлюсь похож на человека, нам приносят завтрак. Ио вручает мне чашечку кофе. Мы сидим вокруг столика, пьем кофе, едим легкие салатики, канапе и фрукты, и она спрашивает меня:
- Мир?
Вижу, что Фэриен тоже ждет моего ответа, и говорю:
- Перемирие... если он не будет меня трогать.
И даже считаю возможным пояснить, почему:
- Я не могу постоянно быть объектом сексуального внимания. Так дальше не может продолжаться. Предлагаю (ну, не могу сказать снова "прошу") не использовать меня в ваших...
Ио меня перебивает, она задает вопрос Фэриену:
- Ты его используешь?
- Угу, - кивает тот.
- Тебе нравится? - спрашивает она.
- Еще как! - многозначительно улыбается он.
Ио поворачивается ко мне:
- Твое предложение отклоняется.
В принципе, другого я и не ожидал.
Поднимаюсь и выхожу на балкон покурить, подумать и поискать. Сосредотачиваюсь, пытаясь охватить как можно больше территории, становлюсь этим городом, стелюсь пылью по мостовым, теку грязной водой в Днепре, заглядываю ветром в открытые окна, дотягиваюсь до всего плохого, до людских грехов, открываю потайные дверцы в ваших сердцах и смотрю на мир вашими глазами. Вы об этом даже не догадываетесь, но я - везде... повсеместно. Меня притягивает совершаемое вами зло... но вовсе не я выступаю его инициатором, нет, вы сами.
Солидный бизнесмен, сейчас смешной, голый и толстый, избивает девчонку, снятую вчера в ночном клубе. Через час он, смыв свой пот и ее слезы, наденет костюм от Армани, сунет ей пять сотен долларов и поедет на деловую встречу в прекрасном настроении. Хочешь, бизнесмен, твоя деловая встреча превратится в банальные разборки, и тебя случайно завалят? А могут и оставить в живых, только в инвалидной коляске? Хочешь? А я могу! Впрочем... что на тебя размениваться, ты и так скоро сдохнешь... ты слишком много пьешь, и ты слишком толстый...
Трое юнцов обдумывают, как бы обчистить пункт обмена валют. Думайте, идиоты, лучше, в том обменнике сидит надежный охранник, он запросто переломает вам руки и ноги и отправит вас на больничные койки. Месяца на два. Вы и без меня все поймете.
Молодая мать, разбуженная поутру плачущим ребенком, психует и бьет ничего не понимающего малыша по лицу. Она не спала всю ночь, у ребенка режутся зубки, вот он и плачет. А ты не мать, а дура. Наверняка есть какое-нибудь простое обезболивающее средство локального действия, если бы помазала ему десны, он бы сладко спал. Хочешь, я заберу малыша, а ты будешь всю жизнь его оплакивать? Нет, ладно, черт с тобой, не до тебя, живи. Ты уже сегодня обзвонишь всех своих подружек, и они расскажут тебе, как можно помочь ребенку. И вообще - врача нужно иметь семейного, или хотя бы хорошего знакомого врача, которому можно и среди ночи позвонить проконсультироваться.
А вот это уже серьезнее... мне кто-то молится... что там у вас? А-а-а... у тебя старенькая мать... ей больно... у нее рак... и ты просишь, чтобы я ее забрал... только ты тоже дура, не меня надо просить, а Бога! Или ты хочешь плохого своей матери? Или ты отчаялась, что Бог тебя не слышит, и ко мне обратилась уже в последнюю очередь? Ладно... не буду придираться... иди проверь, твоя мать уже мертва.
А ты? Взрослый мужик, а думаешь о самоубийстве, как подросток? Да, да, это смертный грех, но я хочу разобраться. Почему бы это? Ах, так... ты любил ее, а она тебя бросила? А чего ты еще ждал, ты старше ее почти в два раза. Ты жил для нее, ты жил только ею, а она сбежала от утонченного тебя к ядреному грубоватому парню? А то ты не знал, как падки балованные девочки на такую вот показную мужественность? Ты поставь вас мысленно рядом - ты ж аристократ, зато он - настоящий мачо! Копни себя поглубже - ты ведь не ее любил, ты себя любил... свою любовь к ней любил... смысл жизни своей в этом нашел. Где ты там сейчас? А-а-а, с нервным срывом лежишь в больнице? Нет, не думай о самоубийстве... тебе еще рано... да ты и не заслужил. Посмотри внимательнее на девчонку, которая тебе завтра таблетки принесет... ее сегодня примут на работу в твой закрытый госпиталь, где ты спрятался ото всех. Она хорошенькая и не такая испорченная. Люби ее. Она тебе сына родит. Если у тебя с ней все получится, я буду только рад.
Мошенник задумывает, как обмануть государство посредством нехитрых операций с документами, надеется, что никто не узнает. Да, никто бы не узнал, если бы не я. Где у нас тут ближайший налоговый инспектор? Давай, милый, просыпайся, труба зовет, тебе срочно нужно проверить одного предпринимателя. Ты у него такое найдешь, что хватит посадить его года на три. Ему будет достаточно.
Вот так всегда. Вот он, ад, не нужно далеко ходить. Получите и распишитесь.
А это что? След? Я вижу отпечаток моей силы! Где это? Киево-Печерская лавра? Да ты что, зверь, совсем с катушек съехал? Что ты забыл там, в святом месте?
Возвращаюсь в гостиную, вижу "сладкую парочку" валяющимися на диванчике и вполголоса плетущими свои заговоры, и командую:
- Подъем!
На что Ио приподнимает бровь:
- А что так резко?
- Если мне не изменяет память, мы кого-то ищем?
Они сразу напрягаются:
- Что ты нашел?
- Не знаю, какой-то след. Надо поехать посмотреть. Фэриен, детка, ты тот джип спер или мы можем им воспользоваться?
- Можем, хоть и спер.
Самоуверенный ты мой. Ладно, если что - я решу твои проблемы.
Ранним утром Ио в шелковой ночной рубашке, более похожей на коктейльное платье на тоненьких бретельках, встала надо мной, расставив ножки, так, что при желании я мог увидеть ее трусики. Как ты наивна, Ио, мне давно безразличны женские трусики. Даже на мне сейчас надеты такие же. В смысле, что полупрозрачно-кружевные. Руками Фэриена моя юбочка была порядочно задрана, и наверняка нижнее белье точно так же доступно для нескромных взглядов. Посмотри сама.
- Ни о чем не хочешь меня попросить? - любопытствует она и возвращает мне право голоса.
А я все равно не отвечу. Не хочу с ней разговаривать. Она опускается на ковер, сидит на коленках рядом со мной, переворачивает меня на спину:
- Неужели это так сложно - попросить? Ну, попробуй!
Ответа не дожидается, но не отступает:
- Не любишь подчиняться, да? А приходится... я представляю, как это тебя злит...
Нет, милая, не представляешь. Я готов вцепиться зубами в твое горло, лишь бы оно не выдавало больше насмешек, да еще и твоим нарочито издевательским тоном.
- Ты же знаешь, что я сильнее, - продолжает она, - зачем ты упорствуешь в мелочах? Попроси меня!
Да, думаю, сейчас попроси, завтра - подчинись, послезавтра - вымой тарелки... и что от меня останется?
А она нежно берет ладонями мое лицо, приподнимает, целует мои щеки, глаза... губы... и шепчет:
- Скажи одно только слово...
Ну, если так... это она меня практически просит... если так - ладно, я согласен.
Сглатываю и говорю хриплым голосом:
- Я... прошу тебя...
Она победно улыбается и возвращает мне силу. Сажусь и разминаю затекшие руки. Смятая почти в гармошку юбка болтается практически на талии, один чулок сполз... или был спущен Фэриеном, не помню точно, запятнанная кровью блузка расстегнута наполовину, да еще и съехала так, что правая грудь почти обнажена... Предполагаю, что и косметика размазана, и волосы растрепаны. Вид у меня еще тот. Как это девушки умудряются выглядеть ухоженно независимо от жизненных ситуаций? Насколько проще парню - натянул джинсы да футболку, волосы пятерней пригладил, побрился, или даже не побрился (трехдневная щетина - вообще образец мужественности) - и все, уже красавец.
Из спальни выходит полуголый Фэриен и тоже обращает на меня насмешливое внимание:
- Как спалось, красотка?
Ага, думаю, красотка, как же... Помятая девчонка с неестественно жестким взглядом...
Он уже и не ждет моего ответа, знает, наверно, что не дождется. Опускается в уцелевшее кресло и развязно бросает мне:
- Раздевайся!
- Что? - надеюсь, презрения в моем голосе достаточно.
- Ничего, - отрезает он, - мужиком ты хочешь стать или нет?
- Ты опять? - а сам думаю, интересно, как они дальше меня будут воспитывать, если и сейчас в драку полезу.
- Как же, нужен ты мне! - ехидничает Фэриен, - Размечтался! Когда я тебе верну тело - ты ж одежду свою порвешь, она ведь размером меньше! Соображать же надо!
Я об этом не подумал. Вообще не думал, что он вернет мне мужское тело. Потому как вроде не заслужил. Наоборот - дерзил, упорствовал. А может, он с утра добрый? Дожился я, раз завишу от чужого настроения.
Раздеваюсь, путаясь в одежках, и с непривычки рву чулки. И стою перед ним совершенно обнаженный, во всей своей женской прелести. Он грациозно поднимается из кресла и идет ко мне. Остается только надеяться на то, что он не захочет воспользоваться удачной ситуацией. Фэриен всего лишь касается моей руки, перебирает мои пальчики в ладони, и я вырастаю. Бросаю на себя взгляд и вижу, что он меня не обманул. Я мужчина.
Ио кидает мне джинсы, и я их натягиваю. Ну вот, уже лучше.
- Иди умойся, - почему-то советует Фэриен.
Ладно, и вправду хочется плеснуть в лицо холодной водичкой. Иду в ванную и только там понимаю смысл его совета. Потому что, взглянув на себя в зеркало, едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Мое вполне мужественное лицо абсолютно не по-мужски накрашено. Косметика, кстати, совсем и не размазалась, так, разве что помада... Но, чтобы быть уж до конца откровенным, замечаю, что тени продолжают гармонировать с цветом глаз. Но зато тональный крем с цветом лица не гармонирует совершенно, в мужском варианте кожа у меня темнее. Блин, не думал, что у меня такие длинные ресницы. А уж как весело смотрится румянец, бывший вполне нежным на женских щечках!
- Ну что, прикольно? - с улыбкой интересуется Фэриен, подпирая спиной дверной косяк.
- Ага, - не могу не ответить, действительно забавно.
- Вон там молочко для снятия макияжа, - он указывает на ворох баночек и тюбиков.
- Да я как-нибудь и мылом справлюсь.
- Тебе, конечно, видней, но мыло щиплет глаза, - наверно, Фэриен думает, что открывает мне большие секреты.
- Все, иди уже отсюда, советник выискался, - выпроваживаю его из ванной.
Пусть не путается под ногами. К тому времени, когда я становлюсь похож на человека, нам приносят завтрак. Ио вручает мне чашечку кофе. Мы сидим вокруг столика, пьем кофе, едим легкие салатики, канапе и фрукты, и она спрашивает меня:
- Мир?
Вижу, что Фэриен тоже ждет моего ответа, и говорю:
- Перемирие... если он не будет меня трогать.
И даже считаю возможным пояснить, почему:
- Я не могу постоянно быть объектом сексуального внимания. Так дальше не может продолжаться. Предлагаю (ну, не могу сказать снова "прошу") не использовать меня в ваших...
Ио меня перебивает, она задает вопрос Фэриену:
- Ты его используешь?
- Угу, - кивает тот.
- Тебе нравится? - спрашивает она.
- Еще как! - многозначительно улыбается он.
Ио поворачивается ко мне:
- Твое предложение отклоняется.
В принципе, другого я и не ожидал.
Поднимаюсь и выхожу на балкон покурить, подумать и поискать. Сосредотачиваюсь, пытаясь охватить как можно больше территории, становлюсь этим городом, стелюсь пылью по мостовым, теку грязной водой в Днепре, заглядываю ветром в открытые окна, дотягиваюсь до всего плохого, до людских грехов, открываю потайные дверцы в ваших сердцах и смотрю на мир вашими глазами. Вы об этом даже не догадываетесь, но я - везде... повсеместно. Меня притягивает совершаемое вами зло... но вовсе не я выступаю его инициатором, нет, вы сами.
Солидный бизнесмен, сейчас смешной, голый и толстый, избивает девчонку, снятую вчера в ночном клубе. Через час он, смыв свой пот и ее слезы, наденет костюм от Армани, сунет ей пять сотен долларов и поедет на деловую встречу в прекрасном настроении. Хочешь, бизнесмен, твоя деловая встреча превратится в банальные разборки, и тебя случайно завалят? А могут и оставить в живых, только в инвалидной коляске? Хочешь? А я могу! Впрочем... что на тебя размениваться, ты и так скоро сдохнешь... ты слишком много пьешь, и ты слишком толстый...
Трое юнцов обдумывают, как бы обчистить пункт обмена валют. Думайте, идиоты, лучше, в том обменнике сидит надежный охранник, он запросто переломает вам руки и ноги и отправит вас на больничные койки. Месяца на два. Вы и без меня все поймете.
Молодая мать, разбуженная поутру плачущим ребенком, психует и бьет ничего не понимающего малыша по лицу. Она не спала всю ночь, у ребенка режутся зубки, вот он и плачет. А ты не мать, а дура. Наверняка есть какое-нибудь простое обезболивающее средство локального действия, если бы помазала ему десны, он бы сладко спал. Хочешь, я заберу малыша, а ты будешь всю жизнь его оплакивать? Нет, ладно, черт с тобой, не до тебя, живи. Ты уже сегодня обзвонишь всех своих подружек, и они расскажут тебе, как можно помочь ребенку. И вообще - врача нужно иметь семейного, или хотя бы хорошего знакомого врача, которому можно и среди ночи позвонить проконсультироваться.
А вот это уже серьезнее... мне кто-то молится... что там у вас? А-а-а... у тебя старенькая мать... ей больно... у нее рак... и ты просишь, чтобы я ее забрал... только ты тоже дура, не меня надо просить, а Бога! Или ты хочешь плохого своей матери? Или ты отчаялась, что Бог тебя не слышит, и ко мне обратилась уже в последнюю очередь? Ладно... не буду придираться... иди проверь, твоя мать уже мертва.
А ты? Взрослый мужик, а думаешь о самоубийстве, как подросток? Да, да, это смертный грех, но я хочу разобраться. Почему бы это? Ах, так... ты любил ее, а она тебя бросила? А чего ты еще ждал, ты старше ее почти в два раза. Ты жил для нее, ты жил только ею, а она сбежала от утонченного тебя к ядреному грубоватому парню? А то ты не знал, как падки балованные девочки на такую вот показную мужественность? Ты поставь вас мысленно рядом - ты ж аристократ, зато он - настоящий мачо! Копни себя поглубже - ты ведь не ее любил, ты себя любил... свою любовь к ней любил... смысл жизни своей в этом нашел. Где ты там сейчас? А-а-а, с нервным срывом лежишь в больнице? Нет, не думай о самоубийстве... тебе еще рано... да ты и не заслужил. Посмотри внимательнее на девчонку, которая тебе завтра таблетки принесет... ее сегодня примут на работу в твой закрытый госпиталь, где ты спрятался ото всех. Она хорошенькая и не такая испорченная. Люби ее. Она тебе сына родит. Если у тебя с ней все получится, я буду только рад.
Мошенник задумывает, как обмануть государство посредством нехитрых операций с документами, надеется, что никто не узнает. Да, никто бы не узнал, если бы не я. Где у нас тут ближайший налоговый инспектор? Давай, милый, просыпайся, труба зовет, тебе срочно нужно проверить одного предпринимателя. Ты у него такое найдешь, что хватит посадить его года на три. Ему будет достаточно.
Вот так всегда. Вот он, ад, не нужно далеко ходить. Получите и распишитесь.
А это что? След? Я вижу отпечаток моей силы! Где это? Киево-Печерская лавра? Да ты что, зверь, совсем с катушек съехал? Что ты забыл там, в святом месте?
Возвращаюсь в гостиную, вижу "сладкую парочку" валяющимися на диванчике и вполголоса плетущими свои заговоры, и командую:
- Подъем!
На что Ио приподнимает бровь:
- А что так резко?
- Если мне не изменяет память, мы кого-то ищем?
Они сразу напрягаются:
- Что ты нашел?
- Не знаю, какой-то след. Надо поехать посмотреть. Фэриен, детка, ты тот джип спер или мы можем им воспользоваться?
- Можем, хоть и спер.
Самоуверенный ты мой. Ладно, если что - я решу твои проблемы.
9.
Сколько тут ехать до лавры? Минут двадцать? А если ты дьявол, и тебе послушны даже светофоры - то всего десять.
В машине опять звучит музыка. Между прочим, я тоже порядочный меломан, ах, да, я уже говорил, что у меня есть чувство прекрасного. Но, конечно, вкусы у меня специфические, к примеру, на шансон и на легкомысленную попсу самая настоящая аллергия. Если мелодия, которая мне нравится, а это чаще рок, действует на меня, как чашка кофе - на обычного человека, то есть взбадривает и поднимает настроение, то музыка плохая обычно раздражает до неконтролируемых жестокостей. Мне стыдно, но и такое бывало, чтобы люди страдали только потому, что слушали неудачную с моей точки зрения музыку. Как же меня достал в свое время Юра Шатунов! Хорошо хоть, я успел его потихонечку устранить до того, как меня эти вот красавцы вырубили. И где он сейчас, ваш Юра Шатунов со всем этим "Ласковым маем"? Ну, разве я не молодец?
А сейчас в машине играет гениальная мелодия. Я ее услышал вчера и проникся мгновенно. Обработка 2004 года песни Depeche Mode "Enjoy The Silence". Это Linkin Park поработали на славу. Уважаю. Все, ладно, молчу, а то начнете припоминать все мои вмешательства в дела музыкальные.
Вот уже Фэриен тормозит у главного входа в лавру.
Вы знаете, что такое Киево-Печерская лавра? Я-то сам не бывал, но слышать - слышал. Это еще один город в городе, только монастырский, а не торговый. Там несколько церквей, часть лавры - это действующий мужской монастырь, там живут настоящие монахи. Территория обнесена стеной. Очень приличная по площади территория, там десятки зданий. Учитывая, что это фактически в центре Киева - впечатляет. Там есть все. Даже собственное кладбище. Монахи живут по своим законам, отличным от законов жизни за стеной.
И есть сами пещеры.
Помню те времена, когда она была настоящим святым местом, когда монахи замуровывали себя заживо в кельях глубоко под землей. Я никогда их не понимал. Да, они не грешили... отрекались от мира и погружались в свои раздумья... но и хорошего они ничего не совершали. Я не так понимаю покаяние. Или вы не читали Библию? Сказано же "ИДИ и не греши". Может, это я что-то неправильно понимаю, но мое непросвещенное мнение таково - раскаялся, так иди и помогай другим. Спасти свою душу можно, только вытаскивая из пропасти других. А заботясь об одного себе, любимом, многого не добьешься. Но я могу быть двадцать раз не прав. Я ж вообще изначально не прав, мне ли, проклятому, рассуждать о спасении? Не стоит мне грязными лапами касаться столь высоких вещей? Мое дело - копаться в дерьме человеческом, да? Ладно, не важно.
Сейчас об особой святости в отношении лавры говорить не приходится. На каждом шагу - коробейники, киоски, шаг вправо - два рубля, шаг влево - три. Все на продажу! Ладно, забыли, мы не затем сюда пришли.
А по пещерам проводят экскурсии, все желающие могут увидеть высохшие мумии мучеников. Думаю, это познавательно для мирян-туристов. Когда идешь по узкому проходу под землей, осторожно придерживая тоненькую свечечку, и видишь везде вокруг окошки в кельи, где томились добровольно себя замуровавшие - само собой задумываешься о своей жизни. О поступках своих. Понимаешь, что есть нечто более важное, чем гонка за материальными ценностями. Еще раз о смерти вспоминаешь, пытаешься оценивать себя со стороны. Хорошо, что меня это не касается, учитывая мое изначальное бессмертие. А вообще - хватить раздумывать, действовать пора.
Осторожно приоткрываю дверцу машины, и так же осторожно выхожу из нее. Не хочу я неожиданностей... Иду прямо к главному входу. Идти мне становится тяжело, кое-кто не хочет меня туда пускать, в лавру. Когда прохожу под аркой, кажется, что она дрожит от негодования, и вот-вот осядет всей тяжестью на меня, нечистого. Успокойся, я проездом по своим делам. Успокойся, я сказал, как бы с самой чего плохого не случилось!
Прохожу. Вот интересно, как здесь прошел зверь? Гораздо более опасный на взгляд арки?
По обеим сторонам - павильоны, слева - древняя церковь, не буду привлекать лишнее внимание и интересоваться, как именно она называется. Справа - колокольня. Возрожденный собор - прямо. Невольно чувствую на себе взгляды святых с икон. Да ладно, можно подумать, вы меня раньше не видели! Не я ли вас искушать пытался? А вы устояли... а кем бы вы были без меня - искусителя? А теперь вот - святые лики. Благодаря мне. Так что успокойтесь все - я не буду смущать вашего умиротворения! У вас - своя миссия, у меня - своя! Не давите на меня!
Что-то рьяно они на меня ополчились. Я стою посреди площади, закрывая лицо руками, а руки-то дрожат... и святые лики осуждающе смотрят на меня... они вокруг, со всех сторон... они не хотят меня тут видеть, они меня гонят... голова кружится... или это они кружатся вокруг меня? В сверкающих латах, с полыхающими от гнева глазами и мечами... на благородных белых жеребцах... со знаменами и копьями наперевес... вокруг одинокой темной фигурки... даже без крыльев...
Ярость рвется из меня, но я сдерживаюсь.
- Замолчите! - кричу им, хотя ни слова мне никто не сказал, - я не к вам пришел! - и совсем уже детское, - Ничего вы мне не сделаете!
И они отступают, от одного меня - отступают. Трусы! Если бы схватились со мной - я бы их больше уважал! Не захотели о меня пачкаться... святоши... Ио и Фэриен одновременно кладут мне руки на плечи. Я их стряхиваю. Мне не нужна ничья помощь. Меня веками все осуждают, да никак не осудят.
Двигаюсь дальше, сопровождаемый сотнями глаз. Да смотрите на здоровье, у вас тут наверняка скукотища страшная, будете потом целое тысячелетие друг другу рассказывать, как со мной сражались. Доблестно.
Древние постройки... сколько им сотен лет? Спускаюсь по смешной лестнице, да это и не лестница вовсе, просто камни местами положены ребром. Красиво у вас тут, не спорю. А вот в сами пещеры и не подумаю сунуться. Те, монахи замурованные, они на меня смотреть не будут, они сразу в драку полезут. А я не хочу воевать, я только от этого отвыкать начинаю.
К тому же почти вижу свою цель. Нет, зверь не входил в лавру. Это я, дурак, прямо сквозь нее поперся. А там снизу еще дверцы есть. Там высокая стена и крутая лестница вниз. Это так со стороны Днепра лавру защищали. Хорошая стена, толстая, на славу сработана, бойницы поверху. Когда спускаюсь по лестнице и выхожу за периметр лавры, чувствую себя получше. Ничего, я еще назад пойду.
Вот он, след. На стене.
Это все равно, что увидеть на месте преступления отпечатки собственных пальцев, ярко полыхающие на горле убитого. Я-то сам тут никого не убивал, я в себе уверен. А человека здесь убили. Прошедшей ночью. Несколько часов назад! Если приглядеться, можно и следы крови увидеть, вон их кощунственно замывали водой из святого источника. Ну, правильно, я всю ночь пролежал на полу в номере без малейших признаков своих способностей, а зверь в это самое время был буквально в трех шагах! О! Это что, насмешка? Да как он мог почувствовать?
М-да... похоже, зверь продолжает питаться человечиной. А останки он бросил в Днепр, плывут сейчас где-то в фарватере. Или прибились к одному из островов, в Днепре их достаточно. Все, других следов нет... искать пока нечего. Можно возвращаться и раскидывать сеть дальше. Будем собирать мертвецов по городу. Или по всему миру. Если на большее не способны.
Коротко рассказываю моим дуэньям о случившемся, да они и сами многое понимают. Особо их внимание я обращаю на то, что все произошло как раз тогда, когда они развлечения ради забрали мою силу. А они на это мое замечание никак не реагируют. Возвращаюсь опять же через лавру, чувствуя еще более сильное возмущение светлых сил.
Прямо посреди площади опять останавливаюсь и кричу им:
- Вы бы под ноги себе лучше смотрели! Пока вы мирно спали, под вашим боком чудовище убило человека и выпило его кровь! И вкусило его плоть! А где были вы?
Пришедшие на утреннюю молитву миряне от меня отшатываются, святые лики от меня отворачиваются, зато пристальное внимание обращают лишь двое монахов покрепче. Уверенные в силе своих убеждений и кулаков, они направляются прямо ко мне. Ага, попробуйте, дотроньтесь! Кидаю на них один лишь взгляд, и им этого достаточно, они застывают на почтительном расстоянии. Понимают, что что-то не так, нечисто. Еще бы, вы не мертвые монахи, вы живые монахи, и вам хочется жить дальше. Я устало разворачиваюсь и ухожу отсюда. Опустошенно сажусь в машину. Надоели мне все... лицемеры... Причем сажусь я на переднее сиденье, рядом с Фэриеном. Делай, что хочешь, Ио, хоть собственными руками перетаскивай меня на заднее, а я хочу ехать впереди. Терпеть не могу выглядывать из-за сиденья!
Ио ничего этого не делает.
В машине опять звучит музыка. Между прочим, я тоже порядочный меломан, ах, да, я уже говорил, что у меня есть чувство прекрасного. Но, конечно, вкусы у меня специфические, к примеру, на шансон и на легкомысленную попсу самая настоящая аллергия. Если мелодия, которая мне нравится, а это чаще рок, действует на меня, как чашка кофе - на обычного человека, то есть взбадривает и поднимает настроение, то музыка плохая обычно раздражает до неконтролируемых жестокостей. Мне стыдно, но и такое бывало, чтобы люди страдали только потому, что слушали неудачную с моей точки зрения музыку. Как же меня достал в свое время Юра Шатунов! Хорошо хоть, я успел его потихонечку устранить до того, как меня эти вот красавцы вырубили. И где он сейчас, ваш Юра Шатунов со всем этим "Ласковым маем"? Ну, разве я не молодец?
А сейчас в машине играет гениальная мелодия. Я ее услышал вчера и проникся мгновенно. Обработка 2004 года песни Depeche Mode "Enjoy The Silence". Это Linkin Park поработали на славу. Уважаю. Все, ладно, молчу, а то начнете припоминать все мои вмешательства в дела музыкальные.
Вот уже Фэриен тормозит у главного входа в лавру.
Вы знаете, что такое Киево-Печерская лавра? Я-то сам не бывал, но слышать - слышал. Это еще один город в городе, только монастырский, а не торговый. Там несколько церквей, часть лавры - это действующий мужской монастырь, там живут настоящие монахи. Территория обнесена стеной. Очень приличная по площади территория, там десятки зданий. Учитывая, что это фактически в центре Киева - впечатляет. Там есть все. Даже собственное кладбище. Монахи живут по своим законам, отличным от законов жизни за стеной.
И есть сами пещеры.
Помню те времена, когда она была настоящим святым местом, когда монахи замуровывали себя заживо в кельях глубоко под землей. Я никогда их не понимал. Да, они не грешили... отрекались от мира и погружались в свои раздумья... но и хорошего они ничего не совершали. Я не так понимаю покаяние. Или вы не читали Библию? Сказано же "ИДИ и не греши". Может, это я что-то неправильно понимаю, но мое непросвещенное мнение таково - раскаялся, так иди и помогай другим. Спасти свою душу можно, только вытаскивая из пропасти других. А заботясь об одного себе, любимом, многого не добьешься. Но я могу быть двадцать раз не прав. Я ж вообще изначально не прав, мне ли, проклятому, рассуждать о спасении? Не стоит мне грязными лапами касаться столь высоких вещей? Мое дело - копаться в дерьме человеческом, да? Ладно, не важно.
Сейчас об особой святости в отношении лавры говорить не приходится. На каждом шагу - коробейники, киоски, шаг вправо - два рубля, шаг влево - три. Все на продажу! Ладно, забыли, мы не затем сюда пришли.
А по пещерам проводят экскурсии, все желающие могут увидеть высохшие мумии мучеников. Думаю, это познавательно для мирян-туристов. Когда идешь по узкому проходу под землей, осторожно придерживая тоненькую свечечку, и видишь везде вокруг окошки в кельи, где томились добровольно себя замуровавшие - само собой задумываешься о своей жизни. О поступках своих. Понимаешь, что есть нечто более важное, чем гонка за материальными ценностями. Еще раз о смерти вспоминаешь, пытаешься оценивать себя со стороны. Хорошо, что меня это не касается, учитывая мое изначальное бессмертие. А вообще - хватить раздумывать, действовать пора.
Осторожно приоткрываю дверцу машины, и так же осторожно выхожу из нее. Не хочу я неожиданностей... Иду прямо к главному входу. Идти мне становится тяжело, кое-кто не хочет меня туда пускать, в лавру. Когда прохожу под аркой, кажется, что она дрожит от негодования, и вот-вот осядет всей тяжестью на меня, нечистого. Успокойся, я проездом по своим делам. Успокойся, я сказал, как бы с самой чего плохого не случилось!
Прохожу. Вот интересно, как здесь прошел зверь? Гораздо более опасный на взгляд арки?
По обеим сторонам - павильоны, слева - древняя церковь, не буду привлекать лишнее внимание и интересоваться, как именно она называется. Справа - колокольня. Возрожденный собор - прямо. Невольно чувствую на себе взгляды святых с икон. Да ладно, можно подумать, вы меня раньше не видели! Не я ли вас искушать пытался? А вы устояли... а кем бы вы были без меня - искусителя? А теперь вот - святые лики. Благодаря мне. Так что успокойтесь все - я не буду смущать вашего умиротворения! У вас - своя миссия, у меня - своя! Не давите на меня!
Что-то рьяно они на меня ополчились. Я стою посреди площади, закрывая лицо руками, а руки-то дрожат... и святые лики осуждающе смотрят на меня... они вокруг, со всех сторон... они не хотят меня тут видеть, они меня гонят... голова кружится... или это они кружатся вокруг меня? В сверкающих латах, с полыхающими от гнева глазами и мечами... на благородных белых жеребцах... со знаменами и копьями наперевес... вокруг одинокой темной фигурки... даже без крыльев...
Ярость рвется из меня, но я сдерживаюсь.
- Замолчите! - кричу им, хотя ни слова мне никто не сказал, - я не к вам пришел! - и совсем уже детское, - Ничего вы мне не сделаете!
И они отступают, от одного меня - отступают. Трусы! Если бы схватились со мной - я бы их больше уважал! Не захотели о меня пачкаться... святоши... Ио и Фэриен одновременно кладут мне руки на плечи. Я их стряхиваю. Мне не нужна ничья помощь. Меня веками все осуждают, да никак не осудят.
Двигаюсь дальше, сопровождаемый сотнями глаз. Да смотрите на здоровье, у вас тут наверняка скукотища страшная, будете потом целое тысячелетие друг другу рассказывать, как со мной сражались. Доблестно.
Древние постройки... сколько им сотен лет? Спускаюсь по смешной лестнице, да это и не лестница вовсе, просто камни местами положены ребром. Красиво у вас тут, не спорю. А вот в сами пещеры и не подумаю сунуться. Те, монахи замурованные, они на меня смотреть не будут, они сразу в драку полезут. А я не хочу воевать, я только от этого отвыкать начинаю.
К тому же почти вижу свою цель. Нет, зверь не входил в лавру. Это я, дурак, прямо сквозь нее поперся. А там снизу еще дверцы есть. Там высокая стена и крутая лестница вниз. Это так со стороны Днепра лавру защищали. Хорошая стена, толстая, на славу сработана, бойницы поверху. Когда спускаюсь по лестнице и выхожу за периметр лавры, чувствую себя получше. Ничего, я еще назад пойду.
Вот он, след. На стене.
Это все равно, что увидеть на месте преступления отпечатки собственных пальцев, ярко полыхающие на горле убитого. Я-то сам тут никого не убивал, я в себе уверен. А человека здесь убили. Прошедшей ночью. Несколько часов назад! Если приглядеться, можно и следы крови увидеть, вон их кощунственно замывали водой из святого источника. Ну, правильно, я всю ночь пролежал на полу в номере без малейших признаков своих способностей, а зверь в это самое время был буквально в трех шагах! О! Это что, насмешка? Да как он мог почувствовать?
М-да... похоже, зверь продолжает питаться человечиной. А останки он бросил в Днепр, плывут сейчас где-то в фарватере. Или прибились к одному из островов, в Днепре их достаточно. Все, других следов нет... искать пока нечего. Можно возвращаться и раскидывать сеть дальше. Будем собирать мертвецов по городу. Или по всему миру. Если на большее не способны.
Коротко рассказываю моим дуэньям о случившемся, да они и сами многое понимают. Особо их внимание я обращаю на то, что все произошло как раз тогда, когда они развлечения ради забрали мою силу. А они на это мое замечание никак не реагируют. Возвращаюсь опять же через лавру, чувствуя еще более сильное возмущение светлых сил.
Прямо посреди площади опять останавливаюсь и кричу им:
- Вы бы под ноги себе лучше смотрели! Пока вы мирно спали, под вашим боком чудовище убило человека и выпило его кровь! И вкусило его плоть! А где были вы?
Пришедшие на утреннюю молитву миряне от меня отшатываются, святые лики от меня отворачиваются, зато пристальное внимание обращают лишь двое монахов покрепче. Уверенные в силе своих убеждений и кулаков, они направляются прямо ко мне. Ага, попробуйте, дотроньтесь! Кидаю на них один лишь взгляд, и им этого достаточно, они застывают на почтительном расстоянии. Понимают, что что-то не так, нечисто. Еще бы, вы не мертвые монахи, вы живые монахи, и вам хочется жить дальше. Я устало разворачиваюсь и ухожу отсюда. Опустошенно сажусь в машину. Надоели мне все... лицемеры... Причем сажусь я на переднее сиденье, рядом с Фэриеном. Делай, что хочешь, Ио, хоть собственными руками перетаскивай меня на заднее, а я хочу ехать впереди. Терпеть не могу выглядывать из-за сиденья!
Ио ничего этого не делает.
10.
Мы почти доезжаем до гостиницы, когда я хватаю руль и кручу его, резко разворачивая машину. Ее заносит, Ио вскрикивает, Фэриен отталкивает меня обратно на сиденье.
- Сдурел? - кричит Фэриен, выравнивая машину на дороге, - Тебе делать нечего? Или свихнулся после встречи с иконами?
Не время обижаться на оскорбления, пусть себе возмущается, зато мы едем в нужную сторону.
- Ты прямо рули, - советую ему, - нам туда надо, на площадь, там еще универмаг стоит, кажется, "Украина" называется. Там авария только что произошла, и устроил ее зверь.
Эх, сокрушаюсь я, мы его не догоним, он уже уходит! Где вы, мои крылья?
Мы едем мимо метро "Университет", вниз, вниз... и останавливаемся в пробке. Ну, правильно, если впереди - авария, то при чересчур оживленном движении в Киеве, при его дорогах, с трудом выдерживающих обычную нагрузку, любое дорожно-транспортное происшествие неминуемо создаст пробку. Фэриен правильно поступает, втыкая машину в ближайший переулок, мы бросаем ее и бежим. Ио, глупенькая, на каблучках. Тебе следовало сделать Фэриену минет, Ио, может, он и тебе бы пол изменил.
Уже через пару минут вылетаю (ну да, да, не вылетаю, а выбегаю) на площадь. И вижу маленькую японскую машинку, разбитую вдребезги о стелу в сердце площади. Ты что, зверь, уснул за рулем? Или с собой покончить пытался? Да у тебя совсем с головой плохо...
Машины запрудили площадь, излишне любопытные водители высовываются чуть ли не по пояс. Что увидеть хотите, люди? Реки крови? Оторванные руки-ноги? Я вскакиваю на капот ближайшей машины, потом - на крышу, и бегу так, по крышам, и наплевать мне на ваши крики. К слову, Ио и Фэриен отстают от меня лишь ненамного. Ха-ха, вот от каблучков Ио теперь ваши машинки поболее пострадают, чем от моих кроссовок!
А зачем я бегу? Разбитая машина уже пустая. Уже минут пять как пустая. На секунду застываю на крыше очередного Мерседеса, что-то много их развелось, и наскоро прощупываю пространство. Нет, все-таки ушел... успел...
То есть - это он успел, а я - опоздал. Правду говоря, не хочу слишком уж поторопиться и столкнуться с ним лоб в лоб. Зверь намного сильнее меня, противопоставить ему пока что нечего. Мне обстоятельства нужны, способствующие взаимопониманию. А при такой ситуации, когда он только что разбился - к разговору он был бы нерасположен.
И вот я - возле машины. А почему она у тебя такая маленькая? И цвет... светло-зеленый... что-то не так... легко перепрыгиваю через машинку, отталкиваясь от крыши одной рукой. Дверца водителя открыта... плавно опускаюсь в сиденье, надо же, оно еще теплое, лобовое стекло разбито, а ремень безопасности совершенно безопасно висит на своем месте. Значит, ты вылетел на тротуар... ага, вон я вижу вмятину на дороге. Хорошо тебе досталось. Секунды на три ты вырубился. А потом вижу ключи от машины, вставленные в замок зажигания, с брелоком в виде черепашки с камушками... Зверь, ты что, девочка?
Да ну, нет, он мог угнать машину.
Вслушиваюсь в кресло, прощупываю его плечами, вижу женскую сумочку на переднем правом сиденье, открываю бардачок, вижу там всякий хлам, понимаю, что хлам преимущественно женский - помады, духи, открытки.
- Сдурел? - кричит Фэриен, выравнивая машину на дороге, - Тебе делать нечего? Или свихнулся после встречи с иконами?
Не время обижаться на оскорбления, пусть себе возмущается, зато мы едем в нужную сторону.
- Ты прямо рули, - советую ему, - нам туда надо, на площадь, там еще универмаг стоит, кажется, "Украина" называется. Там авария только что произошла, и устроил ее зверь.
Эх, сокрушаюсь я, мы его не догоним, он уже уходит! Где вы, мои крылья?
Мы едем мимо метро "Университет", вниз, вниз... и останавливаемся в пробке. Ну, правильно, если впереди - авария, то при чересчур оживленном движении в Киеве, при его дорогах, с трудом выдерживающих обычную нагрузку, любое дорожно-транспортное происшествие неминуемо создаст пробку. Фэриен правильно поступает, втыкая машину в ближайший переулок, мы бросаем ее и бежим. Ио, глупенькая, на каблучках. Тебе следовало сделать Фэриену минет, Ио, может, он и тебе бы пол изменил.
Уже через пару минут вылетаю (ну да, да, не вылетаю, а выбегаю) на площадь. И вижу маленькую японскую машинку, разбитую вдребезги о стелу в сердце площади. Ты что, зверь, уснул за рулем? Или с собой покончить пытался? Да у тебя совсем с головой плохо...
Машины запрудили площадь, излишне любопытные водители высовываются чуть ли не по пояс. Что увидеть хотите, люди? Реки крови? Оторванные руки-ноги? Я вскакиваю на капот ближайшей машины, потом - на крышу, и бегу так, по крышам, и наплевать мне на ваши крики. К слову, Ио и Фэриен отстают от меня лишь ненамного. Ха-ха, вот от каблучков Ио теперь ваши машинки поболее пострадают, чем от моих кроссовок!
А зачем я бегу? Разбитая машина уже пустая. Уже минут пять как пустая. На секунду застываю на крыше очередного Мерседеса, что-то много их развелось, и наскоро прощупываю пространство. Нет, все-таки ушел... успел...
То есть - это он успел, а я - опоздал. Правду говоря, не хочу слишком уж поторопиться и столкнуться с ним лоб в лоб. Зверь намного сильнее меня, противопоставить ему пока что нечего. Мне обстоятельства нужны, способствующие взаимопониманию. А при такой ситуации, когда он только что разбился - к разговору он был бы нерасположен.
И вот я - возле машины. А почему она у тебя такая маленькая? И цвет... светло-зеленый... что-то не так... легко перепрыгиваю через машинку, отталкиваясь от крыши одной рукой. Дверца водителя открыта... плавно опускаюсь в сиденье, надо же, оно еще теплое, лобовое стекло разбито, а ремень безопасности совершенно безопасно висит на своем месте. Значит, ты вылетел на тротуар... ага, вон я вижу вмятину на дороге. Хорошо тебе досталось. Секунды на три ты вырубился. А потом вижу ключи от машины, вставленные в замок зажигания, с брелоком в виде черепашки с камушками... Зверь, ты что, девочка?
Да ну, нет, он мог угнать машину.
Вслушиваюсь в кресло, прощупываю его плечами, вижу женскую сумочку на переднем правом сиденье, открываю бардачок, вижу там всякий хлам, понимаю, что хлам преимущественно женский - помады, духи, открытки.