Иваненко Светлана. Дьявольские будни

   - Хватит пялиться уже! Я ж не девушка на выданье! - замечаю раздраженно.
   - Никогда не думал, что увижу такое - как напротив меня сидит дьявол и курит.
   - А что - дьяволу курить нельзя?
   - Нет, я не об этом... не о курении...
   - Тогда наливай, - обрываю его невнятную речь.
   Мы выпиваем еще по рюмке, я держу пузатую коньячную рюмку обеими руками, молчу.
   Он начинает находить слова:
   - Я чувствую себя не в своей тарелке... всю жизнь я читал книги, был посвящен, как мне казалось, в великую тайну, что ты, дьявол, действительно где-то есть, где-то кого-то искушаешь... но никогда не думал, что буду сидеть в ресторане с пить с дьяволом коньяк! А ты еще и так молодо выглядишь!
   Безразлично пожимаю плечами.
   Я столько раз подобное слышал, что могу сам за него говорить. Так же, как молитву - фразу - он, фразу - я.
   - А что ты сделал с человеком, в чьем теле ты находишься? - а вот без подобных вопросов тоже никогда не обходится.
   - Съел, - отвечаю без тени улыбки.
   Константин Петрович отшатывается, а я поясняю:
   - Голодный был очень. Вы же говядину, например, едите?
   - Варвар! - восклицает Константин.
   - Изверг! - вторю я.
   - Убивец! - выдает он.
   - Хватит! - мрачно заявляю я, - шуток не понимаешь? Как бы я сидел сейчас в этом теле, если бы съел его?
   Лицо инквизитора расслабляется, а я почти издевательски продолжаю:
   - Я его просто убил, без гастрономических поползновений.
   Константин охает, некоторое время молчит, а потом говорит тихо и задумчиво:
   - Почему же все это позволяет Бог?
   Хороший вопрос, думаю. В точку.
   - Не знаю. Я б тебе сказал, да не знаю. Самому интересно.
   - Какой он, Бог? Ты же его видел?
   - Видел, - задумываюсь, пытаясь найти верные слова, - ОН - всевышний... его невозможно познать... невозможно характеризовать... ОН настолько превосходит меня, тебя, да всех остальных! Все в ЕГО власти...
   - Я... понять хочу, - вздыхает инквизитор, - если все в Его власти, ОН знает, что ты - антихрист, абсолютное зло - есть, и при этом ОН это позволяет... значит ли это, что и ты ЕМУ угоден?
   Что-то ты больно умные вопросы задаешь, фанатик хренов... я не намерен держать перед тобой ответ... ты - никто и звать тебя - никак...
   - Иди уже отсюда, Константин... Петрович... надоел ты мне... как бы я из себя не вышел, - легонько постукиваю выпущенными на волю когтями по поверхности стола. А когти у меня по своей природе очень острые, Фредди Крюгер бы обзавидовался... сдох бы от зависти... они запросто режут скатерть на лоскутки.
   У инквизитора отвисает челюсть, и он теперь уже всерьез пятится от меня, поднимается, опрокидывает кресло, и быстренько-быстренько направляется к дверям. Возле которых кричит мне, что мы еще увидимся. А вот я на его месте к этому бы не стремился.
   Возвращаюсь в номер, Фэриен окидывает меня внимательным взглядом, но ничего не говорит.
   А к вечеру атмосфера в номере буквально накаляется.
   Я полдня просидел у ноутбука и пробродил в Интернете, но даже не думал всерьез искать, а лишь переходил от ссылки к ссылке, просмотрев и свежие новости, и свежие анекдоты, и анонсы фильмов и дисков, когда заметил, что Ио ходит вокруг меня буквально кругами.
   - Что такое? - я отодвигаю ноутбук.
   - Ты еще в компьютерные игры поиграй! - она хлещет меня словами, как плетью.
   - И поиграю! - и думаю, что давно хотел, только времени все не было, - ты куда-то торопишься?
   - Я не могу сидеть тут и сходить с ума!
   Молчу. Что на такое скажешь?
   Потом осторожно замечаю, что Энжи уже могла куда-то уехать, а то и улететь.
   - Да ты сам видел, как она плохо летает, куда она денется?
   - Она необязательно могла полететь своими крылышками. Моими, то есть. Могла и самолетом.
   - О, нет, только не это! - восклицает Ио, - в мои планы не входит гоняться за ней всю жизнь! Лучше ищи!
   - Я стараюсь.
   - Плохо стараешься!
   - Тебе делать нечего, Ио? Давай в город выйдем. Поужинаем где-нибудь. По магазинам походим, ты себе нового мишку купишь.
   Это ее еще больше бесит:
   - А может, ты не будешь давать мне указаний?
   - Не буду. Потому что не хочу.
   Она психует, поднимает ноутбук и швыряет его в стену. Удар, треск, вспышка - и обломки ноута валяются у моих ног.
   - В следующий раз - полетит тебе в голову! - хрипит она.
   - И что? - нагло спрашиваю я.
   Ей нечего ответить, потому что это даже и не угроза, не дотягивает до угрозы. Это просто истерика. Она бросает на меня яростный взгляд и выходит из комнаты.
   Можно продолжать поиски.

20.

   Есть!
   Кажется, я нащупал! Кажется, это она!
   То есть - видел ее мельком чьими-то глазами. Возвращаюсь, присматриваясь внимательнее... Точно! Я ее вижу! Боже, какая красивая, зараза! Э-э... прошу прощения, Господи, если что... я не о тебе думал.
   Мои мысли практически совпадают с мыслями того парня, чьими глазами я смотрю на нее, хищную до умопомрачения. Совпадают - но мои существенно жестче... Если бы я решился сотворить все, о чем мне подумалось, с обычной земной женщиной - она бы, пожалуй, не выжила... а Энжи наверняка только этого и ждет.
   Мне приходится отвлечься и глянуть назад, в гостиную, чтобы убедиться, что на меня никто не обращает внимания.
   Но парня отпускать не собираюсь, просто немного раздваиваюсь. И вижу, как Энжи ему улыбается. Ага, хорошо улыбается, заинтересованно.
   На какое-то время отступаю, издалека наблюдая за ними, как сквозь затянутое паутиной окно. То, что сейчас там происходит, мне понятно и так: слово за слово, а кто ты, а чем занимаешься, а не предложить ли тебе "чай, кофе, потанцуем". В моих планах нету пункта - помешать ее развлечениям. Пусть отдыхает, как может.
   Возвращаюсь в гостиную, прохожу мимо "моей" парочки, мимоходом провожу ладонью по чьему-то плечу и иду в душ. Они должны быть достаточно удовлетворены, чтобы оставить меня в покое хотя бы на время. Так оно и есть.
   Стою в душе - и одновременно сижу в кафе, болтая с понравившейся мне девушкой, пошленько думая о том, какие у нее трусики. Ох, мальчик, все ты узнаешь, и какие трусики, и какой удар правой. Ладно, можно пока совсем ослабить связь, они будут какое-то время общаться-знакомиться... ну, не потащит же она его в постель через пять минут после знакомства... хотя бы для приличия выждет с полчаса?
   И у меня есть время собраться с мыслями...
   К тому времени, когда я вытираю волосы полотенцем (это все привычки моих любовников, позволять волосам сохнуть самим, естественным способом, при помощи одного лишь полотенца), Энжи садится в машину парня. Парнишка, в общем, тоже далеко не ангел. Какими-то финансовыми махинациями промышляет, вроде деньги обналичивает? Некогда разбираться подробнее, вроде как использует подставные фирмы. Ха-ха... в ближайшем времени некому будет использовать эти фирмы. Осиротеют фирмочки.
   Полотенце задевает мой подбородок и цепляется за щетину. Я же брился утром! Неужели нужно это издевательство творить над собой и вечером тоже? Задумчиво провожу пальцем по щеке... и правда, отросло уже. Вздыхаю и беру в руки станок. Все-таки придется бриться на ночь. А то что-то ночи у меня интересные пошли в последнее время, прямо одна интереснее и насыщеннее другой! Какой на меня повышенный спрос! Надо цены поднимать!
   Пока брился, они ехали. Энжи положила ему руку на бедро. Ему - и немножко, самую малость - мне. Почему-то все неожиданное со мной начинается одинаково - с чужих рук на моих бедрах. Нет, правильно будет - с рук "чужих" на моих бедрах.
   Я чуть-чуть подтолкнул его - и парень поцеловал Энжи. Я вздохнул еще раз - мне слишком мало достается, на таком-то расстоянии, чтобы что-то реальное почувствовать. Почти как в телевизоре - картинка, да и только. Нет, можно, конечно, сунуться туда всем своим существом, но она может опять начать буянить, а князями Владимирами город вовсе не заставлен.
   Впрочем, забавная идейка в мою голову уже пришла.
   Ну и - мне любопытно, чего она с ним делать будет.
   Кричу из ванны, чтобы пришельцы позаботились об ужине, это тоже их отвлечет, а вторая парочка в это время целуется уже в лифте.
   Я все это вижу - как они входят в квартиру, постепенно раздеваются и начинают прелюдию. Какие-то крохи перепадают и мне, какая-то частичка меня тоже там. Ха! Я бы хотел, чтобы это была определенная частичка! И чего я сегодня такой пошлый?
   Давай, Энжи, покажи мне, девочка, что ты там скрываешь под своими мрачными одежками? Усаживаюсь на кафельный пол в ванной, вздрагиваю, потому что он холодный и скользкий, вскакиваю, бросаю на пол полотенце и тогда уже усаживаюсь снова, по-турецки поджав под себя ноги. А парень в своей собственной квартире где-то в спальных районах романтично несет Энжи на руках в спальню. Знал бы он, что это его последний секс в жизни, таким романтичным бы не был.
   Она толкает его вниз на кровать, ага, начинается! Она остается в черном бюстгальтере, кружевных черных чулках и поясе. Ты тоже фильмов насмотрелась, девочка. Так уже никто не трахается. Эта мода давно закончилась.
   А потом все интересное тоже заканчивается, толком и не начавшись. Потому что Энжи не допустила ни единой фрикции. Уселась на парня сверху, на его живот, не на пенис, якобы чтобы его еще погладить-поцеловать, и, образцово-показательно оскалившись, как будто у меня училась, вспорола бедняге грудную клетку и вырвала сердце. Он и мявкнуть не успел. Он, наверно, даже толком испугаться не успел. Меня даже досада охватила. Ну кто так делает? Если ты считаешь, что грешника пора убивать - нужно, чтобы он хотя бы понял, почему, за что.
   Тем более, она даже и не стала есть его сердце - так, надкусила только. Но, видимо, некое удовольствие все-таки получила, потому как даже выгнулась на судорожно дернувшемся в агонии теле. А спустя минуту уже поднялась и взяла свой плащик.
   Вот тут я и рванулся туда, оставив тело в ванной в подобии медитации.
   - Подожди, - сказал ей его мертвыми губами.
   Она вздрогнула так явственно, что я чуть не засмеялся. Она меня испугалась! Развернулась и для порядка еще раз полоснула когтищами по груди парня, чтоб наверняка. Ребра парнишки встали дыбом, вспузырилась кровь из легких.
   - Да не паникуй, мертвый он, мертвый.
   Ее глаза вперились в болтливого трупа с раскрытой, как крышка сундука с сокровищами, грудиной. Только вместо золота и драгоценностей - крошево из внутренностей.
   - Кто ты? - она воинственно нацелила на мертвого длиннющие когти. Даже и длиннее моих. Впрочем, к особому маникюру у меня никогда склонностей не было.
   - Свои, свои, не боись, - грубовато-успокаивающе бросил я. Такой тон всегда и на всех действует одинаково - собеседник обычно тоже переходит на некую близость, - тебе уже пора научиться меня узнавать, воришка.
   Наконец-то до нее доходит. Она презрительно ухмыляется:
   - Очень мне надо тебя узнавать! Как же! Ты - никто по сравнению со мной!
   - Тем более - чего тогда тебе нервничать?
   Она дергает плечиком, кривит губки, спрашивает:
   - Как ты меня нашел?
   - Ну, на что-то я еще способен.
   - А мне все равно, на что ты там способен.
   Ее когти наконец-то уменьшаются. Она берет себя в руки настолько хорошо, что достает из сумочки расческу и начинает причесываться, присев на краешек кровати, чтобы не запачкаться кровью:
   - Ну и что тебе надо?
   - Поговорить.
   - Я с тобой ТАКИМ, - она смотрит на окровавленное тело с легкой брезгливостью, - разговаривать не буду. Мне неприятно. Хочешь поговорить - найди меня.
   - Во-первых, я тебя нашел, во-вторых, мне и самому неприятно, а в третьих...
   - В третьих, ты - ручная собачонка Ио и Фэриена. А собачки меня не интересуют, - она поднимается с испорченной кровати, делает мне ручкой и направляется к двери.
   - Да постой ты! - хочу сказать это громко, но залитое кровью горло уже едва способно говорить.
   - И не подумаю! - заявляет она и хлопает дверью.
   Раздраженно бью рукой по кровати, из груди мертвеца выплескивается кровь, я возвращаюсь в тело, сидящее в ванной, и замечаю под моим сжатым кулаком разбитую мною же кафельную плитку.
   Вот упертая!
   Представляю себя бегущим за ней в том надкусанном теле, с мерно падающими на асфальт внутренностями, и так же мерно оседающими на землю по обеим сторонам случайными прохожими, хватающимися за сердце, и отказываюсь от этой идеи. Почему-то я единственный забочусь о психическом здоровье нации. Гавриил, твою мать, куда ты смотришь? Или если сам такой занятый - так пошли за Энжи кого-нибудь рангом пониже! Обязательно тебе ждать, пока я созрею? А если не созрею? Сколько ты будешь терпеть, пока не вмешаешься? Сколько ты мне времени отмерял - день, два, неделю?
   Нет, ты прав, как всегда прав, тут никто рангом пониже не справится... тут нужна равноценная сила, как минимум... а если ОН не хочет вмешаться, то никому больше здесь делать нечего.
   Но я... ну, не хочу ее убивать! Она... на меня похожа чем-то... чертовка!

21.

   Ио по ночным клубам сегодня идти не захотела. А захотела посетить приличное заведение и вкусно поужинать. Я ей помочь ничем не мог, и она просто позвонила в ресепшен и поинтересовалась самыми уважаемыми заведениями среди взрослых. Естественно, ей порекомендовали пару-тройку мест, в одно из которых мы и направились. Ио ради такого случая облачилась в элегантное вечернее платье, а Фэриен - в эксклюзивный костюм. Нечто среднее между классическим костюмом и щегольским гомосексуальным прикидом.
   Я наплевательски остался в тех же самых джинсах. Потому что в клоуны не записывался.
   И вот - мы сидим, ждем, когда нам принесут наш заказ, естественно, устрицы и тому подобные трюфели, и я изредка ловлю любопытствующие взгляды посетителей.
   Заведение действительно взрослое, с совсем недетскими ценами, я в этом немного разбираюсь. Контингент соответствующий, не удивлюсь, если вокруг нас за столиками сидят депутаты, министры, и другие высокие чины, а также серьезные бизнесмены. Естественно, публика понимает толк и в еде и в одежде, и одета, что называется, сдержанно. Сглаженные цвета, продуманный стиль, правильно подобранные аксессуары. Никаких "последних писков моды". Ничего кричащего и вызывающего. Достоинство во всем.
   И тут мы, красавцы - отвязная молодежь со сверкающими сквозь дыры в джинсах коленками. Это я о себе. Впрочем, платье Ио оказалось тоже в ее стиле - с обнаженной спиной практически до середины попы. Мне - очень нравится, но вот пожилым серьезным дяденькам, чинно вкушающим рябчиков с ананасами - вряд ли. А еще больше им не нравится Фэриен - с его тонкими батистовыми рукавами, с его пиджачком в обтяжку, с прозрачными вставками в брючках... а серьги он со вчерашнего дня не снимал.
   И все-таки я удивляюсь, как быстро люди стареют. Как быстро они становятся взрослыми. Дяденьки и тетеньки, ну, сколько вам лет? Ну, по сорок, по пятьдесят? Так вы еще лет двадцать назад были такими же бесшабашными, какими выглядим сейчас мы. Вам хотелось танцевать и петь песни... вы быстро подхватывали все новое... Куда оно все делось? Ведь вы же стареете, потому что сами себя в рамочки помещаете, нет, я не про траурные, а про рамочки определенного жизненного уклада. Кто вам сказал, что так надо? Да ну вас, с вашими окостеневшими мыслями... даже и слушать не хочу... вы неинтересные.
   Я вот старше вас всех, вместе взятых. И пройдет еще шесть тысяч лет, а я все равно буду молодым. И буду носить фиолетовые в крапинку водолазные костюмы, если это будет модно.
   О чем это я? Не будет больше для меня не то что тысяч, а и даже просто лет. Скорее всего.
   Знаю - слишком много говорю о том, что я думаю или чувствую. Может быть, вам это и неинтересно. Или даже неприятно. А у меня просто не будет больше возможности высказаться, так что - получайте! Я вам с горкой насыплю!
   Ой, счастье-то какое! Устрицы наши принесли! Что? Специальные ножи-вилки? Да к черту!
   Ладно, согласен, вкусно.
   Ио и Фэриен пьют сегодня вино. Я решил не выделяться и тоже пью вино.
   Через полчасика мне надоедает быть приличным и хочется позлить всех присутствующих еще больше. Есть простой способ это сделать. Обнимаю Фэриена и целую его в губы - долго и развратно. Чтобы все посетители успели обратить внимание.
   Обратили. Через минуту у нашего столика возникает охрана и вежливо предлагает нам расплатиться и удалиться. Смотрю на них снизу вверх и отправляю назад - нести вахту на входе. Их рожи деревенеют и исчезают из моего поля зрения.
   Зато приходит администратор. Чтобы точно так же исчезнуть. Больше нас никто не беспокоил, и мы могли безнаказанно целоваться у всех на виду.
   А потом Ио испортила мне настроение.
   Она потребовала рассказать ей, почему я восстал против Бога. Я сказал, что не настроен ворошить дела давно минувших дней. Она все равно настаивала. Пришлось сказать, что у нас с Богом возникли разногласия. Она требовала подробностей, но я отказался ей что-либо пояснять. Она обиделась и надула губки. Чтобы загладить свою вину, я начал ее в эти самые губки целовать. Она начала хихикать и в шутку сопротивляться. В общем, воцарился полный мир и согласие. Что мне и нужно было.
   Неудивительно, что мы довольно быстро распугали посетителей. А может, они обычно и не ужинают так поздно и не сидят в ресторане так долго. А мы сидели долго. Я даже пытался научить их, чужаков, петь самые простенькие песни. Как жаль, но пришельцы оказались не особенно музыкальны. В ресторане была живая музыка, а в уголке стояло караоке, а таким образом песни пел я сам. В какой-то момент мальчик, обслуживающий караоке, пожаловался на позднее время, но потом увидел, каким длинным и острым когтем я постучал по выбранной мною песенке, и испуганно примолк. Скажи спасибо, мальчик, что я сегодня добрый, и не буду наказывать тебя за то, что ты бьешь свою младшую сестренку. Так ему и сказал. Моих слов вкупе с когтем ему хватило с лихвой, и мальчик клятвенно пообещал больше сестру не трогать и пальцем. Я ему пообещал, что проверю.
   А потом пьяный Фэриен два раза чуть не попал в аварию. Один из них - чуть не съехал в Днепр с набережной. Я потребовал, чтобы он остановился, и сел за руль сам. Хотя надо было ему позволить перевернуться пару раз. Я бы тогда посмотрел, не сделается ли им что-нибудь. Ладно, об этом надо было думать раньше. Поэтому оставалось лишь довезти нас всех до гостиницы без происшествий.
   Портье еще не привык к нашим выкрутасам и проводил нас долгим заинтересованным взглядом. Кто именно тебя интересует, девочки или мальчики? В смысле - полуголая Ио со съехавшими с плеч лямочками платья или Фэриен в расстегнутой до пупа тоненькой сорочке? Только надеюсь, что не я - суровый и застегнутый на все мои пуговицы, которых аж целых одна - на поясе.
   На секунду прислушиваюсь и понимаю, что портье интересует исключительно Ио, и даже горжусь им, не подверженным влиянию моды на голубизну... Чтобы порадовать этого примерного парня, я, обнимая и придерживая Ио, якобы случайно приподнимаю подол ее платья. На, мальчик, полюбуйся на ее ножки. Пусть они тебе приснятся. А лежать эти ножки будут на моих плечах!
   Впрочем, когда мы наконец-то добираемся до номера, понимаем, что уже скоро утро, мы устали и напились, и мирно ложимся спать. Трахаться будем завтра.
   А потом мне приснился кошмар. Я вообще-то не из пугливых, меня удивить чем-либо трудно. И кошмарные сны мне время от времени снятся. Я понимаю их просто как отражение моей жизни - там трупы, тут трупы. И не воспринимаю, как кошмары. Для меня это что-то вроде нормальных для вас снов о прогулке по парку, о работе и поездке к дальним родственникам. Только... иногда мне снятся сны о моей прошлой жизни... вот это бывает больно...
   А этой ночью приснилось, что я - марионетка, меня дергают за ниточки, и мои деревянные ручки и ножки двигаются в нужном кукловоду направлении. Всю ночь я бесился и рвал нитки. А они оплетали меня снова и снова, вырастая прямо на глазах на месте только что оторванных. И тянулись в разных направлениях, скрываясь во тьме. Я пытался дотянуться до того, кто дергал ниточки - и путался в них, как в паутине.
   Проснулся в холодном поту, обнаружил, что проспал всего часа два, и вышел на балкон посмотреть на рассвет. Я курил, наблюдая за робкими переливами цвета на востоке, а прохладный утренний ветерок меня успокаивал. Ветерок был не тем, кто действительно мог бы меня успокоить, он старался, а у него не получалось, и он тоже начал нервничать, и дело кончилось тем, что я послал его подальше и ушел обратно в спальню. И только там, присев на кровать, понял, что все-таки отвлекся от омерзительного ощущения, будто задыхаюсь в паутине и безысходности. Заодно заметил, что в клочья изорвал шелковую ночную рубашку Ио, потому что она держалась на тоненьких бретельках, видимо, принятых мною ночью за удерживающие меня нити. Лег с краю, отвернулся, помянул очень нехорошими словами все "вещие сны", вместе взятые, и уснул снова.
   Спали мы все почти до полудня. Проснулись одновременно, что неудивительно, если спать втроем, соприкасаясь руками, ногами и боками, короче - в обнимку.
   Только если Фэриен схватил свои сигареты и исчез в направлении свежего воздуха, то Ио пропутешествовала шагающими пальчиками по моей груди, потянулась, и при этом с нее соскользнули остатки ночной рубашки. Она на такие мелочи внимания не обратила. Я тоже. Что я в ней не видел?
   - Ты не умеешь петь, Люцифер, - вместо "доброго утра" сказала она, - у тебя нет ни слуха, ни голоса.
   - Кто на что учился... - ответил я.
   Она меня ничуть не обидела. Она совершенно права - петь я не умею.
   - А тебя кто-то учил?
   - Петь? - переспрашиваю.
   - Да нет же! Быть дьяволом!
   - Это несложно. Научиться петь сложнее, - вру я.
   - Нет, правда, мне интересно - кто тебе рассказал, что ты должен делать?
   - Никто, - теперь уже отвечаю честно, - и я никому ничего не должен.
   Она замолкает. Не знает, верить мне или нет. Не верь мне, Ио, я вру, как дышу.
   Потом она хитро улыбается:
   - Но ты же - абсолютное зло?
   - Зло, - киваю я. Хотя совсем в этом не уверен.
   - А откуда ты узнал, в чем это должно выражаться?
   - Ниоткуда... у меня полная свобода действий... - я ощущаю почти физическую боль по моей недавней свободе действий, без Ио и Фэриена.
   - Не бывает полной свободы действий, - возражает она, - у тебя же есть ограничительные рамки?
   - Разве что - полное истребление человечества. Это не в моей компетенции. Этим Господь Бог будет заниматься сам, если захочет.
   Хотя, думаю, сколько я ни проверял, где она - эта грань, за которую не смею ступить здесь, на земле - я ее не нашел. Может, ее нет.
   - Расскажи мне, как это было.
   - Что? - напрягаюсь я.
   - Как ты восстал, почему, как тебя низвергли?
   Она видит, что я молчу, и совсем уже по-детски заявляет:
   - Ты обещал!
   - Хорошо, - сажусь в кровати, - если тебе это интересно... все очень просто... ничего этого не было.
   - Но как же...
   - А вот так! Я не желал никакой власти, и с Богом не воевал. Это же смешно! - кусаю свои пальцы, подбирая слова, - ОН меня создал! ОН - всесилен, а я был лишь его слугой. Это только легковерные люди могли придумать, что кто-то мог посметь воевать с Богом! У меня и в мыслях этого не было! Никогда!
   Ио хлопает ресницами, длиннющими и оттого еще более удивленными.
   - Я с НИМ поспорил... - поясняю, - мы разошлись во мнениях... я был - любимчик... возомнил о себе, что я умнее, что могу предложить свой вариант устройства мира... хотел... хотел только показать, что умею самостоятельно думать, а не только исполнять ЕГО волю.
   Замечаю, что в спальню возвращается Фэриен с такими же округлившимися глазами. Но меня уже понесло, мне уже надо высказаться.
   - И еще я заявил, что это неправильно - позволять людям творить все, что им вздумается, и сказал, что наказание должно быть своевременным... ну, это же... неразумно... наказывать после истечения тысяч лет, во время Страшного Суда, который неизвестно когда будет, за когда-то в детстве замученного котенка... кто его вспомнит, того котенка? Кто прочувствует? Кто осознает? И вот... все это... и многое другое... в этом же духе... высказал... помочь хотел... а ОН ответил мне: "Попробуй!" - и я остался один. Вот и все!
   Я снова молчу... мне... больно об этом говорить... на самом деле меня бросили... чтоб не умничал.
   - Первое время я не понимал, что произошло... потом решил, что это - моя работа... потом начал страдать... потом пытался до НЕГО достучаться, творил жуткие непотребства, развязывал войны среди людей... а добился лишь инквизиции... а теперь мне все равно... - заявляю ожесточенно, - теперь я - дьявол, с моей агрессией, неуравновешенностью и дурными привычками. По крайней мере, это было так до тех пор, пока не явились вы!
   Ио пытается воспользоваться удачным моментом, чтобы настроить меня нужным ей образом, она меня обнимает, гладит и шепчет мне:
   - Зато теперь у тебя есть шанс отомстить!
   Делаю вид, что искренне заинтересован ее словами. Вообще-то это так и есть.
   - Послушай... многое зависит от тебя... если ты убьешь девчонку и вернешь себе всю силу, мы будем говорить с тобой на равных... разве тебе этого не хочется? У тебя есть шанс действительно изменить этот мир. Поставить его с ног на голову.
   Продолжаю делать вид, что зачарованно ее слушаю. Так я смогу больше узнать.
   - С тобой поступили несправедливо, - продолжает она, и где-то в моем сердце отзывается старая боль - да, несправедливо.
   - И ты достоин большего. Ты достаточно страдал.
   Я поднимаю на нее усталые глаза и думаю о том, что мне бы не мешало у нее поучиться искушать и уговаривать. Как складно это у нее получается! А главное - от души, наряду с пристальным взглядом в глаза. Ты хорошая актриса, Ио! Приз в студию!
   - Если ты будешь на нашей стороне - мы многое сможем вместе! Я не особенно сильна и не обладаю большим влиянием в моем мире, я такая же, как и ты - слуга при господине. Может быть, пришло время слабым объединиться и заявить о себе? Как о новой силе, способной вершить судьбы миров?