Страница:
…Ночью с 24-го на 25-ое сентября при свечах раздаем автоматы. Поручаю молодому полковнику Анатолию регистрировать в журнале выдачи оружия паспортные данные, что он скурпулезно и делает. После доклада Полушефу я вырываю этот «тюремный» листок и кладу в карман.
4-го октября, прорвавшись поверху из «Белого дома» в подземный коллектор и опять обнаружив над головой у последнего разведанного выхода автоматчиков-эмвэдэшников, я вытащил из карманов вместе со всеми бумагами и этот список с историческими теперь фамилиями, а выходивший со мной из «Белого дома» офицер прибалтийского ОМОНа Андрей поднес к ним зажигалку.
Эстонца и Григория я попросил помочь в выдаче оружия. В темноте они споро и практически бесшумно сновали взад-вперед от ящиков с оружием к очередному получателю, а желающих получить автоматы оказалось гораздо больше, чем мы могли вооружить. Опытные вояки и мрачные реалисты, мои случайные помощники, в отличие от других, не боятся остаться без оружия. Говорят, что успеют снять с трупа: будет бой — неизбежны и потери.
Уничтожаем почти все документы секретариата. В их числе — список выданных удостоверений с официальными полномочиями и перечень «переговорных» объектов. Майору Саше и Преподавателю автоматов не досталось. Оставляю им несколько бумаг, которые надо сжечь в последний момент. С этого момента данная процедура становится традиционной: каждый день начинался со сдачи оружия и восстановления уничтоженных ночью документов.
В эту ночь почему-то заработали «на вход» наши штабные телефоны. В начале ночи раздался настороживший меня звонок. Звонивший на чистом русском языке представился сотрудником информационного агентства «Reuters» и сразу спросил, какой у нас план обороны и что мы собираемся предпринять в случае начала штурма. Вопрос прозвучал настолько двусмысленно, что наш собеседник, видимо, это почувствовал по моей реакции. Он неубедительно объяснил, что пытается нам чем-нибудь помочь, поэтому и звонит перед возможной атакой в штаб Ачалова. Я посоветовал журналисту немного подождать и перезвонить нам ближе к утру. Настырный журналист вскоре перезвонил по прямому телефону Ачалова и столкнулся с Полушефом.
Нам было известно, что скучающие из-за вынужденного ожидания и отсутствия сенсаций журналисты обычно собираются в двух буфетах «Белого дома» и, как добрые сплетницы, мгновенно разносят любые секреты. Среди журналистов было много информаторов Ерина и лиц, профессионально работающих на спецслужбы Ельцина. Прямо из «Белого дома» они по радиотелефонам регулярно докладывали в МВД обстановку, численность наших постов и вооружений, нередко сообщали свои наблюдения напрямую в аппарат Ельцина. С журналистами-стукачами никакой борьбы не велось и их даже не выгоняли, просто это обстоятельство мы учитывали и практически использовали, когда нужно было быстро забросить противной стороне какую-либо дезинформацию. Правда, обилие платных сексотов среди быстро пишущей братии невольно заставляло вспоминать положительный опыт США — один из немногих, который полезно было бы там позаимствовать. Занявший на пути к президентскому креслу пост директора ЦРУ Буш раз и навсегда (в 1975-77 гг.) положил конец подобному совмещению профессий. Он запретил привлекать к работе в спецслужбах американских журналистов и артистов.
Из лиц, сотрудничавших со спецслужбами президента и МВД и посланных в «Белый дом» с вполне определенными целями, могу отметить, в частности, 26-летнюю Веронику Иосифовну Куцылло, через которую мы и помощники Руцкого неоднократно подбрасывали ложную информацию в МВД и в аппарат бывшего президента. Каюсь, в последний день у данного информатора МВД нашими менее терпеливыми коллегами из аппарата Баранникова радиотелефон едва не был изъят. Впрочем, это ничуть не помешало молодой да ранней Веронике Иосифовне продолжить свое грязненькое дело сразу после расстрела парламента. Именно ей досталась сомнительная честь состряпать на скорую руку версию событий от МВД и аппарата бывшего президента, вдохновляемую лично г-ном Филатовым. На отличной мелованной бумаге с интригующей обложкой благополучной Финляндии на оглушенного российского обывателя быстро вывалили версию, призванную хоть как-то отмыть от крови расстрельщиков нашего парламента — отмыть под топорно подсовываемую трактовку равенства вины жертв и их палачей:
«Что же, страна такая, что и там — дерьмо, и здесь — дерьмо!..»
При этом молодая информаторша открыто бравирует своей работой на Филатова и МВД, не только не останавливаясь даже перед недопустимыми с точки зрения журналистской этики подтасовками, проходящими рефреном через все ее сочинение, но прямо опускается до откровенного подлога фактов и видеоматериалов. Словом, действительно — «страна такая», и так съедят!
Мы не будем ловить ее за руку на многочисленных частных подтасовках и откровенно выдуманных сценах типа описанной в сочинении «как очевидцем и участницей» истории изъятия ящика автоматов Николаем Гончаром и ряда других. Это совершенно бессмысленное и пустое занятие — разбор «художественного» романа, состряпанного по политическому заказу и напичканного соответствующими трактовками, в котором, например, «боевиками» окрещиваются кто угодно, в том числе и девочки «лет четырнадцати». Видимо, по причине их малолетства и убожества используемого автором набора политических клише росчерком пера незатейливой «Ники» им достаются грубые ярлыки и вполне определенное место в рядах «красно-коричневых»: «очень страшные дети», «их лица некрасивы, серьезны и решительны», «эти молодогвардейцы страшны», «кажется, …они вместе с молодыми фашистами отрабатывали приемы драки с железными палками» (?!), «на груди поблескивают комсомольские значки» (написать «фашистские», видимо, не позволила природная скромность и недостаточно развитая авторская фантазия; а ведь мы процитировали лишь два-три абзаца с одной только (125-й) странички этого бесподобного творения)…
Отмечу также сознательную и оскорбительную для памяти павших защитников ВС подтасовку фотографий — следов крупнокалиберных пуль оружия «боевиков парламента», погибшего от рук, понятно кого, милиционера Рештука — «подполковник милиции попытался помешать возведению баррикад», фотография неизвестного (не «бейтаровца» ли, случаем?) с гранатометом на фоне незнакомого городского пейзажа и надписью «2 (!) октября: парламент не безоружен», похороны 5 убийц из ОМСДОНа цинично сопровождаются комментарием: «За две недели в Москве погибло около 150 человек», фото в момент побоища 2 октября на Смоленской площади сразу после стрельбы по людям из пистолетов Свердловского ОМОНа преподносится с надписью: «ОМОН еще не пришел…»
В частности, представленный в романе «Записки из „Белого дома“ документальный фрагмент снимка здоровенного молодца в камуфляже, поливающего кого-то из-за валуна свинцовыми очередями из автомата, и сопровождаемый прочувствованной подписью Вероники Иосифовны: „Излюбленная стойка баркашовцев!“, на необрезанном полном снимке оказывается… автоматчиком 119-го Наро-Фоминского полка, расстреливающим людей в окнах „Белого дома“ в компании сослуживцев-десантников. Мы располагаем видеоматериалами оперативной съемки группы „А“ (кадры TCR 00.28.00), снятыми в нескольких шагах от него, когда бугай-гвардеец доблестно позировал всем желающим — и фотографам, и „Альфе“, и готовы предоставить и для показа по Центральному телевидению, и по ТВ любой другой страны эти и другие видеоматериалы, документирующие преступления и лица их истинных исполнителей-палачей. Грязная работа — подобным образом выдавать их за нас!
…Всю ночь под окнами со стороны набережной гоняли взад-вперед колонну из дюжины военных грузовиков и автобусов, в которых никого не было. Такие изматывающие имитации с тех пор нам устраивали почти каждую ночь. Но вскоре мы перестали на них особо реагировать.
Привезли и разгрузили грузовики с бетонными блоками. Записали это событие в журнал со знаком вопроса, так как до утра было неизвестно, кто и зачем нас огораживает — то ли МВД Ерина усиливает кольцо окружения, то ли это сторонники парламента нам помогают строить баррикады. Информация с постов не поступала. Приказа на штурм в эту ночь не последовало, они ограничились одной лишь угрозой и демонстрациями.
25 сентября, суббота. «Белый дом»
Ранним утром за чашкой кофе немолодой майор Саша признался мне, что в случае штурма этажа он для себя ночью решил — просто взять и встать в темном коридоре под очереди, чтобы поскорее все это кончить. Самоотверженно работающий с Преподавателем по 18-20 часов в сутки без сна и без подмены, этот симпатичный тихий человек был лишь одним из многих непокорившихся. Меня поражало, как он еще держится на ногах — его приходилось отправлять отсыпаться чуть ли не силой, а уже через несколько часов он опять появлялся на своем рабочем месте.
Узнаем, что еще вечером сбежал наш сосед из комнаты 13-43, гордо именовавший себя начальником штаба Союза Офицеров. Удирая, нервный худой майор в кургузом кожаном пиджаке не постеснялся наших ребят — постовых и своих остающихся товарищей. Он сказал им, что «шкурой чувствует, когда всерьез нужно уносить ноги». В эту ночь сбежал не он один. Чуть позже все сдают оружие и складируют его в ящики. Сообщают, что в подсумке Макашова вместо записанных 4-х всего 3 магазина. Макашов объяснил, что поводом для недоразумения послужила неправильная запись, но я по инерции сослался на журнал выдачи оружия, не сразу разобравшись в ситуации. Генерала покоробило, что его слова оказалось недостаточно, но, не вступая в дискуссию, он через несколько часов принес мне другой магазин.
Вокруг Макашова начинают появляться постоянные офицеры, с которыми у меня завязываются дружеские отношения. Его штаб составляют приятные и цельные люди: Крестоносец — стройный юноша с красивым лицом и Крестом Приднестровья за мужество, Слава-комбат — комбат в летних слаксах и легкой рубашке, Саша-морпех — моряк с военной базы в Таллине и другие. Ребята иллюзий не питают и стремятся поскорее обзавестись оружием, просят меня передать им хотя бы три автомата.
Выведя 3 октября из «Останкино» чудом вернувшегося с того света Севера, меня и других вооруженных, один из них 4-го октября произвел глубокое впечатление на штурмующих парламент десантников и одного безусого капитана. Последний во время штурма Дома Советов в 12 часов дня вел с ним и Макашовым безуспешные переговоры и потом публично признавал высокие моральные и боевые качества офицера.
Василий из окружения Ельцина получил важную информацию. В частности, стало известно, что к штурму уже два дня как все готово, но никто не соглашается быть командиром. Добровольно вызвался покомандовать штурмующими лишь Пашка-Убивец, да его буйный заместитель — связист. Но эмвэдэшники отвергли Грачева, сказав, что у того есть свое министерство, вот пусть и штурмует силами министерства обороны. Потуги же Наполеончика-связиста даже они всерьез не воспринимали. По линии военной разведки просочились неправдоподобные данные об отработке варианта сценария с диверсией на атомной станции в Подмосковье и Прибалтике, чтобы «экологией» обосновать экстренный ввод войск по мандату ООН, усиленных подразделениями 6-й бригады НАТО под началом полковника Джейка Кенти. На основании решения съезда издан приказ министерства обороны (МО) о формировании Первого Московского Отдельного Добровольческого Полка Особого Назначения. Отныне не только мы считаемся офицерами, временно проходящими службу в аппарате секретариата МО, но и две тысячи добровольцев — призванными из запаса офицерами и военнослужащими этого полка. Ельцин на действия парламента ответил указом об увольнении из рядов вооруженных сил офицеров, поддержавших парламент. Такая же кара была предусмотрена для непокорных чиновников.
Перед обедом вокруг Дома Советов проходит крестный ход. Как сообщили 4-го октября, на пятой минуте атаки группу женщин из того крестного хода, выходивших в дождь и холод молиться за нас, расстреляли в упор из БТРов котеневцы-«бейтаровцы».
Днем в 16.00 перед парадным подъездом выстраивается ополченский полк. В полку, как, впрочем, и во всем нашем живом окружении, в основном, гражданские лица разных политических взглядов. Люди прямо говорят, что не отличаются горячей любовью к депутатам, Хасбулатову или Руцкому. Их объединяет одно: нежелание становиться безропотными холуями очередного Генсека. На устах у многих одно: «Больше у нас никогда не будет такой законной возможности скинуть эту заморскую банду!»
{Фотография. 25 сентября 1993 года. Москва. Крестный ход }
По приказу Ачалова перед началом церемонии нам приходится расчищать площадку для Руцкого от многочисленных телеоператоров и журналистов.
Количество журналистов и телевизионщиков просто поражает, как поражает и их бесцеремонность. Если западные журналисты честно выполнили свой профессиональный долг, то в отношении многих десятков российских остается один вопрос: в чем именно заключался их профессиональный долг — в правдивом освещении событий или в сборе информации для спецслужб Ельцина? Ведь даже когда появились возможности предать гласности их информацию, в печать и в эфир не попало практически ничего из тех съемок и интервью, а вот на допросах защитников парламента у следственной группы они почему-то оказались даже в избытке.
Исключение сделали только для телеоператора «НТК-600», которого пропустили за условную границу. Впрочем, сразу же после принятия рапорта и окончания официальной части журналисты как заядлые спринтеры рванули к Руцкому и Ачалову. Чтобы не допустить свалки, мы взялись за руки с охранниками Руцкого, образовав вокруг него и Ачалова живое кольцо. На наших руках повисли с камерами наиболее удачливые. Какому-то иностранному телевизионщику протиснуться сверху не удалось, он прилег на асфальт и как уж просунулся с камерой прямо под нашими ногами.
На построении встретился с секретарем Президиума, одновременно являвшимся помощником Хасбулатова. Относительно молодой генерал-лейтенант крайне мрачно охарактеризовал все, что делалось руководством.
В 22.30 депутат Владимир Ребриков публично объявил, что в гостинице «Мир» сосредоточилась и готовится к атаке группа «К» из МБ РФ, общей численностью (вместе с приданными подразделениями МВД) до 600 человек. По нашим данным, группа «К» насчитывала не более 50 человек, лояльностью к парламенту не отличалась и была готова поддержать незаконные действия бывшего президента. Именно они по приказу из Кремля вечером 3 октября захватили здание Моссовета.
ОЖИДАНИЕ ШТУРМА В НОЧЬ НА 26 СЕНТЯБРЯ
26 сентября, воскресенье. «Белый дом»
Утро, традиционная сдача оружия с постов. Все оружие на день, как и обещано военному прокурору, убирается в ящики. Становится известным, что этой ночью кто-то рассовал под двери депутатов указ Ельцина о миллионных подачках и дарственной на квартиры депутатам-перебежчикам. Нашему единственному соседу — депутату Павлову — заманчивые предложения Ельцина подсовывать не стали. Всего Кремлю удалось подкупить менее 100 депутатов, да и то — ярых «демократов».
Только лег немного прикорнуть, как Ачалов попал в хитроумную западню. На утреннем обходе с ним была охрана без оружия — Николай, Сергей и парень из комендантского взвода. Безоружный Николай, стращавший ночью военного прокурора, стоит не одного вооруженного, но тогда он прямо на ходу глазами подзывал встречавшихся ребят из нашей команды. Оказалось, что в «Белый дом» прибыл Генеральный Прокурор Степанков с 15-ю вооруженными людьми. «Случайно» на обходе встретили Ачалова и пригласили его зайти в кабинет директора милицейской охраны Александра Бовта, где подвергли допросу по поводу злополучного штаба ОВС СНГ. Вместе со Степанковым пришел председатель полураспущенного Моссовета Николай Гончар, видимо, пытающийся таким образом выслужить у Ельцина какой-либо начальственный пост.
Пришедшие со Степанковым люди открыто поигрывали скорострельными планшетными пистолетами-пулеметами «ПП-90» калибра 9 мм, нагло демонстрировали автоматические пистолеты Стечкина. У некоторых на ухе были прицеплены наушники. Было очевидно, что у прокурора, недавно лишенного всякой охраны, в принципе не могло быть такого спецподразделения. Этот военный отряд был способен арестовать и вывести из «Белого дома» не только Ачалова, но, пожалуй, и Хасбулатова. Тем более, что разговор на повышенных тонах шел в комнате не вызывавшей доверия милиции.
Спросив Дмитрия о наличии оружия, Николай выяснил, что, кроме его ножа, у них ничего нет. Дмитрий побежал за подмогой. Первым он встретил Веслава, у того тоже был только один вопрос — об оружии. Просьбу о подкреплении удалось через надежных ребят быстро передать на 13-й этаж.
Вскоре напротив группы захвата уже стояли (все так же без оружия) Иван, Николай, Веслав, Дмитрий, несколько гражданских. Веслав с усмешкой в упор глядел на пришедших суперменов. Николай и Сергей вошли в кабинет Бовта вместе с Ачаловым. Сергей там демонстративно остался и категорически отказался выйти, несмотря на требование Степанкова. Дмитрий сообразил сбегать за новым Председателем комитета ВС по законности и правопорядку, которому я рассказал о непонятной ситуации с допросом. Бабурин решительно вошел в кабинет Бовта и потребовал объяснений от Степанкова, спросив, на каком основании тот допрашивает министра обороны. После чего, демонстративно запретив допрос генерала и пригласив его к себе попить чаю, увел с собой Ачалова.
Следом за Ачаловым и Бабуриным выбежал Николай Гончар и что-то тихо сипел севшим голосом в спину охранникам. Дмитрий громко обратил внимание Владислава Алексеевича на желание Председателя Моссовета что-то ему сказать. Ачалов остановился и выслушал практически полностью потерявшего голос Гончара. Затем все вместе со Степанковым и его отрядом развернулись и спустились в 8-й подъезд.
В вестибюле 8-го подъезда Гончару передали ящик с 12-ю автоматами, которые в Департаменте охраны Верховного Совета на основании формальных нормативов засчитали сверх штата. Изымаемые автоматы были закреплены за постовыми из Союза офицеров и хранились непосредственно в ящиках в гардеробе 8-го подъезда. Ответственный за них офицер из Союза Терехова с непередаваемым выражением лица потребовал от министра обороны Ачалова письменное распоряжение, которое наш побагровевший шеф под мрачными взглядами ребят тут же подписал. Сцена была тяжелой для всех присутствующих защитников парламента. В этот момент довольному Гончару хватило ума попросить наших ребят донести ящик с изъятыми автоматами до машины. Ему в лицо кратко, но совершенно однозначно все объяснили: «Да пошел ты… Мы тебе оружие еще будем выносить! Сам тащи этот ящик!» — Ящик с автоматами вынесли из «Белого дома» и погрузили в автомобиль Гончара милиционеры из Департамента охраны. Один приднестровец, также открытым текстом, объяснил парламентариям Ельцина, какой ответ последует в случае штурма «Белого дома» и уничтожения парламента. Зеваки держались на почтительном расстоянии от нашей группы и от ящика. Естественно, что к оружию никому из посторонних не позволили даже приблизиться.
{Фотография.«Белый дом». 26 сентября 1993 года. Председатель комитета ВС РФ по судебной реформе, законности и правопорядку С. Н. Бабурин в приемной Р. И. Хасбулатова после «переговоров» со Степанковым }
4-го октября, прорвавшись поверху из «Белого дома» в подземный коллектор и опять обнаружив над головой у последнего разведанного выхода автоматчиков-эмвэдэшников, я вытащил из карманов вместе со всеми бумагами и этот список с историческими теперь фамилиями, а выходивший со мной из «Белого дома» офицер прибалтийского ОМОНа Андрей поднес к ним зажигалку.
Эстонца и Григория я попросил помочь в выдаче оружия. В темноте они споро и практически бесшумно сновали взад-вперед от ящиков с оружием к очередному получателю, а желающих получить автоматы оказалось гораздо больше, чем мы могли вооружить. Опытные вояки и мрачные реалисты, мои случайные помощники, в отличие от других, не боятся остаться без оружия. Говорят, что успеют снять с трупа: будет бой — неизбежны и потери.
Уничтожаем почти все документы секретариата. В их числе — список выданных удостоверений с официальными полномочиями и перечень «переговорных» объектов. Майору Саше и Преподавателю автоматов не досталось. Оставляю им несколько бумаг, которые надо сжечь в последний момент. С этого момента данная процедура становится традиционной: каждый день начинался со сдачи оружия и восстановления уничтоженных ночью документов.
В эту ночь почему-то заработали «на вход» наши штабные телефоны. В начале ночи раздался настороживший меня звонок. Звонивший на чистом русском языке представился сотрудником информационного агентства «Reuters» и сразу спросил, какой у нас план обороны и что мы собираемся предпринять в случае начала штурма. Вопрос прозвучал настолько двусмысленно, что наш собеседник, видимо, это почувствовал по моей реакции. Он неубедительно объяснил, что пытается нам чем-нибудь помочь, поэтому и звонит перед возможной атакой в штаб Ачалова. Я посоветовал журналисту немного подождать и перезвонить нам ближе к утру. Настырный журналист вскоре перезвонил по прямому телефону Ачалова и столкнулся с Полушефом.
Нам было известно, что скучающие из-за вынужденного ожидания и отсутствия сенсаций журналисты обычно собираются в двух буфетах «Белого дома» и, как добрые сплетницы, мгновенно разносят любые секреты. Среди журналистов было много информаторов Ерина и лиц, профессионально работающих на спецслужбы Ельцина. Прямо из «Белого дома» они по радиотелефонам регулярно докладывали в МВД обстановку, численность наших постов и вооружений, нередко сообщали свои наблюдения напрямую в аппарат Ельцина. С журналистами-стукачами никакой борьбы не велось и их даже не выгоняли, просто это обстоятельство мы учитывали и практически использовали, когда нужно было быстро забросить противной стороне какую-либо дезинформацию. Правда, обилие платных сексотов среди быстро пишущей братии невольно заставляло вспоминать положительный опыт США — один из немногих, который полезно было бы там позаимствовать. Занявший на пути к президентскому креслу пост директора ЦРУ Буш раз и навсегда (в 1975-77 гг.) положил конец подобному совмещению профессий. Он запретил привлекать к работе в спецслужбах американских журналистов и артистов.
Из лиц, сотрудничавших со спецслужбами президента и МВД и посланных в «Белый дом» с вполне определенными целями, могу отметить, в частности, 26-летнюю Веронику Иосифовну Куцылло, через которую мы и помощники Руцкого неоднократно подбрасывали ложную информацию в МВД и в аппарат бывшего президента. Каюсь, в последний день у данного информатора МВД нашими менее терпеливыми коллегами из аппарата Баранникова радиотелефон едва не был изъят. Впрочем, это ничуть не помешало молодой да ранней Веронике Иосифовне продолжить свое грязненькое дело сразу после расстрела парламента. Именно ей досталась сомнительная честь состряпать на скорую руку версию событий от МВД и аппарата бывшего президента, вдохновляемую лично г-ном Филатовым. На отличной мелованной бумаге с интригующей обложкой благополучной Финляндии на оглушенного российского обывателя быстро вывалили версию, призванную хоть как-то отмыть от крови расстрельщиков нашего парламента — отмыть под топорно подсовываемую трактовку равенства вины жертв и их палачей:
«Что же, страна такая, что и там — дерьмо, и здесь — дерьмо!..»
При этом молодая информаторша открыто бравирует своей работой на Филатова и МВД, не только не останавливаясь даже перед недопустимыми с точки зрения журналистской этики подтасовками, проходящими рефреном через все ее сочинение, но прямо опускается до откровенного подлога фактов и видеоматериалов. Словом, действительно — «страна такая», и так съедят!
Мы не будем ловить ее за руку на многочисленных частных подтасовках и откровенно выдуманных сценах типа описанной в сочинении «как очевидцем и участницей» истории изъятия ящика автоматов Николаем Гончаром и ряда других. Это совершенно бессмысленное и пустое занятие — разбор «художественного» романа, состряпанного по политическому заказу и напичканного соответствующими трактовками, в котором, например, «боевиками» окрещиваются кто угодно, в том числе и девочки «лет четырнадцати». Видимо, по причине их малолетства и убожества используемого автором набора политических клише росчерком пера незатейливой «Ники» им достаются грубые ярлыки и вполне определенное место в рядах «красно-коричневых»: «очень страшные дети», «их лица некрасивы, серьезны и решительны», «эти молодогвардейцы страшны», «кажется, …они вместе с молодыми фашистами отрабатывали приемы драки с железными палками» (?!), «на груди поблескивают комсомольские значки» (написать «фашистские», видимо, не позволила природная скромность и недостаточно развитая авторская фантазия; а ведь мы процитировали лишь два-три абзаца с одной только (125-й) странички этого бесподобного творения)…
Отмечу также сознательную и оскорбительную для памяти павших защитников ВС подтасовку фотографий — следов крупнокалиберных пуль оружия «боевиков парламента», погибшего от рук, понятно кого, милиционера Рештука — «подполковник милиции попытался помешать возведению баррикад», фотография неизвестного (не «бейтаровца» ли, случаем?) с гранатометом на фоне незнакомого городского пейзажа и надписью «2 (!) октября: парламент не безоружен», похороны 5 убийц из ОМСДОНа цинично сопровождаются комментарием: «За две недели в Москве погибло около 150 человек», фото в момент побоища 2 октября на Смоленской площади сразу после стрельбы по людям из пистолетов Свердловского ОМОНа преподносится с надписью: «ОМОН еще не пришел…»
В частности, представленный в романе «Записки из „Белого дома“ документальный фрагмент снимка здоровенного молодца в камуфляже, поливающего кого-то из-за валуна свинцовыми очередями из автомата, и сопровождаемый прочувствованной подписью Вероники Иосифовны: „Излюбленная стойка баркашовцев!“, на необрезанном полном снимке оказывается… автоматчиком 119-го Наро-Фоминского полка, расстреливающим людей в окнах „Белого дома“ в компании сослуживцев-десантников. Мы располагаем видеоматериалами оперативной съемки группы „А“ (кадры TCR 00.28.00), снятыми в нескольких шагах от него, когда бугай-гвардеец доблестно позировал всем желающим — и фотографам, и „Альфе“, и готовы предоставить и для показа по Центральному телевидению, и по ТВ любой другой страны эти и другие видеоматериалы, документирующие преступления и лица их истинных исполнителей-палачей. Грязная работа — подобным образом выдавать их за нас!
…Всю ночь под окнами со стороны набережной гоняли взад-вперед колонну из дюжины военных грузовиков и автобусов, в которых никого не было. Такие изматывающие имитации с тех пор нам устраивали почти каждую ночь. Но вскоре мы перестали на них особо реагировать.
Привезли и разгрузили грузовики с бетонными блоками. Записали это событие в журнал со знаком вопроса, так как до утра было неизвестно, кто и зачем нас огораживает — то ли МВД Ерина усиливает кольцо окружения, то ли это сторонники парламента нам помогают строить баррикады. Информация с постов не поступала. Приказа на штурм в эту ночь не последовало, они ограничились одной лишь угрозой и демонстрациями.
25 сентября, суббота. «Белый дом»
Завтра, 25 сентября восход солнца в 7.21, заход — в 19.21, ночью — минимальная температура 0° — +2°С, по области —1° — +4°С, днем — +4° — +6°С. Холодная погода, местами небольшой дождь со снегом, ветер северо-восточный 7-12 м/с, давление будет расти.
24 сентября, «Вечерняя Москва» №186 (21082)
Ранним утром за чашкой кофе немолодой майор Саша признался мне, что в случае штурма этажа он для себя ночью решил — просто взять и встать в темном коридоре под очереди, чтобы поскорее все это кончить. Самоотверженно работающий с Преподавателем по 18-20 часов в сутки без сна и без подмены, этот симпатичный тихий человек был лишь одним из многих непокорившихся. Меня поражало, как он еще держится на ногах — его приходилось отправлять отсыпаться чуть ли не силой, а уже через несколько часов он опять появлялся на своем рабочем месте.
Узнаем, что еще вечером сбежал наш сосед из комнаты 13-43, гордо именовавший себя начальником штаба Союза Офицеров. Удирая, нервный худой майор в кургузом кожаном пиджаке не постеснялся наших ребят — постовых и своих остающихся товарищей. Он сказал им, что «шкурой чувствует, когда всерьез нужно уносить ноги». В эту ночь сбежал не он один. Чуть позже все сдают оружие и складируют его в ящики. Сообщают, что в подсумке Макашова вместо записанных 4-х всего 3 магазина. Макашов объяснил, что поводом для недоразумения послужила неправильная запись, но я по инерции сослался на журнал выдачи оружия, не сразу разобравшись в ситуации. Генерала покоробило, что его слова оказалось недостаточно, но, не вступая в дискуссию, он через несколько часов принес мне другой магазин.
Вокруг Макашова начинают появляться постоянные офицеры, с которыми у меня завязываются дружеские отношения. Его штаб составляют приятные и цельные люди: Крестоносец — стройный юноша с красивым лицом и Крестом Приднестровья за мужество, Слава-комбат — комбат в летних слаксах и легкой рубашке, Саша-морпех — моряк с военной базы в Таллине и другие. Ребята иллюзий не питают и стремятся поскорее обзавестись оружием, просят меня передать им хотя бы три автомата.
Выведя 3 октября из «Останкино» чудом вернувшегося с того света Севера, меня и других вооруженных, один из них 4-го октября произвел глубокое впечатление на штурмующих парламент десантников и одного безусого капитана. Последний во время штурма Дома Советов в 12 часов дня вел с ним и Макашовым безуспешные переговоры и потом публично признавал высокие моральные и боевые качества офицера.
Василий из окружения Ельцина получил важную информацию. В частности, стало известно, что к штурму уже два дня как все готово, но никто не соглашается быть командиром. Добровольно вызвался покомандовать штурмующими лишь Пашка-Убивец, да его буйный заместитель — связист. Но эмвэдэшники отвергли Грачева, сказав, что у того есть свое министерство, вот пусть и штурмует силами министерства обороны. Потуги же Наполеончика-связиста даже они всерьез не воспринимали. По линии военной разведки просочились неправдоподобные данные об отработке варианта сценария с диверсией на атомной станции в Подмосковье и Прибалтике, чтобы «экологией» обосновать экстренный ввод войск по мандату ООН, усиленных подразделениями 6-й бригады НАТО под началом полковника Джейка Кенти. На основании решения съезда издан приказ министерства обороны (МО) о формировании Первого Московского Отдельного Добровольческого Полка Особого Назначения. Отныне не только мы считаемся офицерами, временно проходящими службу в аппарате секретариата МО, но и две тысячи добровольцев — призванными из запаса офицерами и военнослужащими этого полка. Ельцин на действия парламента ответил указом об увольнении из рядов вооруженных сил офицеров, поддержавших парламент. Такая же кара была предусмотрена для непокорных чиновников.
Перед обедом вокруг Дома Советов проходит крестный ход. Как сообщили 4-го октября, на пятой минуте атаки группу женщин из того крестного хода, выходивших в дождь и холод молиться за нас, расстреляли в упор из БТРов котеневцы-«бейтаровцы».
Днем в 16.00 перед парадным подъездом выстраивается ополченский полк. В полку, как, впрочем, и во всем нашем живом окружении, в основном, гражданские лица разных политических взглядов. Люди прямо говорят, что не отличаются горячей любовью к депутатам, Хасбулатову или Руцкому. Их объединяет одно: нежелание становиться безропотными холуями очередного Генсека. На устах у многих одно: «Больше у нас никогда не будет такой законной возможности скинуть эту заморскую банду!»
{Фотография. 25 сентября 1993 года. Москва. Крестный ход }
По приказу Ачалова перед началом церемонии нам приходится расчищать площадку для Руцкого от многочисленных телеоператоров и журналистов.
Количество журналистов и телевизионщиков просто поражает, как поражает и их бесцеремонность. Если западные журналисты честно выполнили свой профессиональный долг, то в отношении многих десятков российских остается один вопрос: в чем именно заключался их профессиональный долг — в правдивом освещении событий или в сборе информации для спецслужб Ельцина? Ведь даже когда появились возможности предать гласности их информацию, в печать и в эфир не попало практически ничего из тех съемок и интервью, а вот на допросах защитников парламента у следственной группы они почему-то оказались даже в избытке.
Исключение сделали только для телеоператора «НТК-600», которого пропустили за условную границу. Впрочем, сразу же после принятия рапорта и окончания официальной части журналисты как заядлые спринтеры рванули к Руцкому и Ачалову. Чтобы не допустить свалки, мы взялись за руки с охранниками Руцкого, образовав вокруг него и Ачалова живое кольцо. На наших руках повисли с камерами наиболее удачливые. Какому-то иностранному телевизионщику протиснуться сверху не удалось, он прилег на асфальт и как уж просунулся с камерой прямо под нашими ногами.
На построении встретился с секретарем Президиума, одновременно являвшимся помощником Хасбулатова. Относительно молодой генерал-лейтенант крайне мрачно охарактеризовал все, что делалось руководством.
В 22.30 депутат Владимир Ребриков публично объявил, что в гостинице «Мир» сосредоточилась и готовится к атаке группа «К» из МБ РФ, общей численностью (вместе с приданными подразделениями МВД) до 600 человек. По нашим данным, группа «К» насчитывала не более 50 человек, лояльностью к парламенту не отличалась и была готова поддержать незаконные действия бывшего президента. Именно они по приказу из Кремля вечером 3 октября захватили здание Моссовета.
ОЖИДАНИЕ ШТУРМА В НОЧЬ НА 26 СЕНТЯБРЯ
Оружие раздавали без меня. Вместо ребят Владимира и Дмитрия десяток стволов получили ребята Петровича. Дмитрий сильно обиделся. Оказалось, что в это время Ачалов собрал руководителей подразделений, охраняющих наш этаж, и сам провел инструктаж. «Обезоруженному» Владимиру с командой осталось лишь заметить, что ребята Петровича молодцы, подсуетились вовремя. Получили японские портативные радиостанции FTN-7010 фирмы «YAESU». Выбитые в Департаменте охраны рации и фонари ребята принесли в секретариат. Одну выдали командиру полка Маркову, пару — на штаб Макашова. Фонари из-за бракованных лампочек почти все сразу же вышли из строя.
В полной темноте появился ночной визитер. Представился и предупредил, что вскоре к нам поднимется военный прокурор с двумя сопровождающими. Спохватились лишь после его ухода. Стали по радиостанции запрашивать с Полушефом подтверждение у его начальника. Тот на связь не вышел.
Света нет, подтверждения нет. Задержать гонца не успели.
Передали в эфир, что незваных ночных визитеров положим на пол до рассвета.
Но это была не провокация и не группа «К».
В час ночи действительно пришел военный прокурор Москвы с двумя своими коллегами. У пришедших никакого оружия не было. При выяснении этого вопроса вышла некоторая заминка, но Николаю удалось «перевоспитать» строптивого прокурора какими-то умиротворяющими молниеносными пассами в области его почек. Второй гость, впоследствии по кадрам видеохроники 4-го октября 1993 года оказавшийся не кем иным, как заместителем командира знаменитой группы «А», во время обыска особо не артачился. Третьего обыскать не позволил сам Шеф. Ачалов приказал нам выйти из кабинета. Мы вышли и встали в дверях. В коридоре были слышны его громкие и по-солдатски прямые ответы обнаглевшему прокурору. Полушеф заметил: «Да, к сожалению, Владислав Алексеевич совсем не юрист!»
В одном из незваных визитеров бывший офицер дивизии Дзержинского опознал начальника штаба полка этой части, пришедшего на разведку боевых постов. Прокурор служил прикрытием для рейда нашего будущего убийцы. Стали думать, что делать. Из нескольких вариантов наших действий остановились, по настоянию Василия, на одном.
Решили быстро организовать дзержинцу показуху боевой мощи. На их обратном пути на каждом лестничном пролете демонстративно расставили всех имевшихся в наличии автоматчиков, попросив постовых принять максимально грозный вид и поиграть в ложные «пароли-отзывы», а безоружным просто чем-нибудь поклацать из темноты.
Утром убеждаемся, что необходимый эффект на штаб дзержинцев произведен. Их офицеры в оцеплении откровенно говорят, что особого желания лезть в Дом они не испытывают, так как «там тоже не дети сидят». Хотя здесь-то они как раз и заблуждаются.
…Тем же вечером Женя принесла сумку спецаппаратуры в 20-24 кг для защиты от прослушивания. ОМОН сумку обыскал и ничего не нашел. Женя догадалась взять огромную кастрюлю, в которую и поместила аппаратуру. Кастрюлю завязала так, как обычно завязывают горячую картошку. Сверху была брошена аппетитно пахнущая грудинка и палка колбасы. Торба широко вокруг источала кулинарные запахи и выглядела очень натурально. Только наши баррикадники-мечтатели вычислили эту сумку, одобрительно спросив сгорбившуюся малявку: «Мины несешь?».
Встретил я Женю только в 3.00 26 сентября. Телефоны больше не работали и она прождала меня в 8-м подъезде более 7-и часов, пока о ней не сообщил знакомый из «РТВ-Парламент».
3 октября в 21.57 он с приятелем в лучах мощного прожектора БТРа «Витязя», в 20-30 метрах от него, вжимался под очередями из КПВТ в земляной откос у Останкинского пруда. Это к ним спрятавшиеся за броней убийцы-шутники из МВД издевательски обращались с ультиматумом: «Стрельбы не будет! Даем 3 минуты на отход… Потом стреляем на поражение». Но стоило в 21.59 подняться с земли какому-то доверчивому москвичу, как по нему хлестанули пулеметными очередями из БТРа.
Провел Женю к нам на 13-й этаж.
Электричество тоже исчезло и, видимо, окончательно — включить аппаратуру защиты уже не представлялось возможным. Разгрузив сумку, я по совету Николая проводил помощника от греха подальше на другой этаж. Сопровождал нас юноша-«баркашовец» лет двадцати с небольшим. Он запомнился по манере размышлять, собственному пытливому взгляду на вещи. Молодой человек был немногословен, умен и смел.
Через неделю после октябрьского расстрела увидел его на экране ТВ. Петербургские чекисты демонстрировали, как они доблестно скрутили шестерых безоружных мальчишек, чудом уцелевших в «Белом доме». Каждому «герою» из группы захвата МБ заплатили по 100 тысяч премиальных. В Москве в Лефортово заключили лишь двоих из них.
Мы с ним спустились к моей служебной машине, которую, как передали с поста милиции у 8-го подъезда, подозрительные баррикадники собирались вскрыть. Они решили, что это заминированный автомобиль. Тревога оказалась ложной. Сомнения у баррикадников вызывала другая машина. На будущее я попросил постовых милиционеров отгонять от моей «Волги» всех особо бдительных.
Несколько раз на улице раздавалась команда на отражение ОМОНа. Те, как обычно, устраивали психические атаки, причем особо убедительные демонстрации провели действительно в 22.00 и в 4.00.
В полной темноте появился ночной визитер. Представился и предупредил, что вскоре к нам поднимется военный прокурор с двумя сопровождающими. Спохватились лишь после его ухода. Стали по радиостанции запрашивать с Полушефом подтверждение у его начальника. Тот на связь не вышел.
Света нет, подтверждения нет. Задержать гонца не успели.
Передали в эфир, что незваных ночных визитеров положим на пол до рассвета.
Но это была не провокация и не группа «К».
В час ночи действительно пришел военный прокурор Москвы с двумя своими коллегами. У пришедших никакого оружия не было. При выяснении этого вопроса вышла некоторая заминка, но Николаю удалось «перевоспитать» строптивого прокурора какими-то умиротворяющими молниеносными пассами в области его почек. Второй гость, впоследствии по кадрам видеохроники 4-го октября 1993 года оказавшийся не кем иным, как заместителем командира знаменитой группы «А», во время обыска особо не артачился. Третьего обыскать не позволил сам Шеф. Ачалов приказал нам выйти из кабинета. Мы вышли и встали в дверях. В коридоре были слышны его громкие и по-солдатски прямые ответы обнаглевшему прокурору. Полушеф заметил: «Да, к сожалению, Владислав Алексеевич совсем не юрист!»
В одном из незваных визитеров бывший офицер дивизии Дзержинского опознал начальника штаба полка этой части, пришедшего на разведку боевых постов. Прокурор служил прикрытием для рейда нашего будущего убийцы. Стали думать, что делать. Из нескольких вариантов наших действий остановились, по настоянию Василия, на одном.
Решили быстро организовать дзержинцу показуху боевой мощи. На их обратном пути на каждом лестничном пролете демонстративно расставили всех имевшихся в наличии автоматчиков, попросив постовых принять максимально грозный вид и поиграть в ложные «пароли-отзывы», а безоружным просто чем-нибудь поклацать из темноты.
Утром убеждаемся, что необходимый эффект на штаб дзержинцев произведен. Их офицеры в оцеплении откровенно говорят, что особого желания лезть в Дом они не испытывают, так как «там тоже не дети сидят». Хотя здесь-то они как раз и заблуждаются.
…Тем же вечером Женя принесла сумку спецаппаратуры в 20-24 кг для защиты от прослушивания. ОМОН сумку обыскал и ничего не нашел. Женя догадалась взять огромную кастрюлю, в которую и поместила аппаратуру. Кастрюлю завязала так, как обычно завязывают горячую картошку. Сверху была брошена аппетитно пахнущая грудинка и палка колбасы. Торба широко вокруг источала кулинарные запахи и выглядела очень натурально. Только наши баррикадники-мечтатели вычислили эту сумку, одобрительно спросив сгорбившуюся малявку: «Мины несешь?».
Встретил я Женю только в 3.00 26 сентября. Телефоны больше не работали и она прождала меня в 8-м подъезде более 7-и часов, пока о ней не сообщил знакомый из «РТВ-Парламент».
3 октября в 21.57 он с приятелем в лучах мощного прожектора БТРа «Витязя», в 20-30 метрах от него, вжимался под очередями из КПВТ в земляной откос у Останкинского пруда. Это к ним спрятавшиеся за броней убийцы-шутники из МВД издевательски обращались с ультиматумом: «Стрельбы не будет! Даем 3 минуты на отход… Потом стреляем на поражение». Но стоило в 21.59 подняться с земли какому-то доверчивому москвичу, как по нему хлестанули пулеметными очередями из БТРа.
Провел Женю к нам на 13-й этаж.
Электричество тоже исчезло и, видимо, окончательно — включить аппаратуру защиты уже не представлялось возможным. Разгрузив сумку, я по совету Николая проводил помощника от греха подальше на другой этаж. Сопровождал нас юноша-«баркашовец» лет двадцати с небольшим. Он запомнился по манере размышлять, собственному пытливому взгляду на вещи. Молодой человек был немногословен, умен и смел.
Через неделю после октябрьского расстрела увидел его на экране ТВ. Петербургские чекисты демонстрировали, как они доблестно скрутили шестерых безоружных мальчишек, чудом уцелевших в «Белом доме». Каждому «герою» из группы захвата МБ заплатили по 100 тысяч премиальных. В Москве в Лефортово заключили лишь двоих из них.
Мы с ним спустились к моей служебной машине, которую, как передали с поста милиции у 8-го подъезда, подозрительные баррикадники собирались вскрыть. Они решили, что это заминированный автомобиль. Тревога оказалась ложной. Сомнения у баррикадников вызывала другая машина. На будущее я попросил постовых милиционеров отгонять от моей «Волги» всех особо бдительных.
Несколько раз на улице раздавалась команда на отражение ОМОНа. Те, как обычно, устраивали психические атаки, причем особо убедительные демонстрации провели действительно в 22.00 и в 4.00.
26 сентября, воскресенье. «Белый дом»
26 сентябрябез осадков. Ночью — температура от +2° до —3°С, днем — —4° — —9° С. Холодная погода, ветер северный 7 м/с, давление будет расти.
/25 сентября, «Московская Правда» №185 (529)/
Утро, традиционная сдача оружия с постов. Все оружие на день, как и обещано военному прокурору, убирается в ящики. Становится известным, что этой ночью кто-то рассовал под двери депутатов указ Ельцина о миллионных подачках и дарственной на квартиры депутатам-перебежчикам. Нашему единственному соседу — депутату Павлову — заманчивые предложения Ельцина подсовывать не стали. Всего Кремлю удалось подкупить менее 100 депутатов, да и то — ярых «демократов».
Только лег немного прикорнуть, как Ачалов попал в хитроумную западню. На утреннем обходе с ним была охрана без оружия — Николай, Сергей и парень из комендантского взвода. Безоружный Николай, стращавший ночью военного прокурора, стоит не одного вооруженного, но тогда он прямо на ходу глазами подзывал встречавшихся ребят из нашей команды. Оказалось, что в «Белый дом» прибыл Генеральный Прокурор Степанков с 15-ю вооруженными людьми. «Случайно» на обходе встретили Ачалова и пригласили его зайти в кабинет директора милицейской охраны Александра Бовта, где подвергли допросу по поводу злополучного штаба ОВС СНГ. Вместе со Степанковым пришел председатель полураспущенного Моссовета Николай Гончар, видимо, пытающийся таким образом выслужить у Ельцина какой-либо начальственный пост.
Пришедшие со Степанковым люди открыто поигрывали скорострельными планшетными пистолетами-пулеметами «ПП-90» калибра 9 мм, нагло демонстрировали автоматические пистолеты Стечкина. У некоторых на ухе были прицеплены наушники. Было очевидно, что у прокурора, недавно лишенного всякой охраны, в принципе не могло быть такого спецподразделения. Этот военный отряд был способен арестовать и вывести из «Белого дома» не только Ачалова, но, пожалуй, и Хасбулатова. Тем более, что разговор на повышенных тонах шел в комнате не вызывавшей доверия милиции.
Спросив Дмитрия о наличии оружия, Николай выяснил, что, кроме его ножа, у них ничего нет. Дмитрий побежал за подмогой. Первым он встретил Веслава, у того тоже был только один вопрос — об оружии. Просьбу о подкреплении удалось через надежных ребят быстро передать на 13-й этаж.
Вскоре напротив группы захвата уже стояли (все так же без оружия) Иван, Николай, Веслав, Дмитрий, несколько гражданских. Веслав с усмешкой в упор глядел на пришедших суперменов. Николай и Сергей вошли в кабинет Бовта вместе с Ачаловым. Сергей там демонстративно остался и категорически отказался выйти, несмотря на требование Степанкова. Дмитрий сообразил сбегать за новым Председателем комитета ВС по законности и правопорядку, которому я рассказал о непонятной ситуации с допросом. Бабурин решительно вошел в кабинет Бовта и потребовал объяснений от Степанкова, спросив, на каком основании тот допрашивает министра обороны. После чего, демонстративно запретив допрос генерала и пригласив его к себе попить чаю, увел с собой Ачалова.
Следом за Ачаловым и Бабуриным выбежал Николай Гончар и что-то тихо сипел севшим голосом в спину охранникам. Дмитрий громко обратил внимание Владислава Алексеевича на желание Председателя Моссовета что-то ему сказать. Ачалов остановился и выслушал практически полностью потерявшего голос Гончара. Затем все вместе со Степанковым и его отрядом развернулись и спустились в 8-й подъезд.
В вестибюле 8-го подъезда Гончару передали ящик с 12-ю автоматами, которые в Департаменте охраны Верховного Совета на основании формальных нормативов засчитали сверх штата. Изымаемые автоматы были закреплены за постовыми из Союза офицеров и хранились непосредственно в ящиках в гардеробе 8-го подъезда. Ответственный за них офицер из Союза Терехова с непередаваемым выражением лица потребовал от министра обороны Ачалова письменное распоряжение, которое наш побагровевший шеф под мрачными взглядами ребят тут же подписал. Сцена была тяжелой для всех присутствующих защитников парламента. В этот момент довольному Гончару хватило ума попросить наших ребят донести ящик с изъятыми автоматами до машины. Ему в лицо кратко, но совершенно однозначно все объяснили: «Да пошел ты… Мы тебе оружие еще будем выносить! Сам тащи этот ящик!» — Ящик с автоматами вынесли из «Белого дома» и погрузили в автомобиль Гончара милиционеры из Департамента охраны. Один приднестровец, также открытым текстом, объяснил парламентариям Ельцина, какой ответ последует в случае штурма «Белого дома» и уничтожения парламента. Зеваки держались на почтительном расстоянии от нашей группы и от ящика. Естественно, что к оружию никому из посторонних не позволили даже приблизиться.
{Фотография.«Белый дом». 26 сентября 1993 года. Председатель комитета ВС РФ по судебной реформе, законности и правопорядку С. Н. Бабурин в приемной Р. И. Хасбулатова после «переговоров» со Степанковым }