Страница:
Тогда же состоялось мое знакомство с генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым. Он был невысок ростом, с гладко выбритой головой. Говорил тихо, но очень внятно. Был подчеркнуто вежлив и никогда не допускал даже намека на неофициальность, никого не называл на "ты". За его плечами были работа во главе Главного разведывательного управления, командование 10-й армией и Воронежским фронтом.
На КП Филипп Иванович пробыл всего два дня и на рассвете 11 августа уехал в Варваровку для оказания помощи довольно слабой 57-й армии. С ним отбыли заместитель начальника штаба по ВПУ полковник И. Е. Иванов и еще несколько человек.
Обстановка в полосе 64-й армии нормализовалась, и мы собирались завершить налаживание работы штаба. Но из Ставки шли настойчивые требования стабилизировать положение и в районе 62-й армии. Поэтому вместе с начальником штаба Сталинградского фронта генералом Д. Н. Никишевым и начальником оперативного управления этого фронта генералом И. Н. Рухле мы постарались проанализировать ситуацию, которая сложилась перед 62-й армией. Против ее войск, насчитывавших 8 ослабленных стрелковых дивизий, 2 танковых корпуса (фактически без танков) и 2 недостаточно укомплектованные танковые бригады, к исходу 6 августа действовало 13 вражеских дивизий, в том числе 9 пехотных, 2 танковые и 2 моторизованные. Причем 7 дивизий были сосредоточены перед правым флангом 62-й армии и 6 - перед левым. В ударной группировке 6-й армии Паулюса, о которой мы и говорим сейчас, имелось не менее 400 танков. Она поддерживалась значительной частью сил 4-го воздушного флота генерала Рихтгофена.
Иван Никифорович Рухле рассказал о развитии событий в последние дни. Говоря кратко, дело обстояло следующим образом.
Генерал Паулюс не оставил своего замысла окружить 62-ю армию, поэтому он вновь нанес по ее оперативному построению два концентрических удара. Начало их пришлось на утро 7 августа. Врагу удалось, невзирая на самоотверженное противодействие наших войск, прорвать оборону 196-й и 399-й дивизий на правом фланге армии. А на левом фланге противник несколько потеснил 112-ю стрелковую дивизию полковника И. П. Сологуба и вышел в район поселка Погодинский. Связь штаба 62-й армии с дивизиями в этот день была нарушена. 8 августа Паулюс продолжал наращивать удар. Его танковые клинья прорвались к Калачу и соединились там. Калач не был взят, тем не менее наши 33, 147, 181, 299 и 399-я стрелковые дивизии оказались в окружении.
Слушая генерала Рухле, я подумал, что, видимо, и этот казус послужил одной из причин подчинения Сталинградского фронта Юго-Восточному, поскольку В. Н. Гордов не принял необходимых мер по предотвращению прорывов гитлеровцев, хотя был своевременно поставлен в известность командармом А. И. Лопатиным о сосредоточении вражеских сил перед флангами армии и полном отсутствии у нее каких-либо резервов для противодействия готовящимся ударам.
Мы начали горячо обсуждать, как локализовать этот крайне болезненный для нас удар врага, когда позвонил майор М. Ф. Зайцев. Он доложил, что оборудование ВПУ идет полным ходом, в частности, проложен кабель в штаб 64-й армии, развернут узел связи, установлены коммутатор, телефоны и аппараты "СТ". Но ВПУ, по его мнению, размещен очень неудобно - далеко на правом фланге по отношению к главной группировке армии. Кроме того, Варваровка находится в лощине. Мы лишены обзора, зато с самолетов врага местность просматривается хорошо. Поселок состоит из 28 дворов, нет ни одного деревца и никаких естественных укрытий. А недалеко расположены совхоз и санаторий "Горная поляна", там очень выгодные условия. И завершил свой доклад Михаил Фомич без всякого оптимизма:
- Приедет Кирилл Семенович и намылит мне шею. Я приказал Зайцеву продолжать оборудование ВПУ, обеспечить устойчивую связь штаба фронта не только с 64-й, но и с 57-й армиями и сообщил, что вместо Кирилла Семеновича прибудет генерал-лейтенант Голиков, новый заместитель командующего. Он и решит, где располагать ВПУ.
После этого невольного перерыва мы продолжили анализ обстановки и решили, что необходимо добиться укрепления обороны армии по левому берегу Дона в полосе от озера Песчаное до устья реки Донская Царица, ибо этот рубеж лежал на кратчайшем пути 6-й армии Паулюса с запада к Сталинграду.
62-я армия располагала ограниченными силами, поэтому целесообразно было занять строящийся оборонительный рубеж Песковатка, Среднецарицынский прибывшими из резерва Ставки 98-й и 87-й стрелковыми дивизиями, оставив их в распоряжении командования фронтов. Кроме того, полезно было подготовить тыловой рубеж обороны на линии Котлубань, река Россошка, Карповка. Здесь мы могли использовать 4-й гвардейский дивизион "катюш", несколько танков Т-34 и отдельную химическую роту для задымления района и принятия других маскировочных мер. Было чем заминировать наиболее угрожаемые участки: сталинградские заводы в довольно большом количестве поставляли нам противотанковые и противопехотные мины. 28-й танковый корпус следовало вывести в район Илларионовского для доукомплектования.
Одновременно мы подготовили рекомендации командующему по организации деблокирования пяти дивизий, оставшихся в окружении на правом берегу Дона. Возможности 62-й армии, ослабленной в предыдущих ожесточенных боях, самой решить эту задачу были крайне ограничены. В резерве обоих фронтов фактически тоже ничего не оставалось, а враг бросил против окруженных 10 дивизий, в том числе 2 танковые и 2 моторизованные. Приходилось ориентироваться на соединения, предназначавшиеся для 1-й гвардейской армии.
Обсудили также возможные действия других армий. Вместе с ранее подготовленными нами с Н. Я. Прихидько соображениями по армиям Юго-Восточного фронта наши выводы легли в основу директивы командующего фронтами, которая была подписана 10 августа.
Вместе с тем А. И. Еременко энергично потребовал немедленной помощи центра. Это возымело свое действие, правда, не совсем в том, как мы предполагали, направлении. 12 августа к нам в Сталинград приехали член ГКО, секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков, начальник Генерального штаба А. М. Василевский и командующий ВВС А. А. Новиков.
Несколько раньше прибыл начальник штаба фронта генерал-майор Г. Ф. Захаров, однако командующий тут же послал его на наш правый фланг, откуда предстояло в ночь на 12 августа отвести войска на укрепления внешнего обвода Сталинграда. Затем Георгий Федорович стал фактически исполнять обязанности заместителя командующего по Юго-Восточному фронту, поэтому я продолжал заниматься всеми штабными делами, хотя оперативные приказы представлялись на подпись штатному начальнику штаба. Г. Ф. Захаров вообще-то тяготел к командной, а не штабной работе, несмотря на хорошую подготовку к последней - в 1939 году он окончил Академию Генерального штаба. Человек этот был постоянно крайне суровым, в отличие от А. И. Еременко - вспыльчивого, но отходчивого.
Ввиду отъезда Г. Ф. Захарова я присутствовал на заседании Военного совета фронта, когда А. М. Василевский с присущими ему четкостью и логичностью излагал указания Ставки. Это было необычное заседание, в нем участвовали кроме членов военных советов фронтов Н. С. Хрущева и А. С. Чуянова{177} Г. М. Маленков, генерал А. А. Новиков и еще несколько прибывших военных и гражданских лиц. Маленков просидел все заседание молча, сурово хмурился, стремясь показать всем своим видом важность миссии, с которой он прибыл. Никита Сергеевич на заседание опоздал, так как был на заводе "Баррикады". Он, как обычно, много и колоритно рассказывал о своих встречах с рабочими, техниками и инженерами.
Александр Михайлович особо выделил значение устойчивости обороны плацдарма, занимаемого за Доном армией генерала Крюченкина, потребовав усилить ее танками, артиллерией и минировать подступы к ней. Василевский рекомендовал также всемерно упрочить оборону в полосе 62-й армии. Наши мероприятия он в основном одобрил.
- Необходимо,- подчеркнул начальник Генштаба,- наряду с артиллерией использовать в противотанковой обороне и танки. Завтра же,- обращаясь ко мне, сказал Василевский,- пошлете своих толковых представителей, чтобы они форсировали выполнение плана основных оборонительных работ. А товарищ Чуянов поможет, я полагаю, привлечь трудящихся города и местные ресурсы для данной цели.- При этих словах Маленков грозно взглянул на секретаря обкома.
Далее А. М. Василевский, как бы размышляя вслух, сделал вывод, что для упрочения положения на левом крыле Сталинградского фронта, видимо, придется передать генералу Крюченкину целиком или частично 1-ю гвардейскую армию, поскольку этими силами можно было бы создать вторую полосу обороны в тылу 4-й танковой армии. А. И. Еременко возразил, заметив, что надо сохранить 1-ю гвардейскую как самостоятельное объединение, находящееся в резерве командующего фронтом. Согласились на том, что к Крюченкину перейдут две дивизии.
- Мы должны учитывать,- продолжал А. М. Василевский,- что 1-я гвардейская армия сумеет прибыть первыми эшелонами не ранее 14 августа, так что на левом крыле Сталинградского фронта может создаться напряженное положение. Ему необходимо уделять максимум внимания.
Андрей Иванович заверил, что сам побывает там. В заключение начальник Генерального штаба сообщил, что для усиления 64-й и 57-й армий Юго-Восточного фронта, чтобы и они могли создать глубоко эшелонированную оборону на южном фасе среднего обвода, из резерва Ставки прибудут две стрелковые дивизии{178} и три артиллерийско-пулеметных батальона 77-го укрепленного района.
На совещании присутствовал также незнакомый мне молодой генерал-майор авиации. Это был Сергей Игнатьевич Руденко. Он проинформировал, что для усиления ВВС на сталинградском направлении началось формирование еще одной воздушной армии - 16-й, командующим которой он и назначен. Основу ее составили две авиадивизии из 8-й воздушной армии и две дивизии из резерва Ставки. Увеличивался и состав 8-й воздушной армии. Ставка направила под Сталинград 23 авиационных полка (447 самолетов){179}. Совещание закончилось, но меня оставил А. И. Еременко и сказал:
- Дел нашему штабу прибавляется - с 9 августа Юго-Восточному фронту подчинена Волжская военная флотилия, а с 16 августа к нам перейдет и 2-й корпусной район ПВО страны, которым командует полковник Райнин. Мало этого, Ставка подчинила нам в оперативном отношении и Сталинградский военный округ, штаб которого находится в Астрахани.
Я не удержался и спросил:
- Зачем это делается?
- Чтобы мы обеспечивали стык сталинградского и кавказского направлений.
- Выходит, на нас возложена ответственность и за этот стык?
- Конечно,- подтвердил командующий,- вся ответственность за оборону астраханского направления Астраханского укрепленного района и подступов к Волге на участке Сталинград, Астрахань.
- Что конкретно предстоит сделать Семену Павловичу? - вмешался в разговор присутствовавший при этом Н. С. Хрущев.
- 12 августа гитлеровцы заняли Элисту, и угроза Астрахани стала реальной,сказал Еременко.- Нужно срочно задержать разгружающуюся сейчас в Астрахани 34-ю гвардейскую стрелковую дивизию и вывести ее войска на Астраханский обвод для обороны города, иначе это соединение уйдет на Северо-Кавказский фронт.
- Но едва ли одна дивизия сможет обеспечить оборону города,- высказал я сомнение.
Вместо ответа Еременко протянул мне шифротелеграмму, в которой говорилось, что для борьбы с возможным просачиванием отдельных групп танков и авиадесантов противника и для бесперебойной работы железной дороги Астрахань-Кизляр по распоряжению заместителя народного комиссара путей сообщения 47-я отдельная железнодорожная бригада 14 августа должна занять оборону по линии Астрахань, Кизляр протяжением около 350 километров.
- Надо проследить,- распорядился командующий,- чтобы это указание тоже было исполнено.
Я прикинул, кому поручить встречу и вывод на позиции 34-й гвардейской дивизии генерал-майора И. И. Губаревича, и остановился на кандидатуре капитана, фамилию которого, к сожалению, запамятовал. Он был родом из Астрахани, мог быстро добраться до места и легко сориентироваться.
На следующий день А. М. Василевский, А. И. Еременко и я засели за разработку мероприятий по укреплению обороны. От этого нас отвлекали лишь краткие посещения прибывавших в те дни для руководства на месте работой заводов, железнодорожного узла и волжского речного транспорта заместители наркомов ряда важнейших наркоматов, их задачей было улучшить обеспечение сражающихся войск всем необходимым для жизни и боя.
Оценив обстановку, сложившуюся под Сталинградом в связи с выходом врага к внешнему оборонительному обводу, Александр Михайлович сказал, что, как видно, первый этап наступательной операции гитлеровцев - ликвидация плацдарма наших войск на правом берегу Дона западнее Калача - закончился.
- Чего следует ожидать теперь от противника, по вашему мнению? - спросил начальник Генерального штаба Еременко и меня.
Наше мнение было общим: конечно, попыток форсировать Дон и овладеть Сталинградом комбинированным ударом 6-й и 4-и танковой армий.
- Но где именно Паулюс постарается преодолеть реку? - продолжал Василевский, как бы советуясь с нами.
Тут мнения разделились: А. И. Еременко считал, что в полосе армии Лопатина, а я - на участке армии Крюченкина.
Александр Михайлович сказал:
- Оба варианта вероятны.
Этот вывод базировался, разумеется, не только на интуиции, но главным образом на разведывательных данных о сосредоточении фашистским командованием двух ударных группировок: одной - на направлении Калач, Сталинград (до 10-11 дивизий) и другой - на направлении Плодовитое, Сталинград (до 5-7 дивизий). Это могло делаться только с целью захвата города путем концентрических ударов.
В разработанном после этого совещания решении командующего предусматривалась организация прочной обороны войск Сталинградского фронта по левому берегу Дона на рубеже Бабка, Клетская, Большенабатовский с задачей не допустить выхода вражеской 6-й армии к городу с запада. Максимум внимания уделялось удержанию армией Крюченкина плацдарма на правом берегу Дона у Мело-Клетской и Большенабатовского, а также обороне правого фланга 62-й армии около Песковатки и Калача. Форсирование противником Дона на этих участках выводило его кратчайшим путем к Сталинграду. Большое место в документе заняла проблема создания вторых эшелонов и резервов в полосах обоих фронтов, особенно на направлениях главных ударов гитлеровцев; оговаривалась и необходимость укрепить оборону на среднем и внутреннем обводах, но все это зависело от подхода подкреплений.
В тот же день направленцы оперативного отдела еще до рассылки приказа уведомили начальников штабов армий о принятом решении.
Каковы же были конкретные задачи армий? Сначала - Сталинградского фронта. 63-я армия (1-я и 14-я гвардейские, 127, 153, 197 и 203-я стрелковые дивизии) генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова должна была прочно оборонять левый берег Дона на фронте Бабка, устье реки Хопер. Василию Ивановичу был передан настоятельный совет А. М. Василевского обратить особое внимание на прикрытие борисоглебского направления с юга, а также выделить армейский резерв в составе двух стрелковых дивизий. Помнится, при разговоре с начальником штаба 63-й генерал-майором И. П. Крупенниковым он говорил мне:
- Побойся бога, Семен Павлович, ведь полоса обороны армии достигла 200 километров, и оперативная плотность составит в среднем до 33 километров на дивизию. И это при условии, что мы вытянем их в ниточку. А если создать, как ты требуешь, вторые эшелоны и резервы, то на дивизию придется по 50 километров!
Я довольно неуверенно обещал пополнения, но главным образом нажимал на то, что в полосе армии пока не предполагается активных действий.
Пассивная задача была и у 21-й армии генерала А. И. Данилова. Объединение включало большое количество дивизий{180}, так как в него кроме своих собственных влились и войска расформированной 38-й армии.
Полковник В. А. Пеньковский, с которым я говорил, недавно вступил в должность начальника штаба этой армии и был, к сожалению, не полностью в курсе дела. Армия получила приказ оборонять полосу от устья реки Хопер до Мело-Клетской шириной 140 километров и также иметь резерв из двух стрелковых дивизий.
Особую заботу, конечно, представила постановка задач 4-й танковой армии. А. И. Еременко распорядился передать приказ лично В. Д. Крюченкину. Я связался по телефону с недавно назначенным начальником штаба армии полковником Е. С. Полозовым, поскольку найти генерала В. Д. Крюченкина не удалось - он опять ускакал в одну из своих дивизий. Этот лихой кавалерист не расставался с конем и по привычке, сложившейся еще в гражданскую войну, на КП армии почти не был. Полковник Полозов еще только входил, что называется, в новую роль.
Фронт обороны этой армии достигал 50 километров, а в ней оставались лишь 22-й танковый корпус, три стрелковые дивизии (18, 184 и 192-я), а также 5-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и 54-й укрепленный район. В ее состав должны были войти две свежие дивизии (37-я и 39-я гвардейские из 1-й гвардейской армии). Средняя оперативная плотность равнялась 10 километрам на дивизию. Как будто бы неплохо, но следовало учитывать, что армия стояла на направлении главного удара Паулюса. Она должна была удерживать плацдарм на правом берегу Дона на фронте Мело-Клетская, Большенабатовский, прикрывая подступы к городу с северо-запада, и, кроме того, оборонять важнейший участок железной дороги Поворино - Сталинград. В армейский резерв был выделен 22-й танковый корпус. Он находился в районе Родионова, где пополнялся личным составом и техникой.
Когда я доложил генералу Еременко о своем разговоре с начальником штаба 4-й танковой, он потребовал разыскать Крюченкина ("хотя бы он был и под землей") и сказал, что сам поставит ему задачу.
Разговор двух старых конников-однополчан по 14-й кавдивизии был весьма колоритным.
- Послушай, Василий Дмитриевич, чего ты все время лезешь в батальоны и роты, на тебе же и так живого места нет, весь искорежен в гражданскую!
На это, видимо, был дан соответствующий ответ, ибо Еременко чертыхнулся и сказал скороговоркой;
- Начальство критиковать не положено! И ранен я серьезно не пять, а всего три раза... Но шутки шутками, а скидки тебе я не дам. Армию держи в кулаке, как хороший старшина держит роту. Немцы будут бить по тебе жестоко, ты сидишь на самом бойком месте. Находись в штабе, имей в руках резерв, проследи, чтоб 22-й танковый был в порядке. Прими и выведи в район Трехостровская, Хлебный две гвардейские дивизии, которые мы отбираем у Москаленко, чтобы подкрепить тебя. А скачки мы с тобой устроим после войны, хотя бы даже от моей Марковки до твоей Карповки{181}.
Вслед за тем я начал переговоры с Кириллом Семеновичем Москаленко. Он был возбужден до крайности и сказал, что фактически является командармом без армии, ибо все успевшие прибыть части сражаются уже в составе других объединений.
- Сейчас прибыли 15 эшелонов 37-й и 39-й дивизий, я передаю их Крюченкину, но ведь они, по существу, еще не закончили формирование: не пришли составы с обозами, автотранспортом и другими видами вооружения и имущества{182}. Необходимы хотя бы несколько дней для восполнения этих пробелов и сколачивания дивизий.
Я же мог сообщить Кириллу Семеновичу только то, что решением командующего фронтом предусмотрено ввести в бой утром 16 августа 39-ю и 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее и 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В. Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать плацдарм в малой излучине Дона. И если 37-я и 39-я гвардейские дивизии включались в 4-ю танковую армию, то потерявшие с ней связь остатки правофланговых 321, 205 и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию.
- Сейчас,- говорил Кирилл Семенович,- когда 1-я гвардейская армия фактически получает задачу удержать плацдарм в северной части малой излучины Дона, там находятся лишь 40-я гвардейская, а также крайне ослабленные, насчитывающие всего по 700-800 человек, 321, 205 и 343-я стрелковые дивизии. 38-я гвардейская стрелковая дивизия только что выдвинулась на участок Новогригорьевская, устье реки Иловля, где она будет оборонять левый берег Дона. Что касается 41-й, то она еще на марше.
Чувствуя, что разговор с моим бывшим командующим приобретает слишком темпераментный характер, трубку взял Еременко:
- Товарищ Москаленко, поймите, что торопят вас не Иванов и Еременко, а враг. Он не желает давать нам время на развертывание армии, а стремится нанести смертельный удар или завтра, или послезавтра. За удержание же плацдарма основную ответственность пока несет генерал Крюченкин, а не вы.Закончив на этом разговор, Андрей Иванович подытожил: - Придется мне самому выбрать время и съездить на Сталинградский фронт. Главное - заглянуть на плацдарм к Крюченкину и Москаленко. Переплет там действительно до предела опасный.
А теперь - о задачах армий Юго-Восточного фронта. Обстановка в районе действий его войск была пока менее напряженной. Однако предстояло в очень сжатый срок организовать стойкую оборону на рубеже река Мышкова, Абганерово, Райгород, чтобы воспретить прорыв врага к Сталинграду с юга. Вызвала немало размышлений и даже споров проблема, за счет каких сил сделать это. В конечном счете, с одобрения Ставки, решили для упрочения обороны южного фаса внешнего обвода и выделения хотя бы малых резервов отвести правое крыло фронта с реки Аксай на внешний обвод. Одновременно для обеспечения открытого левого крыла фронта генералу Коломийцу приказывалось отвести 51-ю армию в район озер Цаца и Сарпа.
Основными оппонентами в этих спорах оказались Г. Ф. Захаров и Ф. И. Голиков. Оба вернулись на недолгий срок на КП в Сталинграде с южного крыла фронта. Филипп Иванович ратовал за отвод войск, а Георгий Федорович утверждал, что надо исходить только из приказа Наркома обороны No 227, известного под названием "Ни шагу назад!". Рассудил спорщиков А. М. Василевский, сказав, что не может быть запрещен разумный маневр силами с целью не допустить их окружения. В соответствии с этим предполагалось, что 64-я армия{183} сосредоточит свои основные силы на рубеже Тебектенерово, Тингута, а группа генерала Чуйкова, прикрываясь сильными арьергардами, отойдет на внешний оборонительный обвод на участок от Логовского до Тингуты, чтобы закрыть таким образом кратчайшие пути к городу с юго-запада. Предстояло зарыть танки в землю на господствующих высотах по внешнему обводу.
57-я армия{184} обороняла полосу шириной до 120 километров: ферма No 4 (4 километра восточное Тингуты), совхоз "Приволжский", Райгород с задачей не допустить прорыва врага к Сталинграду с юга. Силами четырех дивизий армии Коломийца предстояло организовать оборону среднего оборонительного обвода на участке Варваровка, Ивановка, Чапурники. Поскольку обнаружилась угроза выхода противника к Волге юго-восточнее Райгорода, пришлось преждевременно задействовать 108-й гвардейский стрелковый полк прибывающей 36-й гвардейской стрелковой дивизии для обороны дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак. Оперативное построение 57-й армии намечалось в два эшелона: в первом - до двух дивизий, во втором - четыре. Ширина полосы обороны армии достигала 70 километров.
51-й армии{185}, полоса обороны которой достигала 150 километров, предстояло прочно удерживать межозерные дефиле в районе Малые Дербента, озеро Сарпа и не допустить здесь выхода противника к Волге.
8-я воздушная армия{186} должна была содействовать 62-й армии при отходе ее соединений, остававшихся на правом берегу Дона, а также прикрывать выгрузку прибывающих эшелонов 1-й гвардейской армии.
Волжская военная флотилия{187} контр-адмирала Н. Д. Рогачева получила задачу главными силами во взаимодействии с 57-й армией не допустить подхода противника к переднему краю внешнего обвода в районе Райгорода.
Конкретизация решения Военного совета, которое удалось выполнить далеко не полностью, легла на плечи нашего не окрепшего еще штаба. Все трудились буквально без сна, с перерывами только для еды. Питание прекрасно организовал начальник тыла фронта генерал Н. П. Анисимов.
А тем временем враг не дремал. На следующий день после заседания Военного совета, 13 августа, на рассвете мы получили тревожный сигнал из армии В. Д. Крюченкина. Начальник штаба полковник Е. С. Полозов сообщил, что ожесточенной атаке подверглись позиции левофланговой 321-й стрелковой дивизии подполковника А. И. Валюгина. Удар наносили по меньшей мере две дивизии. Как выяснилось потом, это были части 376-й и 100-й немецких дивизий.
Мы ожидали удара по данной армии, но не по левому флангу, а по центру, ибо отсюда лежал прямой путь к Сталинграду Были все основания предположить, что это отвлекающий удар, а за ним последует главный и именно там, где мы его ждали. Когда же я спросил у Полозова, какие меры приняты, он ответил, что командарм усиливает левофланговое направление, перебрасывая сюда 5-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду и 1253-й истребительно-противотанковый артполк, снимая их с центрального участка армейской полосы обороны.
- Но этого-то как раз и нельзя делать ни в коем случае! - не сдержавшись, резко сказал я.
- Решение уже санкционировано генералом Гордовым, и артиллерия находится в пути,- парировал Евгений Степанович.
Об этом было доложено А. М. Василевскому и А. И. Еременко. Первый выразил недоумение, второй - крайнее возмущение. Скорый на решения Андрей Иванович распорядился было отменить приказ В. Д. Крюченкина, но Александр Михайлович резонно заметил, что едва ли это поможет делу: артиллеристы уже в пути и дергать их то туда, то сюда не следует. Надо подумать, что можно дать Крюченкину для артиллерийского обеспечения центра армии, ибо положение его вот-вот станет критическим.
На КП Филипп Иванович пробыл всего два дня и на рассвете 11 августа уехал в Варваровку для оказания помощи довольно слабой 57-й армии. С ним отбыли заместитель начальника штаба по ВПУ полковник И. Е. Иванов и еще несколько человек.
Обстановка в полосе 64-й армии нормализовалась, и мы собирались завершить налаживание работы штаба. Но из Ставки шли настойчивые требования стабилизировать положение и в районе 62-й армии. Поэтому вместе с начальником штаба Сталинградского фронта генералом Д. Н. Никишевым и начальником оперативного управления этого фронта генералом И. Н. Рухле мы постарались проанализировать ситуацию, которая сложилась перед 62-й армией. Против ее войск, насчитывавших 8 ослабленных стрелковых дивизий, 2 танковых корпуса (фактически без танков) и 2 недостаточно укомплектованные танковые бригады, к исходу 6 августа действовало 13 вражеских дивизий, в том числе 9 пехотных, 2 танковые и 2 моторизованные. Причем 7 дивизий были сосредоточены перед правым флангом 62-й армии и 6 - перед левым. В ударной группировке 6-й армии Паулюса, о которой мы и говорим сейчас, имелось не менее 400 танков. Она поддерживалась значительной частью сил 4-го воздушного флота генерала Рихтгофена.
Иван Никифорович Рухле рассказал о развитии событий в последние дни. Говоря кратко, дело обстояло следующим образом.
Генерал Паулюс не оставил своего замысла окружить 62-ю армию, поэтому он вновь нанес по ее оперативному построению два концентрических удара. Начало их пришлось на утро 7 августа. Врагу удалось, невзирая на самоотверженное противодействие наших войск, прорвать оборону 196-й и 399-й дивизий на правом фланге армии. А на левом фланге противник несколько потеснил 112-ю стрелковую дивизию полковника И. П. Сологуба и вышел в район поселка Погодинский. Связь штаба 62-й армии с дивизиями в этот день была нарушена. 8 августа Паулюс продолжал наращивать удар. Его танковые клинья прорвались к Калачу и соединились там. Калач не был взят, тем не менее наши 33, 147, 181, 299 и 399-я стрелковые дивизии оказались в окружении.
Слушая генерала Рухле, я подумал, что, видимо, и этот казус послужил одной из причин подчинения Сталинградского фронта Юго-Восточному, поскольку В. Н. Гордов не принял необходимых мер по предотвращению прорывов гитлеровцев, хотя был своевременно поставлен в известность командармом А. И. Лопатиным о сосредоточении вражеских сил перед флангами армии и полном отсутствии у нее каких-либо резервов для противодействия готовящимся ударам.
Мы начали горячо обсуждать, как локализовать этот крайне болезненный для нас удар врага, когда позвонил майор М. Ф. Зайцев. Он доложил, что оборудование ВПУ идет полным ходом, в частности, проложен кабель в штаб 64-й армии, развернут узел связи, установлены коммутатор, телефоны и аппараты "СТ". Но ВПУ, по его мнению, размещен очень неудобно - далеко на правом фланге по отношению к главной группировке армии. Кроме того, Варваровка находится в лощине. Мы лишены обзора, зато с самолетов врага местность просматривается хорошо. Поселок состоит из 28 дворов, нет ни одного деревца и никаких естественных укрытий. А недалеко расположены совхоз и санаторий "Горная поляна", там очень выгодные условия. И завершил свой доклад Михаил Фомич без всякого оптимизма:
- Приедет Кирилл Семенович и намылит мне шею. Я приказал Зайцеву продолжать оборудование ВПУ, обеспечить устойчивую связь штаба фронта не только с 64-й, но и с 57-й армиями и сообщил, что вместо Кирилла Семеновича прибудет генерал-лейтенант Голиков, новый заместитель командующего. Он и решит, где располагать ВПУ.
После этого невольного перерыва мы продолжили анализ обстановки и решили, что необходимо добиться укрепления обороны армии по левому берегу Дона в полосе от озера Песчаное до устья реки Донская Царица, ибо этот рубеж лежал на кратчайшем пути 6-й армии Паулюса с запада к Сталинграду.
62-я армия располагала ограниченными силами, поэтому целесообразно было занять строящийся оборонительный рубеж Песковатка, Среднецарицынский прибывшими из резерва Ставки 98-й и 87-й стрелковыми дивизиями, оставив их в распоряжении командования фронтов. Кроме того, полезно было подготовить тыловой рубеж обороны на линии Котлубань, река Россошка, Карповка. Здесь мы могли использовать 4-й гвардейский дивизион "катюш", несколько танков Т-34 и отдельную химическую роту для задымления района и принятия других маскировочных мер. Было чем заминировать наиболее угрожаемые участки: сталинградские заводы в довольно большом количестве поставляли нам противотанковые и противопехотные мины. 28-й танковый корпус следовало вывести в район Илларионовского для доукомплектования.
Одновременно мы подготовили рекомендации командующему по организации деблокирования пяти дивизий, оставшихся в окружении на правом берегу Дона. Возможности 62-й армии, ослабленной в предыдущих ожесточенных боях, самой решить эту задачу были крайне ограничены. В резерве обоих фронтов фактически тоже ничего не оставалось, а враг бросил против окруженных 10 дивизий, в том числе 2 танковые и 2 моторизованные. Приходилось ориентироваться на соединения, предназначавшиеся для 1-й гвардейской армии.
Обсудили также возможные действия других армий. Вместе с ранее подготовленными нами с Н. Я. Прихидько соображениями по армиям Юго-Восточного фронта наши выводы легли в основу директивы командующего фронтами, которая была подписана 10 августа.
Вместе с тем А. И. Еременко энергично потребовал немедленной помощи центра. Это возымело свое действие, правда, не совсем в том, как мы предполагали, направлении. 12 августа к нам в Сталинград приехали член ГКО, секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков, начальник Генерального штаба А. М. Василевский и командующий ВВС А. А. Новиков.
Несколько раньше прибыл начальник штаба фронта генерал-майор Г. Ф. Захаров, однако командующий тут же послал его на наш правый фланг, откуда предстояло в ночь на 12 августа отвести войска на укрепления внешнего обвода Сталинграда. Затем Георгий Федорович стал фактически исполнять обязанности заместителя командующего по Юго-Восточному фронту, поэтому я продолжал заниматься всеми штабными делами, хотя оперативные приказы представлялись на подпись штатному начальнику штаба. Г. Ф. Захаров вообще-то тяготел к командной, а не штабной работе, несмотря на хорошую подготовку к последней - в 1939 году он окончил Академию Генерального штаба. Человек этот был постоянно крайне суровым, в отличие от А. И. Еременко - вспыльчивого, но отходчивого.
Ввиду отъезда Г. Ф. Захарова я присутствовал на заседании Военного совета фронта, когда А. М. Василевский с присущими ему четкостью и логичностью излагал указания Ставки. Это было необычное заседание, в нем участвовали кроме членов военных советов фронтов Н. С. Хрущева и А. С. Чуянова{177} Г. М. Маленков, генерал А. А. Новиков и еще несколько прибывших военных и гражданских лиц. Маленков просидел все заседание молча, сурово хмурился, стремясь показать всем своим видом важность миссии, с которой он прибыл. Никита Сергеевич на заседание опоздал, так как был на заводе "Баррикады". Он, как обычно, много и колоритно рассказывал о своих встречах с рабочими, техниками и инженерами.
Александр Михайлович особо выделил значение устойчивости обороны плацдарма, занимаемого за Доном армией генерала Крюченкина, потребовав усилить ее танками, артиллерией и минировать подступы к ней. Василевский рекомендовал также всемерно упрочить оборону в полосе 62-й армии. Наши мероприятия он в основном одобрил.
- Необходимо,- подчеркнул начальник Генштаба,- наряду с артиллерией использовать в противотанковой обороне и танки. Завтра же,- обращаясь ко мне, сказал Василевский,- пошлете своих толковых представителей, чтобы они форсировали выполнение плана основных оборонительных работ. А товарищ Чуянов поможет, я полагаю, привлечь трудящихся города и местные ресурсы для данной цели.- При этих словах Маленков грозно взглянул на секретаря обкома.
Далее А. М. Василевский, как бы размышляя вслух, сделал вывод, что для упрочения положения на левом крыле Сталинградского фронта, видимо, придется передать генералу Крюченкину целиком или частично 1-ю гвардейскую армию, поскольку этими силами можно было бы создать вторую полосу обороны в тылу 4-й танковой армии. А. И. Еременко возразил, заметив, что надо сохранить 1-ю гвардейскую как самостоятельное объединение, находящееся в резерве командующего фронтом. Согласились на том, что к Крюченкину перейдут две дивизии.
- Мы должны учитывать,- продолжал А. М. Василевский,- что 1-я гвардейская армия сумеет прибыть первыми эшелонами не ранее 14 августа, так что на левом крыле Сталинградского фронта может создаться напряженное положение. Ему необходимо уделять максимум внимания.
Андрей Иванович заверил, что сам побывает там. В заключение начальник Генерального штаба сообщил, что для усиления 64-й и 57-й армий Юго-Восточного фронта, чтобы и они могли создать глубоко эшелонированную оборону на южном фасе среднего обвода, из резерва Ставки прибудут две стрелковые дивизии{178} и три артиллерийско-пулеметных батальона 77-го укрепленного района.
На совещании присутствовал также незнакомый мне молодой генерал-майор авиации. Это был Сергей Игнатьевич Руденко. Он проинформировал, что для усиления ВВС на сталинградском направлении началось формирование еще одной воздушной армии - 16-й, командующим которой он и назначен. Основу ее составили две авиадивизии из 8-й воздушной армии и две дивизии из резерва Ставки. Увеличивался и состав 8-й воздушной армии. Ставка направила под Сталинград 23 авиационных полка (447 самолетов){179}. Совещание закончилось, но меня оставил А. И. Еременко и сказал:
- Дел нашему штабу прибавляется - с 9 августа Юго-Восточному фронту подчинена Волжская военная флотилия, а с 16 августа к нам перейдет и 2-й корпусной район ПВО страны, которым командует полковник Райнин. Мало этого, Ставка подчинила нам в оперативном отношении и Сталинградский военный округ, штаб которого находится в Астрахани.
Я не удержался и спросил:
- Зачем это делается?
- Чтобы мы обеспечивали стык сталинградского и кавказского направлений.
- Выходит, на нас возложена ответственность и за этот стык?
- Конечно,- подтвердил командующий,- вся ответственность за оборону астраханского направления Астраханского укрепленного района и подступов к Волге на участке Сталинград, Астрахань.
- Что конкретно предстоит сделать Семену Павловичу? - вмешался в разговор присутствовавший при этом Н. С. Хрущев.
- 12 августа гитлеровцы заняли Элисту, и угроза Астрахани стала реальной,сказал Еременко.- Нужно срочно задержать разгружающуюся сейчас в Астрахани 34-ю гвардейскую стрелковую дивизию и вывести ее войска на Астраханский обвод для обороны города, иначе это соединение уйдет на Северо-Кавказский фронт.
- Но едва ли одна дивизия сможет обеспечить оборону города,- высказал я сомнение.
Вместо ответа Еременко протянул мне шифротелеграмму, в которой говорилось, что для борьбы с возможным просачиванием отдельных групп танков и авиадесантов противника и для бесперебойной работы железной дороги Астрахань-Кизляр по распоряжению заместителя народного комиссара путей сообщения 47-я отдельная железнодорожная бригада 14 августа должна занять оборону по линии Астрахань, Кизляр протяжением около 350 километров.
- Надо проследить,- распорядился командующий,- чтобы это указание тоже было исполнено.
Я прикинул, кому поручить встречу и вывод на позиции 34-й гвардейской дивизии генерал-майора И. И. Губаревича, и остановился на кандидатуре капитана, фамилию которого, к сожалению, запамятовал. Он был родом из Астрахани, мог быстро добраться до места и легко сориентироваться.
На следующий день А. М. Василевский, А. И. Еременко и я засели за разработку мероприятий по укреплению обороны. От этого нас отвлекали лишь краткие посещения прибывавших в те дни для руководства на месте работой заводов, железнодорожного узла и волжского речного транспорта заместители наркомов ряда важнейших наркоматов, их задачей было улучшить обеспечение сражающихся войск всем необходимым для жизни и боя.
Оценив обстановку, сложившуюся под Сталинградом в связи с выходом врага к внешнему оборонительному обводу, Александр Михайлович сказал, что, как видно, первый этап наступательной операции гитлеровцев - ликвидация плацдарма наших войск на правом берегу Дона западнее Калача - закончился.
- Чего следует ожидать теперь от противника, по вашему мнению? - спросил начальник Генерального штаба Еременко и меня.
Наше мнение было общим: конечно, попыток форсировать Дон и овладеть Сталинградом комбинированным ударом 6-й и 4-и танковой армий.
- Но где именно Паулюс постарается преодолеть реку? - продолжал Василевский, как бы советуясь с нами.
Тут мнения разделились: А. И. Еременко считал, что в полосе армии Лопатина, а я - на участке армии Крюченкина.
Александр Михайлович сказал:
- Оба варианта вероятны.
Этот вывод базировался, разумеется, не только на интуиции, но главным образом на разведывательных данных о сосредоточении фашистским командованием двух ударных группировок: одной - на направлении Калач, Сталинград (до 10-11 дивизий) и другой - на направлении Плодовитое, Сталинград (до 5-7 дивизий). Это могло делаться только с целью захвата города путем концентрических ударов.
В разработанном после этого совещания решении командующего предусматривалась организация прочной обороны войск Сталинградского фронта по левому берегу Дона на рубеже Бабка, Клетская, Большенабатовский с задачей не допустить выхода вражеской 6-й армии к городу с запада. Максимум внимания уделялось удержанию армией Крюченкина плацдарма на правом берегу Дона у Мело-Клетской и Большенабатовского, а также обороне правого фланга 62-й армии около Песковатки и Калача. Форсирование противником Дона на этих участках выводило его кратчайшим путем к Сталинграду. Большое место в документе заняла проблема создания вторых эшелонов и резервов в полосах обоих фронтов, особенно на направлениях главных ударов гитлеровцев; оговаривалась и необходимость укрепить оборону на среднем и внутреннем обводах, но все это зависело от подхода подкреплений.
В тот же день направленцы оперативного отдела еще до рассылки приказа уведомили начальников штабов армий о принятом решении.
Каковы же были конкретные задачи армий? Сначала - Сталинградского фронта. 63-я армия (1-я и 14-я гвардейские, 127, 153, 197 и 203-я стрелковые дивизии) генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова должна была прочно оборонять левый берег Дона на фронте Бабка, устье реки Хопер. Василию Ивановичу был передан настоятельный совет А. М. Василевского обратить особое внимание на прикрытие борисоглебского направления с юга, а также выделить армейский резерв в составе двух стрелковых дивизий. Помнится, при разговоре с начальником штаба 63-й генерал-майором И. П. Крупенниковым он говорил мне:
- Побойся бога, Семен Павлович, ведь полоса обороны армии достигла 200 километров, и оперативная плотность составит в среднем до 33 километров на дивизию. И это при условии, что мы вытянем их в ниточку. А если создать, как ты требуешь, вторые эшелоны и резервы, то на дивизию придется по 50 километров!
Я довольно неуверенно обещал пополнения, но главным образом нажимал на то, что в полосе армии пока не предполагается активных действий.
Пассивная задача была и у 21-й армии генерала А. И. Данилова. Объединение включало большое количество дивизий{180}, так как в него кроме своих собственных влились и войска расформированной 38-й армии.
Полковник В. А. Пеньковский, с которым я говорил, недавно вступил в должность начальника штаба этой армии и был, к сожалению, не полностью в курсе дела. Армия получила приказ оборонять полосу от устья реки Хопер до Мело-Клетской шириной 140 километров и также иметь резерв из двух стрелковых дивизий.
Особую заботу, конечно, представила постановка задач 4-й танковой армии. А. И. Еременко распорядился передать приказ лично В. Д. Крюченкину. Я связался по телефону с недавно назначенным начальником штаба армии полковником Е. С. Полозовым, поскольку найти генерала В. Д. Крюченкина не удалось - он опять ускакал в одну из своих дивизий. Этот лихой кавалерист не расставался с конем и по привычке, сложившейся еще в гражданскую войну, на КП армии почти не был. Полковник Полозов еще только входил, что называется, в новую роль.
Фронт обороны этой армии достигал 50 километров, а в ней оставались лишь 22-й танковый корпус, три стрелковые дивизии (18, 184 и 192-я), а также 5-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и 54-й укрепленный район. В ее состав должны были войти две свежие дивизии (37-я и 39-я гвардейские из 1-й гвардейской армии). Средняя оперативная плотность равнялась 10 километрам на дивизию. Как будто бы неплохо, но следовало учитывать, что армия стояла на направлении главного удара Паулюса. Она должна была удерживать плацдарм на правом берегу Дона на фронте Мело-Клетская, Большенабатовский, прикрывая подступы к городу с северо-запада, и, кроме того, оборонять важнейший участок железной дороги Поворино - Сталинград. В армейский резерв был выделен 22-й танковый корпус. Он находился в районе Родионова, где пополнялся личным составом и техникой.
Когда я доложил генералу Еременко о своем разговоре с начальником штаба 4-й танковой, он потребовал разыскать Крюченкина ("хотя бы он был и под землей") и сказал, что сам поставит ему задачу.
Разговор двух старых конников-однополчан по 14-й кавдивизии был весьма колоритным.
- Послушай, Василий Дмитриевич, чего ты все время лезешь в батальоны и роты, на тебе же и так живого места нет, весь искорежен в гражданскую!
На это, видимо, был дан соответствующий ответ, ибо Еременко чертыхнулся и сказал скороговоркой;
- Начальство критиковать не положено! И ранен я серьезно не пять, а всего три раза... Но шутки шутками, а скидки тебе я не дам. Армию держи в кулаке, как хороший старшина держит роту. Немцы будут бить по тебе жестоко, ты сидишь на самом бойком месте. Находись в штабе, имей в руках резерв, проследи, чтоб 22-й танковый был в порядке. Прими и выведи в район Трехостровская, Хлебный две гвардейские дивизии, которые мы отбираем у Москаленко, чтобы подкрепить тебя. А скачки мы с тобой устроим после войны, хотя бы даже от моей Марковки до твоей Карповки{181}.
Вслед за тем я начал переговоры с Кириллом Семеновичем Москаленко. Он был возбужден до крайности и сказал, что фактически является командармом без армии, ибо все успевшие прибыть части сражаются уже в составе других объединений.
- Сейчас прибыли 15 эшелонов 37-й и 39-й дивизий, я передаю их Крюченкину, но ведь они, по существу, еще не закончили формирование: не пришли составы с обозами, автотранспортом и другими видами вооружения и имущества{182}. Необходимы хотя бы несколько дней для восполнения этих пробелов и сколачивания дивизий.
Я же мог сообщить Кириллу Семеновичу только то, что решением командующего фронтом предусмотрено ввести в бой утром 16 августа 39-ю и 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее и 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В. Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать плацдарм в малой излучине Дона. И если 37-я и 39-я гвардейские дивизии включались в 4-ю танковую армию, то потерявшие с ней связь остатки правофланговых 321, 205 и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию.
- Сейчас,- говорил Кирилл Семенович,- когда 1-я гвардейская армия фактически получает задачу удержать плацдарм в северной части малой излучины Дона, там находятся лишь 40-я гвардейская, а также крайне ослабленные, насчитывающие всего по 700-800 человек, 321, 205 и 343-я стрелковые дивизии. 38-я гвардейская стрелковая дивизия только что выдвинулась на участок Новогригорьевская, устье реки Иловля, где она будет оборонять левый берег Дона. Что касается 41-й, то она еще на марше.
Чувствуя, что разговор с моим бывшим командующим приобретает слишком темпераментный характер, трубку взял Еременко:
- Товарищ Москаленко, поймите, что торопят вас не Иванов и Еременко, а враг. Он не желает давать нам время на развертывание армии, а стремится нанести смертельный удар или завтра, или послезавтра. За удержание же плацдарма основную ответственность пока несет генерал Крюченкин, а не вы.Закончив на этом разговор, Андрей Иванович подытожил: - Придется мне самому выбрать время и съездить на Сталинградский фронт. Главное - заглянуть на плацдарм к Крюченкину и Москаленко. Переплет там действительно до предела опасный.
А теперь - о задачах армий Юго-Восточного фронта. Обстановка в районе действий его войск была пока менее напряженной. Однако предстояло в очень сжатый срок организовать стойкую оборону на рубеже река Мышкова, Абганерово, Райгород, чтобы воспретить прорыв врага к Сталинграду с юга. Вызвала немало размышлений и даже споров проблема, за счет каких сил сделать это. В конечном счете, с одобрения Ставки, решили для упрочения обороны южного фаса внешнего обвода и выделения хотя бы малых резервов отвести правое крыло фронта с реки Аксай на внешний обвод. Одновременно для обеспечения открытого левого крыла фронта генералу Коломийцу приказывалось отвести 51-ю армию в район озер Цаца и Сарпа.
Основными оппонентами в этих спорах оказались Г. Ф. Захаров и Ф. И. Голиков. Оба вернулись на недолгий срок на КП в Сталинграде с южного крыла фронта. Филипп Иванович ратовал за отвод войск, а Георгий Федорович утверждал, что надо исходить только из приказа Наркома обороны No 227, известного под названием "Ни шагу назад!". Рассудил спорщиков А. М. Василевский, сказав, что не может быть запрещен разумный маневр силами с целью не допустить их окружения. В соответствии с этим предполагалось, что 64-я армия{183} сосредоточит свои основные силы на рубеже Тебектенерово, Тингута, а группа генерала Чуйкова, прикрываясь сильными арьергардами, отойдет на внешний оборонительный обвод на участок от Логовского до Тингуты, чтобы закрыть таким образом кратчайшие пути к городу с юго-запада. Предстояло зарыть танки в землю на господствующих высотах по внешнему обводу.
57-я армия{184} обороняла полосу шириной до 120 километров: ферма No 4 (4 километра восточное Тингуты), совхоз "Приволжский", Райгород с задачей не допустить прорыва врага к Сталинграду с юга. Силами четырех дивизий армии Коломийца предстояло организовать оборону среднего оборонительного обвода на участке Варваровка, Ивановка, Чапурники. Поскольку обнаружилась угроза выхода противника к Волге юго-восточнее Райгорода, пришлось преждевременно задействовать 108-й гвардейский стрелковый полк прибывающей 36-й гвардейской стрелковой дивизии для обороны дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак. Оперативное построение 57-й армии намечалось в два эшелона: в первом - до двух дивизий, во втором - четыре. Ширина полосы обороны армии достигала 70 километров.
51-й армии{185}, полоса обороны которой достигала 150 километров, предстояло прочно удерживать межозерные дефиле в районе Малые Дербента, озеро Сарпа и не допустить здесь выхода противника к Волге.
8-я воздушная армия{186} должна была содействовать 62-й армии при отходе ее соединений, остававшихся на правом берегу Дона, а также прикрывать выгрузку прибывающих эшелонов 1-й гвардейской армии.
Волжская военная флотилия{187} контр-адмирала Н. Д. Рогачева получила задачу главными силами во взаимодействии с 57-й армией не допустить подхода противника к переднему краю внешнего обвода в районе Райгорода.
Конкретизация решения Военного совета, которое удалось выполнить далеко не полностью, легла на плечи нашего не окрепшего еще штаба. Все трудились буквально без сна, с перерывами только для еды. Питание прекрасно организовал начальник тыла фронта генерал Н. П. Анисимов.
А тем временем враг не дремал. На следующий день после заседания Военного совета, 13 августа, на рассвете мы получили тревожный сигнал из армии В. Д. Крюченкина. Начальник штаба полковник Е. С. Полозов сообщил, что ожесточенной атаке подверглись позиции левофланговой 321-й стрелковой дивизии подполковника А. И. Валюгина. Удар наносили по меньшей мере две дивизии. Как выяснилось потом, это были части 376-й и 100-й немецких дивизий.
Мы ожидали удара по данной армии, но не по левому флангу, а по центру, ибо отсюда лежал прямой путь к Сталинграду Были все основания предположить, что это отвлекающий удар, а за ним последует главный и именно там, где мы его ждали. Когда же я спросил у Полозова, какие меры приняты, он ответил, что командарм усиливает левофланговое направление, перебрасывая сюда 5-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду и 1253-й истребительно-противотанковый артполк, снимая их с центрального участка армейской полосы обороны.
- Но этого-то как раз и нельзя делать ни в коем случае! - не сдержавшись, резко сказал я.
- Решение уже санкционировано генералом Гордовым, и артиллерия находится в пути,- парировал Евгений Степанович.
Об этом было доложено А. М. Василевскому и А. И. Еременко. Первый выразил недоумение, второй - крайнее возмущение. Скорый на решения Андрей Иванович распорядился было отменить приказ В. Д. Крюченкина, но Александр Михайлович резонно заметил, что едва ли это поможет делу: артиллеристы уже в пути и дергать их то туда, то сюда не следует. Надо подумать, что можно дать Крюченкину для артиллерийского обеспечения центра армии, ибо положение его вот-вот станет критическим.