Страница:
С трудом заглушив рвущийся из губ животный крик боли, паладин сумел постепенно свести его к глухому вою, а затем и вовсе замолчал. На бледном челе его выступили бисеринки пота. Бережно прижимая к себе искалеченную руку, он выпрямился, судорожно дыша сквозь стиснутые зубы.
Тим из кустов предупреждающе мотнул носом, но Айлекс и сам уже увидел - уж ему-то, привыкшему замечать каждый едва примятый листик или согнувшуюся не в ту сторону травинку, ошибиться было бы непростительно. И опасно, поскольку в наплечнике святого рыцаря щёлкнул хитро вмонтированный туда оружейниками маленький пружинный арбалет.
Как Айлекс сумел вывернуться, не осознал и он сам. Но чутьё, помноженное на невероятную гибкость юношеского тела и мастерство учителей, сделало всё раньше, чем осознала голова - и возле левой подмышки под рукой просвистел короткий болт, оставив после себя легчайший запах змеиного яда.
Глаза юноши чуть сузились, и он ответил. Таким ударом он разбивал небольшие, обкатанные речные валуны и оставлял неплохие вмятины на стволе Прадуба, благо тот прощал - уж великому дереву детские шалости вреда не причиняли. Даже наоборот, избавляли от вгрызшихся под кору древоточцев.
Святой рыцарь сложился вдвое вместе с вмятой кирасой. Хекнул кровью изо рта, отлетая на несколько шагов - и на ещё сырую по весне землю упал покойник. Уж последний вскрик отлетевшей души, ударивший по всем нервам и унаследованному от матери раскрытому перед природой естеству, не спутаешь ни с чем...
Из задумчивого оцепенения Айлекса вывел отирающийся рядом Тим. Медведь потёрся о бедро лобастой башкой, рыкнул неодобрительно что-то насчёт того, что коня они с братьями съедят, ещё и маменьке можно отнести ногу. Железо можно отдать духу огня, тот переплавит и запихнёт куда подальше в свои подземные кладовые. А вот такую дрянь, как труп святого воина, даже муравьи жрать отказываются.
- Может, волков из бурелома позвать?
Тим неодобрительно затряс загривком. Ещё чего - от этакой гадости у серых может изжога приключиться, а то и вовсе несварение желудка...
Подняв глаза, Айлекс приметил сидящую на ветке дерева дриаду. Что скажешь?
- Ну, матери твоей я расскажу - пусть порадуется, - Веллини скользнула вниз, пригляделась к телу, над которым уже поднимался жар шурующего огненного духа. Словно случайно или мимолётно, она легонько задела Айлекса бедром, хихикнула, оглянувшись.
- Что, если отнести к Прадубу - пусть корнями оплетёт и под землю утянет? Твоя мать Весини говорила как-то, он даже камни в пыль истирает. А уж какого-то святошу...
Кивнув и ласково взъерошив бестелесные для большинства прочих смертных шелковистые волосы, Айлекс прицепил к поясу трижды освящённый всенощными молитвами клинок, который по его просьбе оставил огненный дух. А затем с ворчанием взвалил на плечо уже освобождённое от железа тело.
- Веллини, пожалуйста, прибери тут. Чтоб ни крови, ни следов - до самой дороги.
- Не учи, гадкий мальчик, сама знаю, - с показушной сварливостью отозвалась та. Но во взгляде, коим дриада проводила потрусившего в лес юношу с ношей на плече, оказалась одна только нежность и восхищение...
Граф Эверард помолчал немного, собираясь с мыслями. Он провёл взглядом по тонким каменным колоннам, подпирающим крышу наружной галереи, куда слуги вынесли столик и несколько кресел для его сиятельства и гостей. Зацепил боковым зрением и буйно зеленеющие макушки гор, и поседевшую от старости полуденную башню, своим грузным телом накрывшую главные ворота замка. Не оставил вниманием и насторожившегося дозорного - тот, прикрыв глаза от солнца ладонью, всматривался куда-то. Но затем, явно успокоенный, распрямился и вновь принялся расхаживать по горже. Ну что ж...
- Я пригласил вас к себе, господа, не просто подышать чистым горным воздухом - и не просто отведать моего гостеприимства, - старый граф ничуть не переменился лицом, вернувшись взглядом и вниманием на галерею.
Притихшие гости слушали чрезвычайно внимательно. Повелитель Семигорья не та птица, к словам, а уж тем паче к недомолвкам коего можно отнестись легкомысленно. И такое мнение о себе седой граф снискал не только воинской доблестью своих дружин и даже не богатством земель. Разум графа оставался всё таким же острым - невзирая даже на то, что их сиятельство уже с трудом могли обнажить меч и не рисковали выделывать верхом те же фортели, что и в молодости. Так что, коль скоро гонец графа Эверарда принёс письмо, коим вельможа пригласил такого-то и такого-то нынче осчастливить своим присутствием его горную крепость, то отказываться не стоило. Чревато для здоровья, знаете ли...
Барон Таргот пошевелился. Кивнул, выудил из серебряной вазы яблоко и бесшумно принялся чистить его кинжалом.
- Уж не орки ли, почтенный граф? - голос барона ничуть не дрогнул. Крепкий вояка и не самый бедный вельможа в известных землях, он в своё время добился руки графской дочери - этим-то и объяснялось его чуть более свободное поведение. Да и граф жаловал своего зятя, ничуть не ошибясь в силе и порядочности тогда ещё молодого сынка прежнего барона.
- Много хуже, - граф Эверард с такой бесстрастностью произнёс эти грозные слова, что у некоторых из присутствующих несокрушимая крепость под ногами так ощутимо покачнулась, что они оказались вынуждены вцепиться в надёжные дубовые подлокотники. - Много хуже.
И от слов этих каждый из присутствующих похолодел - и мысленно окинул взгядом свои тайные и явные прегрешения. Уж не его ли имеет в виду грозный повелитель Семигорья?
По лёгкому мановению хозяйской руки старый Заник, вот уже много лет бессменно возглавляющий гарнизон и войска, принёс и положил на стол небольшой и не очень длинный свёрток, и с едва заметным поклоном положил на стол.
- Всё ли в порядке? - граф дождался повторно-успокоительного поклона, а затем легонько покивал словно в ответ своим непростым думам. - Оставь нас, Заник. Уведи стражу с галереи и проследи, чтобы никто не мог слышать моей беседы с уважаемыми гостями.
Изрядно поседевший капитан с бесстрастным лицом отсалютовал. Жестом отдал пару распоряжений - и две пары солдат, на всякий случай дежурившие в обоих концах длинной галереи, с лёгким позвякиванием доспехов ушли. Заник всё той же лёгкой, хотя уже и постепенно начинающей тяжелеть походкой скользнул по всей длине, заглянул в углы и даже выглянул наружу, повертев во все стороны головой. Отвесил сюзерену поклон - всё в порядке, граф - и так же молча исчез.
Граф зашёл издалека. Сначала досталось на орехи его соседу, барону Зелле - через владения того недавно ухитрился проскочить незамеченным отряд урук-хаев и слегка напакостить во владениях графа, прежде чем спешно посланный отряд копейщиков нанизал тех на свои копья. Барон склонил голову, признавая вину своих людей и хмуро пообещал разобраться. Хоть он и не числился в друзьях или недругах графа, но жизнь в пограничье накладывает свой отпечаток в отношениях дворян. Коль есть такой грозный общий враг, как обитающие по ту сторону горного хребта племена орков, тут уж надо жить дружно. И в ответном взгляде барона граф увидал качающегося в петле нерадивого солдата или часового.
Затем от стыда и гнева то бледнела, то краснела попеременно святая сестра Ювеналия. Дескать, его сиятельство все силы и помыслы прикладывает, чтобы ещё не так давно просто большая деревня превратилась в Малый Град и стала ещё одним городом на землях графа. Уже и дороги каменные пробиты, и гарнизон охраняет. И стены возведены, и службы да казармы. Уже храм Всех Ветров да церковь Хранителя отстроены и даже освящены - а вот служители Солнца что-то ни мычат, ни телятся. И в полыхающих яростью глазах жрицы граф Эверард с удовлетворением отметил нужную степень нагрева.
Однако нет-нет, а взгляды присутствующих всё останавливались на чём-то, до поры завёрнутом в салфетку и лежащем на столе у правой руки его сиятельства. Останавливались и тут же словно боязливо или стыдливо соскальзывали, убегали в сторону. Но граф умел не только железом махать, водить в бой полки и с размахом хозяйствовать - нет, старый вельможа сполна изведал науку человеческого общения, и мог позволить себе в должной мере растравить любопытство собравшихся. И после обсуждения ещё кое-каких спорных и запутанных вопросов, требующих внимания знатных и сильных людей этих краёв - только тогда его сиятельство вздохнул и заметил как бы про себя:
- А теперь самое неприятное, господа.
И с этими словами неспешно развернул ткань, явив взорам короткий меч с явственно различимым у эфеса знаком церкви Хранителя. Брови и даже глаза присутствующих полезли на лоб - это был именной клинок паладинов церкви, не могущий быть ни утерянным, ни тем более переданным кому-то или даже проданным. Именно на малом мече воители святой церкви клялись своими весьма тайными обрядами.
Во взгляде святого брата Зенона, на подчёркнуто скромной рясе коего вертикальная черта пересекалась с тремя стрелами гонителей, мелькнуло что-то, но всё же он сдержался.
- Два дня назад паладин церкви Хранителя напал на моего человека, - граф произносил слова нарочито негромко. Настолько негромко, что присутствующие оказались вынуждены затаить дыхание и вслушиваться изо всех сил. И от услышанного зашевелились волосы на головах, а неробкого десятка сердца нехорошо дрогнули.
- Напал на моего человека, носящего мои цвета. И мало того - это произошло на моей земле. Защищая честь и достоинство, мой воин вынужден был убить нападающего, - граф задумчиво коснулся пальцами стали, провёл вдоль ложбинки кровостока. - И в подтверждение случившегося, принёс мне вот этот клинок.
- Обвинение неслыханно, - голос брата Зенона всё же предательски дрогнул.
Однако старый граф сделал вид, что не услыхал его. Он посмотрел ясным взглядом вдаль, где верхушка горы дерзко задирала проплывающие мимо лёгкие облачка. Отпил из высокого бокала белого вина и столь же неспешно вернул хрусталь на стол.
- Но самое гнусное в этом неслыханном злодеянии то, что паладин святой церкви покусился на отпрыска древнего рода. Да-да, хоть и незаконнорожденный, но парень носит на плече родовой знак, - граф вернул свой взгляд на галерею и обвёл им присутствующих. Только на этот раз взор его оказался ох каким тяжёлым - и давил, словно закованная в латную перчатку рука крепкого воина. - Я говорю о своём внуке Айлексе.
Сказано было достаточно, чтобы призадумались даже самые легкомысленные или якобы посторонние. Какие бы злодеяния или обвинения ни вменялись в вину отпрыску знатного рода, но подсуден он был только сюзерену - или большому совету дворян, собиравшемуся от случая к случаю, дабы обсудить вопросы, не могущие быть решёнными иным путём.
Маркиз Делорж неодобрительно покачал своей коротко стриженой головой воина. Потеребил обшлаг с вышитыми узорами красного и синего родовых цветов.
- Случай и впрямь нерядовой, дамы и господа. Ваше сиятельство - коль скоро вы изволили вынести это на наше рассмотрение и обсуждение, возможно ли переговорить с вашим внуком и узнать подробности?
Доселе молчавший сэр Роджер, сын графа, коему тот собирался вскорости передать бразды правления и потом совсем отойти от дел, вздохнул.
- В одной нашей горной деревне пропал ребёнок. И поскольку Айлекс один из лучших наших разведчиков, я послал его проверить следы вдоль Дальнего ручья. Хоть время и неподходящее для оборотней или волколаков, но бережёного, как известно, и боги берегут. Он вернётся только к вечеру - но я посоветовал их сиятельству графу прежде обсудить это щекотливое дело с вами, дамы и господа.
Граф Эверард лёгким кивком подтвердил. А потом добавил, что по словам Айлекса, тот в свободный от обязанностей день отправился на свидание... да поймите сами - коль тут замешана женщина, дальнейшие расспросы не только бесполезны, но и нескромны. И на обратном пути был атакован святым воином церкви - причём безо всякой причины или оснований со стороны парня.
На лице брата Зенона мелькнуло другое мнение насчёт бессмысленности расспросов - уж слухи о пытошных дел мастерах, обитающих в подвалах святых монастырей, вряд ли были основаны на пустом месте. Но святой брат вовремя сообразил, что не время и место показывать гонор - и смолчал
Чуть скуповато, тщательно подбирая выражения, их сиятельство передал поведанную Айлексом историю. Правда, ныне всматривающийся в берега горного ручья молодой человек умолчал насчёт обвинения "якшаться с демонами". А старый граф хоть и догадался о подоплёке происшествия, по достоинству оценил сдержанность внука в обрисовании ситуации...
- Видят боги, я не отдаю предпочтения ни одному храму, и в моём замке попеременно проходят службы и Хранителю, и Солнцу, и Всем Ветрам, - голос графа понемногу окреп и уже даже намекал на гнев, могущий захлестнуть беспощадной волной. - И даже тот давний случай с братом Марком я оставил без последствий - слабость одного жреца не говорит о слабости всей системы...
Вот это уж было сказано, так сказано - барон Зелле даже втихомолку восхитился. Он тоже не одобрял стремление церкви Хранителя стать матерью и преемницей всех остальных, и нынешний случай давал возможность хоть немного надавать по рукам уже совсем потерявшим страх жрецам и святым воинам.
А брат Зенон хоть и смотрел волком, но молчал, упрямо стиснув зубы. Смердело это дельце с пропавшим недавно братом Морле, ох как смердело... Но и графу не верить смысла нет - старый вельможа давно вошёл уже чуть ли не в поговорку как образчик не только доблести, но и дворянской чести. Возможно, конечно, что у паладина крыша поехала - бывало такое уже несколько раз, когда после всенощных да святых постов человек оказывался слаб.
Но возможно и другое объяснение - что-то такое узнал паладин, что решился на неслыханное. Нет, о таком молчать и молчать надо - даже внутри матери-церкви не все одобряют иные её методы... Вслух же он сказал совсем другое:
- А каких богов почитает ваш незаконнорожденный внук?
Все в пограничье знали, что граф Эверард не принуждает своих людей в вере, и подобного здравого взгляда, стоит признать, придерживались большинство дворян - к тайному недовольству церкви Хранителя. Но в то же время их сиятельство мягко, но непреклонно советовал своим почитать хоть кого-то из небожителей. Человек без веры это так - что пустой и тёмный сосуд, в который рано или поздно набьётся всякая грязь, если и вовсе демоны не овладеют его душой.
- Да всех понемногу, - граф легонько пожал свободными от кольчуги плечами. - Вроде бы, если мне не изменяет память, чаще других посещает службы жреца Всех Ветров и вашего Хранителя.
- Если мне не изменяет память, - голос брата Зенона стал чуть напряжённым. - Ваш внук Айлекс во время проповеди самым возмутительным образом спит, спрятавшись за спинами.
Он произнёс это и тут же захлопнул рот, в душе кляня свою несдержанность. Ибо даже последний дурак догадался бы - а среди собравшихся таковых не было - что святая церковь собирает сведения...
- Опрометчивые слова, святой брат, - кивнул их сиятельство. - И вам придётся крепко потрудиться, объясняя их.
Видя, что брат Зенон упрямо молчит, маркиз Делорж поддержал своего хоть и не друга, но вполне уважаемого соседа.
- А побегайте целый день по лесам да горам. Сотню лиг - да не по ровным дорогам. Если с устатку ноги не протянете, то уснёте на полпути точно. Да и святое слово, оно и во сне к чистому сердцу путь найдёт. Или я неправ?
Судя по выражению лиц собравшихся, почти все склонны были с маркизом согласиться. Уж что такое работа разведчика, вынужденного в любую погоду круглый год шастать вдоль границы и даже далеко за неё, это соображали хорошо. Да и опытные следопыты наперечёт, и накрывать своим оком все проходимые в горах места и перевалы просто не успевают...
Барон Зелле молча проводил взглядом пошатывающегося от усталости парня, который во время разговора то и дело норовил уснуть прямо стоя и от которого за лигу разило потом и какой-то дрянью от комаров. Что ж, парень, всё верно - на сшибку ты паладина не провоцировал. А что молчишь насчёт своей девки, тоже верно. Это какую-то придурь выдумали в церкви Хранителя - исповедь, надо же! Будь искренним сам с собой и богами, и никакие посредники тут не нужны.
Зато старый граф, сидя на своём троне, перевёл взгляд в темноту за высокими стрельчатыми окнами. И в высокой зале прозвучал его голос.
- Мне понятна подоплёка этого дела. Церковь Хранителя недавно объявила исчадиями и пособниками Падшего лесных духов и воинов. Возможно, конечно - уж слишком они видом и взглядами отличны от нас. И хороший следопыт держится ровного отношения с ними, не задирает - иначе в лесу и горах ему делать нечего. И всё же...
Граф Эверард подобрал слова, и голос его зазвучал громче, разметав по полутёмным углам обрывки осмелевшей было тишины.
- Пока эти создания помогают нам в борьбе с орками, волколаками, оборотнями и прочей нечистью - я буду терпеть их на своей земле!
Сказано было достаточно ясно и откровенно. Настолько, что большинство собравшихся в душе согласились со старым величавым вельможей. А маркиз Делорж даже пробормотал, что лесовики и ему не раз крепко помогали. Орки-то общий враг, тут с их сиятельством спору нет.
Однако их сиятельство снова удивил уже немного утомлённых дорогой и долгими разбирательствами гостей.
- А послушайте, дамы и господа - у меня появилась оригинальная идея.
Он некоторое время обдумывал выражения, а затем усмехнулся - и у присутствующих немного отлегло от сердца, когда они завидели, как молодо блеснули глаза вельможи.
- Несущий службу в моём замке святой брат Стефан, служитель Хранителя, совсем одряхлел. Недавно во время проповеди даже уснул. Ненадолго - но это заметили, и конфуз всё же вышел немалый. Брат Зенон, думаю, пришла пора прислать нам нового.
Из дальнейших слов собравшиеся услышали, что помощник святого брата Стефана займёт должность хранителя графской библиотеки - собрание книг и свитков настолько разрослось, что их сиятельство намерен учредить оную. А вместо брата Стефана прислать нового - помоложе. Да не фанатика, а толкового жреца, соображающего что такое пограничье и каковы тут особенности.
Брат Зенон покивал меленько, елозя пальцами по висящему на груди литому знаку, отполированному привычными прикосновениями до блеска. Всё верно говорит граф - приграничье, люди и жизнь тут особые, и подход нужен особый. С обычными мерками лезть не след...
Но их сиятельство сумел в очередной раз удивить своих гостей, и его голос вложил в них интересные мысли.
- А помощника новому святому брату подберите из числа святых сестёр. Замок хорошо защищён, да и стены мои люди закончили дополнительно укреплять, - тонкая усмешка графа Эверарда великолепно маскировалась под седыми усами. - И сопроводить святую сестру из монастыря в Заозёрье сюда, я пошлю своего внука.
Он чуть подался вперёд, словно доверительно общаясь с присутствующими.
- Но они пойдут не со всеми вместе. Вдвоём - не по дороге, а напрямик через лес и горы. И пусть святая сестра с присущей женщинам проницательностью разберётся, заглянёт в душу молодого человека, - граф многозначитально поднял палец. - Если жрица окажется нестарой и хоть немного привлекательной... пусть применит и женские чары. Потом отпустите ей грехи, брат Зенон?
Вообще, только церковь Хранителя ввела в свои таинства обет безбрачия и даже целомудрия. Но - не согрешив, не покаешься. И хотя замысел графа весьма и весьма попахивал ересью... святой брат отдал должное хитроумию графа - и молча склонил голову.
- Я хочу разобраться в происшедшем, - веско добавил их сиятельство, и присутствующие согласно закивали. - Коль скоро с покойным паладином поговорить нынче невозможно, а своего внука я пока даже не знаю в чём и обвинить... надо поступить чуть хитрее.
Забегая немного вперёд, добавлю, что именно отсюда и начались всякие события. Хорошие и очень даже наоборот, надолго избавившие здешние весьма беспокойные места от даже подобия сонной и безмятежной расслабленности.
Глава 2
Тим из кустов предупреждающе мотнул носом, но Айлекс и сам уже увидел - уж ему-то, привыкшему замечать каждый едва примятый листик или согнувшуюся не в ту сторону травинку, ошибиться было бы непростительно. И опасно, поскольку в наплечнике святого рыцаря щёлкнул хитро вмонтированный туда оружейниками маленький пружинный арбалет.
Как Айлекс сумел вывернуться, не осознал и он сам. Но чутьё, помноженное на невероятную гибкость юношеского тела и мастерство учителей, сделало всё раньше, чем осознала голова - и возле левой подмышки под рукой просвистел короткий болт, оставив после себя легчайший запах змеиного яда.
Глаза юноши чуть сузились, и он ответил. Таким ударом он разбивал небольшие, обкатанные речные валуны и оставлял неплохие вмятины на стволе Прадуба, благо тот прощал - уж великому дереву детские шалости вреда не причиняли. Даже наоборот, избавляли от вгрызшихся под кору древоточцев.
Святой рыцарь сложился вдвое вместе с вмятой кирасой. Хекнул кровью изо рта, отлетая на несколько шагов - и на ещё сырую по весне землю упал покойник. Уж последний вскрик отлетевшей души, ударивший по всем нервам и унаследованному от матери раскрытому перед природой естеству, не спутаешь ни с чем...
Из задумчивого оцепенения Айлекса вывел отирающийся рядом Тим. Медведь потёрся о бедро лобастой башкой, рыкнул неодобрительно что-то насчёт того, что коня они с братьями съедят, ещё и маменьке можно отнести ногу. Железо можно отдать духу огня, тот переплавит и запихнёт куда подальше в свои подземные кладовые. А вот такую дрянь, как труп святого воина, даже муравьи жрать отказываются.
- Может, волков из бурелома позвать?
Тим неодобрительно затряс загривком. Ещё чего - от этакой гадости у серых может изжога приключиться, а то и вовсе несварение желудка...
Подняв глаза, Айлекс приметил сидящую на ветке дерева дриаду. Что скажешь?
- Ну, матери твоей я расскажу - пусть порадуется, - Веллини скользнула вниз, пригляделась к телу, над которым уже поднимался жар шурующего огненного духа. Словно случайно или мимолётно, она легонько задела Айлекса бедром, хихикнула, оглянувшись.
- Что, если отнести к Прадубу - пусть корнями оплетёт и под землю утянет? Твоя мать Весини говорила как-то, он даже камни в пыль истирает. А уж какого-то святошу...
Кивнув и ласково взъерошив бестелесные для большинства прочих смертных шелковистые волосы, Айлекс прицепил к поясу трижды освящённый всенощными молитвами клинок, который по его просьбе оставил огненный дух. А затем с ворчанием взвалил на плечо уже освобождённое от железа тело.
- Веллини, пожалуйста, прибери тут. Чтоб ни крови, ни следов - до самой дороги.
- Не учи, гадкий мальчик, сама знаю, - с показушной сварливостью отозвалась та. Но во взгляде, коим дриада проводила потрусившего в лес юношу с ношей на плече, оказалась одна только нежность и восхищение...
Граф Эверард помолчал немного, собираясь с мыслями. Он провёл взглядом по тонким каменным колоннам, подпирающим крышу наружной галереи, куда слуги вынесли столик и несколько кресел для его сиятельства и гостей. Зацепил боковым зрением и буйно зеленеющие макушки гор, и поседевшую от старости полуденную башню, своим грузным телом накрывшую главные ворота замка. Не оставил вниманием и насторожившегося дозорного - тот, прикрыв глаза от солнца ладонью, всматривался куда-то. Но затем, явно успокоенный, распрямился и вновь принялся расхаживать по горже. Ну что ж...
- Я пригласил вас к себе, господа, не просто подышать чистым горным воздухом - и не просто отведать моего гостеприимства, - старый граф ничуть не переменился лицом, вернувшись взглядом и вниманием на галерею.
Притихшие гости слушали чрезвычайно внимательно. Повелитель Семигорья не та птица, к словам, а уж тем паче к недомолвкам коего можно отнестись легкомысленно. И такое мнение о себе седой граф снискал не только воинской доблестью своих дружин и даже не богатством земель. Разум графа оставался всё таким же острым - невзирая даже на то, что их сиятельство уже с трудом могли обнажить меч и не рисковали выделывать верхом те же фортели, что и в молодости. Так что, коль скоро гонец графа Эверарда принёс письмо, коим вельможа пригласил такого-то и такого-то нынче осчастливить своим присутствием его горную крепость, то отказываться не стоило. Чревато для здоровья, знаете ли...
Барон Таргот пошевелился. Кивнул, выудил из серебряной вазы яблоко и бесшумно принялся чистить его кинжалом.
- Уж не орки ли, почтенный граф? - голос барона ничуть не дрогнул. Крепкий вояка и не самый бедный вельможа в известных землях, он в своё время добился руки графской дочери - этим-то и объяснялось его чуть более свободное поведение. Да и граф жаловал своего зятя, ничуть не ошибясь в силе и порядочности тогда ещё молодого сынка прежнего барона.
- Много хуже, - граф Эверард с такой бесстрастностью произнёс эти грозные слова, что у некоторых из присутствующих несокрушимая крепость под ногами так ощутимо покачнулась, что они оказались вынуждены вцепиться в надёжные дубовые подлокотники. - Много хуже.
И от слов этих каждый из присутствующих похолодел - и мысленно окинул взгядом свои тайные и явные прегрешения. Уж не его ли имеет в виду грозный повелитель Семигорья?
По лёгкому мановению хозяйской руки старый Заник, вот уже много лет бессменно возглавляющий гарнизон и войска, принёс и положил на стол небольшой и не очень длинный свёрток, и с едва заметным поклоном положил на стол.
- Всё ли в порядке? - граф дождался повторно-успокоительного поклона, а затем легонько покивал словно в ответ своим непростым думам. - Оставь нас, Заник. Уведи стражу с галереи и проследи, чтобы никто не мог слышать моей беседы с уважаемыми гостями.
Изрядно поседевший капитан с бесстрастным лицом отсалютовал. Жестом отдал пару распоряжений - и две пары солдат, на всякий случай дежурившие в обоих концах длинной галереи, с лёгким позвякиванием доспехов ушли. Заник всё той же лёгкой, хотя уже и постепенно начинающей тяжелеть походкой скользнул по всей длине, заглянул в углы и даже выглянул наружу, повертев во все стороны головой. Отвесил сюзерену поклон - всё в порядке, граф - и так же молча исчез.
Граф зашёл издалека. Сначала досталось на орехи его соседу, барону Зелле - через владения того недавно ухитрился проскочить незамеченным отряд урук-хаев и слегка напакостить во владениях графа, прежде чем спешно посланный отряд копейщиков нанизал тех на свои копья. Барон склонил голову, признавая вину своих людей и хмуро пообещал разобраться. Хоть он и не числился в друзьях или недругах графа, но жизнь в пограничье накладывает свой отпечаток в отношениях дворян. Коль есть такой грозный общий враг, как обитающие по ту сторону горного хребта племена орков, тут уж надо жить дружно. И в ответном взгляде барона граф увидал качающегося в петле нерадивого солдата или часового.
Затем от стыда и гнева то бледнела, то краснела попеременно святая сестра Ювеналия. Дескать, его сиятельство все силы и помыслы прикладывает, чтобы ещё не так давно просто большая деревня превратилась в Малый Град и стала ещё одним городом на землях графа. Уже и дороги каменные пробиты, и гарнизон охраняет. И стены возведены, и службы да казармы. Уже храм Всех Ветров да церковь Хранителя отстроены и даже освящены - а вот служители Солнца что-то ни мычат, ни телятся. И в полыхающих яростью глазах жрицы граф Эверард с удовлетворением отметил нужную степень нагрева.
Однако нет-нет, а взгляды присутствующих всё останавливались на чём-то, до поры завёрнутом в салфетку и лежащем на столе у правой руки его сиятельства. Останавливались и тут же словно боязливо или стыдливо соскальзывали, убегали в сторону. Но граф умел не только железом махать, водить в бой полки и с размахом хозяйствовать - нет, старый вельможа сполна изведал науку человеческого общения, и мог позволить себе в должной мере растравить любопытство собравшихся. И после обсуждения ещё кое-каких спорных и запутанных вопросов, требующих внимания знатных и сильных людей этих краёв - только тогда его сиятельство вздохнул и заметил как бы про себя:
- А теперь самое неприятное, господа.
И с этими словами неспешно развернул ткань, явив взорам короткий меч с явственно различимым у эфеса знаком церкви Хранителя. Брови и даже глаза присутствующих полезли на лоб - это был именной клинок паладинов церкви, не могущий быть ни утерянным, ни тем более переданным кому-то или даже проданным. Именно на малом мече воители святой церкви клялись своими весьма тайными обрядами.
Во взгляде святого брата Зенона, на подчёркнуто скромной рясе коего вертикальная черта пересекалась с тремя стрелами гонителей, мелькнуло что-то, но всё же он сдержался.
- Два дня назад паладин церкви Хранителя напал на моего человека, - граф произносил слова нарочито негромко. Настолько негромко, что присутствующие оказались вынуждены затаить дыхание и вслушиваться изо всех сил. И от услышанного зашевелились волосы на головах, а неробкого десятка сердца нехорошо дрогнули.
- Напал на моего человека, носящего мои цвета. И мало того - это произошло на моей земле. Защищая честь и достоинство, мой воин вынужден был убить нападающего, - граф задумчиво коснулся пальцами стали, провёл вдоль ложбинки кровостока. - И в подтверждение случившегося, принёс мне вот этот клинок.
- Обвинение неслыханно, - голос брата Зенона всё же предательски дрогнул.
Однако старый граф сделал вид, что не услыхал его. Он посмотрел ясным взглядом вдаль, где верхушка горы дерзко задирала проплывающие мимо лёгкие облачка. Отпил из высокого бокала белого вина и столь же неспешно вернул хрусталь на стол.
- Но самое гнусное в этом неслыханном злодеянии то, что паладин святой церкви покусился на отпрыска древнего рода. Да-да, хоть и незаконнорожденный, но парень носит на плече родовой знак, - граф вернул свой взгляд на галерею и обвёл им присутствующих. Только на этот раз взор его оказался ох каким тяжёлым - и давил, словно закованная в латную перчатку рука крепкого воина. - Я говорю о своём внуке Айлексе.
Сказано было достаточно, чтобы призадумались даже самые легкомысленные или якобы посторонние. Какие бы злодеяния или обвинения ни вменялись в вину отпрыску знатного рода, но подсуден он был только сюзерену - или большому совету дворян, собиравшемуся от случая к случаю, дабы обсудить вопросы, не могущие быть решёнными иным путём.
Маркиз Делорж неодобрительно покачал своей коротко стриженой головой воина. Потеребил обшлаг с вышитыми узорами красного и синего родовых цветов.
- Случай и впрямь нерядовой, дамы и господа. Ваше сиятельство - коль скоро вы изволили вынести это на наше рассмотрение и обсуждение, возможно ли переговорить с вашим внуком и узнать подробности?
Доселе молчавший сэр Роджер, сын графа, коему тот собирался вскорости передать бразды правления и потом совсем отойти от дел, вздохнул.
- В одной нашей горной деревне пропал ребёнок. И поскольку Айлекс один из лучших наших разведчиков, я послал его проверить следы вдоль Дальнего ручья. Хоть время и неподходящее для оборотней или волколаков, но бережёного, как известно, и боги берегут. Он вернётся только к вечеру - но я посоветовал их сиятельству графу прежде обсудить это щекотливое дело с вами, дамы и господа.
Граф Эверард лёгким кивком подтвердил. А потом добавил, что по словам Айлекса, тот в свободный от обязанностей день отправился на свидание... да поймите сами - коль тут замешана женщина, дальнейшие расспросы не только бесполезны, но и нескромны. И на обратном пути был атакован святым воином церкви - причём безо всякой причины или оснований со стороны парня.
На лице брата Зенона мелькнуло другое мнение насчёт бессмысленности расспросов - уж слухи о пытошных дел мастерах, обитающих в подвалах святых монастырей, вряд ли были основаны на пустом месте. Но святой брат вовремя сообразил, что не время и место показывать гонор - и смолчал
Чуть скуповато, тщательно подбирая выражения, их сиятельство передал поведанную Айлексом историю. Правда, ныне всматривающийся в берега горного ручья молодой человек умолчал насчёт обвинения "якшаться с демонами". А старый граф хоть и догадался о подоплёке происшествия, по достоинству оценил сдержанность внука в обрисовании ситуации...
- Видят боги, я не отдаю предпочтения ни одному храму, и в моём замке попеременно проходят службы и Хранителю, и Солнцу, и Всем Ветрам, - голос графа понемногу окреп и уже даже намекал на гнев, могущий захлестнуть беспощадной волной. - И даже тот давний случай с братом Марком я оставил без последствий - слабость одного жреца не говорит о слабости всей системы...
Вот это уж было сказано, так сказано - барон Зелле даже втихомолку восхитился. Он тоже не одобрял стремление церкви Хранителя стать матерью и преемницей всех остальных, и нынешний случай давал возможность хоть немного надавать по рукам уже совсем потерявшим страх жрецам и святым воинам.
А брат Зенон хоть и смотрел волком, но молчал, упрямо стиснув зубы. Смердело это дельце с пропавшим недавно братом Морле, ох как смердело... Но и графу не верить смысла нет - старый вельможа давно вошёл уже чуть ли не в поговорку как образчик не только доблести, но и дворянской чести. Возможно, конечно, что у паладина крыша поехала - бывало такое уже несколько раз, когда после всенощных да святых постов человек оказывался слаб.
Но возможно и другое объяснение - что-то такое узнал паладин, что решился на неслыханное. Нет, о таком молчать и молчать надо - даже внутри матери-церкви не все одобряют иные её методы... Вслух же он сказал совсем другое:
- А каких богов почитает ваш незаконнорожденный внук?
Все в пограничье знали, что граф Эверард не принуждает своих людей в вере, и подобного здравого взгляда, стоит признать, придерживались большинство дворян - к тайному недовольству церкви Хранителя. Но в то же время их сиятельство мягко, но непреклонно советовал своим почитать хоть кого-то из небожителей. Человек без веры это так - что пустой и тёмный сосуд, в который рано или поздно набьётся всякая грязь, если и вовсе демоны не овладеют его душой.
- Да всех понемногу, - граф легонько пожал свободными от кольчуги плечами. - Вроде бы, если мне не изменяет память, чаще других посещает службы жреца Всех Ветров и вашего Хранителя.
- Если мне не изменяет память, - голос брата Зенона стал чуть напряжённым. - Ваш внук Айлекс во время проповеди самым возмутительным образом спит, спрятавшись за спинами.
Он произнёс это и тут же захлопнул рот, в душе кляня свою несдержанность. Ибо даже последний дурак догадался бы - а среди собравшихся таковых не было - что святая церковь собирает сведения...
- Опрометчивые слова, святой брат, - кивнул их сиятельство. - И вам придётся крепко потрудиться, объясняя их.
Видя, что брат Зенон упрямо молчит, маркиз Делорж поддержал своего хоть и не друга, но вполне уважаемого соседа.
- А побегайте целый день по лесам да горам. Сотню лиг - да не по ровным дорогам. Если с устатку ноги не протянете, то уснёте на полпути точно. Да и святое слово, оно и во сне к чистому сердцу путь найдёт. Или я неправ?
Судя по выражению лиц собравшихся, почти все склонны были с маркизом согласиться. Уж что такое работа разведчика, вынужденного в любую погоду круглый год шастать вдоль границы и даже далеко за неё, это соображали хорошо. Да и опытные следопыты наперечёт, и накрывать своим оком все проходимые в горах места и перевалы просто не успевают...
Барон Зелле молча проводил взглядом пошатывающегося от усталости парня, который во время разговора то и дело норовил уснуть прямо стоя и от которого за лигу разило потом и какой-то дрянью от комаров. Что ж, парень, всё верно - на сшибку ты паладина не провоцировал. А что молчишь насчёт своей девки, тоже верно. Это какую-то придурь выдумали в церкви Хранителя - исповедь, надо же! Будь искренним сам с собой и богами, и никакие посредники тут не нужны.
Зато старый граф, сидя на своём троне, перевёл взгляд в темноту за высокими стрельчатыми окнами. И в высокой зале прозвучал его голос.
- Мне понятна подоплёка этого дела. Церковь Хранителя недавно объявила исчадиями и пособниками Падшего лесных духов и воинов. Возможно, конечно - уж слишком они видом и взглядами отличны от нас. И хороший следопыт держится ровного отношения с ними, не задирает - иначе в лесу и горах ему делать нечего. И всё же...
Граф Эверард подобрал слова, и голос его зазвучал громче, разметав по полутёмным углам обрывки осмелевшей было тишины.
- Пока эти создания помогают нам в борьбе с орками, волколаками, оборотнями и прочей нечистью - я буду терпеть их на своей земле!
Сказано было достаточно ясно и откровенно. Настолько, что большинство собравшихся в душе согласились со старым величавым вельможей. А маркиз Делорж даже пробормотал, что лесовики и ему не раз крепко помогали. Орки-то общий враг, тут с их сиятельством спору нет.
Однако их сиятельство снова удивил уже немного утомлённых дорогой и долгими разбирательствами гостей.
- А послушайте, дамы и господа - у меня появилась оригинальная идея.
Он некоторое время обдумывал выражения, а затем усмехнулся - и у присутствующих немного отлегло от сердца, когда они завидели, как молодо блеснули глаза вельможи.
- Несущий службу в моём замке святой брат Стефан, служитель Хранителя, совсем одряхлел. Недавно во время проповеди даже уснул. Ненадолго - но это заметили, и конфуз всё же вышел немалый. Брат Зенон, думаю, пришла пора прислать нам нового.
Из дальнейших слов собравшиеся услышали, что помощник святого брата Стефана займёт должность хранителя графской библиотеки - собрание книг и свитков настолько разрослось, что их сиятельство намерен учредить оную. А вместо брата Стефана прислать нового - помоложе. Да не фанатика, а толкового жреца, соображающего что такое пограничье и каковы тут особенности.
Брат Зенон покивал меленько, елозя пальцами по висящему на груди литому знаку, отполированному привычными прикосновениями до блеска. Всё верно говорит граф - приграничье, люди и жизнь тут особые, и подход нужен особый. С обычными мерками лезть не след...
Но их сиятельство сумел в очередной раз удивить своих гостей, и его голос вложил в них интересные мысли.
- А помощника новому святому брату подберите из числа святых сестёр. Замок хорошо защищён, да и стены мои люди закончили дополнительно укреплять, - тонкая усмешка графа Эверарда великолепно маскировалась под седыми усами. - И сопроводить святую сестру из монастыря в Заозёрье сюда, я пошлю своего внука.
Он чуть подался вперёд, словно доверительно общаясь с присутствующими.
- Но они пойдут не со всеми вместе. Вдвоём - не по дороге, а напрямик через лес и горы. И пусть святая сестра с присущей женщинам проницательностью разберётся, заглянёт в душу молодого человека, - граф многозначитально поднял палец. - Если жрица окажется нестарой и хоть немного привлекательной... пусть применит и женские чары. Потом отпустите ей грехи, брат Зенон?
Вообще, только церковь Хранителя ввела в свои таинства обет безбрачия и даже целомудрия. Но - не согрешив, не покаешься. И хотя замысел графа весьма и весьма попахивал ересью... святой брат отдал должное хитроумию графа - и молча склонил голову.
- Я хочу разобраться в происшедшем, - веско добавил их сиятельство, и присутствующие согласно закивали. - Коль скоро с покойным паладином поговорить нынче невозможно, а своего внука я пока даже не знаю в чём и обвинить... надо поступить чуть хитрее.
Забегая немного вперёд, добавлю, что именно отсюда и начались всякие события. Хорошие и очень даже наоборот, надолго избавившие здешние весьма беспокойные места от даже подобия сонной и безмятежной расслабленности.
Глава 2
Айлекс уселся на корточки, подпирая спиной бревенчатую стену. Миг-другой, и он расслабился. Мысленно пробежался по всему телу, проверяя - не осталось ли напряжённых мышц? Чуть подвинулся удобнее - и потёк. Затем пришёл черёд и головы. Постепенно, понемногу очистив разум от посторонних мыслей, он принялся отдыхать - точно так же, как сотни раз делал в лесу, отринув сиюминутное и став единым целым с миром. Видя и слыша мир его глазами, освещаясь его радостями и чуть огорчаясь его бедами. В удачные дни бывало, что он растекался на несколько лиг - и тогда ничто не могло укрыться от его внимания. Ни малое, ни большое не могло подкрасться незамеченным и потревожить его отдых в этом странном даже для него самого полусне-полуяви.
Но здесь это оказалось сделать куда как тяжелее. Хоть вокруг было и вдосталь дерева, но дерево это было неживым - Айлекс отдыхал в бревенчатом прирубе у входа в один из знаменитых монастырей Заозёрья. Чуть ниже по склону раскинулось большое продолговатое озеро, одно из жемчужин в цепочке водоёмов, вытянутых меж двух невысоких горных хребтов. А выше располагался сам монастырь, принадлежащий церкви Хранителя. Не дураки святые братья - место выбрали куда как хорошее. Испоганили маленько слишком усердными молитвами... ну да ничего. Братья и сёстры уйдут во тьму времён, а мир вот он - и он останется, выправится.
Но есть тут одна тонкость - монастырь-то женский.
И потому, сообщив бледной монашке в сером клобуке и с упрямо поджатыми губами о своём прибытии да предъявив родовой знак на плече, Айлекс не отправился в гостевые палаты, чтобы вкусить вполне соответствующего слухам о себе знаменитого монастырского гостеприимства. А уселся тут же, у стены, отрешившись от всех дел и мыслей. Но вообще, над заданием деда надо ещё раз крепко поразмыслить... Граф и раньше не числился среди простых, как орочий след, ребят, а последнее время что-то и вовсе принялся плести кружева интриг. Сопроводить человека откуда-то до самого замка? Что ж, бывало такое и раньше. Женщину? Стерпим как-нибудь. Монашенку из церкви Хранителя? Хм-м... Но провести не по дороге, а лесами, по возможности не спешить и показать по пути что возможно? Вот и думай тут.
Айлекс чуть презрительно фыркнул, когда в его постепенно расширяющееся восприятие ударил грубый, чувственный аромат самок. Сладкий, зовущий и привлекательный. Полюбовавшись на подоткнувшую подолы парочку, трудолюбиво пропалывающую грядки в монастырском саду, он приласкал внутренним взором молодую яблоньку, попросил ветерок стряхнуть несколько гусениц. И злорадно усмехнулся мысленно, когда извивающаяся мохнатая загогулина случайно попала одной монашенке за шиворот, и та с воплями да приплясывыниями принялась стаскивать с себя рясу.
Ого, это ж надо такие мяса понаедать... Впрочем, зрелище это Айлексу удовольствия не доставило. Заскучав, он потянулся мыслью вдоль обвившего стены плюща. Выше, на второй этаж в большое светлое окно... о, а тут цветы в горшках - совсем как в покоях тётушки Эвелин.
Заставив чахлый пыльный росток примулы расцвести, и заглянув в комнату глазами и лепестками цветка, шалун улыбнулся, завидев там нескольких сопливых девчонок, которым тощая издёрганная тётенька втолковывала что-то из святого писания. Что ж, учёба дело хорошее... он оседлал жука-бронзовку и направил того дальше, с любопытством рассматривая быт и житие никогда не виданного женского монастыря.
Сестра Жужу исходила потом. И то дело - притащить из нижней деревни полную корзину зелени, несколько пучков редиса. Да три дюжины крупных яиц, трудолюбиво снесённых рябыми несушками, и впридачу - завёрнутый в тряпицу кусок ветчины. Вот и обед будет девчонкам, сытный, вкусный и в то же время без излишеств. Хотя, хвала Хранителю, не бедствуем...
Войдя в показавшийся тёмным после солнечного полдня бревенчатый сруб у ворот, через который можно было войти в малую калитку - а большие ворота открывали лишь по церковным праздникам да по случаю приезда важных гостей - она огляделась, несколько раз потянув носом воздух. Ах вот оно что, вот откуда лесным духом потянуло - у стены притулился на корточках какой-то пыльно-серый оборванец и дрыхнет себе безмятежно, словно ему тут самое место. Небось, хлебнул бражки и теперь спрятался от сельского старосты, отлынивает в холодке от работ. Или нет - скорее бродяга, выжидает случая чтобы выклянчить милостыню у кого-нибудь из сердобольных и мягкосердечных сестёр во Хранителе. А ещё вернее, утянуть что-нибудь...
Однако, едва монашенка, пылая праведным гневом, ухватилась за оказавшееся словно каменным плечо, намереваясь вышвырнуть проходимца наружу и устроить ему хорошенькую отповедь, как неведомая сила немилосердно толкнула её в грудь и бедро, взметнула в воздух. Перекрутив пару раз, отчего небо и земля поменялись местами самым удивительным и тошнотворным образом, тут же вышвырнула в проём входа.
Проехавшись на животе в мягкой пыли дороги и наглотавшись её вдоволь, сестра Жужу всё же кое-как приподнялась. Проморгалась, размазала грязь по потному лицу. Надо же, как демоны озоруют... придётся пару лишних раз перед сном святую молитву прочесть, а то ещё прицепятся. Да и притвор заново освятить - вона, какие дела.
Но куда больше монашенку огорчил вид сломанной корзины, из которой на дорогу высыпалась зелень. А пуще всего - расплывающаяся в пыли прозрачно-жёлтая жижа с плавающей в ней скорлупой. И извалянный в грязи ломоть ветчины. Что ж, матушке-настоятельнице придётся объявить нынче постный день.
Но здесь это оказалось сделать куда как тяжелее. Хоть вокруг было и вдосталь дерева, но дерево это было неживым - Айлекс отдыхал в бревенчатом прирубе у входа в один из знаменитых монастырей Заозёрья. Чуть ниже по склону раскинулось большое продолговатое озеро, одно из жемчужин в цепочке водоёмов, вытянутых меж двух невысоких горных хребтов. А выше располагался сам монастырь, принадлежащий церкви Хранителя. Не дураки святые братья - место выбрали куда как хорошее. Испоганили маленько слишком усердными молитвами... ну да ничего. Братья и сёстры уйдут во тьму времён, а мир вот он - и он останется, выправится.
Но есть тут одна тонкость - монастырь-то женский.
И потому, сообщив бледной монашке в сером клобуке и с упрямо поджатыми губами о своём прибытии да предъявив родовой знак на плече, Айлекс не отправился в гостевые палаты, чтобы вкусить вполне соответствующего слухам о себе знаменитого монастырского гостеприимства. А уселся тут же, у стены, отрешившись от всех дел и мыслей. Но вообще, над заданием деда надо ещё раз крепко поразмыслить... Граф и раньше не числился среди простых, как орочий след, ребят, а последнее время что-то и вовсе принялся плести кружева интриг. Сопроводить человека откуда-то до самого замка? Что ж, бывало такое и раньше. Женщину? Стерпим как-нибудь. Монашенку из церкви Хранителя? Хм-м... Но провести не по дороге, а лесами, по возможности не спешить и показать по пути что возможно? Вот и думай тут.
Айлекс чуть презрительно фыркнул, когда в его постепенно расширяющееся восприятие ударил грубый, чувственный аромат самок. Сладкий, зовущий и привлекательный. Полюбовавшись на подоткнувшую подолы парочку, трудолюбиво пропалывающую грядки в монастырском саду, он приласкал внутренним взором молодую яблоньку, попросил ветерок стряхнуть несколько гусениц. И злорадно усмехнулся мысленно, когда извивающаяся мохнатая загогулина случайно попала одной монашенке за шиворот, и та с воплями да приплясывыниями принялась стаскивать с себя рясу.
Ого, это ж надо такие мяса понаедать... Впрочем, зрелище это Айлексу удовольствия не доставило. Заскучав, он потянулся мыслью вдоль обвившего стены плюща. Выше, на второй этаж в большое светлое окно... о, а тут цветы в горшках - совсем как в покоях тётушки Эвелин.
Заставив чахлый пыльный росток примулы расцвести, и заглянув в комнату глазами и лепестками цветка, шалун улыбнулся, завидев там нескольких сопливых девчонок, которым тощая издёрганная тётенька втолковывала что-то из святого писания. Что ж, учёба дело хорошее... он оседлал жука-бронзовку и направил того дальше, с любопытством рассматривая быт и житие никогда не виданного женского монастыря.
Сестра Жужу исходила потом. И то дело - притащить из нижней деревни полную корзину зелени, несколько пучков редиса. Да три дюжины крупных яиц, трудолюбиво снесённых рябыми несушками, и впридачу - завёрнутый в тряпицу кусок ветчины. Вот и обед будет девчонкам, сытный, вкусный и в то же время без излишеств. Хотя, хвала Хранителю, не бедствуем...
Войдя в показавшийся тёмным после солнечного полдня бревенчатый сруб у ворот, через который можно было войти в малую калитку - а большие ворота открывали лишь по церковным праздникам да по случаю приезда важных гостей - она огляделась, несколько раз потянув носом воздух. Ах вот оно что, вот откуда лесным духом потянуло - у стены притулился на корточках какой-то пыльно-серый оборванец и дрыхнет себе безмятежно, словно ему тут самое место. Небось, хлебнул бражки и теперь спрятался от сельского старосты, отлынивает в холодке от работ. Или нет - скорее бродяга, выжидает случая чтобы выклянчить милостыню у кого-нибудь из сердобольных и мягкосердечных сестёр во Хранителе. А ещё вернее, утянуть что-нибудь...
Однако, едва монашенка, пылая праведным гневом, ухватилась за оказавшееся словно каменным плечо, намереваясь вышвырнуть проходимца наружу и устроить ему хорошенькую отповедь, как неведомая сила немилосердно толкнула её в грудь и бедро, взметнула в воздух. Перекрутив пару раз, отчего небо и земля поменялись местами самым удивительным и тошнотворным образом, тут же вышвырнула в проём входа.
Проехавшись на животе в мягкой пыли дороги и наглотавшись её вдоволь, сестра Жужу всё же кое-как приподнялась. Проморгалась, размазала грязь по потному лицу. Надо же, как демоны озоруют... придётся пару лишних раз перед сном святую молитву прочесть, а то ещё прицепятся. Да и притвор заново освятить - вона, какие дела.
Но куда больше монашенку огорчил вид сломанной корзины, из которой на дорогу высыпалась зелень. А пуще всего - расплывающаяся в пыли прозрачно-жёлтая жижа с плавающей в ней скорлупой. И извалянный в грязи ломоть ветчины. Что ж, матушке-настоятельнице придётся объявить нынче постный день.