Страница:
Канарис с самого начала определил уникальные задачи своего детища: действовать там, где еще не начали действовать регулярные войска или там, где они уже не в состоянии действовать. «Эти «еще не» и «уже не» предполагали, что правила и законы войны неприменимы к боевым операциям дивизии. Таких войск до этого никогда не знала германская армия», — написал о «Бранденбурге» автор нашумевшей книги 1959 года. С самого начала новый спецназ был призван работать, не считаясь с привычными законами и обычаями войны. «Немецкие солдаты, одетые в форму противника, проникающие в ряды чужой армии, чтобы вести бои в ее тылу — все это, конечно, не вязалось с обычными представлениями солдата о войне». «Метод глобального ведения войны с использованием переодетых в чужую форму войск, разработанный Канарисом, призван играть в будущем гораздо более значительную роль, чем до сих пор». (Цитируем по книге Д.Мельникова и Л.Черной «Двуликий адмирал» — Москва, Издательство политической литературы, 1965 г., с. 61-62).
Нужно признать, что гитлеровцы в этом отношении опередили и англичан, и американцев, и нас. Скажем, британцы только в 1940-м году приступили к созданию отрядов спецназа, подчиненных разведке. И то с каким скрипом шло дело! Господа генералы и адмиралы не желали брать на себя ответственность за такое сложное и скользкое дело. Да и наши, некогда опережавшие Германию в деле использования отрядов спецназначения, стали формировать ОМСБОН (отдельную мотострелковую бригаду особого назначения) при НКВД лишь после нападения Гитлера, в трагическом сорок первом. Спешно. Со многими огрехами и недоработками [9].
Немцы же вовремя поняли, какие возможности в войне открывают регулярные, постоянные силы спецопераций. Они уразумели, насколько можно с их помощью экономить время, деньги и ресурсы, добиваясь молниеносных побед и психологического шока у противника. Уже в ноябре 1940 года «учебно-строительная» рота превращается в батальон особого назначения «Бранденбург-800». Интенданты вермахта принимаются тайно снабжать его комплектами бельгийского и голландского военного обмундирования. Ведь готовилась молниеносная кампания на Западе.
«Бранденбург» стал первым в истории подразделением, сформированным из людей чужой национальности или из тех, кто хорошо знал язык и обычаи стран, на которые собирались напасть гитлеровцы. Уже в сороковом батальон развернулся в полк. Первый его батальон квартировал в Бранденбурге и отчасти состоял из выходцев с советской территории. Потом, после начала войны с русскими, Канарис придаст этому батальону специальные отряды — «Нахтигаль» (из западноукраинских националистов) и «Бергман» («Горец» — из северокавказских любителей резать русских). Канарис и тут как в воду глядел, предвидя нынешнюю войну в Чечне. Помните, как на первом этапе ее в 1994-1996 годах против наших в трогательном единстве воевали чеченские боевики и бандеровские добровольцы? Второй батальон (дислоцированный в Дюрене, Рейнская область) состоял из уроженцев Эльзаса (французских немцев), а также из французов, бельгийцев и голландцев. Третий батальон, стоявший в окрестностях Вены, предназначался для операций в Юго-Восточной Европе и тоже состоял из боевиков, хорошо знавших тамошние языки. Как видите, батальоны развертывались на главных направлениях операций Германии. Немудрено, что потом, желая распространить диверсионно-террористическую войну на весь мир, абвер формировал при «Бранденбурге» индийский, афганский, германо-арабский легионы и особую персидскую роту. В этом смысле Канарис предвосхитил нынешнюю эру глобализации.
Но вернемся в позднюю осень тридцать девятого. Покончив с панской Польшей, немцы остановились. Настало время «странной войны» — затишья в октябре 1939-го-апреле 1940 годов. Ни Гитлер, ни его оппоненты тогда — в отличие от мудрого Сталина — не понимали, что началась Вторая мировая война. Гитлер воспринимал кампанию в Польше как четвертую успешную спецоперацию, идущую за австрийской, чехословацкой и мемельской (отторжение Мемеля-Клайпеды у «независимой Литвы» весной 1939-го). Хотя формально англичане и объявили Германии войну, Адольф Алоизьевич строго-настрого запретил своей авиации наносить удары по английским боевым кораблям, стоящим в доках и гаванях. Но и англичане с французами тоже щелкали клювом вместо того, чтобы действовать. Собрав сильную сухопутную группировку на континенте, два победителя в Первой мировой ничего не предпринимали. Даже в футбол с немцами на нейтральной земле гоняли. Хотя к 27 сентября 1939 года на Западе 72 французских и четыре английских дивизии стояли против 32 немецких пехотных дивизий, у которых не было ни единого танка, боеприпасов хватило бы на три дня боев, а число боеспособных самолетов исчислялось несколькими машинами.
В этот момент Гитлер еще раз убеждается, что ему противостоят слабые и нерешительные лидеры. Они не ударили ему в незащищенный тыл, когда вся немецкая армия трудилась в Польше — и сейчас на это не решатся. Когда вермахт рвал поляков на клочки, англичане так и не решились начать воздушные налеты на Германию. Британские бомбардировщики сбрасывали на немцев тонны листовок с призывом восстать против Гитлера. Мол, бомбить города и промышленные центры немецкого Рура — это варварство. А в английском парламенте шли интересные демократические дебаты, о содержании которых в Берлине знали буквально через несколько часов:
«…Были люди, которые призывали правительство подкрепить объявление войны более активными действиями и, ввиду отказа от бомбардировочных операций против городов и промышленных центров, высказывались за бомбежку зажигательными бомбами Шварцвальда (Черного леса). Один из лейбористских лидеров, Хью Дальтон, … гневно заявил Кингсли Вуду (английскому министру авиации): «Дым и чад немецких лесов научат немцев, весьма сентиментально относящихся к своим лесам, что война не всегда приятна и выгодна, и что ее нельзя вести исключительно на территории других народов».
В ответ он услышал, что сожжение Шварцвальда противоречило бы Гаагской конвенции. Когда другой член парламента, Лео Эмери, поддержал этот призыв, потребовав быстрых действий до того, как сухой лес намокнет под осенними дождями, Кингсли Вуд заявил ему: «О, что вы, этого делать нельзя. Вы от меня еще потребуете затем бомбить Рур»…» — писал в 1966 году журналист и историк Дэвид Мэйсон.
12 сентября 1939 года первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль предложил отправить на Балтику сильную группировку британских ВМС: 2-3 линкора, пять крейсеров, две флотилии эсминцев и подводные лодки. В результате операции «Екатерина» Англия могла бы полностью уничтожить судоходство между немецкими портами и Швецией, прервать поставки железной руды в Рейх и полностью парализовать гитлеровскую промышленность. Однако избранники народа в парламенте Британии сей план задробили… Мол, сложно слишком, рискованно…
Нужны ли к этому комментарии, читатель? Перед нами — картина давно не воевавших западных наций во всей красе. И Гитлер прекрасно понимал: он на фоне демократических лидеров — аки волк среди баранов.
И тогда он совершает ослепительную по дерзости и красоте операцию — «Везерюбунг». Захват Дании и Норвегии.
Глава 5. Скандинавский блиц-триллер (1940-Й)
Ах, Норвегия, Норвегия…
Без Норвегии немцы воевать дальше не могли. Контроль над Норвегией — это поставки жизненно важной для немцев железной и руды (11 миллионов тонн в год!). Норвегия — это выгодные базы для подводных лодок и надводных рейдеров, которые получают прямой выход в северную Атлантику. В Норвегии можно разместить авиационные базы, грозя ударами главным гаваням британцев и их городам.
Нацисты прекрасно отдавали себе отчет в значении Норвегии для своих успехов. Держали руку на пульсе событий в этой скандинавской стране. С конца 1939 года абвер развернул в крупнейших норвежских портах (Осло, Бергене, Ставангере) сеть своих агентов-радистов. Сидели они в гаванях соседних Дании и Швеции — в Кристиансунне, Гётеборге и Скагене. Они регулярно следили за движением морских конвоев в Англию, давая работу морской авиации Геринга.
Если бы англичане и французы не топтались на месте, они, заняв Норвегию, ставили Гитлера на колени. Война кончилась бы уже в начале 1940 года.
Это понимал и Гитлер. А потому и отдал приказ о подготовке молниеносного захвата Норвегии. Но как? С классической точки зрения это представлялось чистым безумием. Чем перебрасывать немецкий десант в Норвегию? Морем — иначе никак. Есть, конечно, воздушнодесантные части — но они будут уничтожены, если к ним на помощь не подоспеют «тяжелые» сухопутные части. Значит, волочь пехотные и горнострелковые части придется морем, на котором полностью господствуют англичане и французы. Итак, к весне 1940 года у немцев — всего два корабля линейного класса, а англо-французов — шесть! У Гитлера — ни одного авианосца, у его противников — целых три. Тяжелых крейсеров поровну: 3 и 3. Зато в легких крейсерах союзники обладают подавляющим превосходством: 19 кораблей против трех немецких. На 14 немецких эскадренных миноносцев — 29 англо-французских.
Если посмотреть на карту, то можно увидеть: Англия, Норвегия и Франция — это совсем рядом. От главной базы британского флота до берегов Норвегии по прямой — 450 километров. Чтобы занять порт Нарвик, через который идет железная руда (крайний северо-восток Норвегии), немцам придется тащиться морем вдоль длинного побережья Скандинавии, в любом случае проходя траверз Британских островов. Англичане даже в одиночку могут десять раз перехватить караваны немецких кораблей и судов с войсками, отправив их на дно. Ударами и флота, и авиации! А если еще и французы подсуетятся — то вообще полный капут выходит. А тут еще Дания не захвачена, Гитлером — и есть угроза прорыва союзнических сил в Балтику. Более того: если немцы и успеют высадиться в Норвегии, то же самое смогут сделать и англо-французы. Тогда в этой северной стране со сложным горным рельефом начнется затяжная война. Союзники легко перережут коммуникации немцев по морю — и тогда Гитлера ждет полный крах. Норвегия — это не Польша, туда Гудериана с сотнями танков не перебросишь.
Но 1 марта 1940 года фюрер отдает решительный приказ о подготовке к захвату Норвегии и Дании. Он опять-таки уверен: если это удастся — то Запад признает его победу и пойдет с ним на соглашение.
«В немецких штабах хорошо представляли себе всю степень риска. Адмирал Редер 9 марта 1940 года говорил: «Я просто обязан раскрыть характер этой морской операции. Предприятие это противоречит всем теориям морских битв, согласно которым главным условием успеха является господство на море, чего у нас нет»…» (Януш Одземковский. «Нарвик» — Москва, АСТ, 2003 г., с. 15).
Но Гитлер пошел с других козырей. Нет господства на море? Применим воздушные десанты, транспортные самолеты, спецназ, психологические удары и «пятую колонну» в Норвегии. Отправим войска морем — но одновременно задействуем всю мощь молодых Люфтваффе. На пятьсот самолетов союзников сосредоточим 1300 немецких! Завоюем господство в воздухе! Когда нужно, перебросим подкрепления и снаряжение по небу. А главное — будем рассчитывать, что нерешительный и лишенный пылкой фантазии противник просто опешит от безумных действий Германии.
Норвежцы? Гитлер почти не принимал их в расчет. Норвегия к 1940 году вообще стояла особняком среди всех европейских стран. Дух воинственных викингов давным-давно выветрился из граждан этой страны, которая давно забыла, когда в последний раз воевала. Норвежцы к 1940 году оказались намертво заражены пацифизмом. И это делает норвежский пример особенно ценным для нас, современных русских.
По своему психологическому складу норвежцы 1930-х годов ближе всего стоят к современным западникам. Конечно, они тогда еще не протыкали ушей всякими «пирсингами», не запускали в страну массу азиатов, не млели от негров, не строили массой клубов для садомазохистов и гомосексуалистов, и вообще по нынешним меркам выглядят чуть ли не фундаменталистами. Однако воевать эта нация и защищать свою страну эта публика уже тогда не желала. В общем, изучаешь перипетии норвежской кампании — и прямо-таки видишь в тогдашних скандинавах нынешних эстонцев, голландцев, англичан или французов. Вот почему эта операция нам особенно интересна.
К 1940 году норвежцы сохраняли нейтралитет, продолжая бойко торговать с Гитлером и снабжая его железом. Чихать хотели они на страдания других народов, покоряемых нацистами. Пребывая в полной уверенности в том, что от всякого вторжения их защитит британский флот, они, тем не менее, продолжали снабжать врага Британии — Гитлера. У власти стояли, как и в нынешнем Евросоюзе, «розовые» — социал-демократы, убежденные миролюбцы и поборники «прав человека». Армия Норвегии была слабенькой и опереточной (6 дивизий): чтобы не перетруждать людей, их призывали на службу всего на 48 дней. Летом в этой армии было 8 тысяч душ, зимой — 3 тысячи. Социал-демократы гордились слабостью норвежской армии, мол, это — лучшая гарантия от того, что страна никого не спровоцирует на агрессию.
В общем, полная картина не людей, а тупых овощей. Как ни медлительны были Лондон и Париж, но все же и они в начале 1939 года поняли, что нужно отрезать Гитлера от норвежской руды. Самым разумным решением было бы загодя высадить англо-французские части в Осло и норвежских портах — но скованные законностью и всякими условностями, демократы из Франции и Англии на это решиться не смогли. Придумали другое: заблокировать гавани Норвегии минами. Но тут встали на дыбы норвежцы. Они, понимаешь ли, рассчитывали на помощь англичан — но при этом хотели по-прежнему грести деньги на поставках железа врагу англичан. И как только в начале апреля 1940 года британцы стали ставить минные заграждения, норвежский парламент незамедлительно высказал протест против такого вмешательства во внутренние дела страны. Более того, некоторое «овощи» даже заговорили о том, чтобы попросить защиты от англичан… у Гитлера.
В будущем норвежцы покажут себя трусоватыми и скупыми. Даже тогда, когда началось вторжение немцев на их родину, они сражались нестойко, расходились по домам, а норвежские лоцманы отказывались помогать британскому флоту.
Итак, прочь колебания! И Норвегия, и Дания должны оказаться под контролем новой Германии! 27 января новым руководителем военной организации абвера в Норвегии назначается майор Прук, официально — дипломат. Он оперативно налаживает поставку важных сведений из Осло в Берлин. 1 апреля шеф абвера Канарис проводит секретный инструктаж сотрудников — в связи с проведением операции «Везерюбунг» — «учения на Везере».
И вот в такой обстановке немцы 9 апреля начали отчаянно смелую операцию по одновременному захвату Дании и Норвегии. Они пустили в ход Новое Оружие — стремительное и непредсказуемо-неожиданное для их противников.
Конец Дании: «ограбление банка»
С Данией Гитлер покончил всего за день, получив полный контроль над проходами в Балтийское море с Запада. Все было сделано в изумительном стиле. Когда изучаешь его, на ум почему-то приходит голливудский блокбастер об удачном ограблении крупного банка.
Итак, ранним утром 9 апреля 1940 года копенгагенцы проснулись от того, что над крышами их домов с ревом носились немецкие самолеты. Выбежав на улицы, датчане узрели на главных перекрестках солдат в незнакомой форме.
В девять утра государственная радиостанция в Дании передала сообщение немецкого командующего генерала фон Каупиша — все, господа, страна занята нами, чтобы предупредить вторжение англичан. Так что сохраняйте спокойствие, подчиняйтесь нам и занимайтесь обычными делами. Следом диктор зачитал обращение короля Христиана.
Страна оказалась занятой всего за час. Немцы шутя растоптали пакт о ненападении, и их войска, как по волшебству, оказались в ключевых точках страны ранним утром 9 апреля.
Как? Поползли дикие слухи. Лондонская «Таймс» 11 апреля 1940 года сообщала о том, что немцы скрывались в трюмах морских судов, вошедших в порт Копенгагена накануне, что немцы спрятались в железнодорожном пароме, курсирующем между Данией и Германией. Жившие в Копенгагене немцы с удовольствием служили проводниками частей Гитлера, показывая им кратчайшие пути к датским министерствам, радио, почте, телеграфу, узлам управления железными дорогами. Опять заговорили о страшной, вездесущей и всемогущей «пятой колонне» Гитлера.
Как выяснилось впоследствии, немцы рассматривали оккупацию Дании как часть Норвежской операции. Чтобы полностью сломить волю датчан к сопротивлению, сразу же планировались полеты бомбардировщиков Люфтваффе над Копенгагеном. Бомбы они намеревались метать лишь тогда, когда одной демонстрации оказалось бы недостаточно. Но ее вполне хватило, чтобы у датских обывателей затряслись поджилки. Страх перед немецкой страшной авиацией парализовал их. Угроза воздушного террора сработала великолепно.
Немцы с конца февраля по конец марта 1940 года провели тщательную разведывательную работу, раскинув в стране сеть агентуры. Другие агенты из Германии выезжали в Данию якобы в деловые вояжи и почти сразу же возвращались обратно.
Когда в 4 часа утра 9 апреля немецкие части начали вторжение, впереди них уже действовало небольшой отряд спецназа. Он просочился через границу еще накануне, в ночь на 8 апреля, чтобы предотвратить взрыв важных мостов. Но оказалось, что беспечные датчане их минировать даже не думали. Успешно дебютировали головорезы из «Бранденбурга» — его взвод, переодетый в форму датских солдат, захватил мост через пролив Бельт. «Бранденбуржцы» вместе с людьми из военной организации абвера «Норвегия» оперативно взяли стратегические объекты в приграничной полосе. Немецкие сухопутные войска молниеносно рванули через южную границу Дании, вступая в провинцию Северный Шлезвиг, где жили тридцать тысяч немцев. К концу 1938 года датские немцы входили в многочисленные культурные и экономические общества, которыми управляла центральная организация немецкого национального меньшинства («Дойче Фольксгруппе»). Политически ее контролировала нацистская партия (НСДАП Нордшлезвиг), в составе которой насчитывалось две тысячи «партайгеноссен». Как выяснилось уже после войны, немецкая разведка имела агентов в среде местных партийцев и организаций германского национального меньшинства, но сам руководитель «НСДАП Нордшлезвиг» Меллер об этом не знал. Ему никто не сообщал и о дате вторжения: В Берлине тайну блюли, словно зеницу ока. Однако датских нацистов и не надо было посвящать в секрет вторжения: они и так оказались готовыми к нему. В первый же день датские немцы кинулись встречать вторгшиеся германские части, а некоторые даже вышли на улицы с оружием в руках. Другие подбирали брошенное бегущими датчанами вооружение, регулировали движение на дорогах и даже конвоировали пленных. (Л. де Йонг, указ. соч., с. 255-258).
Нападение застало Данию врасплох. Например, город Эсбьерг на западном побережье Ютландского полуострова немцы захватили без всякого сопротивления, с помощью экипажей нескольких кораблей, зашедших в порт. Мост через пролив Малый Бельт тоже достался целым и невредимым немецкому батальону, высадившемуся рано утром. Аэродромы Ольборг-Восточный и Ольборг-Восточный гитлеровцы взяли воздушными десантами, вмиг сделав своими базами для действий против Норвегии. Примечательно, что для этого понадобился один-единственный взвод парашютистов!
Если бы датчане 1940 года оказались бы начеку, да еще обладали волей, то могли бы устроить немцам тьму-тьмущую проблем. Ведь основная часть Дании — это полуостров Ютландия, «земля ютов». Сама же столица, Копенгаген, находится на острове Зеландия, к востоку от «земли ютов». Между Ютландией и Зеландией — большой остров Фюн. С Ютландии на него можно попасть через мост, а уж с Фюна на Зеландию — паромной переправой между Нюборгом (Фюн) и Корсером (Зеландия). С юга же к Зеландии примыкают четыре острова: Мен, Фальстер, Лолонн и Лангеланн. На Фальстер с Зеландии переброшен трехкилометровый мост, посередине опиравшийся на островок Маснеде. В общем, взорви мосты и удержи паромы — и немцам пришлось бы несладко.
Но датчане этого сделать не смогли. Например, Нюборг фрицы взяли на рассвете 9 апреля отрядом из двух офицеров, 18 старшин и 140 рядовых матросов, прибывших в порт на двух тральщиках и одном эсминце. Причем они просто подошли к пристани и подали швартовый конец полусонному вахтенному матросу с датского военного корабля. Он даже не подозревал, что подошедший к пирсу эсминец — это немецкий корабль. Немцы, высыпав из кораблей, быстренько направились в спящий городок, прихватив по пути датского железнодорожника — чтобы дорогу показал. Так они овладели западным пунктом паромной переправы между Фюном и Зеландией. Восточный же конец в Корсере они взяли двумя транспортами с немецкими войсками. Когда пароходы с десантом вошли в порт, там горели маяки, а в городе — уличные фонари. Накануне датский гарнизон Корсера провел успешное учение на тему «Отражение вражеского десанта» — и к моменту настоящего вторжения мирно дрых в казармах.
Паромный маршрут между островом Фальстер и Германией гитлеровцы взяли, оккупировав городок Гесер на Фальстере. Поздно вечером 8 апреля агенты абвера арестовали команду и таможенников датского парома, выходившего из немецкого Варнемюнде в Гесер. Несколько часов спустя группа абвера (4 солдата и майор Клюг), шедшая на рыбацком боте, высадилась на Фальстер с моря и перерезала телефонную линию между Гесером и остальной Данией. Тут же в Гесер втянулись два немецких парома, обычно курсировавшие между Данией и Германией. Датчане их приняли — и увидели сходящих на берег солдат Гитлера — 3-й батальон 305-го пехотного полка под командованием полковника Бука. Из чрев паромов выехали военные грузовики — и немцы на них помчались на север острова, брать Сторстрем — громадный мост между Фальстером и Зеландией (и маленьким островком Саснеде на полпути). Они ехали к южному окончанию моста.
А что же на северном его окончании, упиравшемся в город Вордингборг? В 6.15 утра на крохотном островке Маснеде в проливе между Фальстером и Зеландией опустились на парашютах два взвода под командованием гауптмана Герике. Датчане их даже не заметили. Немцы, опустившись у железнодорожной насыпи, даже не стали распаковывать контейнеры с оружием (тогда автоматы, пулеметы и более тяжелое оружие сбрасывали отдельно от людей, а парашютисты приземлялись лишь с ножами и пистолетами). С пистолетами в руках немецкие десантники лихо кинулись к бетонированным куполам форта, защищавшего мост. Обезоружив испуганного часового, который даже выстрела в воздух не дал, люди Герике ворвались в форт. (Каюс Беккер. «Люфтваффе: рабочая высота 4000 метров» — Смоленск, «Русич», 2004 г., с. 122-123).
Обезоружив гарнизон форта, Герике велел половине своих людей взять солдатские велосипеды датчан и катить по мосту на север — брать Вордингборг. Но как только парашютисты на велосипедах появились на мосту, как увидели, что с юга по нему едут немецкие пехотинцы. То были бойцы полковника Бука, который что есть духу гнали по мосту на Вординборг. Присоединившись к пехотинцам, немецкие парашютисты ворвались в еще толком не проснувшийся город. Вся операция по установлению контроля над трассой между Гесером и Вордингборгом заняла около часа.
А захват самого Копенгагена? Это же цирк! Нужно было занять ключевые точки датской столицы очень быстро, в зародыше подавив всякую мысль о сопротивлении. Для этого гитлеровцы решили ввести в порт Копенгагена пассажирское судно «Ганзештадт Данциг» с батальоном солдат на борту и с ходу захватить городскую цитадель, господствующую над гаванью, дабы мигом превратить ее в командный пункт для действий десанта, заодно захватив и городскую радиостанцию — не только для того, чтобы держать связь с Берлином и войсками, но и для психологического подавления датчан.
Как видите, немцы собрались взять большой город всего одним батальоном — так же, как и генерал Грачев похвалялся занять Грозный в декабре 1994-го. Но, в отличие от «россиянца» Грачева, немцы перед этим все продумали и тщательно подготовились к операции. Во-первых, они не кричали об этом заранее, как Грачев и не волоклись к столице несколько дней, как ельцинская армия в Чечне поздней осенью 1994-го. Они решили ворваться в Копенгаген неожиданно. А, во-вторых, они не поленились провести тщательную разведку. Но ее данных оказалось недостаточно. Немцы к началу апреля 1940 года не знали точно положения в районе порта и цитадели. Россиянских генералов-дебилов подобный недостаток сведений перед грозненской операцией не остановил. А вот командир немецкого батальона майор Глейн решил провести разведку сам. 4 апреля он, переодевшись в обычного штатского туриста, сел на рейсовый самолет авиакомпании «Люфтганза» и в девять вечера прилетел в Копенгаген.
Нужно признать, что гитлеровцы в этом отношении опередили и англичан, и американцев, и нас. Скажем, британцы только в 1940-м году приступили к созданию отрядов спецназа, подчиненных разведке. И то с каким скрипом шло дело! Господа генералы и адмиралы не желали брать на себя ответственность за такое сложное и скользкое дело. Да и наши, некогда опережавшие Германию в деле использования отрядов спецназначения, стали формировать ОМСБОН (отдельную мотострелковую бригаду особого назначения) при НКВД лишь после нападения Гитлера, в трагическом сорок первом. Спешно. Со многими огрехами и недоработками [9].
Немцы же вовремя поняли, какие возможности в войне открывают регулярные, постоянные силы спецопераций. Они уразумели, насколько можно с их помощью экономить время, деньги и ресурсы, добиваясь молниеносных побед и психологического шока у противника. Уже в ноябре 1940 года «учебно-строительная» рота превращается в батальон особого назначения «Бранденбург-800». Интенданты вермахта принимаются тайно снабжать его комплектами бельгийского и голландского военного обмундирования. Ведь готовилась молниеносная кампания на Западе.
«Бранденбург» стал первым в истории подразделением, сформированным из людей чужой национальности или из тех, кто хорошо знал язык и обычаи стран, на которые собирались напасть гитлеровцы. Уже в сороковом батальон развернулся в полк. Первый его батальон квартировал в Бранденбурге и отчасти состоял из выходцев с советской территории. Потом, после начала войны с русскими, Канарис придаст этому батальону специальные отряды — «Нахтигаль» (из западноукраинских националистов) и «Бергман» («Горец» — из северокавказских любителей резать русских). Канарис и тут как в воду глядел, предвидя нынешнюю войну в Чечне. Помните, как на первом этапе ее в 1994-1996 годах против наших в трогательном единстве воевали чеченские боевики и бандеровские добровольцы? Второй батальон (дислоцированный в Дюрене, Рейнская область) состоял из уроженцев Эльзаса (французских немцев), а также из французов, бельгийцев и голландцев. Третий батальон, стоявший в окрестностях Вены, предназначался для операций в Юго-Восточной Европе и тоже состоял из боевиков, хорошо знавших тамошние языки. Как видите, батальоны развертывались на главных направлениях операций Германии. Немудрено, что потом, желая распространить диверсионно-террористическую войну на весь мир, абвер формировал при «Бранденбурге» индийский, афганский, германо-арабский легионы и особую персидскую роту. В этом смысле Канарис предвосхитил нынешнюю эру глобализации.
Но вернемся в позднюю осень тридцать девятого. Покончив с панской Польшей, немцы остановились. Настало время «странной войны» — затишья в октябре 1939-го-апреле 1940 годов. Ни Гитлер, ни его оппоненты тогда — в отличие от мудрого Сталина — не понимали, что началась Вторая мировая война. Гитлер воспринимал кампанию в Польше как четвертую успешную спецоперацию, идущую за австрийской, чехословацкой и мемельской (отторжение Мемеля-Клайпеды у «независимой Литвы» весной 1939-го). Хотя формально англичане и объявили Германии войну, Адольф Алоизьевич строго-настрого запретил своей авиации наносить удары по английским боевым кораблям, стоящим в доках и гаванях. Но и англичане с французами тоже щелкали клювом вместо того, чтобы действовать. Собрав сильную сухопутную группировку на континенте, два победителя в Первой мировой ничего не предпринимали. Даже в футбол с немцами на нейтральной земле гоняли. Хотя к 27 сентября 1939 года на Западе 72 французских и четыре английских дивизии стояли против 32 немецких пехотных дивизий, у которых не было ни единого танка, боеприпасов хватило бы на три дня боев, а число боеспособных самолетов исчислялось несколькими машинами.
В этот момент Гитлер еще раз убеждается, что ему противостоят слабые и нерешительные лидеры. Они не ударили ему в незащищенный тыл, когда вся немецкая армия трудилась в Польше — и сейчас на это не решатся. Когда вермахт рвал поляков на клочки, англичане так и не решились начать воздушные налеты на Германию. Британские бомбардировщики сбрасывали на немцев тонны листовок с призывом восстать против Гитлера. Мол, бомбить города и промышленные центры немецкого Рура — это варварство. А в английском парламенте шли интересные демократические дебаты, о содержании которых в Берлине знали буквально через несколько часов:
«…Были люди, которые призывали правительство подкрепить объявление войны более активными действиями и, ввиду отказа от бомбардировочных операций против городов и промышленных центров, высказывались за бомбежку зажигательными бомбами Шварцвальда (Черного леса). Один из лейбористских лидеров, Хью Дальтон, … гневно заявил Кингсли Вуду (английскому министру авиации): «Дым и чад немецких лесов научат немцев, весьма сентиментально относящихся к своим лесам, что война не всегда приятна и выгодна, и что ее нельзя вести исключительно на территории других народов».
В ответ он услышал, что сожжение Шварцвальда противоречило бы Гаагской конвенции. Когда другой член парламента, Лео Эмери, поддержал этот призыв, потребовав быстрых действий до того, как сухой лес намокнет под осенними дождями, Кингсли Вуд заявил ему: «О, что вы, этого делать нельзя. Вы от меня еще потребуете затем бомбить Рур»…» — писал в 1966 году журналист и историк Дэвид Мэйсон.
12 сентября 1939 года первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль предложил отправить на Балтику сильную группировку британских ВМС: 2-3 линкора, пять крейсеров, две флотилии эсминцев и подводные лодки. В результате операции «Екатерина» Англия могла бы полностью уничтожить судоходство между немецкими портами и Швецией, прервать поставки железной руды в Рейх и полностью парализовать гитлеровскую промышленность. Однако избранники народа в парламенте Британии сей план задробили… Мол, сложно слишком, рискованно…
Нужны ли к этому комментарии, читатель? Перед нами — картина давно не воевавших западных наций во всей красе. И Гитлер прекрасно понимал: он на фоне демократических лидеров — аки волк среди баранов.
И тогда он совершает ослепительную по дерзости и красоте операцию — «Везерюбунг». Захват Дании и Норвегии.
Глава 5. Скандинавский блиц-триллер (1940-Й)
Ах, Норвегия, Норвегия…
Без Норвегии немцы воевать дальше не могли. Контроль над Норвегией — это поставки жизненно важной для немцев железной и руды (11 миллионов тонн в год!). Норвегия — это выгодные базы для подводных лодок и надводных рейдеров, которые получают прямой выход в северную Атлантику. В Норвегии можно разместить авиационные базы, грозя ударами главным гаваням британцев и их городам.
Нацисты прекрасно отдавали себе отчет в значении Норвегии для своих успехов. Держали руку на пульсе событий в этой скандинавской стране. С конца 1939 года абвер развернул в крупнейших норвежских портах (Осло, Бергене, Ставангере) сеть своих агентов-радистов. Сидели они в гаванях соседних Дании и Швеции — в Кристиансунне, Гётеборге и Скагене. Они регулярно следили за движением морских конвоев в Англию, давая работу морской авиации Геринга.
Если бы англичане и французы не топтались на месте, они, заняв Норвегию, ставили Гитлера на колени. Война кончилась бы уже в начале 1940 года.
Это понимал и Гитлер. А потому и отдал приказ о подготовке молниеносного захвата Норвегии. Но как? С классической точки зрения это представлялось чистым безумием. Чем перебрасывать немецкий десант в Норвегию? Морем — иначе никак. Есть, конечно, воздушнодесантные части — но они будут уничтожены, если к ним на помощь не подоспеют «тяжелые» сухопутные части. Значит, волочь пехотные и горнострелковые части придется морем, на котором полностью господствуют англичане и французы. Итак, к весне 1940 года у немцев — всего два корабля линейного класса, а англо-французов — шесть! У Гитлера — ни одного авианосца, у его противников — целых три. Тяжелых крейсеров поровну: 3 и 3. Зато в легких крейсерах союзники обладают подавляющим превосходством: 19 кораблей против трех немецких. На 14 немецких эскадренных миноносцев — 29 англо-французских.
Если посмотреть на карту, то можно увидеть: Англия, Норвегия и Франция — это совсем рядом. От главной базы британского флота до берегов Норвегии по прямой — 450 километров. Чтобы занять порт Нарвик, через который идет железная руда (крайний северо-восток Норвегии), немцам придется тащиться морем вдоль длинного побережья Скандинавии, в любом случае проходя траверз Британских островов. Англичане даже в одиночку могут десять раз перехватить караваны немецких кораблей и судов с войсками, отправив их на дно. Ударами и флота, и авиации! А если еще и французы подсуетятся — то вообще полный капут выходит. А тут еще Дания не захвачена, Гитлером — и есть угроза прорыва союзнических сил в Балтику. Более того: если немцы и успеют высадиться в Норвегии, то же самое смогут сделать и англо-французы. Тогда в этой северной стране со сложным горным рельефом начнется затяжная война. Союзники легко перережут коммуникации немцев по морю — и тогда Гитлера ждет полный крах. Норвегия — это не Польша, туда Гудериана с сотнями танков не перебросишь.
Но 1 марта 1940 года фюрер отдает решительный приказ о подготовке к захвату Норвегии и Дании. Он опять-таки уверен: если это удастся — то Запад признает его победу и пойдет с ним на соглашение.
«В немецких штабах хорошо представляли себе всю степень риска. Адмирал Редер 9 марта 1940 года говорил: «Я просто обязан раскрыть характер этой морской операции. Предприятие это противоречит всем теориям морских битв, согласно которым главным условием успеха является господство на море, чего у нас нет»…» (Януш Одземковский. «Нарвик» — Москва, АСТ, 2003 г., с. 15).
Но Гитлер пошел с других козырей. Нет господства на море? Применим воздушные десанты, транспортные самолеты, спецназ, психологические удары и «пятую колонну» в Норвегии. Отправим войска морем — но одновременно задействуем всю мощь молодых Люфтваффе. На пятьсот самолетов союзников сосредоточим 1300 немецких! Завоюем господство в воздухе! Когда нужно, перебросим подкрепления и снаряжение по небу. А главное — будем рассчитывать, что нерешительный и лишенный пылкой фантазии противник просто опешит от безумных действий Германии.
Норвежцы? Гитлер почти не принимал их в расчет. Норвегия к 1940 году вообще стояла особняком среди всех европейских стран. Дух воинственных викингов давным-давно выветрился из граждан этой страны, которая давно забыла, когда в последний раз воевала. Норвежцы к 1940 году оказались намертво заражены пацифизмом. И это делает норвежский пример особенно ценным для нас, современных русских.
По своему психологическому складу норвежцы 1930-х годов ближе всего стоят к современным западникам. Конечно, они тогда еще не протыкали ушей всякими «пирсингами», не запускали в страну массу азиатов, не млели от негров, не строили массой клубов для садомазохистов и гомосексуалистов, и вообще по нынешним меркам выглядят чуть ли не фундаменталистами. Однако воевать эта нация и защищать свою страну эта публика уже тогда не желала. В общем, изучаешь перипетии норвежской кампании — и прямо-таки видишь в тогдашних скандинавах нынешних эстонцев, голландцев, англичан или французов. Вот почему эта операция нам особенно интересна.
К 1940 году норвежцы сохраняли нейтралитет, продолжая бойко торговать с Гитлером и снабжая его железом. Чихать хотели они на страдания других народов, покоряемых нацистами. Пребывая в полной уверенности в том, что от всякого вторжения их защитит британский флот, они, тем не менее, продолжали снабжать врага Британии — Гитлера. У власти стояли, как и в нынешнем Евросоюзе, «розовые» — социал-демократы, убежденные миролюбцы и поборники «прав человека». Армия Норвегии была слабенькой и опереточной (6 дивизий): чтобы не перетруждать людей, их призывали на службу всего на 48 дней. Летом в этой армии было 8 тысяч душ, зимой — 3 тысячи. Социал-демократы гордились слабостью норвежской армии, мол, это — лучшая гарантия от того, что страна никого не спровоцирует на агрессию.
В общем, полная картина не людей, а тупых овощей. Как ни медлительны были Лондон и Париж, но все же и они в начале 1939 года поняли, что нужно отрезать Гитлера от норвежской руды. Самым разумным решением было бы загодя высадить англо-французские части в Осло и норвежских портах — но скованные законностью и всякими условностями, демократы из Франции и Англии на это решиться не смогли. Придумали другое: заблокировать гавани Норвегии минами. Но тут встали на дыбы норвежцы. Они, понимаешь ли, рассчитывали на помощь англичан — но при этом хотели по-прежнему грести деньги на поставках железа врагу англичан. И как только в начале апреля 1940 года британцы стали ставить минные заграждения, норвежский парламент незамедлительно высказал протест против такого вмешательства во внутренние дела страны. Более того, некоторое «овощи» даже заговорили о том, чтобы попросить защиты от англичан… у Гитлера.
В будущем норвежцы покажут себя трусоватыми и скупыми. Даже тогда, когда началось вторжение немцев на их родину, они сражались нестойко, расходились по домам, а норвежские лоцманы отказывались помогать британскому флоту.
Итак, прочь колебания! И Норвегия, и Дания должны оказаться под контролем новой Германии! 27 января новым руководителем военной организации абвера в Норвегии назначается майор Прук, официально — дипломат. Он оперативно налаживает поставку важных сведений из Осло в Берлин. 1 апреля шеф абвера Канарис проводит секретный инструктаж сотрудников — в связи с проведением операции «Везерюбунг» — «учения на Везере».
И вот в такой обстановке немцы 9 апреля начали отчаянно смелую операцию по одновременному захвату Дании и Норвегии. Они пустили в ход Новое Оружие — стремительное и непредсказуемо-неожиданное для их противников.
Конец Дании: «ограбление банка»
С Данией Гитлер покончил всего за день, получив полный контроль над проходами в Балтийское море с Запада. Все было сделано в изумительном стиле. Когда изучаешь его, на ум почему-то приходит голливудский блокбастер об удачном ограблении крупного банка.
Итак, ранним утром 9 апреля 1940 года копенгагенцы проснулись от того, что над крышами их домов с ревом носились немецкие самолеты. Выбежав на улицы, датчане узрели на главных перекрестках солдат в незнакомой форме.
В девять утра государственная радиостанция в Дании передала сообщение немецкого командующего генерала фон Каупиша — все, господа, страна занята нами, чтобы предупредить вторжение англичан. Так что сохраняйте спокойствие, подчиняйтесь нам и занимайтесь обычными делами. Следом диктор зачитал обращение короля Христиана.
Страна оказалась занятой всего за час. Немцы шутя растоптали пакт о ненападении, и их войска, как по волшебству, оказались в ключевых точках страны ранним утром 9 апреля.
Как? Поползли дикие слухи. Лондонская «Таймс» 11 апреля 1940 года сообщала о том, что немцы скрывались в трюмах морских судов, вошедших в порт Копенгагена накануне, что немцы спрятались в железнодорожном пароме, курсирующем между Данией и Германией. Жившие в Копенгагене немцы с удовольствием служили проводниками частей Гитлера, показывая им кратчайшие пути к датским министерствам, радио, почте, телеграфу, узлам управления железными дорогами. Опять заговорили о страшной, вездесущей и всемогущей «пятой колонне» Гитлера.
Как выяснилось впоследствии, немцы рассматривали оккупацию Дании как часть Норвежской операции. Чтобы полностью сломить волю датчан к сопротивлению, сразу же планировались полеты бомбардировщиков Люфтваффе над Копенгагеном. Бомбы они намеревались метать лишь тогда, когда одной демонстрации оказалось бы недостаточно. Но ее вполне хватило, чтобы у датских обывателей затряслись поджилки. Страх перед немецкой страшной авиацией парализовал их. Угроза воздушного террора сработала великолепно.
Немцы с конца февраля по конец марта 1940 года провели тщательную разведывательную работу, раскинув в стране сеть агентуры. Другие агенты из Германии выезжали в Данию якобы в деловые вояжи и почти сразу же возвращались обратно.
Когда в 4 часа утра 9 апреля немецкие части начали вторжение, впереди них уже действовало небольшой отряд спецназа. Он просочился через границу еще накануне, в ночь на 8 апреля, чтобы предотвратить взрыв важных мостов. Но оказалось, что беспечные датчане их минировать даже не думали. Успешно дебютировали головорезы из «Бранденбурга» — его взвод, переодетый в форму датских солдат, захватил мост через пролив Бельт. «Бранденбуржцы» вместе с людьми из военной организации абвера «Норвегия» оперативно взяли стратегические объекты в приграничной полосе. Немецкие сухопутные войска молниеносно рванули через южную границу Дании, вступая в провинцию Северный Шлезвиг, где жили тридцать тысяч немцев. К концу 1938 года датские немцы входили в многочисленные культурные и экономические общества, которыми управляла центральная организация немецкого национального меньшинства («Дойче Фольксгруппе»). Политически ее контролировала нацистская партия (НСДАП Нордшлезвиг), в составе которой насчитывалось две тысячи «партайгеноссен». Как выяснилось уже после войны, немецкая разведка имела агентов в среде местных партийцев и организаций германского национального меньшинства, но сам руководитель «НСДАП Нордшлезвиг» Меллер об этом не знал. Ему никто не сообщал и о дате вторжения: В Берлине тайну блюли, словно зеницу ока. Однако датских нацистов и не надо было посвящать в секрет вторжения: они и так оказались готовыми к нему. В первый же день датские немцы кинулись встречать вторгшиеся германские части, а некоторые даже вышли на улицы с оружием в руках. Другие подбирали брошенное бегущими датчанами вооружение, регулировали движение на дорогах и даже конвоировали пленных. (Л. де Йонг, указ. соч., с. 255-258).
Нападение застало Данию врасплох. Например, город Эсбьерг на западном побережье Ютландского полуострова немцы захватили без всякого сопротивления, с помощью экипажей нескольких кораблей, зашедших в порт. Мост через пролив Малый Бельт тоже достался целым и невредимым немецкому батальону, высадившемуся рано утром. Аэродромы Ольборг-Восточный и Ольборг-Восточный гитлеровцы взяли воздушными десантами, вмиг сделав своими базами для действий против Норвегии. Примечательно, что для этого понадобился один-единственный взвод парашютистов!
Если бы датчане 1940 года оказались бы начеку, да еще обладали волей, то могли бы устроить немцам тьму-тьмущую проблем. Ведь основная часть Дании — это полуостров Ютландия, «земля ютов». Сама же столица, Копенгаген, находится на острове Зеландия, к востоку от «земли ютов». Между Ютландией и Зеландией — большой остров Фюн. С Ютландии на него можно попасть через мост, а уж с Фюна на Зеландию — паромной переправой между Нюборгом (Фюн) и Корсером (Зеландия). С юга же к Зеландии примыкают четыре острова: Мен, Фальстер, Лолонн и Лангеланн. На Фальстер с Зеландии переброшен трехкилометровый мост, посередине опиравшийся на островок Маснеде. В общем, взорви мосты и удержи паромы — и немцам пришлось бы несладко.
Но датчане этого сделать не смогли. Например, Нюборг фрицы взяли на рассвете 9 апреля отрядом из двух офицеров, 18 старшин и 140 рядовых матросов, прибывших в порт на двух тральщиках и одном эсминце. Причем они просто подошли к пристани и подали швартовый конец полусонному вахтенному матросу с датского военного корабля. Он даже не подозревал, что подошедший к пирсу эсминец — это немецкий корабль. Немцы, высыпав из кораблей, быстренько направились в спящий городок, прихватив по пути датского железнодорожника — чтобы дорогу показал. Так они овладели западным пунктом паромной переправы между Фюном и Зеландией. Восточный же конец в Корсере они взяли двумя транспортами с немецкими войсками. Когда пароходы с десантом вошли в порт, там горели маяки, а в городе — уличные фонари. Накануне датский гарнизон Корсера провел успешное учение на тему «Отражение вражеского десанта» — и к моменту настоящего вторжения мирно дрых в казармах.
Паромный маршрут между островом Фальстер и Германией гитлеровцы взяли, оккупировав городок Гесер на Фальстере. Поздно вечером 8 апреля агенты абвера арестовали команду и таможенников датского парома, выходившего из немецкого Варнемюнде в Гесер. Несколько часов спустя группа абвера (4 солдата и майор Клюг), шедшая на рыбацком боте, высадилась на Фальстер с моря и перерезала телефонную линию между Гесером и остальной Данией. Тут же в Гесер втянулись два немецких парома, обычно курсировавшие между Данией и Германией. Датчане их приняли — и увидели сходящих на берег солдат Гитлера — 3-й батальон 305-го пехотного полка под командованием полковника Бука. Из чрев паромов выехали военные грузовики — и немцы на них помчались на север острова, брать Сторстрем — громадный мост между Фальстером и Зеландией (и маленьким островком Саснеде на полпути). Они ехали к южному окончанию моста.
А что же на северном его окончании, упиравшемся в город Вордингборг? В 6.15 утра на крохотном островке Маснеде в проливе между Фальстером и Зеландией опустились на парашютах два взвода под командованием гауптмана Герике. Датчане их даже не заметили. Немцы, опустившись у железнодорожной насыпи, даже не стали распаковывать контейнеры с оружием (тогда автоматы, пулеметы и более тяжелое оружие сбрасывали отдельно от людей, а парашютисты приземлялись лишь с ножами и пистолетами). С пистолетами в руках немецкие десантники лихо кинулись к бетонированным куполам форта, защищавшего мост. Обезоружив испуганного часового, который даже выстрела в воздух не дал, люди Герике ворвались в форт. (Каюс Беккер. «Люфтваффе: рабочая высота 4000 метров» — Смоленск, «Русич», 2004 г., с. 122-123).
Обезоружив гарнизон форта, Герике велел половине своих людей взять солдатские велосипеды датчан и катить по мосту на север — брать Вордингборг. Но как только парашютисты на велосипедах появились на мосту, как увидели, что с юга по нему едут немецкие пехотинцы. То были бойцы полковника Бука, который что есть духу гнали по мосту на Вординборг. Присоединившись к пехотинцам, немецкие парашютисты ворвались в еще толком не проснувшийся город. Вся операция по установлению контроля над трассой между Гесером и Вордингборгом заняла около часа.
А захват самого Копенгагена? Это же цирк! Нужно было занять ключевые точки датской столицы очень быстро, в зародыше подавив всякую мысль о сопротивлении. Для этого гитлеровцы решили ввести в порт Копенгагена пассажирское судно «Ганзештадт Данциг» с батальоном солдат на борту и с ходу захватить городскую цитадель, господствующую над гаванью, дабы мигом превратить ее в командный пункт для действий десанта, заодно захватив и городскую радиостанцию — не только для того, чтобы держать связь с Берлином и войсками, но и для психологического подавления датчан.
Как видите, немцы собрались взять большой город всего одним батальоном — так же, как и генерал Грачев похвалялся занять Грозный в декабре 1994-го. Но, в отличие от «россиянца» Грачева, немцы перед этим все продумали и тщательно подготовились к операции. Во-первых, они не кричали об этом заранее, как Грачев и не волоклись к столице несколько дней, как ельцинская армия в Чечне поздней осенью 1994-го. Они решили ворваться в Копенгаген неожиданно. А, во-вторых, они не поленились провести тщательную разведку. Но ее данных оказалось недостаточно. Немцы к началу апреля 1940 года не знали точно положения в районе порта и цитадели. Россиянских генералов-дебилов подобный недостаток сведений перед грозненской операцией не остановил. А вот командир немецкого батальона майор Глейн решил провести разведку сам. 4 апреля он, переодевшись в обычного штатского туриста, сел на рейсовый самолет авиакомпании «Люфтганза» и в девять вечера прилетел в Копенгаген.