Страница:
Здесь немцы на полную мощь применили свою революционную тактику военно-воздушных сил, показав чудеса организации ударов, централизованного использования авиации, высокоточного уничтожения ключевых пунктов русского сопротивления, применения связи и наведения ударов с земли. Благодаря этому они разгромили и превосходящие их в числе сталинские ВВС. Вспомните только, как начиналась война! С бомбежек Минска и Киева. Они носили характер прежде всего психологических ударов. Вспомните панику, охватывавшую миллионы людей в СССР страшными летом-осенью 1941-го.
Да, готовились немцы не к классическому вторжению, а именно к войне на поражение сознания русских, к грандиозной подрывной операции, к взрыву СССР изнутри.
Как говорится, комментарии излишни. Немцы готовились к нападению так, что в это нападение почти никто не верил. Да еще и финансируя мятежные элементы внутри нашей страны!
И до сих пор многие, ругая почем свет стоит Сталина с коммунистами, говорят: глядите, какие они уроды! Вот при царе, когда мы тоже воевали с немцами, мы полстраны не теряли. Господи, сами вы уроды, антисоветчики хреновы! В Первую мировую русским пришлось воевать с врагом из той же эпохи. Разница заключалась лишь в лучшем материально-техническом оснащении немцев. К тому же, в 1914-м мы первыми вторглись на немецкую территорию — в Восточную Пруссию. А вот в 1941-м мы столкнулись с врагом из следующей эпохи, поистине — с пришельцами из грядущего, которые, к тому же, смогли ударить первыми!
Немцы смогли на всю катушку использовать эффект Нового Оружия, стратегию блицкрига, бросив на нас прекрасно организованные танковые и механизированные дивизии, которые, уступая советским по численности собственно танков, на три головы опережали нас по структуре и продуманности вооружения. Именно благодаря этому немцы размололи в куски пятимиллионную армию Сталина, устроив поражающие сознание военные катастрофы под Минском, Киевом, Ельней. Стремительный бросок немцев в Прибалтике обезвредил красный Балтийский флот, заперев в узости Финского залива и тяжелые корабли русских, и наши подводные лодки. В итоге немцы отвели угрозу от своих путей снабжения железной рудой и ценными металлами, которые шли через Балтику. А смелые удары на Юге сняли угрозу русских ударов по «нефтяному сердцу» Рейха — Румынии и Венгрии.
Да, Гитлер и его соратники смогли сделать очень многое. Но просчитались в одном: им противостоял Сталин. Человек из металла, «парень грубого помола» — а не западные демократически слизняки, легко впадавшие в ступор и истерику. Сталин, с его броневой волей, смог не утерять контроля над ситуацией. Вопреки распространяемым байкам о «недельном параличе» и об исчезновении Сталина из Кремля в первые дни войны, он с первого дня войны напряженно боролся с нашествием, преодолевая чудовищные поражения. И это принесло свои плоды.
Отметим только, что с самого начала немцам пришлось иметь дело с совершенно иным обществом, нежели на Западе. В СССР не имелось той свободы масс-медиа, которую вовсю использовали для распространения ужаса и деморализации в Европе. В СССР умели бороться с паникерами. В СССР у людей изъяли радиоприемники, что сразу же дало Сталину возможность контролировать воздействие пропаганды на умы. Ведь ни Интернета, ни широкодоступного телевидения в сорок первом и в помине не имелось, а газеты, кинохроника и вещание по проводному радио (радиоточки) оставались целиком в руках советского правительства. Гитлер мог использовать в войне с нами лишь ошеломительные военные победы, устные слухи да листовки.
И все же нам пришлось тяжко.
Накануне: «артподготовка» психовойны
А ведь Гитлер пробовал сломить волю Сталина еще накануне 22 июня сорок первого. В ход пошел один из приемов, который Германия в 1938-м с успехом применила против Франции. Помните, как руководство Люфтваффе поразило воображение будущей жертвы, показав генералу Вюймелену все последние новинки своих Люфтваффе и даже продемонстрировало несуществующий на самом деле серийный, сверхскоростной истребитель? Так вот: нечто подобное немцы попробовали проделать и с нами. И снова в роли пси-оружия выступила техника гитлеровских ВВС.
И тут я передаю слово замечательному человеку — Виктору Никифоровичу Бугайскому, сталинскому конструктору, который начинал карьеру в 1934 году в конструкторском бюро знаменитого Ильюшина, а закончил ее в 1982-м — участником разработки воздушно-космического корабля «Буран». За свою долгую жизнь он создавал и бронированные штурмовики, и пассажирские самолеты, и реактивные бомбардировщики, и межконтинентальные ракеты, и «крылатки», и орбитальные станции. Словом, его воспоминаниям, изданным мизерным тиражом в тысячу экземпляров, можно доверять. Итак:
Вот вам и разница между поведением французов и сталинской России. Французы, увидев новинки Люфтваффе, сникли, опустили плечи. Сталинцы, узрев высокотехнологичные немецкие машины, бросились пахать с утроенной энергией. Французы даже не попробовали нарастить производство самолетов, получая только 60 машин в месяц. Сталин же сумел запустить выпуск новейших машин, хотя и в самый канун войны. Франция, словно зрелое яблоко, пала к ногам Гитлера. А вот железная воля Красного императора не поддалась умелому психологическому удару. И это тогда, когда, по словам Бугайского, настоящая индустриализация страны продолжалась каких-то десять лет — с 1929-го! Это тогда, когда нам пришлось противостоять силе, начавшей индустриализацию на век раньше русских! Смотрите: 28-летнего Бугайского тогда делают заместителем «звезды первой величины» — самого Ильюшина!
Так вот, читатель. Русские сталинского времени — это вам не западные размазни. Это — орешки ой какие твердые!
И все-таки Гитлер смог найти слабину Сталина!
«Неожиданное нападение»
Пожалуй, самой успешной операцией фюрера по поражению сознания высшего советского руководства стало «неожиданное нападение» 22 июня 1941 года.
Огромной психопобедой Гитлера над Сталиным стало то, что немцы смогли представить стягивание своих сил к границам СССР как блеф, как обманный ход. Именно это позволило им на все сто процентов воспользоваться возможностью первого удара и смести поочередно все три эшелона Красной армии, практически уничтожив ее в первоначальном виде.
Такой смеси блефа, умелой дезинформации и психотехник еще не было в истории. И поныне историки с публицистами исписывают толстенные тома, пытаясь разгадать загадку странной доверчивости Сталина. Почему, дескать, он не внял многочисленным предупреждениям об агрессии Германии. Все еще бытует примитивная поп-версия: мол, Сталин был таким параноиком и идиотом, что не верил куче донесений от умных-преумных разведчиков, в карты не смотрел — а потому во всем виноват он один. Ну, может еще и Берия, который Хозяину умело подыгрывал и грозил стереть в лагерную пыль всякого, чьи донесения расходились с мнением Самого.
Чушь все это! Не мог Сталин с его звериной подозрительностью быть настолько доверчивым. Историю с донесениями разведки давно уже разоблачили серьезные авторы. Их было слишком много, их даты разнились. И это вполне могло быть дезинформацией — а Сталин очень не хотел того, чтобы русские, как при царях, воевали за английские интересы. Дело тут совсем в другом: в столкновении разных миров, разных типов сознания. В том, что Гитлер смог разгадать мировоззрение Сталина и включить его в свой сценарий действий, а вот Иосиф Виссарионович подобного сделать не смог. Хотя очень старался!
Итак, Сталин — сугубый рационалист и железный логик. Поставьте себя на его место. Итак, начнем. Что нам известно в начале июня 1941 года?
Факт первый. Германия к войне не готова. По донесениям той же разведки, промышленность Рейха неотмобилизована. Сеть «Красной капеллы» устами суперкрота, агента Харнака, доносит в Москву, что запасы стратегического сырья у немцев — куцые. А уж о том, что немцы не позаботились ни о полушубках, ни о морозостойкой смазке для оружия — об этом еще Резун-Суворов красочно написал.
Факт второй. Германия боится войны на два фронта. А она уже воюет в Северной Африке и имеет на Западе недобитую Англию. Неужели она рискнет ввязаться еще и в войну с Россией, не решив английскую проблему, да еще и при неотмобилизованной экономике? По железной логике, немцы должны либо готовиться к высадке в Англии, либо добиваться заключения мира с Лондоном.
Факт третий. Развертывание немецких войск вдоль границы с СССР — это обычная практика страны, которая зажата меж двух «жерновов». Если ты готовишься вести войну на Западе (против Англии), а с востока над тобой нависает русский колосс, то логично перед высадкой на Британские острова организовать заслон на востоке — от неожиданного удара со стороны СССР. А то, что немцы могут готовиться к броску через Ла-Манш, подтверждается «репетицией», грандиозной операцией по захвату острова Крит с воздуха в мае 1941-го.
Факт четвертый. Британская империя трещит по всем швам. Ее сила подорвана. Единственная надежда англичан на спасение — это столкновение немцев с русскими. Сталин знает, что именно так англичане спасали свое могущество, сражаясь за империю «до последнего русского». Они в свое время сумели потянуть в кильватере своей политики царскую Россию, столкнув ее с Наполеоном в начале XIX столетия и со Вторым рейхом в 1914-м. В обоих случаях англичане с помощью дворцового заговора, дезинформации, пропаганды, подкупов и кредитного «капкана» сорвали попытки сближения России и с Наполеоном (при Павле Первом, которого пришлось устранять с помощью финансируемого из Лондона заговора), и с кайзером (аннулированный Бьоркский договор 1907 года). Неужели британцы изменили своей стратегии в сорок первом? Скорее всего, они опять постараются спастись, спровоцировав русско-немецкое столкновение. И, пока фрицы с иванами будут истреблять друг друга, Англия превратится в «обезьяну на холме».
Скорее всего, думал Сталин, англичане специально подсовывают мне секретные донесения о готовящемся нападении Гитлера на СССР. Так, чтобы я повелся и начал войну. Нет, нельзя поддаваться на провокацию!
Имея эти факты, рационалист Сталин в нападение Гитлера летом сорок первого не верил. По всем основаниям такого случиться не могло.
Но Сталин не учел еще одного факта: против него стоит существо с совершенно иным мышлением — не с логичным и аналитическим, а с хаотичным и интуитивным. Маг, а не живой компьютер. Тот, кто действительно может ринуться в бой, не обладая ни запасом сырья, ни теплых вещей для зимы. Теперь-то мы знаем, что Гитлер задумал устранить последнюю надежду Англии — русских. Русских, которые последние два века англичан всегда спасали и тупо служили Лондону в роли «штрафбата», «пушечного мяса». И Гитлер, судя по всему, прекрасно вник в безупречную логику Сталина, всячески поддержав видимость того, что первым на СССР не нападет. Он смог сделать Сталина фактором своей игры, частью своего сценария.
Для этого Гитлер умело использовал два обстоятельства — и великолепно сработанный в 1941-м поток дезинформации, и общую слабость предвоенных разведок всех стран мира — отсутствие сильного аналитического аппарата. И немцы действительно смогли утопить советское руководство в водопадах противоречивой информации. Как говорил мне Владимир Кравченко, бывший директор НИИ инфосистем при Первом главноуправлении КГБ СССР, все обращают внимание на кучу верных сообщений о грядущем нападении. Но они умалчивают о том, что были и «монбланы» умелой дезинформации. Миф о том, что советская разведка обо всем докладывала точно, развеян самими разведчиками. Например, Павлом Судоплатовым. И Зорге передавал противоречивые данные, и другие источники. Право, не будем вдаваться в эту тему — она рискует растянуться на целую книгу. Ограничимся констатацией факта: Гитлеру удалось провести информационно-психологическую войну, создав у Москвы впечатление того, что он не собирается бить первым.
Немцам это удалось.
Фактор «Х»
Знаешь, читатель, мы не собираемся здесь детально раскладывать катастрофу 1941 года. Может быть, когда-нибудь — с применением компьютерных моделей и трехмерных изображений, мы воссоздадим картину страшного времени, учтя в ней движения сотен дивизий. Только привлекая коллективный разум, мы сумеем до конца разобраться в картине драматических событий.
Здесь же мы хотим разобраться: что за таинственный фактор «Х» не дал нашей стране развалиться в то время? Что было предпринято в той каше? Что позволило спасти нестабильную систему «СССР»? Что за таинственное «силовое поле» простерлось над нами?
И тут мы вновь упираемся в фигуру усатого вождя с трубкой. В его несгибаемую волю и способность вести борьбу до конца. Хотя по официальной точке зрения в «трехцветной бывшей России» Сталин только и делал, что мешал народу одержать победу над Гитлером.
Изучая его деятельность не по кривым зеркалам художественных произведений, а по скучным научным работам с массой статистических таблиц и архивных ссылок, убеждаешься: Сталин задолго до войны готовился к худшему повороту дела. Конечно, не во всем — и роспуск партизанских отрядов тридцатых тому доказательство. Но если брать экономику, то картина выходит совершенно иной. Е.В. Хохлов, отечественный исследователь военной экономики СССР, отмечает: страну в сорок первом спасло то, что с начала тридцатых годов сталинское правительство упорно, вопреки всем экономическим выгодам, развивало уральскую промышленную зону. Сибирские и уральские руды были скверными по качеству, пылеватыми. Производство металла и машин на Урале было намного дороже, чем в Южном промышленном районе с его Донбассом. И, тем не менее, Сталин поднимал и Урал тоже, создавая для него автономное обеспечение углем, рудой, электричеством, чугуном и сталью, прокатом, агломератами и марганцем, металодобавками и ферросплавами. На Востоке поднялись Магнитогорский и Кузнецкий металлургические гиганты. На Дальнем Востоке построили «бастион труда и обороны — Комсомольск-на-Амуре, центр авиа- и судостроения. Комсомольцы в войну снабжали фронт истребителями [15].
Зачем все это делалось? Для того, чтобы максимально защитить промышленные центры от налетов бомбардировщиков врага и от действий его диверсионных групп. И это было возможно только в условиях СССР, когда заводы и промкомплексы создавались за счет государства, а не по воле капиталистов. Если бы в тридцатые индустриализация шла на либерально-рыночных началах, то господа бизнесмены вкладывали бы деньги в Донбасс и Центральный промышленный район. Но именно они и попали под удар немцев в начале войны! Вот и получилось, что Сталин каким-то образом предвидел и худший вариант. Урал выручил нас. Страна смогла выстоять, потеряв и Южный, и Северо-Западный, и Центральный промышленный районы.
С 1937 года Сталин начинает странную с нынешних понятий экономичекую политику. Осваивает вторую нефтепромышленную базу между Волгой и Уралом. Создает по всей стране предприятия-дублеры по машиностроению, нефтепереработке и химии. Так, чтобы потеряв одни, сохранить другие. При этом по возможности заводы должны работать на местной сырьевой базе, автаркично. С 1939 года запрещается новое строительство в старых, освоенных индустриальных центрах — Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону, Горьком и Свердловске. Теперь упор делают на развитие производств в каждом регионе, удовлетворяя его основные экономические потребности в топливе, строительных материалах, энергии, продовольствии и одежде. Зачем? Чтобы по максимуму сократить объем перевозок на дальние расстояния. Вокруг крупных городов создаются картофельно-овощные и животноводческие базы. Разрешается использовать для сельского хозяйства площади садово-паркового хозяйства. Создается впечатление, что Сталин готовится не к простой войне (когда железные дороги могут быть парализованы налетами с воздуха), а к войне атомной. Или, на худой конец, к налетам на СССР воздушных армад из тысяч «летающих крепостей». Как мы понимаем, все эти меры никак не вязались с доктриной победоносного наступления Красной армии на Европу с первого дня войны. Сталин создавал резервы, страховал страну от неожиданностей, предусматривал самый худший вариант развития ситуации. И это также выручило нас в сорок первом!
Катастрофа лета сорок первого стала тяжелым ударом и по Сталину. Но, вопреки россказням перестроечных «обличителей», он не впадал в ступор, а с самого начала начал борьбу. Сдаваться он не собирался. И именно его воля стала тем «фактором Х», о который расшибся психотриллер-блицкриг Гитлера. На пути вихря выросла сталь. И победила вихрь!
Давайте попробуем проследить некоторые вехи сталинских действий в то страшное время.
Опасный кризис 29.06.41 года
Первая неделя войны оказалась материализовавшимся кошмаром. Управление войсками из Москвы было потеряно.
По воспоминаниям Микояна, Сталин в тот день отправился вместе с ним, Берия, Маленковым и Молотовым в наркомат обороны. Нарком Тимошенко по телефону не мог сказать ничего о положении на Западном фронте. Приехав, Сталин застал в кабинете Тимошенко Жукова и Ватутина. (Жуков — начальник Генштаба с 13 января 1941 г., Ватутин — его заместитель). Полчаса вождь СССР пытался выяснить — где командование Западного фронта, почему случился такой грандиозный немецкий прорыв и что делается, чтобы восстановить связь. Жуков ответил, что не знает, когда восстановится связь. И тогда Сталин вспылил. Он накричал на Жукова, обвиняя того в том, что тот потерял связь и никем не командует. Разве штаб может руководить без связи?
Дальнейшие события излагаются по-разному. По Микояну, Жуков разрыдался и убежал в соседнюю комнату, где его успокаивал Молотов. По словам Молотова (переданным через писателя Стаднюка) Иосиф Виссарионович обзывал Жукова, Тимошенко и Ватутина бездарями, ничтожествами, ротными писаришками, портяночниками. И тут якобы Жуков послал Сталина по матери, потребовав покинуть кабинет и не мешать работать. После чего побелевший Сталин ретировался. Если учесть, что позже Жуков, даже по телефону разговаривая со Сталиным, неизменно вставал, в историю с посыланием вождя всерьез не воспринимаешь.
В этот момент положение стало крайне опасным. Сталин ткнул товарищей большезвездных военных носом в дерьмо. Безобразная связь — целиком на их совести. Уже на следующий день Тимошенко сняли с поста наркома и отправили командовать Западным фронтом, а Ватутина — сделали начшатаба Северо-Западного фронта. Вся власть в стране 30 июня перешла в руки Государственного комитета обороны во главе с И.В.С.
А в ночь с 29 на 30 июня Берия сидел в своем кабинете на Лубянке и принимал доклады своих подчиненных: они отслеживали все подозрительные движения в столице. Так, чтобы вовремя среагировать на попытку военного переворота.
Разумная мера! Действительно, обиженные военные иерархи обладали возможностями свергнуть или уничтожить Сталина, составив новое правительство. А если учесть, что командующий Западным фронтом Павлов перед войной вел интересные разговоры о том, что в случае победы немцев ему, де, хуже не будет, то не исключено, что переворот мог окончиться мирными переговорами с Гитлером и принятием его условий.
29 июля Сталин стал наркомом обороны, а 8 августа — Главковерхом, приняв на себя всю ответственность. А еще 13 июля Берия добился назначения командира отборной дивизии НКВД Артемьева начальником Московского военного округа. Так Берия готовился к возможному прорыву Гитлера к самой столице, что могло породить панику, хаос и потерю управления. Так чисто военные меры умело сочетались с полицейско-жандармскими. И, как окажется потом, мера была совершенно оправданной. (Ю. Жуков. «Сталин — тайны власти» — Москва, «Вагриус», 2005 г., с. 120).
Так высшее руководство СССР, не потеряв головы, смогло удержать ситуацию под контролем и побороть последствия шока, поразившего страну.
Отметим также знаменитое выступление Сталина по радио 3 июля 1941-го. Помните, когда он обратился к людям со словами «Братья и сестры»? Так вот — современники единодушно отмечают, какое магическое действие оно произвело на всех. Поток добровольцев на призывных пунктах увеличился в разы.
Попытка московского «психоудара»: октябрь 1941-го
Не думай, читатель, что немцы не пробовали сделать с Москвой то, что они делали с Варшавой и Копенгагеном, Осло и Гаагой, Парижем и Брюсселем. В сорок первом у них был огромный опыт зажигания паники в столицах стран-жертв агрессии. И они попробовали применить ту же «психостратегию» и для взятия Москвы.
Я бы многое дал за то, чтобы взять интервью у самого Иосифа Виссарионовича. Меня поражает то, как он учуял угрозу немецких налетов на столицу. Скорее всего, он знал, какую панику наводит одна лишь угроза Люфтваффе крупным городам. Наверное, изучал Красный Император информационные сводки о том, что творилось в Праге, скажем, или в Роттердаме. Он боялся не тотального разрушения города, а прежде всего дикой волны страха. Именно И.В.С. распорядился в первый же месяц войны стянуть для защиты Москвы тридцать авиационных полков и громадное число зенитных «стволов», своим личным распоряжением разделив ПВО столицы на четыре сектора — по картушке компаса. Я еще в детстве читал об этом в мемуарах великого русского летчика-испытателя Петра Стефановского «Триста неизвестных» (сам Стефановский командовал западным сектором ПВО города).
Да, готовились немцы не к классическому вторжению, а именно к войне на поражение сознания русских, к грандиозной подрывной операции, к взрыву СССР изнутри.
«…Представитель министерства иностранных дел Кэвендиш-Бентинк, председательствовавший на заседаниях объединенного разведывательного комитета, где присутствовали начальники разведывательных управлений видов вооруженных сил и их коллеги из других министерств, пишет:
«В начале 1941 года, в марте или конце февраля, мое внимание привлекли сообщения из Польши о том, что немцы увеличивают длину взлетно-посадочных полос на аэродромах … и укрепляют их покрытие. Я подумал, что это вряд ли делается для нужд гражданского воздушного флота. Чуть позднее мы получили информацию о том, что немцы начали снова субсидировать антисоветские организации на Кавказе. Эти факты побудили меня предложить коллегам по объединенному разведывательному комитету, чтобы наш штаб занялся составлением доклада по вопросу о возможности нападения Германии на Советский Союз.
Доклад был составлен на основе различной информации помимо упомянутых двух фактов. Хорошо помню, как офицер, секретарь объединенного разведывательного комитета, заявил мне, что наш штаб сошел с ума, предсказывая, что немцы в скором времени нападут на Россию. Когда я сказал ему, что предложение о подготовке доклада — моя инициатива, офицер бросил на меня презрительный взгляд (к таким взглядам я постепенно привык за период с 1939 по 1945 год). Насколько мне помнится, потребовалось некоторое время, чтобы убедить комитет начальников штабов в намерении немцев напасть на Россию.
Примерно 10 июня я провел около получаса в кабинете Антони Идена в министерстве иностранных дел…»
(Дональд Маклахлан. «Тайны английской разведки» — Москва, издательство МО СССР, 1971 г., с. 251-252).
Как говорится, комментарии излишни. Немцы готовились к нападению так, что в это нападение почти никто не верил. Да еще и финансируя мятежные элементы внутри нашей страны!
И до сих пор многие, ругая почем свет стоит Сталина с коммунистами, говорят: глядите, какие они уроды! Вот при царе, когда мы тоже воевали с немцами, мы полстраны не теряли. Господи, сами вы уроды, антисоветчики хреновы! В Первую мировую русским пришлось воевать с врагом из той же эпохи. Разница заключалась лишь в лучшем материально-техническом оснащении немцев. К тому же, в 1914-м мы первыми вторглись на немецкую территорию — в Восточную Пруссию. А вот в 1941-м мы столкнулись с врагом из следующей эпохи, поистине — с пришельцами из грядущего, которые, к тому же, смогли ударить первыми!
Немцы смогли на всю катушку использовать эффект Нового Оружия, стратегию блицкрига, бросив на нас прекрасно организованные танковые и механизированные дивизии, которые, уступая советским по численности собственно танков, на три головы опережали нас по структуре и продуманности вооружения. Именно благодаря этому немцы размололи в куски пятимиллионную армию Сталина, устроив поражающие сознание военные катастрофы под Минском, Киевом, Ельней. Стремительный бросок немцев в Прибалтике обезвредил красный Балтийский флот, заперев в узости Финского залива и тяжелые корабли русских, и наши подводные лодки. В итоге немцы отвели угрозу от своих путей снабжения железной рудой и ценными металлами, которые шли через Балтику. А смелые удары на Юге сняли угрозу русских ударов по «нефтяному сердцу» Рейха — Румынии и Венгрии.
Да, Гитлер и его соратники смогли сделать очень многое. Но просчитались в одном: им противостоял Сталин. Человек из металла, «парень грубого помола» — а не западные демократически слизняки, легко впадавшие в ступор и истерику. Сталин, с его броневой волей, смог не утерять контроля над ситуацией. Вопреки распространяемым байкам о «недельном параличе» и об исчезновении Сталина из Кремля в первые дни войны, он с первого дня войны напряженно боролся с нашествием, преодолевая чудовищные поражения. И это принесло свои плоды.
Отметим только, что с самого начала немцам пришлось иметь дело с совершенно иным обществом, нежели на Западе. В СССР не имелось той свободы масс-медиа, которую вовсю использовали для распространения ужаса и деморализации в Европе. В СССР умели бороться с паникерами. В СССР у людей изъяли радиоприемники, что сразу же дало Сталину возможность контролировать воздействие пропаганды на умы. Ведь ни Интернета, ни широкодоступного телевидения в сорок первом и в помине не имелось, а газеты, кинохроника и вещание по проводному радио (радиоточки) оставались целиком в руках советского правительства. Гитлер мог использовать в войне с нами лишь ошеломительные военные победы, устные слухи да листовки.
И все же нам пришлось тяжко.
Накануне: «артподготовка» психовойны
А ведь Гитлер пробовал сломить волю Сталина еще накануне 22 июня сорок первого. В ход пошел один из приемов, который Германия в 1938-м с успехом применила против Франции. Помните, как руководство Люфтваффе поразило воображение будущей жертвы, показав генералу Вюймелену все последние новинки своих Люфтваффе и даже продемонстрировало несуществующий на самом деле серийный, сверхскоростной истребитель? Так вот: нечто подобное немцы попробовали проделать и с нами. И снова в роли пси-оружия выступила техника гитлеровских ВВС.
И тут я передаю слово замечательному человеку — Виктору Никифоровичу Бугайскому, сталинскому конструктору, который начинал карьеру в 1934 году в конструкторском бюро знаменитого Ильюшина, а закончил ее в 1982-м — участником разработки воздушно-космического корабля «Буран». За свою долгую жизнь он создавал и бронированные штурмовики, и пассажирские самолеты, и реактивные бомбардировщики, и межконтинентальные ракеты, и «крылатки», и орбитальные станции. Словом, его воспоминаниям, изданным мизерным тиражом в тысячу экземпляров, можно доверять. Итак:
«…На аэродром «Чкаловский» прилетели из Германии самолеты «Мессершмитт-109», «Мессершмитт-110», «Юнкерс-88» и «Хейнкель-111». Это были современные для того времени самолеты… Кроме этого, многим советским специалистам в Германии показали авиационные заводы, на которых шло массовое производство военных самолетов. Внешне казалось, что немецкое правительство открывает нам свои самые большие секреты… Вот, мол, мы какие. Какое вам оказываем доверие. Вы нам можете поверить.Ну, а к воспоминаниям конструктора добавим, что накануне советскую делегацию в Германии возили по 219 объектам Люфиваффе и немецкого авиапрома, что позволило нашим не только увидеть и закупить новейшие машины Гитлера, но и оценить ежемесячное производство боевых самолетов в Рейхе. Именно эта оценка (до 60-ти ежедневно) и стала для Сталина ориентиром для наращивания своего производства.
На самом деле у немецкого правительства были другие цели: это была демонстрация силы, нас запугивали.
Немецкое командование знало, что на вооружении ВВС Красной Армии в то время стояли истребители И-15 и И-16, бомбардировщики ТБ-3 и ДБ-3, по своим летно-техническим характеристикам значительно уступавшие немецким самолетам. Знакомство советских специалистов с образцами немецкой военной техники практически ничего нам не давало. Чтобы даже скопировать немецкие самолеты и организовать их выпуск, нужны годы. А немцы знали, что времени для этого у нас не было. Единственная цель знакомства наших специалистов с современными образцами военной авиационной техники — это показ-демонстрация могущества немецких ВВС и пренебрежение к нам…
В то время, благодаря колоссальному вниманию руководства партии и особо И.В. Сталина у нас уже была довольно сильная современная авиапромышленность, и в конструкторских бюро … были созданы образцы самолетов, превосходящих немецкую авиационную технику. Работа по созданию новых образцов … шла днем и ночью. Рабочий день продолжался 12-14 часов. Мы все знали, что война неизбежна, поэтому работали с полной отдачей сил. Но нам безумно не хватало времени. Цикл создания самолета довольно длителен…
Нужны годы. Мы все делали, чтобы сократить сроки. Но отведенного нам историей времени было очень мало, поэтому мы подошли к войне в тот момент, когда шло широкое внедрение в серийное производство самолетов Ил-2, Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3 и Пе-2. Нам не хватило года, максимум двух лет — и мы были бы, как говорится, на коне. Вот почему советское руководство делало все, чтобы насколько можно оттянуть начало войны…»
Вот вам и разница между поведением французов и сталинской России. Французы, увидев новинки Люфтваффе, сникли, опустили плечи. Сталинцы, узрев высокотехнологичные немецкие машины, бросились пахать с утроенной энергией. Французы даже не попробовали нарастить производство самолетов, получая только 60 машин в месяц. Сталин же сумел запустить выпуск новейших машин, хотя и в самый канун войны. Франция, словно зрелое яблоко, пала к ногам Гитлера. А вот железная воля Красного императора не поддалась умелому психологическому удару. И это тогда, когда, по словам Бугайского, настоящая индустриализация страны продолжалась каких-то десять лет — с 1929-го! Это тогда, когда нам пришлось противостоять силе, начавшей индустриализацию на век раньше русских! Смотрите: 28-летнего Бугайского тогда делают заместителем «звезды первой величины» — самого Ильюшина!
Так вот, читатель. Русские сталинского времени — это вам не западные размазни. Это — орешки ой какие твердые!
И все-таки Гитлер смог найти слабину Сталина!
«Неожиданное нападение»
Пожалуй, самой успешной операцией фюрера по поражению сознания высшего советского руководства стало «неожиданное нападение» 22 июня 1941 года.
Огромной психопобедой Гитлера над Сталиным стало то, что немцы смогли представить стягивание своих сил к границам СССР как блеф, как обманный ход. Именно это позволило им на все сто процентов воспользоваться возможностью первого удара и смести поочередно все три эшелона Красной армии, практически уничтожив ее в первоначальном виде.
Такой смеси блефа, умелой дезинформации и психотехник еще не было в истории. И поныне историки с публицистами исписывают толстенные тома, пытаясь разгадать загадку странной доверчивости Сталина. Почему, дескать, он не внял многочисленным предупреждениям об агрессии Германии. Все еще бытует примитивная поп-версия: мол, Сталин был таким параноиком и идиотом, что не верил куче донесений от умных-преумных разведчиков, в карты не смотрел — а потому во всем виноват он один. Ну, может еще и Берия, который Хозяину умело подыгрывал и грозил стереть в лагерную пыль всякого, чьи донесения расходились с мнением Самого.
Чушь все это! Не мог Сталин с его звериной подозрительностью быть настолько доверчивым. Историю с донесениями разведки давно уже разоблачили серьезные авторы. Их было слишком много, их даты разнились. И это вполне могло быть дезинформацией — а Сталин очень не хотел того, чтобы русские, как при царях, воевали за английские интересы. Дело тут совсем в другом: в столкновении разных миров, разных типов сознания. В том, что Гитлер смог разгадать мировоззрение Сталина и включить его в свой сценарий действий, а вот Иосиф Виссарионович подобного сделать не смог. Хотя очень старался!
Итак, Сталин — сугубый рационалист и железный логик. Поставьте себя на его место. Итак, начнем. Что нам известно в начале июня 1941 года?
Факт первый. Германия к войне не готова. По донесениям той же разведки, промышленность Рейха неотмобилизована. Сеть «Красной капеллы» устами суперкрота, агента Харнака, доносит в Москву, что запасы стратегического сырья у немцев — куцые. А уж о том, что немцы не позаботились ни о полушубках, ни о морозостойкой смазке для оружия — об этом еще Резун-Суворов красочно написал.
Факт второй. Германия боится войны на два фронта. А она уже воюет в Северной Африке и имеет на Западе недобитую Англию. Неужели она рискнет ввязаться еще и в войну с Россией, не решив английскую проблему, да еще и при неотмобилизованной экономике? По железной логике, немцы должны либо готовиться к высадке в Англии, либо добиваться заключения мира с Лондоном.
Факт третий. Развертывание немецких войск вдоль границы с СССР — это обычная практика страны, которая зажата меж двух «жерновов». Если ты готовишься вести войну на Западе (против Англии), а с востока над тобой нависает русский колосс, то логично перед высадкой на Британские острова организовать заслон на востоке — от неожиданного удара со стороны СССР. А то, что немцы могут готовиться к броску через Ла-Манш, подтверждается «репетицией», грандиозной операцией по захвату острова Крит с воздуха в мае 1941-го.
Факт четвертый. Британская империя трещит по всем швам. Ее сила подорвана. Единственная надежда англичан на спасение — это столкновение немцев с русскими. Сталин знает, что именно так англичане спасали свое могущество, сражаясь за империю «до последнего русского». Они в свое время сумели потянуть в кильватере своей политики царскую Россию, столкнув ее с Наполеоном в начале XIX столетия и со Вторым рейхом в 1914-м. В обоих случаях англичане с помощью дворцового заговора, дезинформации, пропаганды, подкупов и кредитного «капкана» сорвали попытки сближения России и с Наполеоном (при Павле Первом, которого пришлось устранять с помощью финансируемого из Лондона заговора), и с кайзером (аннулированный Бьоркский договор 1907 года). Неужели британцы изменили своей стратегии в сорок первом? Скорее всего, они опять постараются спастись, спровоцировав русско-немецкое столкновение. И, пока фрицы с иванами будут истреблять друг друга, Англия превратится в «обезьяну на холме».
Скорее всего, думал Сталин, англичане специально подсовывают мне секретные донесения о готовящемся нападении Гитлера на СССР. Так, чтобы я повелся и начал войну. Нет, нельзя поддаваться на провокацию!
Имея эти факты, рационалист Сталин в нападение Гитлера летом сорок первого не верил. По всем основаниям такого случиться не могло.
Но Сталин не учел еще одного факта: против него стоит существо с совершенно иным мышлением — не с логичным и аналитическим, а с хаотичным и интуитивным. Маг, а не живой компьютер. Тот, кто действительно может ринуться в бой, не обладая ни запасом сырья, ни теплых вещей для зимы. Теперь-то мы знаем, что Гитлер задумал устранить последнюю надежду Англии — русских. Русских, которые последние два века англичан всегда спасали и тупо служили Лондону в роли «штрафбата», «пушечного мяса». И Гитлер, судя по всему, прекрасно вник в безупречную логику Сталина, всячески поддержав видимость того, что первым на СССР не нападет. Он смог сделать Сталина фактором своей игры, частью своего сценария.
Для этого Гитлер умело использовал два обстоятельства — и великолепно сработанный в 1941-м поток дезинформации, и общую слабость предвоенных разведок всех стран мира — отсутствие сильного аналитического аппарата. И немцы действительно смогли утопить советское руководство в водопадах противоречивой информации. Как говорил мне Владимир Кравченко, бывший директор НИИ инфосистем при Первом главноуправлении КГБ СССР, все обращают внимание на кучу верных сообщений о грядущем нападении. Но они умалчивают о том, что были и «монбланы» умелой дезинформации. Миф о том, что советская разведка обо всем докладывала точно, развеян самими разведчиками. Например, Павлом Судоплатовым. И Зорге передавал противоречивые данные, и другие источники. Право, не будем вдаваться в эту тему — она рискует растянуться на целую книгу. Ограничимся констатацией факта: Гитлеру удалось провести информационно-психологическую войну, создав у Москвы впечатление того, что он не собирается бить первым.
Немцам это удалось.
Фактор «Х»
Знаешь, читатель, мы не собираемся здесь детально раскладывать катастрофу 1941 года. Может быть, когда-нибудь — с применением компьютерных моделей и трехмерных изображений, мы воссоздадим картину страшного времени, учтя в ней движения сотен дивизий. Только привлекая коллективный разум, мы сумеем до конца разобраться в картине драматических событий.
Здесь же мы хотим разобраться: что за таинственный фактор «Х» не дал нашей стране развалиться в то время? Что было предпринято в той каше? Что позволило спасти нестабильную систему «СССР»? Что за таинственное «силовое поле» простерлось над нами?
И тут мы вновь упираемся в фигуру усатого вождя с трубкой. В его несгибаемую волю и способность вести борьбу до конца. Хотя по официальной точке зрения в «трехцветной бывшей России» Сталин только и делал, что мешал народу одержать победу над Гитлером.
Изучая его деятельность не по кривым зеркалам художественных произведений, а по скучным научным работам с массой статистических таблиц и архивных ссылок, убеждаешься: Сталин задолго до войны готовился к худшему повороту дела. Конечно, не во всем — и роспуск партизанских отрядов тридцатых тому доказательство. Но если брать экономику, то картина выходит совершенно иной. Е.В. Хохлов, отечественный исследователь военной экономики СССР, отмечает: страну в сорок первом спасло то, что с начала тридцатых годов сталинское правительство упорно, вопреки всем экономическим выгодам, развивало уральскую промышленную зону. Сибирские и уральские руды были скверными по качеству, пылеватыми. Производство металла и машин на Урале было намного дороже, чем в Южном промышленном районе с его Донбассом. И, тем не менее, Сталин поднимал и Урал тоже, создавая для него автономное обеспечение углем, рудой, электричеством, чугуном и сталью, прокатом, агломератами и марганцем, металодобавками и ферросплавами. На Востоке поднялись Магнитогорский и Кузнецкий металлургические гиганты. На Дальнем Востоке построили «бастион труда и обороны — Комсомольск-на-Амуре, центр авиа- и судостроения. Комсомольцы в войну снабжали фронт истребителями [15].
Зачем все это делалось? Для того, чтобы максимально защитить промышленные центры от налетов бомбардировщиков врага и от действий его диверсионных групп. И это было возможно только в условиях СССР, когда заводы и промкомплексы создавались за счет государства, а не по воле капиталистов. Если бы в тридцатые индустриализация шла на либерально-рыночных началах, то господа бизнесмены вкладывали бы деньги в Донбасс и Центральный промышленный район. Но именно они и попали под удар немцев в начале войны! Вот и получилось, что Сталин каким-то образом предвидел и худший вариант. Урал выручил нас. Страна смогла выстоять, потеряв и Южный, и Северо-Западный, и Центральный промышленный районы.
С 1937 года Сталин начинает странную с нынешних понятий экономичекую политику. Осваивает вторую нефтепромышленную базу между Волгой и Уралом. Создает по всей стране предприятия-дублеры по машиностроению, нефтепереработке и химии. Так, чтобы потеряв одни, сохранить другие. При этом по возможности заводы должны работать на местной сырьевой базе, автаркично. С 1939 года запрещается новое строительство в старых, освоенных индустриальных центрах — Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону, Горьком и Свердловске. Теперь упор делают на развитие производств в каждом регионе, удовлетворяя его основные экономические потребности в топливе, строительных материалах, энергии, продовольствии и одежде. Зачем? Чтобы по максимуму сократить объем перевозок на дальние расстояния. Вокруг крупных городов создаются картофельно-овощные и животноводческие базы. Разрешается использовать для сельского хозяйства площади садово-паркового хозяйства. Создается впечатление, что Сталин готовится не к простой войне (когда железные дороги могут быть парализованы налетами с воздуха), а к войне атомной. Или, на худой конец, к налетам на СССР воздушных армад из тысяч «летающих крепостей». Как мы понимаем, все эти меры никак не вязались с доктриной победоносного наступления Красной армии на Европу с первого дня войны. Сталин создавал резервы, страховал страну от неожиданностей, предусматривал самый худший вариант развития ситуации. И это также выручило нас в сорок первом!
Катастрофа лета сорок первого стала тяжелым ударом и по Сталину. Но, вопреки россказням перестроечных «обличителей», он не впадал в ступор, а с самого начала начал борьбу. Сдаваться он не собирался. И именно его воля стала тем «фактором Х», о который расшибся психотриллер-блицкриг Гитлера. На пути вихря выросла сталь. И победила вихрь!
Давайте попробуем проследить некоторые вехи сталинских действий в то страшное время.
Опасный кризис 29.06.41 года
Первая неделя войны оказалась материализовавшимся кошмаром. Управление войсками из Москвы было потеряно.
По воспоминаниям Микояна, Сталин в тот день отправился вместе с ним, Берия, Маленковым и Молотовым в наркомат обороны. Нарком Тимошенко по телефону не мог сказать ничего о положении на Западном фронте. Приехав, Сталин застал в кабинете Тимошенко Жукова и Ватутина. (Жуков — начальник Генштаба с 13 января 1941 г., Ватутин — его заместитель). Полчаса вождь СССР пытался выяснить — где командование Западного фронта, почему случился такой грандиозный немецкий прорыв и что делается, чтобы восстановить связь. Жуков ответил, что не знает, когда восстановится связь. И тогда Сталин вспылил. Он накричал на Жукова, обвиняя того в том, что тот потерял связь и никем не командует. Разве штаб может руководить без связи?
Дальнейшие события излагаются по-разному. По Микояну, Жуков разрыдался и убежал в соседнюю комнату, где его успокаивал Молотов. По словам Молотова (переданным через писателя Стаднюка) Иосиф Виссарионович обзывал Жукова, Тимошенко и Ватутина бездарями, ничтожествами, ротными писаришками, портяночниками. И тут якобы Жуков послал Сталина по матери, потребовав покинуть кабинет и не мешать работать. После чего побелевший Сталин ретировался. Если учесть, что позже Жуков, даже по телефону разговаривая со Сталиным, неизменно вставал, в историю с посыланием вождя всерьез не воспринимаешь.
В этот момент положение стало крайне опасным. Сталин ткнул товарищей большезвездных военных носом в дерьмо. Безобразная связь — целиком на их совести. Уже на следующий день Тимошенко сняли с поста наркома и отправили командовать Западным фронтом, а Ватутина — сделали начшатаба Северо-Западного фронта. Вся власть в стране 30 июня перешла в руки Государственного комитета обороны во главе с И.В.С.
А в ночь с 29 на 30 июня Берия сидел в своем кабинете на Лубянке и принимал доклады своих подчиненных: они отслеживали все подозрительные движения в столице. Так, чтобы вовремя среагировать на попытку военного переворота.
Разумная мера! Действительно, обиженные военные иерархи обладали возможностями свергнуть или уничтожить Сталина, составив новое правительство. А если учесть, что командующий Западным фронтом Павлов перед войной вел интересные разговоры о том, что в случае победы немцев ему, де, хуже не будет, то не исключено, что переворот мог окончиться мирными переговорами с Гитлером и принятием его условий.
29 июля Сталин стал наркомом обороны, а 8 августа — Главковерхом, приняв на себя всю ответственность. А еще 13 июля Берия добился назначения командира отборной дивизии НКВД Артемьева начальником Московского военного округа. Так Берия готовился к возможному прорыву Гитлера к самой столице, что могло породить панику, хаос и потерю управления. Так чисто военные меры умело сочетались с полицейско-жандармскими. И, как окажется потом, мера была совершенно оправданной. (Ю. Жуков. «Сталин — тайны власти» — Москва, «Вагриус», 2005 г., с. 120).
Так высшее руководство СССР, не потеряв головы, смогло удержать ситуацию под контролем и побороть последствия шока, поразившего страну.
Отметим также знаменитое выступление Сталина по радио 3 июля 1941-го. Помните, когда он обратился к людям со словами «Братья и сестры»? Так вот — современники единодушно отмечают, какое магическое действие оно произвело на всех. Поток добровольцев на призывных пунктах увеличился в разы.
Попытка московского «психоудара»: октябрь 1941-го
Не думай, читатель, что немцы не пробовали сделать с Москвой то, что они делали с Варшавой и Копенгагеном, Осло и Гаагой, Парижем и Брюсселем. В сорок первом у них был огромный опыт зажигания паники в столицах стран-жертв агрессии. И они попробовали применить ту же «психостратегию» и для взятия Москвы.
Я бы многое дал за то, чтобы взять интервью у самого Иосифа Виссарионовича. Меня поражает то, как он учуял угрозу немецких налетов на столицу. Скорее всего, он знал, какую панику наводит одна лишь угроза Люфтваффе крупным городам. Наверное, изучал Красный Император информационные сводки о том, что творилось в Праге, скажем, или в Роттердаме. Он боялся не тотального разрушения города, а прежде всего дикой волны страха. Именно И.В.С. распорядился в первый же месяц войны стянуть для защиты Москвы тридцать авиационных полков и громадное число зенитных «стволов», своим личным распоряжением разделив ПВО столицы на четыре сектора — по картушке компаса. Я еще в детстве читал об этом в мемуарах великого русского летчика-испытателя Петра Стефановского «Триста неизвестных» (сам Стефановский командовал западным сектором ПВО города).