Страница:
...Наступало утро. Однако свет пробивался, только когда поднимался ветер. Плотная завеса испарений висела над городом. Черный дым окутал улицы.
Я направился к дому Хинтершталлерса, держась поближе к старой части города. Вдалеке виднелись красно-желтые отблески пожара. Потерявшиеся дети, рыдая, бежали сквозь дым, среди кружившихся над землей обрывков бумаги и пепла. Рыдающие женщины, искавшие своих родных, спотыкаясь, бродили по обгоревшим руинам. Некоторые несли с собой скудные пожитки, мокрые одеяла для защиты от огня. Несколько пожарных изо всех сил боролись с пожарами, но их усилия выглядели жалкими на фоне бушующего пламени.
Я свернул на боковую улицу, на которой стояла мусороуборочная машина. Люди в плотных перчатках с вилами и лопатами грузили в нее маленькие черные трупики.
— Это все дети? — в ужасе спросил я.
— Нет, молодой человек, — ответил один из мужчин с грубоватой серьезностью. — Когда-то они были такого же роста, как вы. Метр семьдесят, метр восемьдесят и выше, — закончил он, как на аукционе.
На меня нахлынула дурнота. Я торопливо отправился дальше, чтобы не видеть больше обуглившиеся тела. Но они лежали повсюду: маленькие, черные, сморщенные, уже раздувшиеся — как чернокожие карлики. В воздухе стоял сладковатый запах. Но я должен был дышать. Если бы я закрыл глаза, то наверняка упал бы.
Лежавшие на земле люди умерли всего несколько часов назад. В горящих развалинах, где фосфорные бомбы настигли их, когда они пытались выбраться; на лестницах подвалов, где ворвавшийся воздух и пламя превратили их в сморщенные угли, когда они старались вырваться из ада; на улицах, где пар от мокрых одеял причинил им смертельные ожоги, когда они пытались спрятаться под ними посреди пылающего пожара; на тротуарах, где они сгорали с обожженными лицами, стремясь спастись от жара, собрав оставшуюся в водосточных канавах влагу; в канализационных трубах, где они ныряли в горячую воду, пока огонь не уничтожил последний кислород, и бездыханные тела поплыли по течению...»
Когда англо-американцы налетали на немецкие города, на улицы выходили отряды Гитлерюгенда — гасить пожары, спасать раненых и контуженных. Они работали под бомбами. Как вспоминал один из бывших гитлерюгендовцев, «когда раздавался сигнал тревоги, мы отправлялись на нашу позицию. Тушение пожара во время ковровой бомбежки — очень опасное занятие. Можно было передвигаться по улице, только пригнувшись, потому что чуть повыше над землей кислорода уже не было. Он сгорал в огне. Огромные дома складывались как спичечные коробки. Из-за этого было много погибших...» (Г. Кнопп. «Дети Гитлера» — Москва, «Олма-Пресс», 2004 г., с. 191)
Дрезденское аутодафе
Другая картинка с натуры — Дрезден февраля сорок пятого.
«Когда первые сигналы тревоги ознаменовали начало 14-часового ада, дрезденцы послушно разбрелись по своим убежищам. Но — без всякого энтузиазма, полагая, что тревога — ложная. Их город никогда до того не был атакован с воздуха. Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом Франклином Делано Рузвельтом, решат казнить Дрезден тотальной бомбежкой.
Что двигало Черчиллем? Политические мотивы. Промышленность Дрездена производила только сигареты и фарфор, товары невоенные. Но впереди была Ялтинская конференция, на которой союзники намеревались членить измученное тело Европы. Черчилль и захотел разыграть «козырную карту» — некое грандиозное англо-американское действо, которое «произведет впечатление» на Сталина, — слишком самостоятельного и слишком умного, набравшего слишком большую силу. Эта карта, как оказалось позже, не «сыграла» в Ялте, поскольку плохая погода отменила запланированный рейд. Но Черчилль настаивал на том, чтобы рейд все же осуществился где угодно, объясняя это необходимостью подавить волю германского населения в тылу. Едва жители Дрездена разошлись по бомбоубежищам, на город была сброшена первая бомба — в 22.09. 13 февраля 1945 года. Атака продолжалась 24 минуты.
Город был превращен в море огня. «Образцовое бомбометание по целям» создало желаемый огневой шторм — это входило в расчеты склонного к юмору и любящего сигары «демократа». Шторм начался, когда сотни меньших пожаров соединились в один, громадный. Гигантские массы воздуха всасывались в образовавшуюся воронку и создали искусственный смерч. Тех несчастных, которых поднимали вихри, швыряло прямо в пламя горящих улиц. Те, кто прятался под землей, задыхались от недостатка кислорода, вытянутого из воздуха, или умирали от жара — жара такой силы, что плавилось человеческое мясо и от человека оставалось влажное пятно.
Очевидец, переживший это, рассказывает: «Я видел молодых женщин с детьми на руках — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их».
После первого рейда была трехчасовая пауза. Затишье выманило людей из укрытий. Чтобы спастись от смертоносного жара, тысячи жителей направились в Гросс-Гартен, чудесный парк в центре Дрездена площадью в полторы квадратных мили. Но палачи все рассчитали...
В 01.22 начался второй рейд. Сигналы тревоги не сработали. Небо покрыло вдвое большее количество бомбардировщиков с зажигательными бомбами на борту. Эта волна предназначалась для того, чтобы расширить огневой шторм до Гросс-Гартена и убить тех, кто был еще не убит. Это был полный «успех» англо-американцев. В течение нескольких минут полоса огня пересекла траву, охватила деревья, и загорелось все — от велосипедов до ног и рук. Еще много дней после того все это оставалось под открытым небом страшным напоминанием о садизме союзников.
В начале второй атаки многие еще теснились в тоннелях и подвалах, ожидая конца пожаров. В 01.30 до слуха командира спасательного отряда, посланного в город с рискованной миссией, донесся зловещий грохот. Он так описывал это:
«Детонация ударила по стеклам подвалов. Ко грохоту взрывов примешивался какой-то новый, странный звук, который становился все глуше и глуше. Что-то напоминающее гул водопада — это был вой смерча, начавшегося в городе».
Те, кто находился в подземных убежищах, умерли легко: они мгновенно сгорали, как только окружающий жар вдруг резко увеличивался. Они или превращались в пепел, или расплавлялись, пропитывая землю до трех-четырех футов в глубину - тому множество свидетельств.
После налета трехмильный столб желто-коричневого дыма поднялся в небо. Масса пепла тронулась, покрывая теплые руины, в сторону Чехословакии. Один домовладелец в 15 милях от Дрездена нашел в своем саду целый слой рецептов и коробочек от пилюль из дрезденской аптеки. А бумаги и документы из опустошенного Земельного управления упали в деревне Лирна, почти в 18 милях от Дрездена.
Вскоре после 10.30 утра 14 февраля на город обрушилась последняя порция бомб. Американские бомбовозы «трудились» целых 38 минут. Но эта атака не была столь жестокой, как первые две — по масштабам, но не по сути. Этот налет был характерен изощренным садизмом. «Мустанги» летели очень низко, и расстреливали все, что двигалось, включая колонну спасательных машин, которые прибыли эвакуировать выживших. Одна атака была специально направлена на берег Эльбы, где после ужасной ночи сгрудились беженцы, а также раненые.
Дело в том, что в последний год войны Дрезден стал городом-госпиталем. Во время ночного массового убийства медсестры героически перенесли на себе тысячи искалеченных, перенесли к Эльбе. И вот низколетящие «Мустанги» расстреливали этих беспомощных пациентов, как и тысячи стариков, женщин и детей, бежавших из города.
Когда скрылся последний самолет, почерневшие улицы Дрездена были усеяны мертвыми телами. По городу распространился смрад. Стая улетевших в зоопарке стервятников жирела на трупах. Повсюду шныряли крысы. Один из видевших все это сразу после бомбежки рассказывал: «У трамвайного депо была общественная уборная из рифленого железа. У входа, уткнувшись лицом в меховое пальто, лежала женщина лет тридцати, совершенно нагая. В нескольких ярдах от нее лежали два мальчика, лет восьми-десяти. Лежали, крепко обнявшись. Тоже нагие... Везде, куда доставал взгляд, лежали задохнувшиеся от недостатка кислорода люди. Видимо, они сдирали с себя всю одежду, пытаясь сделать из нее подобие кислородной маски...».
Вот описание Дрездена через две недели. Оно принадлежит некоему швейцарцу. «Я видел, — говорит он, — оторванные руки и ноги, изувеченные тела, и головы, раскатившиеся по сторонам улиц. На площадях тела все еще лежали так плотно, что идти приходилось с предельной осторожностью».
Урожай смерть собрала богатый. Размеры дрезденского «Холокоста» — 250 тысяч жизней, отнятых в пределах 14 часов. Это более чем втрое превосходит количество жертв Хиросимы (71879).
За всю войну Лондон потерял 600 акров земли, Дрезден за одну ночь — 1600.
По иронии судьбы единственная цель в Дрездене, которая с большой натяжкой могла бы считаться военной — железнодорожное депо — союзниками не бомбилась. Защитники «мировой демократии» были слишком заняты стариками, женщинами, детьми, ранеными…», — написано в статье Джорджа Т.Паркера, исследователя из США.
Именно с начала 1945 года решение о массовых убийствах немцев и разрушении их городов принимает сэр Черчилль. Уже к марту главные индустриальные центры Германии обращены в развалины. Тогда американцы и англичане составляют новый список целей, выбирая теперь как раз те города, которые наименее защищены зенитками и авиацией, те, которые можно засыпать бомбами почти безнаказанно. Как явствуют обнародованные в 2001 году британские архивные документы, генерал американских ВВС Фредерик Андерсон совершенно откровенно обрисовал цели этого авиатеррора: «Воспоминания о разрушении Германии будут передаваться от отца к сыну, от сына к внуку. Это лучшая гарантия того, что Германия больше никогда не будет развязывать новых войн». Лицемерие Цивилизации Доллара заключается в том, потери Англии (250 тысяч убитыми) и США (около 100 тысяч) во Второй Мировой были наименьшими — тогда как их авианалеты погубили около миллиона одних немцев, и в основном — не солдат, а детей, женщин и стариков.
В сорок пятом американо-английские бомбардировщики уничтожали под корень маленькие немецкие города. Сегодня очевидно: над составлением списка целей трудились и специалисты по психологической войне, и даже историки. 16 марта погиб баварский Вюрцбург, славившийся шедеврами архитектуры эпохи барокко, и под его обломками погибли пять тысяч немцев. Так же погиб и маленький аграрный Эллинген. Бомбы разрушили и другие жемчужины Германии — Байрейт (место проведения Вагнеровских фестивалей, один из центров магической цивилизации Гитлера), Зоэст, Ульм, Гейльбронн, Ротенбург, Ахен (столица империи Карла Великого). Погиб Мюнстер — одна из колыбелей немецкой веры, лютеранства. Страшная цифра: 20 процентов погибших под бомбами «летающих крепостей» составляли дети, 22 процента — старики. Выжигались главные «нервные узлы» магической цивилизации, средоточия культуры, исторической памяти, религии, университетского образования.
В совершенно том же духе «убийства духа» выдержаны и массированные бомбардировки Японии американцами, среди которых первое место занимает сожжение Токио в феврале 1945-го (более ста тысяч жертв), второе — атомные удары по Хиросиме и Нагасаки.
Воздушный террор западников, таким образом, уничтожал прежде всего не военный или промышленный потенциал немцев и японцев. Он поражал саму основу магических цивилизаций — дух нации, дух героизма и воинской доблести. Разрушалась воля к борьбе. Отныне — никакой магии. Все должны бояться новых хозяев мира, все должны стать пугливым стадом мелких обывателей. Мавров, сделавших свое дело в интересах Царя-Доллара и американского господства над миром, хладнокровно устраняли. Место всяких идеалов должна занять одна страсть — к получению долларов, которые смогут копить лишь паиньки, беспрекословно покорные воле хозяев США.
По принятым официально данным, таким образом западные воздушные флоты уничтожили 4 миллиона квартир и полмиллиона немцев. Но это чушь: на самом деле погибло не менее миллиона — не считая искалеченных, обожженных, умерших потом от ран, ожогов, контузий и нервных потрясений.
Западники умело использовали радио для усиления психотеррора. Например, в январе 1944-го в разгар налетов на Берлин, знаменитая английская станция в Кале, вещавшая на Германию, в один из вечеров прервала трансляцию сентиментальной музыки, и зловещий голос диктора произнес: «Берлин, ты был когда-то прекраснейшим городом в мире. Берлин, берегись одиннадцати часов вечера сегодня!» (Пример взят из воспоминаний Вильгельма Йонена, ночного истребителя Люфтваффе.)
Психотеррор метаисторический
...Это был чистой воды террор. Воздушный террор в исполнении самых гуманных и демократических стран. С военной и экономической точки зрения массированные налеты были практически бесполезными: немцы и японцы смогли рассредоточить промышленность и склады, убрав их под землю и в недра гор. Налеты не уничтожали немецких солдат и технику. Они просто убивали родных и близких этих солдат. Страшно и мучительно. Англичане и американцы бомбили прежде всего сознание народа. В этом было что-то сатанинское, эзотерическое. Как оказалось впоследствии, фугасные и зажигательные бомбы уничтожали не просто волю немцев к сопротивлению. Они стирали с лица земли сам германский старый дух. Они убивали Германию в сапогах и стальном шлеме, поднявшуюся на победах 1866-1871 годов. После жестоких воздушных расправ сознание германского народа изменилось, и на место воинов окончательно пришел толстобрюхий трусливый бюргер, сосущий пиво и смотрящий грубоватую немецкую порнуху. Оказалась разрушенной прежняя Германия с мощеными узкими улочками, готическими соборами и средневековыми домами, помнящими еще Луку Кранаха и Мартина Лютера. Разбомбили суровую Германию Нибелунгов и Гегеля, Бисмарка, Вагнера и Ницше — и расчистили место для ФРГ, республики бундес-обывателей. Лощеной, рыночной и модерновой. Телесно сытой и духовно мелкой. А создавал концепцию воздушного террора скромный человек — психолог Курт Левин, осевший в США еврей. Ох, умели в Америке подбирать кадры и нащупывать течения перемен!
Американцы оставались верны стратегии массированного воздушного террора еще очень долго. Террора неумолимого и деловитого, словно огромный конвейер на заводах Форда. Коврового террора с огромным индустриальным размахом. Мало что изменилось в этом отношении, когда американцы воевали в Корее и Вьетнаме. Все та же метода: под завязку загруженные бомбами «летающие крепости», сыплющие на обреченные города сначала фугаски, а потом — на развалины и ползающих среди них людей — зажигательное оружие. Ну, сменили контейнеры с фосфором на напалм, а суть-то осталась прежней.
И только потом умы их завоевала идея «хирургических ударов» высокоточным оружием. Мол, пусть невинные не страдают. В 1991-м эту концепцию полностью так и не воплотили. Воюя с Ираком в первый раз, «звездно-полосатые» применили ковровые бомбежки в Басре. Примечательно, что их сорокадневная воздушная кампания с обработкой позиций иракских войск (при завоевании полного господства в воздухе) привела к массовым нервным срывам у арабских солдат, открыв путь к их капитуляции. Дорого — но эффективно. Впрочем, в Ираке 1991 года американцы хоть и не стали один за другим превращать в руины города, однако остались верны стратегии «инфраструктурного террора». Они разбивали электростанции, мосты, водопроводы, склады с горючим и нефтеперерабатывающие заводы. Иными словами, они создавали угрозу гибели людей от голода, эпидемий, нищеты и мародеров. То же самое было и в Югославии 1999 года. Там и просто людей убивали — как во Вторую мировую.
Чем опыт такого террора может быть полезен нам в будущих войнах? Боюсь, что практически ничем. Для методичного уничтожения населения и техносферы врага у нас в будущих войнах не будет ни нескольких лет, ни даже месяцев. Равно как и подавляющего господства в воздушно-космическом пространстве. Рассчитывать приходится только на скоротечную, ошеломительную войну. Здесь нам полезнее опыт поражения сознания скорее на манер немцев, а не англосаксов. Нам полезнее окажутся не реальные разрушения и многотысячные жертвы среди западных (и восточных) горожан, а спровоцированная в их среде паника. А если возникнет надобность массированного возмездия, когда терять русским окажется нечего... Что ж, на этот случай есть ядерное оружие. Но о нем — особый разговор.
Прошлое, которое может вернуться
Сегодня в США нам говорят: «Забудьте об ужасах воздушных налетов сороковых! Такое больше не повторится. Теперь мы воюем гуманно. «Хирургически». Сводим потери среди гражданского населения к минимуму!»
Но мы не забудем ничего. Гуманизм нашего врага лицемерен. Если он когда-то делал подобное, то нет гарантии, что он когда-нибудь не повторит содеянное. Особенно если удастся замести следы.
Знаете, что может стать заменителем ковровых бомбежек Второй мировой? Что наш враг применить вместо града бомб? Сейсмическое оружие. Удары небольшими ядерными зарядами по «чувствительным точкам» земной коры — чтобы наши города разрушались как бы от стихийных бедствий, чтобы как бы по воле случая погибали десятки тысяч наших людей. Наш враг коварен и садистски жесток. С него станется. Да и русские для него, как и для Гитлера — не люди.
Впрочем, гораздо больший простор тут дают технологии воздействия на ионосферу. С помощью их можно не только тектонические катастрофы вызывать, но и ураганы, и наводнения, и эпидемии. Совместить же «стихийные» бедствия с техногенной катастрофой — когда столица наша в дополнение к землетрясению получит еще и взрыв атомного реактора — не так уж трудно. Разразится такое бедствие — и страну действительно может парализовать, сломить волю ее народа.
Надо быть готовым к подобному в возможной войне с главным врагом. И располагать возможностью удара возмездия!
Глава 14. Психотриллеры Третьей Мировой
Последние битвы Красного императора: сталь против атома
1946-1949 годы стали одним из опаснейших периодов русской истории.
Страна еще лежала в развалинах после страшной войны. Миллионы людей ютились в землянках, бараках и лачугах. Деревня голодала. Приходилось заниматься болезненной демобилизаций огромной армии, переводить промышленность на мирные рельсы — и восстанавливать три сильно разрушенных промышленных района страны из четырех.
По всем объективным показателям мы должны были рухнуть под напором Соединенных Штатов. У них-то в эти годы было, казалось бы, все для победы над нами. Во-первых, громадное богатство и огромная, высокоразвитая, совершенно неразрушенная промышленность, дававшая четверть всего мирового производства. Во-вторых, монополия на атомное оружие, колоссальный флот дальних бомбардировщиков, мощные авианесущие группировки военно-морских сил и кольцо баз, охвативших СССР со всех сторон. Нам еще только приходилось создавать реактивную авиацию — а у американцев она была. У нас не имелось ни крупных воздушно-стратегических сил (СССР не обладал сколь-нибудь значимым парком «летающих крепостей»), ни авианосцев, ни баллистических ракет межконтинентального боя.
Были четкие планы: подрыв сил СССР в гонке вооружений, запугивание его верхушки угрозами ядерно-воздушной войны — и дальнейшее расчленение нашей страны даже не по образцу 1991-го года, а еще хуже, на двадцать «стран».
Однако этого не произошло!
Иногда мне кажется, что воля вождя даже главнее техники. Стальная воля и смелость умного вождя способны парализовать противника на расстоянии, они передаются через дисплеи и экраны.
Давайте возьмем пример Сталина. Уж его-то никто не может обвинить в недостатке воли. Именно воля и спокойная решимость Красного императора позволила нам пройти опасные 1945-1949 годы, когда у нас не было ядерного оружия, в у врага оно уже лежало в арсеналах. Даже самые отпетые «разоблачители» Сталина в своем пылу невольно возвеличивают могущество этого человека.
Итак, в 1948 году Сталин заявляет, что «…не рассматривает атомную бомбу в качестве серьезной силы, каковой ее склонны считать некоторые политики. Атомная бомба предназначена для того, чтобы запугать слабонервных, но она не может решить судьбу войны, так как она недостаточно эффективна для этого». (Мы берем цитату из книги ярого ненавистника СССР И.Дроговоза «Воздушный щит страны Советов»).
Автор, брызжа слюной по поводу «уголовного пахана» Сталина, говорит: вот, мол, какой он лицемер и лжец! А что, господин Дроговоз, Иосифу Виссарионовичу в сорок восьмом надо было публично наложить в штаны при виде американского атомного превосходства, возопить «О, горе нам!» и посыпать голову пеплом? Перед всеми своими подданными, подрывая дух русских войск, своих ближайших сподвижников и всего народа? Ну уж нет! Сталин в этом случае выказал отличные качества вождя. Именно поэтому янки так и не решились использовать свою ядерную монополию. Воля и решимость оказались сильнее атомной дубинки.
Впрочем, был еще один поучительный эпизод — 1949 года. Тогда разразился так называемый Берлинский кризис. Сталин, взбешенный решением США и Британии создать в своих зонах оккупации сразу два немецких прозападных государства (ФРГ со столицей в Бонне и Западный Берлин), блокировал советскими войсками старую немецкую столицу. Войска США и их союзников стояли напротив русских дивизий. В окруженный Западный Берлин летали американские транспортные самолеты, прорывая сталинскую блокаду. Но, в конце концов, Сталин снял окружение.
Сегодня те же либеральные и демократические моськи изображают это как позорный провал коммунистического диктатора, который к тому времени окончательно выжил из ума. Мол, слава американской демократии! Но те же высшие посвященные в самой Америке говорят об ином. Сталин умело переиграл их. Ведь в то же самое время в Китае красные части НОАК громили войска проамериканского режима Чан Кайши и продвигались к Пекину. США очень не хотели потерять Китай и готовились помочь своему ставленнику атомными ударами по колоннам просоветской НОАК. А Сталин этого не хотел. Он прекрасно понимал, что распространение коммунизма по планете — это бред сивой кобылы, и что израненный недавней войной СССР не выдержит ни этого, ни военного противостояния с богатым Западом. Сталин пытался создать сильный евразийский блок между русскими и китайцами, направленный против Запада. Но при всем этом он не мог помешать ядерным ударам США по красному Китаю! У Сталина была к тому моменту одна-единственная атомная бомба, которую не мог взять на борт ни один советский бомбардировщик!
И тогда Красный император придумал гениальный ход. Он просчитал, что запаса атомных бомб у США не хватит для одновременной войны в Китае и в Европе. И он решил устроить Берлинский кризис, оттянув на себя внимание США. Американцы были вынуждены подготовить свое ядерное оружие к возможному столкновению в Европе и уже не смогли нанести удары по дивизиям красных китайцев, шедших на Пекин. А когда Сталин «отступил», дело было сделано: Китай уже стал союзником СССР.
Америка и в этом случае испугалась, так и не решившись на ядерные удары — хотя обладала в этом отношении полным превосходством, а ее авиация могла прорвать ПВО нашей страны. А пример уже наших дней? США в порошок растерли иракцев под предлогом борьбы с распространением оружия массового поражения, прекрасно зная, что у Саддама его нет, и что он не сможет накрыть ядерными ударами колонны вторгшихся в Междуречье американских дивизий. Но они не тронули Северную Корею, которая на весь мир заявила о том, что у нее есть атомные заряды, и она готова применить их первой, дотянувшись до Гавайев — территории Соединенных Штатов!
В те нелегкие годы проявились достоинства Сталина как менеджера. Он безошибочно выбрал оптимальный путь сдерживания американской ядерной монополии: наращивание сухопутных и военно-воздушных сил. Так, чтобы при возможном атомном нападении на страну мощными ударами вымести жидкие американские силы из Европы, рванувшись в Северную Африку и Азию, уничтожив там западные военные базы. Именно в это время в СССР создается зарубежная диверсионная сеть для ударов по ключевым военным объектам США в Европе. Нам удается на первый взгляд невозможное: разоренная войной страна не только в рекордные сроки поднимается из руин, не только создает атомную, электронную и авиационно-реактивную отрасли, но и разворачивает невиданное число танковых армий и авиадивизий. А на Чукотке развертывается ГСК — горнострелковый корпус для возможного вторжения на североамериканский материк.
И вот здесь сказались качества Сталина как суперменеджера. Он смог на ограниченных ресурсах послевоенного СССР добиться максимума, настоящего военно-экономического чуда. Сегодня ясно: не создай мы тогда таких боевых кулаков — и США могли избить нас с воздуха. Теперь известен подобный план командования Стратегического авиационного командования США.
Есть все основания считать, что Сталин готовился к войне в 1954-1955 годах. К грандиозному вторжению в Европу. К реваншу за изощренную игру Америки в 1941-1945 годах. Вы, дескать, нашими руками своих целей добились, с конкурентами расправились и приобрели долларовую систему господства над всей Землей? Так Союз теперь решительным ударом выбросит вас из Старого Света — и ликвидирует все преимущества глобального финансового гегемона, заперев США в Западном полушарии. В самом деле, план логичен. Решительный удар по позициям американцев в Европе и Азии приносил русским полный успех. Ибо больше никто не мог нам помешать. Франция и Западная Германия еще не оправились от войны. Британская империя терпела бедствия — развал и экономический кризис. И в то время атомные заряды могли применяться лишь в виде авиабомб. Межконтинентальных ракет еще не имелось ни у нас, ни у Запада. Подводных лодок с батареями «поларисов», способных стереть с лица земли дюжину городов сразу, тоже еще не имелось. В те годы атомная война еще не означала гибель всего живого на планете.
Я направился к дому Хинтершталлерса, держась поближе к старой части города. Вдалеке виднелись красно-желтые отблески пожара. Потерявшиеся дети, рыдая, бежали сквозь дым, среди кружившихся над землей обрывков бумаги и пепла. Рыдающие женщины, искавшие своих родных, спотыкаясь, бродили по обгоревшим руинам. Некоторые несли с собой скудные пожитки, мокрые одеяла для защиты от огня. Несколько пожарных изо всех сил боролись с пожарами, но их усилия выглядели жалкими на фоне бушующего пламени.
Я свернул на боковую улицу, на которой стояла мусороуборочная машина. Люди в плотных перчатках с вилами и лопатами грузили в нее маленькие черные трупики.
— Это все дети? — в ужасе спросил я.
— Нет, молодой человек, — ответил один из мужчин с грубоватой серьезностью. — Когда-то они были такого же роста, как вы. Метр семьдесят, метр восемьдесят и выше, — закончил он, как на аукционе.
На меня нахлынула дурнота. Я торопливо отправился дальше, чтобы не видеть больше обуглившиеся тела. Но они лежали повсюду: маленькие, черные, сморщенные, уже раздувшиеся — как чернокожие карлики. В воздухе стоял сладковатый запах. Но я должен был дышать. Если бы я закрыл глаза, то наверняка упал бы.
Лежавшие на земле люди умерли всего несколько часов назад. В горящих развалинах, где фосфорные бомбы настигли их, когда они пытались выбраться; на лестницах подвалов, где ворвавшийся воздух и пламя превратили их в сморщенные угли, когда они старались вырваться из ада; на улицах, где пар от мокрых одеял причинил им смертельные ожоги, когда они пытались спрятаться под ними посреди пылающего пожара; на тротуарах, где они сгорали с обожженными лицами, стремясь спастись от жара, собрав оставшуюся в водосточных канавах влагу; в канализационных трубах, где они ныряли в горячую воду, пока огонь не уничтожил последний кислород, и бездыханные тела поплыли по течению...»
Когда англо-американцы налетали на немецкие города, на улицы выходили отряды Гитлерюгенда — гасить пожары, спасать раненых и контуженных. Они работали под бомбами. Как вспоминал один из бывших гитлерюгендовцев, «когда раздавался сигнал тревоги, мы отправлялись на нашу позицию. Тушение пожара во время ковровой бомбежки — очень опасное занятие. Можно было передвигаться по улице, только пригнувшись, потому что чуть повыше над землей кислорода уже не было. Он сгорал в огне. Огромные дома складывались как спичечные коробки. Из-за этого было много погибших...» (Г. Кнопп. «Дети Гитлера» — Москва, «Олма-Пресс», 2004 г., с. 191)
Дрезденское аутодафе
Другая картинка с натуры — Дрезден февраля сорок пятого.
«Когда первые сигналы тревоги ознаменовали начало 14-часового ада, дрезденцы послушно разбрелись по своим убежищам. Но — без всякого энтузиазма, полагая, что тревога — ложная. Их город никогда до того не был атакован с воздуха. Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом Франклином Делано Рузвельтом, решат казнить Дрезден тотальной бомбежкой.
Что двигало Черчиллем? Политические мотивы. Промышленность Дрездена производила только сигареты и фарфор, товары невоенные. Но впереди была Ялтинская конференция, на которой союзники намеревались членить измученное тело Европы. Черчилль и захотел разыграть «козырную карту» — некое грандиозное англо-американское действо, которое «произведет впечатление» на Сталина, — слишком самостоятельного и слишком умного, набравшего слишком большую силу. Эта карта, как оказалось позже, не «сыграла» в Ялте, поскольку плохая погода отменила запланированный рейд. Но Черчилль настаивал на том, чтобы рейд все же осуществился где угодно, объясняя это необходимостью подавить волю германского населения в тылу. Едва жители Дрездена разошлись по бомбоубежищам, на город была сброшена первая бомба — в 22.09. 13 февраля 1945 года. Атака продолжалась 24 минуты.
Город был превращен в море огня. «Образцовое бомбометание по целям» создало желаемый огневой шторм — это входило в расчеты склонного к юмору и любящего сигары «демократа». Шторм начался, когда сотни меньших пожаров соединились в один, громадный. Гигантские массы воздуха всасывались в образовавшуюся воронку и создали искусственный смерч. Тех несчастных, которых поднимали вихри, швыряло прямо в пламя горящих улиц. Те, кто прятался под землей, задыхались от недостатка кислорода, вытянутого из воздуха, или умирали от жара — жара такой силы, что плавилось человеческое мясо и от человека оставалось влажное пятно.
Очевидец, переживший это, рассказывает: «Я видел молодых женщин с детьми на руках — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их».
После первого рейда была трехчасовая пауза. Затишье выманило людей из укрытий. Чтобы спастись от смертоносного жара, тысячи жителей направились в Гросс-Гартен, чудесный парк в центре Дрездена площадью в полторы квадратных мили. Но палачи все рассчитали...
В 01.22 начался второй рейд. Сигналы тревоги не сработали. Небо покрыло вдвое большее количество бомбардировщиков с зажигательными бомбами на борту. Эта волна предназначалась для того, чтобы расширить огневой шторм до Гросс-Гартена и убить тех, кто был еще не убит. Это был полный «успех» англо-американцев. В течение нескольких минут полоса огня пересекла траву, охватила деревья, и загорелось все — от велосипедов до ног и рук. Еще много дней после того все это оставалось под открытым небом страшным напоминанием о садизме союзников.
В начале второй атаки многие еще теснились в тоннелях и подвалах, ожидая конца пожаров. В 01.30 до слуха командира спасательного отряда, посланного в город с рискованной миссией, донесся зловещий грохот. Он так описывал это:
«Детонация ударила по стеклам подвалов. Ко грохоту взрывов примешивался какой-то новый, странный звук, который становился все глуше и глуше. Что-то напоминающее гул водопада — это был вой смерча, начавшегося в городе».
Те, кто находился в подземных убежищах, умерли легко: они мгновенно сгорали, как только окружающий жар вдруг резко увеличивался. Они или превращались в пепел, или расплавлялись, пропитывая землю до трех-четырех футов в глубину - тому множество свидетельств.
После налета трехмильный столб желто-коричневого дыма поднялся в небо. Масса пепла тронулась, покрывая теплые руины, в сторону Чехословакии. Один домовладелец в 15 милях от Дрездена нашел в своем саду целый слой рецептов и коробочек от пилюль из дрезденской аптеки. А бумаги и документы из опустошенного Земельного управления упали в деревне Лирна, почти в 18 милях от Дрездена.
Вскоре после 10.30 утра 14 февраля на город обрушилась последняя порция бомб. Американские бомбовозы «трудились» целых 38 минут. Но эта атака не была столь жестокой, как первые две — по масштабам, но не по сути. Этот налет был характерен изощренным садизмом. «Мустанги» летели очень низко, и расстреливали все, что двигалось, включая колонну спасательных машин, которые прибыли эвакуировать выживших. Одна атака была специально направлена на берег Эльбы, где после ужасной ночи сгрудились беженцы, а также раненые.
Дело в том, что в последний год войны Дрезден стал городом-госпиталем. Во время ночного массового убийства медсестры героически перенесли на себе тысячи искалеченных, перенесли к Эльбе. И вот низколетящие «Мустанги» расстреливали этих беспомощных пациентов, как и тысячи стариков, женщин и детей, бежавших из города.
Когда скрылся последний самолет, почерневшие улицы Дрездена были усеяны мертвыми телами. По городу распространился смрад. Стая улетевших в зоопарке стервятников жирела на трупах. Повсюду шныряли крысы. Один из видевших все это сразу после бомбежки рассказывал: «У трамвайного депо была общественная уборная из рифленого железа. У входа, уткнувшись лицом в меховое пальто, лежала женщина лет тридцати, совершенно нагая. В нескольких ярдах от нее лежали два мальчика, лет восьми-десяти. Лежали, крепко обнявшись. Тоже нагие... Везде, куда доставал взгляд, лежали задохнувшиеся от недостатка кислорода люди. Видимо, они сдирали с себя всю одежду, пытаясь сделать из нее подобие кислородной маски...».
Вот описание Дрездена через две недели. Оно принадлежит некоему швейцарцу. «Я видел, — говорит он, — оторванные руки и ноги, изувеченные тела, и головы, раскатившиеся по сторонам улиц. На площадях тела все еще лежали так плотно, что идти приходилось с предельной осторожностью».
Урожай смерть собрала богатый. Размеры дрезденского «Холокоста» — 250 тысяч жизней, отнятых в пределах 14 часов. Это более чем втрое превосходит количество жертв Хиросимы (71879).
За всю войну Лондон потерял 600 акров земли, Дрезден за одну ночь — 1600.
По иронии судьбы единственная цель в Дрездене, которая с большой натяжкой могла бы считаться военной — железнодорожное депо — союзниками не бомбилась. Защитники «мировой демократии» были слишком заняты стариками, женщинами, детьми, ранеными…», — написано в статье Джорджа Т.Паркера, исследователя из США.
Именно с начала 1945 года решение о массовых убийствах немцев и разрушении их городов принимает сэр Черчилль. Уже к марту главные индустриальные центры Германии обращены в развалины. Тогда американцы и англичане составляют новый список целей, выбирая теперь как раз те города, которые наименее защищены зенитками и авиацией, те, которые можно засыпать бомбами почти безнаказанно. Как явствуют обнародованные в 2001 году британские архивные документы, генерал американских ВВС Фредерик Андерсон совершенно откровенно обрисовал цели этого авиатеррора: «Воспоминания о разрушении Германии будут передаваться от отца к сыну, от сына к внуку. Это лучшая гарантия того, что Германия больше никогда не будет развязывать новых войн». Лицемерие Цивилизации Доллара заключается в том, потери Англии (250 тысяч убитыми) и США (около 100 тысяч) во Второй Мировой были наименьшими — тогда как их авианалеты погубили около миллиона одних немцев, и в основном — не солдат, а детей, женщин и стариков.
В сорок пятом американо-английские бомбардировщики уничтожали под корень маленькие немецкие города. Сегодня очевидно: над составлением списка целей трудились и специалисты по психологической войне, и даже историки. 16 марта погиб баварский Вюрцбург, славившийся шедеврами архитектуры эпохи барокко, и под его обломками погибли пять тысяч немцев. Так же погиб и маленький аграрный Эллинген. Бомбы разрушили и другие жемчужины Германии — Байрейт (место проведения Вагнеровских фестивалей, один из центров магической цивилизации Гитлера), Зоэст, Ульм, Гейльбронн, Ротенбург, Ахен (столица империи Карла Великого). Погиб Мюнстер — одна из колыбелей немецкой веры, лютеранства. Страшная цифра: 20 процентов погибших под бомбами «летающих крепостей» составляли дети, 22 процента — старики. Выжигались главные «нервные узлы» магической цивилизации, средоточия культуры, исторической памяти, религии, университетского образования.
В совершенно том же духе «убийства духа» выдержаны и массированные бомбардировки Японии американцами, среди которых первое место занимает сожжение Токио в феврале 1945-го (более ста тысяч жертв), второе — атомные удары по Хиросиме и Нагасаки.
Воздушный террор западников, таким образом, уничтожал прежде всего не военный или промышленный потенциал немцев и японцев. Он поражал саму основу магических цивилизаций — дух нации, дух героизма и воинской доблести. Разрушалась воля к борьбе. Отныне — никакой магии. Все должны бояться новых хозяев мира, все должны стать пугливым стадом мелких обывателей. Мавров, сделавших свое дело в интересах Царя-Доллара и американского господства над миром, хладнокровно устраняли. Место всяких идеалов должна занять одна страсть — к получению долларов, которые смогут копить лишь паиньки, беспрекословно покорные воле хозяев США.
По принятым официально данным, таким образом западные воздушные флоты уничтожили 4 миллиона квартир и полмиллиона немцев. Но это чушь: на самом деле погибло не менее миллиона — не считая искалеченных, обожженных, умерших потом от ран, ожогов, контузий и нервных потрясений.
Западники умело использовали радио для усиления психотеррора. Например, в январе 1944-го в разгар налетов на Берлин, знаменитая английская станция в Кале, вещавшая на Германию, в один из вечеров прервала трансляцию сентиментальной музыки, и зловещий голос диктора произнес: «Берлин, ты был когда-то прекраснейшим городом в мире. Берлин, берегись одиннадцати часов вечера сегодня!» (Пример взят из воспоминаний Вильгельма Йонена, ночного истребителя Люфтваффе.)
Психотеррор метаисторический
...Это был чистой воды террор. Воздушный террор в исполнении самых гуманных и демократических стран. С военной и экономической точки зрения массированные налеты были практически бесполезными: немцы и японцы смогли рассредоточить промышленность и склады, убрав их под землю и в недра гор. Налеты не уничтожали немецких солдат и технику. Они просто убивали родных и близких этих солдат. Страшно и мучительно. Англичане и американцы бомбили прежде всего сознание народа. В этом было что-то сатанинское, эзотерическое. Как оказалось впоследствии, фугасные и зажигательные бомбы уничтожали не просто волю немцев к сопротивлению. Они стирали с лица земли сам германский старый дух. Они убивали Германию в сапогах и стальном шлеме, поднявшуюся на победах 1866-1871 годов. После жестоких воздушных расправ сознание германского народа изменилось, и на место воинов окончательно пришел толстобрюхий трусливый бюргер, сосущий пиво и смотрящий грубоватую немецкую порнуху. Оказалась разрушенной прежняя Германия с мощеными узкими улочками, готическими соборами и средневековыми домами, помнящими еще Луку Кранаха и Мартина Лютера. Разбомбили суровую Германию Нибелунгов и Гегеля, Бисмарка, Вагнера и Ницше — и расчистили место для ФРГ, республики бундес-обывателей. Лощеной, рыночной и модерновой. Телесно сытой и духовно мелкой. А создавал концепцию воздушного террора скромный человек — психолог Курт Левин, осевший в США еврей. Ох, умели в Америке подбирать кадры и нащупывать течения перемен!
Американцы оставались верны стратегии массированного воздушного террора еще очень долго. Террора неумолимого и деловитого, словно огромный конвейер на заводах Форда. Коврового террора с огромным индустриальным размахом. Мало что изменилось в этом отношении, когда американцы воевали в Корее и Вьетнаме. Все та же метода: под завязку загруженные бомбами «летающие крепости», сыплющие на обреченные города сначала фугаски, а потом — на развалины и ползающих среди них людей — зажигательное оружие. Ну, сменили контейнеры с фосфором на напалм, а суть-то осталась прежней.
И только потом умы их завоевала идея «хирургических ударов» высокоточным оружием. Мол, пусть невинные не страдают. В 1991-м эту концепцию полностью так и не воплотили. Воюя с Ираком в первый раз, «звездно-полосатые» применили ковровые бомбежки в Басре. Примечательно, что их сорокадневная воздушная кампания с обработкой позиций иракских войск (при завоевании полного господства в воздухе) привела к массовым нервным срывам у арабских солдат, открыв путь к их капитуляции. Дорого — но эффективно. Впрочем, в Ираке 1991 года американцы хоть и не стали один за другим превращать в руины города, однако остались верны стратегии «инфраструктурного террора». Они разбивали электростанции, мосты, водопроводы, склады с горючим и нефтеперерабатывающие заводы. Иными словами, они создавали угрозу гибели людей от голода, эпидемий, нищеты и мародеров. То же самое было и в Югославии 1999 года. Там и просто людей убивали — как во Вторую мировую.
Чем опыт такого террора может быть полезен нам в будущих войнах? Боюсь, что практически ничем. Для методичного уничтожения населения и техносферы врага у нас в будущих войнах не будет ни нескольких лет, ни даже месяцев. Равно как и подавляющего господства в воздушно-космическом пространстве. Рассчитывать приходится только на скоротечную, ошеломительную войну. Здесь нам полезнее опыт поражения сознания скорее на манер немцев, а не англосаксов. Нам полезнее окажутся не реальные разрушения и многотысячные жертвы среди западных (и восточных) горожан, а спровоцированная в их среде паника. А если возникнет надобность массированного возмездия, когда терять русским окажется нечего... Что ж, на этот случай есть ядерное оружие. Но о нем — особый разговор.
Прошлое, которое может вернуться
Сегодня в США нам говорят: «Забудьте об ужасах воздушных налетов сороковых! Такое больше не повторится. Теперь мы воюем гуманно. «Хирургически». Сводим потери среди гражданского населения к минимуму!»
Но мы не забудем ничего. Гуманизм нашего врага лицемерен. Если он когда-то делал подобное, то нет гарантии, что он когда-нибудь не повторит содеянное. Особенно если удастся замести следы.
Знаете, что может стать заменителем ковровых бомбежек Второй мировой? Что наш враг применить вместо града бомб? Сейсмическое оружие. Удары небольшими ядерными зарядами по «чувствительным точкам» земной коры — чтобы наши города разрушались как бы от стихийных бедствий, чтобы как бы по воле случая погибали десятки тысяч наших людей. Наш враг коварен и садистски жесток. С него станется. Да и русские для него, как и для Гитлера — не люди.
Впрочем, гораздо больший простор тут дают технологии воздействия на ионосферу. С помощью их можно не только тектонические катастрофы вызывать, но и ураганы, и наводнения, и эпидемии. Совместить же «стихийные» бедствия с техногенной катастрофой — когда столица наша в дополнение к землетрясению получит еще и взрыв атомного реактора — не так уж трудно. Разразится такое бедствие — и страну действительно может парализовать, сломить волю ее народа.
Надо быть готовым к подобному в возможной войне с главным врагом. И располагать возможностью удара возмездия!
Глава 14. Психотриллеры Третьей Мировой
Последние битвы Красного императора: сталь против атома
1946-1949 годы стали одним из опаснейших периодов русской истории.
Страна еще лежала в развалинах после страшной войны. Миллионы людей ютились в землянках, бараках и лачугах. Деревня голодала. Приходилось заниматься болезненной демобилизаций огромной армии, переводить промышленность на мирные рельсы — и восстанавливать три сильно разрушенных промышленных района страны из четырех.
По всем объективным показателям мы должны были рухнуть под напором Соединенных Штатов. У них-то в эти годы было, казалось бы, все для победы над нами. Во-первых, громадное богатство и огромная, высокоразвитая, совершенно неразрушенная промышленность, дававшая четверть всего мирового производства. Во-вторых, монополия на атомное оружие, колоссальный флот дальних бомбардировщиков, мощные авианесущие группировки военно-морских сил и кольцо баз, охвативших СССР со всех сторон. Нам еще только приходилось создавать реактивную авиацию — а у американцев она была. У нас не имелось ни крупных воздушно-стратегических сил (СССР не обладал сколь-нибудь значимым парком «летающих крепостей»), ни авианосцев, ни баллистических ракет межконтинентального боя.
Были четкие планы: подрыв сил СССР в гонке вооружений, запугивание его верхушки угрозами ядерно-воздушной войны — и дальнейшее расчленение нашей страны даже не по образцу 1991-го года, а еще хуже, на двадцать «стран».
Однако этого не произошло!
Иногда мне кажется, что воля вождя даже главнее техники. Стальная воля и смелость умного вождя способны парализовать противника на расстоянии, они передаются через дисплеи и экраны.
Давайте возьмем пример Сталина. Уж его-то никто не может обвинить в недостатке воли. Именно воля и спокойная решимость Красного императора позволила нам пройти опасные 1945-1949 годы, когда у нас не было ядерного оружия, в у врага оно уже лежало в арсеналах. Даже самые отпетые «разоблачители» Сталина в своем пылу невольно возвеличивают могущество этого человека.
Итак, в 1948 году Сталин заявляет, что «…не рассматривает атомную бомбу в качестве серьезной силы, каковой ее склонны считать некоторые политики. Атомная бомба предназначена для того, чтобы запугать слабонервных, но она не может решить судьбу войны, так как она недостаточно эффективна для этого». (Мы берем цитату из книги ярого ненавистника СССР И.Дроговоза «Воздушный щит страны Советов»).
Автор, брызжа слюной по поводу «уголовного пахана» Сталина, говорит: вот, мол, какой он лицемер и лжец! А что, господин Дроговоз, Иосифу Виссарионовичу в сорок восьмом надо было публично наложить в штаны при виде американского атомного превосходства, возопить «О, горе нам!» и посыпать голову пеплом? Перед всеми своими подданными, подрывая дух русских войск, своих ближайших сподвижников и всего народа? Ну уж нет! Сталин в этом случае выказал отличные качества вождя. Именно поэтому янки так и не решились использовать свою ядерную монополию. Воля и решимость оказались сильнее атомной дубинки.
Впрочем, был еще один поучительный эпизод — 1949 года. Тогда разразился так называемый Берлинский кризис. Сталин, взбешенный решением США и Британии создать в своих зонах оккупации сразу два немецких прозападных государства (ФРГ со столицей в Бонне и Западный Берлин), блокировал советскими войсками старую немецкую столицу. Войска США и их союзников стояли напротив русских дивизий. В окруженный Западный Берлин летали американские транспортные самолеты, прорывая сталинскую блокаду. Но, в конце концов, Сталин снял окружение.
Сегодня те же либеральные и демократические моськи изображают это как позорный провал коммунистического диктатора, который к тому времени окончательно выжил из ума. Мол, слава американской демократии! Но те же высшие посвященные в самой Америке говорят об ином. Сталин умело переиграл их. Ведь в то же самое время в Китае красные части НОАК громили войска проамериканского режима Чан Кайши и продвигались к Пекину. США очень не хотели потерять Китай и готовились помочь своему ставленнику атомными ударами по колоннам просоветской НОАК. А Сталин этого не хотел. Он прекрасно понимал, что распространение коммунизма по планете — это бред сивой кобылы, и что израненный недавней войной СССР не выдержит ни этого, ни военного противостояния с богатым Западом. Сталин пытался создать сильный евразийский блок между русскими и китайцами, направленный против Запада. Но при всем этом он не мог помешать ядерным ударам США по красному Китаю! У Сталина была к тому моменту одна-единственная атомная бомба, которую не мог взять на борт ни один советский бомбардировщик!
И тогда Красный император придумал гениальный ход. Он просчитал, что запаса атомных бомб у США не хватит для одновременной войны в Китае и в Европе. И он решил устроить Берлинский кризис, оттянув на себя внимание США. Американцы были вынуждены подготовить свое ядерное оружие к возможному столкновению в Европе и уже не смогли нанести удары по дивизиям красных китайцев, шедших на Пекин. А когда Сталин «отступил», дело было сделано: Китай уже стал союзником СССР.
Америка и в этом случае испугалась, так и не решившись на ядерные удары — хотя обладала в этом отношении полным превосходством, а ее авиация могла прорвать ПВО нашей страны. А пример уже наших дней? США в порошок растерли иракцев под предлогом борьбы с распространением оружия массового поражения, прекрасно зная, что у Саддама его нет, и что он не сможет накрыть ядерными ударами колонны вторгшихся в Междуречье американских дивизий. Но они не тронули Северную Корею, которая на весь мир заявила о том, что у нее есть атомные заряды, и она готова применить их первой, дотянувшись до Гавайев — территории Соединенных Штатов!
В те нелегкие годы проявились достоинства Сталина как менеджера. Он безошибочно выбрал оптимальный путь сдерживания американской ядерной монополии: наращивание сухопутных и военно-воздушных сил. Так, чтобы при возможном атомном нападении на страну мощными ударами вымести жидкие американские силы из Европы, рванувшись в Северную Африку и Азию, уничтожив там западные военные базы. Именно в это время в СССР создается зарубежная диверсионная сеть для ударов по ключевым военным объектам США в Европе. Нам удается на первый взгляд невозможное: разоренная войной страна не только в рекордные сроки поднимается из руин, не только создает атомную, электронную и авиационно-реактивную отрасли, но и разворачивает невиданное число танковых армий и авиадивизий. А на Чукотке развертывается ГСК — горнострелковый корпус для возможного вторжения на североамериканский материк.
И вот здесь сказались качества Сталина как суперменеджера. Он смог на ограниченных ресурсах послевоенного СССР добиться максимума, настоящего военно-экономического чуда. Сегодня ясно: не создай мы тогда таких боевых кулаков — и США могли избить нас с воздуха. Теперь известен подобный план командования Стратегического авиационного командования США.
Есть все основания считать, что Сталин готовился к войне в 1954-1955 годах. К грандиозному вторжению в Европу. К реваншу за изощренную игру Америки в 1941-1945 годах. Вы, дескать, нашими руками своих целей добились, с конкурентами расправились и приобрели долларовую систему господства над всей Землей? Так Союз теперь решительным ударом выбросит вас из Старого Света — и ликвидирует все преимущества глобального финансового гегемона, заперев США в Западном полушарии. В самом деле, план логичен. Решительный удар по позициям американцев в Европе и Азии приносил русским полный успех. Ибо больше никто не мог нам помешать. Франция и Западная Германия еще не оправились от войны. Британская империя терпела бедствия — развал и экономический кризис. И в то время атомные заряды могли применяться лишь в виде авиабомб. Межконтинентальных ракет еще не имелось ни у нас, ни у Запада. Подводных лодок с батареями «поларисов», способных стереть с лица земли дюжину городов сразу, тоже еще не имелось. В те годы атомная война еще не означала гибель всего живого на планете.