Страница:
У США есть опыт создания финансового «вечного двигателя». Или почти вечного. Судите сами. В обмен на доллары они получают из всех стран мира все, что пожелают: сырье, лучшую технику, технологии, специалистов, одежду и обувь, горы тропических фруктов — и т.д. Живут янки роскошно. А потом с помощью всяческих финансовых ухищрений вытягивают эти доллары назад, понуждая все страны света превращать заработанные доллары в инвестиции на территории США.
Американцы используют свои избыточные доллары как оружие. Они освоили искусство «дестабилизирующего кредита — еще один образчик синергетическо-бифуркационной технологии в финансах.
Они дают другим странам кредиты — но при условии, что те отказываются от высокотехнологичного производства, от сильной национальной валюты, привязывая ее к доллару. Хочешь получить кредит? Не защищай своего производителя, пускай в страну «ножки Буша» с минимальными таможенными пошлинами, а то и без оных, открой границу для беспрепятственного вывоза сырья, сломай механизмы контроля за вывозом денег из страны, обеспечь доступ к своим богатствам для американских компаний, введи свободный обмен национальных денег на доллар. Одновременно — сократи бюджет, меньше трать на развитие науки и военно-промышленного комплекса с передовыми технологиями.
Что дает система «дестабилизирующего кредита»? Она спасает Америку от долларовой инфляции. Главный цикл долларового вампиризма вам уже известен, читатель: янки за доллары скупают все лучшее в мире, а потом сами же вынуждают продавцов нести заработанные «грины» в американские банки. Но при этом Федеральная резервная система США продолжает печатать новые доллары. Чтобы не случилась инфляции, янки через механизм дестабилизирующих кредитов вынуждают страны третьего мира не использовать свои ресурсы самостоятельно, а отдавать их в руки западников, тем самым создавая новонапечатанной долларовой массе товарное наполнение. Кредиты даются с процентами — и несчастные заемщики, дабы рассчитаться по внешним долгам, вынуждены извергать на мировой рынок все новые и новые массы ресурсов, продавая их за все те же доллары.
Поэтому доллар постоянно нуждается во внешней экспансии, в захвате новых территорий. Одно время он заколебался: на его пути стоял Советский Союз со своей сферой влияния. Уже к концу 1980-х США должен был постичь серьезный структурный экономический кризис. Более того, Америка, казалось, проиграет противостояние с русскими и пойдет на вынужденную капитуляцию.
Но она напряглась — и повергла нас. Дестабилизирующие кредиты почти остановили нашу промышленность за исключением добычи сырья. Доллар хлынул на огромное пространство Восточной Европы, взорванного СССР и Монголии — а это почти тридцать миллионов квадратных километров площади, громадные ресурсы и население в треть миллиарда человек. Новые массы наших богатств, проданные за доллары, укрепили американскую экономическую систему. Доллар завоевал нас.
Триумф? Безусловно. Но уже в 1980-е перед американцами встали новые задачи. Одна из них заключалась в том, что даже при самой тонкой настройке доллар окончательно занял положение мировой валюты Да, янки тянули ресурсы из остальных стран, сбрасывая в них доллары — но они из тех стран снова попадали в банки США. Эти доллары надо было как-нибудь связать.
И они нашли способ, который можно назвать «революцией Клинтона». Янки стали связывать «горячие» доллары двумя путями. С одной стороны, доллары переливались в широко разрекламированную «нью экономи», «новую экономику» — в экономику Интернета, программного обеспечения, венчурных фондов, которые выпускали акции не под конкретное производство, а под новые идеи и под ожидание будущих рынков.
Что такое их «новая экономика»? Это — своеобразный третий «космос», третья стадия развития мирового рынка. Первым был космос вещей, товаров. С древности и до ХIX века мир был цивилизацией вещей. Люди производили их, продавали и меняли, воздействуя в основном на природу. В ХХ веке сложился второй мир — мир услуг. Тогда главное воздействие стало осуществляться не только на вещи и на природу, но и на самого человека. Открылась огромная сфера, связанная с экономикой обслуживания, развлечений, образования и здравоохранения. «Новая экономика» осваивает третий космос — мир информации, мир знания.
Если пробовать обрисовать «новую экономику» в принципе, то можно привести такое вот красочное сравнение. В конце девятнадцатого века никому и в голову не пришло бы вкладывать деньги в голую идею. Финансисты и промышленники оставались народом весьма консервативным. Любой изобретатель должен был сначала воплотить свое детище в металле и показать миру его экономическую выгоду. Никто и никогда не подумал бы создавать акционерные общества для финансирования Можайского с его задумкой самолета или для Дизеля с его идеей одноименного двигателя. И не просто создавать акционерные компании — но и выбрасывать их акции на биржу, создавать ажиотаж вокруг них. И при этом еще говорить: курс наших акций — это не нынешняя прибыль, которую приносит производство дизелей или воздухоплавательных снарядов господина Можайского, а только прибыль чаемая, ожидаемая, прогнозируемая.
«Новая экономика» действует совсем наоборот. Кто-то выбрасывает какую-то техническую идею — и под нее создается акционерная компания, начинающая эмиссию своих ценных бумаг. И масса инвесторов покупает их либо в надежде на будущие баснословные прибыли, либо ожидая дальнейшего роста курса этих акций, когда их можно будет выгодно перепродать. По такой аналогии к капитану Можайскому, едва он в 1882 году закончил бы чертежи своего неуклюжего аэроплана с паровым двигателем, должны были толпой набежать русские купцы и наперебой вложить в его свои деньги, мысленным взором видя: вот из такого парового аэроплана в конце концов выйдут белоснежные реактивные авиалайнеры и сверхзвуковые истребители.
«Новая экономика» стала гениальной американской операцией конца ХХ столетия, которая логично венчает собой триумфальное шествие доллара.
Принципиально все очень просто. В ходе мировой экспансии доллара в глобальной экономике оказалось очень много «зеленых». Как их связать, не допустив обесценивания доллара? Американцы показали всему миру «новую экономику», заговорили об Интернет-экономике, которая якобы позволяет на один вложенный доллар получать сотню барыша. То было время, когда курс акций «новой экономики» не просто рос — он фантастически взлетал. И триллионы долларов со всего мира устремились в США, в их «новую экономику». На эти деньги, стянутые со всего мира, совершилось первое великое дело. Новая экономика обращена в будущее. Она торгует ожиданиями. Она капитализирует надежды. Она собирает деньги под проекты, которым еще предстоит осуществиться. Новая экономика к 2001 году охватывала до четверти инвестиционного рынка Соединенных Штатов Америки. Можно вскрыть несколько слоев, несколько смыслов этой экономики. С точки зрения развития потенциала цивилизации, новая экономика служит созданию базы для экономики сознания, для психоцивилизации.
Новая экономика стала очень действенным способом постройки инфраструктуры постиндустриальной экономики, ворот в мир «цивилизации сознания». Она позволила мобилизовать ресурсы для развертывания грандиозных информационных сетей, системы усиления человеческого интеллекта в виде многомиллионного парка персональных компьютеров, их сетей, больших и сверхбольших компьютеров. Новая экономика позволила создать инфраструктуру «экономики сознания», опутав весь мир оптико-волоконными кабельными линиями, каналами спутникового вещания, системами мобильных телекоммуникаций.
Новая экономика позволяет в конечном счете осуществить все возможные направления научных исследований и опытных разработок в этой сфере.
Впервые в истории человечества научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в сфере коммуникационных и информационных технологий получили по сути безграничное финансирование.
Информационные технологии и Интернет на самом деле важны не сами по себе, а как материально-техническая база, своего рода инфраструктура экономики сознания, когнитивной революции, формирования Нейромира и одновременно — как вещественная среда надличностного разума, основа наращивания его мощности. Они важны как материальная среда позволяющая воздействовать непосредственно на человеческую личность, на коллективную психику, на подсознание, сознание и надсознание. И это — первый момент…
Новая экономика, если посмотреть на нее с инвестиционной точки зрения, стала уникальным механизмом аккумуляции ресурсов, почти мгновенного наращивания капитала, увеличения вложенных средств в разы, а иногда в десятки и сотни крат. Весь мир до 2001 года с упоением нес свои деньги в «новую экономику» США, финансируя создание технологий новой эры. А после? После «новая экономика» США решила еще одну задачу: падением курса своих акций она сожгла, аннигилировала триллионы «лишних» долларов. И то, что многие в мире приняли как признак скорого крушения долларовой системы, на самом деле было изящным окончанием операции. Американцы избежали опасности катастрофического, неконтролируемого обесценивания доллара…
И аккумуляция средств, и рост капитализации, и обеспечение акций вкупе со «сжиганием» «лишних» денег — есть три стадии действия одного и того же процесса И этот процесс используется новыми хозяевами истории для реализации их хроно-политических планов. Надо обеспечить рост — рычаг в первое положение, нужно избежать инфляции — врубим режим сжигания избыточных долларов.
Но существует и третий аспект новой экономики, который прямо и непосредственно относится к теме нашей главы. Новая экономика привела к тому, что доллар стал обеспечен не только прошлым (то есть богатством, созданными в прошлом ценностями и капитальными благами), не только настоящим (политическим, военным, научно-техническим, экономическим, культурным могуществом Соединенных Штатов Америки), но и будущим — ожиданиями, воплощенными в динамике курсов акций, надеждами, реализованными в конкретных инвестиционных проектах. Ожиданиями, проявляющимися через динамику цен на мировых рынках.
Таким образом, доллар охватил все время — прошлое, настоящее и будущее. Он впервые в истории стал действительно тотальной единицей. Надо сказать, что в этот момент он перестал быть экономическим явлением, а стал выражать цивилизацию в целом. С этого момента все в мире стало продаваться и покупаться. Доллар, таким образом, вышел за пределы экономики, превратившись в мерило и регулятор цивилизационных процессов.
Он превратился в выразителя американского времени. Он обеспечен уже не только тем, что было, не только тем, что есть, но и тем, что будет. Тем самым он приобретает тотальность и абсолютную власть над американским миром, над современной западной цивилизацией. По сути, он обеспечивается ее существованием. Конвертируя военно-политическое господство в экономическое могущество, ФРС выпускает в обращение все новые и новые миллиарды долларов, получая на них все, что необходимо Америке — сырье, лучшую технику и специалистов, контроль над важными предприятиями и т.д.
Можно считать, что долларовая система — это первенец экономики сознания, нейрономики.
Но если «новая экономика» — это позитивный способ связывания денежной массы, то рядом с ним в 1990-е раковой опухолью разросся еще один, параллельный способ связывания. Но уже совершенно порочный. Это — создание совершенно чудовищной по масштабам, абсолютно оторванной от реальной жизни и настоящего производства сферы финансовых спекуляций. То есть, спекуляций с валютами разных стран, с ценными бумагами государств, с акциями. И даже не только с акциями, но и с их производными, так называемыми деривативами — фьючерсами, опционами, свопами. То есть, продаются и покупаются права на покупку будущих выпусков акций, право купить портфель ценных бумаг, чья динамика соответствует биржевому индексу, право купить какой-то товар через год и другие невообразимые права. То бишь, это — экономика делания денег из денег, без всяких товаров и услуг. Экономика «мыльного пузыря».
В секторе финансовых спекуляций оперируют не материальными ценностями, а тенденциями, трендами. Здесь действительно играют. Здесь полностью растоптаны старые представления о том, будто курс акций или иных ценных бумаг зависит от прибыльности предприятий, от их дивидендов и прочего. Отброшены прочь фундаментальные представления капитализма о том, будто цены складываются из соотношений спроса и предложения на рынке. Всего этого нет. На фондовых биржах играют некими течениями-трендами. И в этом хаосе процветает особая синергетика, особая наука о хаосе, которую называют то «новой ракетной наукой», то «техническим анализом». Почему? Да потому что поведение такого рынка лучше всего объясняют не беспомощные экономисты, а специалисты по ракетному полету, имеющие дело с бифуркационными процессами горения или турбулентности. Знаменитейший спекулянт нынешней эпохи, американский еврей Джордж Сорос, уже прямо говорит об «алхимии финансов».
Под этим «соусом» рынок полностью отрывается от окружающей жизни. Наоборот, царящие на бирже иллюзии, мании, мнения или вспышки паники объявляются движущей силой этой самой жизни. Иллюзия становится более реальной, нежели сама реальность. Только в подобном извращенном мире стал возможен нефтяной кризис 2000 года. Судите сами: цены на нефть взлетели не потому, что на планете вдруг наступило резкое похолодание или в одночасье рухнула вниз добыча сырья. Нет, цены взлетели потому, что американские спекулянты стали закупать фьючерсы — контракты на будущие поставки партий нефти — по все более и более высоким ценам. И наступил апофеоз сатанинской виртуальщины — грянул кризис, который не имеет под собой никакой реальной основы!
В мире виртуальной экономики никто не вкладывает деньги в акции компаний для того, чтобы заниматься выпуском новых самолетов или машин. Нет, тут царствуют «портфельные инвестиции», в которых «инвесторы» играют на повышении и понижении котировок, в нужный момент сбрасывая бумаги и пожиная спекулятивную прибыль. Происходит переход от рынка реальных товаров и акций к чисто финансовым схемам, к виртуальной экономике, в которой самым важным моментом является чистое движение капитала. Янки за свои военно-политические доллары скупают все лучшее в мире.
Здесь бал правят те, кто держит контроль над информацией, кто формирует мнения и может вызывать страхи торговцев. Тот, кто способен изобразить самую процветающую страну развалиной, а контору вроде «Рогов и копыт» — перспективнейшим предприятием. Тот, кто дерьмо способен представить как золото, и наоборот. Движение капитала в биржевых циклах становится настолько важным и значительным, оперирует с такими цифрами (часто имеющими эфемерное значение), что на их фоне традиционные экономические сектора становятся несущественными. Цены в таком мире живут по своим самостоятельным законам, совершенно независимым от настоящей ценности товара или акции. На бирже играют уже не телесными вещами, а совершенно абстрактными, умозрительными знаками. Покупают и продают уже даже не акции, а производные от них. Идет торговля бумагой на другие бумаги… Чистыми фикциями…
Совершенно не зря один из самых знаменитых бестселлеров, посвященных этой «виртуальной экономике», написанный Джеком Швагером, так и называется — «Рыночные колдуны».
Рынок финансовых деривативов, примерно в четыре раза превышающий финансовый рынок, обслуживающий движение товаров и первичных социальных ценностей — акций, государственных ценных бумаг и тому подобных, является не только средством извлечения сверхдоходов при помощи финансовых спекуляций, но и служит громадным финансовым резервуаром. Этот резервуар поглощает триллионы излишних долларов, ненужных в данный момент для обслуживания сферы материального производства, сферы услуг или движения капитальных благ. Но в нужный момент эти ресурсы из рынка финансовых деривативов вводятся в реальную экономику, позволяют приобретать новые компании, осуществлять новые инвестиционные проекты, обеспечивают контроль над необходимыми ресурсами. Наконец, эти средства в нужный момент бросаются на решение важнейших политических задач. Например, для установления тотального господства в политической, идеологической и культурной, а иногда и в религиозной сферах.
Расскажем еще об одном процессе, начавшем набирать силу в конце 1950-х годов и получившем наибольший расцвет в последнее десятилетие минувшего века. Речь идет о массированном сбросе наличных и безналичных долларов за рубежами Соединенных Штатов. Для этого сброса применялся механизм экспортной нестабильности, осуществление в самых различных районах мира каскадов планируемых конфликтов и управляемых кризисов. Вслед за этими планируемыми конфликтами и управляемыми кризисами разрушались национальные финансовые системы. Им на смену, а еще чаще параллельно с ними, возникали долларовые системы. И это характерно в настоящее время.
Именно таким образом в 60-е годы появились евродоллары, затем нефтедоллары, затем — наркодоллары, и наконец, знаменитые русские баксы. По сути дела, сегодня во многих странах мира от Бразилии и Аргентины до России доллар стал параллельной валютой. Он вытеснил национальную валюту из обращения. Он обслуживает значительные объемы наличного оборота. Он концентрирует в себе оборот важнейших бумаг. Американцам удалась гениальная схема. Ценнейшие ресурсы многих стран мира, накопленный ими промышленный, культурный потенциал, бесценные научно-технические достижения, другие ноу-хау, они обменяли по сути на листы крашеной бумаги. Более того, им удалось построить систему, когда эти листы бумаги не возвращаются назад, в страну, напечатавшую их. И тем самым не разрушают с таким трудом восстановленный баланс между товарной массой и услуг и платежеспособным спросам, между объемами акций и других ценных бумаг и инвестиционными ресурсами, между промышленным предложением и крупным оптовым спросом…
Доллары не возвращаются в Соединимые Штаты. Они оказываются связанными на локальных рынках, где они конкурируют с местными валютами и вытесняют их, еще и еще раз позволяя другим странам кредитовать американскую экономику.
Чтобы утвердить в мире господство доллара, ослабить ведущие мировые валюты, чтобы создать в мире многочисленные очаги управляемых экономических кризисов и политической нестабильности, чтобы тем самым вытеснить национальные валюты американским долларом, Соединенные Штаты в последние двадцать лет ведут непрекращающуюся глобальную войну против остального мира. Финансовую мировую войну.
Подытожим, читатель. Американцы уже в начале 1990-х годов решили главные свои финансовые проблемы. Во-первых, нашли прекрасный источник средств для текущей, повседневной жизни. Во-вторых, изобрели не знающее ограничений финансирование «новой экономики» — экономики будущего. В-третьих, создали отстойник «виртуальной экономики».
И все бы хорошо, да только остались в мире некоторые некультурные гады, которые продолжают упрямо цепляться за иену, юань или рубль. А значит, их надо «мочить».
Вот их и «мочат».
Крах советских финансов
Американцы используют свои избыточные доллары как оружие. Они освоили искусство «дестабилизирующего кредита — еще один образчик синергетическо-бифуркационной технологии в финансах.
Они дают другим странам кредиты — но при условии, что те отказываются от высокотехнологичного производства, от сильной национальной валюты, привязывая ее к доллару. Хочешь получить кредит? Не защищай своего производителя, пускай в страну «ножки Буша» с минимальными таможенными пошлинами, а то и без оных, открой границу для беспрепятственного вывоза сырья, сломай механизмы контроля за вывозом денег из страны, обеспечь доступ к своим богатствам для американских компаний, введи свободный обмен национальных денег на доллар. Одновременно — сократи бюджет, меньше трать на развитие науки и военно-промышленного комплекса с передовыми технологиями.
Что дает система «дестабилизирующего кредита»? Она спасает Америку от долларовой инфляции. Главный цикл долларового вампиризма вам уже известен, читатель: янки за доллары скупают все лучшее в мире, а потом сами же вынуждают продавцов нести заработанные «грины» в американские банки. Но при этом Федеральная резервная система США продолжает печатать новые доллары. Чтобы не случилась инфляции, янки через механизм дестабилизирующих кредитов вынуждают страны третьего мира не использовать свои ресурсы самостоятельно, а отдавать их в руки западников, тем самым создавая новонапечатанной долларовой массе товарное наполнение. Кредиты даются с процентами — и несчастные заемщики, дабы рассчитаться по внешним долгам, вынуждены извергать на мировой рынок все новые и новые массы ресурсов, продавая их за все те же доллары.
Поэтому доллар постоянно нуждается во внешней экспансии, в захвате новых территорий. Одно время он заколебался: на его пути стоял Советский Союз со своей сферой влияния. Уже к концу 1980-х США должен был постичь серьезный структурный экономический кризис. Более того, Америка, казалось, проиграет противостояние с русскими и пойдет на вынужденную капитуляцию.
Но она напряглась — и повергла нас. Дестабилизирующие кредиты почти остановили нашу промышленность за исключением добычи сырья. Доллар хлынул на огромное пространство Восточной Европы, взорванного СССР и Монголии — а это почти тридцать миллионов квадратных километров площади, громадные ресурсы и население в треть миллиарда человек. Новые массы наших богатств, проданные за доллары, укрепили американскую экономическую систему. Доллар завоевал нас.
Триумф? Безусловно. Но уже в 1980-е перед американцами встали новые задачи. Одна из них заключалась в том, что даже при самой тонкой настройке доллар окончательно занял положение мировой валюты Да, янки тянули ресурсы из остальных стран, сбрасывая в них доллары — но они из тех стран снова попадали в банки США. Эти доллары надо было как-нибудь связать.
И они нашли способ, который можно назвать «революцией Клинтона». Янки стали связывать «горячие» доллары двумя путями. С одной стороны, доллары переливались в широко разрекламированную «нью экономи», «новую экономику» — в экономику Интернета, программного обеспечения, венчурных фондов, которые выпускали акции не под конкретное производство, а под новые идеи и под ожидание будущих рынков.
Что такое их «новая экономика»? Это — своеобразный третий «космос», третья стадия развития мирового рынка. Первым был космос вещей, товаров. С древности и до ХIX века мир был цивилизацией вещей. Люди производили их, продавали и меняли, воздействуя в основном на природу. В ХХ веке сложился второй мир — мир услуг. Тогда главное воздействие стало осуществляться не только на вещи и на природу, но и на самого человека. Открылась огромная сфера, связанная с экономикой обслуживания, развлечений, образования и здравоохранения. «Новая экономика» осваивает третий космос — мир информации, мир знания.
Если пробовать обрисовать «новую экономику» в принципе, то можно привести такое вот красочное сравнение. В конце девятнадцатого века никому и в голову не пришло бы вкладывать деньги в голую идею. Финансисты и промышленники оставались народом весьма консервативным. Любой изобретатель должен был сначала воплотить свое детище в металле и показать миру его экономическую выгоду. Никто и никогда не подумал бы создавать акционерные общества для финансирования Можайского с его задумкой самолета или для Дизеля с его идеей одноименного двигателя. И не просто создавать акционерные компании — но и выбрасывать их акции на биржу, создавать ажиотаж вокруг них. И при этом еще говорить: курс наших акций — это не нынешняя прибыль, которую приносит производство дизелей или воздухоплавательных снарядов господина Можайского, а только прибыль чаемая, ожидаемая, прогнозируемая.
«Новая экономика» действует совсем наоборот. Кто-то выбрасывает какую-то техническую идею — и под нее создается акционерная компания, начинающая эмиссию своих ценных бумаг. И масса инвесторов покупает их либо в надежде на будущие баснословные прибыли, либо ожидая дальнейшего роста курса этих акций, когда их можно будет выгодно перепродать. По такой аналогии к капитану Можайскому, едва он в 1882 году закончил бы чертежи своего неуклюжего аэроплана с паровым двигателем, должны были толпой набежать русские купцы и наперебой вложить в его свои деньги, мысленным взором видя: вот из такого парового аэроплана в конце концов выйдут белоснежные реактивные авиалайнеры и сверхзвуковые истребители.
«Новая экономика» стала гениальной американской операцией конца ХХ столетия, которая логично венчает собой триумфальное шествие доллара.
Принципиально все очень просто. В ходе мировой экспансии доллара в глобальной экономике оказалось очень много «зеленых». Как их связать, не допустив обесценивания доллара? Американцы показали всему миру «новую экономику», заговорили об Интернет-экономике, которая якобы позволяет на один вложенный доллар получать сотню барыша. То было время, когда курс акций «новой экономики» не просто рос — он фантастически взлетал. И триллионы долларов со всего мира устремились в США, в их «новую экономику». На эти деньги, стянутые со всего мира, совершилось первое великое дело. Новая экономика обращена в будущее. Она торгует ожиданиями. Она капитализирует надежды. Она собирает деньги под проекты, которым еще предстоит осуществиться. Новая экономика к 2001 году охватывала до четверти инвестиционного рынка Соединенных Штатов Америки. Можно вскрыть несколько слоев, несколько смыслов этой экономики. С точки зрения развития потенциала цивилизации, новая экономика служит созданию базы для экономики сознания, для психоцивилизации.
Новая экономика стала очень действенным способом постройки инфраструктуры постиндустриальной экономики, ворот в мир «цивилизации сознания». Она позволила мобилизовать ресурсы для развертывания грандиозных информационных сетей, системы усиления человеческого интеллекта в виде многомиллионного парка персональных компьютеров, их сетей, больших и сверхбольших компьютеров. Новая экономика позволила создать инфраструктуру «экономики сознания», опутав весь мир оптико-волоконными кабельными линиями, каналами спутникового вещания, системами мобильных телекоммуникаций.
Новая экономика позволяет в конечном счете осуществить все возможные направления научных исследований и опытных разработок в этой сфере.
Впервые в истории человечества научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в сфере коммуникационных и информационных технологий получили по сути безграничное финансирование.
Информационные технологии и Интернет на самом деле важны не сами по себе, а как материально-техническая база, своего рода инфраструктура экономики сознания, когнитивной революции, формирования Нейромира и одновременно — как вещественная среда надличностного разума, основа наращивания его мощности. Они важны как материальная среда позволяющая воздействовать непосредственно на человеческую личность, на коллективную психику, на подсознание, сознание и надсознание. И это — первый момент…
Новая экономика, если посмотреть на нее с инвестиционной точки зрения, стала уникальным механизмом аккумуляции ресурсов, почти мгновенного наращивания капитала, увеличения вложенных средств в разы, а иногда в десятки и сотни крат. Весь мир до 2001 года с упоением нес свои деньги в «новую экономику» США, финансируя создание технологий новой эры. А после? После «новая экономика» США решила еще одну задачу: падением курса своих акций она сожгла, аннигилировала триллионы «лишних» долларов. И то, что многие в мире приняли как признак скорого крушения долларовой системы, на самом деле было изящным окончанием операции. Американцы избежали опасности катастрофического, неконтролируемого обесценивания доллара…
И аккумуляция средств, и рост капитализации, и обеспечение акций вкупе со «сжиганием» «лишних» денег — есть три стадии действия одного и того же процесса И этот процесс используется новыми хозяевами истории для реализации их хроно-политических планов. Надо обеспечить рост — рычаг в первое положение, нужно избежать инфляции — врубим режим сжигания избыточных долларов.
Но существует и третий аспект новой экономики, который прямо и непосредственно относится к теме нашей главы. Новая экономика привела к тому, что доллар стал обеспечен не только прошлым (то есть богатством, созданными в прошлом ценностями и капитальными благами), не только настоящим (политическим, военным, научно-техническим, экономическим, культурным могуществом Соединенных Штатов Америки), но и будущим — ожиданиями, воплощенными в динамике курсов акций, надеждами, реализованными в конкретных инвестиционных проектах. Ожиданиями, проявляющимися через динамику цен на мировых рынках.
Таким образом, доллар охватил все время — прошлое, настоящее и будущее. Он впервые в истории стал действительно тотальной единицей. Надо сказать, что в этот момент он перестал быть экономическим явлением, а стал выражать цивилизацию в целом. С этого момента все в мире стало продаваться и покупаться. Доллар, таким образом, вышел за пределы экономики, превратившись в мерило и регулятор цивилизационных процессов.
Он превратился в выразителя американского времени. Он обеспечен уже не только тем, что было, не только тем, что есть, но и тем, что будет. Тем самым он приобретает тотальность и абсолютную власть над американским миром, над современной западной цивилизацией. По сути, он обеспечивается ее существованием. Конвертируя военно-политическое господство в экономическое могущество, ФРС выпускает в обращение все новые и новые миллиарды долларов, получая на них все, что необходимо Америке — сырье, лучшую технику и специалистов, контроль над важными предприятиями и т.д.
Можно считать, что долларовая система — это первенец экономики сознания, нейрономики.
Но если «новая экономика» — это позитивный способ связывания денежной массы, то рядом с ним в 1990-е раковой опухолью разросся еще один, параллельный способ связывания. Но уже совершенно порочный. Это — создание совершенно чудовищной по масштабам, абсолютно оторванной от реальной жизни и настоящего производства сферы финансовых спекуляций. То есть, спекуляций с валютами разных стран, с ценными бумагами государств, с акциями. И даже не только с акциями, но и с их производными, так называемыми деривативами — фьючерсами, опционами, свопами. То есть, продаются и покупаются права на покупку будущих выпусков акций, право купить портфель ценных бумаг, чья динамика соответствует биржевому индексу, право купить какой-то товар через год и другие невообразимые права. То бишь, это — экономика делания денег из денег, без всяких товаров и услуг. Экономика «мыльного пузыря».
В секторе финансовых спекуляций оперируют не материальными ценностями, а тенденциями, трендами. Здесь действительно играют. Здесь полностью растоптаны старые представления о том, будто курс акций или иных ценных бумаг зависит от прибыльности предприятий, от их дивидендов и прочего. Отброшены прочь фундаментальные представления капитализма о том, будто цены складываются из соотношений спроса и предложения на рынке. Всего этого нет. На фондовых биржах играют некими течениями-трендами. И в этом хаосе процветает особая синергетика, особая наука о хаосе, которую называют то «новой ракетной наукой», то «техническим анализом». Почему? Да потому что поведение такого рынка лучше всего объясняют не беспомощные экономисты, а специалисты по ракетному полету, имеющие дело с бифуркационными процессами горения или турбулентности. Знаменитейший спекулянт нынешней эпохи, американский еврей Джордж Сорос, уже прямо говорит об «алхимии финансов».
Под этим «соусом» рынок полностью отрывается от окружающей жизни. Наоборот, царящие на бирже иллюзии, мании, мнения или вспышки паники объявляются движущей силой этой самой жизни. Иллюзия становится более реальной, нежели сама реальность. Только в подобном извращенном мире стал возможен нефтяной кризис 2000 года. Судите сами: цены на нефть взлетели не потому, что на планете вдруг наступило резкое похолодание или в одночасье рухнула вниз добыча сырья. Нет, цены взлетели потому, что американские спекулянты стали закупать фьючерсы — контракты на будущие поставки партий нефти — по все более и более высоким ценам. И наступил апофеоз сатанинской виртуальщины — грянул кризис, который не имеет под собой никакой реальной основы!
В мире виртуальной экономики никто не вкладывает деньги в акции компаний для того, чтобы заниматься выпуском новых самолетов или машин. Нет, тут царствуют «портфельные инвестиции», в которых «инвесторы» играют на повышении и понижении котировок, в нужный момент сбрасывая бумаги и пожиная спекулятивную прибыль. Происходит переход от рынка реальных товаров и акций к чисто финансовым схемам, к виртуальной экономике, в которой самым важным моментом является чистое движение капитала. Янки за свои военно-политические доллары скупают все лучшее в мире.
Здесь бал правят те, кто держит контроль над информацией, кто формирует мнения и может вызывать страхи торговцев. Тот, кто способен изобразить самую процветающую страну развалиной, а контору вроде «Рогов и копыт» — перспективнейшим предприятием. Тот, кто дерьмо способен представить как золото, и наоборот. Движение капитала в биржевых циклах становится настолько важным и значительным, оперирует с такими цифрами (часто имеющими эфемерное значение), что на их фоне традиционные экономические сектора становятся несущественными. Цены в таком мире живут по своим самостоятельным законам, совершенно независимым от настоящей ценности товара или акции. На бирже играют уже не телесными вещами, а совершенно абстрактными, умозрительными знаками. Покупают и продают уже даже не акции, а производные от них. Идет торговля бумагой на другие бумаги… Чистыми фикциями…
Совершенно не зря один из самых знаменитых бестселлеров, посвященных этой «виртуальной экономике», написанный Джеком Швагером, так и называется — «Рыночные колдуны».
Рынок финансовых деривативов, примерно в четыре раза превышающий финансовый рынок, обслуживающий движение товаров и первичных социальных ценностей — акций, государственных ценных бумаг и тому подобных, является не только средством извлечения сверхдоходов при помощи финансовых спекуляций, но и служит громадным финансовым резервуаром. Этот резервуар поглощает триллионы излишних долларов, ненужных в данный момент для обслуживания сферы материального производства, сферы услуг или движения капитальных благ. Но в нужный момент эти ресурсы из рынка финансовых деривативов вводятся в реальную экономику, позволяют приобретать новые компании, осуществлять новые инвестиционные проекты, обеспечивают контроль над необходимыми ресурсами. Наконец, эти средства в нужный момент бросаются на решение важнейших политических задач. Например, для установления тотального господства в политической, идеологической и культурной, а иногда и в религиозной сферах.
Расскажем еще об одном процессе, начавшем набирать силу в конце 1950-х годов и получившем наибольший расцвет в последнее десятилетие минувшего века. Речь идет о массированном сбросе наличных и безналичных долларов за рубежами Соединенных Штатов. Для этого сброса применялся механизм экспортной нестабильности, осуществление в самых различных районах мира каскадов планируемых конфликтов и управляемых кризисов. Вслед за этими планируемыми конфликтами и управляемыми кризисами разрушались национальные финансовые системы. Им на смену, а еще чаще параллельно с ними, возникали долларовые системы. И это характерно в настоящее время.
Именно таким образом в 60-е годы появились евродоллары, затем нефтедоллары, затем — наркодоллары, и наконец, знаменитые русские баксы. По сути дела, сегодня во многих странах мира от Бразилии и Аргентины до России доллар стал параллельной валютой. Он вытеснил национальную валюту из обращения. Он обслуживает значительные объемы наличного оборота. Он концентрирует в себе оборот важнейших бумаг. Американцам удалась гениальная схема. Ценнейшие ресурсы многих стран мира, накопленный ими промышленный, культурный потенциал, бесценные научно-технические достижения, другие ноу-хау, они обменяли по сути на листы крашеной бумаги. Более того, им удалось построить систему, когда эти листы бумаги не возвращаются назад, в страну, напечатавшую их. И тем самым не разрушают с таким трудом восстановленный баланс между товарной массой и услуг и платежеспособным спросам, между объемами акций и других ценных бумаг и инвестиционными ресурсами, между промышленным предложением и крупным оптовым спросом…
Доллары не возвращаются в Соединимые Штаты. Они оказываются связанными на локальных рынках, где они конкурируют с местными валютами и вытесняют их, еще и еще раз позволяя другим странам кредитовать американскую экономику.
Чтобы утвердить в мире господство доллара, ослабить ведущие мировые валюты, чтобы создать в мире многочисленные очаги управляемых экономических кризисов и политической нестабильности, чтобы тем самым вытеснить национальные валюты американским долларом, Соединенные Штаты в последние двадцать лет ведут непрекращающуюся глобальную войну против остального мира. Финансовую мировую войну.
Подытожим, читатель. Американцы уже в начале 1990-х годов решили главные свои финансовые проблемы. Во-первых, нашли прекрасный источник средств для текущей, повседневной жизни. Во-вторых, изобрели не знающее ограничений финансирование «новой экономики» — экономики будущего. В-третьих, создали отстойник «виртуальной экономики».
И все бы хорошо, да только остались в мире некоторые некультурные гады, которые продолжают упрямо цепляться за иену, юань или рубль. А значит, их надо «мочить».
Вот их и «мочат».
Крах советских финансов
Что такое финансовые войны? Война, вообще — всегда способ достижения цели неправовым способом, через совершение насилия над противником. Для того, чтобы с кем-то воевать, с ним надо иметь общее поле. Например, не могут воевать между собой Центральноафриканская республика и Финляндия. Ну, разве что у них будут баллистические ракеты, которыми они смогут обстреливать друг друга. Но и в этом случае у них будет общее поле: единое воздушно-космическое пространство.
Финансовая война как явление родилась в тот момент, когда появилось единое финансовое пространство мира. И первые в истории чисто финансовые войны провели Соединенные Штаты. Во-первых, против Советского Союза, навязав нам концепцию «конвертируемости рубля» (было это совсем недавно — в самом конце 1980-х годов). А, во-вторых, против Японии, которую в 1991-м году янки «вырубили» настолько умело, что она не смогла оправиться от этого все 90-е годы. Потом была битва за юань. И вот уже несколько лет продолжается схватка доллара и евро.
Впрочем, впервые элементы финансовой войны США опробовали на Великобритании сразу же после Первой мировой. В 1919 году американцы приняли амбициозную программу военно-морского строительства, стремясь вытеснить англичан из перспективного региона планеты — Тихоокеанского. Для этого требовалось ослабить морскую мощь британцев и разорвать их альянс с Японией, заключенный в 1902-м. Чтобы Лондон даже не пытался угнаться за ВМФ янки, американцы умело подорвали кораблестроительную программу «сынов Альбиона», использовав именно финансовые рычаги. Американские финансисты потребовали от Лондона уплаты военных долгов — колоссальной по тем временам суммы в 850 миллионов фунтов стерлингов. Поскольку Англия вернуть займы не могла, позиции страны на мировом кредитном рынке посыпались и в 1921-м курс фунта стерлингов упал до 79 процентов от золотого паритета. И тут уже английские деловые круги принялись давить на свое правительство, требуя восстановить подорванную валюту. В том же 1921-м Британия согласилась на ограничение морских вооружений и фактический разрыв англо-японского военного союза (Вашингтонская конференция).
Но то была явная «тренировка». Главные финансовые войны Соединенные Штаты сумели провести семьюдесятью годами позже.
Против нас до Горбачева вести такую войну было практически невозможно, ибо наша рублевая система не имела точек соприкосновения с долларовой. Рубль выступал самостоятельной, изолированной системой. Американцы и русские обитали в совершенно разных финансовых мирах, и можно смело сказать: рубль в СССР и СЭВ (экономическом союзе социалистических стран) выступал как самодержавная финансовая система.
Так было, пока наши вожди не оказались одержимыми идеей конвертируемости рубля. Само по себе любое финансовое явление не выступает ни оружием войны, ни инструментом мира. Война начинается тогда, когда те или иные финансовые процессы используются для разрушения противника. Конвертируемость рубля в СССР ввели насильственно. Ее ввели де-факто. Пользуясь эйфорией горбачевской оттепели («новое мышление», «русский и американец — братья навек») хитрые янки заявили нашим: «Ребята, пора делать рупь конвертируемым и участвовать в международном разделении труда!». А дальше, образно говоря, произошел подобный диалог:
— Нет, мы к этому не готовы! — заявила Москва.
— Дерьмо — вопрос! — ответили нам из-за океана. — Вы же все равно торгуете с нами. У вас же наши компании покупают товары — и вы у нас тоже кое-что берете. Так начнем же бартер, и цены начнем считать в долларах!
Сначала сложилась схема, при которой конвертируемость существовала в бартерных, меновых операциях. В рамках горбачевского «нового мышления» и «медового месяца» в отношениях с Западом разрушилась государственная монополия внешней торговли, и торговать на внешнем рынке бартером смогли предприятия, кооперативы, министерства и региональные власти, даже не имея при этом валюты. Мы перешли к примитивной меновой торговле, к натуральному обмену.
При этом наши новоявленные «бизнесмены» не имели никакого опыта работы на внешних рынках, не располагали для этого ни нужной культурой, ни подготовкой. И, уж само собой, кооперативы не были включены в систему государственной политики. Противостояли же нам матерые волки. Кампания бартерной торговли с русскими четко режиссировалась и субсидировалась ведущими финансовыми структурами Соединенных Штатов. Более того, с нами зачастую торговали фирмы, во главе которых либо стояли офицеры действующего резерва американского разведывательного сообщества, либо эти фирмы контролировались спецслужбами. Хотя торговля была натуральной, все расчеты велись в долларах.
Американцы умело навязывали нам соотношение цен между товарами, которые вывозились из России, и тем, что в нее ввозилось, порождая крайне завышенный курс доллара по отношению к рублю. Ведь если вывозили из СССР все, что только можно, то в него шел строго ограниченный набор товаров, на которые поддерживались максимально высокие цены внутри Советского Союза. То были товары, которых у нас тогда просто не было: компьютеры, джинсы и деликатесные продукты. А что западники у нас брали? Нефть, металлы и минеральные удобрения. Поскольку экспортом в России занималось множество мелких кооперативов, они постоянно конкурировали друг с другом и тем самым на радость американцам сбивали цены. Мы ломали мировые рынки меди, алюминия и редкоземельных элементов, безбожно сбивая цены. Зато американцы вели операции через ограниченное число фирм, поддерживая монопольно высокие цены на свои товары. Компьютеры и джинсы продавались у нас по баснословным ценам — гораздо дороже, чем на самом Западе.
Финансовая война как явление родилась в тот момент, когда появилось единое финансовое пространство мира. И первые в истории чисто финансовые войны провели Соединенные Штаты. Во-первых, против Советского Союза, навязав нам концепцию «конвертируемости рубля» (было это совсем недавно — в самом конце 1980-х годов). А, во-вторых, против Японии, которую в 1991-м году янки «вырубили» настолько умело, что она не смогла оправиться от этого все 90-е годы. Потом была битва за юань. И вот уже несколько лет продолжается схватка доллара и евро.
Впрочем, впервые элементы финансовой войны США опробовали на Великобритании сразу же после Первой мировой. В 1919 году американцы приняли амбициозную программу военно-морского строительства, стремясь вытеснить англичан из перспективного региона планеты — Тихоокеанского. Для этого требовалось ослабить морскую мощь британцев и разорвать их альянс с Японией, заключенный в 1902-м. Чтобы Лондон даже не пытался угнаться за ВМФ янки, американцы умело подорвали кораблестроительную программу «сынов Альбиона», использовав именно финансовые рычаги. Американские финансисты потребовали от Лондона уплаты военных долгов — колоссальной по тем временам суммы в 850 миллионов фунтов стерлингов. Поскольку Англия вернуть займы не могла, позиции страны на мировом кредитном рынке посыпались и в 1921-м курс фунта стерлингов упал до 79 процентов от золотого паритета. И тут уже английские деловые круги принялись давить на свое правительство, требуя восстановить подорванную валюту. В том же 1921-м Британия согласилась на ограничение морских вооружений и фактический разрыв англо-японского военного союза (Вашингтонская конференция).
Но то была явная «тренировка». Главные финансовые войны Соединенные Штаты сумели провести семьюдесятью годами позже.
Против нас до Горбачева вести такую войну было практически невозможно, ибо наша рублевая система не имела точек соприкосновения с долларовой. Рубль выступал самостоятельной, изолированной системой. Американцы и русские обитали в совершенно разных финансовых мирах, и можно смело сказать: рубль в СССР и СЭВ (экономическом союзе социалистических стран) выступал как самодержавная финансовая система.
Так было, пока наши вожди не оказались одержимыми идеей конвертируемости рубля. Само по себе любое финансовое явление не выступает ни оружием войны, ни инструментом мира. Война начинается тогда, когда те или иные финансовые процессы используются для разрушения противника. Конвертируемость рубля в СССР ввели насильственно. Ее ввели де-факто. Пользуясь эйфорией горбачевской оттепели («новое мышление», «русский и американец — братья навек») хитрые янки заявили нашим: «Ребята, пора делать рупь конвертируемым и участвовать в международном разделении труда!». А дальше, образно говоря, произошел подобный диалог:
— Нет, мы к этому не готовы! — заявила Москва.
— Дерьмо — вопрос! — ответили нам из-за океана. — Вы же все равно торгуете с нами. У вас же наши компании покупают товары — и вы у нас тоже кое-что берете. Так начнем же бартер, и цены начнем считать в долларах!
Сначала сложилась схема, при которой конвертируемость существовала в бартерных, меновых операциях. В рамках горбачевского «нового мышления» и «медового месяца» в отношениях с Западом разрушилась государственная монополия внешней торговли, и торговать на внешнем рынке бартером смогли предприятия, кооперативы, министерства и региональные власти, даже не имея при этом валюты. Мы перешли к примитивной меновой торговле, к натуральному обмену.
При этом наши новоявленные «бизнесмены» не имели никакого опыта работы на внешних рынках, не располагали для этого ни нужной культурой, ни подготовкой. И, уж само собой, кооперативы не были включены в систему государственной политики. Противостояли же нам матерые волки. Кампания бартерной торговли с русскими четко режиссировалась и субсидировалась ведущими финансовыми структурами Соединенных Штатов. Более того, с нами зачастую торговали фирмы, во главе которых либо стояли офицеры действующего резерва американского разведывательного сообщества, либо эти фирмы контролировались спецслужбами. Хотя торговля была натуральной, все расчеты велись в долларах.
Американцы умело навязывали нам соотношение цен между товарами, которые вывозились из России, и тем, что в нее ввозилось, порождая крайне завышенный курс доллара по отношению к рублю. Ведь если вывозили из СССР все, что только можно, то в него шел строго ограниченный набор товаров, на которые поддерживались максимально высокие цены внутри Советского Союза. То были товары, которых у нас тогда просто не было: компьютеры, джинсы и деликатесные продукты. А что западники у нас брали? Нефть, металлы и минеральные удобрения. Поскольку экспортом в России занималось множество мелких кооперативов, они постоянно конкурировали друг с другом и тем самым на радость американцам сбивали цены. Мы ломали мировые рынки меди, алюминия и редкоземельных элементов, безбожно сбивая цены. Зато американцы вели операции через ограниченное число фирм, поддерживая монопольно высокие цены на свои товары. Компьютеры и джинсы продавались у нас по баснословным ценам — гораздо дороже, чем на самом Западе.