Страница:
Усевшись за стол с чашкой горячего кофе, она, вопреки своим собственным запретам не курить «натощак», выбила из лежащей на столе пачки сигарету. Слишком много всяких мыслей в голове… Таких уже постоянных и привычных, что временами начинало казаться, будто в голове ничего и нет, кроме этих постоянных дум. Начало мыслей – Влад, конец мыслей – Влад. Замкнутый круг их отношений. Лариса отпила кофе и машинально пролистала чистую «студенческую» тетрадь, оставленную с вечера на кухонном столе. Вчера почему-то взбрело в голову завести «тетрадь расходов». Впрочем, идея эта вполне полезная, если, конечно, не забывать вносить в нее траты, а если и не забывать, то не ограничиваться двумя-тремя до смешного лаконичными записями: «проездной – пятьсот рубл., колготки – сто, мелкие расходы – вся остальная зарплата». А потом оставшиеся три недели судорожно вспоминать, что вошло в эти «мелкие расходы», беззастенчиво сожравшие почти целую зарплату. Собственно говоря, подобные тетради и заводятся ради того, чтобы, наконец, расшифровать загадочное инкогнито пресловутых «мелких расходов». Вчера у нее еще хватило терпения внести аккуратным разборчивым почерком покупки с указанием цен в графе напротив. Интересно, на сколько хватит ее идеи с «тетрадью расходов»? Усмехнувшись, Лариса перевернула страницу и размашисто написала на заманчиво-чистом листе: «Влад – дурак!». Отголосок вчерашней ссоры… Не все удалось высказать вслух, что хотелось бы. Может, оставлять Владу утренние записки с такими вот лаконичными, но емкими записями? Если, конечно, он вернется. Да, впрочем… « И что ты в нем нашла?» – это был излюбленный мамин вопрос.
– И что я в нем нашла? – Лариса усмехнулась, любуясь дотлевающим кончиком сигареты. Вопрос был риторическим, задаваемым за последний год не единожды. Ответа не подразумевалось – как на любой риторический вопрос. Неужели их с Владом отношения дотлевают так же безнадежно, как сигарета, грозя в скором времени осыпаться пепельным столбиком? И даже уже почти не грустно от подобных мыслей… Лариса выбросила в форточку окурок и одним глотком допила остывший кофе: остатки резервных двадцати минут, подаренных неожиданно свихнувшимся будильником, догорели вместе с сигаретой.
Рабочий день протекал более чем банально. Почему-то по дороге на работу возникло стойкое ощущение, что день, начавшийся с прозвонившего не во время будильника и сохранившегося кислого осадка вчерашней ссоры, пройдет со «звездочкой». Так – «со звездочкой» – Лариса называла дни, которые несли мелкие или крупные неприятности. Количество «звездочек» варьировало от степени и глобальности неприятностей. Но нет, обычный рабочий день, последний на этой неделе. Утро, расписанное по минутам, превратившееся в своеобразный ритуал: девять ноль-ноль – планерка у шефа, девять пятнадцать – обсуждение с коллегами за чашкой чая минувшей планерки («шеф добрый» – «шеф злой» – в зависимости от того, не повысил ли тот вновь планку отчетности), девять двадцать пять – возвращение на рабочее место. И дальше – поиск новых клиентов, переговоры с уже имеющимися, прием претензий, переадресация тех же претензий «жалобщикам», как между собой сотрудники называли отдел рассмотрения претензий, передача заказов дизайнерам и т.д. В качестве небольших перерывов – пятиминутные перекуры, пара чашек чая и более-менее сносный обед в буфете. Обычный рабочий день специалиста по продажам в небольшом рекламном агентстве – в меру напряженный и насыщенный, и который вылился в вечер так равномерно и быстро, как остывший чай из чашки – в раковину. И по уже давно устоявшейся традиции пятничный вечер – у родителей.
По дороге Лариса заскочила в кондитерский магазин за пирожными для младшей сестры Алены и купила в салоне связи телефонную карту для мамы. Покупая карточку, подумала о том, что Влад за весь день ни разу не позвонил. Впрочем, это не удивило: он практически никогда не делал первым шаг к примирению.
Этот вечер в кругу семьи был похож на предыдущие пятничные вечера как брат-близнец. Мама хлопотала наседкой, пытаясь скормить Ларисе недельную норму домашних разносолов, та категорически протестовала, отец невозмутимо ужинал, степенно поднося ко рту ложку, и лишь изредка усмехался в усы, наблюдая за «сражением» жены и старшей дочери. И Аленино опоздание к ужину являлось обязательной составляющей выученного и отработанного до автоматизма сценария всех пятничных вечеров. Первая часть «сценария» всегда отыгрывалась без запинки:
– Лара, ты совсем ничего не ешь!
– Я ем! – Лариса возмущенно фыркала и демонстративно зачерпывала ложкой из тарелки, чтобы мама хоть ненадолго сменила излюбленную тему. Мамы хватало ненадолго:
– Лариса, у тебя почти полная тарелка! Тебе разве не нравится, как я готовлю?
– Нравится! Очень нравится! Но я не слон – съесть столько! Я уже сыта.
Здесь уже фыркала мама, скептически пожимая плечами и передразнивая дочь:
– «Сыта»… Клюнула, как цыпленок – и сыта. Ты, как стала жить отдельно, похудела страшно, наверное, совсем ничего не ешь. И все в сухомятку. Давай, положу добавки…
– Нет!!!
В тот момент, когда «кулинарные страсти» достигали своего апогея, на сцене появлялся отец. Он степенно откладывал в сторону ложку, промокал салфеткой усы и, вступаясь за старшую дочь, спокойно и невозмутимо осаживал жену:
– Оля, оставь, ну что ты, в самом деле? Не хочет она больше – значит, и правда не хочет. Девочка взрослая, за свои желания-нежелания отвечает. Гляди, добьешься того, что Ларка вообще перестанет к нам приходить.
И незаметно подмигивал дочери.
– Чего это она перестанет к нам приходить? – мать упирала руки в бока и разворачивалась к усмехающемуся отцу.
– Закормишь ее!
– «Закормишь»… Ее закормишь! Смотри, какая тощая! – мама, следуя сценарию, привычно возмущалась. И на этом «кулинарная» сцена заканчивалась. Далее шел вольный перевод с импровизациями, но в рамках полюбившегося сценария.
И этот вечер в кругу семьи тоже не стал исключением. Уже блестяще была отыграна обязательная «кулинарная» сцена, Лариса, мысленно ужасаясь тому объему еды, который она, потакая маме, съела, ожидала чай (чай пить совсем не хотелось, но он являлся обязательной составляющей вечера), только вот Алена сегодня задерживалась немного дольше, чем обычно.
– Усвистела на свидание. Обещала не задерживаться. Но Аленкины обещания – тьфу! Слова на ветер, – отец проворчал не то чтобы сердито, но недовольно. – Дождется, когда-нибудь сниму ремень и приучу к порядку. И пусть не вопит о том, что уже взрослая. Взрослыми можно считать тех, кто научился нести ответственность за свои слова и поступки…
– Николай, она просто задерживается! Ну мало ли…Знаешь, как это у молодых бывает. Свидание, время бежит незаметно, на часы не смотрят, про обещания забывают. Придет!
– Любишь ты ее выгораживать, – отец сердито метнул взгляд на жену, которая разливала чай по чашкам. – А потом первая за сердце хватаешься: что-то с Аленой, почему ее так долго нет? Отходить ее раз ремнем, может, надолго пропадет охота циркачить.
– Ну что ты сейчас разошелся? На пустом месте… Заводишься, заводишься, и меня накручивать начинаешь! Она обещала прийти к ужину и придет, немного задерживается, но придет. Лара, пей чай. И пирог попробуй – для тебя пекла.
– Спасибо, – девушка улыбнулась матери и тоскливо покосилась на пирог, который и был без сомнения вкусным, но только вот места для него не осталось.
– Алена так и не познакомила вас со своим новым «женихом»?
Видимо, Лариса затронула больную тему, потому что мама тут же горестно вздохнула, а отец недовольно сдвинул брови и с усердием принялся мешать сахар в кружке.
– Не познакомила. Тайны все, тайны! От всех разговоров лишь отмахивается…
Родительское беспокойство было понятно. Зная удивительную способность младшей дочки периодически влюбляться «раз и навсегда» в разных типов и по причине «неземной любви» пропускать занятия в институте, а то и впутываться в неприятные приключения, родители гораздо спокойнее чувствовали бы себя, если бы лично познакомились с ее новым ухажером, которого та описала, как «на этот раз – хороший парень!».
– Познакомит. Если у них все серьезно, значит, познакомит, – Лариса, дуя на горячий чай, постаралась успокоить мать, прекрасно понимая, что это ей не совсем удастся. Слишком много всяких винтов успела выкинуть Алена раньше… Эгоистичная ветреная девчонка.
– Ларка, может быть тебе, как сестре, она расскажет, что за парень и как далеко зашли их отношения? Беспокоюсь ведь. И отец, хоть и не подает виду, тоже волнуется. Да, отец? Знаем лишь то, что Аленкин парень уже достаточно взрослый и работает то ли каким-то финансистом, то ли менеджером. А может, он женат, а Алена это от нас скрывает! Или сама не знает. Как бы не ввязалась она в неприятности!
– Ладно, попробую с ней поговорить, – Лариса, дабы успокоить мать, вяло согласилась, отлично зная, что Алена больше того, что сама захочет, не расскажет. Если она влюблена, то ничего компрометирующего и неприятного про объект своей любви не сообщит просто потому, что в этом состоянии ей все видится в радужных цветах. Послушать Алену, так влюбляется она лишь в одних идеальных принцев. Которые в последствии оказываются идеальными негодяями.
– У тебя-то как? – мама перевела разговор с младшей дочери на Ларису. Отец, до этого молча прихлебывавший чай и делавший вид, что ему нет дела до женских разговоров, внимательно прислушался: дела старшей дочери, которую он видел раз в неделю, интересовали его больше, чем «амуры» младшей.
– Нормально. Завтра корпоративный выезд на природу. Шеф в добровольно-принудительном порядке решил собрать нас на шашлыки. Будем праздновать день рождения нашего агентства.
По поводу праздника разговоры в организации ходили уже целый месяц. Директор решил не скупиться и развернуть пиршество на широкую ногу – все же как-никак трехлетие компании. Для этих целей в Подмосковье на один день сняли пансионат, пригласили музыкантов и ведущего, тщательно обсудили меню с поварами и до мелочей продумали сценарий праздника. Делалось все это большей частью не ради того, чтобы сотрудники агентства хорошо погуляли, а ради извлечения коммерческой выгоды: в списке гостей фигурировали влиятельные персоны, с которыми руководство надеялось в неформальной обстановке завязать деловые контакты. Так, в качестве приглашенных значились руководители нескольких крупных предприятий, представители довольно известных фирм и одной широко разрекламированной страховой компании. И всю эту неделю сотрудников агентства тщательно инструктировали по поводу завязывания на празднике контактов с «нужными людьми», которые бы в будущем принесли не малую коммерческую выгоду рекламному агентству. Начальство брало на себя «крупных рыб», сотрудникам рангами ниже доставались «рыбы» помельче. Кесарю – кесарево, пекарю – пекарево. Ходили так же слухи (усиленно подтверждаемые директором на планерке и подкрепляемые его мольбой-напутствием сотрудникам «держать марку»), что приглашен так же вице-президент одного довольно известного банка, крупной финансовой поддержкой которого шеф надеялся заручиться. Некто Дохновский Вадим Юрьевич. Ни фамилия, ни имя-отчество Ларисе ни о чем не говорили, однако шеф произносил фамилию Дохновского с благоговейным придыханием. Видимо, уповал на этого Вадима Юрьевича почти как на бога в надежде получить от его банка нужный финансовый кредит под особо выгодные проценты.
– Так что я завтра гуляю! И завязываю знакомства с важными дядями – как шеф молил, – Лариса весело рассмеялась и отставила пустую чашку. Смеялась она по поводу одной причины, упоминать о которой маме не стала. Влад, наслушавшись от Лары рассказов о предстоящем мероприятии с приглашенными важными персонами, затеребил ее просьбами достать приглашение и на него. Понадеялся тоже завязать нужные его небольшому бизнесу знакомства. Ларисе не доставило особого труда выполнить его просьбу, и в итоге на завтрашнее мероприятие они собирались отправиться вдвоем… Если бы не вчерашняя ссора.
Приглашение так и осталось у Ларисы, и теперь Влад, думая о завтрашнем празднике, наверняка кусал себе локти. И вполне возможно, что, спохватившись, сегодня вечером начнет названивать с целью перемирия, а то и вовсе явится собственной персоной. Только вот Лариса решила, что мобильный телефон она отключит, а дверь, если Влад все же приедет, не откроет – маленькая женская месть. Пусть знает, как ссориться с ней! Не возьмет она его с собой на праздник, поедет одна.
– Чему это ты улыбаешься? – мама, заметив, что дочь мечтательно подперла ладонью щеку и загадочно улыбается своим мыслям, с подозрением спросила. И отец, сдвинув на переносице брови, тоже посмотрел на Лару с любопытством, но промолчал.
– Да так… Собиралась ехать с Владом, а теперь поеду без него. Пусть знает!
– Опять поссорились?
Та-ак, сейчас, похоже, начнется вторая часть спектакля, именуемая «не понимаю, что ты нашла в этом Владе?..». Антракт с чаем закончился, Алена еще не вернулась, а значит, на сцене будет разворачиваться действие с Владом. Тоже обязательное в сценарии пятничных вечеров.
– Да нет… – Лариса еще предприняла попытку вычеркнуть из сценария нелюбимую сцену. Да только, к сожалению, у мамы она являлась любимой – после «кулинарной», естественно.
– Что «да нет»? Либо да, либо нет. Лариса, мне не нравятся твои отношения с Владом. И ты это знаешь. Что он тебе даст? Полтора года уже мозги тебе парит, а жениться даже не думает! Не понимаю, почему ты так в него вцепилась? Уже давно могла бы выйти замуж за другого порядочного человека. А ты в этого Влада…
– Ма, – Лариса недовольно поморщилась и оборвала мать, оседлавшую своего любимого «конька» – пилить дочь по поводу ее близких отношений с «непорядочным» мужчиной. – Давай сейчас не будем. Моя жизнь, и мне решать, как ее устраивать.
-Да ты и не хочешь ее устраивать! Вцепилась в этого Влада и с другими мужчинами уже не знакомишься! Как будто он тебе муж – этот Влад…
– Вот завтра и буду знакомиться, – Лариса рассмеялась. – Следуя напутствиям шефа, буду завязывать контакты с важными дядечками на благо нашей конторы.
– Лучше бы на благо себе, а не конторы, знакомилась – мама недовольно поджала губы. А Лариса усмехнулась. Мысль «закадрить» важную «персону» веселила своей нереальностью – не для нее, Лары, подобные романы. Не обладала она, как считала, ни неотразимой внешностью, способной наповал сразить «объект», ни женской цепкостью и хваткостью, ни алчностью охотницы за тугими кошельками, ни другой совокупностью качеств, необходимых для достижения цели выйти замуж за богатого и влиятельного человека. Но мама, похоже, считала иначе, и опять завела знакомую песню:
– Вот что твой Влад?..
Лариса демонстративно тяжело вздохнула и процедила сквозь зубы:
– Опять начинается…
Мама, видимо, решила отыграть свою любимую сцену «с Владом» до конца. И отыграла бы, если бы в это время не пришла Алена.
– Привет! – младшая сестра объявилась на кухне, как была – в куртке. Не обращая внимания на ворчание родителей по поводу того, что опоздала к ужину, она присела на свободную табуретку и тоном капризного ребенка спросила у Ларисы:
– А пирожные принесла?
– Принесла, – Лара усмехнулась и кивнула в сторону холодильника. – После ужина попробуешь.
Пирожные выпекали в небольшой частной кондитерской, расположенной неподалеку от Ларисиной работы. Алена, однажды попробовав их, заявила, что вкусней пирожных не ела (чем несколько обидела мать, которая тоже иногда пекла), и теперь в каждый визит старшей сестры ожидала обязательный гостинец. Эта коробка с пирожными оставалась едва ли не единственным крепким звеном, связывающим родных, но таких разных сестер.
– А я не хочу ужинать! Меня уже накормили.
Последняя фраза должна была послужить пусковым механизмом для долгого и надоедливого возмущения мамы, оскорбленной тем фактом, что ее дочь уже накормили в каком-то кафе или ресторане, когда дома столько всего вкусного и полезного наготовлено. Но Лариса опередила мать, невозмутимо отрезав младшей сестре:
– А раз накормили, то и пирожных, думаю, тебе тоже не захочется.
И подмигнула отцу в ответ на его одобрительную усмешку.
– Не будешь ужинать, не получишь сладкое, – мама с готовностью ухватилась за подкинутую ей правильную реплику и отвернулась к плите, чтобы подогреть суп.
– Я суп не буду! – Алена, протестуя, завопила, но в ответ получила лишь новое замечание отца:
– Сними куртку. И руки вымой. А вопить, хочешь ты супа или не хочешь, будешь своим кавалерам.
– А после и пирожные получишь! – Лариса поддакнула отцу и усмехнулась, провожая взглядом младшую сестренку, выбравшуюся из-за стола и прошествовавшую мимо с достоинством оскорбленной королевы – переодеваться и мыть руки.
– Артистка…
– Циркачка, а не артистка, – отец вздохнул и тихо добавил:
– Сами виноваты, мы же ее и избаловали.
Да и как было не избаловать. Алена была младшей дочерью, в детстве часто болела, и поэтому ей, как младшей и болезненной, доставалась большая часть родительского внимания. К тому же она родилась на удивление красивой девочкой. Аленина красота привлекала внимание еще с детства – вначале родственников, маминых подруг и просто случайных прохожих, которые, не скрывая восхищения, вслух любовались маленькой нарядной «куколкой». Родителям льстило такое внимание к внешности их младшей дочери, и они еще больше баловали Аленку, покупая той красивые наряды, дорогие игрушки и потакая любым ее капризам. Неудивительно, что в последствии младшенькая выросла в эгоистичную, капризную и ветреную барышню, к своим двадцати годам прочно усвоившую жизненное кредо, что мир создан лишь для того, чтобы вращаться около нее. Ее яркая красота расцвела утренней свежей розой, и Алену баловали вниманием и подарками еще больше, только теперь – влюбленные в нее мужчины.
Лариса же, в отличие от сестры, не обладала столь привлекательной внешностью, была скорее просто миловидной девушкой, чем красивой. Осознание того, что младшая сестра превосходит ее и внешне, и по количеству оказываемого ей внимания, наложило свой отпечаток, создав некий комплекс неуверенности в отношениях с мужчинами, но компенсировало его стремлением добиться карьерных успехов. Окончив институт с красным дипломом, Лара устроилась в тогда еще только организующееся рекламное агентство и за довольно короткий срок прошла карьерную лестницу от помощника менеджера до ведущего специалиста отдела продаж. И тогда же, сразу после получения диплома, реализовала свое стремление к самостоятельности, переехав из родительского дома в маленькую «однушку». И с тех пор, как она стала жить отдельно, большинство связующих ее с младшей сестрой звеньев рассыпалось. Слишком разными, если не сказать противоположными, они были, и слишком мало оказалось общих точек соприкосновения. Одной из таких точек была пятничная коробка с пирожными.
III
– И что я в нем нашла? – Лариса усмехнулась, любуясь дотлевающим кончиком сигареты. Вопрос был риторическим, задаваемым за последний год не единожды. Ответа не подразумевалось – как на любой риторический вопрос. Неужели их с Владом отношения дотлевают так же безнадежно, как сигарета, грозя в скором времени осыпаться пепельным столбиком? И даже уже почти не грустно от подобных мыслей… Лариса выбросила в форточку окурок и одним глотком допила остывший кофе: остатки резервных двадцати минут, подаренных неожиданно свихнувшимся будильником, догорели вместе с сигаретой.
Рабочий день протекал более чем банально. Почему-то по дороге на работу возникло стойкое ощущение, что день, начавшийся с прозвонившего не во время будильника и сохранившегося кислого осадка вчерашней ссоры, пройдет со «звездочкой». Так – «со звездочкой» – Лариса называла дни, которые несли мелкие или крупные неприятности. Количество «звездочек» варьировало от степени и глобальности неприятностей. Но нет, обычный рабочий день, последний на этой неделе. Утро, расписанное по минутам, превратившееся в своеобразный ритуал: девять ноль-ноль – планерка у шефа, девять пятнадцать – обсуждение с коллегами за чашкой чая минувшей планерки («шеф добрый» – «шеф злой» – в зависимости от того, не повысил ли тот вновь планку отчетности), девять двадцать пять – возвращение на рабочее место. И дальше – поиск новых клиентов, переговоры с уже имеющимися, прием претензий, переадресация тех же претензий «жалобщикам», как между собой сотрудники называли отдел рассмотрения претензий, передача заказов дизайнерам и т.д. В качестве небольших перерывов – пятиминутные перекуры, пара чашек чая и более-менее сносный обед в буфете. Обычный рабочий день специалиста по продажам в небольшом рекламном агентстве – в меру напряженный и насыщенный, и который вылился в вечер так равномерно и быстро, как остывший чай из чашки – в раковину. И по уже давно устоявшейся традиции пятничный вечер – у родителей.
По дороге Лариса заскочила в кондитерский магазин за пирожными для младшей сестры Алены и купила в салоне связи телефонную карту для мамы. Покупая карточку, подумала о том, что Влад за весь день ни разу не позвонил. Впрочем, это не удивило: он практически никогда не делал первым шаг к примирению.
Этот вечер в кругу семьи был похож на предыдущие пятничные вечера как брат-близнец. Мама хлопотала наседкой, пытаясь скормить Ларисе недельную норму домашних разносолов, та категорически протестовала, отец невозмутимо ужинал, степенно поднося ко рту ложку, и лишь изредка усмехался в усы, наблюдая за «сражением» жены и старшей дочери. И Аленино опоздание к ужину являлось обязательной составляющей выученного и отработанного до автоматизма сценария всех пятничных вечеров. Первая часть «сценария» всегда отыгрывалась без запинки:
– Лара, ты совсем ничего не ешь!
– Я ем! – Лариса возмущенно фыркала и демонстративно зачерпывала ложкой из тарелки, чтобы мама хоть ненадолго сменила излюбленную тему. Мамы хватало ненадолго:
– Лариса, у тебя почти полная тарелка! Тебе разве не нравится, как я готовлю?
– Нравится! Очень нравится! Но я не слон – съесть столько! Я уже сыта.
Здесь уже фыркала мама, скептически пожимая плечами и передразнивая дочь:
– «Сыта»… Клюнула, как цыпленок – и сыта. Ты, как стала жить отдельно, похудела страшно, наверное, совсем ничего не ешь. И все в сухомятку. Давай, положу добавки…
– Нет!!!
В тот момент, когда «кулинарные страсти» достигали своего апогея, на сцене появлялся отец. Он степенно откладывал в сторону ложку, промокал салфеткой усы и, вступаясь за старшую дочь, спокойно и невозмутимо осаживал жену:
– Оля, оставь, ну что ты, в самом деле? Не хочет она больше – значит, и правда не хочет. Девочка взрослая, за свои желания-нежелания отвечает. Гляди, добьешься того, что Ларка вообще перестанет к нам приходить.
И незаметно подмигивал дочери.
– Чего это она перестанет к нам приходить? – мать упирала руки в бока и разворачивалась к усмехающемуся отцу.
– Закормишь ее!
– «Закормишь»… Ее закормишь! Смотри, какая тощая! – мама, следуя сценарию, привычно возмущалась. И на этом «кулинарная» сцена заканчивалась. Далее шел вольный перевод с импровизациями, но в рамках полюбившегося сценария.
И этот вечер в кругу семьи тоже не стал исключением. Уже блестяще была отыграна обязательная «кулинарная» сцена, Лариса, мысленно ужасаясь тому объему еды, который она, потакая маме, съела, ожидала чай (чай пить совсем не хотелось, но он являлся обязательной составляющей вечера), только вот Алена сегодня задерживалась немного дольше, чем обычно.
– Усвистела на свидание. Обещала не задерживаться. Но Аленкины обещания – тьфу! Слова на ветер, – отец проворчал не то чтобы сердито, но недовольно. – Дождется, когда-нибудь сниму ремень и приучу к порядку. И пусть не вопит о том, что уже взрослая. Взрослыми можно считать тех, кто научился нести ответственность за свои слова и поступки…
– Николай, она просто задерживается! Ну мало ли…Знаешь, как это у молодых бывает. Свидание, время бежит незаметно, на часы не смотрят, про обещания забывают. Придет!
– Любишь ты ее выгораживать, – отец сердито метнул взгляд на жену, которая разливала чай по чашкам. – А потом первая за сердце хватаешься: что-то с Аленой, почему ее так долго нет? Отходить ее раз ремнем, может, надолго пропадет охота циркачить.
– Ну что ты сейчас разошелся? На пустом месте… Заводишься, заводишься, и меня накручивать начинаешь! Она обещала прийти к ужину и придет, немного задерживается, но придет. Лара, пей чай. И пирог попробуй – для тебя пекла.
– Спасибо, – девушка улыбнулась матери и тоскливо покосилась на пирог, который и был без сомнения вкусным, но только вот места для него не осталось.
– Алена так и не познакомила вас со своим новым «женихом»?
Видимо, Лариса затронула больную тему, потому что мама тут же горестно вздохнула, а отец недовольно сдвинул брови и с усердием принялся мешать сахар в кружке.
– Не познакомила. Тайны все, тайны! От всех разговоров лишь отмахивается…
Родительское беспокойство было понятно. Зная удивительную способность младшей дочки периодически влюбляться «раз и навсегда» в разных типов и по причине «неземной любви» пропускать занятия в институте, а то и впутываться в неприятные приключения, родители гораздо спокойнее чувствовали бы себя, если бы лично познакомились с ее новым ухажером, которого та описала, как «на этот раз – хороший парень!».
– Познакомит. Если у них все серьезно, значит, познакомит, – Лариса, дуя на горячий чай, постаралась успокоить мать, прекрасно понимая, что это ей не совсем удастся. Слишком много всяких винтов успела выкинуть Алена раньше… Эгоистичная ветреная девчонка.
– Ларка, может быть тебе, как сестре, она расскажет, что за парень и как далеко зашли их отношения? Беспокоюсь ведь. И отец, хоть и не подает виду, тоже волнуется. Да, отец? Знаем лишь то, что Аленкин парень уже достаточно взрослый и работает то ли каким-то финансистом, то ли менеджером. А может, он женат, а Алена это от нас скрывает! Или сама не знает. Как бы не ввязалась она в неприятности!
– Ладно, попробую с ней поговорить, – Лариса, дабы успокоить мать, вяло согласилась, отлично зная, что Алена больше того, что сама захочет, не расскажет. Если она влюблена, то ничего компрометирующего и неприятного про объект своей любви не сообщит просто потому, что в этом состоянии ей все видится в радужных цветах. Послушать Алену, так влюбляется она лишь в одних идеальных принцев. Которые в последствии оказываются идеальными негодяями.
– У тебя-то как? – мама перевела разговор с младшей дочери на Ларису. Отец, до этого молча прихлебывавший чай и делавший вид, что ему нет дела до женских разговоров, внимательно прислушался: дела старшей дочери, которую он видел раз в неделю, интересовали его больше, чем «амуры» младшей.
– Нормально. Завтра корпоративный выезд на природу. Шеф в добровольно-принудительном порядке решил собрать нас на шашлыки. Будем праздновать день рождения нашего агентства.
По поводу праздника разговоры в организации ходили уже целый месяц. Директор решил не скупиться и развернуть пиршество на широкую ногу – все же как-никак трехлетие компании. Для этих целей в Подмосковье на один день сняли пансионат, пригласили музыкантов и ведущего, тщательно обсудили меню с поварами и до мелочей продумали сценарий праздника. Делалось все это большей частью не ради того, чтобы сотрудники агентства хорошо погуляли, а ради извлечения коммерческой выгоды: в списке гостей фигурировали влиятельные персоны, с которыми руководство надеялось в неформальной обстановке завязать деловые контакты. Так, в качестве приглашенных значились руководители нескольких крупных предприятий, представители довольно известных фирм и одной широко разрекламированной страховой компании. И всю эту неделю сотрудников агентства тщательно инструктировали по поводу завязывания на празднике контактов с «нужными людьми», которые бы в будущем принесли не малую коммерческую выгоду рекламному агентству. Начальство брало на себя «крупных рыб», сотрудникам рангами ниже доставались «рыбы» помельче. Кесарю – кесарево, пекарю – пекарево. Ходили так же слухи (усиленно подтверждаемые директором на планерке и подкрепляемые его мольбой-напутствием сотрудникам «держать марку»), что приглашен так же вице-президент одного довольно известного банка, крупной финансовой поддержкой которого шеф надеялся заручиться. Некто Дохновский Вадим Юрьевич. Ни фамилия, ни имя-отчество Ларисе ни о чем не говорили, однако шеф произносил фамилию Дохновского с благоговейным придыханием. Видимо, уповал на этого Вадима Юрьевича почти как на бога в надежде получить от его банка нужный финансовый кредит под особо выгодные проценты.
– Так что я завтра гуляю! И завязываю знакомства с важными дядями – как шеф молил, – Лариса весело рассмеялась и отставила пустую чашку. Смеялась она по поводу одной причины, упоминать о которой маме не стала. Влад, наслушавшись от Лары рассказов о предстоящем мероприятии с приглашенными важными персонами, затеребил ее просьбами достать приглашение и на него. Понадеялся тоже завязать нужные его небольшому бизнесу знакомства. Ларисе не доставило особого труда выполнить его просьбу, и в итоге на завтрашнее мероприятие они собирались отправиться вдвоем… Если бы не вчерашняя ссора.
Приглашение так и осталось у Ларисы, и теперь Влад, думая о завтрашнем празднике, наверняка кусал себе локти. И вполне возможно, что, спохватившись, сегодня вечером начнет названивать с целью перемирия, а то и вовсе явится собственной персоной. Только вот Лариса решила, что мобильный телефон она отключит, а дверь, если Влад все же приедет, не откроет – маленькая женская месть. Пусть знает, как ссориться с ней! Не возьмет она его с собой на праздник, поедет одна.
– Чему это ты улыбаешься? – мама, заметив, что дочь мечтательно подперла ладонью щеку и загадочно улыбается своим мыслям, с подозрением спросила. И отец, сдвинув на переносице брови, тоже посмотрел на Лару с любопытством, но промолчал.
– Да так… Собиралась ехать с Владом, а теперь поеду без него. Пусть знает!
– Опять поссорились?
Та-ак, сейчас, похоже, начнется вторая часть спектакля, именуемая «не понимаю, что ты нашла в этом Владе?..». Антракт с чаем закончился, Алена еще не вернулась, а значит, на сцене будет разворачиваться действие с Владом. Тоже обязательное в сценарии пятничных вечеров.
– Да нет… – Лариса еще предприняла попытку вычеркнуть из сценария нелюбимую сцену. Да только, к сожалению, у мамы она являлась любимой – после «кулинарной», естественно.
– Что «да нет»? Либо да, либо нет. Лариса, мне не нравятся твои отношения с Владом. И ты это знаешь. Что он тебе даст? Полтора года уже мозги тебе парит, а жениться даже не думает! Не понимаю, почему ты так в него вцепилась? Уже давно могла бы выйти замуж за другого порядочного человека. А ты в этого Влада…
– Ма, – Лариса недовольно поморщилась и оборвала мать, оседлавшую своего любимого «конька» – пилить дочь по поводу ее близких отношений с «непорядочным» мужчиной. – Давай сейчас не будем. Моя жизнь, и мне решать, как ее устраивать.
-Да ты и не хочешь ее устраивать! Вцепилась в этого Влада и с другими мужчинами уже не знакомишься! Как будто он тебе муж – этот Влад…
– Вот завтра и буду знакомиться, – Лариса рассмеялась. – Следуя напутствиям шефа, буду завязывать контакты с важными дядечками на благо нашей конторы.
– Лучше бы на благо себе, а не конторы, знакомилась – мама недовольно поджала губы. А Лариса усмехнулась. Мысль «закадрить» важную «персону» веселила своей нереальностью – не для нее, Лары, подобные романы. Не обладала она, как считала, ни неотразимой внешностью, способной наповал сразить «объект», ни женской цепкостью и хваткостью, ни алчностью охотницы за тугими кошельками, ни другой совокупностью качеств, необходимых для достижения цели выйти замуж за богатого и влиятельного человека. Но мама, похоже, считала иначе, и опять завела знакомую песню:
– Вот что твой Влад?..
Лариса демонстративно тяжело вздохнула и процедила сквозь зубы:
– Опять начинается…
Мама, видимо, решила отыграть свою любимую сцену «с Владом» до конца. И отыграла бы, если бы в это время не пришла Алена.
– Привет! – младшая сестра объявилась на кухне, как была – в куртке. Не обращая внимания на ворчание родителей по поводу того, что опоздала к ужину, она присела на свободную табуретку и тоном капризного ребенка спросила у Ларисы:
– А пирожные принесла?
– Принесла, – Лара усмехнулась и кивнула в сторону холодильника. – После ужина попробуешь.
Пирожные выпекали в небольшой частной кондитерской, расположенной неподалеку от Ларисиной работы. Алена, однажды попробовав их, заявила, что вкусней пирожных не ела (чем несколько обидела мать, которая тоже иногда пекла), и теперь в каждый визит старшей сестры ожидала обязательный гостинец. Эта коробка с пирожными оставалась едва ли не единственным крепким звеном, связывающим родных, но таких разных сестер.
– А я не хочу ужинать! Меня уже накормили.
Последняя фраза должна была послужить пусковым механизмом для долгого и надоедливого возмущения мамы, оскорбленной тем фактом, что ее дочь уже накормили в каком-то кафе или ресторане, когда дома столько всего вкусного и полезного наготовлено. Но Лариса опередила мать, невозмутимо отрезав младшей сестре:
– А раз накормили, то и пирожных, думаю, тебе тоже не захочется.
И подмигнула отцу в ответ на его одобрительную усмешку.
– Не будешь ужинать, не получишь сладкое, – мама с готовностью ухватилась за подкинутую ей правильную реплику и отвернулась к плите, чтобы подогреть суп.
– Я суп не буду! – Алена, протестуя, завопила, но в ответ получила лишь новое замечание отца:
– Сними куртку. И руки вымой. А вопить, хочешь ты супа или не хочешь, будешь своим кавалерам.
– А после и пирожные получишь! – Лариса поддакнула отцу и усмехнулась, провожая взглядом младшую сестренку, выбравшуюся из-за стола и прошествовавшую мимо с достоинством оскорбленной королевы – переодеваться и мыть руки.
– Артистка…
– Циркачка, а не артистка, – отец вздохнул и тихо добавил:
– Сами виноваты, мы же ее и избаловали.
Да и как было не избаловать. Алена была младшей дочерью, в детстве часто болела, и поэтому ей, как младшей и болезненной, доставалась большая часть родительского внимания. К тому же она родилась на удивление красивой девочкой. Аленина красота привлекала внимание еще с детства – вначале родственников, маминых подруг и просто случайных прохожих, которые, не скрывая восхищения, вслух любовались маленькой нарядной «куколкой». Родителям льстило такое внимание к внешности их младшей дочери, и они еще больше баловали Аленку, покупая той красивые наряды, дорогие игрушки и потакая любым ее капризам. Неудивительно, что в последствии младшенькая выросла в эгоистичную, капризную и ветреную барышню, к своим двадцати годам прочно усвоившую жизненное кредо, что мир создан лишь для того, чтобы вращаться около нее. Ее яркая красота расцвела утренней свежей розой, и Алену баловали вниманием и подарками еще больше, только теперь – влюбленные в нее мужчины.
Лариса же, в отличие от сестры, не обладала столь привлекательной внешностью, была скорее просто миловидной девушкой, чем красивой. Осознание того, что младшая сестра превосходит ее и внешне, и по количеству оказываемого ей внимания, наложило свой отпечаток, создав некий комплекс неуверенности в отношениях с мужчинами, но компенсировало его стремлением добиться карьерных успехов. Окончив институт с красным дипломом, Лара устроилась в тогда еще только организующееся рекламное агентство и за довольно короткий срок прошла карьерную лестницу от помощника менеджера до ведущего специалиста отдела продаж. И тогда же, сразу после получения диплома, реализовала свое стремление к самостоятельности, переехав из родительского дома в маленькую «однушку». И с тех пор, как она стала жить отдельно, большинство связующих ее с младшей сестрой звеньев рассыпалось. Слишком разными, если не сказать противоположными, они были, и слишком мало оказалось общих точек соприкосновения. Одной из таких точек была пятничная коробка с пирожными.
III
Это был странный сон. Сон-пустота, в котором ничего не было – ни людей, ни животных, ни улиц, ни зданий – ничего, кроме густого белого тумана. Этот туман казался таким плотным, будто молочный пудинг, и при желании его можно было бы резать ножом, нарезая на ровные порции. Но он не был пудингом. Он был Туманом – живым и дышащим. И оттого, что во сне не было ничего, кроме этого густого тумана, становилось жутко. Не страшно, а именно жутко – до холода в позвонках. Туман просто наполнял собой сон полностью, до краев, словно сон был емкостью, формой, способной наполниться содержимым и удерживать его. Лариса не видела себя в этом сне-тумане, но знала, что является ядром, которое туман плотно и равномерно обволакивает. Она словно попала в его эпицентр. Странный сон – без персонажей, без действий, без обстановки. Странно было и то, что такой пустой сон и был сном – снившимся, длившимся бесконечно-долгое время и запомнившимся до мельчайших «подробностей». Этот «пудинговый» туман, как ни странно, обладал подробностями. Вначале он казался лишь некоей однородной субстанцией, а потом словно ожил. Он дышал – вначале тихо и неуверенно, затем все более различимо, громче. Со стоном, придыханием, будто умирающий человек. И холодок ужаса, наполняющий позвонки, постепенно превращался в стужу, от которой, казалось, спинномозговая жидкость замерзала, превращаясь в колкие кристаллики льда. «…Верни-и…» – то ли туман судорожно всхлипнул, то ли действительно сквозь хриплое, стонущее дыхание послышалось различимое слово. «Верни-и…». На этом сиплом протяжном стоне Лариса и проснулась. Футболка, в которой она спала, оказалась мокрой от пота и прилипла к спине. В первые мгновения показалось, что сон продолжается, только туман резко, будто рассеченный ножом, сменился полумраком, в который неожиданно и как-то абсурдно вклинились детали обстановки – мебель, занавески, люстра… Но даже после полного осознания грани между приснившимся и действительностью страх полностью не исчез. Лариса встала с постели и торопливо зажгла в комнате свет, не смотря на то, что уже почти рассвело. Ей казалось, что электрический свет, брызнувший из лампочек-миньонов, окончательно убьет и воспоминания о сне, и остаточный страх, холодком щекочущий позвонки. Она походила по комнате, стараясь окончательно проснуться. Жуткий сон… Ложиться в постель и досыпать оставшийся до звонка будильника час уже не хотелось. Хоть и суббота, но будильник пришлось завести, чтобы не опоздать на корпоративное мероприятие.
На включенном мобильном оказалось два сообщения от Влада («Куда ты пропала?! Перезвони») и одно – от подруги. Майка желала хорошо отдохнуть на предстоящей вечеринке и завязать роман с состоятельным бизнесменом. Шутила, конечно… Богатые дяди – это Майкин удел, а не ее, Ларисы. Девушка усмехнулась и сунула мобильный в приготовленную сумку.
Директор рекламного агентства и правда не поскупился на организацию праздника. Основные хлопоты, конечно, легли на плечи его помощницы Лидочки и офис-менеджера, которым было поручено организовать все на высшем уровне. И теперь, глядя на развернувшееся пиршество, не возникало ни тени сомнения в том, что и офис-менеджер, и помощница получат свои премии заслуженно. Удачно было выбрано место мероприятия – недорогой, но комфортный пансионат, расположенный в живописном уголке Подмосковья; тщательно продуманы детали праздника – от мелких сувениров и футболок с символикой агентства до смешных конкурсов. На празднике не оказалось ни одного скучающего лица. И хозяева праздника, и гости, облачившись в яркие футболки с символикой, с удовольствием участвовали в конкурсах и розыгрышах, бодро отплясывали на импровизированной танцплощадке под попсу, угощались, пили на брудершафт и безбожно флиртовали.
Ларисе удалось незаметно, хоть это и было не просто, ускользнуть с праздника. Ей, уставшей от шума, музыки и танцев, захотелось немного пройтись одной по территории пансионата. Со своими рабочими обязанностями она, как считала, справилась блестяще. В атмосфере легкого, ни к чему не обязывающего флирта, несерьезных восклицаний «ах, какая очаровательная девушка» и не обременительных рассуждений на тему роли «правильной» рекламы в бизнесе, поставленных перед Ларисой задач оказалось достигнуть не так уж и сложно – несколько солидных и сулящих хорошие заказы визиток опустилось в ее карман. Расслабленные вином, праздничной шумихой и обществом любезных девушек – «таких умниц и красавиц» – разгулявшиеся гости охотно обменивались визитками с представительницами агентства. Шеф оказался прав, заявив недавно, что многие крупные сделки завязываются в неформальной обстановке. Теперь остается зацепиться за добытые в праздничной атмосфере визитки и договориться с новыми знакомыми о заказах на рекламу.
Лариса неторопливо обошла территорию пансионата. Ничего нового и интересного не обнаружив, но получив удовольствие от своего недолгого уединения, она решила вернуться на праздник и в качестве обратной дороги выбрала малоприметную тропу, петляющую между деревьев посадки. Тропинка вела не к фасаду здания, а на хозяйственный двор и обрывалась заасфальтированным «пятачком». Лариса прошла мимо гаражей и складских помещений и вышла на асфальтированную дорожку. Осталось лишь обогнуть здание, и дорожка приведет прямиком к площадке перед центральным входом, на которой развернулось празднество. Но, заметив в посадке широкий пень, Лара решила еще немного продлить свое уединение и свернула тропы. Присев, она достала сигарету и порылась в карманах в поисках зажигалки. Черт, а ее-то и нет… Посеяла где-то. Не во время ли зажигательного танца с престарелым, но активным директором фармацевтической компании? Еще раз бесполезно исследовав свои карманы, девушка разочарованно встала: перекур в одиночестве на облюбованном пне накрылся из-за потерянной зажигалки. И, как назло, курить захотелось смертельно. Но и так же смертельно вдруг перехотелось возвращаться ко всем. Лариса в сомнениях потопталась около пня, взвешивая, какое из двух желаний окажется сильнее, и выбрала последнее, вновь с удобством усевшись. Ничего, она недолго посидит здесь, продлевая наслаждение от уединения, а потом, вернувшись ко всем, стрельнет у кого-нибудь зажигалку.
На включенном мобильном оказалось два сообщения от Влада («Куда ты пропала?! Перезвони») и одно – от подруги. Майка желала хорошо отдохнуть на предстоящей вечеринке и завязать роман с состоятельным бизнесменом. Шутила, конечно… Богатые дяди – это Майкин удел, а не ее, Ларисы. Девушка усмехнулась и сунула мобильный в приготовленную сумку.
Директор рекламного агентства и правда не поскупился на организацию праздника. Основные хлопоты, конечно, легли на плечи его помощницы Лидочки и офис-менеджера, которым было поручено организовать все на высшем уровне. И теперь, глядя на развернувшееся пиршество, не возникало ни тени сомнения в том, что и офис-менеджер, и помощница получат свои премии заслуженно. Удачно было выбрано место мероприятия – недорогой, но комфортный пансионат, расположенный в живописном уголке Подмосковья; тщательно продуманы детали праздника – от мелких сувениров и футболок с символикой агентства до смешных конкурсов. На празднике не оказалось ни одного скучающего лица. И хозяева праздника, и гости, облачившись в яркие футболки с символикой, с удовольствием участвовали в конкурсах и розыгрышах, бодро отплясывали на импровизированной танцплощадке под попсу, угощались, пили на брудершафт и безбожно флиртовали.
Ларисе удалось незаметно, хоть это и было не просто, ускользнуть с праздника. Ей, уставшей от шума, музыки и танцев, захотелось немного пройтись одной по территории пансионата. Со своими рабочими обязанностями она, как считала, справилась блестяще. В атмосфере легкого, ни к чему не обязывающего флирта, несерьезных восклицаний «ах, какая очаровательная девушка» и не обременительных рассуждений на тему роли «правильной» рекламы в бизнесе, поставленных перед Ларисой задач оказалось достигнуть не так уж и сложно – несколько солидных и сулящих хорошие заказы визиток опустилось в ее карман. Расслабленные вином, праздничной шумихой и обществом любезных девушек – «таких умниц и красавиц» – разгулявшиеся гости охотно обменивались визитками с представительницами агентства. Шеф оказался прав, заявив недавно, что многие крупные сделки завязываются в неформальной обстановке. Теперь остается зацепиться за добытые в праздничной атмосфере визитки и договориться с новыми знакомыми о заказах на рекламу.
Лариса неторопливо обошла территорию пансионата. Ничего нового и интересного не обнаружив, но получив удовольствие от своего недолгого уединения, она решила вернуться на праздник и в качестве обратной дороги выбрала малоприметную тропу, петляющую между деревьев посадки. Тропинка вела не к фасаду здания, а на хозяйственный двор и обрывалась заасфальтированным «пятачком». Лариса прошла мимо гаражей и складских помещений и вышла на асфальтированную дорожку. Осталось лишь обогнуть здание, и дорожка приведет прямиком к площадке перед центральным входом, на которой развернулось празднество. Но, заметив в посадке широкий пень, Лара решила еще немного продлить свое уединение и свернула тропы. Присев, она достала сигарету и порылась в карманах в поисках зажигалки. Черт, а ее-то и нет… Посеяла где-то. Не во время ли зажигательного танца с престарелым, но активным директором фармацевтической компании? Еще раз бесполезно исследовав свои карманы, девушка разочарованно встала: перекур в одиночестве на облюбованном пне накрылся из-за потерянной зажигалки. И, как назло, курить захотелось смертельно. Но и так же смертельно вдруг перехотелось возвращаться ко всем. Лариса в сомнениях потопталась около пня, взвешивая, какое из двух желаний окажется сильнее, и выбрала последнее, вновь с удобством усевшись. Ничего, она недолго посидит здесь, продлевая наслаждение от уединения, а потом, вернувшись ко всем, стрельнет у кого-нибудь зажигалку.