Калинина Наталья Дмитриевна. Чужая ноша

   – О-па, дела-а. Твою подругу этот следователь тоже допрашивал по поводу?.. Впрочем, можешь не говорить, вижу, что допрашивал, – Вадим усмехнулся и, посчитав, что неприлично подглядывать за чужими поцелуями, отвел взгляд.
   – Допрашивал. Даже официальной повесточкой на допрос вызвал, уже после того, как Майка в его кабинете при первой встрече закатила скандал. Да, видимо, не один раз вызывал… – Лариса, дурашливо улыбаясь, проговорила и неожиданно для Вадима громко расхохоталась.
   – Ты чего? – парень удивленно на нее покосился, но Лара, не в силах от смеха что-либо произнести, лишь помотала головой и закрыла лицо ладонями.
   – О-ох, Ма-айка, – она простонала из-за ладоней и, посопев, попыталась успокоиться. Майя и ее кавалер тем временем, нацеловавшись, уже скрылись за стеклянной дверью кинотеатра.
   – Теперь мне все стало понятным, – Лариса отняла ладони от лица и, смеясь, посмотрела на все еще ничего не понимающего Вадима. – Поехали в другое место, а? А то встретимся с Майкой и смутим ее до крайности. Она потом сама все расскажет, но пока, видимо, еще не готова.
   – Да что тут такого? Ну завязался у нее роман с этим следователем и пусть, – Вадим пожал плечами, но, однако, послушался и выехал на центральную дорогу. – Так в кино все же поедем?
   – Поедем, – Лариса кивнула. – Но в любой другой кинотеатр. А насчет Майки… Ты просто не знаешь мою подругу, не пообщался с ней еще… до этого романа. Понимаешь, не хочу говорить о ней ничего плохого, но она из категории тех девушек, которые крутят романы исключительно с деньгами. У Майки в кавалерах такие толстосумы ходили, что даже сказать страшно. Конечно, все женатые, великовозрастные, с однотипной фигурой «лысая макушка, кошелек и брюшко». У нее удивительная способность где-то знакомиться с такими мужчинами и менять их, как перчатки. Романы ее по продолжительности вытягивали от силы два-три месяца, за это время она получала уйму дорогих подарков и меняла надоевшего толстосума на другого. Вот такая моя Майка. Циничная и расчетливая. Один раз она даже в историю вляпалась, когда на ее глазах взорвали джип одного из таких денежных дядей. Чудом уцелела. А недавно призналась мне, что влюбилась. Нонсенс! Майка – не влюбчивая натура, вся ее любовь – деньги и подарки. А тут… Слезы-сопли, охи-вздохи, в общем, типичная любовь-морковь. Подозрительным было то, что она своего избранника скрывала, придумывая тысячу отговорок, из-за которых она не может рассказать мне о нем. И женат, дескать, он, и слишком личность известная, чуть ли не сам президент. А начнешь у нее расспрашивать подробней о ее кавалере, так тут же начинает заученно перечислять рестораны, в каких были, блюда, какие ели, марки одежды, что он носит и т.п. Теперь я поняла, почему Майка так страдала и скрывала от меня этого Колоскова Юрия Петровича. Боялась, что я ее на смех подниму за то, что все ее принципы полетели к чертями из-за встречи с этим вот симпатичным, но далеко не богатым следователем. Придумывала все эти казино-рестораны, чтобы я ни о чем не догадалась! А ведь она и правда влюбилась.
   Лариса счастливо рассмеялась, радуясь за подругу, и с доброй интонацией произнесла:
   – Дурашка… Сегодня же позвоню ей и скажу, что она дурочка, потому что нашла, чего стыдиться – своей любви к порядочному человеку. Кстати, Инга оказалась права, когда нагадала Майке, что та влюбится в небогатого человека и даже выйдет за него замуж. Ох, Майка тогда и разозлилась! И в тот же вечер познакомилась с этим Юрием Петровичем при весьма занятных обстоятельствах. Рассказать?
   – Расскажи, – Вадим с улыбкой попросил. И когда Лара рассказала ему историю Майкиного знакомства со «стажером», очень задорно и искренне рассмеялся.
 
   Инга словно перенеслась в Ларисин сон: ей тоже приснился туман, похожий на тот, который ей раньше описывала Лара. Только в этом тумане появилась не Ларисина бабушка в молодости, а Йола собственной персоной. Сжимая пальцы в кулаки и злобно сверкая глазами, ведьма долго угрожающе шипела Инге:
   – Не выйдет… Ничего у тебя не выйдет! Я сильнее, я уже почти добилась своего. Уйди, тварь, с дороги! Иначе и тебя сотру…
   Йола, видимо, не могла простить того, что убить Вадима ей помешала защита, поставленная Ингой.
   – Ты мне не помешаешь, дрянь, не помешаешь! – злобно прошипев на прощание, Йола растворилась в тумане. Но на смену ей появилась Ингина бабушка.
   – Инночка, ты обладаешь могучей силой. Ты даже сама не знаешь, насколько сильна, – бабушка протянула к Инге ладонь и коснулась ее лба, а затем груди. – Здесь твоя сила, Инночка, и здесь. Не растрать ее понапрасну, милая… Копи, понадобится.
   – Бабушка, мне надо Вадьку спасти, – Инга грустно покачала головой, не согласная с тем, что силу ей нужно копить и беречь.
   – Ты знаешь, что делать. Но береги себя, Инночка, береги, – бабушка вновь дотронулась ладошкой до ее груди с той стороны, где билось сердце. – Любовь тебе силы придает, милая, на жертвы она же и толкает. Силу дополнительную с Единения почерпни, только так и одолеешь его. Ты знаешь, что делать, а дальше сердце тебе подскажет. Береги себя, Инночка…
   Бабушка грустно улыбнулась, и сон на этом оборвался. Инга проснулась и еще какое-то время лежала на спине, вглядываясь в невидимый в темноте потолок. Рядом ровно дышала Лёка. Наверное, видела счастливые сны о том, как раскупаются ее лидирующие в хит-парадах альбомы. Пусть… Все у нее сложится.
   Инге внезапно стало очень грустно, и она тихо, чтобы не разбудить Лёку, встала и вышла на кухню. Сердце сжала тоска от внезапно пришедшей на ум мысли, что вместе с последними днями уходящего года ускользает и все то привычное, устоявшееся, хорошее, что есть сейчас у нее. Так уже не будет. Не будет именно так. Все наладится – у других. Пусть и близких ей людей, но все равно – у других, не у нее. С ней тоже что-то будет, какие-то события замелькают в жизни, горести будут чередоваться с радостями, но не будет уже так, как в настоящий момент. Словно из ее жизни уйдут некоторые близкие люди, и на их месте еще долго будут зиять пустоты. Инга вздохнула и, чиркнув зажигалкой, закурила.
 
   Лариса проснулась ночью от того, что ей внезапно сделалось неуютно. Причина «неуюта» стала понятна сразу, как только она, протянув руку, чтобы обнять Вадима, обнаружила, что того нет на месте. Приподнявшись на локте, девушка, словно еще желая убедиться в том, что Вадима нет, погладила ладонью его подушку, а затем встала и вышла из комнаты.
   На кухне свет не горел, но Лариса сразу поняла, что Вадим – там. Почувствовала. Открыв плотно закрытую дверь, она вошла в кухню и увидела Вадима, сидящего около окна с тлеющей в пальцах сигаретой.
   – Вадька, ты чего? Не спится? – Лариса неуверенно подошла к парню. Тот обернулся на ее голос и смущенно пожал плечами:
   – Так… Я разбудил тебя? Не хотел…
   – Нет. Я проснулась сама. Почувствовала, что тебя нет рядом.
   Он, взяв подошедшую к нему девушку за руку, посадил ее к себе на колени и, обняв, привлек к себе так, что она прижалась щекой к его плечу.
   – Я вот… думаю… Думаю о том, каково это – терять близких людей, – медленно, словно не решаясь, говорить ей или нет, он признался. Лариса поняла:
   – Ты думаешь о дяде? О том, что недавно узнал?
   – Не только, – немного подавшись корпусом вперед, Вадим дотянулся до стоявшей на подоконнике пепельницы и затушил окурок. Затем обеими руками обнял девушку, доверчиво жавшуюся к его груди, и потерся щекой о ее затылок.
   – Обо всем, Ларка… О том, что было. О том, что есть. И будет. Наверное, нельзя привыкнуть к потерям. И подготовиться к ним тоже нельзя.
   – Ты не скажешь Инге?
   – Не знаю… Надо бы сказать, да вот все оттягиваю. Наверное, скажу уже после того, как она проведет этот свой ритуал. Сложное и опасное дело она затеяла. Боюсь я за нее. За себя – нет, а вот за нее… И не скажет ведь, что задумала. Не скажет, чтобы не волновать меня. Такие вот мы оба, – он усмехнулся. – Спорим, несерьезно ругаемся, ехидничаем, а друг без друга не можем.
   – Все обойдется, Вадим, – Лариса сказала лишь для того, чтобы немного успокоить его. Поверил ли он – она так и не поняла.
   – Да, наверное, – он задумчиво произнес и крепче обнял ее. Так они и сидели, обнявшись, еще долгое время, почти до самого утра.
 
   В среду Инга объявила, что готова к ритуалу и попросила Вадима с Ларисой не планировать на предстоящие выходные ничего другого.
   – Откладывать нельзя, ребята… Лучше все сделать как можно быстрей. Там – новогодние праздники начнутся… Да и не спокойно нам будет, если не покончим с этим…
   Ни Лариса, ни Вадим возражать не подумали. Вадим лишь попросил Ингу рассказать, что она собирается делать и какая при этом роль отводится им с Ларисой.
   – Технические моменты опущу, – Инга кивнула и, сцепив пальцы рук в «замок», принялась за пояснения. – Предупреждаю сразу, что требую от вас полной сосредоточенности и серьезности по отношению к проводимому ритуалу. Это не шутки, ребята. Я даже не прошу, а требую. Далее, для ритуала придется набраться терпения. Поскольку он займет достаточное количество времени. И еще…
   Она помялась, а затем, решительно вскинув глаза на притихших брата с девушкой, произнесла:
   – Проводить ритуал придется на кладбище, возле могилы Алены – потому что там закопан один из амулетов Единения. Лариса, ты как к этому относишься?
   – Ну, как… – Лариса не знала, как ей нужно относиться. – Надо, значит, надо. Тебе лучше знать.
   – Хорошо, – Инга кивнула. – Проводить ритуал будем ночью – чтобы не привлекать внимание посетителей кладбища, которых днем может окажется предостаточно.
   – Ночью и на кладбище – лучшего времени и места не сыскать! – Вадим по-своему обыкновению сыронизировал. И тут же серьезно поинтересовался:
   – Инга, что все-таки ты собираешь делать? Имеем право знать.
   – Вадим, скажу лишь то, что от вас с Ларой мне придется взять немного силы. А дальше будет видно. Да, и еще будьте готовы к некоторым … неожиданным встречам. Если все получится, то виновница «торжества» тоже пожалует на «бал», – Инга усмехнулась, а Лариса зябко поежилась.

XXIX

   В субботу, ближе к полуночи, они приехали на кладбище. Оставив машину за воротами, в единодушном молчании прошли по плохо освещенной центральной «улице» и свернули на узкую, засыпанную снегом тропу, ведущую к могиле Алены.
   Лариса, присев на корточки перед запорошенной снегом могилкой, положила возле памятника принесенные цветы. Слева и справа от нее, следуя ее примеру, присели Вадим с Ингой. В сосредоточенном скорбном молчании они втроем отдали долг памяти усопшей, после чего Инга, выпрямившись, глухо проговорила:
   – Пора готовиться…
   Она достала из принесенной с собой сумочки свечки в стеклянных подсвечниках и, расчистив от снега могильную плиту, расставила их на плите по периметру. На всякий случай, если пойдет снег, Инга накрыла зажженные свечки стеклянными колпачками. Лариса молча наблюдала за ее приготовлениями. От нервного напряжения в ушах раздавался звон, а сердце в груди неровно и громко бухало, как после длительного забега. Нервничали все: Инга, чью нервозность выдавали дрожащие пальцы, несколько раз выронившие в снег зажигалку, Лариса, которая предпочла присесть на оградку, чтобы немного унять нервную дрожь в коленках, Вадим, который, выйдя за ограду на тропку, в напряженном молчании торопливо курил. За всю дорогу и то время, что они провели на кладбище, он, вопреки своей способности подшучивать в любой ситуации, не проронил ни слова. Лариса, вцепившись пальцами в обжигающий холодом металл оградки, практически перестала осязать – даже если бы ее пальцы примерзли к металлу, она вряд ли бы это почувствовала. Нервно переводя взгляд с Инги на Вадима, она пыталась предугадать то, что может произойти этой ночью. Воображение рисовало картинки из повестей Гоголя с летающими панночками, разверзшимися могилами и извергающими проклятия злобными колдунами. От подобных мыслей холодный ветерок страха неприятно прошелся вдоль позвоночника, и Лариса заметно содрогнулась.
   – Боишься? – Инга, выпрямляясь, заметила ее движение.
   Лара в ответ промычала что-то неразличимое, и Инга, правильно поняв ее состояние, серьезно предложила:
   – Хочешь, я прочитаю заговор, чтобы тебе не страшно было.
   – Нет, не надо, Инга… – Лариса вяло улыбнулась и перевела взгляд с Ингиного лица, освещенного светом от зажженных свечей, на Вадима, который, закуривая вторую сигарету, прислушивался к их разговору.
   – Я скорей нервничаю, чем боюсь. Чтобы все получилось…
   – Получится, Лара, – Ингин голос, однако, прозвучал не столь убедительно, как ей бы самой хотелось. Она тоже нервничала, хоть и нельзя было допускать этого. Прикрыв глаза, Инга быстро прочитала про себя заговор на успокоение и сосредоточение: иначе с таким волнением провал будет обеспечен. Почувствовав, что железная хватка волнения значительно ослабла, она открыла глаза и позвала брата:
   – Вадим, давай… Пора начинать.
   Перед началом ритуала Инга сделала несколько пояснений и напутствий, которые и Лариса, и Вадим выслушали с молчаливым вниманием.
   –Мы станем в круг, я сделаю защиту… – ее голос, обычно чистый и глубокий, от напряжения звучал глухо и невыразительно. – Потом буду потихоньку брать у вас Силу, как бы перекачивать в себя. Не бойтесь, если вдруг почувствуете слабость. Я возьму лишь столько, сколько надо. И… если все пойдет как надо, я сумею вызвать Йолу. Все остальное я беру на себя. Вас прошу только об одном – ради бога, если Йола будет оказывать сопротивление, а она и будет его оказывать, не попадитесь ей под руку. Моя защита сильная, но Йола может попытаться ее пробить. Ну… все.
   Инга вздохнула и еще раз огляделась вокруг, словно проверяя, все ли подготовила.
   – С богом… – она, удостоверившись, что свечки горят, не погасли, сделала последнее приготовление – достала из сумочки амулет Единения, который еще неделю назад взяла у Ларисы. Лара обратила внимание на то, что Инга увеличила цепочку, на которой висел амулет, впаяв в нее дополнительно несколько серебряных цепей.
   Сжав в ладони цепочку с амулетом, Инга, подняв к небу лицо, полушепотом принялась читать заговор на начало важного дела. Вадим с Ларисой молча вслушивались в ее слова, произносимые скороговоркой.
   Закончив читать заговор, девушка присела перед могилой, разгребла ладонями снег и приложила к очищенной мерзлой земле амулет. Сложив вместе ладони, она вновь еле слышно забормотала заклинания, отдельные фразы которого долетали до слуха оставшихся стоять Вадима и Ларисы.
   – …Как тянутся друг к другу два магнита, так и вы тянитесь друг к другу две половины Кольца, разлученные землей могильной… Как горизонтом соединяются небо с землей, соединитесь, разлученные злым умыслом… Как ночь сливается с утром, слейтесь оставшейся Силой в Единую… Как осень повенчана с зимой, обвенчайтесь в Едином помысле… Воссоединитесь в Единое, изначально задуманное…
   Когда она, закончив бормотать, выпрямилась, Ларисе на мгновение показалось, что от амулета, который Инга спешно зажала в кулаке, исходит легкое свечение.
   – Возьмитесь за руки, – Инга тихо приказала, и Вадим с Ларой тут же повиновались.
   – Ближе подойдите, теснее встанем, – она вновь отдала указание, и после того, как Лариса с Вадимом, не размыкая рук, послушно придвинулись ближе, накинула себе на шею и на их шеи длинную цепочку с амулетом. «Вот зачем ей понадобилось удлинять ее…» – Лариса машинально подумала и, следуя новому указанию Инги, вложила свою ладонь в ее. Держась за руки, они втроем образовали тесный круг. Инга, запрокинув к небу лицо, тихо прочитала молитву и приступила к заговору на защиту. Лариса, попытавшись вслушаться в ее неразборчивое бормотание, ни слова не смогла разобрать, видимо, читался заговор на другом языке, возможно, на латыни. Однако немного спустя Лара почувствовала, будто от Инги исходит некое тепло, которое, перетекая через сцепленные руки, потихонечку распространяется вдоль тела, обволакивая его словно невидимым коконом. Сходные ощущения, видимо, испытывал и Вадим, потому что он вдруг, словно удивляясь, еле заметно покачал головой и бросил короткий вопросительный взгляд сначала на Лару, а затем – на сестру. Инга не обратила на него внимания, слишком сосредоточившись на выполняемом ею ритуале. Она уже не шептала вслух, а, плотно закрыв глаза, посылала какие-то мысленные импульсы – судя по тому, что ее лицо приняло слишком сосредоточенное выражение. От напряжения у нее даже между бровей пролегла складка. И, видимо, нужного эффекта Инга добилась, потому что на ее губах неожиданно показалась мимолетная улыбка – всего лишь на какое-то мгновение, и ее лицо вновь приняло сосредоточенное выражение. И следом за этим Лариса почувствовала, будто теперь из ее ладоней вытекает тепло и перетекает в ладони Инги и Вадима. Но это было совсем не обратное действие предыдущему, когда они с Вадимом напитывались теплом от его сестры, а нечто другое. Будто через их ладони открылся новый канал, параллельный первому, через который энергия перетекала и замыкалась на Инге. «Наверное, она теперь берет нашу силу, как и предупреждала…» – догадалась Лариса. Ей уже не было страшно, а, наоборот, интересно. Она даже испытала чувство, подобное гордости за то, что ей позволили участвовать в неком Таинстве. Майка бы, узнай об этом, умерла на месте от зависти и любопытства. Подумав так, Лариса одернула себя: все же не в игры они играют…
   Инга, установив защиту, теперь, как правильно догадалась Лариса, принялась потихоньку перекачивать силу из Вадима в себя. Маленькими порциями, постепенно и осторожно, словно дегустируя, она брала от него энергию и взамен возвращала такие же порции дополнительной защиты. Ей нужно было перекачать из брата в себя ровно столько энергии, чтобы тот престал быть интересен для Йолы как орудие для достижения ее целей. Той силы, что останется у Вадима, окажется недостаточно для того, чтобы разрушить Единение. Со временем он восстановит утраченное, но на данный момент планы Йолы окажутся сбитыми.
   Инга сквозь опущенные ресницы поглядывала на брата, следя за его состоянием. Главное, не переборщить, не обессилить его вовсе. И одновременно ощущала, как через ее ладони в тело вливаются покалывающие волны тепла. Ох и сильное же это Единение – Инга мысленно присвистнула, поняв, какой приблизительно объем энергии она уже смогла получить. Даже за тот короткий период, что Вадим носил амулет, он смог напитаться от него колоссальным количеством энергии. Пожалуй, план Йолы по разрушению Единения за счет гибели Вадима сработал бы стопроцентно. Только вот вмешательство Инги смешает ведьме все карты. Странно, что Йола еще не появилась… Если честно, Инга думала, что ведьма пожалует, едва только почует, что в ее планы вносят «коррективы», поэтому и поторопилась первым делом установить защиту. Ну ничего, чем позже Йола явится, тем лучше, Инга успеет собрать нужный ей запас энергии… Интересно, что бы сказал Вадька, узнай, что она роль «жертвенного барана» решила взять на себя? Разорался бы, однозначно, и ни в коем случае не согласился бы на этот ритуал. Инга мысленно усмехнулась и взяла еще порцию его энергии. Для Йолы теперь Вадим не интересен, лакомым кусочком будет она, Инга – у нее теперь достаточно силы, чтобы разрушить Единение. Гораздо больше, чем было у Вадима: принятая от него сила смешивалась с ее собственной, обещая в скором времени превратиться в мощное оружие.
   «… Накачала из Вадьки энергии – и что дальше?.. Будешь бить по Единению?.. Ты и в самом деле полагаешь, что поступишь правильно, сделав так?..» – внутренний голос, который ей удавалось заглушать раньше, сумел-таки пробиться на первый план. Собрав «группу поддержки» в виде совести и раннее репрессированных сомнений, он теперь, похоже, готовился совершить переворот и сбить Инге все намеченные планы. Его соратница-совесть тут же не замедлила выступить: «Ты полагаешь, что имеешь право на разрушение? Кто тебе его дал? А они-то тебе ведь верят! И доверили тебе то самое ценное, что сейчас у них есть – Любовь. Не важно, каким образом возникшую». «Мне брата надо спасти!» – Инга почти в отчаянии мысленно воскликнула, пасуя и перед совестью, и перед осуждением внутреннего голоса, и почти сдаваясь перед атакующими сомнениями. «Спасти брата ценою разрушенной любви?», – совесть усмехнулась и отошла в сторонку: «Ну-ну…».
   Инга бросила быстрый взгляд на брата, а затем на Ларису. Что если и правда вместе с Единением разрушатся и их отношения? Так и произойдет, если они только этой Силой и связаны. Инга, задумавшись, немного оплошала и взяла у Вадима гораздо бо льшую порцию энергии, но вовремя спохватилась. Брат, поморщившись, переступил с ноги на ногу и непроизвольно сжал ее ладонь, словно внезапно почувствовал резкую слабость. Возможно, так и есть. «Прости, родной», – Инга бросила на него незаметный виноватый взгляд. И мысленно сосредоточилась теперь на Ларисе, чтобы взять недостающую энергию у нее. Но едва она «коснулась» Лары, как почувствовала нечто такое, что заставило ее удивленно посмотреть на ни о чем не догадывающуюся девушку. От Ларисы исходила совершенно иная сила, другая, не та, которая бы получилась от смешения ее собственной энергии и энергии, данной амулетом. Эта сила, так удивившая Ингу, возникла у Ларисы дополнительно и совсем недавно. Мощная сила, которую может породить только новая зародившаяся жизнь. Инга, поняв это, от неожиданности на какое-то время потеряла сосредоточенность. Лариса заметила ее удивленный взгляд и вопросительно приподняла брови. «Нет-нет, ничего, все в порядке», – Инга покачала головой и еле заметно улыбнулась. Лариска еще даже не догадывается…
   Нет, не может она теперь разрушить Единение – не имеет права так рисковать отношениями близких ей людей. Особенно после того, как ей открылась неожиданная правда. Новый план созрел молниеносно, может, в некотором смысле жестокий, но иного выхода Инга не видела. Воспрянув духом, она совсем немного, чуть-чуть, словно пригубив десерт кофейной ложечкой, взяла энергии у Лары и взамен уже десертной ложкой добавила ей взятой от себя защиты.
   И все же той силы, которую она собрала сейчас в себе, было недостаточно. «Потерпи, родной, так надо… Ты потом все поймешь и простишь», – чувствуя себя виноватой перед Вадимом, она вновь принялась брать у него энергию. Варварским, запрещенным способом, уже почти достигнув того предела, выход за который чреват необратимыми последствиями. Вадим, не понимая, что происходит, покачнулся и, чтобы устоять на ногах, сделал шаг назад. Вопросительно посмотрев на Ингу, он, однако, промолчал. « Прости, мой хороший… Так надо. Я не причиню тебе большого вреда, потерпи…». Ей нужна большая Сила, чтобы уничтожить Йолу вместе с ее заклятием, наложенным сверх Единения. Чувствуя, как все ее тело наполняется пульсирующей энергией, Инга запрокинула к небу лицо и зашептала заклинания:
   – … О ты, могущая и сильная Йола, я тебя заклинаю тотчас явиться всеми святыми именами… Я зову тебя и призываю именем Божества, силою Всемогущего повелеваю тебе…
   Лариса почувствовала внезапный сырой холод. Не тот, которым пропиталась морозная ночь, а иной, другой, чем-то неуловимо знакомый. И вскоре ей стало понятно, почему ей знакомо это ощущение сырого холода. Вначале робко и неуверенно, а затем плотней и гуще вокруг них стал собираться туман подобный тому, который ей неоднократно снился. Он опускался на землю с неба, поднимался навстречу с земли, обволакивал со всех сторон – мягко и бережно, будто упаковывал их в себя, как подарок в обертку. И вскоре они оказались в этом тумане, густом и плотном, словно в изолированной колбе. Исчезло кладбище, невидимым стал свет от оставшихся где-то за пределами тумана свечей, но туман будто подсвечивался сам по себе изнутри.
   – Дрянь… – где-то сзади раздалось злобное тихое шипение. Лариса не рискнула оглянуться, но почему-то сразу поняла, кто еще, помимо их троих, находится в этом тумане.
   – Дрянь, ты все испортила! – Йола, появившись из тумана в своих неизменных развевающихся одеждах, злобно взвизгнула.
   – Ошибаешься, – Инга спокойно ответила. – Я не испортила, я лишь сместила акценты. Тебе нужен был он, чтобы его силой разбить Единение. У меня теперь гораздо больше силы. Я помогу тебе.
   – Врешь, – ведьма недоверчиво усмехнулась. – Врешь.
   – Я не обманываю, Йола, – Инга попыталась придать своему голосу как можно больше проникновенности. Вадим с Ларисой, предпочитая не вмешиваться, молча следили за «переговорами». – У меня теперь достаточно Силы, чтобы разрушить Единение. У меня получится, Йола…
   – Уверена? – ведьма криво усмехнулась, и в этот момент она не показалась такой красивой, как представлялась раньше.
   – Уверена, – Инга, подтверждая свои слова, кивнула и почувствовала, как Вадим и Лариса одновременно, словно сговорившись, крепко сжали ее ладони.
   Йола, все еще колеблясь, расставаться ли с собственными сомнениями или поверить Инге, снова усмехнулась и, неожиданно подняв руку, метнула что-то искрящееся в сторону девушки. Инга непроизвольно отшатнулась, а искрящийся комок, не долетев до нее нескольких сантиметров, отскочил обратно, будто натолкнулся на невидимую стену.