Прежде чем взять курс к острову, самолет описал круг над "Днепром". Увидев, что советский пароход, форсируя лед, движется на северо-восток, Джонни смял сигару и прорычал: "Доннер веттер! Каким образом они пронюхали?" Если бы у него под руками была надежная бомба, он, не задумываясь, пустил бы ее в ход.
Круто повернув на север, "Циклон" лег на свой курс. Океан был сплошь покрыт льдинами. Только мощные суда со специальным креплением, подобные "Мафусаилу", могли пробиться сквозь такой лед. Джонни не сомневался, что не позже как через неделю "Мафусаил" подойдет к острову.
Джонни-Счастливчик с детских лет не признавал никаких запасов и не любил с ними возиться. Все, в чем он нуждался, Джонни предпочитал добывать на месте. При себе же имел только "орудия производства", с помощью которых мог получить все, что ему нужно. В детстве ему верно служила палка с загнутым гвоздем на конце, которой можно было подсекать рыбу и дичь прямо с прилавка. Когда он подрос, это примитивное орудие уступило место более сложным: набору отмычек, универсальному ломику-фомке. Позднее герр Иоганн Бляуфиш сделался владельцем передвижной мастерской по взлому сейфов. У него был электрорежущий аппарат, ручной электросверлильный станок - словом, все, что позволяло в течение ночи бесшумно вырезать боковые стенки солидных несгораемых касс. А когда это занятие позволило ему скопить приличный капиталец, герр Иоганн занялся "честной" коммерцией.
Сидя рядом с пилотом, бывшим гитлеровским ассом Отто Ташке, ныне перекрещенным в Дика Эшна, Джонни самодовольно усмехался и сравнивал свои теперешние возможности с прежними: он летит на собственном самолете, за его спиной двадцать головорезов, готовых пойти за ним в огонь и воду, лишь бы была нажива. Впрочем, готовых ли?.. Ради наживы никто из них не пощадит отца с матерью. Это звери, правда, с маникюром на когтях, с золотыми коронками на клыках. Они прекрасно вооружены, отлично умеют обращаться с оружием. В Подземном городе они возглавят охрану, моментально успокоят бунтовщиков, навсегда отобьют у них охоту к восстаниям.
Но этот день был неудачным для Джонни-Счастливчика. Освещенный незаходящим солнцем, "Циклон" приближался к группе мелких, покрытых льдами островков. Отсюда до острова, в недрах которого находится Подземный город, оставалось не более двухсот километров. Внезапно погода начала портиться. Пространство между небом и океаном затянулось будто мокрой ватой. Самым благоразумным было бы немедленно приземлиться. Но Джонни, как обычно, не имел с собой никаких запасов. Зачем беспокоиться о продовольствии, если в первую очередь нужны боеприпасы? "Циклон" и так перегружен. Садиться же без запасов, не зная, сколько придется ждать, нет смысла. Нужно во что бы то ни стало прорваться сквозь туман...
Но лететь было опасно, и пилот решил идти на посадку. Джонни ничего не оставалось, как согласиться. Самолет стал терять скорость. Описывая спирали над океаном, пилот разыскал площадку для посадки на льду вблизи одного из островков и резко снизил машину. "Циклон" заскользил по бугристой поверхности льда. Вдруг что-то хрустнуло. Самолет завалился на правое крыло и, описав по инерции круг, остановился.
Фюзеляж смяло ударом, дверь не открывалась. Окна были слишком малы, чтобы пролезть в них. Пришлось отвинчивать купол штурманской рубки.
Один за другим новоиспеченные полярники выбрались на лед. Джонни торжественно произнес:
- Вынужденная посадка. Будем достойны памяти великих исследователей Арктики! Эти места, ребятки, только на вид страшноваты. Отсюда совсем недалеко до наших владений. А посему, сохраняя порядочек, двинемся вперед по льду. Не забудьте оружия!
Затем он велел пилоту снять радиостанцию вместе с аккумуляторами:
- Эта штуковина, Дик, нам необходима.
Выполнив приказ Джонни, пилот развернул на колене карту.
- Ну, что? - спросил Джонни.
Летчик безнадежно махнул рукой.
- Капут...
Джонни хлопнул его по плечу и ободряюще воскликнул:
- Не впадай в отчаяние, старина.
Пилот со злостью ткнул пальцем в карту и громко сказал:
- По крайней мере, полтораста километров...
- Сущие пустяки! - рассмеялся Джонни. - Если проходить по сорок километров в день, то за четверо суток доберемся. В крайнем случае нас подберет "Мафусаил". Надо сообщить его капитану о нашем приключении.
Пилот хрипло зашептал ему на ухо:
- А что мы жрать будем? Чем кормить эту компанию? Дорогой Джонни, я советую вам быть начеку, не забывайте, что вы самый упитанный из всех нас...
- Что вы хотите этим оказать? - не понял его Джонни.
- То, что вы состоите из восьмидесяти пяти килограммов жирного мяса.
Джонни-Счастливчик растерялся. Он побледнел, губы задрожали. Но в следующую секунду лицо его налилось кровью.
- Ваши шутки неуместны! - Он повернулся к своим бандитам, с опаской оглядывавшимся по сторонам. - Эй, парни, идите-ка сюда! - И когда бандиты окружили его, он объявил: - Не стану скрывать, мы попали в трудное положение. До Подземного города километров этак... семьдесят, а запасов у нас никаких. И мы ни черта не стоили бы, если бы это нас смутило. Сейчас я свяжусь с Подземным городом, и нам вышлют навстречу все, что требуется: провизию, спальные мешки и транспорт. А пока мы будем помаленьку двигаться. Стоять на месте нельзя. Тут должны быть мускусные быки, медведи, олени... Запасемся мясом...
- Воген стрелял быков, зайцев, песцов, тюленей, куропаток, - уныло подтвердил летчик.
- Правильно! - подхватил Джонни, хоть и слышал о Вогене впервые. - Одним словом, стоящие люди здесь не погибают... Кто из вас бывал в Арктике?
Оказалось, что самым опытным полярником является он сам.
- Тем лучше, - сказал Джонни. - Значит, я ваш начальник не только по праву, но и по опыту. Предупреждаю: пеший поход может быть совершен успешно только при соблюдении самой строгой дисциплины. Каждый мой приказ - закон. Любое нарушение закона карается смертью. Штурманом похода назначаю нашего пилота, а сейчас попробую установить связь с Подземным городом и, на всякий случай, с "Мафусаилом". - Джонни повернулся к пилоту. - Ну-ка, Дик, проложите пока курс нашей экспедиции!
Пока Дик прокладывал курс, - операция, заключавшаяся в наведении карандашом прямых линий по карте от одного островка к другому, - Джонни стал вызывать по радиотелефону командование Подземного города. Вскоре он понял, что радиостанция непоправимо испорчена. Но этого не должны знать остальные, даже пилот. И тогда он бодро закричал в микрофон:
- Алло! Это вы, Конноли? Здравствуйте! Ну, как там у вас дела?.. Угу!.. Изолировали их друг от друга? Отлично! Я так и знал. Вы зря меня беспокоили... Ладно, наведем порядок. А теперь вот что, Конноли. У меня маленькая неприятность: "Циклон" разбился! Мы пойдем к вам по маршруту... - Пилот подсунул Джонни карту с нанесенным маршрутом, и тот продолжал бодрым голосом: - Значит, мы пересекаем остров, который на наших картах отмечен номером четвертым, а дальше идем прямо по льду точно на север - к вам. Записали? Отлично? Так вот, немедленно снарядите нам навстречу парочку аэросаней и продовольствие на двадцать два человека. Да не забудьте, что ром будет нам очень кстати.
Джонни подмигнул стоявшим вокруг. Но никто не улыбнулся в ответ. "Парни" успели обсудить положение, и когда Джонни "попрощался" с Конноли, вперед выступил Красный Бык из Чиллуоки. Это был весьма степенный бандит. Он, по-видимому, взял на себя роль представителя "общественных" интересов.
- Вот что, хозяин, - давайте начистоту. Мы договаривались плыть на корабле, если понадобится - лететь на самолете, а вы хотите, чтобы мы сами себя доставляли. Затем, мы договаривались работать на полном пансионе, а вы нам отливаете пули про каких-то мускусных быков. Мы не маленькие и знаем, что их и на свете нет. Какое отношение быки имеют к мускусу? Так прежде чем мы пойдем за вами, давайте договоримся, что мы получим за холод и голод в пути.
Джонни мог, конечно, с первых же шагов показать свой нрав, и на одну секунду им овладело искушение - взять их сразу за жабры. Но благоразумие одержало верх: если с этого начать, то какими же средствами действовать в дальнейшем?
- Вот что, парни, - сказал он. - Вы, я вижу, взялись сегодня меня смешить. Ну, хорошо, я готов с вами договориться. Но допустим, что мы не столковались, - что тогда? Пойдете пешком обратно в Монию? Пожалуйста, я вас не держу... Нет, вы пойдете за мной, как собачки, побежите по моим следам, потому что только я могу вывести вас отсюда. Может быть, мне с вас плату взять за это? Видите, как интересно получается! Ну, ладно, согласен на этот раз пойти вам навстречу: за все время нашего пути каждый из вас получит от "Общества дальних исследований" по пятьдесят долларов за день. Но предупреждаю: первый, кто ослушается, дополнительное вознаграждение получит в виде четырехцентовой маслины в черепок... Ясно? А теперь - двинулись! Радиоаппарат будете нести по очереди, сменяться каждый час. Вот ты, Красный Бык, для порядка назначаешься старшим. Следи, чтобы народ не растягивался, чтобы носильщики вовремя сменялись, чтобы никто не вздумал облегчить себе путь за счет оружия. Я спрошу за каждый патрон. И вот еще что: поглядывайте, парни, по сторонам, не пропустите медведя, оленя или мускусного быка.
Джонни победоносно окинул взглядом свою ватагу и, взмахнув рукой, уверенно зашагал по льду. За ним двинулись остальные.
Последнее средство
Со всех сторон охранники бежали на административный горизонт Подземного города. Остальные три горизонта находились в руках заключенных. Но добраться до жизненных центров восставшие не могли: административный горизонт сообщался с остальными с помощью подъемника в центральном стволе, а подъемник этот был наверху, и управление им находилось в руках администрации.
Несмотря на неприступность административного горизонта, Конноли был далеко не спокоен. Раз заключенные сумели объединиться, отобрать у охраны оружие, захватить все рабочие горизонты, то, возможно, они найдут способ добраться и до административного горизонта.
Вот почему Конноли потребовал от Джонни срочной помощи.
Растерянность солдат охраны объяснялась их усталостью. Еще во время "третьей империи" они потихоньку роптали. То, что вначале служило приманкой спокойная, безопасная служба, - постепенно уступило место тоске по близким, по солнцу. Даже ужасы фронта перестали пугать замурованных под землей солдат. Что же говорить о моральном состоянии охранников после разгрома гитлеровской империи? Надеяться на этих людей нельзя. Бывший Крайц справедливо считал, что теперь их мысли мало чем отличаются от мыслей заключенных. Кроме того, заключенные являются пленными солдатами армий, разгромивших гитлеровскую Германию. Солдатам охраны может показаться, что, перейдя на сторону повстанцев, они могут еще надеяться на спасение своей шкуры; отстаивая же интересы администрации, они переходят в разряд военных преступников.
Только прибытие "компаньонов", как эти монийские захватчики себя называют, может успокоить коменданта Подземного города!
Конноли разбил солдат на отряды, определил порядок смены постов у ствола, назначил людей в патрули и приказал выдать каждому охраннику по стакану доброго рома. Начать активные действия он не решался. Он считал, что до прибытия Джонни достаточно организовать оборону центра административного горизонта: там находился стальной цилиндр машинного зала.
Комендант шел по штреку, ярко освещенному электрическими лампами. Часовой у входа нехотя отдал честь. Дверь автоматически открылась, и Конноли вступил в святая святых Подземного города - в машинный зал. Здесь, казалось, был яркий солнечный день. Источника света не видно, но свет разлит всюду, ровный, белый, мягкий и сильный. Для полноты иллюзии в выгнутых стенах - бутафорские окна, тоже ярко освещенные. Щит управления занимал всю противоположную стену.
За столом сидел главный механик - инженер-полковник Якоб Шмерцкопф. Перед ним на нескольких пультах рядами светились маленькие цветные огоньки. Малейшее нарушение режима работы любой, самой незначительной машины Подземного города немедленно давало о себе знать вспышкой сигнальной лампочки. Но подобных случаев Конноли помнит очень мало. Если и было два-три таких нарушения, то их быстро ликвидировали. Самый же факт, что произошли они в последнее время, уже после смены власти, свидетельствовал о быстром падении дисциплины среди личного состава охраны...
Инженер-полковник Шмерцкопф не только не подошел с рапортом, что обязан был сделать по уставу, но даже не соблаговолил подняться и приветствовать своего начальника, бывшего гауляйтера Крайца.
- Как дела, Шмерцкопф? - спросил Конноли, подойдя к столу главного механика.
- У меня в порядке. Не знаю, как у вас. - Инженер-полковник ехидно улыбнулся.
Конноли сделал вид, что не замечает улыбки Шмерцкопфа.
- У нас тоже в порядке. А для верности придется сейчас провести небольшую операцию.
Он окинул взглядом машины, установленные на бетонных подушках. Да, техника не откажет. Она надежнее людей. Каждому их этих стальных чудовищ повинуются полностью зависящие от него агрегаты, разбросанные по всей обширной территории Подземного города.
Шмерцкопф угадал мысли своего начальника.
- Совершенно верно, - с кривой усмешкой сказал он. - У машины нет того, что мешает человеку быть послушным и исполнительным: нет мозга, нервной системы... Я, знаете, герр Крайц, мечтаю о таком времени, когда все будут делать не люди, а машины...
- Чепуха! - бросил сквозь сжатые зубы Конноли. - Разве можно сравнить удовлетворение, испытываемое человеком от сознания своего превосходства над другими людьми, с ощущениями, получаемыми от покорности этого металлического урода? Я организатор, я руководитель! Люди подчиняются мне в первую очередь, машины - во вторую...
- Это слишком примитивно, - ответил инженер. При этом он стал раскуривать сигару, и Конноли не решился сделать ему замечание... О, посмей кто-нибудь закурить в машинном зале в те дни, когда все здесь принадлежало третьему райху!
- Почему примитивно?
- Да очень просто. С помощью машин вы будете создавать ценности, в которых остро нуждаются люди. Они не могут жить без этих ценностей. Значит, они целиком и полностью будут зависеть от вас. Вот и получайте свое удовлетворение в любых дозах, вплоть до прямого управления судьбами народов... Нужно только позаботиться, чтобы машины принадлежали избранным, а остальным предоставить полную свободу, но лишить их права владеть машинами, даже если они сами их построили... В этом, как видите, все дело.
- Вы несете несусветную ерунду, мой дорогой Шмерцкопф. В двадцатом веке вы снова изобретаете швейную машину... Впрочем, отложим дискуссию на другое время, а сейчас будем действовать. Восстание еще не ликвидировано.
Конноли придвинул к себе микрофон, стоявший на столе Шмерцкопфа, и тот вынужден был уступить ему стул. Комендант задумался на минуту, потом ровным, размеренным голосом начал:
- Внимание! Внимание! Внимание! Говорит комендант Подземного города. Я объявляю: всякий, кто в течение ближайшего получаса не вернется в свою камеру, будет уничтожен. То же постигнет всякого, кто оставит при себе оружие. Особенно мучительной смерти будут преданы те, кто нанесет побои или убьет солдата охраны, а также зачинщики или лица, которые не пожелают выдать зачинщиков. Чтобы вы убедились в реальности предупреждения, сейчас будет взорван подводный выход. Вы будете окончательно заперты в Подземном городе, и ваша жизнь полностью останется в моей власти. Я прикажу остановить работу насосов, - и вы утонете, как чумные крысы. Я прикажу остановить работу вентиляторов, - и вы задохнетесь через полчаса. Я не дам вам пищи, - и вы умрете от голода. Меня же достать вы не можете. Управление всеми жизненными центрами Подземного города остается в моих руках. Три факела в стволе будут означать беспрекословное повиновение. Тогда будет спущена площадка, на которую вы сложите все захваченное оружие. Попытка овладеть подъемником приведет только к гибели тех, кто - на это отважится. Подъемник остановится между штреками, и захватчики будут сметены пулеметным огнем сверху. Итак, полчаса на выполнение моего приказа - потом смерть тем, кто не подчинится.
Едва Конноли выключил микрофон, инженер Шмерцкопф зашипел у него над ухом, как рассвирепевший гусак:
- Что вы сделали? Зачем вы напомнили им о подводном выходе? Они теперь бросятся туда!
- Вы что же думаете - я шучу? Подводный выход и подъемник будут сейчас взорваны. Это решено. Нам нетрудно позднее построить новый подъемник. А сейчас он абсолютно ни к чему. Тем более, что его могут захватить бунтовщики.
Конноли поднял руку к пульту. Там, среди десятков кнопок, выключателей и рубильников, выделялись помещенные рядом два рубильника: один - с черной рукояткой, другой - с красной. Под обоими были нарисованы черепа. Черно-красная стрелка, переходящая в молнию, наискось пересекала пульт.
- Остановитесь! - воскликнул Шмерцкопф, хватая коменданта за руку. - Мы сами себя замуруем навеки!
- На место! Я знаю, что делаю! Для нас, если понадобится, найдется другой выход.
Шмерцкопф отступил.
Перед Конноли два рубильника, два возбудителя гигантских сил: черный взрывает подводную базу, выход; красный - включает зажигание минной галереи, взрыв которой полностью и без остатка уничтожит весь Подземный город. Эта галерея была заложена на случай вражеского вторжения. Конноли умышленно сохранил зажигание и после разгрома "третьего райха". Ситуация настолько сложная, что - как знать? - красный рубильник может еще пригодиться в качестве последнего средства...
Рука Конноли передвигается от одного рубильника к другому. Налитыми кровью глазами Шмерцкопф следит за ее движениями. У инженера трясутся губы, его рыжие с сединой волосы поднялись венчиком - вокруг выпуклой розовой лысины.
Коменданту захотелось еще сильнее напугать этого толстого, неопрятного старика, воображающего себя философом. Он кладет руку на красную рукоятку.
- Надеюсь, Шмерцкопф, - цедит Конноли сквозь зубы, - вы ничего не имеете против такого громкого финала?
- Безумец! - Шмерцкопф простирает к нему дрожащие руки. - Остановитесь! Вы не имеете права!
- Спокойней, мой друг, спокойней! Не то от волнения я могу включить зажигание на сотую долю секунды раньше, и вам останется жить меньше именно на этот срок.
Шмерцкопф стукнул себя кулаками по голове и бросился на Конноли:
- Я этого не допущу, не позволю!!
- Кто же безумец - я или вы? - издеваясь спросил комендант, легко отстраняя механика движением локтя. - Глядите, я нажимаю.
Два дюйма, один дюйм... полдюйма. Шмерцкопф падает на плиточный пол и накрывает лысину полой халата. Конноли возвращает на место красную рукоятку. На его лбу выступают капельки пота. Он решительно включает черный рубильник.
Стальная коробка зала вздрогнула и запела сотней протяжных, дрожащих голосов. Конноли и Шмерцкопф будто очутились внутри огромного колокола, в который снаружи кто-то бьет многопудовым молотом. Гримаса перекосила лицо коменданта... Он толкнул ногой Шмерцкопфа и сказал:
- Вставайте, каракатица! Еще не пришло время. Красный рубильник - наше последнее средство!
Джонни спасает свою шкуру
Не так-то легко одолевать торосы, перепрыгивать через трещины, временами брести по колено в воде, на каждом шагу опасаясь провалиться в скрытую полынью.
Джонни и Дик шли рядом. Когда им приходилось особенно трудно, над ледовой пустыней разносились проклятья.
Следовавшие за ними бандиты хмуро молчали. Они уже освободились от пулеметов, незаметно опустив "игрушки" под лед. Если бы до острова было дальше, радиостанцию постигла б та же участь.
Вот, наконец, и остров. Но что это был за берег! Полоска земли шириной в полтораста метров примыкала к крутому ледяному склону, вершина которого терялась в тучах. Здесь не было никаких следов человека. Снег пригладил землю, предательски скрыл ямы, засыпал промоины. Ноги то и дело проваливались в ледяную воду. Скрип шагов сзади прекратился. Обернувшись, Джонни увидел, что команда рассаживается на камнях. Он переглянулся с Диком и пробормотал:
- Рановато, а придется...
Дик притянул его за плечо:
- Джонни, послушай меня, надо спасаться. Если нам посчастливится подстрелить медведя, то двоим хватит, пожалуй, на всю дорогу, а эти твари сожрут все в один присест. В конце концов они съедят и нас. Вы понимаете меня, Джонни?
Но Джонни не хотел понимать. Эти люди нужны ему! Это его капитал! На них затрачены средства. Они должны обновить охрану в Подземном городе. Как же можно бросить этаких молодцов!.. А с другой стороны... Путешествует быстро тот, кто путешествует один, - так, кажется, говорят англичане. Действительно, с этой бандой далеко не уйдешь.
- Послушайте меня, - продолжал Дик. - Уйдем, пока не поздно...
Джонни и на этот раз промолчал. Но... не сейчас, так очень скоро, а с доводами пилота придется таки согласиться.
Бандиты, видимо, почуяли что-то неладное. Они торопливо поднялись со своих мест и побежали за ушедшими вперед.
- Чего вы, парни? - с невинным видом спросил Джонни. - Отдыхайте! Мы с летчиком поищем дорогу получше...
Бандиты пошептались между собой, и Красный Бык сказал:
- Ладно, ищите. А чтобы ничего не случилось, с вами пойдет Тони Куггли.
Пришлось Джонни и Дику примириться с обществом колченогого гиганта. С первых же шагов оба поняли, что попали под стражу. Куггли благодаря увечью, полученному где-то под тропиками, не поспевал за ними. Он не постеснялся заявить:
- Эй вы, хозяин! Уж не думаете ли вы, что старый Куггли будет бежать за вами, как собачонка? - При этом он выразительно потряс автоматом.
Пришлось замедлить шаг.
Когда шайки не стало видно, Джонни принялся распространяться насчет заслуг, и достоинств старого пройдохи Тони. Он даже обнял его левой рукой. И в тот же миг молниеносно всадил ему в грудь нож. Куггли успел только прохрипеть: "Ловко ты меня", - и упал замертво.
Джонни и Дик сняли с убитого автомат, обоймы и развязали рюкзак; в нем оказалась краюха хлеба и половина свиного окорока. Джонни сказал:
- Дик, вы понесете его оружие, а я - продовольствие. У меня одышка.
Дик молча, но не очень охотно повесил себе на шею второй автомат. Джонни переложил хлеб и ветчину в свой рюкзак. Они торопливо зашагали дальше на север...
Вскоре Джонни и Дик достигли края отмели. Прямо перед ними вздымалась почти отвесная громада ледникового языка, а справа берег омывала чистая вода, преграждавшая путь к морскому льду. Нужно было либо выбираться на материковый лед, либо идти обратно. Но не возвращаться же туда, где меж льдин стынет труп Куггли!
- Самосуд хорош, когда ты сам вешаешь, - рассуждал Джонни. - Но когда вешают тебя, он не так уж приятен...
Если они не взберутся на эту ледяную стену, то в ближайший час придется проститься с жизнью.
Джонни заметил в стене ледника узкую вертикальную трещину.
- Дик! Мы спасены! - воскликнул он.
- Не вижу, - ответил Дик.
- Трещина! - кричал Джонни. - Я нашел трещину!
- Попытаемся, - флегматично согласился Дик.
Они стали взбираться по ледниковому откосу, но это оказалось не так-то просто. Обувь скользила на льду, и они срывались при каждой попытке. Джонни проклинал свою непредусмотрительность: здесь очень пригодился бы нож, оставшийся в теле Куггли. К счастью, у Дика нашелся другой. Вырубая во льду ступени, подпирая друг друга, срывая ногти на руках, они достигли, наконец, заветной трещины. На короткое время возвратилась надежда: только бы вскарабкаться наверх, а там...
- Что, что там? - накинулся Дик на Джонни. - Перед нами чуть ли не двести километров пути по льду, а запасов - краюха хлеба и кусок свинины!
- Не падайте духом, Дик, - ответил Джонни. - Мадам Бану-Рахья, индусская гадалка, предсказала мне, что я умру только в своей постели. Следовательно, пока вы со мной, вам ничто не грозит. Как хотите, а я верю этой гадалке.
- В таком случае, - спокойно ответил Дик, - я уверен, что на ледяном куполе этого островка мы непременно найдем двуспальную кровать с пуховиками.
- Не терплю людей, с которыми нельзя серьезно разговаривать! Вы все обращаете в шутку...
- А я не терплю людей, которые болтают глупости, когда мне не до них. Дик закусил губу, отвел глаза в сторону и закончил почти миролюбиво: - Ну, ладно, Джонни, не будем ссориться! Вот уже и небо видно...
Джонни сделал вид, что не замечает этого наигранного миролюбия.
- Да, теперь я понимаю, что значит "небо с овчинку". Оно не шире моей ладони.
Они долго шли по ущелью, сменившему трещину. Казалось, ему нет конца. Но вот на северной стене обозначилось нечто вроде намеченной человеком тропки. Они снова принялись карабкаться на ледяной склон. Но из одного ущелья Джонни и Дик попали в другое еще более глубокое и узкое, с совершенно отвесными ледяными стенами.
Дик тяжело опустился на снег.
- Точка, - хрипло сказал он. - Застрелиться - это все, что мы еще можем сделать.
Джонни хотел было выругаться, но подумал, что имеющегося у них запаса продовольствия еле хватит на одного, и сказал тем же тоном:
- Верно. Будь проклята наша жизнь!
Он медленно вытащил из кармана револьвер. Прежде чем Дик шевельнулся, Джонни-Счастливчик всадил ему пулю между глаз и даже не взглянул на труп, покатившийся со склона.
Круто повернув на север, "Циклон" лег на свой курс. Океан был сплошь покрыт льдинами. Только мощные суда со специальным креплением, подобные "Мафусаилу", могли пробиться сквозь такой лед. Джонни не сомневался, что не позже как через неделю "Мафусаил" подойдет к острову.
Джонни-Счастливчик с детских лет не признавал никаких запасов и не любил с ними возиться. Все, в чем он нуждался, Джонни предпочитал добывать на месте. При себе же имел только "орудия производства", с помощью которых мог получить все, что ему нужно. В детстве ему верно служила палка с загнутым гвоздем на конце, которой можно было подсекать рыбу и дичь прямо с прилавка. Когда он подрос, это примитивное орудие уступило место более сложным: набору отмычек, универсальному ломику-фомке. Позднее герр Иоганн Бляуфиш сделался владельцем передвижной мастерской по взлому сейфов. У него был электрорежущий аппарат, ручной электросверлильный станок - словом, все, что позволяло в течение ночи бесшумно вырезать боковые стенки солидных несгораемых касс. А когда это занятие позволило ему скопить приличный капиталец, герр Иоганн занялся "честной" коммерцией.
Сидя рядом с пилотом, бывшим гитлеровским ассом Отто Ташке, ныне перекрещенным в Дика Эшна, Джонни самодовольно усмехался и сравнивал свои теперешние возможности с прежними: он летит на собственном самолете, за его спиной двадцать головорезов, готовых пойти за ним в огонь и воду, лишь бы была нажива. Впрочем, готовых ли?.. Ради наживы никто из них не пощадит отца с матерью. Это звери, правда, с маникюром на когтях, с золотыми коронками на клыках. Они прекрасно вооружены, отлично умеют обращаться с оружием. В Подземном городе они возглавят охрану, моментально успокоят бунтовщиков, навсегда отобьют у них охоту к восстаниям.
Но этот день был неудачным для Джонни-Счастливчика. Освещенный незаходящим солнцем, "Циклон" приближался к группе мелких, покрытых льдами островков. Отсюда до острова, в недрах которого находится Подземный город, оставалось не более двухсот километров. Внезапно погода начала портиться. Пространство между небом и океаном затянулось будто мокрой ватой. Самым благоразумным было бы немедленно приземлиться. Но Джонни, как обычно, не имел с собой никаких запасов. Зачем беспокоиться о продовольствии, если в первую очередь нужны боеприпасы? "Циклон" и так перегружен. Садиться же без запасов, не зная, сколько придется ждать, нет смысла. Нужно во что бы то ни стало прорваться сквозь туман...
Но лететь было опасно, и пилот решил идти на посадку. Джонни ничего не оставалось, как согласиться. Самолет стал терять скорость. Описывая спирали над океаном, пилот разыскал площадку для посадки на льду вблизи одного из островков и резко снизил машину. "Циклон" заскользил по бугристой поверхности льда. Вдруг что-то хрустнуло. Самолет завалился на правое крыло и, описав по инерции круг, остановился.
Фюзеляж смяло ударом, дверь не открывалась. Окна были слишком малы, чтобы пролезть в них. Пришлось отвинчивать купол штурманской рубки.
Один за другим новоиспеченные полярники выбрались на лед. Джонни торжественно произнес:
- Вынужденная посадка. Будем достойны памяти великих исследователей Арктики! Эти места, ребятки, только на вид страшноваты. Отсюда совсем недалеко до наших владений. А посему, сохраняя порядочек, двинемся вперед по льду. Не забудьте оружия!
Затем он велел пилоту снять радиостанцию вместе с аккумуляторами:
- Эта штуковина, Дик, нам необходима.
Выполнив приказ Джонни, пилот развернул на колене карту.
- Ну, что? - спросил Джонни.
Летчик безнадежно махнул рукой.
- Капут...
Джонни хлопнул его по плечу и ободряюще воскликнул:
- Не впадай в отчаяние, старина.
Пилот со злостью ткнул пальцем в карту и громко сказал:
- По крайней мере, полтораста километров...
- Сущие пустяки! - рассмеялся Джонни. - Если проходить по сорок километров в день, то за четверо суток доберемся. В крайнем случае нас подберет "Мафусаил". Надо сообщить его капитану о нашем приключении.
Пилот хрипло зашептал ему на ухо:
- А что мы жрать будем? Чем кормить эту компанию? Дорогой Джонни, я советую вам быть начеку, не забывайте, что вы самый упитанный из всех нас...
- Что вы хотите этим оказать? - не понял его Джонни.
- То, что вы состоите из восьмидесяти пяти килограммов жирного мяса.
Джонни-Счастливчик растерялся. Он побледнел, губы задрожали. Но в следующую секунду лицо его налилось кровью.
- Ваши шутки неуместны! - Он повернулся к своим бандитам, с опаской оглядывавшимся по сторонам. - Эй, парни, идите-ка сюда! - И когда бандиты окружили его, он объявил: - Не стану скрывать, мы попали в трудное положение. До Подземного города километров этак... семьдесят, а запасов у нас никаких. И мы ни черта не стоили бы, если бы это нас смутило. Сейчас я свяжусь с Подземным городом, и нам вышлют навстречу все, что требуется: провизию, спальные мешки и транспорт. А пока мы будем помаленьку двигаться. Стоять на месте нельзя. Тут должны быть мускусные быки, медведи, олени... Запасемся мясом...
- Воген стрелял быков, зайцев, песцов, тюленей, куропаток, - уныло подтвердил летчик.
- Правильно! - подхватил Джонни, хоть и слышал о Вогене впервые. - Одним словом, стоящие люди здесь не погибают... Кто из вас бывал в Арктике?
Оказалось, что самым опытным полярником является он сам.
- Тем лучше, - сказал Джонни. - Значит, я ваш начальник не только по праву, но и по опыту. Предупреждаю: пеший поход может быть совершен успешно только при соблюдении самой строгой дисциплины. Каждый мой приказ - закон. Любое нарушение закона карается смертью. Штурманом похода назначаю нашего пилота, а сейчас попробую установить связь с Подземным городом и, на всякий случай, с "Мафусаилом". - Джонни повернулся к пилоту. - Ну-ка, Дик, проложите пока курс нашей экспедиции!
Пока Дик прокладывал курс, - операция, заключавшаяся в наведении карандашом прямых линий по карте от одного островка к другому, - Джонни стал вызывать по радиотелефону командование Подземного города. Вскоре он понял, что радиостанция непоправимо испорчена. Но этого не должны знать остальные, даже пилот. И тогда он бодро закричал в микрофон:
- Алло! Это вы, Конноли? Здравствуйте! Ну, как там у вас дела?.. Угу!.. Изолировали их друг от друга? Отлично! Я так и знал. Вы зря меня беспокоили... Ладно, наведем порядок. А теперь вот что, Конноли. У меня маленькая неприятность: "Циклон" разбился! Мы пойдем к вам по маршруту... - Пилот подсунул Джонни карту с нанесенным маршрутом, и тот продолжал бодрым голосом: - Значит, мы пересекаем остров, который на наших картах отмечен номером четвертым, а дальше идем прямо по льду точно на север - к вам. Записали? Отлично? Так вот, немедленно снарядите нам навстречу парочку аэросаней и продовольствие на двадцать два человека. Да не забудьте, что ром будет нам очень кстати.
Джонни подмигнул стоявшим вокруг. Но никто не улыбнулся в ответ. "Парни" успели обсудить положение, и когда Джонни "попрощался" с Конноли, вперед выступил Красный Бык из Чиллуоки. Это был весьма степенный бандит. Он, по-видимому, взял на себя роль представителя "общественных" интересов.
- Вот что, хозяин, - давайте начистоту. Мы договаривались плыть на корабле, если понадобится - лететь на самолете, а вы хотите, чтобы мы сами себя доставляли. Затем, мы договаривались работать на полном пансионе, а вы нам отливаете пули про каких-то мускусных быков. Мы не маленькие и знаем, что их и на свете нет. Какое отношение быки имеют к мускусу? Так прежде чем мы пойдем за вами, давайте договоримся, что мы получим за холод и голод в пути.
Джонни мог, конечно, с первых же шагов показать свой нрав, и на одну секунду им овладело искушение - взять их сразу за жабры. Но благоразумие одержало верх: если с этого начать, то какими же средствами действовать в дальнейшем?
- Вот что, парни, - сказал он. - Вы, я вижу, взялись сегодня меня смешить. Ну, хорошо, я готов с вами договориться. Но допустим, что мы не столковались, - что тогда? Пойдете пешком обратно в Монию? Пожалуйста, я вас не держу... Нет, вы пойдете за мной, как собачки, побежите по моим следам, потому что только я могу вывести вас отсюда. Может быть, мне с вас плату взять за это? Видите, как интересно получается! Ну, ладно, согласен на этот раз пойти вам навстречу: за все время нашего пути каждый из вас получит от "Общества дальних исследований" по пятьдесят долларов за день. Но предупреждаю: первый, кто ослушается, дополнительное вознаграждение получит в виде четырехцентовой маслины в черепок... Ясно? А теперь - двинулись! Радиоаппарат будете нести по очереди, сменяться каждый час. Вот ты, Красный Бык, для порядка назначаешься старшим. Следи, чтобы народ не растягивался, чтобы носильщики вовремя сменялись, чтобы никто не вздумал облегчить себе путь за счет оружия. Я спрошу за каждый патрон. И вот еще что: поглядывайте, парни, по сторонам, не пропустите медведя, оленя или мускусного быка.
Джонни победоносно окинул взглядом свою ватагу и, взмахнув рукой, уверенно зашагал по льду. За ним двинулись остальные.
Последнее средство
Со всех сторон охранники бежали на административный горизонт Подземного города. Остальные три горизонта находились в руках заключенных. Но добраться до жизненных центров восставшие не могли: административный горизонт сообщался с остальными с помощью подъемника в центральном стволе, а подъемник этот был наверху, и управление им находилось в руках администрации.
Несмотря на неприступность административного горизонта, Конноли был далеко не спокоен. Раз заключенные сумели объединиться, отобрать у охраны оружие, захватить все рабочие горизонты, то, возможно, они найдут способ добраться и до административного горизонта.
Вот почему Конноли потребовал от Джонни срочной помощи.
Растерянность солдат охраны объяснялась их усталостью. Еще во время "третьей империи" они потихоньку роптали. То, что вначале служило приманкой спокойная, безопасная служба, - постепенно уступило место тоске по близким, по солнцу. Даже ужасы фронта перестали пугать замурованных под землей солдат. Что же говорить о моральном состоянии охранников после разгрома гитлеровской империи? Надеяться на этих людей нельзя. Бывший Крайц справедливо считал, что теперь их мысли мало чем отличаются от мыслей заключенных. Кроме того, заключенные являются пленными солдатами армий, разгромивших гитлеровскую Германию. Солдатам охраны может показаться, что, перейдя на сторону повстанцев, они могут еще надеяться на спасение своей шкуры; отстаивая же интересы администрации, они переходят в разряд военных преступников.
Только прибытие "компаньонов", как эти монийские захватчики себя называют, может успокоить коменданта Подземного города!
Конноли разбил солдат на отряды, определил порядок смены постов у ствола, назначил людей в патрули и приказал выдать каждому охраннику по стакану доброго рома. Начать активные действия он не решался. Он считал, что до прибытия Джонни достаточно организовать оборону центра административного горизонта: там находился стальной цилиндр машинного зала.
Комендант шел по штреку, ярко освещенному электрическими лампами. Часовой у входа нехотя отдал честь. Дверь автоматически открылась, и Конноли вступил в святая святых Подземного города - в машинный зал. Здесь, казалось, был яркий солнечный день. Источника света не видно, но свет разлит всюду, ровный, белый, мягкий и сильный. Для полноты иллюзии в выгнутых стенах - бутафорские окна, тоже ярко освещенные. Щит управления занимал всю противоположную стену.
За столом сидел главный механик - инженер-полковник Якоб Шмерцкопф. Перед ним на нескольких пультах рядами светились маленькие цветные огоньки. Малейшее нарушение режима работы любой, самой незначительной машины Подземного города немедленно давало о себе знать вспышкой сигнальной лампочки. Но подобных случаев Конноли помнит очень мало. Если и было два-три таких нарушения, то их быстро ликвидировали. Самый же факт, что произошли они в последнее время, уже после смены власти, свидетельствовал о быстром падении дисциплины среди личного состава охраны...
Инженер-полковник Шмерцкопф не только не подошел с рапортом, что обязан был сделать по уставу, но даже не соблаговолил подняться и приветствовать своего начальника, бывшего гауляйтера Крайца.
- Как дела, Шмерцкопф? - спросил Конноли, подойдя к столу главного механика.
- У меня в порядке. Не знаю, как у вас. - Инженер-полковник ехидно улыбнулся.
Конноли сделал вид, что не замечает улыбки Шмерцкопфа.
- У нас тоже в порядке. А для верности придется сейчас провести небольшую операцию.
Он окинул взглядом машины, установленные на бетонных подушках. Да, техника не откажет. Она надежнее людей. Каждому их этих стальных чудовищ повинуются полностью зависящие от него агрегаты, разбросанные по всей обширной территории Подземного города.
Шмерцкопф угадал мысли своего начальника.
- Совершенно верно, - с кривой усмешкой сказал он. - У машины нет того, что мешает человеку быть послушным и исполнительным: нет мозга, нервной системы... Я, знаете, герр Крайц, мечтаю о таком времени, когда все будут делать не люди, а машины...
- Чепуха! - бросил сквозь сжатые зубы Конноли. - Разве можно сравнить удовлетворение, испытываемое человеком от сознания своего превосходства над другими людьми, с ощущениями, получаемыми от покорности этого металлического урода? Я организатор, я руководитель! Люди подчиняются мне в первую очередь, машины - во вторую...
- Это слишком примитивно, - ответил инженер. При этом он стал раскуривать сигару, и Конноли не решился сделать ему замечание... О, посмей кто-нибудь закурить в машинном зале в те дни, когда все здесь принадлежало третьему райху!
- Почему примитивно?
- Да очень просто. С помощью машин вы будете создавать ценности, в которых остро нуждаются люди. Они не могут жить без этих ценностей. Значит, они целиком и полностью будут зависеть от вас. Вот и получайте свое удовлетворение в любых дозах, вплоть до прямого управления судьбами народов... Нужно только позаботиться, чтобы машины принадлежали избранным, а остальным предоставить полную свободу, но лишить их права владеть машинами, даже если они сами их построили... В этом, как видите, все дело.
- Вы несете несусветную ерунду, мой дорогой Шмерцкопф. В двадцатом веке вы снова изобретаете швейную машину... Впрочем, отложим дискуссию на другое время, а сейчас будем действовать. Восстание еще не ликвидировано.
Конноли придвинул к себе микрофон, стоявший на столе Шмерцкопфа, и тот вынужден был уступить ему стул. Комендант задумался на минуту, потом ровным, размеренным голосом начал:
- Внимание! Внимание! Внимание! Говорит комендант Подземного города. Я объявляю: всякий, кто в течение ближайшего получаса не вернется в свою камеру, будет уничтожен. То же постигнет всякого, кто оставит при себе оружие. Особенно мучительной смерти будут преданы те, кто нанесет побои или убьет солдата охраны, а также зачинщики или лица, которые не пожелают выдать зачинщиков. Чтобы вы убедились в реальности предупреждения, сейчас будет взорван подводный выход. Вы будете окончательно заперты в Подземном городе, и ваша жизнь полностью останется в моей власти. Я прикажу остановить работу насосов, - и вы утонете, как чумные крысы. Я прикажу остановить работу вентиляторов, - и вы задохнетесь через полчаса. Я не дам вам пищи, - и вы умрете от голода. Меня же достать вы не можете. Управление всеми жизненными центрами Подземного города остается в моих руках. Три факела в стволе будут означать беспрекословное повиновение. Тогда будет спущена площадка, на которую вы сложите все захваченное оружие. Попытка овладеть подъемником приведет только к гибели тех, кто - на это отважится. Подъемник остановится между штреками, и захватчики будут сметены пулеметным огнем сверху. Итак, полчаса на выполнение моего приказа - потом смерть тем, кто не подчинится.
Едва Конноли выключил микрофон, инженер Шмерцкопф зашипел у него над ухом, как рассвирепевший гусак:
- Что вы сделали? Зачем вы напомнили им о подводном выходе? Они теперь бросятся туда!
- Вы что же думаете - я шучу? Подводный выход и подъемник будут сейчас взорваны. Это решено. Нам нетрудно позднее построить новый подъемник. А сейчас он абсолютно ни к чему. Тем более, что его могут захватить бунтовщики.
Конноли поднял руку к пульту. Там, среди десятков кнопок, выключателей и рубильников, выделялись помещенные рядом два рубильника: один - с черной рукояткой, другой - с красной. Под обоими были нарисованы черепа. Черно-красная стрелка, переходящая в молнию, наискось пересекала пульт.
- Остановитесь! - воскликнул Шмерцкопф, хватая коменданта за руку. - Мы сами себя замуруем навеки!
- На место! Я знаю, что делаю! Для нас, если понадобится, найдется другой выход.
Шмерцкопф отступил.
Перед Конноли два рубильника, два возбудителя гигантских сил: черный взрывает подводную базу, выход; красный - включает зажигание минной галереи, взрыв которой полностью и без остатка уничтожит весь Подземный город. Эта галерея была заложена на случай вражеского вторжения. Конноли умышленно сохранил зажигание и после разгрома "третьего райха". Ситуация настолько сложная, что - как знать? - красный рубильник может еще пригодиться в качестве последнего средства...
Рука Конноли передвигается от одного рубильника к другому. Налитыми кровью глазами Шмерцкопф следит за ее движениями. У инженера трясутся губы, его рыжие с сединой волосы поднялись венчиком - вокруг выпуклой розовой лысины.
Коменданту захотелось еще сильнее напугать этого толстого, неопрятного старика, воображающего себя философом. Он кладет руку на красную рукоятку.
- Надеюсь, Шмерцкопф, - цедит Конноли сквозь зубы, - вы ничего не имеете против такого громкого финала?
- Безумец! - Шмерцкопф простирает к нему дрожащие руки. - Остановитесь! Вы не имеете права!
- Спокойней, мой друг, спокойней! Не то от волнения я могу включить зажигание на сотую долю секунды раньше, и вам останется жить меньше именно на этот срок.
Шмерцкопф стукнул себя кулаками по голове и бросился на Конноли:
- Я этого не допущу, не позволю!!
- Кто же безумец - я или вы? - издеваясь спросил комендант, легко отстраняя механика движением локтя. - Глядите, я нажимаю.
Два дюйма, один дюйм... полдюйма. Шмерцкопф падает на плиточный пол и накрывает лысину полой халата. Конноли возвращает на место красную рукоятку. На его лбу выступают капельки пота. Он решительно включает черный рубильник.
Стальная коробка зала вздрогнула и запела сотней протяжных, дрожащих голосов. Конноли и Шмерцкопф будто очутились внутри огромного колокола, в который снаружи кто-то бьет многопудовым молотом. Гримаса перекосила лицо коменданта... Он толкнул ногой Шмерцкопфа и сказал:
- Вставайте, каракатица! Еще не пришло время. Красный рубильник - наше последнее средство!
Джонни спасает свою шкуру
Не так-то легко одолевать торосы, перепрыгивать через трещины, временами брести по колено в воде, на каждом шагу опасаясь провалиться в скрытую полынью.
Джонни и Дик шли рядом. Когда им приходилось особенно трудно, над ледовой пустыней разносились проклятья.
Следовавшие за ними бандиты хмуро молчали. Они уже освободились от пулеметов, незаметно опустив "игрушки" под лед. Если бы до острова было дальше, радиостанцию постигла б та же участь.
Вот, наконец, и остров. Но что это был за берег! Полоска земли шириной в полтораста метров примыкала к крутому ледяному склону, вершина которого терялась в тучах. Здесь не было никаких следов человека. Снег пригладил землю, предательски скрыл ямы, засыпал промоины. Ноги то и дело проваливались в ледяную воду. Скрип шагов сзади прекратился. Обернувшись, Джонни увидел, что команда рассаживается на камнях. Он переглянулся с Диком и пробормотал:
- Рановато, а придется...
Дик притянул его за плечо:
- Джонни, послушай меня, надо спасаться. Если нам посчастливится подстрелить медведя, то двоим хватит, пожалуй, на всю дорогу, а эти твари сожрут все в один присест. В конце концов они съедят и нас. Вы понимаете меня, Джонни?
Но Джонни не хотел понимать. Эти люди нужны ему! Это его капитал! На них затрачены средства. Они должны обновить охрану в Подземном городе. Как же можно бросить этаких молодцов!.. А с другой стороны... Путешествует быстро тот, кто путешествует один, - так, кажется, говорят англичане. Действительно, с этой бандой далеко не уйдешь.
- Послушайте меня, - продолжал Дик. - Уйдем, пока не поздно...
Джонни и на этот раз промолчал. Но... не сейчас, так очень скоро, а с доводами пилота придется таки согласиться.
Бандиты, видимо, почуяли что-то неладное. Они торопливо поднялись со своих мест и побежали за ушедшими вперед.
- Чего вы, парни? - с невинным видом спросил Джонни. - Отдыхайте! Мы с летчиком поищем дорогу получше...
Бандиты пошептались между собой, и Красный Бык сказал:
- Ладно, ищите. А чтобы ничего не случилось, с вами пойдет Тони Куггли.
Пришлось Джонни и Дику примириться с обществом колченогого гиганта. С первых же шагов оба поняли, что попали под стражу. Куггли благодаря увечью, полученному где-то под тропиками, не поспевал за ними. Он не постеснялся заявить:
- Эй вы, хозяин! Уж не думаете ли вы, что старый Куггли будет бежать за вами, как собачонка? - При этом он выразительно потряс автоматом.
Пришлось замедлить шаг.
Когда шайки не стало видно, Джонни принялся распространяться насчет заслуг, и достоинств старого пройдохи Тони. Он даже обнял его левой рукой. И в тот же миг молниеносно всадил ему в грудь нож. Куггли успел только прохрипеть: "Ловко ты меня", - и упал замертво.
Джонни и Дик сняли с убитого автомат, обоймы и развязали рюкзак; в нем оказалась краюха хлеба и половина свиного окорока. Джонни сказал:
- Дик, вы понесете его оружие, а я - продовольствие. У меня одышка.
Дик молча, но не очень охотно повесил себе на шею второй автомат. Джонни переложил хлеб и ветчину в свой рюкзак. Они торопливо зашагали дальше на север...
Вскоре Джонни и Дик достигли края отмели. Прямо перед ними вздымалась почти отвесная громада ледникового языка, а справа берег омывала чистая вода, преграждавшая путь к морскому льду. Нужно было либо выбираться на материковый лед, либо идти обратно. Но не возвращаться же туда, где меж льдин стынет труп Куггли!
- Самосуд хорош, когда ты сам вешаешь, - рассуждал Джонни. - Но когда вешают тебя, он не так уж приятен...
Если они не взберутся на эту ледяную стену, то в ближайший час придется проститься с жизнью.
Джонни заметил в стене ледника узкую вертикальную трещину.
- Дик! Мы спасены! - воскликнул он.
- Не вижу, - ответил Дик.
- Трещина! - кричал Джонни. - Я нашел трещину!
- Попытаемся, - флегматично согласился Дик.
Они стали взбираться по ледниковому откосу, но это оказалось не так-то просто. Обувь скользила на льду, и они срывались при каждой попытке. Джонни проклинал свою непредусмотрительность: здесь очень пригодился бы нож, оставшийся в теле Куггли. К счастью, у Дика нашелся другой. Вырубая во льду ступени, подпирая друг друга, срывая ногти на руках, они достигли, наконец, заветной трещины. На короткое время возвратилась надежда: только бы вскарабкаться наверх, а там...
- Что, что там? - накинулся Дик на Джонни. - Перед нами чуть ли не двести километров пути по льду, а запасов - краюха хлеба и кусок свинины!
- Не падайте духом, Дик, - ответил Джонни. - Мадам Бану-Рахья, индусская гадалка, предсказала мне, что я умру только в своей постели. Следовательно, пока вы со мной, вам ничто не грозит. Как хотите, а я верю этой гадалке.
- В таком случае, - спокойно ответил Дик, - я уверен, что на ледяном куполе этого островка мы непременно найдем двуспальную кровать с пуховиками.
- Не терплю людей, с которыми нельзя серьезно разговаривать! Вы все обращаете в шутку...
- А я не терплю людей, которые болтают глупости, когда мне не до них. Дик закусил губу, отвел глаза в сторону и закончил почти миролюбиво: - Ну, ладно, Джонни, не будем ссориться! Вот уже и небо видно...
Джонни сделал вид, что не замечает этого наигранного миролюбия.
- Да, теперь я понимаю, что значит "небо с овчинку". Оно не шире моей ладони.
Они долго шли по ущелью, сменившему трещину. Казалось, ему нет конца. Но вот на северной стене обозначилось нечто вроде намеченной человеком тропки. Они снова принялись карабкаться на ледяной склон. Но из одного ущелья Джонни и Дик попали в другое еще более глубокое и узкое, с совершенно отвесными ледяными стенами.
Дик тяжело опустился на снег.
- Точка, - хрипло сказал он. - Застрелиться - это все, что мы еще можем сделать.
Джонни хотел было выругаться, но подумал, что имеющегося у них запаса продовольствия еле хватит на одного, и сказал тем же тоном:
- Верно. Будь проклята наша жизнь!
Он медленно вытащил из кармана револьвер. Прежде чем Дик шевельнулся, Джонни-Счастливчик всадил ему пулю между глаз и даже не взглянул на труп, покатившийся со склона.