– Доктор Дидио жалуется.
   Дидио, заведующего административным отделом полицейского управления Монтелузы, из-за его дотошности прозвали «бичом Божьим» и «гневом Божьим».
   – На что он жалуется?
   – Что вы затягиваете, доктор. С бумагами, которые должны подписать, – и он поставил на стол почти метровую стопку документов.
   – Наберитесь терпения, доктор.
 
   Час спустя, когда руку уже ломило от подписей, вернулся Фацио.
   – Доктор, вы правы. Едва выехав из Вигаты, автобус до Фьякки почти сразу останавливается в местечке Каннателло. А через пять минут туда же прибывает автобус, идущий в обратную сторону.
   – То есть теоретически человек может сесть в автобус, идущий во Фьякку, сойти в Каннателло и через пять минут вернуться в город на автобусе, следующем по обратному маршруту?
   – Конечно, доктор.
   – Спасибо, Фацио. Отличная работа.
   – Постойте, доктор. Я привел кондуктора с сегодняшнего рейса «Вигата-Фьякка». Его зовут Лопипаро. Сказать, чтобы вошел?
   – А как же!
   Лопипаро, худощавый неприветливый мужчина лет пятидесяти, тут же принялся объяснять, что он не просто кондуктор, а водитель, выполняющий функции кондуктора, так как билеты продаются в табачных ларьках, а ему остается только проверить их наличие у пассажиров.
   – Синьор Лопипаро, то, что будет сказано в этой комнате, должно остаться между нами.
   Водитель поднес руку к сердцу в знак нерушимой клятвы:
   – Я – могила.
   – Синьор Лопипаро, вы знаете вдову Лапекору, у которой недавно убили мужа?
   – А как же! Она у нас постоянная пассажирка. Уж по крайней мере три раза в неделю ездит во Фьякку и обратно навестить свою сестрицу, та хворает, а эта всю дорогу только о том и трещит.
   – Я должен попросить вас напрячь память.
   – Если синьор прикажет напрячься – я немедленно напрягусь.
   – В прошлый четверг вы видели синьору Лапекору?
   – Тут и напрягаться не надо. Конечно, видал. У нас с ней даже перебранка вышла.
   – Вы поругались с синьорой Лапекорой?
   – Ну да, синьор. Она – это все знают – женщина прижимистая, жадная. Так вот, в четверг утром она в половине седьмого села в автобус до Фьякки. Но в Каннателло сошла, сказала моему коллеге Канниццаро, что ей надо вернуться, потому что она забыла кое-что, что хотела отвезти сестре. Канниццаро ее ссадил. Он мне вечером того дня все это и рассказал. Через пять минут я прибыл туда из Фьякки, она проголосовала и села в мой автобус.
   – А из-за чего вы повздорили?
   – Да она не хотела платить за билет от Каннателло до Вигаты. Говорила, что не может два раза платить за одну свою промашку. А у меня ведь как: сколько народу в автобусе, столько должно быть билетов. Я не мог на это глаза закрыть, как ей хотелось.
   – Господи Иисусе! – сказал Монтальбано. – А вы мне еще вот что скажите. Предположим, за полчаса синьора нашла то, что позабыла дома. Как ей добраться до Фьякки?
   – Сесть в автобус Монтелуза-Трапани. Он уходит из Вигаты ровно в половине восьмого. И времени теряешь только час.
 
   – Гениально, – подвел итог Фацио, когда ушел Лопипаро. – Как вам это пришло в голову?
   – Понял, когда смотрел, как ребенок собирает головоломку.
   – Зачем она это сделала? Приревновала к горничной?
   – Нет, синьора Лапекора прижимистая, как сказал водитель. Ее злило, что муж тратится на эту девицу. К тому же кое-что развязало ей руки.
   – Что?
   – Потом расскажу. Слышал, как говорит Катарелла? Жадность – великий грех. Подумать только, из жадности она привлекла к себе внимание Лопипаро, приложив столько сил, чтобы вернуться незамеченной.
 
   – Сначала я полчаса потратил, чтобы найти ее дом, потом еще полчаса убил на уговоры: старуха напугана, всего боится. Она успокоилась, только когда я ее вывел на улицу и показал машину с надписью «полиция». Она собрала узелок и села в машину. Вы бы слышали, как мальчишка ревел, когда ее увидел! Он же не знал, что она приедет. Они обнимались крепко-крепко. Даже ваша синьора растрогалась.
   – Спасибо, Галлу.
   – Когда мне подъехать, чтобы отвезти ее обратно в Монтелузу?
   – Не беспокойся, я сам с этим разберусь.
   Семейство стремительно разрасталось. Теперь в доме была еще бабушка Айша.
 
   Он долго ждал у телефона, но никто так и не поднял трубку – вдовы Лапекоры не было дома. Скорее всего, пошла за покупками, но ее отсутствие можно объяснить и по-другому. Монтальбано набрал номер Косентино. Ответила охранника, симпатичная женщина с усиками. Она говорила шепотом.
   – Ваш муж спит?
   – Да, комиссар. Хотите, я разбужу его?
   – Не стоит. Передайте ему от меня привет. Послушайте, синьора, я звоню синьоре Лапекоре, но никто не отвечает. Вы случайно не знаете…
   – Сегодня до обеда вы ее не застанете, комиссар. Она поехала во Фьякку, навестить сестру. Поехала сегодня, потому что завтра утром у нее похороны бедного…
   – Спасибо, синьора.
   Он положил трубку. Что ж, так даже проще.
 
   – Фацио!
   – Слушаю, доктор!
   – Это ключи от конторы синьора Лапекоры, спуск Гранет, двадцать восемь. Ступай туда и возьми связку ключей из ящика письменного стола. На ней висит ярлычок «дом». Видимо, он в конторе держал запасную связку. Потом пойдешь в квартиру Лапекоры, дверь откроешь этими ключами.
   – Секундочку. А что, если вдова дома?
   – Нет, она уехала из города.
   – Что я должен там сделать?
   – В столовой стоит сервант. В нем хранятся тарелки, чашки, блюда и всякая другая посуда. Возьми что-нибудь, что тебе приглянется, и неси сюда. Смысл в том, чтобы вдова не могла отрицать, что это ее вещь. Лучше всего подошла бы чашка от сервиза. И ради бога, не забудь вернуть ключи в контору.
   – А если она, как вернется, заметит, что что-то пропало?
   – А нам плевать на это с высокой колокольни. Потом сделай вот что. Позвони Якомуцци и скажи, что мне сегодня же нужен нож, которым убили Лапекору. Если ему не с кем его прислать, заскочи к ним сам.
 
   – Монтальбано? Это Валенте. Можешь сегодня к четырем подъехать в Мазару?
   – Могу, если поеду прямо сейчас. А зачем?
   – Придет капитан «Сантопадре». Мне бы хотелось, чтобы ты присутствовал.
   – Спасибо. Твоему человеку удалось что-то выяснить?
   – Да, и сноровки особой не потребовалось. Он говорит, рыбаки открыто об этом судачат.
   – Что говорят?
   – Расскажу, когда приедешь.
   – Нет, расскажи сейчас, я тогда по дороге успею обдумать.
   – Так вот, мы уверены, что экипаж был почти или даже совсем не в курсе происходящего. Все они твердят, что едва вышли из наших территориальных вод. И что радар показывал судно прямо по курсу.
   – И почему они не остановились?
   – Потому что никому не пришло в голову, что это может быть тунисский катер или что там это было. Они уверяют, что находились в нейтральных водах.
   – А потом?
   – А потом внезапно раздался сигнал «стоп». На судне, по крайней мере экипаж, за капитана не могу ручаться, – решили, что это Финансовая гвардия. Они остановились, услышали арабскую речь. В этот момент тунисец вышел на палубу и закурил сигарету. И в него выстрелили. Только тогда «Сантопадре» обратился в бегство.
   – А потом?
   – А что потом, Монтальба? Сколько, по-твоему, может длиться телефонный разговор?

Глава четырнадцатая

   В отличие от большинства моряков, Анджело Престиа, капитан и владелец «Сантопадре», был человеком грузным и потливым. Но обливался потом он по природной склонности, а не из-за вопросов, которые ему задавал Валенте, – они его не пугали, а скорее даже немного раздражали.
   – Ума не приложу, с чего вдруг вам вздумалось ворошить эту старую историю. Что было, синьоры, то прошло.
   – Нам надо прояснить кое-какие детали, затем вы будете свободны, – заверил его Валенте.
   – Ну, говорите тогда, что вам надо.
   – Вы показали, что тунисский катер действовал незаконно, тогда как вы находились в нейтральных водах. Вы это подтверждаете?
   – Конечно, подтверждаю. Только вот никак не пойму, зачем вам это сдалось, портовые власти и сами разобрались.
   – Потом поймете.
   – Нечего тут понимать, вы уж, синьоры, простите меня! Тунисское правительство сделало заявление, разве нет? В этом заявлении говорится, что это они убили тунисца, так или не так? Чего ради копаться в этом старье?
   – Вот уже одно противоречие, – заметил Валенте.
   – Какое?
   – Вы утверждаете, что нападение было совершено в нейтральных водах, а они говорят, что ваше судно их покинуло. Не сходится. Как вы выражаетесь – так или не так?
   – Нет, синьор, нет здесь никакого противоречия. Это ошибка.
   – Чья?
   – Их. Видать, они ошиблись, когда определяли координаты.
   Монтальбано и Валенте переглянулись – это был сигнал переходить к следующей части допроса.
   – Синьор Престиа, ранее на вас накладывались штрафы?
   – Нет, синьор.
   – Однако вы были арестованы.
   – Любите вы давние истории! Меня арестовывали, да, синьор, потому что один прощелыга, один мерзавец хотел мне насолить и донес на меня. Но судья понял, что этот сукин сын клевещет, и отпустил меня.
   – И в чем вас обвиняли?
   – В контрабанде.
   – Сигарет или наркотиков?
   – Наркотиков, синьор.
   – Ваш экипаж тоже попал за решетку, так ведь?
   – Да, но их выпустили и оправдали всех до единого, как и меня.
   – Какой судья принял решение закрыть дело?
   – Не припомню.
   – Его звали случайно не Антонио Беллофьёре?
   – Ах да, кажется, так.
   – А вам известно, что в следующем году его посадили за взяточничество?
   – Нет, не известно, я в море провожу больше времени, чем на суше.
   Они еще раз переглянулись, и мяч перешел к Монтальбано.
   – Оставим старые истории. Вы входите в кооператив?
   – В Корымаз.
   – Как это расшифровывается?
   – Кооператив рыбаков Мазары.
   – Тунисских рыбаков, которых вы берете на борт, вы выбираете сами, или их назначает кооператив?
   – Кооператив назначает, – ответил Престиа, потея сильнее обычного.
   – Нам известно, что кооператив назначил на ваше судно другого человека, но вы предпочли Бена Дхааба.
   – Послушайте, я этого Дхааба не знал, я его прежде в жизни не видел. Когда он поднялся на борт за пять минут до отплытия, я думал, что это и есть тот, кого назначил кооператив.
   – То есть что это Ассан Тариф?
   – Да, кажется, его так звали.
   – Ладно. А почему кооператив не потребовал у вас объяснений?
   Капитан Престиа криво улыбался и обильно потел.
   – Да такое случается каждый день! Они вечно меняются между собой, главное, чтобы никто не жаловался.
   – А почему Ассан Тариф не жаловался? В конце концов, он потерял целый рабочий день.
   – А что вы у меня спрашиваете! Вы у него спросите!
   – Я спросил, – спокойно ответил Монтальбано.
   – И что же он вам сказал? – спросил Престиа с некоторым недоверием.
   – Что Бен Дхааб подошел к нему за день до отплытия, спросил, не он ли назначен на «Сантопадре», а когда тот ответил, что да, велел исчезнуть на три дня и заплатил за полную рабочую неделю.
   – Вот об этом я знать ничего не знаю.
   – Подождите, я еще не закончил. Значит, Дхааб вышел в море не потому, что ему нужна была работа. Денег ему хватало. Значит, была какая-то другая причина.
   Валенте внимательно следил за тем, как Монтальбано раскидывает сети. Ясно, что историю с Тарифом он придумал, оставалось понять, зачем понадобился весь этот блеф.
   – Вы знаете, кто был Бен Дхааб?
   – Тунисец, который искал работу.
   – Нет, приятель, он был не последний человек в наркоторговле.
   Увидев, что Престиа побледнел, Валенте понял, что настал его черед. Про себя он удовлетворенно улыбался – они с Монтальбано прекрасно играли в паре, как Тото и Пепино [29]в старых фильмах.
   – Вы попали в переделку, – начал Валенте сочувственно и даже покровительственно.
   – С чего вы взяли?!
   – Да разве вы сами не понимаете? Такой крупный наркоторговец, как Бен Дхааб, садится на ваше судно. А у вас далеко не безупречное прошлое. Сложите два эти факта, и что получится? Или предлагаю ответить на второй вопрос: что на самом деле произошло в ту ночь?
   – Вы смерти моей хотите! Сгубить меня задумали!
   – Да вы сами себя губите, своими руками.
   – Да нет же! Нет! Не так! – завопил Престиа. – Мне обещали, что…
   Он замолчал, вытирая со лба пот.
   – Что вам обещали? – в один голос спросили Валенте и Монтальбано.
   – …что я не попаду в передрягу.
   – Кто обещал?
   Капитан Престиа засунул руку в сумку, достал бумажник, извлек из него визитную карточку и кинул ее Валенте на стол.
 
   Отделавшись от Престиа, Валенте набрал номер, указанный на визитке. Он принадлежал префектуре Трапани.
   – Алло? Это Валенте, заместитель начальника полиции Мазары. Я хотел поговорить с командором Марио Спадаччей, главой администрации префекта.
   – Секундочку, пожалуйста.
   – Командор, я вас беспокою по поводу убийства тунисца на борту…
   – Разве все уже не выяснено? Власти Туниса…
   – Да, я знаю, командор, но…
   – Почему вы обращаетесь ко мне?
   – Потому что капитан судна…
   – Назвал вам мое имя?
   – Он дал нам вашу визитную карточку. Он ее считает чем-то вроде… гарантии.
   – Так оно и есть.
   – То есть?
   – Я сейчас объясню. Видите ли, недавно Его Превосходительство…
   «Разве этот титул не отменили полвека тому назад?» – промелькнуло в голове у Монтальбано, который слушал разговор по параллельному телефону.
   – …Его Превосходительство господин префект получил распоряжение. Речь шла о всемерной поддержке тунисского журналиста, который собирался провести не совсем обычное расследование о жизни своих земляков в Италии. Он хотел также выйти в море. Его Превосходительство поручил мне заняться этим. Мне порекомендовали капитана Престиа как вполне надежного человека. Однако Престиа боялся неприятностей с отделом трудоустройства. Поэтому я дал ему свою карточку. Вот и все.
   – Командор, благодарю вас за исчерпывающее объяснение, – сказал Валенте и положил трубку.
   Друзья молча смотрели друг на друга.
   – Или он и правда такой подлец, или притворяется, – заключил Монтальбано.
   – По-моему, вся эта история пахнет жареным, – задумчиво сказал Валенте.
   – Похоже на то.
 
   Они обдумывали следующий свой шаг, когда зазвонил телефон.
   – Я же сказал, меня ни для кого нет! – раздраженно крикнул Валенте. Он поднял трубку и, услышав ответ, передал ее Монтальбано.
   Перед отъездом в Мазару он оставил в комиссариате свой номер, чтобы в случае необходимости его могли разыскать.
   – Алло? Монтальбано слушает. Кто это? А, это вы, господин начальник полиции!
   – Да, это я. Где вас носит?
   Начальник полиции был в бешенстве.
   – Я у своего коллеги, заместителя начальника полиции Валенте.
   – Он вам не коллега, он заместитель начальника полиции, а вы нет.
   Монтальбано забеспокоился.
   – Что случилось, господин начальник?
   – Это я у вас спрашиваю, что, черт подери, случилось!
   «Черт подери»? Начальник полиции сказал «черт подери»?
   – Я вас не понимаю.
   – Что за говно полезло куда не следует?
   «Говно»? Начальник полиции заговорил о говне? Это конец света? Сейчас начнется Страшный суд?
   – Что я сделал не так?
   – Вы дали мне номер машины, помните?
   – Да. AM 237 GW.
   – Именно. Поскольку вы просили выяснить все как можно скорее, я вчера вечером попросил заняться этим своего друга в Риме. Так вот, он мне перезвонил, был очень недоволен. Ему ответили, что, чтобы узнать имя владельца автомобиля, надо составить письменный запрос с подробным обоснованием.
   – Нет проблем, господин начальник полиции. Я завтра вам все доложу, и в этом запросе…
   – Монтальбано, вы не понимаете или не хотите понимать. Это закрытый номер.
   – Как это?
   – Так. Значит, машина принадлежит спецслужбам. Еще вопросы?
   Нет, пахло не жареным. Несло настоящей гнилью. И вонь быстро распространялась.
 
   Пока Монтальбано рассказывал Валенте об убийстве Лапекоры, о Кариме, о Фариде и его машине, которая, как оказалось, принадлежала спецслужбам, ему в голову пришла тревожная мысль. Он позвонил начальнику полиции в Монтелузу.
   – Извините, а когда вы говорили со своим другом о номере машины, вы упоминали, зачем он понадобился?
   – Как я мог это сделать? Я о ваших делах ничего не знаю.
   Комиссар вздохнул с облегчением.
   – Я сказал, что речь идет о расследовании, которое ведете вы, Монтальбано, – продолжал начальник полиции.
   Вздох облегчения застрял у комиссара в глотке.
 
   – Алло, Галлуццо? Это Монтальбано. Я в Мазаре. Думаю, я здесь задержусь. Поэтому вместо того, что я тебе говорил, сделай-ка вот что. Поезжай ко мне домой, возьми старушку туниску и отвези ее обратно в Монтелузу. Понял? И не медли ни минуты.
 
   – Алло? Ливия, слушай меня внимательно, не спорь и делай то, что я скажу. Я в Мазаре. Надеюсь, наш телефон еще не прослушивается.
   – Господи, что ты такое говоришь?
   – Я говорю, у нас нет времени на споры, слушай меня лучше. Скоро приедет Галлуццо. Он заберет старуху и отвезет ее обратно в Монтелузу. Не тяните с прощанием, скажи Франсуа, что скоро они снова увидятся. Как только Галлуццо уедет, позвони в комиссариат и позови Мими Ауджелло. Где бы он ни был – обязательно, найди его и скажи, что тебе срочно надо его видеть.
   – А если он занят?
   – Ради тебя он все бросит и прилетит. Ты пока собери вещи Франсуа…
   – Так ты хочешь…
   – Ливия, слушай. Молчи и слушай. Объясни Мими, что я распорядился, чтобы пацан исчез на какое-то время с лица земли, испарился. Пусть он спрячет его в надежном месте. Ты даже не спрашивай, куда он его повезет. Понятно? Ты не должна знать, куда делся Франсуа. И не надо плакать, меня это только раздражает. Слушай дальше. Когда Мими с мальчишкой уедут, подожди часок и звони Фацио. Скажи ему, что малыш пропал, может быть, убежал за старушкой. Можешь рыдать в трубку – тут тебе даже не придется притворяться, ты уже вошла в роль. В общем, пусть Фацио поможет тебе его искать. Тем временем приеду я. И последнее: позвони в аэропорт Пунта-Раизи и закажи себе билет в Геную. На рейс около полудня, тогда я смогу найти кого-нибудь, чтобы тебя проводили. До скорого.
   Он поймал на себе обеспокоенный взгляд Валенте.
   – Думаешь, они могут зайти так далеко?
   – Если не дальше.
 
   – Теперь ты представляешь себе, что произошло? – спросил Монтальбано.
   – Кажется, я начинаю понимать, – ответил Валенте.
   – Я объясню яснее, – сказал комиссар. – В общих чертах, вероятно, все происходило так. Ахмед Муса для каких-то своих целей поручает своему человеку Фариду создать оперативную базу. Ему помогает – не знаю, добровольно или нет, – сестра Ахмеда Карима, которая уже несколько лет живет на Сицилии. С помощью шантажа они берут под свой контроль торговую фирму жителя Вигаты по имени Лапекора и используют ее как прикрытие. Понимаешь?
   – Вполне.
   – У Ахмеда намечена важная встреча – по поводу оружия или политического прикрытия для его движения, ради этого он приезжает в Италию с помощью кого-то из наших спецслужб. Встреча должна состояться в открытом море, велика вероятность того, что это ловушка. Но Ахмед и не догадывается, что наши службы сами ведут двойную игру и совместно с тунисцами планируют его убрать. Кроме того, думаю, Фарид тоже участвует в заговоре. Сестра – вряд ли.
   – Почему ты так боишься за ребенка?
   – Потому что он свидетель. Так же, как он узнал по телевизору своего дядю, он мог бы узнать Фарида. А Кариму уже убили, я уверен. Ее увезли на этой машине, которая, оказывается, принадлежит спецслужбам, и убили.
   – Что будем делать?
   – Ты пока погоди, Вале. Я задумал отвлекающий маневр.
   – Удачи.
   – И тебе, дружище.
 
   В комиссариат он приехал под вечер. Его ждал Фацио.
   – Нашли Франсуа?
   – Вы заезжали домой? – спросил Фацио вместо ответа.
   – Нет, я прямо из Мазары.
   – Доктор, пойдемте в ваш кабинет.
   Фацио вошел и закрыл за собой дверь.
   – Доктор, я кое-что соображаю. Не так хорошо, как вы, но соображаю. Откуда вы знаете, что мальчишка сбежал?
   – Фацио, какая муха тебя укусила? Мне в Мазару позвонила Ливия, и я сказал, чтобы она обратилась к тебе.
   – Видите ли, доктор, синьора мне сказала, что ей нужна моя помощь, потому что она не знает, где вы находитесь.
   – Подловил меня, – признал Монтальбано.
   – Но синьора плакала искренне, это да. Не потому, что паренек убежал, по какой-то другой причине, которой я не знаю. Вот я и догадался, чего вы от меня хотите, и так и сделал.
   – А чего я от тебя хотел?
   – Чтобы я поднял шум да гам. Я позвонил в каждую дверь, спросил каждого прохожего. Вы часом не видели паренька, такого-то и такого-то? Никто его не видел, но теперь все знают, что он сбежал. Вы разве не этого хотели?
   Монтальбано расчувствовался. Вот она, сицилийская дружба: не надо и просить, друг все поймет сам и поможет.
   – А теперь что я должен делать?
   – Продолжай поднимать шум. Звони карабинерам, во все отделения военной полиции, все комиссариаты провинции, в больницы – куда хочешь. Делай это в полуофициальной форме: только по телефону, никаких письменных запросов. Давай описание мальчишки, делай вид, что очень беспокоишься.
   – Доктор, мы уверены, что его не найдут?
   – Спокойно, Фацио. Он в надежных руках.
 
   Он вставил в машинку бланк и напечатал:
   «В Министерство транспорта.
   В связи с расследованием похищения и, возможно, убийства женщины по имени Карима Муса необходимо выяснить имя владельца автомобиля номер AM 237 GW Просьба ответить как можно скорее. Заранее благодарен, комиссар Сальво Монтальбано».
   Непонятно, почему, но всякий раз, когда приходилось писать факс, Монтальбано составлял его как телеграмму. Он перечитал текст: для затравки здесь было даже имя женщины. Теперь эти люди просто вынуждены будут себя обнаружить.
   – Галло!
   – Слушаюсь, доктор.
   – Найди номер факса Министерства транспорта и немедленно отправь это в Рим.
   – Галлуццо!
   – Есть!
   – Ну что?
   – Я отвез старуху в Монтелузу. Все в порядке.
   – Слушай, Галлу. Скажи своему шурину, чтобы завтра после похорон Лапекоры приходил сюда. Пусть приводит оператора.
   – Спасибо, доктор, от всего сердца.
   – Фацио!
   – Да.
   – У меня совсем из головы вылетело. Ты заходил в квартиру Лапекоры?
   – Конечно. Взял чашку из сервиза на двенадцать персон. Она у меня тут. Хотите посмотреть?
   – Да какого черта там смотреть? Завтра скажу тебе, что с ней делать, пока положи ее в целлофановый пакет. А Якомуцци прислал нож?
   – Да, доктор.
 
   Он никак не мог набраться храбрости вернуться домой: там его ждало самое тяжелое испытание, горе Ливии. Кстати, если Ливия уедет… он набрал номер Аделины.
   – Адели? Это Монтальбано. Слушай, завтра утром синьорина уезжает. Надо прибраться. И знаешь что? У меня сегодня маковой росинки во рту не было.
   Жить-то надо!

Глава пятнадцатая

   Ливия сидела на веранде совершенно неподвижно и, казалось, смотрела на море. Она не плакала: судя по красным опухшим векам, уже успела выплакать все глаза. Комиссар сел рядом, взял ее руку и сжал. Ему почудилась, что рука ледяная, как у мертвой, даже неприятно. Ему меньше всего хотелось посвящать Ливию во всю эту историю, но она задала прямой вопрос. Было видно, что она хорошо его обдумала:
   – Его хотят убрать?
   – Не думаю, чтобы убрать. Просто хотят, чтобы он исчез на какое-то время.
   – Как они намерены это сделать?
   – Не знаю. Может быть, засунут его в приют под чужим именем.
   – Почему?
   – Потому что он знает людей, которых не должен знать.
   Не отрывая глаз от моря, Ливия обдумывала его слова.
   – Не понимаю.
   – Чего?
   – Если эти люди, которых видел Франсуа, тунисцы, наверное, нелегалы, почему вы, полиция, не можете…
   – Это не только тунисцы.
   Ливия медленно, как бы с усилием, повернулась к Монтальбано.
   – Нет?
   – Нет. И больше я тебе не скажу ни слова.
   – Он мне нужен.
   – Кто?
   – Франсуа. Он мне нужен.
   – Но, Ливия…
   – Молчи. Он мне нужен. И никто не может вот так забрать его у меня, тем более ты. Знаешь, я за эти несколько часов столько всего передумала. Сальво, сколько тебе лет?
   Захваченный врасплох, Монтальбано сказал неуверенно:
   – Кажется, сорок четыре.
   – Сорок четыре и десять месяцев. Через два месяца тебе исполнится сорок пять. Мне полных тридцать три. Ты отдаешь себе отчет?
   – Нет. В чем?
   – Мы вместе шесть лет. Время от времени заговариваем о женитьбе, а потом забываем. По обоюдному, но молчаливому согласию мы оттягиваем решение. Нам хорошо так, как есть, и наша лень, наш эгоизм всегда берут верх, всегда.
   – Лень? Эгоизм? Зачем ты так говоришь? Существуют объективные трудности, которые…
   – …которые можешь засунуть себе в задницу, – грубо закончила Ливия.
   Монтальбано растерялся и замолчал. Только дважды за шесть лет Ливия была вульгарной, и это случалось только в крайне тяжелых, напряженных ситуациях.
   – Прости меня, – прошептала она, – иногда я не выношу твоего лицемерия. Твой цинизм хотя бы естествен.
   Монтальбано проглотил и это.
   – Не сбивай меня. Ты умный, это твоя работа. Скажи: когда ты думаешь жениться? Отвечай без обиняков.
   – Если бы все зависело от меня…
   Ливия вскочила: