Страница:
- К Штанцлеру, Дик. И вообще это имя вслух лучше не называть, да и слово "эр" приберегите для Окделла или... Агариса. Для Кабитэлы, тьфу ты, Олларии. хватит "сударя".
- Я понял. Я постараюсь.
- Стараться мало. Нам выпало жить во времена стервятников, такие люди, как Август Штанцлер, наперечет. Они слишком ценны для Талигойи, чтоб ими рисковать. Я не хотел ставить кансилльера под удар, но он весьма настойчив, чтоб не сказать упрям.
- Поэтому мы и поехали впереди свиты и в чужих плащах?
- Да. У ворот Роз нас встретит человек Штанцлера и проводит к нему.
- Ворота Роз? Но вот же они!
- Да, придержите лошадь. Мы приехали точно к назначенному времени...
Ричард послушно остановил измученного жеребца. Конь был не из лучших, но нынешнее положение Окделлов требовало скромности, чтобы не сказать самоуничижения. Молодой человек знал, что без заступничества кансилльера и королевы им пришлось бы еще хуже, но представить это "хуже" было трудно.
- Не пожертвуют ли добрые господа на храм Святой Октавии Олларской? Ричард Окделл, вздрогнув, уставился на ухватившегося за его стремя монаха в черном балахоне и торопливо вытащил монетку. Окделлы, как и большинство Людей Чести* тайно исповедовали эсператизм** и именно поэтому не отказывали жадным святошам. Истинная вера в Талиге была не в почете, равно как и Честь.
______________
* В описываемые времена Людьми Чести называли себя потомки старых аристократических домов. находящиеся в явной или тайной оппозиции к правящей династии.
** В Золотых землях господствует монотеистическая эсператистская религия, согласно которой Создатель сотворил Ожерелье миров, нанизав его на Нить Света, по которой и странствует. Когда он посещает очередной мир, то шестнадцать лет ходит по нему неузнанным, а затем творит суд и над живыми и над умершими, после чего вновь пускается к путь, чтобы когда-нибудь вернуться. Эсператисты живут в ожидании возвращения Создателя и Его суда. Главой эсператистской церкви является пожизненно избираемый конклавом Эсперадор, а главным центром эсператизма - Агарнс - город-государство, расположенный на полуострове, вдающемся в Померанцевое море. Когда Франциск Оллар захватил Талигою, Эсперадор отказал ему в поддержке. Оллар ответил тем, что объявил себя главой новой Оллариайской Церкви. Олларианство отличается от эсператизма тем, что его главой является король, единолично назначающий кардинала, ведающего делами церкви. Франциск приказал перевести священные книги на современный язык, отказался от канонов иконописи и храмовой архитектуры и произвел ряд других религиозных реформ.
- Святая Октавия не забудет вашей щедрости, - провозгласил монах, опуская суан* в опечатанную глиняную кружку, и зашептал: - Поезжайте вдоль городской стены. Там будет гостиница "Мерин и кобыла", спросите себе две комнаты окнами во двор и ждите.
______________
* Суан - мелкая серебряная монета.
Олларианец отпустил стремя Дика и завел свою песню о пожертвованиях перед каким-то торговцем.
- Ричард, - в голосе опекуна послышалась досада, - учитесь собой владеть, на вашем лице все написано. Впрочем, чего еще ожидать от сына Эгмонта?! Поехали!
2
Гостиница "Мерин и кобыла" оказалась небольшой и уютной. На вывеске красовалась игривая молодая кобылка, за которой уныло наблюдал старый, сивый мерин. Вывеска была веселой, физиономия трактирщика - тоже. Эйвон Ларак занял две предложенные ему комнаты и заказал туда баранину, тушеные овощи и красное вино. Дик наслаждался отдыхом и горячей едой, не слишком веря, что кансилльер Талига почтит своим вниманием жалкую придорожную гостиницу, но он ошибся. Едва на ближайшей колокольне отзвонили десять, как в дверь коротко и властно постучали. Эйвон отворил, и на пороге возник еще один монах, пожилой и тучный.
Оказавшись внутри, олларианец отбросил капюшон, открыв некрасивое отечное лицо, впрочем, умное и приятное. Глубоко посаженные глаза гостя подозрительно блеснули
- Дикон! Совсем большой... Одно лицо с Эгмонтом, разве что волосы темнее. Эйвон вам не следовало соглашаться на эту авантюру.
- Я был против, но Мирабелла считает, что Окделлы не могут отказать, если их призывает Талигойя.
- Талигойя. - Густые брови кансилльера сдвинулись к переносице. Талигойя, вернее, Талиг безмолвствует. Ричарда вызвал кардинал. Что у черного* змея на уме, не знаю, но добра Окделлам он не желает. Ричард, Август Штанцлер пристально посмотрел на юношу, - постарайся понять и запомнить то, что я скажу. Самое главное, научиться ждать - твое время еще придет. Я понимаю, что Окделлы ни перед кем не опускают глаз, но ты должен. Ради того, чтоб Талиг вновь стал Талигойей. Обещай мне, что последуешь моему совету!
______________
* Намек ни черные олларианские одеяния. Эсператистские священнослужители, кроме Эсперадора, носят серое.
- Обешаю, - не слишком уверенно пробормотал Ричард. - но если они...
- Что бы они ни болтали, молчи и делай, что положено. Ты хороший боец?
- Со временем он превзойдет Эгмонта, - вмешался Эйвон, - но пока его подводит горячность.
- Я бы предпочел, чтоб он превзошел Ворона, - вздохнул капсилльер. - но это вряд ли возможно. Дик, постарайся употребить эти полгода для того, чтоб догнать и перегнать большинство своих товарищей. Смотри на них, пытайся понять, что они за люди, возможно, от этого когда-нибудь будет зависеть твоя жизнь.
Помни, в Жеребячьем загоне нет герцогов, графов, баронов, нет Окделлов, Савиньяков. Приддов. У тебя останется только церковное имя. Родовое ты вновь обретешь в день святого Фабиана. Тогда же будет решено, оставят тебя в столице или вернут в Окделл. Я постараюсь не терять тебя из виду, но в "загон" мне и моим людям хода нет. Через четыре месяца унары* получают право встречаться с родичами, но до тех пор ты будешь волчонком на псарне. Это очень непростое положение, но ты - Окделл, и ты выдержишь. Я старый человек, но с радостью отдал бы оставшиеся мне годы, чтоб увидеть на троне короля Ракана, а Дорака на плахе, но пока это невозможно.
______________
* Унары - молодые дворяне, обучающиеся к школе оруженосцев.
Терпят все - Ее Величество, твоя матушка, твои кузены, Эйвон, а я и вовсе пью с мерзавцами вино и говорю о погоде и налогах. Потерпишь и ты, хотя придется тебе не -сладко. Твои будущие товарищи, кроме молодого Придда и пары дикарей из Торки, принадлежат к вражеским фамилиям. Начальник "загона" капитан Арамона метит в полковники. Он лебезит перед тем, кто ему полезен, и отыгрывается на ненужных и опальных. То есть на таких, как ты. Тебя будут задевать, оскорблять родовую честь и память отца. Молчи!
С прошлого года дуэли среди унаров запрещены под угрозой лишения титула. Возможно, это и есть причина, по которой тебя вызвали. Сожми зубы и не отвечай. Когда-нибудь ты отдашь все долги. Тебе станут набиваться в друзья. Не верь. Доверие Окделлам обходится очень дорого. Никаких откровенных разговоров, воспоминаний или, упаси тебя Истинный*, сплетен о короле, королеве, первом маршале и кардинале. Если тебе станут про них рассказывать - прерывай разговор. Если кто-то начнет хвалить твоего отца, говори, что утрата слишком свежа и тебе тяжело о ней говорить. Если собеседник желает тебе добра, он поймет. Если это подсыл - останется с носом. Ты все понял?
______________
* Истинный (Милосердный, Всезнающий. Всеблагим, Всемилостивый, Ожидаемым) - имя Создателя.
- Все.
- Ну вот и хорошо, - кансилльер улыбнулся. У него была удивительно располагающая улыбка, - а теперь давайте ужинать и болтать о всяких пустяках.
Мысль была хороша, да и ужин оказался отменным, но болтать о пустяках и веселиться не получалось. Эйвон, прямой, как копье, молчал и со скорбным видом кромсал ножом нежнейшую баранину. Кансилльер натянуто шутил, а Дикон думал о том, что завтра останется совсем совсем один... Волк на псарне... Так сказал Август Штанцлер, а он знает, что говорит.
Юноша прекрасно помнил главных врагов Талигойи, а значит, и Окделлов. Чужеземная династия Олларов и их прихвостни! По их милости великая держава превратилась в держащееся на страхе и лжи полунищее королевство, в котором истинным талигойцам нет места. Страна погибает, отец это видел, поднял восстание и погиб...
- О чем ты задумался, Дикон? - Мягкая рука легла юноше на плечо.
- Об отце, эр Август...
- Я тоже часто его вспоминаю. Вальтер Придд - истинный Человек Чести, но заменить Эгмонта не может. Талигойя смотрит на тебя, Ричард Окделл, поэтому ты должен выдержать все. Любое унижение, любую несправедливость. Тебе - шестнадцать, сегодня твоя молодость - помеха нашему делу, но через десять-пятнадцать лет ты войдешь в полную силу, а наши враги побредут под горку. Я вряд ли увижу твою победу, но я в ней не сомневаюсь. Ты - наша надежда, Ричард, и я пью за тебя. За то, чтоб ты стал таким же, как Эгмонт.
- И пусть Создатель будет к тебе милосердней, чем к нему, - серьезно и грустно сказал Эйвон Ларак, поднимая свой кубок, - мы тебе не сможем помочь, мой мальчик, но наши сердца будут с тобой.
- Так и будет!* - Кансилльер осушил свой бокал и повернулся к Эйвону: Вы слишком мрачно смотрите на жизнь.
______________
* Так и будет - ритуальная фраза, имеющая хождение среди Людей Чести.
- Потому что в ней мало радости и совсем нет справедливости, - опустил седую голову Эйвон. - Эгмонт мертв, сын старика Эпинэ и трое его внуков мертвы, Гвидо фок Килеан-ур-Ломбах мертв, а я, который не стоит их мизинца, живу!
- Дядя Эйвон, - подался вперед Дикон, - вы не виноваты, ведь никто не знал...
- Можно было и догадаться, - с горечью произнес Ларак.
- Догадаться, что сделает Рокэ Алва, нельзя, - резко сказал кансилльер, - маршал - законченный негодяй, но подобного полководца Золотые земли еще не рождали. Я готов поверить, что ему и впрямь помогает Чужой*. Упаси тебя Создатель, Дикон, иметь дело с этим человеком. Его можно убить, по крайней мере, я на это очень надеюсь, но не победить...
______________
* Чужой (Враг, Зеленоглазый, Леворукий, Повелитель Кошек) - эвфемизм, означающий антагониста Создателя, идущею по ею следам и отвращающего людские души от Истины.
- Вы правы, Август, - вздохнул старый рыцарь, - человек не может так драться, и человек не может быть таким подлым.
- Насчет подлости, Эйвон, вы заблуждаетесь, - вздохнул Штанцлер. - Рокэ Алва - чудовище, это так. Для него чужие жизни не значат ничего, возможно, он безумен, но маршал - гремучая змея, а не подколодная. Он знает, что равных ему нет, ему нравится доводить людей до исступления, играть со смертью и с чужой гордостью, именно поэтому в спину он не бьет. Алва - враг и враг страшный, но за один стол с ним я сяду, а вот с кардиналом или Манриками я никогда не обедаю и не советую это делать своим друзьям.
Два крыла Зла! Так назвал отец Маттео в тайной проповеди маршала Алву и Квентина Дорака, присвоившею себе имя святого Сильвестра*... Именно от этих двоих нужно избавить Талигойю в первую очередь.
______________
* Эсператисты между собой называют олларианских клириков их мирскими, а не церковными именами.
- У нас не выходит веселого застолья, мои эры, - усмехнулся Штанцлер, мы, как лесник из притчи, можем говорить только о медведе.
- Слишком дурные времена, - пробормотал Эйвон.
- Будем надеяться, худшее уже случилось пять лет тому назад. Мы поторопились и не рассчитали.
- Десять лет назад мы тоже поторопились и не рассчитали. - Ларак безнадежно махнул рукой.
- И поэтому торопиться мы больше не будем, - почти выкрикнул кансилльер, - мы будем ждать год, два, десять, но мы дождемся своего часа! Мы поступали глупо, нападая. Теперь пусть играет Дорак, рано или поздно он зарвется и совершит ошибку. Но, Дикон, мы этого тебе не говорили, а ты не слышал.
Мне пора, друзья мои, и последний кубок я хочу поднять за всех Людей Чести, за Талигойю и за ее истинного короля. - Кансилльер тяжело поднялся, и Эйвон и Дикон последовали его примеру. - Над Олларией, нет, над Кабитэлой еще взовьется знамя Раканов. Ночь, какой бы длинной она ни была, кончится. За победу, мои эры! За победу!
- Так и будет, - прошептал Дикон. В этот миг он не сомневался, что они победят, ведь правда па их стороне!
Глава 2
Агарис
"Le Chevalier des Coupes"*
______________
* "Рыцарь Кубков" (Стихия - Вода) - "придворная" карта системы Таро. С Рыцарем Кубков связана новая возможность, приглашение, выгодное предложение. Он воплощает привлекательность и прогрессивность. П.К. указывает па смутное предвидение, непопятное чувство, необходимость уточнения. Может обозначать личность, склонную к показухе, способную предать и обмануть.
1
Старуха под окном продавала лимоны. Визгливый голос вызывал у Робера Эпинэ маркиза Эр-При* настойчивое желание то ли придушить старую ведьму, то ли купить у нее всю корзину - авось заткнется. К несчастью, талигойский аристократ был беднее орущей торговки. Кров и пищу беглецу давал Ею Святейшество, но с наличностью было вовсе худо. Робер в который раз с ненавистью оглядел голые, неровные стены, кровать с линялым пологом, рассохшийся стол. Говорят, лучше быть живым и бедным, чем мертвым и богатым, и все равно, разве это жизнь?!
______________
* Маркиз Эр-При - титул наследника герцогов Эпинэ.
Эпинэ тошнило от Агариса и эсператистского гостеприимства, но в Талиге он был вне закона. Ему еще повезло - братья и отец мертвы, дед уцелел, лишь разыграв старческое безумие, владения Эпинэ переданы в управление дальнему родичу. Альбин - полное ничтожество, а его жена заживо заест кого угодно. Амалия - урожденная Колиньяр, потому-то Эпинэ и досталось Альбину. Бедная матушка вынуждена сидеть с этой тлей за одним столом и слушать его нытье и поучения корчащей из себя хозяйку Амалии. Колиньяры своего не упустят... Проклятые "навозники"!*
______________
* "Навозники" (навозный граф, навозный герцоги, т.д.) - презрительная кличка, которой старые талигойские аристократы наградили потомков безродных сподвижников Франциска Оллара, получивших из его рук титулы.
Дверь, гаденько скрипнув, распахнулась. Еще бы, прислужники в приюте Эспералора не утруждали себя стуком. Принесли ужин, вернее то, что здесь так называлось. Заканчивался очередной из шестнадцати нестрогих постов, и повар кормил постояльцев вареными овощами и пресными лепешками. Рыбы, и той не было. Робер с отвращением взглянул на поднос, есть он хотел и еще как. но это?! Хотя куда денешься - все, что можно продать, он давно продал, а гоганы* в долг изгнаннику не дают и правильно делают - Оллары сидят крепко, а родственничек удавится, но ничего не пришлет.
______________
* Гоганы (самоназвание гоххоны) - выходцы из Багряных Земель, исповедующие собственную религию. Живут замкнутыми общинами, держат в руках значительную часть банковскою и ссудного дела.
Конечно, можно наступить на гордость и податься в наемники или посвататься к богатой горожанке, но тогда роду Эпинэ конец! Наследники Великих Домов* женятся лишь на ровне. Он не Рамиро-предатель, чтоб плевать на тысячелетние законы только потому, что его воротит от сваренных на воде овощей. Ограбить кого, что ли? А что, это мысль! Дождаться ночи, надеть маску, остановить какого-нибудь горожанина потолще и потребовать кошелек.
______________
* Согласно легенде, Золотая Империя была создана в результате союза четырех государств. Потомки их правителей образовали Великие Дома Талигойи и на их гербах и гербах их наиболее значимых вассалов, связанных с сюзеренами родственными узами, сохранены символы древних государств (Скала, Ветер, Волна, Молния), а их главы носили титул повелителя соответствующей стихии. После торжества эсператизма сакральный смысл титулов был забыт, но само понятие Великих Домов уцелело вплоть до паления Талигойи. Оппозиционно настроенные потомки старой аристократии и описываемые времена все еще сохраняли приверженность старым традициям и ритуалам. Великие Дома возглавляют следующие фамилии: Дом Молнии - герцоги Эпинэ (герб - два дерущихся жеребца, белый и черный, на алом моле, расколотом золотой молнией); Дом Волны - Герцоги Приллы (поднятый волной золотой спрут на лиловом поле); Дом Ветра - герцоги Алва (летящий против ветра черный ворон на синем ноле); Дом Утеса - герцоги Окделлы (золотой вепрь у подножия черной скалы па багряном поле).
Робер Эпинэ усмехнулся, представляя себя в роли ночного грабителя, и с видом мученика принялся за трапезу, оказавшуюся еще более мерзкой, чем он ожидал. Баба за окном продолжала выхвалять свою кислятину, и в довершение всего в комнату залетела здоровенная муха и с траурным гудением принялась нарезать круги над самой головой. Богоугодная пища не привлекала даже ее.
Будущий герцог дожевал морковину и оттолкнул миску - лучше честный голод, чем такая еда. Будь он и впрямь лошадиной породы, он бы с наслаждением хрумкал кочерыжками, но последний из братьев Эпинэ, хоть его и прозвали Иноходцем, предпочитал мясо. Хороший кусок мяса со специями и пару бутылок кэналлийского... Пусть Алва были, есть и будут мерзавцами, но вино в их владениях делают отменное. Лучшие виноградники Золотых и Багряных земель и лучшие полководцы, побери их Зеленоглазый! Если б не Ворон, братья и отец были бы живы, а в Олларии, то есть в Кабитэле, сидел не ничтожный Фердинанд, а Альдо Ракан.
Неужели Альдо, как и его отец, дед, прадед, умрет в Агарисе?! Парень рожден королем, а не приживальщиком. То. что его родители воспринимали как данность, для не -го - пытка. И вообще, сколько можно тухнуть в святом болоте?! Штанцлер пишет, что нужно ждать. Они ждут, но от такой жизни впору рехнуться или запить. Лучше, конечно, запить, но на вино нет денег, даже на самое паршивое.
Вновь открылась дверь, прислужник, поджав губы, гордо унес расковырянные овощи. Тля бледная, ни в жизни ничего не понимает, ни в еде, а туда же! Судит с высоты своего благочестия. Да с такой рожей не захочешь будешь праведником! И еще эта торговка...
Иноходец Эпинэ вскочил с колченогого стула и. фальшиво насвистывая фривольную песенку о черных кудряшках некой красотки, встал у окна, стараясь не глядеть в сторону лимонницы. Скорей бы протрубили Вечер*, иначе он за себя не ручается!
______________
* В Агарисе уличная торговля разрешена лишь днем. Ее начало и конец указывают специальные сигналы, которые исполняют находящиеся на городском службе трубачи.
- Робер, я и не надеялся, что ты дома!
Иноходец оглянулся - Альдо Ракан стоял в дверном проеме и улыбался. Рожденный в изгнании принц был моложе Робера на пять лет, но дружбе между ними это не мешало.
- Где же мне еще быть?! - возмутился Эпинэ. - Денег ни суана!
- Ты ужинал?
- Святоши полагают, что да, - в голосе Иноходца звучала неподдельная горечь. - но я с ними не согласен.
В серо-голубых глазах Альдо мелькнула смешинка.
- Прав ты, а не они. Нам пора поужинать, и мы. побери меня Четверо, сделаем это! У меня есть деньги. Робер.
- И много?
- Ну, не так, чтоб очень, но на ужин хватит. Я продал свой янтарь.
- С ума сошел!
- Я сошел бы с ума, если б позволил тебе помереть от несварения. Ты мой маршал, а не коза и не корова, чтобы лопать капусту, и потом на кой ляд мне четки? Терпеть их не могу... Короче, пошли.
Нахлобучивая шляпу с изрядно потрепанным пером, Эпинэ попытался воззвать к здравому смыслу друга, но тот лишь расхохотался.
- Робер, дорогой, здесь у меня есть Матильда, а в Кабитэле - Штанцлер. Уверяю тебя, все, что нужно, они мне скажут и напишут, но я хочу жить, Эпинэ! Жить, а не побираться! Я - наследный принц Талигойи. и я буду жить, как король. Или, если не выйдет, умру, но по-королевски. И ты, между прочим, - Альдо ударил друга по плечу, - такой же. Просто ты уже все продал, а я еще нет! Мы еще победим, вот увидишь!
- Обязательно победим, - подтвердил Иноходец и подкрутил усы. Эпинэ не имел обыкновения мешкать, куда б ни собирался - на войну, пирушку или любовное свидание, каковых у красавца Робера в былые времена было великое множество. Увы, талиroeц придерживался родового принципа - мужчина дает и дарит, а не берет и тянет.
Оставшись без гроша и кармане. Иноходец впал в целомудрие, так как не мог иметь дело с дамами, не забрасывая их если не бриллиантами, то хотя бы розами. Впрочем, долго унывать Робер не умел. В его роду всегда надеялись на лучшее, а беды встречали улыбкой и обнаженной шпагой. Эпинэ накинул плащ и подмигнул сюзерену.
- Вперед, Ваше Высочество!
- Нас ждут великие подвиги, - провозгласил Альдо, - а сейчас поищем трактир понечестивей*.
______________
* Агарис был не только центром эсператизма, но и крупным торговым портом. Святой Престол был заинтересован в торговле и потому сквозь пальцы смотрел на нарушение некоторых церковных канонов купцами и наемниками, охранявшими торговые суда. В частности, но время постом в ряде трактиров, которые официально содержали иноверцы (главным образом, гоганы), подавали вино и мясо. В обиходе подобные трактиры начинали "нечестивыми". Разумеется, их хозяева патили соответствующий налог.
- А чего его искать? У старого Жаймиоля такие куры...
Куры Жаймиоля и впрямь славились на весь Агарис, и не только куры. Хитрый гоган владел чуть ли не половиной "нечестивых трактиров", в которых во время самых строгих постов можно было разжиться и глотком вина, и поцелуем. Предполагалось, что запретные радости предназначены исключительно для иноземных моряков, хотя большинство завсегдатаев Жаймиоля принадлежали к эсператистской церкви. Робер и Альдо немного подумали и направились на улицу Сгоревшей Таможни в трактир "Оранжевая луна", где, несмотря на пост, а может, именно поэтому угощалось множество народа.
Эпинэ с осени не бывал в подобных местах и почувствовал себя провинциалом, приехавшим в столицу, - нарядные люди, подобострастные слуги, дорогая посуда... Когда-то он жил среди всего этого и не замечал. Закатные твари! Робер Эпинэ никогда не жрал за чужой счет! Пирушки с друзьями не в счет: сегодня угощает один, завтра - другой, и никто никому не должен, но чтоб вот так...
Альдо понял, почему обычно веселый Иноходец непривычно молчалив, и с нарочитой значительностью возгласил:
- Король обязан должным образом кормить своего маршала. Как ты думаешь, во сколько обходится Оллару Алва?
- В том-то и дело, что ни во сколько, - буркнул справедливый Иноходец, - Ворон швыряется собственным золотом.
- Вассал не должен быть богаче сюзерена, - нахмурился Альдо.
- Настоящий хозяин Талига - не Оллар, а Дорак, - махнул рукой Робер. ЕГО Алва не богаче, а Фердинанд - тряпка, к тому же грязная.
2
- Блистательные господа, - пухлый гоганский юноша, не похожий на обычного слугу, склонился в учтивейшем из поклонов, - покорнейше прошу вас омыть руки и проследовать за мной. С вами желают говорить.
- И кто же? - поинтересовался Альдо, поднимая голову от истекающего жиром каплуна.
- Блистательные увидят сами. Это важные люди. Такие важные, что можно умереть.
- Умирать не надо. - Альдо с некоторым сомнением посмотрел на заставленный снедью стол.
- Блистательные господа, в комнате встреч накрыт такой стол, что против этого он, как роза против лебеды и тучный телец против весеннего ежа. Гоган поцеловал собственные растопыренные пальцы. - Сам достославный Жаймиоль, узнав, кто почтит его кров, четырежды и один раз воздел руки к небесам и встал к жаровням...
Альдо не понимал ничего, Робер - тоже, но не принять приглашение становилось невозможным. Талигойцы из вежливости помочили руки в чашах с пахнущей розами водой, отерли их тонким неподрубленным полотном* и, предшествуемые толстяком, проследовали за плотный занавес, отделявший "Оранжевую луну" от обиталища достославного Жаймиоля. В нос пахнуло странным, ни на что не похожим запахом, исходящим от выставленных в ряд четырехглавых бронзовых курильниц, и Эпинэ едва удержался от того, чтоб присвистнуть - толстощекий гоган не преувеличивал - происходило что-то очень важное и очень странное.
______________
* Вера гоганов запрещает прикасаться к простыням и полотенцам.
Даже в дни относительного благополучия Робер никогда не бывал на защищенной половине гоганского дома*. Единственными негоганами, проникавшими в святая святых богатейших купцов и ростовщиков Багряных и Золотых земель, были воры, да и то самые отчаянные. Про то. как гоганы находят своих обидчиков, ходили рассказы столь страшные и нелепые, что приходилось верить в их достоверность - придумать подобное было невозможно. Альдо и Робер славились своей смелостью, но даже им стало не но себе. От них явно чего-то хотели, и отказаться от предложенной чести будет, мягко говоря, трудно.
______________
* Гоганы живут очень замкнуто, люди другой веры допускаются лишь на деловую половину дома, отделенную от занимаемой хозяевами коридором, в котором воскуривают особую смесь из освященных благовоний, позволяющую сохранить чистоту.
Вымощенный желтыми и черными плитками коридор вел вверх - гоганы не признают лестниц, а внутренние двери запирают лишь в какие-то там особенные ночи. Курильницы исчезли, значит, они уже в сердце дома.
Коридор уткнулся в очередной занавес, и сопровождающий остановился.
- Блистательных ждут здесь. Не мне. ничтожному, переступать этот порог. Да пребудет над могучими и мудрыми длань Кабиоха*.
______________
* Так гоганы называют Бога-Родителя, которому в эсператизме соответствует Создатель.
Эпинэ, несколько невежливо отстранив принца, вошел первым. На всякий случай. В Агарисе поговаривали, что первый чужак, вошедший в гоганское обиталище, умрет раньше, чем второй. Кто бы ни сидел за занавеской, маршал не позволит ему причинить вред Альдо! Только вот там никто не сидел.
- Я понял. Я постараюсь.
- Стараться мало. Нам выпало жить во времена стервятников, такие люди, как Август Штанцлер, наперечет. Они слишком ценны для Талигойи, чтоб ими рисковать. Я не хотел ставить кансилльера под удар, но он весьма настойчив, чтоб не сказать упрям.
- Поэтому мы и поехали впереди свиты и в чужих плащах?
- Да. У ворот Роз нас встретит человек Штанцлера и проводит к нему.
- Ворота Роз? Но вот же они!
- Да, придержите лошадь. Мы приехали точно к назначенному времени...
Ричард послушно остановил измученного жеребца. Конь был не из лучших, но нынешнее положение Окделлов требовало скромности, чтобы не сказать самоуничижения. Молодой человек знал, что без заступничества кансилльера и королевы им пришлось бы еще хуже, но представить это "хуже" было трудно.
- Не пожертвуют ли добрые господа на храм Святой Октавии Олларской? Ричард Окделл, вздрогнув, уставился на ухватившегося за его стремя монаха в черном балахоне и торопливо вытащил монетку. Окделлы, как и большинство Людей Чести* тайно исповедовали эсператизм** и именно поэтому не отказывали жадным святошам. Истинная вера в Талиге была не в почете, равно как и Честь.
______________
* В описываемые времена Людьми Чести называли себя потомки старых аристократических домов. находящиеся в явной или тайной оппозиции к правящей династии.
** В Золотых землях господствует монотеистическая эсператистская религия, согласно которой Создатель сотворил Ожерелье миров, нанизав его на Нить Света, по которой и странствует. Когда он посещает очередной мир, то шестнадцать лет ходит по нему неузнанным, а затем творит суд и над живыми и над умершими, после чего вновь пускается к путь, чтобы когда-нибудь вернуться. Эсператисты живут в ожидании возвращения Создателя и Его суда. Главой эсператистской церкви является пожизненно избираемый конклавом Эсперадор, а главным центром эсператизма - Агарнс - город-государство, расположенный на полуострове, вдающемся в Померанцевое море. Когда Франциск Оллар захватил Талигою, Эсперадор отказал ему в поддержке. Оллар ответил тем, что объявил себя главой новой Оллариайской Церкви. Олларианство отличается от эсператизма тем, что его главой является король, единолично назначающий кардинала, ведающего делами церкви. Франциск приказал перевести священные книги на современный язык, отказался от канонов иконописи и храмовой архитектуры и произвел ряд других религиозных реформ.
- Святая Октавия не забудет вашей щедрости, - провозгласил монах, опуская суан* в опечатанную глиняную кружку, и зашептал: - Поезжайте вдоль городской стены. Там будет гостиница "Мерин и кобыла", спросите себе две комнаты окнами во двор и ждите.
______________
* Суан - мелкая серебряная монета.
Олларианец отпустил стремя Дика и завел свою песню о пожертвованиях перед каким-то торговцем.
- Ричард, - в голосе опекуна послышалась досада, - учитесь собой владеть, на вашем лице все написано. Впрочем, чего еще ожидать от сына Эгмонта?! Поехали!
2
Гостиница "Мерин и кобыла" оказалась небольшой и уютной. На вывеске красовалась игривая молодая кобылка, за которой уныло наблюдал старый, сивый мерин. Вывеска была веселой, физиономия трактирщика - тоже. Эйвон Ларак занял две предложенные ему комнаты и заказал туда баранину, тушеные овощи и красное вино. Дик наслаждался отдыхом и горячей едой, не слишком веря, что кансилльер Талига почтит своим вниманием жалкую придорожную гостиницу, но он ошибся. Едва на ближайшей колокольне отзвонили десять, как в дверь коротко и властно постучали. Эйвон отворил, и на пороге возник еще один монах, пожилой и тучный.
Оказавшись внутри, олларианец отбросил капюшон, открыв некрасивое отечное лицо, впрочем, умное и приятное. Глубоко посаженные глаза гостя подозрительно блеснули
- Дикон! Совсем большой... Одно лицо с Эгмонтом, разве что волосы темнее. Эйвон вам не следовало соглашаться на эту авантюру.
- Я был против, но Мирабелла считает, что Окделлы не могут отказать, если их призывает Талигойя.
- Талигойя. - Густые брови кансилльера сдвинулись к переносице. Талигойя, вернее, Талиг безмолвствует. Ричарда вызвал кардинал. Что у черного* змея на уме, не знаю, но добра Окделлам он не желает. Ричард, Август Штанцлер пристально посмотрел на юношу, - постарайся понять и запомнить то, что я скажу. Самое главное, научиться ждать - твое время еще придет. Я понимаю, что Окделлы ни перед кем не опускают глаз, но ты должен. Ради того, чтоб Талиг вновь стал Талигойей. Обещай мне, что последуешь моему совету!
______________
* Намек ни черные олларианские одеяния. Эсператистские священнослужители, кроме Эсперадора, носят серое.
- Обешаю, - не слишком уверенно пробормотал Ричард. - но если они...
- Что бы они ни болтали, молчи и делай, что положено. Ты хороший боец?
- Со временем он превзойдет Эгмонта, - вмешался Эйвон, - но пока его подводит горячность.
- Я бы предпочел, чтоб он превзошел Ворона, - вздохнул капсилльер. - но это вряд ли возможно. Дик, постарайся употребить эти полгода для того, чтоб догнать и перегнать большинство своих товарищей. Смотри на них, пытайся понять, что они за люди, возможно, от этого когда-нибудь будет зависеть твоя жизнь.
Помни, в Жеребячьем загоне нет герцогов, графов, баронов, нет Окделлов, Савиньяков. Приддов. У тебя останется только церковное имя. Родовое ты вновь обретешь в день святого Фабиана. Тогда же будет решено, оставят тебя в столице или вернут в Окделл. Я постараюсь не терять тебя из виду, но в "загон" мне и моим людям хода нет. Через четыре месяца унары* получают право встречаться с родичами, но до тех пор ты будешь волчонком на псарне. Это очень непростое положение, но ты - Окделл, и ты выдержишь. Я старый человек, но с радостью отдал бы оставшиеся мне годы, чтоб увидеть на троне короля Ракана, а Дорака на плахе, но пока это невозможно.
______________
* Унары - молодые дворяне, обучающиеся к школе оруженосцев.
Терпят все - Ее Величество, твоя матушка, твои кузены, Эйвон, а я и вовсе пью с мерзавцами вино и говорю о погоде и налогах. Потерпишь и ты, хотя придется тебе не -сладко. Твои будущие товарищи, кроме молодого Придда и пары дикарей из Торки, принадлежат к вражеским фамилиям. Начальник "загона" капитан Арамона метит в полковники. Он лебезит перед тем, кто ему полезен, и отыгрывается на ненужных и опальных. То есть на таких, как ты. Тебя будут задевать, оскорблять родовую честь и память отца. Молчи!
С прошлого года дуэли среди унаров запрещены под угрозой лишения титула. Возможно, это и есть причина, по которой тебя вызвали. Сожми зубы и не отвечай. Когда-нибудь ты отдашь все долги. Тебе станут набиваться в друзья. Не верь. Доверие Окделлам обходится очень дорого. Никаких откровенных разговоров, воспоминаний или, упаси тебя Истинный*, сплетен о короле, королеве, первом маршале и кардинале. Если тебе станут про них рассказывать - прерывай разговор. Если кто-то начнет хвалить твоего отца, говори, что утрата слишком свежа и тебе тяжело о ней говорить. Если собеседник желает тебе добра, он поймет. Если это подсыл - останется с носом. Ты все понял?
______________
* Истинный (Милосердный, Всезнающий. Всеблагим, Всемилостивый, Ожидаемым) - имя Создателя.
- Все.
- Ну вот и хорошо, - кансилльер улыбнулся. У него была удивительно располагающая улыбка, - а теперь давайте ужинать и болтать о всяких пустяках.
Мысль была хороша, да и ужин оказался отменным, но болтать о пустяках и веселиться не получалось. Эйвон, прямой, как копье, молчал и со скорбным видом кромсал ножом нежнейшую баранину. Кансилльер натянуто шутил, а Дикон думал о том, что завтра останется совсем совсем один... Волк на псарне... Так сказал Август Штанцлер, а он знает, что говорит.
Юноша прекрасно помнил главных врагов Талигойи, а значит, и Окделлов. Чужеземная династия Олларов и их прихвостни! По их милости великая держава превратилась в держащееся на страхе и лжи полунищее королевство, в котором истинным талигойцам нет места. Страна погибает, отец это видел, поднял восстание и погиб...
- О чем ты задумался, Дикон? - Мягкая рука легла юноше на плечо.
- Об отце, эр Август...
- Я тоже часто его вспоминаю. Вальтер Придд - истинный Человек Чести, но заменить Эгмонта не может. Талигойя смотрит на тебя, Ричард Окделл, поэтому ты должен выдержать все. Любое унижение, любую несправедливость. Тебе - шестнадцать, сегодня твоя молодость - помеха нашему делу, но через десять-пятнадцать лет ты войдешь в полную силу, а наши враги побредут под горку. Я вряд ли увижу твою победу, но я в ней не сомневаюсь. Ты - наша надежда, Ричард, и я пью за тебя. За то, чтоб ты стал таким же, как Эгмонт.
- И пусть Создатель будет к тебе милосердней, чем к нему, - серьезно и грустно сказал Эйвон Ларак, поднимая свой кубок, - мы тебе не сможем помочь, мой мальчик, но наши сердца будут с тобой.
- Так и будет!* - Кансилльер осушил свой бокал и повернулся к Эйвону: Вы слишком мрачно смотрите на жизнь.
______________
* Так и будет - ритуальная фраза, имеющая хождение среди Людей Чести.
- Потому что в ней мало радости и совсем нет справедливости, - опустил седую голову Эйвон. - Эгмонт мертв, сын старика Эпинэ и трое его внуков мертвы, Гвидо фок Килеан-ур-Ломбах мертв, а я, который не стоит их мизинца, живу!
- Дядя Эйвон, - подался вперед Дикон, - вы не виноваты, ведь никто не знал...
- Можно было и догадаться, - с горечью произнес Ларак.
- Догадаться, что сделает Рокэ Алва, нельзя, - резко сказал кансилльер, - маршал - законченный негодяй, но подобного полководца Золотые земли еще не рождали. Я готов поверить, что ему и впрямь помогает Чужой*. Упаси тебя Создатель, Дикон, иметь дело с этим человеком. Его можно убить, по крайней мере, я на это очень надеюсь, но не победить...
______________
* Чужой (Враг, Зеленоглазый, Леворукий, Повелитель Кошек) - эвфемизм, означающий антагониста Создателя, идущею по ею следам и отвращающего людские души от Истины.
- Вы правы, Август, - вздохнул старый рыцарь, - человек не может так драться, и человек не может быть таким подлым.
- Насчет подлости, Эйвон, вы заблуждаетесь, - вздохнул Штанцлер. - Рокэ Алва - чудовище, это так. Для него чужие жизни не значат ничего, возможно, он безумен, но маршал - гремучая змея, а не подколодная. Он знает, что равных ему нет, ему нравится доводить людей до исступления, играть со смертью и с чужой гордостью, именно поэтому в спину он не бьет. Алва - враг и враг страшный, но за один стол с ним я сяду, а вот с кардиналом или Манриками я никогда не обедаю и не советую это делать своим друзьям.
Два крыла Зла! Так назвал отец Маттео в тайной проповеди маршала Алву и Квентина Дорака, присвоившею себе имя святого Сильвестра*... Именно от этих двоих нужно избавить Талигойю в первую очередь.
______________
* Эсператисты между собой называют олларианских клириков их мирскими, а не церковными именами.
- У нас не выходит веселого застолья, мои эры, - усмехнулся Штанцлер, мы, как лесник из притчи, можем говорить только о медведе.
- Слишком дурные времена, - пробормотал Эйвон.
- Будем надеяться, худшее уже случилось пять лет тому назад. Мы поторопились и не рассчитали.
- Десять лет назад мы тоже поторопились и не рассчитали. - Ларак безнадежно махнул рукой.
- И поэтому торопиться мы больше не будем, - почти выкрикнул кансилльер, - мы будем ждать год, два, десять, но мы дождемся своего часа! Мы поступали глупо, нападая. Теперь пусть играет Дорак, рано или поздно он зарвется и совершит ошибку. Но, Дикон, мы этого тебе не говорили, а ты не слышал.
Мне пора, друзья мои, и последний кубок я хочу поднять за всех Людей Чести, за Талигойю и за ее истинного короля. - Кансилльер тяжело поднялся, и Эйвон и Дикон последовали его примеру. - Над Олларией, нет, над Кабитэлой еще взовьется знамя Раканов. Ночь, какой бы длинной она ни была, кончится. За победу, мои эры! За победу!
- Так и будет, - прошептал Дикон. В этот миг он не сомневался, что они победят, ведь правда па их стороне!
Глава 2
Агарис
"Le Chevalier des Coupes"*
______________
* "Рыцарь Кубков" (Стихия - Вода) - "придворная" карта системы Таро. С Рыцарем Кубков связана новая возможность, приглашение, выгодное предложение. Он воплощает привлекательность и прогрессивность. П.К. указывает па смутное предвидение, непопятное чувство, необходимость уточнения. Может обозначать личность, склонную к показухе, способную предать и обмануть.
1
Старуха под окном продавала лимоны. Визгливый голос вызывал у Робера Эпинэ маркиза Эр-При* настойчивое желание то ли придушить старую ведьму, то ли купить у нее всю корзину - авось заткнется. К несчастью, талигойский аристократ был беднее орущей торговки. Кров и пищу беглецу давал Ею Святейшество, но с наличностью было вовсе худо. Робер в который раз с ненавистью оглядел голые, неровные стены, кровать с линялым пологом, рассохшийся стол. Говорят, лучше быть живым и бедным, чем мертвым и богатым, и все равно, разве это жизнь?!
______________
* Маркиз Эр-При - титул наследника герцогов Эпинэ.
Эпинэ тошнило от Агариса и эсператистского гостеприимства, но в Талиге он был вне закона. Ему еще повезло - братья и отец мертвы, дед уцелел, лишь разыграв старческое безумие, владения Эпинэ переданы в управление дальнему родичу. Альбин - полное ничтожество, а его жена заживо заест кого угодно. Амалия - урожденная Колиньяр, потому-то Эпинэ и досталось Альбину. Бедная матушка вынуждена сидеть с этой тлей за одним столом и слушать его нытье и поучения корчащей из себя хозяйку Амалии. Колиньяры своего не упустят... Проклятые "навозники"!*
______________
* "Навозники" (навозный граф, навозный герцоги, т.д.) - презрительная кличка, которой старые талигойские аристократы наградили потомков безродных сподвижников Франциска Оллара, получивших из его рук титулы.
Дверь, гаденько скрипнув, распахнулась. Еще бы, прислужники в приюте Эспералора не утруждали себя стуком. Принесли ужин, вернее то, что здесь так называлось. Заканчивался очередной из шестнадцати нестрогих постов, и повар кормил постояльцев вареными овощами и пресными лепешками. Рыбы, и той не было. Робер с отвращением взглянул на поднос, есть он хотел и еще как. но это?! Хотя куда денешься - все, что можно продать, он давно продал, а гоганы* в долг изгнаннику не дают и правильно делают - Оллары сидят крепко, а родственничек удавится, но ничего не пришлет.
______________
* Гоганы (самоназвание гоххоны) - выходцы из Багряных Земель, исповедующие собственную религию. Живут замкнутыми общинами, держат в руках значительную часть банковскою и ссудного дела.
Конечно, можно наступить на гордость и податься в наемники или посвататься к богатой горожанке, но тогда роду Эпинэ конец! Наследники Великих Домов* женятся лишь на ровне. Он не Рамиро-предатель, чтоб плевать на тысячелетние законы только потому, что его воротит от сваренных на воде овощей. Ограбить кого, что ли? А что, это мысль! Дождаться ночи, надеть маску, остановить какого-нибудь горожанина потолще и потребовать кошелек.
______________
* Согласно легенде, Золотая Империя была создана в результате союза четырех государств. Потомки их правителей образовали Великие Дома Талигойи и на их гербах и гербах их наиболее значимых вассалов, связанных с сюзеренами родственными узами, сохранены символы древних государств (Скала, Ветер, Волна, Молния), а их главы носили титул повелителя соответствующей стихии. После торжества эсператизма сакральный смысл титулов был забыт, но само понятие Великих Домов уцелело вплоть до паления Талигойи. Оппозиционно настроенные потомки старой аристократии и описываемые времена все еще сохраняли приверженность старым традициям и ритуалам. Великие Дома возглавляют следующие фамилии: Дом Молнии - герцоги Эпинэ (герб - два дерущихся жеребца, белый и черный, на алом моле, расколотом золотой молнией); Дом Волны - Герцоги Приллы (поднятый волной золотой спрут на лиловом поле); Дом Ветра - герцоги Алва (летящий против ветра черный ворон на синем ноле); Дом Утеса - герцоги Окделлы (золотой вепрь у подножия черной скалы па багряном поле).
Робер Эпинэ усмехнулся, представляя себя в роли ночного грабителя, и с видом мученика принялся за трапезу, оказавшуюся еще более мерзкой, чем он ожидал. Баба за окном продолжала выхвалять свою кислятину, и в довершение всего в комнату залетела здоровенная муха и с траурным гудением принялась нарезать круги над самой головой. Богоугодная пища не привлекала даже ее.
Будущий герцог дожевал морковину и оттолкнул миску - лучше честный голод, чем такая еда. Будь он и впрямь лошадиной породы, он бы с наслаждением хрумкал кочерыжками, но последний из братьев Эпинэ, хоть его и прозвали Иноходцем, предпочитал мясо. Хороший кусок мяса со специями и пару бутылок кэналлийского... Пусть Алва были, есть и будут мерзавцами, но вино в их владениях делают отменное. Лучшие виноградники Золотых и Багряных земель и лучшие полководцы, побери их Зеленоглазый! Если б не Ворон, братья и отец были бы живы, а в Олларии, то есть в Кабитэле, сидел не ничтожный Фердинанд, а Альдо Ракан.
Неужели Альдо, как и его отец, дед, прадед, умрет в Агарисе?! Парень рожден королем, а не приживальщиком. То. что его родители воспринимали как данность, для не -го - пытка. И вообще, сколько можно тухнуть в святом болоте?! Штанцлер пишет, что нужно ждать. Они ждут, но от такой жизни впору рехнуться или запить. Лучше, конечно, запить, но на вино нет денег, даже на самое паршивое.
Вновь открылась дверь, прислужник, поджав губы, гордо унес расковырянные овощи. Тля бледная, ни в жизни ничего не понимает, ни в еде, а туда же! Судит с высоты своего благочестия. Да с такой рожей не захочешь будешь праведником! И еще эта торговка...
Иноходец Эпинэ вскочил с колченогого стула и. фальшиво насвистывая фривольную песенку о черных кудряшках некой красотки, встал у окна, стараясь не глядеть в сторону лимонницы. Скорей бы протрубили Вечер*, иначе он за себя не ручается!
______________
* В Агарисе уличная торговля разрешена лишь днем. Ее начало и конец указывают специальные сигналы, которые исполняют находящиеся на городском службе трубачи.
- Робер, я и не надеялся, что ты дома!
Иноходец оглянулся - Альдо Ракан стоял в дверном проеме и улыбался. Рожденный в изгнании принц был моложе Робера на пять лет, но дружбе между ними это не мешало.
- Где же мне еще быть?! - возмутился Эпинэ. - Денег ни суана!
- Ты ужинал?
- Святоши полагают, что да, - в голосе Иноходца звучала неподдельная горечь. - но я с ними не согласен.
В серо-голубых глазах Альдо мелькнула смешинка.
- Прав ты, а не они. Нам пора поужинать, и мы. побери меня Четверо, сделаем это! У меня есть деньги. Робер.
- И много?
- Ну, не так, чтоб очень, но на ужин хватит. Я продал свой янтарь.
- С ума сошел!
- Я сошел бы с ума, если б позволил тебе помереть от несварения. Ты мой маршал, а не коза и не корова, чтобы лопать капусту, и потом на кой ляд мне четки? Терпеть их не могу... Короче, пошли.
Нахлобучивая шляпу с изрядно потрепанным пером, Эпинэ попытался воззвать к здравому смыслу друга, но тот лишь расхохотался.
- Робер, дорогой, здесь у меня есть Матильда, а в Кабитэле - Штанцлер. Уверяю тебя, все, что нужно, они мне скажут и напишут, но я хочу жить, Эпинэ! Жить, а не побираться! Я - наследный принц Талигойи. и я буду жить, как король. Или, если не выйдет, умру, но по-королевски. И ты, между прочим, - Альдо ударил друга по плечу, - такой же. Просто ты уже все продал, а я еще нет! Мы еще победим, вот увидишь!
- Обязательно победим, - подтвердил Иноходец и подкрутил усы. Эпинэ не имел обыкновения мешкать, куда б ни собирался - на войну, пирушку или любовное свидание, каковых у красавца Робера в былые времена было великое множество. Увы, талиroeц придерживался родового принципа - мужчина дает и дарит, а не берет и тянет.
Оставшись без гроша и кармане. Иноходец впал в целомудрие, так как не мог иметь дело с дамами, не забрасывая их если не бриллиантами, то хотя бы розами. Впрочем, долго унывать Робер не умел. В его роду всегда надеялись на лучшее, а беды встречали улыбкой и обнаженной шпагой. Эпинэ накинул плащ и подмигнул сюзерену.
- Вперед, Ваше Высочество!
- Нас ждут великие подвиги, - провозгласил Альдо, - а сейчас поищем трактир понечестивей*.
______________
* Агарис был не только центром эсператизма, но и крупным торговым портом. Святой Престол был заинтересован в торговле и потому сквозь пальцы смотрел на нарушение некоторых церковных канонов купцами и наемниками, охранявшими торговые суда. В частности, но время постом в ряде трактиров, которые официально содержали иноверцы (главным образом, гоганы), подавали вино и мясо. В обиходе подобные трактиры начинали "нечестивыми". Разумеется, их хозяева патили соответствующий налог.
- А чего его искать? У старого Жаймиоля такие куры...
Куры Жаймиоля и впрямь славились на весь Агарис, и не только куры. Хитрый гоган владел чуть ли не половиной "нечестивых трактиров", в которых во время самых строгих постов можно было разжиться и глотком вина, и поцелуем. Предполагалось, что запретные радости предназначены исключительно для иноземных моряков, хотя большинство завсегдатаев Жаймиоля принадлежали к эсператистской церкви. Робер и Альдо немного подумали и направились на улицу Сгоревшей Таможни в трактир "Оранжевая луна", где, несмотря на пост, а может, именно поэтому угощалось множество народа.
Эпинэ с осени не бывал в подобных местах и почувствовал себя провинциалом, приехавшим в столицу, - нарядные люди, подобострастные слуги, дорогая посуда... Когда-то он жил среди всего этого и не замечал. Закатные твари! Робер Эпинэ никогда не жрал за чужой счет! Пирушки с друзьями не в счет: сегодня угощает один, завтра - другой, и никто никому не должен, но чтоб вот так...
Альдо понял, почему обычно веселый Иноходец непривычно молчалив, и с нарочитой значительностью возгласил:
- Король обязан должным образом кормить своего маршала. Как ты думаешь, во сколько обходится Оллару Алва?
- В том-то и дело, что ни во сколько, - буркнул справедливый Иноходец, - Ворон швыряется собственным золотом.
- Вассал не должен быть богаче сюзерена, - нахмурился Альдо.
- Настоящий хозяин Талига - не Оллар, а Дорак, - махнул рукой Робер. ЕГО Алва не богаче, а Фердинанд - тряпка, к тому же грязная.
2
- Блистательные господа, - пухлый гоганский юноша, не похожий на обычного слугу, склонился в учтивейшем из поклонов, - покорнейше прошу вас омыть руки и проследовать за мной. С вами желают говорить.
- И кто же? - поинтересовался Альдо, поднимая голову от истекающего жиром каплуна.
- Блистательные увидят сами. Это важные люди. Такие важные, что можно умереть.
- Умирать не надо. - Альдо с некоторым сомнением посмотрел на заставленный снедью стол.
- Блистательные господа, в комнате встреч накрыт такой стол, что против этого он, как роза против лебеды и тучный телец против весеннего ежа. Гоган поцеловал собственные растопыренные пальцы. - Сам достославный Жаймиоль, узнав, кто почтит его кров, четырежды и один раз воздел руки к небесам и встал к жаровням...
Альдо не понимал ничего, Робер - тоже, но не принять приглашение становилось невозможным. Талигойцы из вежливости помочили руки в чашах с пахнущей розами водой, отерли их тонким неподрубленным полотном* и, предшествуемые толстяком, проследовали за плотный занавес, отделявший "Оранжевую луну" от обиталища достославного Жаймиоля. В нос пахнуло странным, ни на что не похожим запахом, исходящим от выставленных в ряд четырехглавых бронзовых курильниц, и Эпинэ едва удержался от того, чтоб присвистнуть - толстощекий гоган не преувеличивал - происходило что-то очень важное и очень странное.
______________
* Вера гоганов запрещает прикасаться к простыням и полотенцам.
Даже в дни относительного благополучия Робер никогда не бывал на защищенной половине гоганского дома*. Единственными негоганами, проникавшими в святая святых богатейших купцов и ростовщиков Багряных и Золотых земель, были воры, да и то самые отчаянные. Про то. как гоганы находят своих обидчиков, ходили рассказы столь страшные и нелепые, что приходилось верить в их достоверность - придумать подобное было невозможно. Альдо и Робер славились своей смелостью, но даже им стало не но себе. От них явно чего-то хотели, и отказаться от предложенной чести будет, мягко говоря, трудно.
______________
* Гоганы живут очень замкнуто, люди другой веры допускаются лишь на деловую половину дома, отделенную от занимаемой хозяевами коридором, в котором воскуривают особую смесь из освященных благовоний, позволяющую сохранить чистоту.
Вымощенный желтыми и черными плитками коридор вел вверх - гоганы не признают лестниц, а внутренние двери запирают лишь в какие-то там особенные ночи. Курильницы исчезли, значит, они уже в сердце дома.
Коридор уткнулся в очередной занавес, и сопровождающий остановился.
- Блистательных ждут здесь. Не мне. ничтожному, переступать этот порог. Да пребудет над могучими и мудрыми длань Кабиоха*.
______________
* Так гоганы называют Бога-Родителя, которому в эсператизме соответствует Создатель.
Эпинэ, несколько невежливо отстранив принца, вошел первым. На всякий случай. В Агарисе поговаривали, что первый чужак, вошедший в гоганское обиталище, умрет раньше, чем второй. Кто бы ни сидел за занавеской, маршал не позволит ему причинить вред Альдо! Только вот там никто не сидел.