Страница:
Везир расследовал дело — и слова женщины подтвердились, а начальник стражи оказался в насильниках. Везир пришел в ярость от несправедливых действий начальника стражи, отпустил ювелира и его хитрую жену, испросив у них прощения, а начальника стражи, опозоренного и униженного, посадил в темницу. Так жена ювелира благодаря хитрости и сообразительности спасла влюбленных из губительной пропасти.
Будь со мною справедливым, о счастливец, и тогда
Можешь ты не опасаться даже Страшного суда.
Пятый рассказ
Еще один из благожелателей шахзаде пустил коня красноречия вскачь по ристалищу ясного изложения.
— Рассказчики былых событий, — начал он, — повествуют, что в одном городе жил молодой воин. Он ни в чем не нуждался, жил в полном достатке, проводил дни и ночи в пирах и веселье, но избегал женщин и не хотел обременять себя семьей. Он жил одиноко, наслаждаясь чашей безбрачия, проводил свое время беспечно и не тревожась ни о чем.
Прошло много времени, и, когда звезда его счастия стала клониться вниз, ему повстречался один глупый приятель, способный принести своим ближним тысячу неприятностей. Видя друга в таком благополучии и богатстве, приятель сказал ему:
— Знай, дорогой друг, что самое упоительное из всего, что даровал нам всевышний бог, — это близость женщины, и ни одно удовольствие не может сравниться с этим. Все радости этого мира и в сравнение не идут с блаженством обладания женщиной. Неразумно человеку, если только конь его не спотыкается, проводить драгоценную жизнь в одиночестве: имея такое богатство — тратить попусту жизнь, которой ведь не воротишь!
— О любезный друг, — ответил юный воин, — хотя твои красноречивые слова и сладостны, но поскольку женщины не идут по пути правды и не знают аромата верности, то я перестал общаться с ними и делить их общество. И если я теперь вернусь к ним, то боюсь, как бы мне не сделать чего-нибудь такого, что вызовет осуждение людей и уронит в один миг мое доброе имя, которое я добывал долгие годы. Ведь тогда мне придется прожить остаток своих дней в бесславии.
— О благородный муж! — ответил ему приятель. — Что за дурные мысли? Не все женщины лишены украшений верности и покровов благочестия. Напротив, под этим голубым сводом много женщин, целомудрие которых более стойко, чем сам мир. Если бы ты был прав, то все мужи, которые живут на этой земле и которые намного мудрее тебя, отказались бы от женитьбы и избегали бы женщин. И тогда цепь событий и явлений этого мира распалась бы, нить размножения людей оборвалась бы, и круг человеческой жизни окончился бы давным-давно. В твоей голове поселились ошибочные мысли. Берегись, не давай им простора и не лишай себя этого блага. Верши дела теперь, пока еще цветок твоей жизни пышно расцветает на лужайке, пока осенний ветер старости не поднялся в цветнике твоего бытия, а не то раскаешься, но будет уже поздно и, как ты ни будешь утешать себя, все будет бесполезно.
Когда наперсницы жены потратили часть жизни на совершенствование ее качеств и добродетели, они своими непрестанными беседами добились немалых успехов. Их наставления отразились в зеркале души юной жены, и она стала источником добрых поступков и похвальных качеств. Тогда муж, видя в ней верность и добродетель, очень обрадовался и вручил свое сердце, словно мяч, ее локонам, подобным чоугану, испил из ее улыбающихся уст живительный напиток и сорвал со стана ее пальмы сладостные плоды единения. По неразумию он счел тщетной свою прошлую жизнь, а совместную жизнь с ней возомнил жизнью новой.
Жена, которая еще не ведала о том, что такое истинная природа женщин, сильно привязалась к мужу и служила ему со всем старанием. Муж же, видя, что красота в ней сочетается со стыдливостью, кокетство — с верностью, готов был отдать за нее душу и жизнь и считал даже короткую разлуку с ней большим несчастьем.
Прошел год, и муж был вынужден отправиться в дальнюю поездку по делам. Он смирился с такой долей и пустился в дальний путь. В дни разлуки его сердце все время горело, словно в огне, а из глаз его лились потоки слез. Когда он получал вести от жены, душа его трепетала, словно деревья от ветерка, а надежда на свидание с ней заставляла улыбаться его сердце, как розы поутру.
А жена, пока муж был на чужбине, поднялась как-то днем на крышу дома и стала смотреть по сторонам. Случайно она встретилась взором с незнакомым юношей. Она еще не ведала о сладости вновь пойманной дичи и ни разу наловила в силок чужой птички, поэтому тут же набросила на лицо покрывало и сошла с крыши вниз.
Но тот юноша, увидев такую газель с черными косами, всем сердцем устремился к ней и поручил одной хитрой старой своднице заманить в его сети ту серну с лужайки красоты и великолепия.
Старая сводница взяла корзину, набила ее белой глиной и вошла прямо в дом, притворившись, что торгует глиной. Она вошла в доверие к жене воина, подружилась с ней, повела с ней беседы о том и о сем и однажды свела разговор на страдания того юноши. Сначала жена воина останавливала ее, не желая слушать, но после долгих повторений и напоминаний стала потихоньку прислушиваться, а еще через некоторое время сошла с правильного пути, указанного богом, и ступила на путь блуда. Она стала принимать от того юноши всякие подарки, внимать рассказам о его страсти, постепенно привыкла подниматься на крышу и подавать любимому знаки глазами и бровями. Когда же она опьянела от вина страсти, а море любви совсем разыгралось, она не удовлетворилась посредницами, ввела к себе любовника, стала пить с ним напиток наслаждения, так что роза чести ее мужа засохла от лучей солнца беспутства. Одним словом, за какую-нибудь неделю она забыла свои обязанности жены, предала поруганию любовь нескольких лет, вкушая напиток наслаждения в объятиях любовника. И днем и ночью она срывала розы сладострастия в его саду.
Так прошло какое-то время, и муж вернулся из поездки. От разлуки со своей неверной женой он исхудал, словно новый месяц, так что не осталось у него ни силы в теле, ни красоты в лице, и походил он на призрак. Румянец сошел с его щек, а жизнь в нем висела на волоске, даже нарциссы его глаз от сердечной боли покрылись ржавчиной [39]. Когда он вновь взглянул на красоту любимой, он словно выплыл из волн морских на спасительный берег, сердце его почуяло желанный аромат, и он, страстно сжав жену в объятиях, стал славить и восхвалять ее.
— Слава Аллаху, — говорил он, — что мои глаза снова могут видеть тебя. Моя звезда покинула стоянку скорби и достигла апогея счастья, я снова вместе с тобой. Окончились дни разлуки, горести и печали, которые мне пришлось пережить на чужбине. Если бы я даже потратил целую жизнь, чтобы описать мои переживания, то ее не хватило бы.
— Мое злосчастие меня испепелило, я попала в тяжкую беду. Во-первых, я лишена возможности видеться с любимым, во-вторых, принуждена видеть постылое лицо мужа.
Старой служанке ее слова очень понравились, она стала хвалить твердость ее характера, ясность ума, а потом сообщила обо всем любовнику. Тот также счел все это великим счастьем и, ликуя, бросал шапку до самого неба.
Спустя несколько дней коварная жена слегла в постель и стала притворно метаться и ворочаться. Она изобразила, что находится при смерти, стала часто дышать, а потом, как у них было условлено со служанкой, стала завещать, как ее похоронить. Наконец, она задержала дыхание, так что даже ученые лекари не отличили бы ее от мертвой. Когда эту нечестивицу предали земле и ее безбожная душеприказчица— служанка вернулась в город, солнце уже сошло в могилу на западе. А в это время любовник, который сидел в укрытии с лопатой и киркой, не медля вышел из засады и, не дав времени ангелам Мункару и Накиру приступить к расспросам усопшей, извлек ту злосчастную из могилы и вновь закопал яму. В ту же ночь он увез ее из того города в другой, где исполнились их желания и они предались плотским наслаждениям.
Старая служанка, пустив в ход свою хитрость и лицемерие, во время поминок стала причитать и громко рыдать, а простодушный муж ни о чем не ведал, так как не познал еще коварства женщин и к тому же сильно любил свою жену. От этих печальных событий он высох, словно соломинка, посыпал голову пеплом, облачился в ветхое рубище, обрек себя на вечные страдания, бросил друзей и родных и поселился на кладбище, словно заживо похоронил себя. И днем и ночью он проливал горючие слезы, окропляя ими прах на могиле жены. Его пищей была тоска по любимой, а собеседником — могила возлюбленной. В лохмотьях, босой и с непокрытой головой, он скитался по кладбищу, и ничто ему было не мило, кроме могилы той мерзавки. Родные и даже посторонние сгорали от сострадания к нему, друзья и даже недруги жалели его.
Как— то спустя год одна женщина из этого города, торговавшая браслетами, решила оставить на время насиженные места и отправилась в город, где поселились те грешники. Она открыла там лавку, чтобы заработать себе на жизнь, и стала заниматься своими делами. Однажды она шла по улице с лотком для браслетов и случайно оказалась около дома той проклятой жены. Она стала зазывать покупателей, и служанка повела ее в покои хозяйки. Продавщица браслетов сразу же узнала беглянку и долго не могла от удивления слова вымолвить. Она оглядела ее внимательно и, когда укрепилась в своих подозрениях, обратилась к ней:
— О счастливая госпожа! Ведь ты переселилась из этого бренного мира в мир вечный, наложила на сердце мужа клеймо, краснее тюльпана, заставила его потерять рассудок и скитаться в долине безумия. Как же случилось, что ты из тайника небытия вновь вышла на поле жизни? Ради бога, расскажи мне свою удивительную историю, а не то я тут же сойду с ума.
Но хитрая женщина притворилась, что ничего не понимает, не выдала себя. Она назвала торговку браслетов сумасшедшей и выгнала ее из дому.
А эта торговка хорошо знала ее мужа, так как они были соседями, и когда она вернулась в родной город, то пошла к нему, стала расспрашивать и утешать его, а потом — распространяться о верности его жены. Муж, как только услышал о жене, стал проливать потоками слезы, громко рыдать, и безумие вновь овладело им.
— Эх, простодушный муж! — сказала ему торговка. — Жена твоя жива, пребывает в объятиях любовника, услаждает его живительным напитком из своих уст и своим прелестным телом, подобным букету свежих роз. А ты от горя извиваешься, как змея, оцепенел, как могильный камень, и сгораешь от тоски, собирая все горести земные. Стряхни с себя этот прах и, если сможешь, обратись во прах в служении пречистому творцу.
Муж рассердился на нее за такие слова и закричал:
— Эй, глупая женщина! Что это за безумные речи? Что это за шутки со мной? Ведь мою печень пронзила стрела, а сердце испепелило пламя скорби. Нехорошо так говорить! Как может покоиться в объятиях любовника моя жена, да попадет душа ее в рай? Ведь останки ее покоятся под холмиком земли, а кости смешались с прахом в склепе!… Быть может, Мессия снизошел с неба и коснулся ее истлевших костей своим животворным дыханием [43]?
— Ничего ты не смыслишь в хитростях и уловках женщин, — ответила ему торговка браслетами. — И не следует тебе называть меня лгуньей. Если хочешь во всем этом разобраться и узнать тайну, то вставай и пойдем со мной. Освети свои глаза лицезрением любимой, когда никого не будет рядом с тобой.
Эти слова бросили мужа в море изумления, и он в сопровождении торговки отправился туда, где поселилась его жена с любовником. Он без стука вошел в дом и увидел свою жену, которая сидела, сияя красотой и счастьем. При виде этакого чуда у мужа вино рассудка вылилось из чаши ума, и он остановился перед женой безмолвный, словно истукан. Он не понимал, наяву это все или во сне. Но однако же спросил жену, которая все еще казалась ему невинной и верной:
— Ведь ты собрала свои пожитки в этом бренном мире и скрылась под землей… Как ты смогла выйти оттуда и вновь испить чашу жизни этого мира?
Но коварная жена не ответила мужу и стала звать на помощь.
— О соседи-мусульмане! — кричала она. — Помогите мне! К нам в дом вошел какой-то безумец и хочет убить меня.
Тут со всех сторон сбежались люди, чтобы схватить его, но муж твердо и вразумительно объяснил, в чем дело, и все только кусали пальцы от удивления и не могли вымолвить ни слова.
Слух об этом распространился по городу в мгновение ока, и все, стар и млад, стали кричать: «Воистину ваши хитрости велики» [44]. О случившемся доложили и правителю города, и, после того как все расследовали как следует, «истина прояснилась» [45]. Жену отправили с позором прямой дорогой в ад, а служанку повесили и тем препроводили в обитель грешников. А муж от скорби покинул людей и прожил остаток дней в отдаленной пустыне и на пути служения богу еще до смерти обратился в прах.
— Рассказчики былых событий, — начал он, — повествуют, что в одном городе жил молодой воин. Он ни в чем не нуждался, жил в полном достатке, проводил дни и ночи в пирах и веселье, но избегал женщин и не хотел обременять себя семьей. Он жил одиноко, наслаждаясь чашей безбрачия, проводил свое время беспечно и не тревожась ни о чем.
Прошло много времени, и, когда звезда его счастия стала клониться вниз, ему повстречался один глупый приятель, способный принести своим ближним тысячу неприятностей. Видя друга в таком благополучии и богатстве, приятель сказал ему:
— Знай, дорогой друг, что самое упоительное из всего, что даровал нам всевышний бог, — это близость женщины, и ни одно удовольствие не может сравниться с этим. Все радости этого мира и в сравнение не идут с блаженством обладания женщиной. Неразумно человеку, если только конь его не спотыкается, проводить драгоценную жизнь в одиночестве: имея такое богатство — тратить попусту жизнь, которой ведь не воротишь!
— О любезный друг, — ответил юный воин, — хотя твои красноречивые слова и сладостны, но поскольку женщины не идут по пути правды и не знают аромата верности, то я перестал общаться с ними и делить их общество. И если я теперь вернусь к ним, то боюсь, как бы мне не сделать чего-нибудь такого, что вызовет осуждение людей и уронит в один миг мое доброе имя, которое я добывал долгие годы. Ведь тогда мне придется прожить остаток своих дней в бесславии.
— О благородный муж! — ответил ему приятель. — Что за дурные мысли? Не все женщины лишены украшений верности и покровов благочестия. Напротив, под этим голубым сводом много женщин, целомудрие которых более стойко, чем сам мир. Если бы ты был прав, то все мужи, которые живут на этой земле и которые намного мудрее тебя, отказались бы от женитьбы и избегали бы женщин. И тогда цепь событий и явлений этого мира распалась бы, нить размножения людей оборвалась бы, и круг человеческой жизни окончился бы давным-давно. В твоей голове поселились ошибочные мысли. Берегись, не давай им простора и не лишай себя этого блага. Верши дела теперь, пока еще цветок твоей жизни пышно расцветает на лужайке, пока осенний ветер старости не поднялся в цветнике твоего бытия, а не то раскаешься, но будет уже поздно и, как ты ни будешь утешать себя, все будет бесполезно.
Тот воин соблазнился словами приятеля, сошел с пути покоя и благоденствия и решил жениться. После долгих поисков он посватался к семилетней девочке из знатного и прославленного целомудрием рода и взял ее в жены. К ней он приставил несколько добродетельных женщин, у которых и в помине никогда не было непристойных мыслей, наказав им днем и ночью говорить с ней о правдивости, скромности и стыдливости и осуждать разврат и пороки, чтобы в ее мозгу запечатлелось презрение к ним и она научилась инстинктивно избегать их.
Если бездействует сердце, не зная минутам цены,
Многих деяний стыдиться придется его господину.
Когда наперсницы жены потратили часть жизни на совершенствование ее качеств и добродетели, они своими непрестанными беседами добились немалых успехов. Их наставления отразились в зеркале души юной жены, и она стала источником добрых поступков и похвальных качеств. Тогда муж, видя в ней верность и добродетель, очень обрадовался и вручил свое сердце, словно мяч, ее локонам, подобным чоугану, испил из ее улыбающихся уст живительный напиток и сорвал со стана ее пальмы сладостные плоды единения. По неразумию он счел тщетной свою прошлую жизнь, а совместную жизнь с ней возомнил жизнью новой.
Жена, которая еще не ведала о том, что такое истинная природа женщин, сильно привязалась к мужу и служила ему со всем старанием. Муж же, видя, что красота в ней сочетается со стыдливостью, кокетство — с верностью, готов был отдать за нее душу и жизнь и считал даже короткую разлуку с ней большим несчастьем.
Прошел год, и муж был вынужден отправиться в дальнюю поездку по делам. Он смирился с такой долей и пустился в дальний путь. В дни разлуки его сердце все время горело, словно в огне, а из глаз его лились потоки слез. Когда он получал вести от жены, душа его трепетала, словно деревья от ветерка, а надежда на свидание с ней заставляла улыбаться его сердце, как розы поутру.
А жена, пока муж был на чужбине, поднялась как-то днем на крышу дома и стала смотреть по сторонам. Случайно она встретилась взором с незнакомым юношей. Она еще не ведала о сладости вновь пойманной дичи и ни разу наловила в силок чужой птички, поэтому тут же набросила на лицо покрывало и сошла с крыши вниз.
Но тот юноша, увидев такую газель с черными косами, всем сердцем устремился к ней и поручил одной хитрой старой своднице заманить в его сети ту серну с лужайки красоты и великолепия.
Старая сводница взяла корзину, набила ее белой глиной и вошла прямо в дом, притворившись, что торгует глиной. Она вошла в доверие к жене воина, подружилась с ней, повела с ней беседы о том и о сем и однажды свела разговор на страдания того юноши. Сначала жена воина останавливала ее, не желая слушать, но после долгих повторений и напоминаний стала потихоньку прислушиваться, а еще через некоторое время сошла с правильного пути, указанного богом, и ступила на путь блуда. Она стала принимать от того юноши всякие подарки, внимать рассказам о его страсти, постепенно привыкла подниматься на крышу и подавать любимому знаки глазами и бровями. Когда же она опьянела от вина страсти, а море любви совсем разыгралось, она не удовлетворилась посредницами, ввела к себе любовника, стала пить с ним напиток наслаждения, так что роза чести ее мужа засохла от лучей солнца беспутства. Одним словом, за какую-нибудь неделю она забыла свои обязанности жены, предала поруганию любовь нескольких лет, вкушая напиток наслаждения в объятиях любовника. И днем и ночью она срывала розы сладострастия в его саду.
Так прошло какое-то время, и муж вернулся из поездки. От разлуки со своей неверной женой он исхудал, словно новый месяц, так что не осталось у него ни силы в теле, ни красоты в лице, и походил он на призрак. Румянец сошел с его щек, а жизнь в нем висела на волоске, даже нарциссы его глаз от сердечной боли покрылись ржавчиной [39]. Когда он вновь взглянул на красоту любимой, он словно выплыл из волн морских на спасительный берег, сердце его почуяло желанный аромат, и он, страстно сжав жену в объятиях, стал славить и восхвалять ее.
— Слава Аллаху, — говорил он, — что мои глаза снова могут видеть тебя. Моя звезда покинула стоянку скорби и достигла апогея счастья, я снова вместе с тобой. Окончились дни разлуки, горести и печали, которые мне пришлось пережить на чужбине. Если бы я даже потратил целую жизнь, чтобы описать мои переживания, то ее не хватило бы.
Жене же, которая познала сладость объятий любовника и отведала напитка страсти из погребка любви, возвращение мужа казалось стрелой в бок. Она думала: «Уж лучше бы тебе погибнуть и не возвращаться с чужбины». И чем больше муж проявлял свою любовь и разгорался, тем отвратительнее он ей казался: он ведь и правда от трудностей пути похудел и подурнел, так что красоты в нем было мало. К тому же теперь ей стало невозможно делить с возлюбленным в погребке вожделения чашу страсти, она не могла срывать розы свидания с ним и начала страдать. Ею овладело любовное безумие, она слегла в постель, но, как говорят, «Воистину ваши хитрости велики» [40] — и она придумала великую хитрость. Она позвала к себе старую служанку, которой во всем доверяла, и сказала:
Я открываю глаза, чтобы снова увидеть тебя,
Как отплатить мне за ласки, которые даришь любя?
Горек и долог правдивый рассказ о разлуке с тобой,
С черной бескрайней тоскою дружил в одиночестве я.
— Мое злосчастие меня испепелило, я попала в тяжкую беду. Во-первых, я лишена возможности видеться с любимым, во-вторых, принуждена видеть постылое лицо мужа.
— Разум мне подсказал, — продолжала она, — и в этом воля божия, — как мне соединиться с моим любимым. Чтобы обмануть мужа, я притворюсь больной, сделаю вид, что жизнь моя в опасности, что я умираю и завещаю, чтобы именно ты завернула меня в саван и предала земле и чтобы никто другой не смел подходить к моему трупу. А вечером, когда невеста дня [42], сделав все необходимые приготовления, сойдет в могилу на западе, когда темная красавица-ночь в знак траура опустит на лицо солнца свои черные косы, я перестану дышать, чтобы муж поверил в мою смерть. После того как ты предашь меня земле и весь народ уйдет с кладбища, пусть мой возлюбленный разроет могилу, поскорей вытащит меня и отвезет в какой-нибудь другой город, где мы проживем вместе остаток жизни, срывая в уединении розы удовольствия и вкушая в погребке желания вино нашей мечты. Передай эту весть, предвещающую успех, моему любимому, чтобы он не упустил этого неожиданного счастья и ждал назначенного срока.
Пери скрывает лицо от меня, а див улыбается нежно,
В недоумении разум твердит: «Наверно, здесь что-то нечисто». [41]
Старой служанке ее слова очень понравились, она стала хвалить твердость ее характера, ясность ума, а потом сообщила обо всем любовнику. Тот также счел все это великим счастьем и, ликуя, бросал шапку до самого неба.
Спустя несколько дней коварная жена слегла в постель и стала притворно метаться и ворочаться. Она изобразила, что находится при смерти, стала часто дышать, а потом, как у них было условлено со служанкой, стала завещать, как ее похоронить. Наконец, она задержала дыхание, так что даже ученые лекари не отличили бы ее от мертвой. Когда эту нечестивицу предали земле и ее безбожная душеприказчица— служанка вернулась в город, солнце уже сошло в могилу на западе. А в это время любовник, который сидел в укрытии с лопатой и киркой, не медля вышел из засады и, не дав времени ангелам Мункару и Накиру приступить к расспросам усопшей, извлек ту злосчастную из могилы и вновь закопал яму. В ту же ночь он увез ее из того города в другой, где исполнились их желания и они предались плотским наслаждениям.
Старая служанка, пустив в ход свою хитрость и лицемерие, во время поминок стала причитать и громко рыдать, а простодушный муж ни о чем не ведал, так как не познал еще коварства женщин и к тому же сильно любил свою жену. От этих печальных событий он высох, словно соломинка, посыпал голову пеплом, облачился в ветхое рубище, обрек себя на вечные страдания, бросил друзей и родных и поселился на кладбище, словно заживо похоронил себя. И днем и ночью он проливал горючие слезы, окропляя ими прах на могиле жены. Его пищей была тоска по любимой, а собеседником — могила возлюбленной. В лохмотьях, босой и с непокрытой головой, он скитался по кладбищу, и ничто ему было не мило, кроме могилы той мерзавки. Родные и даже посторонние сгорали от сострадания к нему, друзья и даже недруги жалели его.
Как— то спустя год одна женщина из этого города, торговавшая браслетами, решила оставить на время насиженные места и отправилась в город, где поселились те грешники. Она открыла там лавку, чтобы заработать себе на жизнь, и стала заниматься своими делами. Однажды она шла по улице с лотком для браслетов и случайно оказалась около дома той проклятой жены. Она стала зазывать покупателей, и служанка повела ее в покои хозяйки. Продавщица браслетов сразу же узнала беглянку и долго не могла от удивления слова вымолвить. Она оглядела ее внимательно и, когда укрепилась в своих подозрениях, обратилась к ней:
— О счастливая госпожа! Ведь ты переселилась из этого бренного мира в мир вечный, наложила на сердце мужа клеймо, краснее тюльпана, заставила его потерять рассудок и скитаться в долине безумия. Как же случилось, что ты из тайника небытия вновь вышла на поле жизни? Ради бога, расскажи мне свою удивительную историю, а не то я тут же сойду с ума.
Но хитрая женщина притворилась, что ничего не понимает, не выдала себя. Она назвала торговку браслетов сумасшедшей и выгнала ее из дому.
А эта торговка хорошо знала ее мужа, так как они были соседями, и когда она вернулась в родной город, то пошла к нему, стала расспрашивать и утешать его, а потом — распространяться о верности его жены. Муж, как только услышал о жене, стал проливать потоками слезы, громко рыдать, и безумие вновь овладело им.
— Эх, простодушный муж! — сказала ему торговка. — Жена твоя жива, пребывает в объятиях любовника, услаждает его живительным напитком из своих уст и своим прелестным телом, подобным букету свежих роз. А ты от горя извиваешься, как змея, оцепенел, как могильный камень, и сгораешь от тоски, собирая все горести земные. Стряхни с себя этот прах и, если сможешь, обратись во прах в служении пречистому творцу.
Муж рассердился на нее за такие слова и закричал:
— Эй, глупая женщина! Что это за безумные речи? Что это за шутки со мной? Ведь мою печень пронзила стрела, а сердце испепелило пламя скорби. Нехорошо так говорить! Как может покоиться в объятиях любовника моя жена, да попадет душа ее в рай? Ведь останки ее покоятся под холмиком земли, а кости смешались с прахом в склепе!… Быть может, Мессия снизошел с неба и коснулся ее истлевших костей своим животворным дыханием [43]?
— Ничего ты не смыслишь в хитростях и уловках женщин, — ответила ему торговка браслетами. — И не следует тебе называть меня лгуньей. Если хочешь во всем этом разобраться и узнать тайну, то вставай и пойдем со мной. Освети свои глаза лицезрением любимой, когда никого не будет рядом с тобой.
Эти слова бросили мужа в море изумления, и он в сопровождении торговки отправился туда, где поселилась его жена с любовником. Он без стука вошел в дом и увидел свою жену, которая сидела, сияя красотой и счастьем. При виде этакого чуда у мужа вино рассудка вылилось из чаши ума, и он остановился перед женой безмолвный, словно истукан. Он не понимал, наяву это все или во сне. Но однако же спросил жену, которая все еще казалась ему невинной и верной:
— Ведь ты собрала свои пожитки в этом бренном мире и скрылась под землей… Как ты смогла выйти оттуда и вновь испить чашу жизни этого мира?
Но коварная жена не ответила мужу и стала звать на помощь.
— О соседи-мусульмане! — кричала она. — Помогите мне! К нам в дом вошел какой-то безумец и хочет убить меня.
Тут со всех сторон сбежались люди, чтобы схватить его, но муж твердо и вразумительно объяснил, в чем дело, и все только кусали пальцы от удивления и не могли вымолвить ни слова.
Слух об этом распространился по городу в мгновение ока, и все, стар и млад, стали кричать: «Воистину ваши хитрости велики» [44]. О случившемся доложили и правителю города, и, после того как все расследовали как следует, «истина прояснилась» [45]. Жену отправили с позором прямой дорогой в ад, а служанку повесили и тем препроводили в обитель грешников. А муж от скорби покинул людей и прожил остаток дней в отдаленной пустыне и на пути служения богу еще до смерти обратился в прах.
Шестой рассказ
Один из тех доброжелательных надимов дал волю своему языку и залился, словно соловей, трелями красноречия в этом цветнике книги.
— В обширной и привольной Бенгалии, — начал он свой рассказ, — жил правитель в самом разгаре молодости. Он обладал прекрасной внешностью и ясным умом, умение говорить сочеталось в нем с добрым нравом. Благодаря его приветливости сердца друзей были преисполнены любовью к нему, а в груди у врагов поселился страх из-за его ярости. Он взял себе в подруги кумир четырнадцати лет, лицо которой сверкало как четырнадцатидневный месяц на небе красоты. Ее объятия были для него сладостными плодами жизни, он непрестанно предавался утехам любви и пил из погребка близости напиток наслаждения. Опьяненный страстью, он приносил в жертву локонам девы свое сердце. Кокетливая юная жена гордилась своей красотой, искала единения с ним и соблазняла его своими прелестными ужимками. Она хитрила и водила его за нос своим показным целомудрием.
Однажды этот великий муж сидел в гареме со своей красавицей женой и рассматривал рисунки и изображения, изготовленные искусными художниками и выдающимися мастерами, не уступавшими знаменитому Мани. Рядом с ним сидела его кумироподобная чаровница. Вдруг среди рисунков они увидели портрет красивого юноши. Жена, которая была воплощением хитрости и коварства, мгновенно набросила на лицо покрывало. Падишах изумился такому поступку и спросил:
— С какой стати ты набросила на лицо покрывало, ведь в гареме нет постороннего мужчины?
А плутовка отвечала ему на это:
— О любимый! Я застыдилась портрета этого незнакомого юноши. Ведь его глаза глядят словно живые! И я невольно прикрыла лицо, не желая, чтобы на меня смотрел даже портрет постороннего мужчины.
Падишах, видя такое целомудрие и чистоту жены, безмерно возликовал и всей душою поверил в ее преданность, убедился в ее неприступности и добродетели.
После этого прошло некоторое время. Однажды падишах по своему обыкновению возлежал на подушках, отдыхая, закрыв глаза в дремоте, а чуть поодаль сидела его прекрасная жена. Вдруг в комнату вошла пестрая кошка, перекувырнулась несколько раз у ковра и превратилась в молодую красивую женщину. Целомудренная жена падишаха обняла ее крепко, оказала ей почет и уважение и посадила рядом с собой. Решив, что муж ее весь во власти опьяняющего сна, она стала без обиняков разматывать клубок слов, спросила, зачем пожаловала пришелица, а та объяснила, кто ее послал, а потом стала излагать суть дела.
— Твоя сестра, — говорила она, — передает тебе наилучшие пожелания, а потом доводит до твоего сведения, что дочь твоей сестры уже вышла из-за завесы девственности и сегодня ночью возляжет на брачное ложе. Все, что нужно для радости и веселия, уже готово, но без тебя свадьба не будет озарена радостью. Все остальные пресветлые госпожи дожидаются тебя с нетерпением.
Та красавица со станом пери приложила в глазам пальцы в знак согласия, вся расцвела и ответила:
— Настала ночь, о которой я молилась долгими часами до самого утра, на востоке желания сверкнула зарница счастья, лужайка мечтаний о друге заколыхалась от ветерка желания, и потому мне подобает спешить туда. Удостоиться счастья свидания с тем статным юношей, чьи завитые кудри пленили мое сердце и чья неприступность похитила мое терпение, — это величайшее наслаждение.
Дав такое обещание, жена падишаха отпустила посланницу. А в те края, куда она решила отправиться, было триста фарсахов пути, и падишах, который слышал весь их разговор, был сильно поражен и никак не мог сообразить, как это див в облике пери пройдет за одну ночь такой путь, который не в состоянии пройти ни один человек, и как вернется оттуда. Он был уверен, что если она даже оседлает вместо коня ветер, и то не сможет проделать этот путь за одну ночь. Но тем не менее он решил раскрыть эту тайну, закрыл глаза, перестал двигаться и захрапел как во сне. А жена от хитростей которой даже див убежал бы на расстояние столетнего пути, не медля облачилась в царственные одеяния и стала прихорашиваться. Затем она позвала жену везира, они вдвоем перекувырнулись на ковре, превратились в пестрых кошек, быстро вышли из комнаты, потом из дворца и направились за город.
А падишах тем временем поднялся с постели и поспешил вслед за кошками. На окраине города росло огромное дерево, высокое и с раскидистыми ветвями, которые, казалось, соприкасались с небом. Обе кошки взобрались на дерево, а падишах прислонился к стволу, крепко упершись ногами в корни. Вдруг дерево стало трястись, вырвалось из земли вместе с корнями и полетело в ту самую страну, куда собиралась жена падишаха. Потом дерево остановилось. Падишах услышал звон литавр, звуки труб и флейт и понял, что здесь идет какой-то праздник. Он оторвался от ствола дерева и остановился поодаль, а кошки спустились с ветвей и направились прямо в город. Тогда и падишах пошел за ними.
Они прибыли во дворец, где собрались все знатные и простые люди той страны. Кошки вошли во внутренние покои дворца, а падишах смешался с мужчинами и сел в уголке, чтобы никто не узнал его. Народу было много и из разных сословий, так что никто даже внимания на него не обратил. Хотя падишах и сидел с мужчинами, но все время вел наблюдение за кошками, чтобы они не вышли и не улетели, покинув его на чужбине: он опасался, что без волшебного дерева не сможет вернуться в свою страну, так как у него не было ни припасов на дорогу, ни коня, ни проводника.
Прошла половина ночи, и во дворец вошел человек с венком из роз. А по древнему обычаю той страны жениху одевали через плечо венок из роз, а потом отводили его в гарем и устраивали пир. Но жених был на диво безобразен, и человек с венком не решился ввести такого гуля к гуриям, он стал искать красивого юношу, чтобы перекинуть через его плечо венок и отвести к гуриям для совершения свадебных обрядов. Потом он решил, что счастье достанется тому, кому уготовано, и тут по воле судьбы его внимание привлек красивый и ладный юноша, пришедший незваным гостем вслед за кошками. Он, не задумываясь, перебросил венок через его плечо, взял его за руку и велел встать. Падишах от страха, как бы кошки не узнали его, дрожал как мышь, а венок с розами казался ему кровожадным драконом. Он не знал как ему быть, но возражать боялся. Наконец, он поневоле смирился перед судьбой и приготовился встретить смерть. Он встал со своего безопасного места и отправился прямо в пасть крокодила, то есть в шахский гарем, где было несметное число гурий и пери, сидевших повсюду, как цветущие розы и базилики на лужайке. Падишаха усадили на почетное место и по обычаю Хиндустана на руку невесты надели нитку жемчужин, подобных Плеядам, а другие гурии окружили ее, словно звезды луну. После этого начались разные свадебные обряды, принятые у этого народа. Падишах же только дивился поворотам судьбы, сидел тихонько и тайком разыскивал ту, которая попрала его честь и доброе имя. Он воздавал хвалу художнику, который, не прибегая к волшебству и чарам, сотворил из горсти праха такую чудесную статую на сцене бытия. И вдруг взгляд его коснулся целомудренной жены, которая в укромном уголке вместе с женой везира и несколькими другими розоликими красавицами пила прозрачное вино. Опьяненная вином и возбужденная, она ласкала своего красавца и дарила его живительным напитком своих сладостных рубиновых уст. Вдруг жена падишаха встала, подошла поближе, заглянула в лицо падишаху и сказала жене везира:
— В обширной и привольной Бенгалии, — начал он свой рассказ, — жил правитель в самом разгаре молодости. Он обладал прекрасной внешностью и ясным умом, умение говорить сочеталось в нем с добрым нравом. Благодаря его приветливости сердца друзей были преисполнены любовью к нему, а в груди у врагов поселился страх из-за его ярости. Он взял себе в подруги кумир четырнадцати лет, лицо которой сверкало как четырнадцатидневный месяц на небе красоты. Ее объятия были для него сладостными плодами жизни, он непрестанно предавался утехам любви и пил из погребка близости напиток наслаждения. Опьяненный страстью, он приносил в жертву локонам девы свое сердце. Кокетливая юная жена гордилась своей красотой, искала единения с ним и соблазняла его своими прелестными ужимками. Она хитрила и водила его за нос своим показным целомудрием.
Однажды этот великий муж сидел в гареме со своей красавицей женой и рассматривал рисунки и изображения, изготовленные искусными художниками и выдающимися мастерами, не уступавшими знаменитому Мани. Рядом с ним сидела его кумироподобная чаровница. Вдруг среди рисунков они увидели портрет красивого юноши. Жена, которая была воплощением хитрости и коварства, мгновенно набросила на лицо покрывало. Падишах изумился такому поступку и спросил:
— С какой стати ты набросила на лицо покрывало, ведь в гареме нет постороннего мужчины?
А плутовка отвечала ему на это:
— О любимый! Я застыдилась портрета этого незнакомого юноши. Ведь его глаза глядят словно живые! И я невольно прикрыла лицо, не желая, чтобы на меня смотрел даже портрет постороннего мужчины.
Падишах, видя такое целомудрие и чистоту жены, безмерно возликовал и всей душою поверил в ее преданность, убедился в ее неприступности и добродетели.
После этого прошло некоторое время. Однажды падишах по своему обыкновению возлежал на подушках, отдыхая, закрыв глаза в дремоте, а чуть поодаль сидела его прекрасная жена. Вдруг в комнату вошла пестрая кошка, перекувырнулась несколько раз у ковра и превратилась в молодую красивую женщину. Целомудренная жена падишаха обняла ее крепко, оказала ей почет и уважение и посадила рядом с собой. Решив, что муж ее весь во власти опьяняющего сна, она стала без обиняков разматывать клубок слов, спросила, зачем пожаловала пришелица, а та объяснила, кто ее послал, а потом стала излагать суть дела.
— Твоя сестра, — говорила она, — передает тебе наилучшие пожелания, а потом доводит до твоего сведения, что дочь твоей сестры уже вышла из-за завесы девственности и сегодня ночью возляжет на брачное ложе. Все, что нужно для радости и веселия, уже готово, но без тебя свадьба не будет озарена радостью. Все остальные пресветлые госпожи дожидаются тебя с нетерпением.
— Если ты, — говорит твоя сестра, — во имя нашей давней дружбы и любви прибудешь к нам, если своим присутствием озаришь дворцы твоих доброжелателей, это будет очень хорошо. Этой ночью в твои тенета угодит юноша, в которого ты страстно влюблена и покорить которого уже давно мечтаешь. А чистое розовое вино, которое дарит щекам радостный румянец, налито в кубки желания и бурлит, словно соловей поет на зеленой ветви.
Вина, музыка и розы — все готово, и, однако,
Пир без милой невозможен. Где любимая моя? [46]
Та красавица со станом пери приложила в глазам пальцы в знак согласия, вся расцвела и ответила:
— Настала ночь, о которой я молилась долгими часами до самого утра, на востоке желания сверкнула зарница счастья, лужайка мечтаний о друге заколыхалась от ветерка желания, и потому мне подобает спешить туда. Удостоиться счастья свидания с тем статным юношей, чьи завитые кудри пленили мое сердце и чья неприступность похитила мое терпение, — это величайшее наслаждение.
— Еще никогда, — продолжала она, — всевышний бог не даровал ни одному существу такой радостной ночи, — ведь это на самом деле живая Лейли [47], к каждой косичке которой привязана тысяча мешочков с мускусом.
Хорошо добиться разом исполненья двух желаний!
— Когда падишах заснет крепким сном, я в мгновение ока прибуду в то собрание, подобное раю.
Эта ночь для уединившихся, словно ночь ниспосланья Корана [48].
Дав такое обещание, жена падишаха отпустила посланницу. А в те края, куда она решила отправиться, было триста фарсахов пути, и падишах, который слышал весь их разговор, был сильно поражен и никак не мог сообразить, как это див в облике пери пройдет за одну ночь такой путь, который не в состоянии пройти ни один человек, и как вернется оттуда. Он был уверен, что если она даже оседлает вместо коня ветер, и то не сможет проделать этот путь за одну ночь. Но тем не менее он решил раскрыть эту тайну, закрыл глаза, перестал двигаться и захрапел как во сне. А жена от хитростей которой даже див убежал бы на расстояние столетнего пути, не медля облачилась в царственные одеяния и стала прихорашиваться. Затем она позвала жену везира, они вдвоем перекувырнулись на ковре, превратились в пестрых кошек, быстро вышли из комнаты, потом из дворца и направились за город.
А падишах тем временем поднялся с постели и поспешил вслед за кошками. На окраине города росло огромное дерево, высокое и с раскидистыми ветвями, которые, казалось, соприкасались с небом. Обе кошки взобрались на дерево, а падишах прислонился к стволу, крепко упершись ногами в корни. Вдруг дерево стало трястись, вырвалось из земли вместе с корнями и полетело в ту самую страну, куда собиралась жена падишаха. Потом дерево остановилось. Падишах услышал звон литавр, звуки труб и флейт и понял, что здесь идет какой-то праздник. Он оторвался от ствола дерева и остановился поодаль, а кошки спустились с ветвей и направились прямо в город. Тогда и падишах пошел за ними.
Они прибыли во дворец, где собрались все знатные и простые люди той страны. Кошки вошли во внутренние покои дворца, а падишах смешался с мужчинами и сел в уголке, чтобы никто не узнал его. Народу было много и из разных сословий, так что никто даже внимания на него не обратил. Хотя падишах и сидел с мужчинами, но все время вел наблюдение за кошками, чтобы они не вышли и не улетели, покинув его на чужбине: он опасался, что без волшебного дерева не сможет вернуться в свою страну, так как у него не было ни припасов на дорогу, ни коня, ни проводника.
Прошла половина ночи, и во дворец вошел человек с венком из роз. А по древнему обычаю той страны жениху одевали через плечо венок из роз, а потом отводили его в гарем и устраивали пир. Но жених был на диво безобразен, и человек с венком не решился ввести такого гуля к гуриям, он стал искать красивого юношу, чтобы перекинуть через его плечо венок и отвести к гуриям для совершения свадебных обрядов. Потом он решил, что счастье достанется тому, кому уготовано, и тут по воле судьбы его внимание привлек красивый и ладный юноша, пришедший незваным гостем вслед за кошками. Он, не задумываясь, перебросил венок через его плечо, взял его за руку и велел встать. Падишах от страха, как бы кошки не узнали его, дрожал как мышь, а венок с розами казался ему кровожадным драконом. Он не знал как ему быть, но возражать боялся. Наконец, он поневоле смирился перед судьбой и приготовился встретить смерть. Он встал со своего безопасного места и отправился прямо в пасть крокодила, то есть в шахский гарем, где было несметное число гурий и пери, сидевших повсюду, как цветущие розы и базилики на лужайке. Падишаха усадили на почетное место и по обычаю Хиндустана на руку невесты надели нитку жемчужин, подобных Плеядам, а другие гурии окружили ее, словно звезды луну. После этого начались разные свадебные обряды, принятые у этого народа. Падишах же только дивился поворотам судьбы, сидел тихонько и тайком разыскивал ту, которая попрала его честь и доброе имя. Он воздавал хвалу художнику, который, не прибегая к волшебству и чарам, сотворил из горсти праха такую чудесную статую на сцене бытия. И вдруг взгляд его коснулся целомудренной жены, которая в укромном уголке вместе с женой везира и несколькими другими розоликими красавицами пила прозрачное вино. Опьяненная вином и возбужденная, она ласкала своего красавца и дарила его живительным напитком своих сладостных рубиновых уст. Вдруг жена падишаха встала, подошла поближе, заглянула в лицо падишаху и сказала жене везира: