Каневский Зиновий Михайлович
Цена прогноза
Каневский Зиновий Михайлович
Цена прогноза
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: Автор Зиновий Михайлович Каневский, в прошлом географ-полярник, в своей книге рассказывает о значении прогноза погоды и его роли во время Великой Отечественной войны в Арктике, о том, какой ценой давались в то время метеорологические и ледовые сведения, о борьбе наших полярников и героев датского Сопротивления с секретными немецкими метеостанциями.
С о д е р ж а н и е
От автора
Сражение за цифры
Что стоит за прогнозом?
Погода воюет
Погода и конвои идут с запада
Как принимают караваны
Эта трижды нелегкая служба
Почему не пришел "Сибиряков"?
Еще два года
Всего один арктический полет
Гренландский патруль
Пролог
Нет мира над заливами
Секретная синоптика
Где и когда?
Лейтенант Риттер
Нападение
"Oгнем и мeчом"
Охота на охотников
Мариус Иенсен
Эпилог
Послесловие
Примечания
От автора
Прогноз погоды... Задумываемся ли мы над тем, во что обходится каждый прогноз - своевременный и запоздавший, точный и несбывшийся? Полная самоотдача, величайшее напряжение сил, крайняя степень риска и нередко сама человеческая жизнь - вот какой была Цена Прогноза в годы войны.
Романтическая, зачастую героическая работа полярных гидрометеорологов, равно как и работа их коллег на Балтике и Черном море, на Волге и Дунае, в горах Кавказа и на берегах Тихого океана, на незабываемой ладожской "Дороге жизни", не так уж хорошо известна широким кругам читателей. А ведь советские разведчики погоды бились с фашизмом плечом к плечу с сухопутными войсками, авиацией, флотом, от их прогнозов нередко зависел успех крупных боевых операций.
Автор стремился, хотя бы отчасти, возместить этот долг, в котором оказалась наша литература перед этими скромными и самоотверженными людьми.
Сам в прошлом полярник, он сосредоточил свое внимание на эпизодах, происходивших в годы Великой Отечественной войны на Крайнем Севере, в Советской и зарубежной Арктике, в Северной Атлантике.
У читателей могут возникнуть вопросы. Почему, например, в "Цене прогноза" мало рассказывается о боевых операциях нашего Северного флота и авиации в Баренцевом, Белом, Карском морях, у берегов Кольского полуострова? Почему не отражена в книге деятельность крупных гидрометеорологических центров, действовавших на Севере, - например, территориальных управлений Гидрометслужбы в Архангельске и в Мурманске или синоптической службы при штабе Северного флота и Беломорской военной флотилии?
Ответ может быть только один: автор не ставил перед собой задачи написать историю гидрометслужбы на Севере в годы войны.
Он просто рассказал о самоотверженных и героических поступках отдельных ученых и полярников, моряков и пилотов, об их личном вкладе в общее дело разгрома фашизма. Что же касается основных событий войны на Севере, блестяще выигранной советскими вооруженными силами, то о них авторитетно и чрезвычайно интересно написали авторы, принимавшие непосредственное участие в арктических боевых операциях, - бывший командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко, бывший начальник морских операций в Западной Арктике А. И. Минеев и многие другие.
Ограничиваясь рассказом о предельно скромной, на первый взгляд, но жизненно необходимой деятельности полярных разведчиков погоды, автор "Цены прогноза" постоянно помнил прекрасные слова Аркадия Гайдара, сказанные, разумеется, по совершенно иному поводу: "Эта книга не о войне, но о делах суровых и опасных - не меньше, чем сама война".
Живут среди нас участники далеких, более чем тридцатилетней давности событий. Работая в годы войны в метеослужбе, в "мирных" синоптических бюро, неся вахту на полярных станциях, участвуя в разведывательных полетах надо льдами и в плаваниях экспедиционных научно-исследовательских кораблей, они тоже были солдатами.
Эта книга - о них.
Автор глубоко признателен своим собеседникам - метеорологам-синоптикам С. К. Авербуху, Н. П. Белякову, Л. А. Вительсу, ледовому разведчику-гидрологу Н. А. Волкову, гидрометеорологу А. И. Каракашу, полярному летчику М. И. Козлову, синоптику О. Н. Комовой, ветерану Северного морского пути метеорологу Б. А. Кремеру, синоптикам Н. П. Лужной и А. Н. Петровой, штурману полярной авиации А. Е. Погосову, вице-адмиралу А. М. Румянцеву, Герою Советского Союза доктору географических наук М. М. Сомову, бывшему заместителю начальника штаба морских операций в Западном районе Арктики И. А. Стоянову, полярному летчику А. Т. Стрельцову, бывшему помощнику уполномоченного ГКО по перевозкам на Севере Е. М. Сузюмову, конструктору гидрометеорологических приборов лауреату Государственной премии Д. Я. Суражскому, Герою Советского Союза академику Е. К. Федорову, полярному капитану Ю. К. Хлебникову, синоптикам Н. М. Чапыгиной и В. Ф. Черновой, бортмеханику полярной авиации В. С. Чечину, всем тем, кто поделился с ним воспоминаниями о себе и своих товарищах по труду, погибших и живых. Их рассказы легли в основу первой части этой книги.
Скромным "служителям погоды", ее разведчикам и предсказателям, метеорологам и гидрологам, гидрографам и лоцманам, летчикам и морякам, работавшим на Севере во время последней войны, светлой памяти тех, кто погиб, защищая Советское Заполярье, посвящает автор свою книгу.
Сражение за цифры
Что стоит за прогнозом?
"На сегодня Бюро погоды обещало безоблачное небо - не забыть бы надеть калоши". "Да здравствует первое апреля - Всемирный день синоптика!" Кто из нас не слышал подобных фраз, кто - признаемся в этом - не произносил их порою в сердцах! Слишком многое в нашей жизни связано с погодой.
Урожай, вылет самолета, отпуск у моря, сроки проведения очередных Олимпийских игр (которых ждут целых четыре года), наше самочувствие, настроение, даже творческая удача - все это зависит от погоды. Вот почему, открывая газету, мы привычно ищем глазами маленькую заметку где-то в уголке: "Завтра в Москве, по сведениям Гидрометцентра..."
Немного есть на свете профессий столь сложных, но и столь же необходимых человеку, как профессия "служителя погоды" - метеоролога, синоптика, гидролога, исследователя льда. И в то же время наверняка нет профессии, которая подвергалась бы стольким насмешкам, язвительным уколам, получала бы столько обидных кличек. Сами того не замечая, мы сделали прогнозистов ответственными за наши неприятности и огорчения. Мы подходим к их работе с требованиями, которые едва ли предъявляем к любой другой отрасли человеческой деятельности. Как остроумно заметил Ф. Пфейфер, автор популярной книги о погоде, "каждый вечер мы видим дежурного синоптика на экране телевизора и внимательно слушаем прогноз погоды на завтра. Если бы мы попросили радиокомментатора так же определенно высказаться о политических или хозяйственных событиях завтрашнего дня, то он счел бы это либо шуткой, либо грубым личным оскорблением. Но ведь задача метеоролога, состоящая в том, чтобы предсказывать события в воздушном океане, часто бывает ничуть не проще!"
Какое там "не проще"! Ведь нужно мысленно охватить погоду на всем земном шаре, уловить ее особенности, ее динамику над океанами и континентами, над снежными горными хребтами и знойными равнинами, над Арктикой, Антарктидой и экватором, причем не только над поверхностью Земли, но и на больших высотах. А основа основ Службы погоды гидрометеорологические станции - расположились на суше, тогда как 3/4 площади нашей планеты - океаны.
И эту океанскую "метеорологическую брешь" не могут заполнить ни редкие метеоточки на островах, ни странствующие по морям и океанам корабли погоды. (Правда, в наши дни над планетой летают метеорологические спутники, уходят на огромные высоты метеоракеты, но тридцать лет назад, когда шла война, ничего этого не было.)
Погода в значительной мере формируется над океанами, она "варится" в своеобразных исполинских "кухнях", и отнюдь не в какой-то одной, арктической или антарктической, как принято было считать всего несколько десятилетий назад. Нет, все гораздо сложнее. Лишь в самые последние годы выяснилось, например, что на погоду северного полушария решительнейшим образом воздействуют процессы, происходящие в атмосфере тропических широт (наименее, кстати говоря, изученных по сей день).
Уже много тысячелетий люди интересуются погодой и способами ее предсказания. В древности роль синоптиков играли иногда довольно неожиданные лица - скажем, главы государств. Китайский император, например, считался сыном неба, и кому как не ему полагалось знать, какое блюдо готовится на небесной кухне сегодня и что это сулит на завтра. Рядовые синоптики - жрецы обязаны были составлять такие предсказания, которые сейчас мы бы назвали долгосрочными прогнозами. Эти предсказания оглашались затем от имени главного синоптика - императора. Неудачный прогноз обходился недешево, император мог даже лишиться престола - какой смысл держать на столь важном посту человека, неспособного справиться с таким пустяком! (Совсем недавно британский парламент отменил старинный закон, предусматривавший смертную казнь для автора несбывшегося прогноза погоды.)
...После того как в середине XIX столетия был изобретен телеграф, возникла новая и самая для нас существенная ветвь метеорологии синоптическая, то есть обзорная (в те времена синоптическую метеорологию называли "метеорологической телеграфией"). Сведения о погоде, поступающие теперь почти со всего мира, стали наноситься на синоптическую карту. По такой карте можно проследить общий ход погоды в разных районах мира и предположить, какая сложится ситуация в ближайшее время.
Если даже в наши дни отношение к прогнозистам сплошь да рядом скептическое, то можно себе представить, с каким недоверием встречались предсказания самых первых синоптиков!
А один из них, английский вице-адмирал Р. Фицрой (бывший в свое время капитаном знаменитого корабля "Бигль"), жизнью заплатил за самоотверженное служение новой науке. Именно Фицрой начал в 1861 году составлять карты, названные им синоптическими. Понимая, что простой, пусть даже своевременной информации о погоде мало, он стремился выработать методику заблаговременного прогноза. Его штормовых оповещений особенно ждали моряки и рыбаки, его предсказания поступали в сто с лишним пунктов по всему побережью Англии. Конечно, прогнозы Фицроя сбывались далеко не всегда - во всей Великобритании работало тогда лишь одиннадцать метеостанций. Над его прогнозами нередко смеялись, критики не знали жалости. 30 апреля 1865 года человек, которому мы все стольким обязаны, покончил с собой. Говорят, будто, узнав о гибели Фицроя, жена одного шотландского рыбака в отчаянии воскликнула: "Кто же теперь позаботится о наших мужьях?!"
...Итак, прогноз. Обыкновенный прогноз, вышедший из недр Службы погоды, размноженный миллионными тиражами газет, несколько раз в течение дня звучащий по радио. На сегодня его надежность достаточно высока: прогноз на ближайшие сутки оправдывается в 85 случаях из 100. Прогноз на неделю, декаду, месяц, сезон - так называемый долгосрочный прогноз погоды оправдывается, естественно, реже. Угадать капризы погоды задолго до того, как она вздумает капризничать, бесспорно, весьма нелегко. Тем не менее синоптики чаще "попадают в яблочко", чем ошибаются. Мы же считаем своим долгом акцентировать внимание именно на ошибках! И при этом совершенно забываем не только о невероятных трудностях, стоящих перед метеорологами, но и о самих метеорологах, разведчиках погоды. Мы и думать не думаем о той цене, какую приходится им платить за каждую цифру, за каждый значок на синоптической карте.
Вероятно, "служители погоды" - единственная профессия, которая не может, не имеет права пойти на компромисс с этой самой погодой. Летчик старается переждать туман, моряк терпеливо ждет свежего ветра, который растащит, разредит сплошные льды. Жители знойных стран работают лишь в утренние и вечерние часы. Наши курортники, запланировавшие поездку на юг и узнавшие из газет (благодаря прогнозу!) об ожидаемых там холодах, мгновенно меняют планы и устремляются на Рижское взморье. Только метеоролог не выжидает и не хитрит. Он живет погодой, какой бы она ни была. Он не хуже нас умеет подтрунивать над своей, все еще не слишком точной, специальностью, но одновременно с затаенной гордостью повторяет шутку 30-х годов.
"Что такое последний на Земле ураган? - Это такое стихийное бедствие, когда все живое погибает и на всей планете остается один-единственный метеоролог. Ему погибать никак нельзя: кто-то ведь должен зарегистрировать ураган!"
А что происходит тогда, когда начинаются войны? До погоды ли, до ее ли прогноза в военную пору? Правомерно ли вообще задаваться такими вопросами в дни, подобные дню 22 июня 1941 года?..
Погода воюет
Война в XX веке - это война не только людей и идей, но и техники, всех видов оружия, приборов. В том числе и метеорологических.
Войны вызвали совершенствование разнообразной гидрометеорологической аппаратуры, методов информации и связи.
Дав заметный толчок развитию метеорологии, гидрологии и океанографии, война потребовала от них и немалой отдачи. Туман, ветер на земле и над землей, высота и плотность облаков, направление и высота морской волны, колебания уровня моря, глубинные течения, плавучие льды, осадки и метели, горизонтальная и вертикальная видимость (словом, весь комплекс атмосферных явлений) - без этих сведений летчики и моряки, артиллеристы и пехотинцы не могли разрабатывать планы своих операций. Зафиксировав эти явления, четко сформулировать прогноз, помочь своим сражающимся войскам - было задачей номер один Службы погоды во время последней войны.
Военные метеорологи - фронтовые, прифронтовые, тыловые - обеспечивали войска необходимой "сиюминутной" информацией о погоде, а также заблаговременными прогнозами. На полях сражений, на прилегающих к ним территориях и акваториях синоптики снабжали армию и флот текущими сводками погоды, выделяя наиболее существенные для каждой военной "профессии" метеорологические детали. Но ведь оставался еще Большой Прогноз, который, как и в мирное время, должен был составляться на всю территорию страны в Москве, в тогдашнем Центральном институте прогнозов. До 22 июня 1941 года туда стекались сведения о погоде со всех советских и многочисленных зарубежных метеостанций. Но с первого же дня войны так быть уже не могло!
Мир раскололся на два гигантских воюющих лагеря, и уже не было единой "мировой" погоды. Была Германия и оккупированные ею страны Европы. Была коалиция союзников. И немногочисленные нейтральные страны. С началом войны Служба погоды стала фронтом, где "враг подслушивает", где метеорологические данные сделались тайной за семью замками, подлинной военной тайной.
Воюющие стороны засекретили все свои метеосводки. Они и прежде шли в эфир закодированными, но то был принятый во всем метеорологическом мире, понятный без слов код - группы цифр, по пять в каждой. Синоптики в Бюро погоды, будь то в Москве или Берлине, без труда расшифровывали этот код, нанося на географическую карту показатели реальной синоптической ситуации. Теперь же все резко изменилось: каждая сторона изобрела свой собственный метеорологический шифр. Отныне перевести обыкновенную сводку погоды на нормальный синоптический язык можно было только с помощью специальных, тщательно оберегаемых от чужого взгляда таблиц. Такое двойное кодирование делало метеосведения недоступными для врага. При малейшем подозрении, что цифры перехватываются и расшифровываются противником, код немедленно менялся.
Воюющие государства оказались в неравном "метеорологическом" положении. В распоряжении союзников были метеоточки на всех океанах и, самое главное, - на Атлантическом и Северном Ледовитом. Советские, американские, британские синоптики получали довольно богатую информацию с арктического побережья Европы, Азии и Америки, с многочисленных островов и архипелагов, словно исполинским кольцом охвативших Северный Ледовитый океан. Гитлеровцы же могли теперь рассчитывать лишь на сведения с метеостанций, расположенных, хотя и достаточно густо, на ограниченном пространстве - в оккупированных странах Европы и в самой Германии. Рейх лишился самых ценных данных - метеосводок по Арктике и Северной Атлантике. Гитлеровские синоптики буквально задыхались от острейшего недостатка сведений о погоде, варясь лишь в собственном "метеорологическом" соку.
А ведь во время второй мировой войны, по словам германского адмирала Ф. Руге, метеоинформация приобретала "ценность особого вида оружия!"
С первого дня Великой Отечественной войны наша Служба погоды стала работать для фронта, а само Главное управление гидрометслужбы перешло в распоряжение Народного комиссариата обороны. Синоптическая карта сделалась своеобразным зеркалом, отражавшим ситуацию на фронтах: ее западная граница полностью соответствовала положению линии фронта. Отходили войска - и вместе с оставленным городом закрывалась бесценная для синоптиков точка. Закрывалась для советских синоптиков, но открывалась для вражеских...
"Обрезанная" карта - так во время войны называют прогнозисты синоптическую карту. Обрезанная, обкромсанная, очень неполная карта, на которой целые страны (принадлежащие вражескому лагерю) предстают сплошным белым пятном. Чуть ли не полкарты синоптикам приходилось дорисовывать почти наугад, домысливать синоптические ситуации, полагаясь лишь на собственный опыт и интуицию. Уже после войны, после того как в нашем распоряжении оказались немецкие метеоархивы, сотрудники Центрального института прогнозов пополнили карты той далекой военной поры, заново нанесли на них линии атмосферных фронтов, замкнутые кольца циклонов и антициклонов: ведь, прогнозируя погоду на завтра, синоптики дотошно роются в стародавних картах, стараясь обнаружить аналоги сегодняшней метеорологической обстановки.
У наших синоптиков был уже небольшой опыт работы с "обрезанной" картой: во время войны с белофиннами мы не получали сведений о погоде от государств, находившихся на стороне Финляндии. Этот опыт, в сочетании с новой методикой анализа "обрезанной" карты, позволил нашим прогнозистам успешно справиться с нелегкой задачей прогнозирования погоды в военное время. Одновременно использовалась каждая возможность расширить рамки "обрезанной" карты, нанести на нее пусть случайные, пусть разрозненные, но такие нужные для армии - в первую очередь для авиации - метеоцифры.
Уже в 1942, быть может, самом тяжелом для нашей страны году были сделаны успешные попытки получить сведения о погоде с территории, временно оккупированной гитлеровцами. Среди партизан, действовавших в Белоруссии и на Смоленщине, нередко находились люди, знакомые с методикой метеорологических наблюдений, умеющие обращаться с приборами. Они-то и брали на себя добровольные обязанности метеоролога-наблюдателя. Добытые ими сведения о погоде шли в эфир наряду с самыми важными сообщениями о действиях партизанского отряда. Сводки, содержавшие метеорологическую информацию, поступали в Центральный штаб партизанского движения в Москве, а отсюда сухие группы цифр шли по самым разным адресам: в штабы армий, сражавшихся на передовой, в авиацию дальнего действия, бомбившую глубокие фашистские тылы, в Центральный институт прогнозов. Там эти цифры превращались в дополнительные, бесценные точки на "обрезанной" синоптической карте сражающейся страны.
В те трудные годы особо важное значение приобрели автоматические радиометеорологические станции, первые образцы которых были разработаны еще до войны.
В немыслимо короткие сроки наши конструкторы создали надежную компактную метеостанцию, которая могла автоматически посылать в эфир регулярную информацию о самых важных элементах погоды - температуре и давлении воздуха. Смонтированные в двух небольших чемоданчиках, эти единственные в своем роде десантные автоматические радиометеостанции на самолетах доставлялись в немецкий тыл, в белорусские леса в окрестностях Минска, Бобруйска. Там партизаны "раскидывали" станции по округе, и эти метеоавтоматы четыре раза в сутки "выходили" в эфир, посылая четкие сигналы на расстояние многих сотен километров! Пилоты, летевшие в партизанские соединения или еще дальше на запад бомбить вражеские тылы, получали надежную информацию о погоде, ожидавшей их на трассе, а также и радиопеленги. За разработку и внедрение в практику дистанционной метеорологической аппаратуры группа конструкторов, в том числе сотрудники Гидрометслужбы А. В. Горелейченко, М. Н. Мальцев и Д. Я. Суражский, после войны получила Государственную премию СССР.
По мере того как линия фронта начала в результате генерального наступления Советской Армии сдвигаться на запад, активизировались силы Сопротивления во многих странах Европы. С особой остротой встал вопрос о снабжении оружием и боеприпасами партизан Югославии. Наши летчики совершали регулярные дальние полеты через линию фронта - через "перевал", как они это называли, сбрасывая партизанам необходимое снаряжение. Пилоты вели машины "вслепую", ночью, не имея связи с землей, не получая никаких метеосводок по маршруту. Не раз случалось, что, достигнув с невероятным риском под огнем немецких зениток заданного пункта в горах Югославии, летчики вынуждены были поворачивать обратно: внизу, в долине, лежал туман, сквозь который не видны были сигнальные огни партизан.
Штаб авиации дальнего действия призвал на помощь сотрудников Гидрометслужбы Красной Армии. В Югославию с необычным заданием вылетел майор Анатолий Иванович Каракаш (ныне начальник одного из отделов Гидрометцентра СССР).
Они добирались до Югославии кружным путем - через Тегеран, Каир, Бриндизи (на восточном побережье Италии, где уже были союзники). Часть группы сбросили на парашютах, часть доставили на планерах. Они оказались в самом центре партизанского движения, в районе города Дрвар, в западной части страны. Едва обосновавшись на земле, группа Каракаша развернула метеорологические наблюдения. Четыре раза в сутки в Москву передавались зашифрованные сводки. Они поступали в авиаполк, которым командовала прославленная летчица Герой Советского Союза В. С. Гризодубова. Пилоты-гризодубовцы, обслуживавшие партизан Югославии, не раз поминали добрым словом "синоптиков-десантников". Летчикам стало значительно легче: теперь они хорошо представляли себе "югославскую" погоду, знали, что их ждет в пункте назначения. Помогали наши метеорологи и союзным летчикам. Эта горная метеоточка действовала до самого последнего немецкого наступления на штаб партизан. Фашисты рассчитывали захватить весь штаб в плен, но партизаны отразили атаку немецких десантников и ушли в глубь гор. Вместе с ними ушли и советские метеорологи, наблюдатели единственной постоянно действовавшей метеостанции такого рода в оккупированной Европе.
Впрочем, нечто подобное примерно в то же время происходило за тысячи километров от Югославии, в захваченной гитлеровцами Норвегии.
Еще до нападения Гитлера на Советский Союз англичане повели с немцами "войну за цифры" - за сведения о погоде. Насколько важны они были для Великобритании, можно судить по одному лишь факту: в октябре 1940 года британская морская разведка пришла к выводу, что угроза вторжения Гитлера в Англию миновала. По меньшей мере - до весны следующего года{1}. И вывод этот был сделан в немалой степени на основе прогноза погоды и предполагаемых условий на море.
Разумеется, решающим обстоятельством была неспособность Люфтваффе (германских ВВС) выиграть "битву за Англию". Однако серьезнейшую роль сыграли и такие, казалось бы, "невоенные" факторы, как давление воздуха, скорость перемещения воздушных масс, высота морской волны.
Когда война охватила все северное полушарие, британская морская разведка вступила в затяжную борьбу с немецкими "коллегами". В разведывательном управлении британских военно-морских сил внимательно следили за передвижением германских подводных и надводных кораблей. Едва лишь радисты засекали в эфире вражеское судно, начинались расчеты и прикидки, куда оно идет, с какой скоростью. Вот тут-то приходила на помощь метеоинформация: от силы ветра, волнения на море, густоты тумана зависела скорость движения кораблей, своих и вражеских, вероятность столкновения между ними, возможность избежать такой встречи. Вполне понятно, что англичане стремились перехватывать и расшифровывать немецкие метеосводки, тогда как немцы занимались перехватом радиопереговоров союзников. Уже после войны стало известно, что германские дешифровальщики действовали весьма успешно: в отдельные месяцы им удавалось расшифровать до двух тысяч секретных радиограмм союзников, в том числе - и закодированные сведения о погоде во всех океанах. Этому, несомненно, способствовала определенная беспечность шифровальной службы союзников: слишком редко менялись коды, враг успевал приноровиться к ним, уловить смысл часто повторяющихся комбинаций цифр. Как признался один высокопоставленный офицер британской морской разведки, "прошло уже тридцать лет, а я помню, что 7761 означало "абзац", 4834 - "точка""...
Англичане не только перехватывали вражеские сводки, но старались проникнуть на захваченную фашистами территорию, чтобы получать оттуда разведывательные данные, в том числе - сообщения о погоде. Одним из самых деятельных агентов британской морской разведки стал молодой лейтенант норвежец Петтерсен.
Цена прогноза
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: Автор Зиновий Михайлович Каневский, в прошлом географ-полярник, в своей книге рассказывает о значении прогноза погоды и его роли во время Великой Отечественной войны в Арктике, о том, какой ценой давались в то время метеорологические и ледовые сведения, о борьбе наших полярников и героев датского Сопротивления с секретными немецкими метеостанциями.
С о д е р ж а н и е
От автора
Сражение за цифры
Что стоит за прогнозом?
Погода воюет
Погода и конвои идут с запада
Как принимают караваны
Эта трижды нелегкая служба
Почему не пришел "Сибиряков"?
Еще два года
Всего один арктический полет
Гренландский патруль
Пролог
Нет мира над заливами
Секретная синоптика
Где и когда?
Лейтенант Риттер
Нападение
"Oгнем и мeчом"
Охота на охотников
Мариус Иенсен
Эпилог
Послесловие
Примечания
От автора
Прогноз погоды... Задумываемся ли мы над тем, во что обходится каждый прогноз - своевременный и запоздавший, точный и несбывшийся? Полная самоотдача, величайшее напряжение сил, крайняя степень риска и нередко сама человеческая жизнь - вот какой была Цена Прогноза в годы войны.
Романтическая, зачастую героическая работа полярных гидрометеорологов, равно как и работа их коллег на Балтике и Черном море, на Волге и Дунае, в горах Кавказа и на берегах Тихого океана, на незабываемой ладожской "Дороге жизни", не так уж хорошо известна широким кругам читателей. А ведь советские разведчики погоды бились с фашизмом плечом к плечу с сухопутными войсками, авиацией, флотом, от их прогнозов нередко зависел успех крупных боевых операций.
Автор стремился, хотя бы отчасти, возместить этот долг, в котором оказалась наша литература перед этими скромными и самоотверженными людьми.
Сам в прошлом полярник, он сосредоточил свое внимание на эпизодах, происходивших в годы Великой Отечественной войны на Крайнем Севере, в Советской и зарубежной Арктике, в Северной Атлантике.
У читателей могут возникнуть вопросы. Почему, например, в "Цене прогноза" мало рассказывается о боевых операциях нашего Северного флота и авиации в Баренцевом, Белом, Карском морях, у берегов Кольского полуострова? Почему не отражена в книге деятельность крупных гидрометеорологических центров, действовавших на Севере, - например, территориальных управлений Гидрометслужбы в Архангельске и в Мурманске или синоптической службы при штабе Северного флота и Беломорской военной флотилии?
Ответ может быть только один: автор не ставил перед собой задачи написать историю гидрометслужбы на Севере в годы войны.
Он просто рассказал о самоотверженных и героических поступках отдельных ученых и полярников, моряков и пилотов, об их личном вкладе в общее дело разгрома фашизма. Что же касается основных событий войны на Севере, блестяще выигранной советскими вооруженными силами, то о них авторитетно и чрезвычайно интересно написали авторы, принимавшие непосредственное участие в арктических боевых операциях, - бывший командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко, бывший начальник морских операций в Западной Арктике А. И. Минеев и многие другие.
Ограничиваясь рассказом о предельно скромной, на первый взгляд, но жизненно необходимой деятельности полярных разведчиков погоды, автор "Цены прогноза" постоянно помнил прекрасные слова Аркадия Гайдара, сказанные, разумеется, по совершенно иному поводу: "Эта книга не о войне, но о делах суровых и опасных - не меньше, чем сама война".
Живут среди нас участники далеких, более чем тридцатилетней давности событий. Работая в годы войны в метеослужбе, в "мирных" синоптических бюро, неся вахту на полярных станциях, участвуя в разведывательных полетах надо льдами и в плаваниях экспедиционных научно-исследовательских кораблей, они тоже были солдатами.
Эта книга - о них.
Автор глубоко признателен своим собеседникам - метеорологам-синоптикам С. К. Авербуху, Н. П. Белякову, Л. А. Вительсу, ледовому разведчику-гидрологу Н. А. Волкову, гидрометеорологу А. И. Каракашу, полярному летчику М. И. Козлову, синоптику О. Н. Комовой, ветерану Северного морского пути метеорологу Б. А. Кремеру, синоптикам Н. П. Лужной и А. Н. Петровой, штурману полярной авиации А. Е. Погосову, вице-адмиралу А. М. Румянцеву, Герою Советского Союза доктору географических наук М. М. Сомову, бывшему заместителю начальника штаба морских операций в Западном районе Арктики И. А. Стоянову, полярному летчику А. Т. Стрельцову, бывшему помощнику уполномоченного ГКО по перевозкам на Севере Е. М. Сузюмову, конструктору гидрометеорологических приборов лауреату Государственной премии Д. Я. Суражскому, Герою Советского Союза академику Е. К. Федорову, полярному капитану Ю. К. Хлебникову, синоптикам Н. М. Чапыгиной и В. Ф. Черновой, бортмеханику полярной авиации В. С. Чечину, всем тем, кто поделился с ним воспоминаниями о себе и своих товарищах по труду, погибших и живых. Их рассказы легли в основу первой части этой книги.
Скромным "служителям погоды", ее разведчикам и предсказателям, метеорологам и гидрологам, гидрографам и лоцманам, летчикам и морякам, работавшим на Севере во время последней войны, светлой памяти тех, кто погиб, защищая Советское Заполярье, посвящает автор свою книгу.
Сражение за цифры
Что стоит за прогнозом?
"На сегодня Бюро погоды обещало безоблачное небо - не забыть бы надеть калоши". "Да здравствует первое апреля - Всемирный день синоптика!" Кто из нас не слышал подобных фраз, кто - признаемся в этом - не произносил их порою в сердцах! Слишком многое в нашей жизни связано с погодой.
Урожай, вылет самолета, отпуск у моря, сроки проведения очередных Олимпийских игр (которых ждут целых четыре года), наше самочувствие, настроение, даже творческая удача - все это зависит от погоды. Вот почему, открывая газету, мы привычно ищем глазами маленькую заметку где-то в уголке: "Завтра в Москве, по сведениям Гидрометцентра..."
Немного есть на свете профессий столь сложных, но и столь же необходимых человеку, как профессия "служителя погоды" - метеоролога, синоптика, гидролога, исследователя льда. И в то же время наверняка нет профессии, которая подвергалась бы стольким насмешкам, язвительным уколам, получала бы столько обидных кличек. Сами того не замечая, мы сделали прогнозистов ответственными за наши неприятности и огорчения. Мы подходим к их работе с требованиями, которые едва ли предъявляем к любой другой отрасли человеческой деятельности. Как остроумно заметил Ф. Пфейфер, автор популярной книги о погоде, "каждый вечер мы видим дежурного синоптика на экране телевизора и внимательно слушаем прогноз погоды на завтра. Если бы мы попросили радиокомментатора так же определенно высказаться о политических или хозяйственных событиях завтрашнего дня, то он счел бы это либо шуткой, либо грубым личным оскорблением. Но ведь задача метеоролога, состоящая в том, чтобы предсказывать события в воздушном океане, часто бывает ничуть не проще!"
Какое там "не проще"! Ведь нужно мысленно охватить погоду на всем земном шаре, уловить ее особенности, ее динамику над океанами и континентами, над снежными горными хребтами и знойными равнинами, над Арктикой, Антарктидой и экватором, причем не только над поверхностью Земли, но и на больших высотах. А основа основ Службы погоды гидрометеорологические станции - расположились на суше, тогда как 3/4 площади нашей планеты - океаны.
И эту океанскую "метеорологическую брешь" не могут заполнить ни редкие метеоточки на островах, ни странствующие по морям и океанам корабли погоды. (Правда, в наши дни над планетой летают метеорологические спутники, уходят на огромные высоты метеоракеты, но тридцать лет назад, когда шла война, ничего этого не было.)
Погода в значительной мере формируется над океанами, она "варится" в своеобразных исполинских "кухнях", и отнюдь не в какой-то одной, арктической или антарктической, как принято было считать всего несколько десятилетий назад. Нет, все гораздо сложнее. Лишь в самые последние годы выяснилось, например, что на погоду северного полушария решительнейшим образом воздействуют процессы, происходящие в атмосфере тропических широт (наименее, кстати говоря, изученных по сей день).
Уже много тысячелетий люди интересуются погодой и способами ее предсказания. В древности роль синоптиков играли иногда довольно неожиданные лица - скажем, главы государств. Китайский император, например, считался сыном неба, и кому как не ему полагалось знать, какое блюдо готовится на небесной кухне сегодня и что это сулит на завтра. Рядовые синоптики - жрецы обязаны были составлять такие предсказания, которые сейчас мы бы назвали долгосрочными прогнозами. Эти предсказания оглашались затем от имени главного синоптика - императора. Неудачный прогноз обходился недешево, император мог даже лишиться престола - какой смысл держать на столь важном посту человека, неспособного справиться с таким пустяком! (Совсем недавно британский парламент отменил старинный закон, предусматривавший смертную казнь для автора несбывшегося прогноза погоды.)
...После того как в середине XIX столетия был изобретен телеграф, возникла новая и самая для нас существенная ветвь метеорологии синоптическая, то есть обзорная (в те времена синоптическую метеорологию называли "метеорологической телеграфией"). Сведения о погоде, поступающие теперь почти со всего мира, стали наноситься на синоптическую карту. По такой карте можно проследить общий ход погоды в разных районах мира и предположить, какая сложится ситуация в ближайшее время.
Если даже в наши дни отношение к прогнозистам сплошь да рядом скептическое, то можно себе представить, с каким недоверием встречались предсказания самых первых синоптиков!
А один из них, английский вице-адмирал Р. Фицрой (бывший в свое время капитаном знаменитого корабля "Бигль"), жизнью заплатил за самоотверженное служение новой науке. Именно Фицрой начал в 1861 году составлять карты, названные им синоптическими. Понимая, что простой, пусть даже своевременной информации о погоде мало, он стремился выработать методику заблаговременного прогноза. Его штормовых оповещений особенно ждали моряки и рыбаки, его предсказания поступали в сто с лишним пунктов по всему побережью Англии. Конечно, прогнозы Фицроя сбывались далеко не всегда - во всей Великобритании работало тогда лишь одиннадцать метеостанций. Над его прогнозами нередко смеялись, критики не знали жалости. 30 апреля 1865 года человек, которому мы все стольким обязаны, покончил с собой. Говорят, будто, узнав о гибели Фицроя, жена одного шотландского рыбака в отчаянии воскликнула: "Кто же теперь позаботится о наших мужьях?!"
...Итак, прогноз. Обыкновенный прогноз, вышедший из недр Службы погоды, размноженный миллионными тиражами газет, несколько раз в течение дня звучащий по радио. На сегодня его надежность достаточно высока: прогноз на ближайшие сутки оправдывается в 85 случаях из 100. Прогноз на неделю, декаду, месяц, сезон - так называемый долгосрочный прогноз погоды оправдывается, естественно, реже. Угадать капризы погоды задолго до того, как она вздумает капризничать, бесспорно, весьма нелегко. Тем не менее синоптики чаще "попадают в яблочко", чем ошибаются. Мы же считаем своим долгом акцентировать внимание именно на ошибках! И при этом совершенно забываем не только о невероятных трудностях, стоящих перед метеорологами, но и о самих метеорологах, разведчиках погоды. Мы и думать не думаем о той цене, какую приходится им платить за каждую цифру, за каждый значок на синоптической карте.
Вероятно, "служители погоды" - единственная профессия, которая не может, не имеет права пойти на компромисс с этой самой погодой. Летчик старается переждать туман, моряк терпеливо ждет свежего ветра, который растащит, разредит сплошные льды. Жители знойных стран работают лишь в утренние и вечерние часы. Наши курортники, запланировавшие поездку на юг и узнавшие из газет (благодаря прогнозу!) об ожидаемых там холодах, мгновенно меняют планы и устремляются на Рижское взморье. Только метеоролог не выжидает и не хитрит. Он живет погодой, какой бы она ни была. Он не хуже нас умеет подтрунивать над своей, все еще не слишком точной, специальностью, но одновременно с затаенной гордостью повторяет шутку 30-х годов.
"Что такое последний на Земле ураган? - Это такое стихийное бедствие, когда все живое погибает и на всей планете остается один-единственный метеоролог. Ему погибать никак нельзя: кто-то ведь должен зарегистрировать ураган!"
А что происходит тогда, когда начинаются войны? До погоды ли, до ее ли прогноза в военную пору? Правомерно ли вообще задаваться такими вопросами в дни, подобные дню 22 июня 1941 года?..
Погода воюет
Война в XX веке - это война не только людей и идей, но и техники, всех видов оружия, приборов. В том числе и метеорологических.
Войны вызвали совершенствование разнообразной гидрометеорологической аппаратуры, методов информации и связи.
Дав заметный толчок развитию метеорологии, гидрологии и океанографии, война потребовала от них и немалой отдачи. Туман, ветер на земле и над землей, высота и плотность облаков, направление и высота морской волны, колебания уровня моря, глубинные течения, плавучие льды, осадки и метели, горизонтальная и вертикальная видимость (словом, весь комплекс атмосферных явлений) - без этих сведений летчики и моряки, артиллеристы и пехотинцы не могли разрабатывать планы своих операций. Зафиксировав эти явления, четко сформулировать прогноз, помочь своим сражающимся войскам - было задачей номер один Службы погоды во время последней войны.
Военные метеорологи - фронтовые, прифронтовые, тыловые - обеспечивали войска необходимой "сиюминутной" информацией о погоде, а также заблаговременными прогнозами. На полях сражений, на прилегающих к ним территориях и акваториях синоптики снабжали армию и флот текущими сводками погоды, выделяя наиболее существенные для каждой военной "профессии" метеорологические детали. Но ведь оставался еще Большой Прогноз, который, как и в мирное время, должен был составляться на всю территорию страны в Москве, в тогдашнем Центральном институте прогнозов. До 22 июня 1941 года туда стекались сведения о погоде со всех советских и многочисленных зарубежных метеостанций. Но с первого же дня войны так быть уже не могло!
Мир раскололся на два гигантских воюющих лагеря, и уже не было единой "мировой" погоды. Была Германия и оккупированные ею страны Европы. Была коалиция союзников. И немногочисленные нейтральные страны. С началом войны Служба погоды стала фронтом, где "враг подслушивает", где метеорологические данные сделались тайной за семью замками, подлинной военной тайной.
Воюющие стороны засекретили все свои метеосводки. Они и прежде шли в эфир закодированными, но то был принятый во всем метеорологическом мире, понятный без слов код - группы цифр, по пять в каждой. Синоптики в Бюро погоды, будь то в Москве или Берлине, без труда расшифровывали этот код, нанося на географическую карту показатели реальной синоптической ситуации. Теперь же все резко изменилось: каждая сторона изобрела свой собственный метеорологический шифр. Отныне перевести обыкновенную сводку погоды на нормальный синоптический язык можно было только с помощью специальных, тщательно оберегаемых от чужого взгляда таблиц. Такое двойное кодирование делало метеосведения недоступными для врага. При малейшем подозрении, что цифры перехватываются и расшифровываются противником, код немедленно менялся.
Воюющие государства оказались в неравном "метеорологическом" положении. В распоряжении союзников были метеоточки на всех океанах и, самое главное, - на Атлантическом и Северном Ледовитом. Советские, американские, британские синоптики получали довольно богатую информацию с арктического побережья Европы, Азии и Америки, с многочисленных островов и архипелагов, словно исполинским кольцом охвативших Северный Ледовитый океан. Гитлеровцы же могли теперь рассчитывать лишь на сведения с метеостанций, расположенных, хотя и достаточно густо, на ограниченном пространстве - в оккупированных странах Европы и в самой Германии. Рейх лишился самых ценных данных - метеосводок по Арктике и Северной Атлантике. Гитлеровские синоптики буквально задыхались от острейшего недостатка сведений о погоде, варясь лишь в собственном "метеорологическом" соку.
А ведь во время второй мировой войны, по словам германского адмирала Ф. Руге, метеоинформация приобретала "ценность особого вида оружия!"
С первого дня Великой Отечественной войны наша Служба погоды стала работать для фронта, а само Главное управление гидрометслужбы перешло в распоряжение Народного комиссариата обороны. Синоптическая карта сделалась своеобразным зеркалом, отражавшим ситуацию на фронтах: ее западная граница полностью соответствовала положению линии фронта. Отходили войска - и вместе с оставленным городом закрывалась бесценная для синоптиков точка. Закрывалась для советских синоптиков, но открывалась для вражеских...
"Обрезанная" карта - так во время войны называют прогнозисты синоптическую карту. Обрезанная, обкромсанная, очень неполная карта, на которой целые страны (принадлежащие вражескому лагерю) предстают сплошным белым пятном. Чуть ли не полкарты синоптикам приходилось дорисовывать почти наугад, домысливать синоптические ситуации, полагаясь лишь на собственный опыт и интуицию. Уже после войны, после того как в нашем распоряжении оказались немецкие метеоархивы, сотрудники Центрального института прогнозов пополнили карты той далекой военной поры, заново нанесли на них линии атмосферных фронтов, замкнутые кольца циклонов и антициклонов: ведь, прогнозируя погоду на завтра, синоптики дотошно роются в стародавних картах, стараясь обнаружить аналоги сегодняшней метеорологической обстановки.
У наших синоптиков был уже небольшой опыт работы с "обрезанной" картой: во время войны с белофиннами мы не получали сведений о погоде от государств, находившихся на стороне Финляндии. Этот опыт, в сочетании с новой методикой анализа "обрезанной" карты, позволил нашим прогнозистам успешно справиться с нелегкой задачей прогнозирования погоды в военное время. Одновременно использовалась каждая возможность расширить рамки "обрезанной" карты, нанести на нее пусть случайные, пусть разрозненные, но такие нужные для армии - в первую очередь для авиации - метеоцифры.
Уже в 1942, быть может, самом тяжелом для нашей страны году были сделаны успешные попытки получить сведения о погоде с территории, временно оккупированной гитлеровцами. Среди партизан, действовавших в Белоруссии и на Смоленщине, нередко находились люди, знакомые с методикой метеорологических наблюдений, умеющие обращаться с приборами. Они-то и брали на себя добровольные обязанности метеоролога-наблюдателя. Добытые ими сведения о погоде шли в эфир наряду с самыми важными сообщениями о действиях партизанского отряда. Сводки, содержавшие метеорологическую информацию, поступали в Центральный штаб партизанского движения в Москве, а отсюда сухие группы цифр шли по самым разным адресам: в штабы армий, сражавшихся на передовой, в авиацию дальнего действия, бомбившую глубокие фашистские тылы, в Центральный институт прогнозов. Там эти цифры превращались в дополнительные, бесценные точки на "обрезанной" синоптической карте сражающейся страны.
В те трудные годы особо важное значение приобрели автоматические радиометеорологические станции, первые образцы которых были разработаны еще до войны.
В немыслимо короткие сроки наши конструкторы создали надежную компактную метеостанцию, которая могла автоматически посылать в эфир регулярную информацию о самых важных элементах погоды - температуре и давлении воздуха. Смонтированные в двух небольших чемоданчиках, эти единственные в своем роде десантные автоматические радиометеостанции на самолетах доставлялись в немецкий тыл, в белорусские леса в окрестностях Минска, Бобруйска. Там партизаны "раскидывали" станции по округе, и эти метеоавтоматы четыре раза в сутки "выходили" в эфир, посылая четкие сигналы на расстояние многих сотен километров! Пилоты, летевшие в партизанские соединения или еще дальше на запад бомбить вражеские тылы, получали надежную информацию о погоде, ожидавшей их на трассе, а также и радиопеленги. За разработку и внедрение в практику дистанционной метеорологической аппаратуры группа конструкторов, в том числе сотрудники Гидрометслужбы А. В. Горелейченко, М. Н. Мальцев и Д. Я. Суражский, после войны получила Государственную премию СССР.
По мере того как линия фронта начала в результате генерального наступления Советской Армии сдвигаться на запад, активизировались силы Сопротивления во многих странах Европы. С особой остротой встал вопрос о снабжении оружием и боеприпасами партизан Югославии. Наши летчики совершали регулярные дальние полеты через линию фронта - через "перевал", как они это называли, сбрасывая партизанам необходимое снаряжение. Пилоты вели машины "вслепую", ночью, не имея связи с землей, не получая никаких метеосводок по маршруту. Не раз случалось, что, достигнув с невероятным риском под огнем немецких зениток заданного пункта в горах Югославии, летчики вынуждены были поворачивать обратно: внизу, в долине, лежал туман, сквозь который не видны были сигнальные огни партизан.
Штаб авиации дальнего действия призвал на помощь сотрудников Гидрометслужбы Красной Армии. В Югославию с необычным заданием вылетел майор Анатолий Иванович Каракаш (ныне начальник одного из отделов Гидрометцентра СССР).
Они добирались до Югославии кружным путем - через Тегеран, Каир, Бриндизи (на восточном побережье Италии, где уже были союзники). Часть группы сбросили на парашютах, часть доставили на планерах. Они оказались в самом центре партизанского движения, в районе города Дрвар, в западной части страны. Едва обосновавшись на земле, группа Каракаша развернула метеорологические наблюдения. Четыре раза в сутки в Москву передавались зашифрованные сводки. Они поступали в авиаполк, которым командовала прославленная летчица Герой Советского Союза В. С. Гризодубова. Пилоты-гризодубовцы, обслуживавшие партизан Югославии, не раз поминали добрым словом "синоптиков-десантников". Летчикам стало значительно легче: теперь они хорошо представляли себе "югославскую" погоду, знали, что их ждет в пункте назначения. Помогали наши метеорологи и союзным летчикам. Эта горная метеоточка действовала до самого последнего немецкого наступления на штаб партизан. Фашисты рассчитывали захватить весь штаб в плен, но партизаны отразили атаку немецких десантников и ушли в глубь гор. Вместе с ними ушли и советские метеорологи, наблюдатели единственной постоянно действовавшей метеостанции такого рода в оккупированной Европе.
Впрочем, нечто подобное примерно в то же время происходило за тысячи километров от Югославии, в захваченной гитлеровцами Норвегии.
Еще до нападения Гитлера на Советский Союз англичане повели с немцами "войну за цифры" - за сведения о погоде. Насколько важны они были для Великобритании, можно судить по одному лишь факту: в октябре 1940 года британская морская разведка пришла к выводу, что угроза вторжения Гитлера в Англию миновала. По меньшей мере - до весны следующего года{1}. И вывод этот был сделан в немалой степени на основе прогноза погоды и предполагаемых условий на море.
Разумеется, решающим обстоятельством была неспособность Люфтваффе (германских ВВС) выиграть "битву за Англию". Однако серьезнейшую роль сыграли и такие, казалось бы, "невоенные" факторы, как давление воздуха, скорость перемещения воздушных масс, высота морской волны.
Когда война охватила все северное полушарие, британская морская разведка вступила в затяжную борьбу с немецкими "коллегами". В разведывательном управлении британских военно-морских сил внимательно следили за передвижением германских подводных и надводных кораблей. Едва лишь радисты засекали в эфире вражеское судно, начинались расчеты и прикидки, куда оно идет, с какой скоростью. Вот тут-то приходила на помощь метеоинформация: от силы ветра, волнения на море, густоты тумана зависела скорость движения кораблей, своих и вражеских, вероятность столкновения между ними, возможность избежать такой встречи. Вполне понятно, что англичане стремились перехватывать и расшифровывать немецкие метеосводки, тогда как немцы занимались перехватом радиопереговоров союзников. Уже после войны стало известно, что германские дешифровальщики действовали весьма успешно: в отдельные месяцы им удавалось расшифровать до двух тысяч секретных радиограмм союзников, в том числе - и закодированные сведения о погоде во всех океанах. Этому, несомненно, способствовала определенная беспечность шифровальной службы союзников: слишком редко менялись коды, враг успевал приноровиться к ним, уловить смысл часто повторяющихся комбинаций цифр. Как признался один высокопоставленный офицер британской морской разведки, "прошло уже тридцать лет, а я помню, что 7761 означало "абзац", 4834 - "точка""...
Англичане не только перехватывали вражеские сводки, но старались проникнуть на захваченную фашистами территорию, чтобы получать оттуда разведывательные данные, в том числе - сообщения о погоде. Одним из самых деятельных агентов британской морской разведки стал молодой лейтенант норвежец Петтерсен.