Но, расплачиваясь за выпивку, Константайн дал ему щедрые чаевые, и молодой человек снизошел до того, что протянул через стойку тарелочку с маслинами.
На большом стенде около двери красовался плакат, извещавший, что в отеле работает кабаре. Большую часть плаката занимала фотография месье Мажика. Джордж подошел к ней, не выпуская из рук стакана. Со снимка смотрел высокий, поджарый мужчина с гладким бледным лицом и высоким лбом, уже знакомый Джорджу по фотографии в справочнике Доротеи. Джордж вспомнил строку из досье Лаборда: «Работает с ассистенткой, жалованье которой включает в свой гонорар». Он прошелся взглядом по именам других артистов в надежде найти, к примеру, Клэр Альбертин, которая «пьет, имеет успех у мужчин…», но оказался разочарован. Жаль. Клер, без сомнения, сошла бы за одну из «золотых девочек» Аристида.
Он вернулся к стойке, допил джин, получил новую порцию, еще раз дал бармену «на чай» и спросил его по-французски: «Этот месье Мажик… на него стоит посмотреть?»
Бармен кивнул и, продолжая полировать стакан, ответил по-английски:
– Это легендарная личность, месье.
– А столик на вечер можно заказать?
– Конечно, если сделать это сейчас. Уходя, поговорите с администратором.
– А сам месье Мажик живет в вашем отеле?
– Да, месье.
Джордж вынул портсигар, предложил бармену закурить. Тот взял сигарету, щелкнул зажигалкой, поднес пламя к сигарете Джорджа, закурил сам и сказал особо доверительно:
– Он остановился в отдельном домике. Ближайшем к пляжу. Но его ассистентка живет в главном здании. Маленькая блондинка. – Он многозначительно подмигнул Джорджу. – Каждый раз он приезжает сюда с новенькой. Наверно, у них опасная работа, многих он распиливает по-настоящему. – Бармен улыбнулся своей шутке, показав при этом два золотых зуба.
Джордж, транжиря деньги Сайната без сожаления, заказал себе новый джин с тоником и предложил поставить выпивку бармену. Тот соорудил себе большой коктейль из джина с вермутом, и у Джорджа едва хватило денег заплатить за все. Однако выпивка окончательно развязала бармену язык.
– Месье Мажик ездит на «Роллс-Ройсе», – говорил он. – Но это очень удачливый артист. О его постоянно сменяемых ассистентках часто шутят, но я не вижу в этом ничего предосудительного. Вы же понимаете, месье. Тогда почему ассистентка живет отдельно от него? Это ничего не значит. Месье Мажик, сразу видно, до женщин охоч.
Покидая гостиницу, Джордж заказал на вымышленное имя столик для двоих в дальнем от сцены углу ресторана. А по пути к озеру осмотрел домик Кадима. Он был одноэтажный, со всех сторон окруженный живой изгородью из самшита, с окнами на озеро. К боковой стене дома примыкал гараж, к нему вела бетонная дорожка. Из открытой его двери выглядывала длинная морда «Роллс-Ройса» – ни дать ни взять угорь, прикорнувший после трапезы.
Джордж взялся за весла и поплыл прочь от берега, глядя на беготню детей, на загорающих на пляже, пестреющем похожими на грибы зонтиками от солнца. Какой-то настырный инструктор заставлял группку молодых людей проделывать упражнения, от одного вида которых Джорджа начало буквально подташнивать.
Когда Константайн вернулся в бунгало, Николя его уже ждала. На обед она купила немного ветчины, французскую булку и бутылку вина и водрузила все это на карточный столик.
– Ты раздобыла их? – спросил Джордж.
– Еще бы! Чертовы твари. Их в кухне уже шесть, и я знаю, где взять еще двух. Ну и утро я провела! А ты?
– О, я славно поболтал с барменом отеля, потягивая джин с тоником. Просто славно.
– Замечательно, ничего не скажешь. Ты, верно, так долго жил среди дикарей, что начал думать, будто всю тяжелую работу должны выполнять женщины.
– Между прочим, в пользу такой точки зрения есть немало доводов. Однако когда ты достанешь седьмую и восьмую, мы расслабимся, я свожу тебя на ужин в ресторан – но с одним условием.
– Каким?
– Ты возьмешь с собой пистолет.
Полчаса спустя после того, как Джордж покинул отель «Лемпир», к парадному гостиницы подкатил белый «Мерседес». Правил им Джан, сзади молчаливо сидел Барди. Джан припарковал машину, выскочил и, блистая зелеными бриджами, пиджаком и лихо заломленной фуражкой, распахнул дверцу Барди. Тот вышел без шляпы, в белом шелковом костюме, опираясь на трость черного дерева.
– Джан, – распорядился он, – выпьешь рюмочку с прислугой – и тотчас назад.
И пошел мимо главного здания в сад. Джан взглянул на хозяина, презрительно надул губы и направился в другую сторону.
Бетонная дорожка привела Барди к домику Кадима. У крыльца он отломил веточку голубого плюмбаго, вившегося вперемешку с диким виноградом, вставил в петлицу, распахнул дверь и вошел в дом.
Он оказался в небольшой прихожей, куда выходили три двери. Барди уверенно направился в ту, которая была в дальнем конце. Он попал в главную лоджию с окнами на пляж и озеро. На широком диване здесь уютно расположилась девушка лет двадцати трех, просматривающая кипу журналов мод. Красоту ее несколько портил приплюснутый, сильно вздернутый носик. На ней было много косметики, ногти на руках и ногах она выкрасила перламутровым лаком, густые светлые волосы уложила на греческий манер в высокую прическу. Одета девушка была в зеленое с низким вырезом летнее платье, едва прикрывавшее руки, ноги и плечи. Увидев гостя, она вскочила, словно служанка, которую хозяйка застала за бездельем.
Барди осторожно приставил трость к заполненному бутылками и рюмками буфету и сказал: «Здравствуй, Тина. Рад видеть тебя вновь. Маэстро дома?»
– Конечно, месье. Он отдыхает.
– Тогда доложи ему обо мне, а потом, малышка Тина, – он легонько ухватил ее за руку, – пойди погуляй в саду, хорошо?
Тина улыбнулась, кивнула и тут же захихикала – Барди обнял ее и поцеловал.
– Месье… не надо, – кокетливо упиралась она. Барди с обворожительной улыбкой отпустил ее. Была в ее голосе некая обольстительная хрипотца – вульгарная, напоминавшая Барди о трущобах и перенаселенных квартирах. Однажды, решил он, надо будет познакомиться с Тиной поближе, но без ведома Рикардо. Тот к своим ассистенткам относится очень ревниво. Словно старая наседка к цыплятам.
Похлопав Тину ниже спины, он ласково поторопил ее:
– Ну, иди, передай ему, что я пришел. А когда-нибудь мы с тобой… может быть, поужинаем вместе. Хорошо?
– Может быть, месье. – Девушка наморщила носик, и Барди пожалел об этом – нос был самой некрасивой частью ее лица.
В ожидании Рикардо Барди подошел к буфету, приготовил себе выпить.
Кадим вошел хмурясь, в кожаных сандалиях, голубых полотняных брюках, желтой рубашке, из нагрудного кармана ее торчал краешек черного носового платка. Он был очень похож на свои фотографии, однако выглядел немного старше, предательски выдавали возраст и плечи, которые, когда он забывал их расправить, всегда норовили податься вперед, как бывает после несильного удара в грудь.
Высоким, с капризной ноткой голосом Кадим произнес:
– Барди, опять ты приставал к моей девушке. Мне известно, ты давно уже к ней подбираешься. Но я это запрещаю. Категорически.
Барди покачал головой.
– Я не трогал ее. Клянусь. – Он улыбнулся. Рикардо укоризненно надул губы.
– Но у нее помада смазана, а я терпеть не могу женщин с испорченным гримом. И у тебя ее помада на губах. Поэтому ты выглядишь сейчас просто смешно. Ну, ладно. Зачем, черт побери, тебя сюда занесло?
– Важное дело, – ответил Барди и вдруг совсем иным тоном продолжил: – Сядь и перестань болтать о своей ассистентке. А если не хочешь увидеть ее в постели с другим, пусти в свою.
– Хватит, Барди. Чего ты хочешь? – Кадим сел на диван, раздраженно поправил подушки. Антонио рассеянно закурил сигару, и Рикардо, учуяв дым, нахмурился еще сильнее: он не терпел табачного дыма.
– Ты, конечно, знаешь о моих неприятностях с одним из клиентов, – начал Барди.
– Да. Лаборд мне звонил. Сказал, тебя разыскивают молодой человек и девушка.
– Верно. Они приходили к Лаборду с расспросами об Элзи и о тебе.
– А на кого они работают? Если ты это выяснишь, то тут же от них избавишься.
– На кого они работают, я не знаю. Да и не все ли равно? Кстати, о молодом человеке уже позаботились. Взяли в кафе «Цезарь» на этой неделе, и, как многие до него, он закончил жизнь в Сене.
Рикардо протестующе взмахнул тонкой рукой.
– Подробностей не надо. Я всегда ненавидел эту сторону нашей работы. Бедный молодой человек.
– Но чересчур упрямый – и неглупый. Проник даже на собрание Бьянери. А это было уже серьезно.
– Раньше, но не теперь?
– Ну… – Барди подошел к окну. На озере играли яркие солнечные блики. Трое мальчишек раскачивались в челноке так, что он понемногу наполнялся водой. Наконец утонул и троица залилась счастливым смехом.
– Что же беспокоит тебя, Антонио?
– В сущности, ничего. Но ты же знаешь – я человек осторожный. Мне приходится быть таким. И нам всем тоже. Парня обезвредили, но меня озадачивает поведение его сообщницы. Она исчезла.
– А что ей еще оставалось? Бедняжка, наверно, испугана до полусмерти.
– Ты недооцениваешь этих людей, Рикардо, – усмехнулся Барди. – Она отнюдь не бедняжка. Она сметлива и отважна. Спасая молодого человека на пляже Пампелон, она не моргнув глазом выстрелила в Джана. Кстати, Джану последнее время не сидится на месте, и, по-моему, с ним надо что-то делать, а то начнется ссора из-за Марии.
– Как это скучно? Так что насчет той девушки?
– Больше ничего. По идее, она должна была оставаться в отеле и ждать возвращения молодого человека. Но она уехала из отеля рано утром через несколько часов после того, как мы обезвредили ее спутника. И, насколько выяснил Лаборд, она о его пропаже в полицию не заявила. Что тебе все это подсказывает?
– Очень многое. Если он был частным детективом, а она – его напарницей, тогда она могла обратиться в свое агентство за указаниями. Без разрешения своего клиента она в полицию идти не имела права. Или… – Он смолк, взглянув на Барди.
– Или? – Барди выпустил толстое кольцо сигарного дыма, оно тут же начало грузно оседать, но его развеял сквознячок из окна.
– Или, мой дорогой Барди, в кафе «Цезарь» что-то не сработало. Молодому человеку удалось выплыть. И он по-прежнему опасен для нас.
– Возможно. А из виду нельзя упускать ничего. Посему держи ухо востро. Описание наших преследователей у тебя есть. Зовут их Нэнси Марден и Джордж Конвей. Они англичане. Насколько нам известно, лицензии частного сыщика у Конвея нет. Имя его, по-моему, вымышленное, так же, как и Нэнси Марден.
Рикардо тихо рассмеялся.
– Ты помешался на именах, Барди. У тебя самого их немало. Ладно, буду осторожен.
– Обязательно. Ведь к Элзи их можешь привести только ты.
– Ах да, к Элзи… – Рикардо вытащил платок и слегка промокнул им губы. – Улизнуть от тебя удалось ей одной. И не надо смотреть на меня волком, дорогой Барди, такое могу сказать тебе только я. Мы оба любили ее, но по-разному. Да ты любишь ее и сейчас, только не признаешься в этом себе самому.
– А ты?
– Стараюсь забыть о ней. Иначе мне наверно пришлось бы тебя возненавидеть. Впрочем, по-другому ты с ней поступить просто не мог – но это уж твоя трагедия. Она – единственная женщина, которая для тебя что-то значила. И ты уничтожил ее потому, что иначе она сама уничтожила бы тебя. И хотя теперь ты меняешь баб как перчатки, это не приносит тебе радости. Верно?
– Может быть. Какая она была дура… как это глупо – обладать столькими достоинствами и быть такой добродетельной! – Барди повернулся к двери и взял прислоненную к буфету трость, помедлил, поднес набалдашник к самому рту, вдруг пожал плечами и сказал: – Да, с ней я что-то потерял… Но многое у меня осталось, – добавил он решительно и жестко. – И я по-прежнему живу так, как давным-давно для себя решил. – Он снова был прежним Барди, спокойным и насмешливым. – Почему это, едва придя к тебе, Рикардо, я сразу так расчувствовался? Может быть, нам поужинать вместе после представления?
Рикардо поднялся, на миг ссутулился и сказал:
– Нет, мой дорогой Барди, и ты знаешь почему. Спектакль отнимает у меня все силы, после него мне хочется только послушать немного музыки и лечь. Но, раз уж ты в таком настроении, я отпущу Тину поужинать с тобой. – И вдруг добавил громче, сердито: – Только поужинать. Я не желаю, чтобы ты вскружил ей голову – мне новой ассистенткой обзаводиться некогда. Ты же знаешь, как трудно научить таких дурочек, как она, даже самому простому.
Барди кивнул и с улыбкой устало произнес:
– Какой ты нудный, Рикардо.
– С тобой иначе нельзя. Но завтра мы поговорим о другом деле. За последние три недели у меня для тебя кое-что накопилось. Кое-что грязное, омерзительное.
– Но способное принести доход?
Рикардо взмахнул руками, и вдруг в правой чудесным образом появился розовый бутон. Увидев, как невольно просиял Барди, Кадим расхохотался:
– До чего же тебе нравятся мои фокусы! Возьми этот бутон, друг мой, и вставь в петлицу вместо синего плюмбаго – он сочетается с цветом твоих глаз уж слишком вульгарно!
Глава 9
На большом стенде около двери красовался плакат, извещавший, что в отеле работает кабаре. Большую часть плаката занимала фотография месье Мажика. Джордж подошел к ней, не выпуская из рук стакана. Со снимка смотрел высокий, поджарый мужчина с гладким бледным лицом и высоким лбом, уже знакомый Джорджу по фотографии в справочнике Доротеи. Джордж вспомнил строку из досье Лаборда: «Работает с ассистенткой, жалованье которой включает в свой гонорар». Он прошелся взглядом по именам других артистов в надежде найти, к примеру, Клэр Альбертин, которая «пьет, имеет успех у мужчин…», но оказался разочарован. Жаль. Клер, без сомнения, сошла бы за одну из «золотых девочек» Аристида.
Он вернулся к стойке, допил джин, получил новую порцию, еще раз дал бармену «на чай» и спросил его по-французски: «Этот месье Мажик… на него стоит посмотреть?»
Бармен кивнул и, продолжая полировать стакан, ответил по-английски:
– Это легендарная личность, месье.
– А столик на вечер можно заказать?
– Конечно, если сделать это сейчас. Уходя, поговорите с администратором.
– А сам месье Мажик живет в вашем отеле?
– Да, месье.
Джордж вынул портсигар, предложил бармену закурить. Тот взял сигарету, щелкнул зажигалкой, поднес пламя к сигарете Джорджа, закурил сам и сказал особо доверительно:
– Он остановился в отдельном домике. Ближайшем к пляжу. Но его ассистентка живет в главном здании. Маленькая блондинка. – Он многозначительно подмигнул Джорджу. – Каждый раз он приезжает сюда с новенькой. Наверно, у них опасная работа, многих он распиливает по-настоящему. – Бармен улыбнулся своей шутке, показав при этом два золотых зуба.
Джордж, транжиря деньги Сайната без сожаления, заказал себе новый джин с тоником и предложил поставить выпивку бармену. Тот соорудил себе большой коктейль из джина с вермутом, и у Джорджа едва хватило денег заплатить за все. Однако выпивка окончательно развязала бармену язык.
– Месье Мажик ездит на «Роллс-Ройсе», – говорил он. – Но это очень удачливый артист. О его постоянно сменяемых ассистентках часто шутят, но я не вижу в этом ничего предосудительного. Вы же понимаете, месье. Тогда почему ассистентка живет отдельно от него? Это ничего не значит. Месье Мажик, сразу видно, до женщин охоч.
Покидая гостиницу, Джордж заказал на вымышленное имя столик для двоих в дальнем от сцены углу ресторана. А по пути к озеру осмотрел домик Кадима. Он был одноэтажный, со всех сторон окруженный живой изгородью из самшита, с окнами на озеро. К боковой стене дома примыкал гараж, к нему вела бетонная дорожка. Из открытой его двери выглядывала длинная морда «Роллс-Ройса» – ни дать ни взять угорь, прикорнувший после трапезы.
Джордж взялся за весла и поплыл прочь от берега, глядя на беготню детей, на загорающих на пляже, пестреющем похожими на грибы зонтиками от солнца. Какой-то настырный инструктор заставлял группку молодых людей проделывать упражнения, от одного вида которых Джорджа начало буквально подташнивать.
Когда Константайн вернулся в бунгало, Николя его уже ждала. На обед она купила немного ветчины, французскую булку и бутылку вина и водрузила все это на карточный столик.
– Ты раздобыла их? – спросил Джордж.
– Еще бы! Чертовы твари. Их в кухне уже шесть, и я знаю, где взять еще двух. Ну и утро я провела! А ты?
– О, я славно поболтал с барменом отеля, потягивая джин с тоником. Просто славно.
– Замечательно, ничего не скажешь. Ты, верно, так долго жил среди дикарей, что начал думать, будто всю тяжелую работу должны выполнять женщины.
– Между прочим, в пользу такой точки зрения есть немало доводов. Однако когда ты достанешь седьмую и восьмую, мы расслабимся, я свожу тебя на ужин в ресторан – но с одним условием.
– Каким?
– Ты возьмешь с собой пистолет.
Полчаса спустя после того, как Джордж покинул отель «Лемпир», к парадному гостиницы подкатил белый «Мерседес». Правил им Джан, сзади молчаливо сидел Барди. Джан припарковал машину, выскочил и, блистая зелеными бриджами, пиджаком и лихо заломленной фуражкой, распахнул дверцу Барди. Тот вышел без шляпы, в белом шелковом костюме, опираясь на трость черного дерева.
– Джан, – распорядился он, – выпьешь рюмочку с прислугой – и тотчас назад.
И пошел мимо главного здания в сад. Джан взглянул на хозяина, презрительно надул губы и направился в другую сторону.
Бетонная дорожка привела Барди к домику Кадима. У крыльца он отломил веточку голубого плюмбаго, вившегося вперемешку с диким виноградом, вставил в петлицу, распахнул дверь и вошел в дом.
Он оказался в небольшой прихожей, куда выходили три двери. Барди уверенно направился в ту, которая была в дальнем конце. Он попал в главную лоджию с окнами на пляж и озеро. На широком диване здесь уютно расположилась девушка лет двадцати трех, просматривающая кипу журналов мод. Красоту ее несколько портил приплюснутый, сильно вздернутый носик. На ней было много косметики, ногти на руках и ногах она выкрасила перламутровым лаком, густые светлые волосы уложила на греческий манер в высокую прическу. Одета девушка была в зеленое с низким вырезом летнее платье, едва прикрывавшее руки, ноги и плечи. Увидев гостя, она вскочила, словно служанка, которую хозяйка застала за бездельем.
Барди осторожно приставил трость к заполненному бутылками и рюмками буфету и сказал: «Здравствуй, Тина. Рад видеть тебя вновь. Маэстро дома?»
– Конечно, месье. Он отдыхает.
– Тогда доложи ему обо мне, а потом, малышка Тина, – он легонько ухватил ее за руку, – пойди погуляй в саду, хорошо?
Тина улыбнулась, кивнула и тут же захихикала – Барди обнял ее и поцеловал.
– Месье… не надо, – кокетливо упиралась она. Барди с обворожительной улыбкой отпустил ее. Была в ее голосе некая обольстительная хрипотца – вульгарная, напоминавшая Барди о трущобах и перенаселенных квартирах. Однажды, решил он, надо будет познакомиться с Тиной поближе, но без ведома Рикардо. Тот к своим ассистенткам относится очень ревниво. Словно старая наседка к цыплятам.
Похлопав Тину ниже спины, он ласково поторопил ее:
– Ну, иди, передай ему, что я пришел. А когда-нибудь мы с тобой… может быть, поужинаем вместе. Хорошо?
– Может быть, месье. – Девушка наморщила носик, и Барди пожалел об этом – нос был самой некрасивой частью ее лица.
В ожидании Рикардо Барди подошел к буфету, приготовил себе выпить.
Кадим вошел хмурясь, в кожаных сандалиях, голубых полотняных брюках, желтой рубашке, из нагрудного кармана ее торчал краешек черного носового платка. Он был очень похож на свои фотографии, однако выглядел немного старше, предательски выдавали возраст и плечи, которые, когда он забывал их расправить, всегда норовили податься вперед, как бывает после несильного удара в грудь.
Высоким, с капризной ноткой голосом Кадим произнес:
– Барди, опять ты приставал к моей девушке. Мне известно, ты давно уже к ней подбираешься. Но я это запрещаю. Категорически.
Барди покачал головой.
– Я не трогал ее. Клянусь. – Он улыбнулся. Рикардо укоризненно надул губы.
– Но у нее помада смазана, а я терпеть не могу женщин с испорченным гримом. И у тебя ее помада на губах. Поэтому ты выглядишь сейчас просто смешно. Ну, ладно. Зачем, черт побери, тебя сюда занесло?
– Важное дело, – ответил Барди и вдруг совсем иным тоном продолжил: – Сядь и перестань болтать о своей ассистентке. А если не хочешь увидеть ее в постели с другим, пусти в свою.
– Хватит, Барди. Чего ты хочешь? – Кадим сел на диван, раздраженно поправил подушки. Антонио рассеянно закурил сигару, и Рикардо, учуяв дым, нахмурился еще сильнее: он не терпел табачного дыма.
– Ты, конечно, знаешь о моих неприятностях с одним из клиентов, – начал Барди.
– Да. Лаборд мне звонил. Сказал, тебя разыскивают молодой человек и девушка.
– Верно. Они приходили к Лаборду с расспросами об Элзи и о тебе.
– А на кого они работают? Если ты это выяснишь, то тут же от них избавишься.
– На кого они работают, я не знаю. Да и не все ли равно? Кстати, о молодом человеке уже позаботились. Взяли в кафе «Цезарь» на этой неделе, и, как многие до него, он закончил жизнь в Сене.
Рикардо протестующе взмахнул тонкой рукой.
– Подробностей не надо. Я всегда ненавидел эту сторону нашей работы. Бедный молодой человек.
– Но чересчур упрямый – и неглупый. Проник даже на собрание Бьянери. А это было уже серьезно.
– Раньше, но не теперь?
– Ну… – Барди подошел к окну. На озере играли яркие солнечные блики. Трое мальчишек раскачивались в челноке так, что он понемногу наполнялся водой. Наконец утонул и троица залилась счастливым смехом.
– Что же беспокоит тебя, Антонио?
– В сущности, ничего. Но ты же знаешь – я человек осторожный. Мне приходится быть таким. И нам всем тоже. Парня обезвредили, но меня озадачивает поведение его сообщницы. Она исчезла.
– А что ей еще оставалось? Бедняжка, наверно, испугана до полусмерти.
– Ты недооцениваешь этих людей, Рикардо, – усмехнулся Барди. – Она отнюдь не бедняжка. Она сметлива и отважна. Спасая молодого человека на пляже Пампелон, она не моргнув глазом выстрелила в Джана. Кстати, Джану последнее время не сидится на месте, и, по-моему, с ним надо что-то делать, а то начнется ссора из-за Марии.
– Как это скучно? Так что насчет той девушки?
– Больше ничего. По идее, она должна была оставаться в отеле и ждать возвращения молодого человека. Но она уехала из отеля рано утром через несколько часов после того, как мы обезвредили ее спутника. И, насколько выяснил Лаборд, она о его пропаже в полицию не заявила. Что тебе все это подсказывает?
– Очень многое. Если он был частным детективом, а она – его напарницей, тогда она могла обратиться в свое агентство за указаниями. Без разрешения своего клиента она в полицию идти не имела права. Или… – Он смолк, взглянув на Барди.
– Или? – Барди выпустил толстое кольцо сигарного дыма, оно тут же начало грузно оседать, но его развеял сквознячок из окна.
– Или, мой дорогой Барди, в кафе «Цезарь» что-то не сработало. Молодому человеку удалось выплыть. И он по-прежнему опасен для нас.
– Возможно. А из виду нельзя упускать ничего. Посему держи ухо востро. Описание наших преследователей у тебя есть. Зовут их Нэнси Марден и Джордж Конвей. Они англичане. Насколько нам известно, лицензии частного сыщика у Конвея нет. Имя его, по-моему, вымышленное, так же, как и Нэнси Марден.
Рикардо тихо рассмеялся.
– Ты помешался на именах, Барди. У тебя самого их немало. Ладно, буду осторожен.
– Обязательно. Ведь к Элзи их можешь привести только ты.
– Ах да, к Элзи… – Рикардо вытащил платок и слегка промокнул им губы. – Улизнуть от тебя удалось ей одной. И не надо смотреть на меня волком, дорогой Барди, такое могу сказать тебе только я. Мы оба любили ее, но по-разному. Да ты любишь ее и сейчас, только не признаешься в этом себе самому.
– А ты?
– Стараюсь забыть о ней. Иначе мне наверно пришлось бы тебя возненавидеть. Впрочем, по-другому ты с ней поступить просто не мог – но это уж твоя трагедия. Она – единственная женщина, которая для тебя что-то значила. И ты уничтожил ее потому, что иначе она сама уничтожила бы тебя. И хотя теперь ты меняешь баб как перчатки, это не приносит тебе радости. Верно?
– Может быть. Какая она была дура… как это глупо – обладать столькими достоинствами и быть такой добродетельной! – Барди повернулся к двери и взял прислоненную к буфету трость, помедлил, поднес набалдашник к самому рту, вдруг пожал плечами и сказал: – Да, с ней я что-то потерял… Но многое у меня осталось, – добавил он решительно и жестко. – И я по-прежнему живу так, как давным-давно для себя решил. – Он снова был прежним Барди, спокойным и насмешливым. – Почему это, едва придя к тебе, Рикардо, я сразу так расчувствовался? Может быть, нам поужинать вместе после представления?
Рикардо поднялся, на миг ссутулился и сказал:
– Нет, мой дорогой Барди, и ты знаешь почему. Спектакль отнимает у меня все силы, после него мне хочется только послушать немного музыки и лечь. Но, раз уж ты в таком настроении, я отпущу Тину поужинать с тобой. – И вдруг добавил громче, сердито: – Только поужинать. Я не желаю, чтобы ты вскружил ей голову – мне новой ассистенткой обзаводиться некогда. Ты же знаешь, как трудно научить таких дурочек, как она, даже самому простому.
Барди кивнул и с улыбкой устало произнес:
– Какой ты нудный, Рикардо.
– С тобой иначе нельзя. Но завтра мы поговорим о другом деле. За последние три недели у меня для тебя кое-что накопилось. Кое-что грязное, омерзительное.
– Но способное принести доход?
Рикардо взмахнул руками, и вдруг в правой чудесным образом появился розовый бутон. Увидев, как невольно просиял Барди, Кадим расхохотался:
– До чего же тебе нравятся мои фокусы! Возьми этот бутон, друг мой, и вставь в петлицу вместо синего плюмбаго – он сочетается с цветом твоих глаз уж слишком вульгарно!
Глава 9
Вечером в ресторанном кабаре давали два представления. Николя и Джордж отправились в отель на лодке так, чтобы успеть поужинать и посмотреть последнее шоу. Джордж оставил лодку рядом с гостиничными челноками, рядком стоящими у пляжа.
Они с Николя прошли в отель через сад, обратив внимание на то, что из окон домика, где жил Кадим, струился свет, но шторы были задернуты.
Ресторан располагался в огромном круглом зале с разноцветным стеклянным куполом, с мягко переливающимся светом многочисленных ламп. На каждом столике горел, кроме того, небольшой светильник под красным абажуром, отчего зал производил впечатление величественной пещеры, обитой красным плюшем, полной густых, подвижных теней, время от времени пронзаемых блеском серебряной посуды и сиянием белых манишек официантов. В этой пещере раздавался дружеский шепот, царила пропитанная табачным дымом атмосфера богатства, в которую многие мечтают погрузиться хотя бы на время отпуска. А ее в отеле «Лемпир» – с барами, кабаре, пляжем, красивыми горничными и полем для мини-гольфа – хватало с лихвой.
Джордж с Николя уселись за столик, нарочно выбранный в дальнем от сцены углу ресторана, в небольшой нише у окна. Блюда пришлось выбирать по меню размером не меньше столешницы. Есть особенно не хотелось, потому, посовещавшись, они остановились на копченом лососе и салате с холодным цыпленком, что откровенно раздосадовало официанта – ему поручено было избавляться от почек на вертеле по-деревенски.
Представление оказалось довольно хорошим: труппа танцовщиц, которые для последней немой сцены разделись почти донага; комик, на нескольких языках рассказывавший политические и пикантные анекдоты; тоненькая, полная жизни негритянка, от пения которой дрожал потолок; и наконец, гвоздь программы – месье Мажик с миниатюрной пышногрудой блондинкой-помощницей, которая гарцевала вокруг него, делая преувеличенные жесты и ни на миг не переставая ослепительно улыбаться.
Рикардо Кадим, высокий, казавшийся во фраке необыкновенно гибким, с прилизанными к вискам волосами, выступил первоклассно. Пальцы его будто жили самостоятельной жизнью. Они то разбегались, чтобы подхватить невесть откуда появившийся веер сигарет, то легко теребили воздух, и тогда стайка за стайкой вылетали разноцветные платки, то вдруг элегантно подбрасывали складную трость – она исчезла, а потом ее вытащили из-за низкого выреза платья ассистентки; вино текло в бокал из графина, который нимало не опустошался, а бокал не наполнялся; наконец, широко взмахнув руками, Кадим швырнул графин и бокал в зал, где они тотчас превратились в белых голубей. Голуби сделали круг над зрителями и послушно уселись ассистентке на плечо. В самом конце представления Кадим поместил ассистентку в продолговатый, похожий на гроб ящик, связал ее руки и ноги. Проверить крепость узлов он попросил одного из зрителей, за что тот удостоился поцелуя ассистентки. Крышку ящика закрыли и раскрутили его. После чего месье Мажик открыл люк в крышке, запустил руку в ящик и вытащил белое вечернее платье, в котором была ассистентка. В следующий момент он распахнул ящик, но оказалось, что девушка по-прежнему в платье. Трюк повторялся снова и снова, и каждый раз Кадим доставал из люка новый предмет ее туалета – трусики, лифчик или чулки, а девушка между тем всегда оставалась полностью одетой. Наконец Кадим снял с нее последнее – несколько широких браслетов, оркестр заиграл туш, дверца ящика распахнулась, и показалась девушка, свободная от пут и совершенно обнаженная, если не считать трех подсолнухов с черной сердцевиной и золотыми лепестками там, где их присутствие диктовалось соображениями пристойности.
Когда выступление Кадима закончилось, Джордж угрюмо подумал: «Вот человек, который сначала помог Наде Темпл в Хемпстеде, а потом сфотографировал труп ее мужа, человек, крепко-накрепко связанный со Скорпионом и, возможно, знающий, где Барди… человек, обладающий волшебным искусством». Джордж опустил руку в карман пиджака и ощупал «вальтер» 22-го калибра. Он вспомнил о происшедшем на пляже Пампелон, о Лаборде с бутылкой «Реми Мартен» в руках, и пальцы его сильнее сжали рукоять. «Чтобы избежать уготованного мною, месье Мажику придется изобрести какой-нибудь новый фокус», – убежденно решил Джордж.
Кабаре закрывалось. Константайн подозвал официанта, расплатился и вместе с Николя вышел в сад. По дорожке они прошли на пляж, уселись на борт лодки, откуда можно было беспрепятственно наблюдать за окнами месье Мажика.
– Зачем столь талантливому человеку связываться с каким-то грязным вымогателем? – спросила Николя, будто угадав мысли Джорджа.
– Бог его знает. – Джордж пожал плечами.
– Думаешь, наш план сработает?
– Да, если миссис Пиннок ничего не напутала. Вскоре зашторенные окна домика засветились.
– Пора за дело, – сказал Джордж. – И тебе придется пойти вместе со мной. Если его ассистентка там, ею займешься ты.
– А сам разве ты заняться ею не хочешь?
– Всему свое время, – не удержался от шутки Джордж. – Пойдем.
Они направились к домику, обогнули гараж и по траве подошли к крыльцу. Тусклая лампа горела над ним, вокруг плафона вились мошки. Дверь оказалась незаперта, Джордж осторожно отворил ее и скользнул внутрь. Николя последовала за ним. В конце прихожей виднелась полуприкрытая дверь, и в щель струился свет. Вынув пистолет, Джордж шагнул к створке. За ней послышался мужской голос:
– Ты же знаешь, дорогая, как его приготовить. Возьми большой стакан, налей на три пальца «Нуали Прат», положи четыре кусочка льда, плесни сиропа, а оставшееся место заполни содовой. А потом можешь идти на свидание. О, Господи, как я устал! А ты отлично поработала, Тина. Отлично, как всегда. Но не надо так широко улыбаться. Будь чуть-чуть сдержаннее. Как тебе понравилась сегодня моя работа?
Зашипел сифон, и женский голос, немного дрожащий от нескрываемого восхищения, ответил:
– О маэстро, это было великолепно.
– Хорошо, хорошо. – Кадим ворковал словно голубь.
Джордж распахнул дверь и вошел в комнату, держа пистолет наготове.
Рикардо Кадим сидел, развалясь на диване. Он уже переоделся в золотистый пикейный пиджак. Тина у буфета с большим стаканом в руке, увидев Джорджа и Николя, выпустила его, он упал на пол, забрызгав спиртным подол ее белого вечернего платья.
– Ничего, когда месье Мажик вернется, вы приготовите ему новый коктейль, – сказал Джордж. – Встаньте, месье.
Рикардо Кадим очень медленно поднялся, немного прищурился, а потом улыбнулся и тихо сказал:
– О, Господи… Я, кажется, понимаю, в чем дело.
– Вот и отлично, – отозвался Константайн. – Тогда перейдем к делу без обиняков. Пойдете с нами добровольно или придется применять силу?
– Нет, это ни к чему.
– Тина, повернитесь, – не очень уверенно потребовала Николя.
Девушка колебалась, но Кадим произнес:
– Делай, что приказывает мадемуазель. И тебя никто не обидит. Верно? – Он взглянул на Джорджа.
– Верно, – подтвердил тот.
Николя шагнула к растерявшейся от неожиданности Тине, повернула ее спиной к себе. В руке у Николя были два куска веревки, принесенные из лодки.
– Руки за спину, – приказала она. Тина повиновалась, и Николя стянула – во второй раз за этот вечер – ее запястья.
– Тина отлично умеет освобождаться от пут, – заметил Кадим.
– Возможно, – откликнулся Джордж. – Но нам нужно выиграть всего несколько минут. И еще придется сделать вам кляп. Надеюсь, вы понимаете, что это необходимо.
Рикардо Кадим пожал плечами.
– Вы напрасно теряете время. Но, вижу, мне вас в этом не убедить.
Джордж подхватил с дивана мужской шарф, под дулом пистолета повернул Рикардо лицом к двери и подождал, когда Николя закончит связывать Тине руки. Потом Николя затолкала шарф в рот Кадиму.
– А это – для Тины! – Джордж протянул Николя собственный шарф.
Николя сделала Тине кляп, потом легонько подтолкнула ее; девушка свалилась на диван и уставилась на остальных большими, ничего не понимающими глазами.
Джордж, подхватив Кадима под руку, миновал прихожую, крыльцо, сад, и они оказались на берегу. Была прекрасная звездная ночь, легкий ветерок колебал пунктирные отражения ночных светил в озере. Джордж шел, одной рукой поддерживая Кадима, а другой сжимая в кармане рукоять пистолета. Было уже поздно, пляж давно опустел. Справа, со стороны Аннеси, в небо то и дело устремлялся свет автомобильных фар, а из отеля за спиной у Джорджа доносился неумолчный гул танцевальной музыки.
Николя столкнула лодку в воду, придержала ее, пока туда перебирался Кадим. Потом Джордж передал ей пистолет, она села на корму, а Константайн взялся за весла.
Кадим, Николя и Джордж выходили из домика, когда Антонио Барди, не спеша шедший на свидание к Тине, заметил их в свете лампы над крыльцом. Лучше всего он разглядел золотистый пикейный пиджак Рикардо. Он машинально сошел с тропинки под раскидистый куст олеандра, проследил, как все трое спустились к озеру. Будь Барди вооружен, ему было бы проще решить, что делать. Но пистолет он с собой не захватил. Да и вообще Барди не принадлежал к тем, кто бросается в бой очертя голову. А потому он спокойно посмотрел, как лодка отчалила и поплыла к западному побережью.
Потом он покинул укрытие и через сад вернулся к парадному отеля. Его белый «Мерседес» стоял под тополями, окаймлявшими сад. Джан сидел за рулем, курил и слушал радио. Увидев Барди, он вышел из машины.
– Пойдем со мной, – бросил ему Антонио и повернул обратно. Джан следовал за ним. Они миновали сад, вышли на гостиничный пляж и там, остановившись у причала, Барди сказал:
– Мужчина и девушка, побывавшие в «Горных соснах», только что увезли Рикардо. Возьми лодку и поезжай за ними. Они направляются к западному берегу и далеко уйти еще не успели. Отправляйся вслед, но так, чтобы они тебя не заметили.
Джан кивнул и столкнул лодку в воду. Неожиданным приказам Барди он перестал удивляться уже давно.
– Проследи за ними как можно тщательнее, – добавил Антонио.
– А что делать, когда я узнаю, куда они направляются? – спросил Джан уже из лодки.
– Возвращайся. Я буду в домике у Кадима.
– А если что-нибудь случится?
– Исключено. Они тебя не заметят. Барди отвернулся, и Джан взялся за весла.
По тропинке Антонио прошел к дому. На стене в прихожей в углублении висел телефон. Барди снял трубку, назвал телефонистке отеля нужный ему номер и через несколько секунд уже разговаривал с Лоделем. Дав указания, он не спеша повесил трубку и только после этого вошел в гостиную.
Тина по-прежнему сидела на диване. От пут на руках она почти освободилась. Жестом приказав остановиться, Барди подошел к ней, сел рядом. Развязал Тине ноги, вынул изо рта шарф, при этом она застонала. Тогда он обнял ее, прижал к себе, чтобы успокоить, и нежно спросил:
– Их было двое – мужчина и девушка, так?
– Да, месье, – ответила она, поправляя растрепавшиеся волосы. – Они пришли с оружием.
– Не волнуйся. С маэстро ничего не случится. Ему на выручку я уже кое-кого послал. – Барди приготовил Тине большой стакан коньяка с содовой. Вернувшись от буфета, передал ей спиртное, скользнул взглядом по ее фигурке, ногам и предупредил:
– Выпей. И помни: о происшедшем здесь никто знать не должен. Маэстро, когда вернется, скажет тебе то же самое.
Тина отхлебнула глоток, поперхнулась коньяком, Барди положил на ее обнаженное плечо левую руку, а правой легонько похлопал девушку по спине.
Когда стакан опустел, он взял Тину за руку, заставил подняться, отступил, оглядел ее.
– Ты прекрасна, – сказал он, не сводя глаз с ее тела. – Вот только на платье у тебя пятно. Пойди в комнату маэстро, промокни его, и мы отправимся ужинать.
Он за руку проводил ее в прихожую, легонько поцеловал кончики пальцев и отпустил, проследив взглядом, как она вошла в спальню Рикардо. Оставшись в прихожей один, он поразмыслил сначала о Кадиме, а потом о тех, кто захватил его, и решил: язык Рикардо не развяжет ничто. Единственное, что ему удавалось скрывать, – это свою железную волю. Однажды во время войны его схватили и некоторое время продержали у себя немцы, но так ничего и не добились. В его высоком гибком теле за мягким женственным обхождением скрывалась стальная выдержка.
Они с Николя прошли в отель через сад, обратив внимание на то, что из окон домика, где жил Кадим, струился свет, но шторы были задернуты.
Ресторан располагался в огромном круглом зале с разноцветным стеклянным куполом, с мягко переливающимся светом многочисленных ламп. На каждом столике горел, кроме того, небольшой светильник под красным абажуром, отчего зал производил впечатление величественной пещеры, обитой красным плюшем, полной густых, подвижных теней, время от времени пронзаемых блеском серебряной посуды и сиянием белых манишек официантов. В этой пещере раздавался дружеский шепот, царила пропитанная табачным дымом атмосфера богатства, в которую многие мечтают погрузиться хотя бы на время отпуска. А ее в отеле «Лемпир» – с барами, кабаре, пляжем, красивыми горничными и полем для мини-гольфа – хватало с лихвой.
Джордж с Николя уселись за столик, нарочно выбранный в дальнем от сцены углу ресторана, в небольшой нише у окна. Блюда пришлось выбирать по меню размером не меньше столешницы. Есть особенно не хотелось, потому, посовещавшись, они остановились на копченом лососе и салате с холодным цыпленком, что откровенно раздосадовало официанта – ему поручено было избавляться от почек на вертеле по-деревенски.
Представление оказалось довольно хорошим: труппа танцовщиц, которые для последней немой сцены разделись почти донага; комик, на нескольких языках рассказывавший политические и пикантные анекдоты; тоненькая, полная жизни негритянка, от пения которой дрожал потолок; и наконец, гвоздь программы – месье Мажик с миниатюрной пышногрудой блондинкой-помощницей, которая гарцевала вокруг него, делая преувеличенные жесты и ни на миг не переставая ослепительно улыбаться.
Рикардо Кадим, высокий, казавшийся во фраке необыкновенно гибким, с прилизанными к вискам волосами, выступил первоклассно. Пальцы его будто жили самостоятельной жизнью. Они то разбегались, чтобы подхватить невесть откуда появившийся веер сигарет, то легко теребили воздух, и тогда стайка за стайкой вылетали разноцветные платки, то вдруг элегантно подбрасывали складную трость – она исчезла, а потом ее вытащили из-за низкого выреза платья ассистентки; вино текло в бокал из графина, который нимало не опустошался, а бокал не наполнялся; наконец, широко взмахнув руками, Кадим швырнул графин и бокал в зал, где они тотчас превратились в белых голубей. Голуби сделали круг над зрителями и послушно уселись ассистентке на плечо. В самом конце представления Кадим поместил ассистентку в продолговатый, похожий на гроб ящик, связал ее руки и ноги. Проверить крепость узлов он попросил одного из зрителей, за что тот удостоился поцелуя ассистентки. Крышку ящика закрыли и раскрутили его. После чего месье Мажик открыл люк в крышке, запустил руку в ящик и вытащил белое вечернее платье, в котором была ассистентка. В следующий момент он распахнул ящик, но оказалось, что девушка по-прежнему в платье. Трюк повторялся снова и снова, и каждый раз Кадим доставал из люка новый предмет ее туалета – трусики, лифчик или чулки, а девушка между тем всегда оставалась полностью одетой. Наконец Кадим снял с нее последнее – несколько широких браслетов, оркестр заиграл туш, дверца ящика распахнулась, и показалась девушка, свободная от пут и совершенно обнаженная, если не считать трех подсолнухов с черной сердцевиной и золотыми лепестками там, где их присутствие диктовалось соображениями пристойности.
Когда выступление Кадима закончилось, Джордж угрюмо подумал: «Вот человек, который сначала помог Наде Темпл в Хемпстеде, а потом сфотографировал труп ее мужа, человек, крепко-накрепко связанный со Скорпионом и, возможно, знающий, где Барди… человек, обладающий волшебным искусством». Джордж опустил руку в карман пиджака и ощупал «вальтер» 22-го калибра. Он вспомнил о происшедшем на пляже Пампелон, о Лаборде с бутылкой «Реми Мартен» в руках, и пальцы его сильнее сжали рукоять. «Чтобы избежать уготованного мною, месье Мажику придется изобрести какой-нибудь новый фокус», – убежденно решил Джордж.
Кабаре закрывалось. Константайн подозвал официанта, расплатился и вместе с Николя вышел в сад. По дорожке они прошли на пляж, уселись на борт лодки, откуда можно было беспрепятственно наблюдать за окнами месье Мажика.
– Зачем столь талантливому человеку связываться с каким-то грязным вымогателем? – спросила Николя, будто угадав мысли Джорджа.
– Бог его знает. – Джордж пожал плечами.
– Думаешь, наш план сработает?
– Да, если миссис Пиннок ничего не напутала. Вскоре зашторенные окна домика засветились.
– Пора за дело, – сказал Джордж. – И тебе придется пойти вместе со мной. Если его ассистентка там, ею займешься ты.
– А сам разве ты заняться ею не хочешь?
– Всему свое время, – не удержался от шутки Джордж. – Пойдем.
Они направились к домику, обогнули гараж и по траве подошли к крыльцу. Тусклая лампа горела над ним, вокруг плафона вились мошки. Дверь оказалась незаперта, Джордж осторожно отворил ее и скользнул внутрь. Николя последовала за ним. В конце прихожей виднелась полуприкрытая дверь, и в щель струился свет. Вынув пистолет, Джордж шагнул к створке. За ней послышался мужской голос:
– Ты же знаешь, дорогая, как его приготовить. Возьми большой стакан, налей на три пальца «Нуали Прат», положи четыре кусочка льда, плесни сиропа, а оставшееся место заполни содовой. А потом можешь идти на свидание. О, Господи, как я устал! А ты отлично поработала, Тина. Отлично, как всегда. Но не надо так широко улыбаться. Будь чуть-чуть сдержаннее. Как тебе понравилась сегодня моя работа?
Зашипел сифон, и женский голос, немного дрожащий от нескрываемого восхищения, ответил:
– О маэстро, это было великолепно.
– Хорошо, хорошо. – Кадим ворковал словно голубь.
Джордж распахнул дверь и вошел в комнату, держа пистолет наготове.
Рикардо Кадим сидел, развалясь на диване. Он уже переоделся в золотистый пикейный пиджак. Тина у буфета с большим стаканом в руке, увидев Джорджа и Николя, выпустила его, он упал на пол, забрызгав спиртным подол ее белого вечернего платья.
– Ничего, когда месье Мажик вернется, вы приготовите ему новый коктейль, – сказал Джордж. – Встаньте, месье.
Рикардо Кадим очень медленно поднялся, немного прищурился, а потом улыбнулся и тихо сказал:
– О, Господи… Я, кажется, понимаю, в чем дело.
– Вот и отлично, – отозвался Константайн. – Тогда перейдем к делу без обиняков. Пойдете с нами добровольно или придется применять силу?
– Нет, это ни к чему.
– Тина, повернитесь, – не очень уверенно потребовала Николя.
Девушка колебалась, но Кадим произнес:
– Делай, что приказывает мадемуазель. И тебя никто не обидит. Верно? – Он взглянул на Джорджа.
– Верно, – подтвердил тот.
Николя шагнула к растерявшейся от неожиданности Тине, повернула ее спиной к себе. В руке у Николя были два куска веревки, принесенные из лодки.
– Руки за спину, – приказала она. Тина повиновалась, и Николя стянула – во второй раз за этот вечер – ее запястья.
– Тина отлично умеет освобождаться от пут, – заметил Кадим.
– Возможно, – откликнулся Джордж. – Но нам нужно выиграть всего несколько минут. И еще придется сделать вам кляп. Надеюсь, вы понимаете, что это необходимо.
Рикардо Кадим пожал плечами.
– Вы напрасно теряете время. Но, вижу, мне вас в этом не убедить.
Джордж подхватил с дивана мужской шарф, под дулом пистолета повернул Рикардо лицом к двери и подождал, когда Николя закончит связывать Тине руки. Потом Николя затолкала шарф в рот Кадиму.
– А это – для Тины! – Джордж протянул Николя собственный шарф.
Николя сделала Тине кляп, потом легонько подтолкнула ее; девушка свалилась на диван и уставилась на остальных большими, ничего не понимающими глазами.
Джордж, подхватив Кадима под руку, миновал прихожую, крыльцо, сад, и они оказались на берегу. Была прекрасная звездная ночь, легкий ветерок колебал пунктирные отражения ночных светил в озере. Джордж шел, одной рукой поддерживая Кадима, а другой сжимая в кармане рукоять пистолета. Было уже поздно, пляж давно опустел. Справа, со стороны Аннеси, в небо то и дело устремлялся свет автомобильных фар, а из отеля за спиной у Джорджа доносился неумолчный гул танцевальной музыки.
Николя столкнула лодку в воду, придержала ее, пока туда перебирался Кадим. Потом Джордж передал ей пистолет, она села на корму, а Константайн взялся за весла.
Кадим, Николя и Джордж выходили из домика, когда Антонио Барди, не спеша шедший на свидание к Тине, заметил их в свете лампы над крыльцом. Лучше всего он разглядел золотистый пикейный пиджак Рикардо. Он машинально сошел с тропинки под раскидистый куст олеандра, проследил, как все трое спустились к озеру. Будь Барди вооружен, ему было бы проще решить, что делать. Но пистолет он с собой не захватил. Да и вообще Барди не принадлежал к тем, кто бросается в бой очертя голову. А потому он спокойно посмотрел, как лодка отчалила и поплыла к западному побережью.
Потом он покинул укрытие и через сад вернулся к парадному отеля. Его белый «Мерседес» стоял под тополями, окаймлявшими сад. Джан сидел за рулем, курил и слушал радио. Увидев Барди, он вышел из машины.
– Пойдем со мной, – бросил ему Антонио и повернул обратно. Джан следовал за ним. Они миновали сад, вышли на гостиничный пляж и там, остановившись у причала, Барди сказал:
– Мужчина и девушка, побывавшие в «Горных соснах», только что увезли Рикардо. Возьми лодку и поезжай за ними. Они направляются к западному берегу и далеко уйти еще не успели. Отправляйся вслед, но так, чтобы они тебя не заметили.
Джан кивнул и столкнул лодку в воду. Неожиданным приказам Барди он перестал удивляться уже давно.
– Проследи за ними как можно тщательнее, – добавил Антонио.
– А что делать, когда я узнаю, куда они направляются? – спросил Джан уже из лодки.
– Возвращайся. Я буду в домике у Кадима.
– А если что-нибудь случится?
– Исключено. Они тебя не заметят. Барди отвернулся, и Джан взялся за весла.
По тропинке Антонио прошел к дому. На стене в прихожей в углублении висел телефон. Барди снял трубку, назвал телефонистке отеля нужный ему номер и через несколько секунд уже разговаривал с Лоделем. Дав указания, он не спеша повесил трубку и только после этого вошел в гостиную.
Тина по-прежнему сидела на диване. От пут на руках она почти освободилась. Жестом приказав остановиться, Барди подошел к ней, сел рядом. Развязал Тине ноги, вынул изо рта шарф, при этом она застонала. Тогда он обнял ее, прижал к себе, чтобы успокоить, и нежно спросил:
– Их было двое – мужчина и девушка, так?
– Да, месье, – ответила она, поправляя растрепавшиеся волосы. – Они пришли с оружием.
– Не волнуйся. С маэстро ничего не случится. Ему на выручку я уже кое-кого послал. – Барди приготовил Тине большой стакан коньяка с содовой. Вернувшись от буфета, передал ей спиртное, скользнул взглядом по ее фигурке, ногам и предупредил:
– Выпей. И помни: о происшедшем здесь никто знать не должен. Маэстро, когда вернется, скажет тебе то же самое.
Тина отхлебнула глоток, поперхнулась коньяком, Барди положил на ее обнаженное плечо левую руку, а правой легонько похлопал девушку по спине.
Когда стакан опустел, он взял Тину за руку, заставил подняться, отступил, оглядел ее.
– Ты прекрасна, – сказал он, не сводя глаз с ее тела. – Вот только на платье у тебя пятно. Пойди в комнату маэстро, промокни его, и мы отправимся ужинать.
Он за руку проводил ее в прихожую, легонько поцеловал кончики пальцев и отпустил, проследив взглядом, как она вошла в спальню Рикардо. Оставшись в прихожей один, он поразмыслил сначала о Кадиме, а потом о тех, кто захватил его, и решил: язык Рикардо не развяжет ничто. Единственное, что ему удавалось скрывать, – это свою железную волю. Однажды во время войны его схватили и некоторое время продержали у себя немцы, но так ничего и не добились. В его высоком гибком теле за мягким женственным обхождением скрывалась стальная выдержка.