Страница:
Но Мбату начинал понимать, насколько ограничены его познания. О, он мог сражаться. В честной схватке мало кто сумел бы противостоять ему, тем более победить. Но меньше чем за месяц его переиграл один джордайн, и заменил другой.
Вемик заметил, как несколько человек пройдя по мелководью втыкают в грязь колья, на которые водрузили несколько соломенных фигур. Андрис расставил своих солдат по позициям, они окружили соломенных зомби словно охотящаяся стая волков, и начали смыкать круг. По его жесту, каждый бросил в воду перед собой пригоршню какого-то рассыпчатого вещества. Болото забурлило, из него повалил омерзительно пахнущий газ, извиваясь языками словно мертвенно-зелеными призраками. Один из бойцов швырнул в газ факел. Раздался резкий всасывающий звук, и болото окутало пламенем.
Огонь исчез почти так же мгновенно, как и появился. Единственным напоминанием о соломенных чучелах, из земли торчали обгорелые палки, на которых они висели. От зомби или гулей не останется и такого следа.
За его спиной подошла Кива, встала рядом, сморщив нос.
— Как идут тренировки?
— Джордайн знает свою нежить, — признал вемик. — Если его люди будут драться как он учит, они победят.
— Рада слышать. Это послужит хорошей практикой, — заметила она.
Мбату взглянул на нее с озадаченным выражением на львоподобном лице.
— Практикой?
— Для Ахлаура, — спокойно объяснила Кива. — Бойцы научатся войне в болоте, сражению с живыми мертвецами.
— А ларакен? — требовательно спросил Мбату. — Что подготовит их к такому врагу?
— Что может? — эльфийка пожала плечами. — Уверена, демон станет для них таким же сюрпризом, как в свое время стал для нас. К счастью, теперь мы готовы лучше.
— Мы? — подозрительно переспросил вемик. — Но ты не можешь идти туда.
— Видишь ли, дорогой Мбату, я, напротив, полагаю что должна.
Низкий, сердитый рык поднялся в горле вемика.
— Ты не можешь, — возразил он с яростью. — Ларакен питается магической энергией. Сколько магов ты отправила в болото? Сколько их уцелело — единицы, и те совершенно лишились магии и рассудка — словно попали под заклинание безумия. Что случится с тобой, если мы отправимся в это место?
Медные пальцы гончей мягко прошлись по его напряженной линии челюсти.
— Не бойся за меня, Мбату. Я узнала немало секретов болот. Говорила я тебе когда-нибудь, как был побежден чародей Ахлаур? Нет? Его утащило на элементальный план воды то самое создание, которое он вызвал чтобы помочь создать ларакена.
— Да. И что?
— То, что остались крохотные врата. В них втекает вода, а с ней энергия элементального плана. Именно эта щель, ее магия поддерживает ларакена, делает его зависимым от болота. — Она жестко улыбнулась. — Если я закрою врата, ларакен вынужден будет искать другое обиталище.
Хвост вемика гневно хлестнул по земле.
— Но как? Пусть мы затащим в болото сотню джордайни, но ларакена все равно притянет к тебе!
Лицо гончей застыло ледяной маской.
— Почему, думаешь, мы гоняемся за дочерью Кетуры? Если она настоящая дочь своей матери, она сумеет призвать ларакена.
— А ее мать?
— На Кетуру у меня есть другие виды, — голос Кивы не допускал возражений. — Нам нужна Тзигона.
Гончая умолкла и погрузилась в раздумья.
— Вполне может статься, Тзигона все еще не считает себя свободной от ее так называемого долга чести к Маттео. Если тому будет грозить беда, она может решить, что обязана вмешаться.
— Да, — наконец решительно поставила точку Кива, — Пора чуть усложнить жизнь нашему джордайну.
— А если это не поможет?
Гончая послала своему слуге легкую, холодную усмешку.
— В самом худшем случае, ты по крайней мере получишь долгожданную месть.
Глава одиннадцатая
Вемик заметил, как несколько человек пройдя по мелководью втыкают в грязь колья, на которые водрузили несколько соломенных фигур. Андрис расставил своих солдат по позициям, они окружили соломенных зомби словно охотящаяся стая волков, и начали смыкать круг. По его жесту, каждый бросил в воду перед собой пригоршню какого-то рассыпчатого вещества. Болото забурлило, из него повалил омерзительно пахнущий газ, извиваясь языками словно мертвенно-зелеными призраками. Один из бойцов швырнул в газ факел. Раздался резкий всасывающий звук, и болото окутало пламенем.
Огонь исчез почти так же мгновенно, как и появился. Единственным напоминанием о соломенных чучелах, из земли торчали обгорелые палки, на которых они висели. От зомби или гулей не останется и такого следа.
За его спиной подошла Кива, встала рядом, сморщив нос.
— Как идут тренировки?
— Джордайн знает свою нежить, — признал вемик. — Если его люди будут драться как он учит, они победят.
— Рада слышать. Это послужит хорошей практикой, — заметила она.
Мбату взглянул на нее с озадаченным выражением на львоподобном лице.
— Практикой?
— Для Ахлаура, — спокойно объяснила Кива. — Бойцы научатся войне в болоте, сражению с живыми мертвецами.
— А ларакен? — требовательно спросил Мбату. — Что подготовит их к такому врагу?
— Что может? — эльфийка пожала плечами. — Уверена, демон станет для них таким же сюрпризом, как в свое время стал для нас. К счастью, теперь мы готовы лучше.
— Мы? — подозрительно переспросил вемик. — Но ты не можешь идти туда.
— Видишь ли, дорогой Мбату, я, напротив, полагаю что должна.
Низкий, сердитый рык поднялся в горле вемика.
— Ты не можешь, — возразил он с яростью. — Ларакен питается магической энергией. Сколько магов ты отправила в болото? Сколько их уцелело — единицы, и те совершенно лишились магии и рассудка — словно попали под заклинание безумия. Что случится с тобой, если мы отправимся в это место?
Медные пальцы гончей мягко прошлись по его напряженной линии челюсти.
— Не бойся за меня, Мбату. Я узнала немало секретов болот. Говорила я тебе когда-нибудь, как был побежден чародей Ахлаур? Нет? Его утащило на элементальный план воды то самое создание, которое он вызвал чтобы помочь создать ларакена.
— Да. И что?
— То, что остались крохотные врата. В них втекает вода, а с ней энергия элементального плана. Именно эта щель, ее магия поддерживает ларакена, делает его зависимым от болота. — Она жестко улыбнулась. — Если я закрою врата, ларакен вынужден будет искать другое обиталище.
Хвост вемика гневно хлестнул по земле.
— Но как? Пусть мы затащим в болото сотню джордайни, но ларакена все равно притянет к тебе!
Лицо гончей застыло ледяной маской.
— Почему, думаешь, мы гоняемся за дочерью Кетуры? Если она настоящая дочь своей матери, она сумеет призвать ларакена.
— А ее мать?
— На Кетуру у меня есть другие виды, — голос Кивы не допускал возражений. — Нам нужна Тзигона.
Гончая умолкла и погрузилась в раздумья.
— Вполне может статься, Тзигона все еще не считает себя свободной от ее так называемого долга чести к Маттео. Если тому будет грозить беда, она может решить, что обязана вмешаться.
— Да, — наконец решительно поставила точку Кива, — Пора чуть усложнить жизнь нашему джордайну.
— А если это не поможет?
Гончая послала своему слуге легкую, холодную усмешку.
— В самом худшем случае, ты по крайней мере получишь долгожданную месть.
Глава одиннадцатая
В последующие дни Маттео проводил много часов с Прокопио Септусом. Он находился рядом с магом в Элизиуме, гигантском здании из розового мрамора, где располагались городские органы власти. Когда Прокопио заканчивал со своими обязанностями лорда-мэра, они обычно поднимались в небо. Для Маттео это стало любимым времяпровождением, и он быстро осваивал науку пилотирования небесного корабля. Вечера представляли собой череду роскошных публичных мероприятий — банкетов, фестивалей, концертов. Будучи лишь одним из нескольких джордайни на службе Прокопио, от Маттео не требовалось присутствовать на каждом. Он и прочие советники встречались на восходе солнца каждый день, обменяться идеями и выработать стратегии, которые послужат их патрону.
Маттео надеялся, что эти встречи вернут чувство братства, привычное ему во время пребывания в Доме джордайн, — в конце концов, некоторые из этих людей учились в Колледже когда он был мальчишкой. Но, по-видимому, его коллеги были слишком поглощены грызней за положение. Маттео явственно осознавал собственное положение новичка, и как ни старался, не мог ничего изменить. Каждое утро начиналось в кругу одетых в белое людей, мерящих его полными открытого недовольства взглядами.
Мало-помалу он начал понимать и причину. С Прокопио он общался чаще, чем любой из джордайнов кроме Зефира, старшего советника чародея. Хуже того, старый эльф взял на себя роль учителя Маттео. Каждое утро после совещания джордайни, Зефир и Маттео проводили час прогуливаясь в садах виллы, и обсуждая текущую ситуацию.
Как и предсказал Зефир, Прокопио организовал еще несколько тестов мастерства и познаний Маттео. Молодой джордайн прошел их все с легкостью. Скачки на необъезженной лошади не представляли никакого труда после Сайрика. Когда маг-'наемный убийца' ворвался заклинанием в обеденные покои Прокопио, юноша припомнил уроки Тзигоны, и спокойно отбил солнечную стрелу зеркально начищенным днищем бронзовой тарелки. Прокопио взвыл от хохота при виде нанятого волшебника, катающегося по полу от боли, и послал Дранклиша, джордайна, бывшего до появления Маттео вторым в ранге после Зефира, словно посыльного мальчишку за священником Мистры, чтобы вылечить несчастного. Именно тогда положение Маттео в доме окончательно утвердилось, поскольку всем стало ясно, что юный джордайн предназначается на смену Зефиру. Тесты окончились, а вместе с ними и надежда Маттео отыскать друзей среди прочих советников.
Дни бежали, полные дел, но время от времени в его мысли врывалась картина маленького лица с заостренными чертами, большими коричневыми глазами и задорной улыбкой. Он не ожидал еще когда либо увидеть Тзигону. Последние слова обращенные к нему подразумевали, что она считает свой загадочный долг оплаченным. Маттео не понимал, что по ее мнению она такого сделала, и не раз огорчался, что не может задать ей этот вопрос.
Но его дни быстро выстраивались в упорядоченную линию, подобающую жизни джордайна и не тревожимую «помощью» неблаговидных уличных бродяжек. Каждый день после полета на небесном корабле, Маттео и Прокопио уединялись в кабинете мага. Страстью чародея были стратегические игры, так что Маттео приходилось без конца сражаться с ним в шахматы, замки и сложные карточные игры.
Однажды утром он был неожиданно вызван в кабинет Прокопио, и появившись там обнаружил, что маг изобрел новое развлечение. Гигантский стол занял полкабинета, изгнав из него большие клетки с птицами, которых держали на вилле почти в каждой комнате.
Маг поднял глаза при звуках шагов Маттео, и его лицо озарилось почти мальчишеской ухмылкой.
— Я заказал это за год и три луны до твоего появления. Но чтоб мне пойти учиться к некроманту, если ожидание того не стоило! Подойди, смотри.
Встав рядом с патроном, Маттео пригляделся к столу, оказавшемуся отнюдь не простым предметом меблировки. На нем с удивительной точностью изображался участок диких земель: высокого плато, окруженного холмами и горами.
— Нат? — предположил Маттео, имея в виду неосвоенный регион с северо-восточного края Халруаа. Прокопио просиял.
— Превосходно. Подожди — лучшего ты еще не видел.
Чародей взмахнул длинной, тонкой палочкой. Несколько выдвижных ящиков, скрытых с боков стола открылись, и крохотные фигурки, оживленные магией, хлынули на его поверхность. Халруанские солдаты зашагали в строю по пустынной земле к горному перевалу. Маг, сидя скрестив ноги на летающем ковре, со свистом вылетел из ящика и закружился над своими войсками. Небольшая орда конных воинов налетела с предгорий, атаковав силы Халруаа, слабый цокот их копыт напомнил Маттео звук отдаленного дождя. Поднявшись на дальний конец перевала, они оказались лицом к лицу с халруанцами.
Все миниатюрные воители были великолепны, но именно эти конники приковали взгляд Маттео. Они были раскрашены в оттенки серого, как лошади, так и их всадницы, с эльфийскими чертами, блеклой кожей и тускло-серебристыми волосами.
— Призрачные амазонки, — пораженно пробормотал Маттео. Сколько себя помнил, его интересовало все, касающееся кринти, и ему страшно хотелось поднять одну из крохотных фигурок, изучить мастерскую работу в деталях.
Что-то из этого, должно быть, отразилось на его лице, поскольку Прокопио хмыкнул.
— Давай, — пригласил он. — Они не живые, так что можешь брать их не беспокоясь.
— Дело не в этом. Джордайни запрещено владеть, использовать или даже держать в руках любые магические предметы.
Прорицатель нахмурился.
— Как ты собираешься исполнять это, будучи на службе мага? Я приказываю тебе провести со мной игру по военной стратегии. Должен ли я ради твоего удобства воздержаться от магии? Кто здесь хозяин, а кто слуга?
Вопрос был совершенно справедлив, и неожиданно Маттео не показался удовлетворительным традиционный ответ. Тем не менее, они прибег к нему.
— Джордайни запрещено, законом и традициями, прибегать к магии или пользоваться ее плодами. Это сделано во благо и ради безопасности магов, которым мы служим.
— А что корабли? — хитро осведомился Прокопио. — Означает ли это, что ты собираешься прекратить ежедневные полеты?
Непредвиденное, но вполне логичное применение правила заставило Маттео вздрогнуть.
— Я никогда не думал о небесных кораблях в таком свете, — произнес он медленно. — Они настолько вошли в культуру Халруаа, что джордайни не считают их обычными магическими артефактами. Полагаю, если следовать правилам строго, они тоже под запретом.
— Но никто не посмеет упрекнуть тебя за полеты вместе с патроном. Так же и не возопит возмущенно, если узнает, что ты командуешь игрушечным войском, — продолжил мысль Прокопио, махнув рукой в сторону миниатюрных фигурок на столе. Подумав, Маттео наконец предложил:
— Нельзя ли снять чары? Мы могли бы двигать их руками.
— Разумеется нет! — возмутился маг. — Я не стану терпеть столь варварское неудобство. Если так пойдет, чем же кончится? Что, мне придется воздержаться от магии в бою из боязни оскорбить твои чувства?
— Нет, конечно. Но это игра, не сражение.
— Игра, в которую я приказываю тебе играть, — жестко произнес Прокопио. — Всякому правилу свои исключения, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше сможешь мне служить. Но успокой свою совесть. Сегодня тебе не стоит бояться испачкаться в магии. Ты здесь только для того чтобы советовать, а не действовать. Управлять войсками буду я.
Маттео неуверенно кивнул. Действительно, как и сказал Прокопио, невозможно быть джордайном на службе чародея и никак не соприкасаться с магией. Любой из его знакомых джордайнов мечтал полетать на небесном корабле, и никто не считал это не полагающимся.
Он изучил расположение миниатюр.
— Очень похоже на столкновения, предшествовавшие битве Майконтила. — речь шла о архимаге, который погиб, отражая большое вторжение воинов кринти.
— Вот и сам Майконтил, — согласился Прокопио, указав на фигурку, звеневшую подобно причудливо окрашенному насекомому. — Великий чародей, но не стратег. В битве он потерял больше сотни людей, поскольку позволил кринти обойти себя с флангов.
Прикосновение жезла к предгорьям, и материализовавшиеся в ответ группы призрачных амазонок начали окружать пеших солдат.
Прокопио взглянул на Маттео.
— Будь ты Майконтилом, что бы ты предпринял, чтобы уменьшить потери?
Маттео на мгновение задумался.
— Создать иллюзию звука по всей площади вокруг двух отрядов на флангах. Звука, который испугает кринти и заставит их рассеяться по холмам. После солдаты могут атаковать центральную группу.
— И что же, скажи на милость, может перепугать кринти? — не скрывая ехидства, осведомился Прокопио. — Их девочкам поют в качестве колыбельных такие боевые песни, что пирата удар хватит!
— Вы никогда не слышали песни Неблагих фейри? Я слышал, и мне они показались жутковатыми. Но для кринти песня Неблагих — само воплощение ужаса, — объяснил Маттео. — Это часть легенды Илитиири. Вам она знакома?
— Я мало что знаю об Илитиири, только что они были темными эльфами, населявшими юг в незапамятные времена. Они предки дроу, из которых в свою очередь произошли кринти. К чему это?
— Легенда гласит что однажды, тысячелетия назад, волшебница Илитиири случайно провалилась сквозь завесу, отделяющую видимый нам мир от незримых владений Неблагого Двора. Там она узнала кое-что о магии темных фейри, большей частью из печального личного опыта. Претерпев жуткие муки, она бежала, полностью лишившись разума, но неся в себе знания магии превосходившей любое обычное волшебство. Началось ее восхождение к вершине могущества, и самые темные сердца того времени стекались к ее двору. Имя ее утрачено за века, известно лишь прозвище, Паучья Королева. Говорят также, что богиня дроу, Лолт, вобрала сущность волшебницы в себя, приняв и ее имя, и темную магию. Так же утверждается, что какая-то тень воспоминаний эльфа живет в богине, и потому дроу, даже сама Лолт, боятся Неблагих. Что может быть страшнее для кринти, чем песни темных фейри?
Прокопио неторопливо кивнул, призадумавшись.
— Интересная идея. Я не слышал этой истории.
— Немногие занимаются изучением легенд дроу. На поверхности найдется, вероятно, всего три библиотеки с достоверными книгами на эту тему. Одна из них, разумеется, в Халруаа.
— Полагаешь, кринти осведомлены лучше нас?
— Они гордятся текущей в них кровью дроу. Они будут помнить.
— Гм-м, — подумав немного, Прокопио пожал плечами. — Что ж, увидим, что произойдет.
Чародей медленно изобразил жезлом над столом сложную фигуру. Негромкая мелодия, сумрачная, завораживающая и леденящая одновременно, словно туман поднялась из глубин холмов.
Крохотные призрачные амазонки, заходившие с флангов, остановили продвижение. Черным ветром по их рядам пронесся хаос. Лошади становились на дыбы и сбрасывали наездниц. Некоторые, лишившись всадников, носились по кругу. Вскоре воины и их лошади исчезли, растворились в холмах, оставив в одиночестве центральный отряд кринти, который паника ввергла в полнейший беспорядок, и без возможности отступить. Солдаты Халруаа бросились в атаку и с легкостью одолели. Спустя короткое время стол усеивали крошечные серые трупы амазонок.
Прокопио улыбнулся и кивнул головой. Быстрым жестом руки он заставил все фигурки, победителей, равно как и побежденных, исчезнуть со стола.
— Кто бы подумал, что песня — нет, всего лишь иллюзия песни! — обладает такой силой против этих демониц? Удивительно, такая простая уловка может изменить ход битвы! Ты можешь научить меня другим секретам кринти? — Энтузиазм Прокопио был явственным, а оживленное лицо выдавало более чем простой интерес.
Подозрение, уже некоторое время формировавшееся в мыслях Маттео, приняло завершенную и тревожную форму.
— Нескольким — да, — задумчиво ответил он. — Начинаю понимать, почему вам понадобились мои услуги. Вы очень интересуетесь стратегическими играми, а в этом предмете я в группе занимал первое место.
— Это верно, — без интонации ответил маг. Маттео не отставал.
— Мы, джордайни, полагаем, что такие игры тренируют разум и характер, ибо истинно ответственный человек понимает, что каждое действие влечет за собой последствия.
Жесткий оттенок улыбки Прокопио показал, что намек джордайна он понял.
— Я учусь, верно. Тот, кто будет повелевать должен понимать искусство войны. Не секрет, игры помогают готовиться. Котята охотятся за воображаемой добычей, мальчишки колотят друг друга в ожидании первых мечей. Мы здесь занимаемся тем же.
Маттео беспокойно поежился.
— Вы говорите откровенно. Я поступлю так же. Действия порождают реакцию. Я знаю достаточно из истории, чтобы понимать — тот, кто так усердно готовится к сражению, редко не находит его.
— Но на нашей земле царит мир, уже много лет. Думаешь, так было бы, если бы никто не готовился к войне? Почему, как, по-твоему, наши враги сидят восвояси? Кринти и их подданные в Дамбрате, дикари Майра, варвары пустыни Шаар, маги Тэй, Антера и Мульхоранда, да Мистра знает кто еще? Потому, что мы остаемся сильны, — объявил Прокопио звенящим уверенностью голосом.
Этот аргумент Маттео слышал много раз — с ним трудно было спорить, поскольку грань между сильной обороной и сильной нацией, склонной к агрессивным действиям, являлась тонкой и размытой. Другой очевидный вопрос — насколько такая страсть к военной стратегии укладывается в личные цели Прокопио. Если чародей решил, что лучшим способом усесться на трон Залаторма будет стать героем войны, как далеко он готов зайти?
Маг видимо ощутил неуверенность советника, поскольку прервался и подошел к своему столу. Открыв ящик, он достал оттуда небольшой свиток.
— Я хочу, чтобы ты доставил сообщение от меня Ксавьерлин. Знаешь ее?
Джордайн кивнул. С помощью Зефира он заочно познакомился со всеми чародеями Совета Старейшин города. Ксавьерлин была могущественной прорицательницей, дальней родственницей короля Залаторма, и многие полагали ее вероятной наследницей. В этом смысле она представлялась очевидным конкурентом Прокопио.
— Я встречал Франдо, ее советника-джордайна. Он взял в привычку произносить речи на Площади Древ перед часами сиесты.
— Наверняка многие приходят, готовясь к полуденному сну, — ехидно заметил Прокопио. — Я его слышал — подобные лекции наводят сон лучше заклинаний и зелий.
Губы Маттео дернулись, но он воздержался от выражения согласия с мнением патрона о собрате-джордайне. Приняв от мага свиток, он проглядел текст, вернул свиток обратно и в точности повторил познание. Чародей удовлетворенно кивнул, и Маттео отправился исполнять поручение.
Он шел быстрым шагом, и добрался до площади незадолго до полудня. Место было красиво — красный и зеленый камень под ногами, окружено узорчатыми железными решетками и арками изощренной работы. Воздух пропитывал роскошный аромат зрелых гроздьев, смешанный с вкусными запахами от близлежащего рынка. Сиденья и небольшие столы, расставленные вокруг, позволяли прохожим насладиться тенью.
В центре площади находилась приподнятая платформа, использовавшаяся попеременно городскими глашатаями, уличными музыкантами и для магических представлений. Франдо, высокий, тучный мужчина лет на пятнадцать старше Маттео, в настоящий момент распространялся по поводу пиратских рейдов. С искусностью алхимика и высокопарным голосом, Франдо превращал любопытнейший предмет в наводящую сон тягомотину. Устроившись под розовыми гроздьями, Маттео попытался придать лицу выражение вежливой заинтересованности.
Наконец джордайн закончил лекцию, и с глубоким поклоном принял разрозненные аплодисменты. Самодовольная улыбка стала еще шире, когда взгляд его упал на Маттео. Юноша поднялся, и подошел к коллеге.
— О, да это же новый мерин в стойлах Прокопио, — слегка ядовито воскликнул Франдо. — Пришел слушать и учиться, я полагаю?
Брови Маттео поднялись. На сей раз, казалось вполне подобающим пропустить обычные вежливые фразы приветствия.
— Мой патрон посылает со мной сообщение для мага Ксавьерлин, — сказал он почтительно. — Он просил меня передать послание тебе.
Ничего удивительного в таком поручении не было, но, к его удивлению, Франдо раздраженно зашипел.
— Заметно, что ты не прочь исполнять роль мальчика на побегушках, но мое время занято вещами поважнее. Почему Прокопио не мог просто передать свиток? Или если он такой великий чародей, неужто нельзя было воспользоваться магией?
Маттео ошеломленно моргнул.
— Свитки можно украсть, подсмотреть через магический кристалл или изменить текст. Посланники попадают в засаду, их подкупают, запугивают или зачаровывают, или просто крадут информацию из их разумов. Может так же случится, что магически одаренный посланник повлияет на адресата, как заклинатель-недоучка или бард завораживает аудиторию, делая ее восприимчивой, — терпеливо объяснил он. — Любой джордайн-первогодок знает это.
Слишком поздно Маттео сообразил, как прозвучат его слова. Лицо Франдо потемнело от гнева, но придраться ему было не к чему.
— Передавай сообщение, — бросил он отрывисто.
К удивлению юноши, джордайн не запомнил текст с первого раза. Франдо повторил его с несколькими изменениями и двумя откровенными ошибками. Маттео терпеливо повторил развернутое послание Прокопио, потом еще раз, настаивая, чтобы тот повторил его в точности.
— Хватит, — воскликнул джордайн багровея. — Ты издеваешься, изменяешь слова.
Быстро подавив ярость, вспыхнувшую от такого обвинения, Маттео отчеканил:
— Мне поручено передать послание твоему патрону, без ошибок или магического влияния. Возможно, лучше мне сделать это напрямую. — Он повернулся, намереваясь поступить именно так. Франдо поймал руку Маттео, и развернул его к себе.
— Ты нанесешь мне такое оскорбление? — неверяще спросил он.
— Меньшее, чем только что нанес мне ты, — парировал Маттео, вырвавшись из его хватки. — Ты практически назвал меня лжецом.
— Ты им и являешься.
Импульс одолел вбитое годами обучения. Кулак Маттео впечатался прямо в челюсть Франдо. Тот отшатнулся и споткнулся о скамью, с тяжелым стуком упал, а когда вскочил, его руки опустились на рукояти кинжалов.
Теперь Маттео оказался в затруднительном положении. Джордайни по закону не имели права обращать оружие друг против друга. Если он станет защищаться, они с Франдо окажутся одинаково виновны в глазах суда, поскольку первым ударил Маттео. Но, судя по бешенству в глазах противника, Франдо намеревался атаковать вне зависимости от того, возьмется ли Маттео за оружие.
Не дав ему ответить, невысокая женщина, одетая в жгучую смесь розового, оранжевого и желтого вклинилась между ним и Франдо. Сердце Маттео пропустило удар, полное смешанного удовольствия и опасений при виде Тзигоны. Она предстала в облике уличного артиста, одетая в ядовито-желтые панталоны, оранжевую рубаху и алый жилет, покрытый сверкающими кусочками стекла, отполированными чтобы походить на драгоценные камни. Голову покрывал тюрбан из разноцветных обрезков ткани, лицо отмыто и раскрашено, делая глаза огромными и загадочными. Даже ногти не избежали окраски в кричащий апельсиновый оттенок. Как ни странно, такая дикая гамма служила также эффективной маскировкой. Немногие сумели бы разглядеть под цветами и костюмом черты самой девушки.
Взлетев на помост, она хлопнула в ладоши.
— Собирайтесь, — разнесся вокруг чистый, звенящий альт. Жестом она пригласила толпу втягиваться между Маттео и Франдо, тем самым, мешая разозленному джордайну завязать драку.
— Смотрите, и попробуйте разглядеть, как я исполняю свой трюк. Ибо это лишь плод моего мастерства, без капли магии!
Она подозвала ребенка, и с цветистыми церемониями вытянула скай из-за его уха.
— Простая магия творения! — фыркнул кто-то из зрителей.
Тзигона опустила руки к боку и повернулась, пораженно уставившись на обвинителя. Маттео проследил за ее взглядом. Заговоривший был еще юношей, но явно богатым, поскольку его одежду из фиолетового шелка украшало явно избыточное количество золота и аметистовых драгоценностей. Таких как он в городах Халруаа было множество: сыновья и дочери успешных торговцев, в распоряжении которых находилось предостаточно времени и денег, чтобы часами бродить по магазинам и увеселительным заведениям.
Она взялась за края своего цветистого жилета и распахнула его.
— Если бы я могла наделать столько монет, сколько пожелаю, разве ходила бы сейчас в таком элегантном, скромном облачении? — заметила она невинно. — И, судя по вашему наряду, вы тоже не из этой магической школы.
Порыв смеха всколыхнул толпу, и хлыщ неловко поежился. Тзигона показал на уличную торговку, пышную даму с полупустой корзиной апельсинов, прижатой к могучему бедру. Фрукты уже перезрели; об этом возвещал и липкий аромат в воздухе и несколько пчел, жужжа круживших над корзиной.
— Бросьте мне несколько штучек, пожалуйста. — Запустив руку в корзину, женщина достала три апельсина. Ловко поймав их, Тзигона начала жонглировать. Нехорошо улыбнувшись, торговка бросила еще один, а затем еще несколько. Тзигона перехватила все, включив их в постоянно менявшийся танец бросков и ловли. Апельсины кружили и взлетали, пересекаясь в полете и меняя направление в умелых руках. Шепот одобрения толпы превратился в аплодисменты.
Маттео надеялся, что эти встречи вернут чувство братства, привычное ему во время пребывания в Доме джордайн, — в конце концов, некоторые из этих людей учились в Колледже когда он был мальчишкой. Но, по-видимому, его коллеги были слишком поглощены грызней за положение. Маттео явственно осознавал собственное положение новичка, и как ни старался, не мог ничего изменить. Каждое утро начиналось в кругу одетых в белое людей, мерящих его полными открытого недовольства взглядами.
Мало-помалу он начал понимать и причину. С Прокопио он общался чаще, чем любой из джордайнов кроме Зефира, старшего советника чародея. Хуже того, старый эльф взял на себя роль учителя Маттео. Каждое утро после совещания джордайни, Зефир и Маттео проводили час прогуливаясь в садах виллы, и обсуждая текущую ситуацию.
Как и предсказал Зефир, Прокопио организовал еще несколько тестов мастерства и познаний Маттео. Молодой джордайн прошел их все с легкостью. Скачки на необъезженной лошади не представляли никакого труда после Сайрика. Когда маг-'наемный убийца' ворвался заклинанием в обеденные покои Прокопио, юноша припомнил уроки Тзигоны, и спокойно отбил солнечную стрелу зеркально начищенным днищем бронзовой тарелки. Прокопио взвыл от хохота при виде нанятого волшебника, катающегося по полу от боли, и послал Дранклиша, джордайна, бывшего до появления Маттео вторым в ранге после Зефира, словно посыльного мальчишку за священником Мистры, чтобы вылечить несчастного. Именно тогда положение Маттео в доме окончательно утвердилось, поскольку всем стало ясно, что юный джордайн предназначается на смену Зефиру. Тесты окончились, а вместе с ними и надежда Маттео отыскать друзей среди прочих советников.
Дни бежали, полные дел, но время от времени в его мысли врывалась картина маленького лица с заостренными чертами, большими коричневыми глазами и задорной улыбкой. Он не ожидал еще когда либо увидеть Тзигону. Последние слова обращенные к нему подразумевали, что она считает свой загадочный долг оплаченным. Маттео не понимал, что по ее мнению она такого сделала, и не раз огорчался, что не может задать ей этот вопрос.
Но его дни быстро выстраивались в упорядоченную линию, подобающую жизни джордайна и не тревожимую «помощью» неблаговидных уличных бродяжек. Каждый день после полета на небесном корабле, Маттео и Прокопио уединялись в кабинете мага. Страстью чародея были стратегические игры, так что Маттео приходилось без конца сражаться с ним в шахматы, замки и сложные карточные игры.
Однажды утром он был неожиданно вызван в кабинет Прокопио, и появившись там обнаружил, что маг изобрел новое развлечение. Гигантский стол занял полкабинета, изгнав из него большие клетки с птицами, которых держали на вилле почти в каждой комнате.
Маг поднял глаза при звуках шагов Маттео, и его лицо озарилось почти мальчишеской ухмылкой.
— Я заказал это за год и три луны до твоего появления. Но чтоб мне пойти учиться к некроманту, если ожидание того не стоило! Подойди, смотри.
Встав рядом с патроном, Маттео пригляделся к столу, оказавшемуся отнюдь не простым предметом меблировки. На нем с удивительной точностью изображался участок диких земель: высокого плато, окруженного холмами и горами.
— Нат? — предположил Маттео, имея в виду неосвоенный регион с северо-восточного края Халруаа. Прокопио просиял.
— Превосходно. Подожди — лучшего ты еще не видел.
Чародей взмахнул длинной, тонкой палочкой. Несколько выдвижных ящиков, скрытых с боков стола открылись, и крохотные фигурки, оживленные магией, хлынули на его поверхность. Халруанские солдаты зашагали в строю по пустынной земле к горному перевалу. Маг, сидя скрестив ноги на летающем ковре, со свистом вылетел из ящика и закружился над своими войсками. Небольшая орда конных воинов налетела с предгорий, атаковав силы Халруаа, слабый цокот их копыт напомнил Маттео звук отдаленного дождя. Поднявшись на дальний конец перевала, они оказались лицом к лицу с халруанцами.
Все миниатюрные воители были великолепны, но именно эти конники приковали взгляд Маттео. Они были раскрашены в оттенки серого, как лошади, так и их всадницы, с эльфийскими чертами, блеклой кожей и тускло-серебристыми волосами.
— Призрачные амазонки, — пораженно пробормотал Маттео. Сколько себя помнил, его интересовало все, касающееся кринти, и ему страшно хотелось поднять одну из крохотных фигурок, изучить мастерскую работу в деталях.
Что-то из этого, должно быть, отразилось на его лице, поскольку Прокопио хмыкнул.
— Давай, — пригласил он. — Они не живые, так что можешь брать их не беспокоясь.
— Дело не в этом. Джордайни запрещено владеть, использовать или даже держать в руках любые магические предметы.
Прорицатель нахмурился.
— Как ты собираешься исполнять это, будучи на службе мага? Я приказываю тебе провести со мной игру по военной стратегии. Должен ли я ради твоего удобства воздержаться от магии? Кто здесь хозяин, а кто слуга?
Вопрос был совершенно справедлив, и неожиданно Маттео не показался удовлетворительным традиционный ответ. Тем не менее, они прибег к нему.
— Джордайни запрещено, законом и традициями, прибегать к магии или пользоваться ее плодами. Это сделано во благо и ради безопасности магов, которым мы служим.
— А что корабли? — хитро осведомился Прокопио. — Означает ли это, что ты собираешься прекратить ежедневные полеты?
Непредвиденное, но вполне логичное применение правила заставило Маттео вздрогнуть.
— Я никогда не думал о небесных кораблях в таком свете, — произнес он медленно. — Они настолько вошли в культуру Халруаа, что джордайни не считают их обычными магическими артефактами. Полагаю, если следовать правилам строго, они тоже под запретом.
— Но никто не посмеет упрекнуть тебя за полеты вместе с патроном. Так же и не возопит возмущенно, если узнает, что ты командуешь игрушечным войском, — продолжил мысль Прокопио, махнув рукой в сторону миниатюрных фигурок на столе. Подумав, Маттео наконец предложил:
— Нельзя ли снять чары? Мы могли бы двигать их руками.
— Разумеется нет! — возмутился маг. — Я не стану терпеть столь варварское неудобство. Если так пойдет, чем же кончится? Что, мне придется воздержаться от магии в бою из боязни оскорбить твои чувства?
— Нет, конечно. Но это игра, не сражение.
— Игра, в которую я приказываю тебе играть, — жестко произнес Прокопио. — Всякому правилу свои исключения, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше сможешь мне служить. Но успокой свою совесть. Сегодня тебе не стоит бояться испачкаться в магии. Ты здесь только для того чтобы советовать, а не действовать. Управлять войсками буду я.
Маттео неуверенно кивнул. Действительно, как и сказал Прокопио, невозможно быть джордайном на службе чародея и никак не соприкасаться с магией. Любой из его знакомых джордайнов мечтал полетать на небесном корабле, и никто не считал это не полагающимся.
Он изучил расположение миниатюр.
— Очень похоже на столкновения, предшествовавшие битве Майконтила. — речь шла о архимаге, который погиб, отражая большое вторжение воинов кринти.
— Вот и сам Майконтил, — согласился Прокопио, указав на фигурку, звеневшую подобно причудливо окрашенному насекомому. — Великий чародей, но не стратег. В битве он потерял больше сотни людей, поскольку позволил кринти обойти себя с флангов.
Прикосновение жезла к предгорьям, и материализовавшиеся в ответ группы призрачных амазонок начали окружать пеших солдат.
Прокопио взглянул на Маттео.
— Будь ты Майконтилом, что бы ты предпринял, чтобы уменьшить потери?
Маттео на мгновение задумался.
— Создать иллюзию звука по всей площади вокруг двух отрядов на флангах. Звука, который испугает кринти и заставит их рассеяться по холмам. После солдаты могут атаковать центральную группу.
— И что же, скажи на милость, может перепугать кринти? — не скрывая ехидства, осведомился Прокопио. — Их девочкам поют в качестве колыбельных такие боевые песни, что пирата удар хватит!
— Вы никогда не слышали песни Неблагих фейри? Я слышал, и мне они показались жутковатыми. Но для кринти песня Неблагих — само воплощение ужаса, — объяснил Маттео. — Это часть легенды Илитиири. Вам она знакома?
— Я мало что знаю об Илитиири, только что они были темными эльфами, населявшими юг в незапамятные времена. Они предки дроу, из которых в свою очередь произошли кринти. К чему это?
— Легенда гласит что однажды, тысячелетия назад, волшебница Илитиири случайно провалилась сквозь завесу, отделяющую видимый нам мир от незримых владений Неблагого Двора. Там она узнала кое-что о магии темных фейри, большей частью из печального личного опыта. Претерпев жуткие муки, она бежала, полностью лишившись разума, но неся в себе знания магии превосходившей любое обычное волшебство. Началось ее восхождение к вершине могущества, и самые темные сердца того времени стекались к ее двору. Имя ее утрачено за века, известно лишь прозвище, Паучья Королева. Говорят также, что богиня дроу, Лолт, вобрала сущность волшебницы в себя, приняв и ее имя, и темную магию. Так же утверждается, что какая-то тень воспоминаний эльфа живет в богине, и потому дроу, даже сама Лолт, боятся Неблагих. Что может быть страшнее для кринти, чем песни темных фейри?
Прокопио неторопливо кивнул, призадумавшись.
— Интересная идея. Я не слышал этой истории.
— Немногие занимаются изучением легенд дроу. На поверхности найдется, вероятно, всего три библиотеки с достоверными книгами на эту тему. Одна из них, разумеется, в Халруаа.
— Полагаешь, кринти осведомлены лучше нас?
— Они гордятся текущей в них кровью дроу. Они будут помнить.
— Гм-м, — подумав немного, Прокопио пожал плечами. — Что ж, увидим, что произойдет.
Чародей медленно изобразил жезлом над столом сложную фигуру. Негромкая мелодия, сумрачная, завораживающая и леденящая одновременно, словно туман поднялась из глубин холмов.
Крохотные призрачные амазонки, заходившие с флангов, остановили продвижение. Черным ветром по их рядам пронесся хаос. Лошади становились на дыбы и сбрасывали наездниц. Некоторые, лишившись всадников, носились по кругу. Вскоре воины и их лошади исчезли, растворились в холмах, оставив в одиночестве центральный отряд кринти, который паника ввергла в полнейший беспорядок, и без возможности отступить. Солдаты Халруаа бросились в атаку и с легкостью одолели. Спустя короткое время стол усеивали крошечные серые трупы амазонок.
Прокопио улыбнулся и кивнул головой. Быстрым жестом руки он заставил все фигурки, победителей, равно как и побежденных, исчезнуть со стола.
— Кто бы подумал, что песня — нет, всего лишь иллюзия песни! — обладает такой силой против этих демониц? Удивительно, такая простая уловка может изменить ход битвы! Ты можешь научить меня другим секретам кринти? — Энтузиазм Прокопио был явственным, а оживленное лицо выдавало более чем простой интерес.
Подозрение, уже некоторое время формировавшееся в мыслях Маттео, приняло завершенную и тревожную форму.
— Нескольким — да, — задумчиво ответил он. — Начинаю понимать, почему вам понадобились мои услуги. Вы очень интересуетесь стратегическими играми, а в этом предмете я в группе занимал первое место.
— Это верно, — без интонации ответил маг. Маттео не отставал.
— Мы, джордайни, полагаем, что такие игры тренируют разум и характер, ибо истинно ответственный человек понимает, что каждое действие влечет за собой последствия.
Жесткий оттенок улыбки Прокопио показал, что намек джордайна он понял.
— Я учусь, верно. Тот, кто будет повелевать должен понимать искусство войны. Не секрет, игры помогают готовиться. Котята охотятся за воображаемой добычей, мальчишки колотят друг друга в ожидании первых мечей. Мы здесь занимаемся тем же.
Маттео беспокойно поежился.
— Вы говорите откровенно. Я поступлю так же. Действия порождают реакцию. Я знаю достаточно из истории, чтобы понимать — тот, кто так усердно готовится к сражению, редко не находит его.
— Но на нашей земле царит мир, уже много лет. Думаешь, так было бы, если бы никто не готовился к войне? Почему, как, по-твоему, наши враги сидят восвояси? Кринти и их подданные в Дамбрате, дикари Майра, варвары пустыни Шаар, маги Тэй, Антера и Мульхоранда, да Мистра знает кто еще? Потому, что мы остаемся сильны, — объявил Прокопио звенящим уверенностью голосом.
Этот аргумент Маттео слышал много раз — с ним трудно было спорить, поскольку грань между сильной обороной и сильной нацией, склонной к агрессивным действиям, являлась тонкой и размытой. Другой очевидный вопрос — насколько такая страсть к военной стратегии укладывается в личные цели Прокопио. Если чародей решил, что лучшим способом усесться на трон Залаторма будет стать героем войны, как далеко он готов зайти?
Маг видимо ощутил неуверенность советника, поскольку прервался и подошел к своему столу. Открыв ящик, он достал оттуда небольшой свиток.
— Я хочу, чтобы ты доставил сообщение от меня Ксавьерлин. Знаешь ее?
Джордайн кивнул. С помощью Зефира он заочно познакомился со всеми чародеями Совета Старейшин города. Ксавьерлин была могущественной прорицательницей, дальней родственницей короля Залаторма, и многие полагали ее вероятной наследницей. В этом смысле она представлялась очевидным конкурентом Прокопио.
— Я встречал Франдо, ее советника-джордайна. Он взял в привычку произносить речи на Площади Древ перед часами сиесты.
— Наверняка многие приходят, готовясь к полуденному сну, — ехидно заметил Прокопио. — Я его слышал — подобные лекции наводят сон лучше заклинаний и зелий.
Губы Маттео дернулись, но он воздержался от выражения согласия с мнением патрона о собрате-джордайне. Приняв от мага свиток, он проглядел текст, вернул свиток обратно и в точности повторил познание. Чародей удовлетворенно кивнул, и Маттео отправился исполнять поручение.
Он шел быстрым шагом, и добрался до площади незадолго до полудня. Место было красиво — красный и зеленый камень под ногами, окружено узорчатыми железными решетками и арками изощренной работы. Воздух пропитывал роскошный аромат зрелых гроздьев, смешанный с вкусными запахами от близлежащего рынка. Сиденья и небольшие столы, расставленные вокруг, позволяли прохожим насладиться тенью.
В центре площади находилась приподнятая платформа, использовавшаяся попеременно городскими глашатаями, уличными музыкантами и для магических представлений. Франдо, высокий, тучный мужчина лет на пятнадцать старше Маттео, в настоящий момент распространялся по поводу пиратских рейдов. С искусностью алхимика и высокопарным голосом, Франдо превращал любопытнейший предмет в наводящую сон тягомотину. Устроившись под розовыми гроздьями, Маттео попытался придать лицу выражение вежливой заинтересованности.
Наконец джордайн закончил лекцию, и с глубоким поклоном принял разрозненные аплодисменты. Самодовольная улыбка стала еще шире, когда взгляд его упал на Маттео. Юноша поднялся, и подошел к коллеге.
— О, да это же новый мерин в стойлах Прокопио, — слегка ядовито воскликнул Франдо. — Пришел слушать и учиться, я полагаю?
Брови Маттео поднялись. На сей раз, казалось вполне подобающим пропустить обычные вежливые фразы приветствия.
— Мой патрон посылает со мной сообщение для мага Ксавьерлин, — сказал он почтительно. — Он просил меня передать послание тебе.
Ничего удивительного в таком поручении не было, но, к его удивлению, Франдо раздраженно зашипел.
— Заметно, что ты не прочь исполнять роль мальчика на побегушках, но мое время занято вещами поважнее. Почему Прокопио не мог просто передать свиток? Или если он такой великий чародей, неужто нельзя было воспользоваться магией?
Маттео ошеломленно моргнул.
— Свитки можно украсть, подсмотреть через магический кристалл или изменить текст. Посланники попадают в засаду, их подкупают, запугивают или зачаровывают, или просто крадут информацию из их разумов. Может так же случится, что магически одаренный посланник повлияет на адресата, как заклинатель-недоучка или бард завораживает аудиторию, делая ее восприимчивой, — терпеливо объяснил он. — Любой джордайн-первогодок знает это.
Слишком поздно Маттео сообразил, как прозвучат его слова. Лицо Франдо потемнело от гнева, но придраться ему было не к чему.
— Передавай сообщение, — бросил он отрывисто.
К удивлению юноши, джордайн не запомнил текст с первого раза. Франдо повторил его с несколькими изменениями и двумя откровенными ошибками. Маттео терпеливо повторил развернутое послание Прокопио, потом еще раз, настаивая, чтобы тот повторил его в точности.
— Хватит, — воскликнул джордайн багровея. — Ты издеваешься, изменяешь слова.
Быстро подавив ярость, вспыхнувшую от такого обвинения, Маттео отчеканил:
— Мне поручено передать послание твоему патрону, без ошибок или магического влияния. Возможно, лучше мне сделать это напрямую. — Он повернулся, намереваясь поступить именно так. Франдо поймал руку Маттео, и развернул его к себе.
— Ты нанесешь мне такое оскорбление? — неверяще спросил он.
— Меньшее, чем только что нанес мне ты, — парировал Маттео, вырвавшись из его хватки. — Ты практически назвал меня лжецом.
— Ты им и являешься.
Импульс одолел вбитое годами обучения. Кулак Маттео впечатался прямо в челюсть Франдо. Тот отшатнулся и споткнулся о скамью, с тяжелым стуком упал, а когда вскочил, его руки опустились на рукояти кинжалов.
Теперь Маттео оказался в затруднительном положении. Джордайни по закону не имели права обращать оружие друг против друга. Если он станет защищаться, они с Франдо окажутся одинаково виновны в глазах суда, поскольку первым ударил Маттео. Но, судя по бешенству в глазах противника, Франдо намеревался атаковать вне зависимости от того, возьмется ли Маттео за оружие.
Не дав ему ответить, невысокая женщина, одетая в жгучую смесь розового, оранжевого и желтого вклинилась между ним и Франдо. Сердце Маттео пропустило удар, полное смешанного удовольствия и опасений при виде Тзигоны. Она предстала в облике уличного артиста, одетая в ядовито-желтые панталоны, оранжевую рубаху и алый жилет, покрытый сверкающими кусочками стекла, отполированными чтобы походить на драгоценные камни. Голову покрывал тюрбан из разноцветных обрезков ткани, лицо отмыто и раскрашено, делая глаза огромными и загадочными. Даже ногти не избежали окраски в кричащий апельсиновый оттенок. Как ни странно, такая дикая гамма служила также эффективной маскировкой. Немногие сумели бы разглядеть под цветами и костюмом черты самой девушки.
Взлетев на помост, она хлопнула в ладоши.
— Собирайтесь, — разнесся вокруг чистый, звенящий альт. Жестом она пригласила толпу втягиваться между Маттео и Франдо, тем самым, мешая разозленному джордайну завязать драку.
— Смотрите, и попробуйте разглядеть, как я исполняю свой трюк. Ибо это лишь плод моего мастерства, без капли магии!
Она подозвала ребенка, и с цветистыми церемониями вытянула скай из-за его уха.
— Простая магия творения! — фыркнул кто-то из зрителей.
Тзигона опустила руки к боку и повернулась, пораженно уставившись на обвинителя. Маттео проследил за ее взглядом. Заговоривший был еще юношей, но явно богатым, поскольку его одежду из фиолетового шелка украшало явно избыточное количество золота и аметистовых драгоценностей. Таких как он в городах Халруаа было множество: сыновья и дочери успешных торговцев, в распоряжении которых находилось предостаточно времени и денег, чтобы часами бродить по магазинам и увеселительным заведениям.
Она взялась за края своего цветистого жилета и распахнула его.
— Если бы я могла наделать столько монет, сколько пожелаю, разве ходила бы сейчас в таком элегантном, скромном облачении? — заметила она невинно. — И, судя по вашему наряду, вы тоже не из этой магической школы.
Порыв смеха всколыхнул толпу, и хлыщ неловко поежился. Тзигона показал на уличную торговку, пышную даму с полупустой корзиной апельсинов, прижатой к могучему бедру. Фрукты уже перезрели; об этом возвещал и липкий аромат в воздухе и несколько пчел, жужжа круживших над корзиной.
— Бросьте мне несколько штучек, пожалуйста. — Запустив руку в корзину, женщина достала три апельсина. Ловко поймав их, Тзигона начала жонглировать. Нехорошо улыбнувшись, торговка бросила еще один, а затем еще несколько. Тзигона перехватила все, включив их в постоянно менявшийся танец бросков и ловли. Апельсины кружили и взлетали, пересекаясь в полете и меняя направление в умелых руках. Шепот одобрения толпы превратился в аплодисменты.