Страница:
«Корабля больше нет, а все кого мы могли заполучить, теперь кормят рыб. Мне это подходит. Если твоя добыча мертва, мне-то что?» издевательски заметил он.
К удивлению Ретнора, темная эльфийка расхохоталась ему в лицо. Выхватив трубу у него из рук, она ударила его в грудь.
«Глупец!» выплюнула она, подчеркивая свою точку зрения еще одним резким ударом. «Посмотри еще раз. Там нет ничего кроме тучи пара от огненных шаров упавших в воду. Если бы корабль взорвался, в воздухе осталось бы куда больше тепла, а горящие осколки и кровь согрели бы воду. Глупец!» повторила она презрительно, занося трубу для очередного удара.
Капитан рефлекторно перехватил ее за локоть и недоуменно уставился на нее. «Ты можешь видеть тепло?»
«А ты нет?» ответила она, высвобождаясь с выражением явно говорившим, как отвратительно его прикосновение. Ретнор не привык к такой дерзости от женщин, и его коричневые брови изогнулись в жесткое V неодобрения. «Следи за своим языком, женщина!»
Шакти окрысилась на него. «Твои глаза еще хуже, чем я подозревала, если ты называешь меня женщиной! Я Шакти, наследница матроны Дома Ханзрин. Ты должен знать имя своей смерти, и клянусь Маской Ваэрауна, я убью тебя, если ты посмеешь еще раз прикоснуться ко мне своими руками – рукой», подчеркнула она.
Он не обратил внимания на предупреждение. «Ты уверена, что корабль бежал? Но как это возможно?»
«Дроу, которую я ищу – волшебница. Она… могущественна», признала Шакти сквозь сжатые зубы, а затем ударила кулаками по перекладине и выдала поток, – как решил Ретнор, – проклятий на языке дроу.
«Девчонка не вне досягаемости, даже на Руатиме», сказал капитан, сам удивившись, что успокаивает сердитую эльфийку. «Ты еще получишь свою пленницу».
Дроу остановилась на полуслове, и настороженно поглядела на него, будто взвешивая его слова на какой-то собственной внутренней шкале. Он ответил ей прямым взглядом, позволяя самой делать выводы. «Я никогда не задумывалась, как сильно влияет на формирование личности окружающий мир», пробормотала она. «Подземный дом дроу сложен, запутан и многослоен, со множеством неожиданных изгибов и поворотов. А ты – ты холоден и глубок как море, не так ли?» заметила Шакти с явным одобрением.
«Но какой мне с этого прок!» добавила она вновь приходя во мрачное расположение духа. Дроу ухватилась за левый рукав Ретнора, и прежде, чем он успел догадаться о ее намерениях, издевательски высоко подняла изувеченную конечность, как воображаемый меч в жесте вызова.
«Ты хочешь убить человека, отнявшего у тебя руку», насмехалась она, «и даже не позаботился о том, чтобы заменить ее! Только дурак идет на сражение без руки держащей меч!» Ретнор снова уставился на дроу, теперь уже с удивлением и интересом. «Заменить?»
«Или улучшить, если хочешь», лукаво ответила Шакти. «У нас жрицы могли бы регенерировать руку такой же, какой она была, только моложе и сильнее, или мастера сделать новую – или несколько, каждую для определенной цели – из стали и митрила, но гибкую как плоть. Конечно, будь мы на моей родине, ты уже умер бы или стал рабом».
Капитан проигнорировал и этот укол. «Ты можешь сделать это?» «Не здесь», признала она. «Нужные инструменты и магия остались в Подземье. Но я могу заменить твою руку взятой от другого человека».
«Никто не согласится на такое!»
«Я и не думала что кто-то может», сухо возразила Шакти, не понимая ужаса капитана. «Но ведь в Аскарле есть рабы-люди, не так ли? И, полагаю, согласия у раба никто спрашивать не будет. По возвращении выбери себе подходящее, а я сделаю все остальное». Ретнор притих, размышляя над жутким предложением дроу, и над тем, кто может так обыденно говорить о таких вещах. Он слышал, что подобные заклинания существуют – в основном у некромантов, магов исследовавших смерть. Он даже слышал об отвратительной работорговле, в которой здоровых людей похищали и продавали для такого использования, торгуя их телами по частям, будто свиньями, поделенными на отбивные, ветчину и сало. Идеи такого рода противоречили северянину в Ретноре, ибо как может неполный мужчина надеяться попасть в залы бога воинов? И сама мысль о объединении собственной плоти с чужой была ему омерзительна.
И все же…
«Рука…» начал он неуверенно. «Как много в ней будет мастерства? Смогу ли я снова держать меч? Не просто поднимать и размахивать, но буду ли я мастером?» потребовал он набирающим страстности голосом.
Дроу строго взглянула на него. «Это уже другой вопрос. Насколько ты был силен прежде?»
«Очень. Я был лучшим».
«Хорошо», сказала она нейтрально. «Тебя удивит, как много исцеляемых идиотов спрашивают, смогут ли они играть на арфе а когда им отвечают, что да, признают что раньше не умели. Даже среди дроу есть такие, кто не могут открыть рот без глупых шуток. Ха!»
«Меня мало интересуют шутки любого рода», заверил Ретнор. «Но загадки меня интригуют, так что мне трудно не задумываться, почему ты мне это предлагаешь». Шакти хмуро улыбнулась, прикрывая глаза от звездного света ладонью и обращая взор далеко над темными водами. «Ты подвергаешь сомнению мои мотивы. Это хорошо».
Он подождал, но дроу не стала ничего добавлять. «Ты считаешь разумным идти в сражение с сильными союзниками», попытался угадать он.
Ее взгляд двумя ехидными красными угольками устремился к его лицу. «Если тебе так нравится. Это объяснение подойдет не хуже любого другого». Хотя Ретнору не были знакомы словесные дуэли, он был умелым мечником, и отводящий удар мог распознать в любой форме. Знакомое возбуждение поднималось в нем, пока он мерился взглядами с вызывающими алыми глазами эльфийки. Он уже много дней был лишен настоящей драки, и тосковал по выпадам и уходам, яростным атакам и коварным уколам, составляющим действительно хороший поединок. Здесь, в таком непривычном облике, что он и не поверил бы раньше, ему встретился противник действительно достойный схватки.
И пожалуй, задумался он оценивая выпуклости под мрачным темным одеянием дроу, этот противник достоин и победы.
«Как ты предлагаешь поймать волшебницу?» осведомилась Шакти разбив приятно-непристойные грезы и вернув его к стоящей перед ними задаче.
«Она наверняка направляется на Руатим. У меня шпионы по всему острову». Ретнор приостановился, не уверенный, насколько стоит быть откровенным. Достаточно, наконец решил он, чтобы завоевать ее доверие. На кону стояла новая рука, а может и еще кое-что.
«Между Аскарлой и Руатимом есть портал», сказал он. «Он недавно найден, древний магический путь, вероятно созданный еще эльфами, жившими когда-то и там и там. Посланники используют портал для передачи сообщений. Когда твой враг достигнет острова, мы об этом узнаем».
Шакти посмотрела на него, переваривая услышанное. «Почему тогда иллитид не использует этот портал, чтобы организовать нападение?»
«Тебе стоит еще многое узнать про Общество Кракена», заметил он. «Информация – вот оружие, которым оно обеспечивает, не воины. Вестресс утверждает, что лучше для всех если возникнет впечатление, что Руатим пал в основном по причине внутреннего беззакония». Дроу фыркнула. «И ты в это веришь? Есть одна единственная причина, по которой иллитид не использует этот портал для завоевания: она не может».
Ретнор не оспаривал ее слова, поскольку и сам иногда задумался, почему его контакт в Кракене – та, которую он до недавнего времени представлял себе как женщину в потерянном кольце – настаивала, что портал может быть использован исключительно посланцами магического происхождения.
«Какого рода существа передают твои приказы?» потребовала дроу, эхом повторяя его собственные невысказанные мысли. «Нереиды. Это надменные и злобные создания из другого мира – »
«Элементальный план воды», прервала она. «О них я знаю. Но что насчет смертных? Люди, эльфы? Морские огры служащие иллитиду? Могут они пройти?»
Ретнор обдумал вопрос. «Не знаю».
Шакти фыркнула презрительно. «Возможно, нам стоит узнать». Она вдруг дернулась, как будто пораженная возникшей мыслью.
«Лириэль показала, что умеет обращаться с порталами», прошептала она. «Если ей под силу переместить целый корабль, наверняка она сумеет найти способ пройти врата из Руатима на Аскарлу».
«Ага», сказал Ретнор, слегка улыбаясь и кивком выражая согласие. «Ты собираешься заманить эту дроу сквозь портал на Аскарлу».
«Постарайся не быть идиотом больше, чем вынужден», холодно посоветовала Шакти. «Само собой, я не собираюсь рисковать такой добычей в неисследованном портале! Лучше подумай: сейчас иллитид знает Лириэль Баэнре не хуже, чем я сама! Вестресс задавала мне множество вопросов о беглянке, и без сомнений выудила из моего разума все, о чем я не сказала вслух. Теперь я понимаю причины ее интереса. Попомни мои слова, желтоглазая сука нужна Вестресс не меньше чем мне!»
«Помочь ей открыть портал», озвучил идею Ретнор.
«Таково единственное разумное объяснение», подтвердила Шакти хмуро. Иллитид затащила ее сюда, объясняя это желанием узнать о последних новостях Подземья. Шакти, в оплату этой информации, получила выход на огромную сеть торговли и интриг Общества Кракена. Сделка выглядела выгодной для обоих. Но теперь, воскрешая в памяти беседу с иллитидом, дроу поняла, что Вестресс показала необычный интерес к Лириэль и ее приключениям. Какой бы интерес не представляла для иллитида Шакти, его временно затмила нужда в магических силах Лириэль. Злость пробрала жрицу до глубины души. Несмотря на обретенные силу и уверенность, она обнаружила, что ненавидит принцессу Баэнре не меньше чем прежде.
Дроу кипела от раздражения при мысли о задержке, вызванной бегством Лириэль. Шакти хотела вернуться в Мензоберранзан как можно скорее, однако своими силами сделать этого не могла. Водяной дух привела ее на план воды, а оттуда в подводный город. Шакти рассчитывала на короткую встречу с главой Общества Кракена, а не на продолжительное путешествие. Требовательные Баэнре – Матрона Триэль и проклятый Громф – могут принять непродолжительную отлучку, пока Шакти встречается со своими помощниками на поверхности, но ее отсутствие чересчур затягивалось. Чем дольше Шакти остается вдали от Мензоберранзана, тем важнее ей вернуться с плененной Лириэль на цепочке. Она не может ждать, пока шпионы Ретнора выследят волшебницу. Время для ее союзницы с элементального плана отрабатывать их договор. «Где Искор?» спросила она.
«Водяной дух? Пропала, когда уничтожили элементаль, и по мне, так скатертью дорога обоим», ответил Ретнор.
Разумный ход со стороны Искор, угрюмо решила Шакти. Жрица уже теряла терпение, общаясь с легкомысленным созданием, и начинала обдумывать способы расколоть стеклянистую форму водяной нимфы. Но, если забыть о приятных размышлениях, Шакти необходимо было найти Лириэль, и как можно быстрей, или ее собственный прием в Мензоберранзане будет менее чем сердечным.
Ни Матрона Триэль, ни Громф не были известны терпеливостью.
Глава 12
К удивлению Ретнора, темная эльфийка расхохоталась ему в лицо. Выхватив трубу у него из рук, она ударила его в грудь.
«Глупец!» выплюнула она, подчеркивая свою точку зрения еще одним резким ударом. «Посмотри еще раз. Там нет ничего кроме тучи пара от огненных шаров упавших в воду. Если бы корабль взорвался, в воздухе осталось бы куда больше тепла, а горящие осколки и кровь согрели бы воду. Глупец!» повторила она презрительно, занося трубу для очередного удара.
Капитан рефлекторно перехватил ее за локоть и недоуменно уставился на нее. «Ты можешь видеть тепло?»
«А ты нет?» ответила она, высвобождаясь с выражением явно говорившим, как отвратительно его прикосновение. Ретнор не привык к такой дерзости от женщин, и его коричневые брови изогнулись в жесткое V неодобрения. «Следи за своим языком, женщина!»
Шакти окрысилась на него. «Твои глаза еще хуже, чем я подозревала, если ты называешь меня женщиной! Я Шакти, наследница матроны Дома Ханзрин. Ты должен знать имя своей смерти, и клянусь Маской Ваэрауна, я убью тебя, если ты посмеешь еще раз прикоснуться ко мне своими руками – рукой», подчеркнула она.
Он не обратил внимания на предупреждение. «Ты уверена, что корабль бежал? Но как это возможно?»
«Дроу, которую я ищу – волшебница. Она… могущественна», признала Шакти сквозь сжатые зубы, а затем ударила кулаками по перекладине и выдала поток, – как решил Ретнор, – проклятий на языке дроу.
«Девчонка не вне досягаемости, даже на Руатиме», сказал капитан, сам удивившись, что успокаивает сердитую эльфийку. «Ты еще получишь свою пленницу».
Дроу остановилась на полуслове, и настороженно поглядела на него, будто взвешивая его слова на какой-то собственной внутренней шкале. Он ответил ей прямым взглядом, позволяя самой делать выводы. «Я никогда не задумывалась, как сильно влияет на формирование личности окружающий мир», пробормотала она. «Подземный дом дроу сложен, запутан и многослоен, со множеством неожиданных изгибов и поворотов. А ты – ты холоден и глубок как море, не так ли?» заметила Шакти с явным одобрением.
«Но какой мне с этого прок!» добавила она вновь приходя во мрачное расположение духа. Дроу ухватилась за левый рукав Ретнора, и прежде, чем он успел догадаться о ее намерениях, издевательски высоко подняла изувеченную конечность, как воображаемый меч в жесте вызова.
«Ты хочешь убить человека, отнявшего у тебя руку», насмехалась она, «и даже не позаботился о том, чтобы заменить ее! Только дурак идет на сражение без руки держащей меч!» Ретнор снова уставился на дроу, теперь уже с удивлением и интересом. «Заменить?»
«Или улучшить, если хочешь», лукаво ответила Шакти. «У нас жрицы могли бы регенерировать руку такой же, какой она была, только моложе и сильнее, или мастера сделать новую – или несколько, каждую для определенной цели – из стали и митрила, но гибкую как плоть. Конечно, будь мы на моей родине, ты уже умер бы или стал рабом».
Капитан проигнорировал и этот укол. «Ты можешь сделать это?» «Не здесь», признала она. «Нужные инструменты и магия остались в Подземье. Но я могу заменить твою руку взятой от другого человека».
«Никто не согласится на такое!»
«Я и не думала что кто-то может», сухо возразила Шакти, не понимая ужаса капитана. «Но ведь в Аскарле есть рабы-люди, не так ли? И, полагаю, согласия у раба никто спрашивать не будет. По возвращении выбери себе подходящее, а я сделаю все остальное». Ретнор притих, размышляя над жутким предложением дроу, и над тем, кто может так обыденно говорить о таких вещах. Он слышал, что подобные заклинания существуют – в основном у некромантов, магов исследовавших смерть. Он даже слышал об отвратительной работорговле, в которой здоровых людей похищали и продавали для такого использования, торгуя их телами по частям, будто свиньями, поделенными на отбивные, ветчину и сало. Идеи такого рода противоречили северянину в Ретноре, ибо как может неполный мужчина надеяться попасть в залы бога воинов? И сама мысль о объединении собственной плоти с чужой была ему омерзительна.
И все же…
«Рука…» начал он неуверенно. «Как много в ней будет мастерства? Смогу ли я снова держать меч? Не просто поднимать и размахивать, но буду ли я мастером?» потребовал он набирающим страстности голосом.
Дроу строго взглянула на него. «Это уже другой вопрос. Насколько ты был силен прежде?»
«Очень. Я был лучшим».
«Хорошо», сказала она нейтрально. «Тебя удивит, как много исцеляемых идиотов спрашивают, смогут ли они играть на арфе а когда им отвечают, что да, признают что раньше не умели. Даже среди дроу есть такие, кто не могут открыть рот без глупых шуток. Ха!»
«Меня мало интересуют шутки любого рода», заверил Ретнор. «Но загадки меня интригуют, так что мне трудно не задумываться, почему ты мне это предлагаешь». Шакти хмуро улыбнулась, прикрывая глаза от звездного света ладонью и обращая взор далеко над темными водами. «Ты подвергаешь сомнению мои мотивы. Это хорошо».
Он подождал, но дроу не стала ничего добавлять. «Ты считаешь разумным идти в сражение с сильными союзниками», попытался угадать он.
Ее взгляд двумя ехидными красными угольками устремился к его лицу. «Если тебе так нравится. Это объяснение подойдет не хуже любого другого». Хотя Ретнору не были знакомы словесные дуэли, он был умелым мечником, и отводящий удар мог распознать в любой форме. Знакомое возбуждение поднималось в нем, пока он мерился взглядами с вызывающими алыми глазами эльфийки. Он уже много дней был лишен настоящей драки, и тосковал по выпадам и уходам, яростным атакам и коварным уколам, составляющим действительно хороший поединок. Здесь, в таком непривычном облике, что он и не поверил бы раньше, ему встретился противник действительно достойный схватки.
И пожалуй, задумался он оценивая выпуклости под мрачным темным одеянием дроу, этот противник достоин и победы.
«Как ты предлагаешь поймать волшебницу?» осведомилась Шакти разбив приятно-непристойные грезы и вернув его к стоящей перед ними задаче.
«Она наверняка направляется на Руатим. У меня шпионы по всему острову». Ретнор приостановился, не уверенный, насколько стоит быть откровенным. Достаточно, наконец решил он, чтобы завоевать ее доверие. На кону стояла новая рука, а может и еще кое-что.
«Между Аскарлой и Руатимом есть портал», сказал он. «Он недавно найден, древний магический путь, вероятно созданный еще эльфами, жившими когда-то и там и там. Посланники используют портал для передачи сообщений. Когда твой враг достигнет острова, мы об этом узнаем».
Шакти посмотрела на него, переваривая услышанное. «Почему тогда иллитид не использует этот портал, чтобы организовать нападение?»
«Тебе стоит еще многое узнать про Общество Кракена», заметил он. «Информация – вот оружие, которым оно обеспечивает, не воины. Вестресс утверждает, что лучше для всех если возникнет впечатление, что Руатим пал в основном по причине внутреннего беззакония». Дроу фыркнула. «И ты в это веришь? Есть одна единственная причина, по которой иллитид не использует этот портал для завоевания: она не может».
Ретнор не оспаривал ее слова, поскольку и сам иногда задумался, почему его контакт в Кракене – та, которую он до недавнего времени представлял себе как женщину в потерянном кольце – настаивала, что портал может быть использован исключительно посланцами магического происхождения.
«Какого рода существа передают твои приказы?» потребовала дроу, эхом повторяя его собственные невысказанные мысли. «Нереиды. Это надменные и злобные создания из другого мира – »
«Элементальный план воды», прервала она. «О них я знаю. Но что насчет смертных? Люди, эльфы? Морские огры служащие иллитиду? Могут они пройти?»
Ретнор обдумал вопрос. «Не знаю».
Шакти фыркнула презрительно. «Возможно, нам стоит узнать». Она вдруг дернулась, как будто пораженная возникшей мыслью.
«Лириэль показала, что умеет обращаться с порталами», прошептала она. «Если ей под силу переместить целый корабль, наверняка она сумеет найти способ пройти врата из Руатима на Аскарлу».
«Ага», сказал Ретнор, слегка улыбаясь и кивком выражая согласие. «Ты собираешься заманить эту дроу сквозь портал на Аскарлу».
«Постарайся не быть идиотом больше, чем вынужден», холодно посоветовала Шакти. «Само собой, я не собираюсь рисковать такой добычей в неисследованном портале! Лучше подумай: сейчас иллитид знает Лириэль Баэнре не хуже, чем я сама! Вестресс задавала мне множество вопросов о беглянке, и без сомнений выудила из моего разума все, о чем я не сказала вслух. Теперь я понимаю причины ее интереса. Попомни мои слова, желтоглазая сука нужна Вестресс не меньше чем мне!»
«Помочь ей открыть портал», озвучил идею Ретнор.
«Таково единственное разумное объяснение», подтвердила Шакти хмуро. Иллитид затащила ее сюда, объясняя это желанием узнать о последних новостях Подземья. Шакти, в оплату этой информации, получила выход на огромную сеть торговли и интриг Общества Кракена. Сделка выглядела выгодной для обоих. Но теперь, воскрешая в памяти беседу с иллитидом, дроу поняла, что Вестресс показала необычный интерес к Лириэль и ее приключениям. Какой бы интерес не представляла для иллитида Шакти, его временно затмила нужда в магических силах Лириэль. Злость пробрала жрицу до глубины души. Несмотря на обретенные силу и уверенность, она обнаружила, что ненавидит принцессу Баэнре не меньше чем прежде.
Дроу кипела от раздражения при мысли о задержке, вызванной бегством Лириэль. Шакти хотела вернуться в Мензоберранзан как можно скорее, однако своими силами сделать этого не могла. Водяной дух привела ее на план воды, а оттуда в подводный город. Шакти рассчитывала на короткую встречу с главой Общества Кракена, а не на продолжительное путешествие. Требовательные Баэнре – Матрона Триэль и проклятый Громф – могут принять непродолжительную отлучку, пока Шакти встречается со своими помощниками на поверхности, но ее отсутствие чересчур затягивалось. Чем дольше Шакти остается вдали от Мензоберранзана, тем важнее ей вернуться с плененной Лириэль на цепочке. Она не может ждать, пока шпионы Ретнора выследят волшебницу. Время для ее союзницы с элементального плана отрабатывать их договор. «Где Искор?» спросила она.
«Водяной дух? Пропала, когда уничтожили элементаль, и по мне, так скатертью дорога обоим», ответил Ретнор.
Разумный ход со стороны Искор, угрюмо решила Шакти. Жрица уже теряла терпение, общаясь с легкомысленным созданием, и начинала обдумывать способы расколоть стеклянистую форму водяной нимфы. Но, если забыть о приятных размышлениях, Шакти необходимо было найти Лириэль, и как можно быстрей, или ее собственный прием в Мензоберранзане будет менее чем сердечным.
Ни Матрона Триэль, ни Громф не были известны терпеливостью.
Глава 12
Руатим
Лириэль сразу поняла, что никогда не забудет свой первый взгляд на Руатим. Они достигли острова в сумерках, и заходящее солнце очерчивало землю великолепным орнаментом сверкающих туч и золоченого моря. Но картиной, навсегда оставшейся в памяти Лириэль, стало не изрезанное побережье острова, бухточки или живописные деревеньки и пологие зеленые холмы вдали, и даже не покрытые лесом горы, отбрасывавшие в умирающем свете длинные пурпурные тени. Ей оказалось выражение лица Федора: радость, смешанная с острой тоской. «Можно почти подумать, что ты оказался дома», прокомментировала она.
Федор кивнул, не отрывая взволнованных глаз от холмов. «Здесь очень похоже. Если и впрямь мои предки родом отсюда, я наверное понимаю, что они думали впервые увидев Рашемен».
Его мечта о доме была заразительной, и на мгновение Лириэль вспомнила знакомые тоннели и пещеры Подземья. Укол боли – и ревности – пронзил ее. По всей вероятности, ей никогда не придется вновь увидеть древний дом ее народа, и дроу беспокоило, что Федор так явно рвется вернуться в свой. Она не завидовала тому, что у него есть куда возвращаться. Просто поняла, резко и неотвратимо, что их совместное путешествие – все, что у нее есть. Теперь Руатим уже близок. После того, как они достигнут целей, к которым так давно стремятся, что потом?
Такая мысль никогда раньше не приходила к дроу. Не будучи склонной к самокопанию, она встревожилась. Со дня бегства из Мензоберранзана Лириэль окунулась в опасное путешествие, следуя пути пробуждения руны, который должен был завершиться для нее – навечным овладением силами дроу, для Федора – обретением контроля над его мощью берсерка. Но правда – что будет после?
Впрочем, времени размышлять над этими пугающими вещами у Лириэль оказалось мало, поскольку Эльфийка помчалась к берегу с бешеной скоростью. Проход был опасен. Большие голые скалы торчали из моря, почти как сталагмиты на ее родине, образуя смертельный лабиринт, который могли пройти только лучшие – и точно знающие его – моряки. В гавани не было обычных доков; полукруглая бухта с каменистым пляжем была единственным местом для причаливания. Лодки с низкой осадкой, и большие и маленькие, лежали на берегу, а на морское дно было прибито несколько массивных свай для прочих кораблей. К одной из них и направил курс Хрольф, летя к земле с таким презрением к осторожности, что бесстрашная дроу могла только смотреть в изумлении.
Тогда квадратный парус опустился, а весла опустились глубоко в воду. Эльфийка резко замедлила ход, и Хрольф вместе со своими людьми прыгнул за борт, в доходившую им по грудь воду. Ибн остался, чтобы проверить надежность швартовки; прочие с радостной торопливостью устремились к берегу.
Их прибытие вызвало ответный отклик из деревни. Детишки, некоторые уже переодетые ко сну, вырывались из рук матерей и плюхались в воду, чтобы кинуться на руки вернувшимся отцам или братьям. Руатанские женщины, по большей части, вели себя более спокойно, ожидая своих мужчин у края воды, с бесстрастными лицами и сияющими глазами.
Как было договорено, Лириэль и Федор остались позади, позволяя Хрольфу объяснить их присутствие. Дроу могла слышать, как взмыл могучий голос капитана, входя в ритм рассказа, но слова приглушались собравшейся вокруг толпой слушателей. В их реакции, однако, ошибиться было невозможно: сердитые шепотки начались, как едва слышный рокот приближающегося летнего шторма, и вскоре превратились в громкий и яростный спор.
Лириэль ждала и слушала, на ее лице не отражалось ничего. Беспокойство Федора, с другой стороны, легко можно было заметить, взглянув ему в глаза. «Олвир много рассказывал мне о деревне», заметил он. «Хрольфа здесь очень любят, но и считают странным. Иногда они прислушиваются к его идеям, иногда нет. Как они примут нас, предсказать невозможно». «Тем не менее, мы слишком далеко зашли, чтобы проиграть теперь», холодно ответила Лириэль. «Мы на острове, нравится это здешним людям или нет!»
Озабоченное выражение Федора усилилось еще больше, он осторожно взял дроу за плечи и повернул ее к себе. «Вороненок, ты мне веришь?» настойчиво спросил он.
Лириэль нахмурилось. Это совсем не походило на Федора. Молодой Рашеми похоже чувствовал, что выражения такого рода выходят за пределы понимания темной эльфийки, и обычно уважал ее эмоциональные границы.
«К чему ты клонишь?» поинтересовалась она.
Вместо ответа он взмахнул рукой в направлении дикого и прекрасного острова, аккуратных деревянных домов, хмурых людей в простых, ярко окрашенных одеждах.
«Эти люди мои дальние сородичи. По всему, что я слышал, их обычаи очень похожи на наши в древности. Поверь мне когда я говорю, что тебе надо быть осторожной».
Лириэль холодно посмотрела на него. Пусть сказанное ей не слишком понравилось, она признала мудрость его слов. Ни один пришелец в Мензоберранзане не мог надеяться разобраться в перепутанном наслоении протокола и интриг; в этом месте наверняка были собственные обычаи. Коротким кивком она приняла совет.
«Что мне делать?»
«Не используй магию пока не останется иного выбора», предостерег он. «Я уверен, Хрольф рассказал им, что ты волшебница, и за тобой будут наблюдать. Не давай им еще больше причин бояться, чем у них уже есть. Старайся помнить, что все в тебе для них странно и устрашающе: магия, эльфийские черты, репутация твоего народа, беззвучный шаг, звук музыки и ветра в твоем голосе. Первое время лучше всего, если ты будешь говорить поменьше. Слушай и смотри. Позволь говорить мне, когда придет время рассказать о наших поисках»
«Рассказать им? Разве это разумно?»
Федор серьезно кивнул. «Лучше говорить открыто. Народ воинов предпочитает простые и прямые слова. И скрывать нашу цель мы не должны; они не потерпят нечестности. Еще, Олвир дал мне понять, что они вероятно примут воина Рашеми в дажемме», назвал он ритуал путешествия-взросления, предпринимаемый всеми юношами на его родине. «Как и у нас, руатанцы любят рассказы о далеких землях, и ожидают услышать от странствующего воителя истории о подвигах».
«Но ты сказал, что не уверен как они приму нас. На самом деле ты имел в виду не нас, а меня», отметила Лириэль.
Молодой воин пожал плечами. «Это одно и тоже. Наша дажемма едина; я не пойду туда, куда не можешь идти ты. Хрольф наверняка объяснит им».
Услышанное Лириэль обдумывала в тишине. Она действительно доверяла Федору, но никогда не думала, что может оказаться настолько зависимой от него, или кого-либо другого. Гордая дроу привыкла контролировать собственную жизнь, выбирать свой путь. Федорово понимание ситуации, по всей вероятности, было верным, что не мешало ей злиться. «Есть еще одно», неохотно начал Федор. «Олвир рассказал, что женщины Руатима занимаются в основном семьей и домом, оставляя прочие дела мужчинам».
Дроу презрительно хмыкнула. «Значит, они глупы. Ну и что?»
«Ты должна выказывать должное уважение». Поскольку Лириэль продолжала немигающе глядеть на него, Федор уточнил. «Ты рассказывала мне, что у вас правят женщина. На Руатиме дела обстоят наоборот, и ты можешь ожидать такое же обращение, как относятся к мужчинам дроу на твоей родине». «Девять Адов!» пробормотала дроу, явно потрясенная этим откровением. Она гордо посмотрела на друга. «Я ограничу магию, и буду слушать больше, чем говорить, но скорее соглашусь стать йоклол, чем полезу в постель первому же бородатому роту, который меня поманит!»
Федор моргнул и отступил на шаг, переваривая новый факт относительно культуры дроу. «Пожалуй, я поторопился сравнивать судьбу мужчин дроу и женщин Руатима», сказал он не без веселья. «Даю слово, ничего подобного тебе опасаться не стоит».
«Потому что…» продолжила Лириэль, чувствуя незаконченность в словах Федора.
Юноша снова замялся. «Поскольку мы с тобой путешествуем вместе, они решат, что ты моя женщина. Поверь мне, это лучше чем единственное иное предположение, которое они могут сделать об одинокой женщине на пиратском корабле. Дело не только в этом», добавил он, поднятой рукой останавливая готовую разразиться тирадой Лириэль.
«В здешних землях, высшее положение занимают воины. Люди сочтут берсерка Рашемена достойным почтения. Хотя они и не поймут моего выбора спутника, если они вообще смирятся с твоим присутствием, это будет из уважения к тому, что сочтут моим правом собственности».
Впервые с момента их встречи Лириэль полностью лишилась слов. Федор быстро отвернулся к берегу, чтобы она не разглядела смешинку в его глазах. Ее реакция была своего рода комичной, пусть и из серии черного юмора, но, кроме того, именно такой, на которую он и надеялся. Шок частично приглушил сияние непокорных золотых глаз дроу, и утихомирил ее ядовитый язык. По крайней мере в этот миг, Лириэль хорошо изобразила стоическое спокойствие, ожидаемое от женщин Севера.
«Мы можем сойти на берег», сообщил он, указывая на широко улыбающегося, жестикулирующего Хрольфа.
«Чтоб я сдохла», мрачно пробормотала Лириэль, прыгая в море. Хлюпая к берегу, «почтительно» держась сзади за другом, про себя она угрюмо размышляла над этим новым поворотом в путешествии. Оказаться в подчиненной роли само по себе было достаточно унизительно; хуже того, у нее возникло серьезное подозрение, что и это, тоже, часть той ее руны.
В таких раздумьях Лириэль оказалось легче легкого помалкивать весь вечер, – хотя любые слова, которые она могла бы произнести, заглушил бы шум празднования. Судя по всему, целая деревня Руатим – самое большое поселение острова – отмечала возвращение путешественников. В центре деревни, окруженное опрятными деревянными домами и мастерскими, располагалось открытое пространство, достаточно большое, чтобы вместить всех жителей. Здесь, как сказал ей Хрольф, собирался Тинг, и проводилось большинство праздников. В эту ночь площадь ярко освещали костры, а воздух наполнял аромат тушеного мяса и жареной рыбы. Звуки хриплого хохота соревновались в громкости с рассказами, деревенские толкались и бродили, не выпуская из рук рога или деревянные кружки.
Никогда Лириэль не доводилось чувствовать себя такой чужой как на этом странном сборище, и она радовалась поддержке и присутствию Хрольфа и Федора. Для своего народа она считалась высокой – почти на три дюйма выше пятифутовой отметки, – но островитяне возвышались над ней. Почти без исключения они были высокими и светлокожими, с небесного цвета глазами, разглядывавшими ее со смесью враждебности и любопытства. Даже женщины, которые в отличии от своих сестер-дроу были в среднем ниже мужчин своей расы, все же ростом приближались скорее к шести футам чем к пяти. Из них получились бы опасные воины, и все же они почти не носили оружия, и одевались не думая о практичности в бою. Длинные, прямые туники, ярко окрашенные и со множеством вышивки, носились поверх платьев – и мешали движениям. Все женщины носили мягкие башмаки, грубой отделки драгоценности и постные выражения. Лириэль совсем не порадовало, когда одна из них, молодая девушка с косицами цвета светлого золота, подошла к ней. О чем ей говорить с одной из этих бледных безжизненных созданий?
К облегчению Лириэль, светловолосая островитянка не обратилась к ней, а просто уставилась широко распахнутыми глазами, взглядом, который дроу нашла оскорбляюще прямым.
«Дагмар!» радостно взревел Хрольф, сжав девушку в коротком но энергичном объятии. Держа руку вокруг ее талии, он ослепительно улыбнулся настороженной дроу и ее спутнику, и быстро начал представление. «Эта очаровательная девочка из моего рода», объяснил он, «дочь моего двоюродного брата, Ульфа-шамана, и в скором времени – самая красивая невеста острова!»
«Не совсем так, дядюшка», ответила она приглушенно. На лице Хрольфа начали собираться грозовые тучи. «Только не говори мне, что Торфинн забрал свое обещание! Он тяжко переживал смерть Игрейн, верно, но и все мы тоже. Ты сестра Игрейн, и наследница пророчества! Место рядом с Торфинном твое по праву. Клянусь Темпусом», воскликнул он с силой опуская кулак на раскрытую ладонь, «я вытрясу из молодого мерзавца всю его бестолковую жизнь!»
«Торфинн мертв», коротко сказала Дагмар. Ее лицо побледнело, но оставалось сдержанным, а синие глаза спокойно рассматривали бушующего северянина. «Он был убит во сне. Никто не знает, кто и почему совершил это».
Лицо пирата покраснело от смущения. «Ох, девочка, прости. Я не слыхал».
«Не было смысла. Мы празднуем возвращение Эльфийки. Время говорить о мертвых придет после», ответила она мягко.
Что-то в ее тоне подняло новую волну беспокойства в глазах Хрольфа. «Ты говоришь, как будто смерть Торфинна лишь одна из многих. Было сражение?»
«Если бы сражение!» угрюмо воскликнула девушка. «Воины Руатима должны умирать с честью, против достойного врага, не как игрушки богов!»
«Рассказывай», мягко настоял Хрольф.
Дагмар глубоко вдохнула, собираясь с силами. «Происходили несчастные случаи, странные происшествия. Тонули те, кто учился плавать, прежде чем ходить: Гримхилд, Бранд, Дротт, Фафнир. Некоторых из наших сильнейших охотников нашли, разодранных на части когтями неизвестных зверей; наши лучшие следопыты пропадают. Рыбачьи лодки возвращаются на берег пустые. Исчезают играющие дети»
«В самом деле, странно» пробормотал он, подавленный страшными новостями.
«Не только это. Древние духи вернулись в колодцы и источники; опасные создания бродят в руинах. Только самые отважные юноши и девы осмеливаются теперь подходить к древним местам. Здесь замешаны темные силы», заключила Дагмар мрачно, переводя взгляд на дроу и ее товарища. Затем, неожиданно, ее суровое выражение уступило место улыбке. «Хорошо, что ты здесь, Федор из Рашемена. Темные времена отмечаются подвигами, и мы, на Руатиме, счастливы приветствовать такого воина среди нас. Будь как дома столько, сколько пожелаешь».
Она произносила слова как часть ритуала. Таким же формальным был и скромный поцелуй, которым она прикоснулась к щеке Федора. Молодой воин поклонился в ответ, и встретившись с ее чистым, искренним взглядом – так похожим на его собственный – положил ладонь на рукоять своего темного меча.
«Я дал клятву защищать родину. Ваши беды теперь мои; пока я на этой земле, Руатим будет домом для меня», пообещал он.
«Мне только так кажется, или мы все провалились в большой чан с медом?» ледяным голосом осведомилась Лириэль. «Для пущей сладости моменту не хватает только виол и дождя цветочных лепестков!»
Федор кивнул, не отрывая взволнованных глаз от холмов. «Здесь очень похоже. Если и впрямь мои предки родом отсюда, я наверное понимаю, что они думали впервые увидев Рашемен».
Его мечта о доме была заразительной, и на мгновение Лириэль вспомнила знакомые тоннели и пещеры Подземья. Укол боли – и ревности – пронзил ее. По всей вероятности, ей никогда не придется вновь увидеть древний дом ее народа, и дроу беспокоило, что Федор так явно рвется вернуться в свой. Она не завидовала тому, что у него есть куда возвращаться. Просто поняла, резко и неотвратимо, что их совместное путешествие – все, что у нее есть. Теперь Руатим уже близок. После того, как они достигнут целей, к которым так давно стремятся, что потом?
Такая мысль никогда раньше не приходила к дроу. Не будучи склонной к самокопанию, она встревожилась. Со дня бегства из Мензоберранзана Лириэль окунулась в опасное путешествие, следуя пути пробуждения руны, который должен был завершиться для нее – навечным овладением силами дроу, для Федора – обретением контроля над его мощью берсерка. Но правда – что будет после?
Впрочем, времени размышлять над этими пугающими вещами у Лириэль оказалось мало, поскольку Эльфийка помчалась к берегу с бешеной скоростью. Проход был опасен. Большие голые скалы торчали из моря, почти как сталагмиты на ее родине, образуя смертельный лабиринт, который могли пройти только лучшие – и точно знающие его – моряки. В гавани не было обычных доков; полукруглая бухта с каменистым пляжем была единственным местом для причаливания. Лодки с низкой осадкой, и большие и маленькие, лежали на берегу, а на морское дно было прибито несколько массивных свай для прочих кораблей. К одной из них и направил курс Хрольф, летя к земле с таким презрением к осторожности, что бесстрашная дроу могла только смотреть в изумлении.
Тогда квадратный парус опустился, а весла опустились глубоко в воду. Эльфийка резко замедлила ход, и Хрольф вместе со своими людьми прыгнул за борт, в доходившую им по грудь воду. Ибн остался, чтобы проверить надежность швартовки; прочие с радостной торопливостью устремились к берегу.
Их прибытие вызвало ответный отклик из деревни. Детишки, некоторые уже переодетые ко сну, вырывались из рук матерей и плюхались в воду, чтобы кинуться на руки вернувшимся отцам или братьям. Руатанские женщины, по большей части, вели себя более спокойно, ожидая своих мужчин у края воды, с бесстрастными лицами и сияющими глазами.
Как было договорено, Лириэль и Федор остались позади, позволяя Хрольфу объяснить их присутствие. Дроу могла слышать, как взмыл могучий голос капитана, входя в ритм рассказа, но слова приглушались собравшейся вокруг толпой слушателей. В их реакции, однако, ошибиться было невозможно: сердитые шепотки начались, как едва слышный рокот приближающегося летнего шторма, и вскоре превратились в громкий и яростный спор.
Лириэль ждала и слушала, на ее лице не отражалось ничего. Беспокойство Федора, с другой стороны, легко можно было заметить, взглянув ему в глаза. «Олвир много рассказывал мне о деревне», заметил он. «Хрольфа здесь очень любят, но и считают странным. Иногда они прислушиваются к его идеям, иногда нет. Как они примут нас, предсказать невозможно». «Тем не менее, мы слишком далеко зашли, чтобы проиграть теперь», холодно ответила Лириэль. «Мы на острове, нравится это здешним людям или нет!»
Озабоченное выражение Федора усилилось еще больше, он осторожно взял дроу за плечи и повернул ее к себе. «Вороненок, ты мне веришь?» настойчиво спросил он.
Лириэль нахмурилось. Это совсем не походило на Федора. Молодой Рашеми похоже чувствовал, что выражения такого рода выходят за пределы понимания темной эльфийки, и обычно уважал ее эмоциональные границы.
«К чему ты клонишь?» поинтересовалась она.
Вместо ответа он взмахнул рукой в направлении дикого и прекрасного острова, аккуратных деревянных домов, хмурых людей в простых, ярко окрашенных одеждах.
«Эти люди мои дальние сородичи. По всему, что я слышал, их обычаи очень похожи на наши в древности. Поверь мне когда я говорю, что тебе надо быть осторожной».
Лириэль холодно посмотрела на него. Пусть сказанное ей не слишком понравилось, она признала мудрость его слов. Ни один пришелец в Мензоберранзане не мог надеяться разобраться в перепутанном наслоении протокола и интриг; в этом месте наверняка были собственные обычаи. Коротким кивком она приняла совет.
«Что мне делать?»
«Не используй магию пока не останется иного выбора», предостерег он. «Я уверен, Хрольф рассказал им, что ты волшебница, и за тобой будут наблюдать. Не давай им еще больше причин бояться, чем у них уже есть. Старайся помнить, что все в тебе для них странно и устрашающе: магия, эльфийские черты, репутация твоего народа, беззвучный шаг, звук музыки и ветра в твоем голосе. Первое время лучше всего, если ты будешь говорить поменьше. Слушай и смотри. Позволь говорить мне, когда придет время рассказать о наших поисках»
«Рассказать им? Разве это разумно?»
Федор серьезно кивнул. «Лучше говорить открыто. Народ воинов предпочитает простые и прямые слова. И скрывать нашу цель мы не должны; они не потерпят нечестности. Еще, Олвир дал мне понять, что они вероятно примут воина Рашеми в дажемме», назвал он ритуал путешествия-взросления, предпринимаемый всеми юношами на его родине. «Как и у нас, руатанцы любят рассказы о далеких землях, и ожидают услышать от странствующего воителя истории о подвигах».
«Но ты сказал, что не уверен как они приму нас. На самом деле ты имел в виду не нас, а меня», отметила Лириэль.
Молодой воин пожал плечами. «Это одно и тоже. Наша дажемма едина; я не пойду туда, куда не можешь идти ты. Хрольф наверняка объяснит им».
Услышанное Лириэль обдумывала в тишине. Она действительно доверяла Федору, но никогда не думала, что может оказаться настолько зависимой от него, или кого-либо другого. Гордая дроу привыкла контролировать собственную жизнь, выбирать свой путь. Федорово понимание ситуации, по всей вероятности, было верным, что не мешало ей злиться. «Есть еще одно», неохотно начал Федор. «Олвир рассказал, что женщины Руатима занимаются в основном семьей и домом, оставляя прочие дела мужчинам».
Дроу презрительно хмыкнула. «Значит, они глупы. Ну и что?»
«Ты должна выказывать должное уважение». Поскольку Лириэль продолжала немигающе глядеть на него, Федор уточнил. «Ты рассказывала мне, что у вас правят женщина. На Руатиме дела обстоят наоборот, и ты можешь ожидать такое же обращение, как относятся к мужчинам дроу на твоей родине». «Девять Адов!» пробормотала дроу, явно потрясенная этим откровением. Она гордо посмотрела на друга. «Я ограничу магию, и буду слушать больше, чем говорить, но скорее соглашусь стать йоклол, чем полезу в постель первому же бородатому роту, который меня поманит!»
Федор моргнул и отступил на шаг, переваривая новый факт относительно культуры дроу. «Пожалуй, я поторопился сравнивать судьбу мужчин дроу и женщин Руатима», сказал он не без веселья. «Даю слово, ничего подобного тебе опасаться не стоит».
«Потому что…» продолжила Лириэль, чувствуя незаконченность в словах Федора.
Юноша снова замялся. «Поскольку мы с тобой путешествуем вместе, они решат, что ты моя женщина. Поверь мне, это лучше чем единственное иное предположение, которое они могут сделать об одинокой женщине на пиратском корабле. Дело не только в этом», добавил он, поднятой рукой останавливая готовую разразиться тирадой Лириэль.
«В здешних землях, высшее положение занимают воины. Люди сочтут берсерка Рашемена достойным почтения. Хотя они и не поймут моего выбора спутника, если они вообще смирятся с твоим присутствием, это будет из уважения к тому, что сочтут моим правом собственности».
Впервые с момента их встречи Лириэль полностью лишилась слов. Федор быстро отвернулся к берегу, чтобы она не разглядела смешинку в его глазах. Ее реакция была своего рода комичной, пусть и из серии черного юмора, но, кроме того, именно такой, на которую он и надеялся. Шок частично приглушил сияние непокорных золотых глаз дроу, и утихомирил ее ядовитый язык. По крайней мере в этот миг, Лириэль хорошо изобразила стоическое спокойствие, ожидаемое от женщин Севера.
«Мы можем сойти на берег», сообщил он, указывая на широко улыбающегося, жестикулирующего Хрольфа.
«Чтоб я сдохла», мрачно пробормотала Лириэль, прыгая в море. Хлюпая к берегу, «почтительно» держась сзади за другом, про себя она угрюмо размышляла над этим новым поворотом в путешествии. Оказаться в подчиненной роли само по себе было достаточно унизительно; хуже того, у нее возникло серьезное подозрение, что и это, тоже, часть той ее руны.
В таких раздумьях Лириэль оказалось легче легкого помалкивать весь вечер, – хотя любые слова, которые она могла бы произнести, заглушил бы шум празднования. Судя по всему, целая деревня Руатим – самое большое поселение острова – отмечала возвращение путешественников. В центре деревни, окруженное опрятными деревянными домами и мастерскими, располагалось открытое пространство, достаточно большое, чтобы вместить всех жителей. Здесь, как сказал ей Хрольф, собирался Тинг, и проводилось большинство праздников. В эту ночь площадь ярко освещали костры, а воздух наполнял аромат тушеного мяса и жареной рыбы. Звуки хриплого хохота соревновались в громкости с рассказами, деревенские толкались и бродили, не выпуская из рук рога или деревянные кружки.
Никогда Лириэль не доводилось чувствовать себя такой чужой как на этом странном сборище, и она радовалась поддержке и присутствию Хрольфа и Федора. Для своего народа она считалась высокой – почти на три дюйма выше пятифутовой отметки, – но островитяне возвышались над ней. Почти без исключения они были высокими и светлокожими, с небесного цвета глазами, разглядывавшими ее со смесью враждебности и любопытства. Даже женщины, которые в отличии от своих сестер-дроу были в среднем ниже мужчин своей расы, все же ростом приближались скорее к шести футам чем к пяти. Из них получились бы опасные воины, и все же они почти не носили оружия, и одевались не думая о практичности в бою. Длинные, прямые туники, ярко окрашенные и со множеством вышивки, носились поверх платьев – и мешали движениям. Все женщины носили мягкие башмаки, грубой отделки драгоценности и постные выражения. Лириэль совсем не порадовало, когда одна из них, молодая девушка с косицами цвета светлого золота, подошла к ней. О чем ей говорить с одной из этих бледных безжизненных созданий?
К облегчению Лириэль, светловолосая островитянка не обратилась к ней, а просто уставилась широко распахнутыми глазами, взглядом, который дроу нашла оскорбляюще прямым.
«Дагмар!» радостно взревел Хрольф, сжав девушку в коротком но энергичном объятии. Держа руку вокруг ее талии, он ослепительно улыбнулся настороженной дроу и ее спутнику, и быстро начал представление. «Эта очаровательная девочка из моего рода», объяснил он, «дочь моего двоюродного брата, Ульфа-шамана, и в скором времени – самая красивая невеста острова!»
«Не совсем так, дядюшка», ответила она приглушенно. На лице Хрольфа начали собираться грозовые тучи. «Только не говори мне, что Торфинн забрал свое обещание! Он тяжко переживал смерть Игрейн, верно, но и все мы тоже. Ты сестра Игрейн, и наследница пророчества! Место рядом с Торфинном твое по праву. Клянусь Темпусом», воскликнул он с силой опуская кулак на раскрытую ладонь, «я вытрясу из молодого мерзавца всю его бестолковую жизнь!»
«Торфинн мертв», коротко сказала Дагмар. Ее лицо побледнело, но оставалось сдержанным, а синие глаза спокойно рассматривали бушующего северянина. «Он был убит во сне. Никто не знает, кто и почему совершил это».
Лицо пирата покраснело от смущения. «Ох, девочка, прости. Я не слыхал».
«Не было смысла. Мы празднуем возвращение Эльфийки. Время говорить о мертвых придет после», ответила она мягко.
Что-то в ее тоне подняло новую волну беспокойства в глазах Хрольфа. «Ты говоришь, как будто смерть Торфинна лишь одна из многих. Было сражение?»
«Если бы сражение!» угрюмо воскликнула девушка. «Воины Руатима должны умирать с честью, против достойного врага, не как игрушки богов!»
«Рассказывай», мягко настоял Хрольф.
Дагмар глубоко вдохнула, собираясь с силами. «Происходили несчастные случаи, странные происшествия. Тонули те, кто учился плавать, прежде чем ходить: Гримхилд, Бранд, Дротт, Фафнир. Некоторых из наших сильнейших охотников нашли, разодранных на части когтями неизвестных зверей; наши лучшие следопыты пропадают. Рыбачьи лодки возвращаются на берег пустые. Исчезают играющие дети»
«В самом деле, странно» пробормотал он, подавленный страшными новостями.
«Не только это. Древние духи вернулись в колодцы и источники; опасные создания бродят в руинах. Только самые отважные юноши и девы осмеливаются теперь подходить к древним местам. Здесь замешаны темные силы», заключила Дагмар мрачно, переводя взгляд на дроу и ее товарища. Затем, неожиданно, ее суровое выражение уступило место улыбке. «Хорошо, что ты здесь, Федор из Рашемена. Темные времена отмечаются подвигами, и мы, на Руатиме, счастливы приветствовать такого воина среди нас. Будь как дома столько, сколько пожелаешь».
Она произносила слова как часть ритуала. Таким же формальным был и скромный поцелуй, которым она прикоснулась к щеке Федора. Молодой воин поклонился в ответ, и встретившись с ее чистым, искренним взглядом – так похожим на его собственный – положил ладонь на рукоять своего темного меча.
«Я дал клятву защищать родину. Ваши беды теперь мои; пока я на этой земле, Руатим будет домом для меня», пообещал он.
«Мне только так кажется, или мы все провалились в большой чан с медом?» ледяным голосом осведомилась Лириэль. «Для пущей сладости моменту не хватает только виол и дождя цветочных лепестков!»