Аркадий Карасик
Бригада: Металл и воля
Глава 1
Однажды доморощенный философ Федя в подпитии выдал очередную глубокомысленную фразу. Человек, дескать, живёт дважды: один раз — наяву, второй — во сне. Ибо сон — не что иное, как продолжение действительности.
Витек поморщился — такое объяснение никак не укладывалось в прокрустово ложе его взглядов, поэтому не имело право на существование. Ватсон задумчиво вздохнул и недоверчиво покачал лысой головой. Сашка рассмеялся. Короче говоря, каждый из четверых друзей-мусорщиков отреагировал по-своему. Ничего удивительного — обычная реакция разных характеров.
И вот сегодняшней ночью Белову приснился сон, никак не связанный с происшедшими событиями. Обычно к нему приходят братья. Кос садится в изголовье, закинув на тумбочку ноги в тяжёлых солдатских сапогах. Пчела бегает по комнате, что-то доказывает, с кем-то спорит. Фил стоит в дверях, скрестив на груди тяжёлые руки боксёра, и улыбается бригадиру. Они хором и по одиночке отвечают на незаданные вопросы, будто считывают их прямо из мозга Белова.
На этот раз вместо братьев развернулась панорама боя в горах.
… За грядой камней притаились духи, на опушке леса — федералы. Обе противостоящие стороны обмениваются ленивыми автоматными очередями. Но ленивость обманчива, по всему чувствуется, что боевики готовятся к очередной атаке.
За поваленным деревом лежит парень, удивительно похожий на Белова. Выставив автоматный ствол, он выбирает очередную жертву. Появится бородач с зелёной лентой на башке — прицельный выстрел отправит его в ад. Десантник старается огрызаться одиночными выстрелами — бережёт патроны.
К нему перекатился старший сержант Антон Перебийнос. Одет в камуфляжную куртку, голова повязана какой-то косынкой. Десантники не походят на солдат, скорее выглядят партизанами, заброшенными в тыл противника. Впрочем, все бойцы армии, наводящей конституционный порядок в Чечне, тоже носят такую же партизанскую форму. Не щеголять же в голубых беретах, в парадных мундирах с завесой орденов и медалей?
— Жив, Белый? — почему-то заботливо прошептал Антон. — Не поранило?
— Норма, — коротко ответил Сашка, не спуская настороженного взгляда с валуна, откуда только что его обстреляли.
— Не дрейфь, дружище, вертушки на подлёте. Держись!
Приказывать, советовать легко, а вот исполнять… Десантник пошарил по карманам, оглядел землю рядом с деревом. Ничего, ни одного патрона. В рожке — всего пять или шесть. Пойдут духи в атаку — не удержать. Разве только собственными головами?
Ага, наконец-то высунулась «птичка» с зелённым опереньем. Выстрел — исчезла. Из-за камней злобный волчий вой, ставший уже привычным призыв — Аллах акбар! Всё ясно — одним противником меньше. И ещё одним патроном…
Наконец, появились две вертушки, взрывы ракет опоясали каменную гряду, пулемётные очереди завершили разгром ещё одной банды. Перебийнос вскочил на ноги, торжествующе заорал, заматерился. И — упал, прошитый автоматной очередью.
Белов, или человек похожий на него, на руках отнёс к вертолёту тело друга, бережно положил его на расстеленный брезент. В этот момент из-под кустов раздалась автоматная очередь недобитого духа и свинец укусил десантника в грудь и плечо…
Было уже, было! Сон пересёкся с реальностью. Тогда он стоял на аэродромной эстакаде и прощался не только с женой и сыном, но и с прежней своей жизнью криминального бизнесмена…
Белов проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами.
Странный сон. Прежде всего, Саша не только в Чечне, но и на Кавказе ни разу не был. Не приходилось — все вопросы, связанные с поставками на юг, решал Пчела, нередко не ставя в известность бригадира. Во вторых, Белов служил не в ВДВ — в погранвойсках.
А вот Антон Перебийнос — фигура реальная. Так звали старшину заставы, который уволился из армии по причине загадочной болезни, скорей всего, вымышленной, но подтвержденной, купленной у медиков справкой. Антон покинул заставу через месяц после прибытия новобранца Белого.
Что это — шалость разгулявшегося мозга или подсознание предупреждает об очередной опасности? Шалости отпадают, Белов считал себя человеком с устойчивой психикой, не подверженной колебаниям. Значит, предупреждение?
Глупо. После президентского помилования и последующей реабилитации вряд ли кто-нибудь решится наехать на него. К тому же, он снова не один — рядом с ним надёжные друзья: Федя, Витёк, Док. Пока ещё не братья, какими были Фил, Кос и Пчёл, но такие же верные товарищи, на которых можно положиться…
Подожди, Сашка, не торопись, сам себя остановил Белов. Полученное помилование ничего не значит, выглотнет президент пару стопок горячительного и мигом забудет о существовании прощённого убийцы. Разве мало у него других проблем?
Ладно, разберёмся, не впервые обороняться и нападать. Вот только жаль, что никак не удаётся выполнить данное самому себе слово завязать с криминалом, забыть о существовании стволов, подстерегающих каждое движение.
Большинство недругов либо уничтожено, либо они свалили из страны. Кто остался? Кабан потерял свой вес, превратился в обычную шестёрку — «подай-отнеси». Нет, он ошибается, вспомнил Саша попытку Кабана и его любовницы копать под Шмидта и Ольгу, у дерьмового бандюги выдраны не все клыки, он ещё точит оставшиеся, поэтому опасен.
После того, как Белов отошёл от управления Фонда, им перестали интересоваться и бывшие помощники, и конкуренты. В том числе, кавказские воротилы. С одной стороны, это хорошо, но с другой — не привык он маячить на заднем плане, предпочитает находиться в центре событий.
Введенский, получивший должность заместителя председателя ФСБ и генеральские погоны, редко связывается с бывшим своим агентом влияния. Ему сейчас не по чину получать и анализировать негласную информацию, получаемую от сексотов — секретных сотрудников Конторы, эти функции он передал своему сменщику на посту начальника отдела.
Зорин? Бывший соперник Белого по игре в теннис, многолетний партнёр по полулегальному и вообще нелегальному бизнесу. Вот он опасен. Тем более, что Виктор Петрович покинул чиновничье кресло и пересел в другое — деятеля в собезе России. «Мне сверху видно всё, ты так и знай». А тот, кто много видит, многое может — старая истина.
Тоже не страшно — перетрём. На прямое противостояние Зорин вряд ли решится, он побоится столкнуться лоб в лоб с Ельциным, за спиной которого стоит «Семья» А вот устраивать мелкие пакости — на это он способен. Придётся просто не обращать внимания, как в древние века не обращали внимания на врагов могущественные кельты.
Белов провёл пальцем по кельтскому кресту, вытатуированному на его груди.
Ещё в школе он заинтересовался древней историей. Перечитал уйму книг, перелистал Энциклопедию, позже, когда в России появился интернет, скачал с него всё, что так или иначе касалось кельтов. Систематизировал добытые сведения, переписал их в хронологическом порядке.
В шестом веке до нашей эры орды огненно-рыжих великанов потрясли Европу, пронесясь на своих боевых колесницах по территории современных Франции, Испании, Британии.
Впечатлительный пацан представил себя на колеснице, осыпающего врагов стрелами, уничтожающего их боевым топором и мечом… Нет, лучше не рыжим — русоголовым галлом, так будет ближе к правде. Ещё лучше быть вождем Белловезом, разгромившем этрусские городки. Или — друидом, слагателям мифов, вершителем ритуалов. Иди — филидом-законодателем. Роль барда, воспевающего военные подвиги вождей и героев, его не устраивала — слишком мелко. По натуре Белов был бойцом, а не стихотворцем.
Позже, перед призывом в армию, Саша предложил братьям вытатуировать на груди кельтский крест. Дескать, татуировка защитит их от всех бед и неприятностей. Она — вроде старинного оберега. Фил наотрез отказался. Если и колоть, то что-нибудь другое — голую бабу или американский доллар. Кос тоже отверг предложение: любая татуировка — примета для ментов. Пчела рассмеялся — детская забава. Упрямый будущий бригадир поступил по-своему: знакомый кольщик за немалую цену изобразил на груди клиента витиеватый крест…
Размышления прервал мобильник. Кому он понадобился, с тревогой подумал Белов? С Введенским вчера он пообщался — ничего нового не услышал и ничего нового не сообщил. Ребята спят в соседней комнате. Звонить — нет нужды, проще зайти.
В трубке — мелодичный женский голос.
— Здравствуй, Саша… Узнаёшь?
У Белова, как у любого мужчины, было множество женщин. Они липли к нему мухами к сладкому варенью, одни удовольствовались двумя-тремя ночами и исчезали из жизни мужика, другие изо всех сил пытались надеть на него брачное ярмо, разочаровывались и отпадали. А вот первая любовь осталась в памяти, изредка посылая болезненные импульсы.
— Узнал… Оленька, — хрипло признался он, стараясь говорить уверенно и чётко. Взволнованность выдавало только ласковое имя — Ольги, так он называл жену в минуты близости. — Слушаю?
— Встретиться нет желания?
Едва не ответил вопросом — зачем? Всё равно разбитого не склеить, умершего не оживить. Во время удержался.
Неужели об этой опасности предупредило подсознание? Странная ассоциация — бой в горах и предстоящая разборка с бывшей женой.
— А что — проблемы имеются, да? С Ванькой?
— Разве нам не о чем поговорить? — в голосе прозвучала обида. Слёз от твердокаменной женщины не дождёшься. — Успокойся, я не собираюсь оправдываться или обвинять тебя. Время покажет, кто из нас прав. Разговор предстоит чисто деловой… Согласен или отказываешься?
Явная провокация! Ольга знает, что он никогда не отказывался от стрелки, если даже она грозила ему гибелью. Не тот характер.
— Где и когда?
— Помнишь полуподвальное заведение под названием «Кабачок»? — ещё бы ему не помнить, когда с этой забегаловкой связаны лучшие минуты его прежней жизни. Супруги Беловы в сопровождении братьев не раз оттягивались в нём по поводу и без повода. — Если не возражаешь, через два часа…
— Новый муж отпускает?
Ехидный вопрос повис в воздухе — Ольга поторопилась отключиться. Саша повертел в руке мобильник, подумал и, натянув джинсы, пошел в соседнюю комнату. Ехать на стрелку с Ольгой одному не хотелось. Не потому, что он боялся, нет, от возможного наезда шестёрок хитроумного Шмидта никто его не защитит, а вот моральная поддержка не помешает.
Возвратившись после реабилитации в Москву, Белов решил не поселяться в родительской квартире, тем более, в квартире, где он жил вместе с Ольгой. И там, и там его подстерегали ненужные воспоминания, а он решил начать жизнь с нуля. Вот и снял трёхкомнатное жильё в так называемом спальном районе города.
Поехать на встречу с супругой одному? Как-то неприятно и даже опасно. Кто знает, какие мысли блуждают в голове Ольги? Вдруг бывшего мужа встретит не приветливая улыбка — несколько нанятых за немалые деньги амбалов.
Взять с собой всю компанию — тоже не кайф, не привык к охранникам. Лучше одного — проследит и, при необходимости вызовет ментов. Или — Скорую помощь.
Саша остановился возле двери, прислушался. Спят ли ещё пацаны или уже проснулись? Нет, не спят — слышны голоса, смех. Вошёл по хозяйски без стука. Философ сидит за столом, увлечённо читает какую-то книгу, скорей всего, религиозного содержания. Злой листает альбом с фотокарточками. Наверняка, сексуального направления. Из ванной доносится плеск воды, блаженные стоны — Ватсон принимает утренний душ.
За время общения Саша узнал всю подноготную новых своих друзей, их склонности и привычки.
Лукин , более известный по кликухе Федя-философ, сейчас молится, запивая слова молитвы глотками горячительного. На свалке он предпочитал водку, теперь отдал предпочтение кагору. И горло не дерёт, и не напьёшься в усмерть. Не зря священники выбрали его для церковных процедур. В левой руке он держит молитвенник, в правой — плоскую фляжку. Удобно — думать о божественом и ублаготворять грешную плоть. То бишь, душу.
Витька Злобин, кликуха Злой придумана не по норову — идёт от фамилии. Сидит ук стола, холит и точит любимое своё оружие, так и не пущенное в ход во время разгрома Карфагена — нож с наборной рукояткой.
Станислав Маркович Вонсовский, по кликухе — Ватсон, точная копия звезды российской эстрады Розенбаума, талантливый хирург и преданный друг обожает спать и мыться.
Белов без стука вошёл в комнату.
— Федя, нет желания прокатиться?
Лукин аккуратно заложил страницу бумажкой, закрыл книгу. Плоскую фляжку положил во внутренний карман. Без расспросов — куда, зачем, почему я? — поднялся со стула.
Всегдашний оппонент философу Злобин недовольно фыркнул. Похоже, он ревновал Белова ко всем окружающим, даже к консьержке или — к дворовым собакам.
— Я, как юный пионер, — всегда готов! Только скажи…
— Нашёл кого брать? Ни управлять машиной, ни защитить — полная бездарь! Одна водка в травмированной башке, — язвительно прошипел Витёк. — Да ещё — беспросветная дурь. Уж лучше возьми Дока, тот хотя бы клистир поставит. Не говоря уже обо мне — помощь и поддержка гарантированы…
— На клеточном уровне, — беззлобно пошутил Федя. Такой уж у него характер — не умеет злиться, даже насекомое не способен обидеть. Отбивается от нападок Витька короткими, на первый взгляд, безобидными репликами. — Когда поедем, Серый?
Несмотря на то, что Белов ещё на свалке признался в своём депутатстве, и назвал настоящие имя и фамилию, ребята продолжали называть его Серёгой, Серым. Типа накрепко приклеенной криминальной кликухи. Саша не возражал, откликался. Пусть хоть горшком именуют, лишь бы в печь не сажали…
— Через час…
Ольге тоже нелегко дался короткий разговор с Александром. Нахлынули воспоминания о прежних их отношениях. Время стёрло размолвки и скандалы, усилило воспоминания о первых объятиях, совместных прогулках по Москве, любовных признаниях… Трудно сказать сейчас, чего было больше — горького или сладкого. Ухаживания красивого парня, первая незабываемая близость, рождение Ванечки. И тут же — сохранившаяся в памяти попытка Сашки насильно овладеть ею.
Но всё это не главное. Откровенный разговор необходим не для того, чтобы восстановить отношения, возвратиться в далёкое прошлое — настала пора поставить все знаки препинания.
Бывшая супруга бывшего президента Фонда за сравнительно небольшое время привыкла к беспредельной власти над многочисленными фирмами, угодливыми сотрудниками, к праву распоряжаться банковскими вкладами и регулировать финансовые потоки. Наивная девчонка-скрипачка превратилась в зрелую, знающую себе цену женщину. Она принимала продуманные решения и заставляла подчиненных воплощать их в жизнь. Перебравшись на девятый этаж в кабинет, который прежде занимал Белов, сменила секретарей и помощников, ужесточила охрану.
Шмидт с удивлением и опаской наблюдал за процессом перевоплощения любовницы. Постельные забавы сделались редкостью, отношения между любовниками постепенно превратились в официальные.
Неожиданное появление Белова походило на взрыв, угрожающий самому существованию обновлённой Системы. Вдруг Александр захочет возвратиться в Фонд, вернуть себе утерянное положение, вместе с банковскими вкладами? Тогда Ольгу ожидает возврат к прежнему, когда она была бесправной сожительницей президента? Одна только мысль о возможности подобного феномена заставляла её бегать по квартире или по кабинету, терзать тонкий носовой платок, кричать и даже плакать.
Вот она и решилась на откровенный разговор с бывшим мужем. Как тот собирается поступить, не собирается ли восстановиться в Фонде? Неужели он оставит её и своего сына нищими?
Не посоветовалась с Дмитрием, даже не поставила его в известность. Заперлась в кабинете, приказала никого к ней не пускать и набрала номер, который добыли услужливые помощники.
Сухой тон голоса абонента несколько обескуражил её, но согласие встретиться — обрадовало. Неужели Александр всё ещё любит? Если это так, задача намного упрощается. Нет, она не собирается ложиться с ним в постель, это мерзко и недостойно для женщины её уровня. Но немного пококетничать, повздыхать, вспомнить прежние их отношения всё же придётся. Никто её за это не осудит! Зато Сашка расслабится и потеряет контроль над своими поступками…
А если согласиться восстановить семью? Конечно, на определённых условиях: перевода части вкладов на её имя, передачи пакета акций, предоставлением права распоряжаться одним из звеньев Системы. Неужели она откажется? Никогда!
Тем более, что бритоголовый любовник изрядно ей надоел. В роли начальника службы безопасности он ещё смотрится, в постели удовлетворяет, а вот постоянные наставления и советы вызывают раздражение. Она до сих пор не может забыть обидного отказа перевести ей мизерную сумму для приобретения полюбившейся скрипки.
За час до назначенного времени Ольга выехала от офиса Фонда. Впереди её «мерина» — джип охраны, позади — второй. Обычно она ведёт себя более скромно — всего один телохранитель, не считая водителя, убеждена в том, что защиты от киллеров просто не существует. Всё равно доберутся — взорвут или пристрелят. Чем солидней экскорт, тем больше опасность покушения.
Настоял Щмидт. Ему повсюду виделись террористы и бандиты. Интересно, почему он так заботится об её безопасности? От великой любви или в нём говорит забота о собственном кармане? Ольга брезгливо поморщилась. О любви и говорить нечего, она, если и была на первой стадии их содружества, то давно погасла, как угасает костёр, не получив очередной порции дров. Остаётся благополучие бывшего начальника службы безопасности, тесно связанное с её жизнью. Только и всего…
Белая десятка медленно двигалась в потоке машин. За рулём — Белов, рядом с ним — Федя. Сашка хмурился, у него из головы не выходило неожиданное предложение Ольги встретиться. В принципе, он догадывался, о чём пойдёт речь. Конечно, о его возможном возвращении в Фонд. Предстоит очередной раунд схватки. Ради Бога, он готов! Правда, в роли противника выступает слабая женщина, мало того — бывшая жена. Придётся на время забыть и о первом, и о втором.
Федя с любопытством оглядывал машины, прохожих, жилые здания, торговые центры. Он отвык от городской жизни, всё ему было в новинку. Особенно, поражало множество иномарок. Раньше проскочит «мерин» или «рено» — разговоров на неделю, а сейчас даже длинный «линкольн» никого не удивляет. А этот скромный, цвета кофе с молоком, «пежо» чем-то знаком ему. Ну, конечно, не успели они отчалить от своего дома, как он приклеился…
— Серый, кажется нас пасут…
— Вижу. Не верти башкой, веди себя спокойно… Сейчас проверим.
Федя не ошибся — их действительно пасли. Нагло, бесцеремонно, не прячась за другие машины — висели на хвосте. Будто предлагали поиграть в прятки. Ну, что ж, придется поиграть.
Белов перестроился в правый крайний ряд. «Пежо» повторил его манёвр — тоже перестроился. Показав правый поворот, белая пятёрка не повернула, наоборот, подсекла чёрную «волгу» и укрылась за длинной фурой. Вдруг пастух решит, что преследуемый лох всё же свернул, и помчится искать его.
Не получилось. «Пежо» обогнул фуру и снова сел на хвост. Опытный и настырный противник! А если мы сделаем так! Белов доехал до перекрёстка и, повернув направо, влетел в знакомый проходной двор. Постоял минут пять и неторопливо выбрался на параллельную улицу. Туда, где его поджидал пастух.
И снова движение в тандеме с преследователем.
А время подпирает. Наверно, Ольга уже сидит в «Кабачке» и нервничает.
Белову страшно захотелось узнать, кто сидит за тонированными стеклами иномарки? Устроить маленькую аварию: неожиданно затормозить, так, чтобы «пежо» ткнулся мордой в задний бампер «лады»? Нельзя — немедленно нарисуются дорожные менты, а встреча с ними небезопасна. Даже с учётом президентского прощения. К тому же, он не успеет появиться в «кабачке» в назначенное время.
Остановиться и подойти к «пежо»? А где гарантия, что его не встретит пуля?
Помог случай. На въезде на Волгоградское шоссе обе машины тормознули гаишники. Не за превышение скорости, в дорожном потоке не разгонишься — то ли по причине скуки, то ли не хватило на опохмелку. Для Белова — ни малейшей опасности: документы в полном порядке, оружия в машине нет. А вот пастуху придётся, если и не выйти из салона, то хотя бы опустить тонированное стекло. Для опытного наблюдателя, которым, не без основания, считал себя Белов, секунды будет достаточно для «опознания».
Так и получилось. Из салона «пежо» выглянул жирный Кабан, за его плечом маячила такая же жирная физиономия любовницы. Оба искательно улыбались.
Белова отпустили сразу, а вот «пежо» задержали. Инспектор заставил водителя помигать поворотами, включить и выключить подфарники и дальний свет, копался в багажнике, проверял номера двигателя, шасси и кузова. То есть, применил давно отработанные методы вымогательства. Кажется, Кабану не хотелось расставаться с «трудовыми сбережениями», он подхалимски прижимал к груди руки, что-то лопотал, на что-то ссылался.
Не дожидаясь завершения проверки, Белов влился в поток транспорта, на перекрёстке свернул, проехал два квартала — ещё раз свернул. Убедившись в безопасности, медленно двинулся к Новому Арбату.
— Молоток, Серый, какой же ты молоток! — пересохшими губами хватил друга Федя. — Сделал пастуха, как младенца. Я горжусь тобой…
— Взаимно, — облегчённо улыбнулся Саша. — Вёл ты себя на пятёрку с плюсом… Сейчас мне предстоит важная беседа. Тебе придётся поскучать в одиночестве. Заодно приглядись к припаркованным машинам и к людям, сидящим в них…
Философ охотно закивал. Конечно, пригляжусь, если удастся, даже познакомлюсь. Никаких проблем!
— А вот знакомиться не нужно! — запретил Белов. — Любая попытка войти в доверие настораживает. Могут либо отвесить плюху, либо прокатить обидными матерками. С соответствующим продолжением…
Обстановка в «Кабачке» прежняя. Будто не прошло пяти лет, не изменилась страна, пенсионеры не уступили место своим внукам. Разве только вместо знакомого солидного «гарсона» появился новый — юркий пацан с угодливой улыбкой на прыщавой физиономии.
В глубине зала за столиком на двоих сидит Ольга. Читает меню и передвигает с места на место фужеры. Явно волнуется девочка, с нежностью подумал Александр. Всё же перед ним не просто женщина — жена, с которой его связывают долгие годы совместной жизни. Радостные и горькие.
— Здравствуй, Оленька, — приветливо поздоровался он, садясь за стол. — Как говорится, сколько лет, сколько зим… Ты не изменилась — такая же привлекательная и добрая… скрипачка.
Прозрачный намёк на наивность девочки со скрипкой, превратившейся в зрелую, уверенную в своих силах женщину, насторожил Ольгу. Что это — ностальгия по прошлому, предложение возвратиться к утраченному или простой трёп?
— Ты тоже не изменился, — умело парировала она. — Такой же Соловей разбойник с большой дороги… Саша, давай не будем обмениваться любезностями, поговорим, как взрослые люди.
— О чём? — недоуменно пожал он плечами. — Разве только о сыне? Ванька — единственно связывающая нас ниточка…
— Если не считать Фонда… Я хочу знать твои намерения, кажется, имею на это право. Будущее, и моё, и сына, зависит от твоего решения. Прозябать нам в нищете или вести достойную, обеспеченную жизнь…
Белов не удержался от брезгливой гримасы. У Ольги на уме только одни деньги, в которых она видит залог благополучия. Невольно ему вспомнился восторг жены, когда он вручил ей документы на купленный особняк на Флориде. Смеялась, теребила его, засыпала поцелуями и любовными признаниями. Тогда в ней говорила не любовь и не страсть — жадность. А сейчас что говорит? Всё та же жадность, возведённая в квадрат или в куб.
— Что я должен сделать?
Разговор прервал официант с подносом. Скользнул равнодушным взглядом по даме, более внимательно посмотрел на её кавалера. Будто впечатал его в память. Смотри, смотри, шестёрка, отрабатывай иудины сребренники! Моя физиономия давно занесена в компьютеры, распечатана в сотнях экземпляров и в уголовке, и в ФСБ. Мало того, знакома самому Гаранту
Белов с показным равнодушием швырнул на опустевший поднос два зелёных стольника — двойная цена заказа. Коньяк, бутылка сухого вина, блюда с фруктами и сладостями.
Дождавшись ухода «гарсона», Ольга принялась перечислять пункты договора о ненападении. Говорит и постукивает вилкой по тарелке.
— Перевести все твои банковские счета на моё имя. В России, за рубежом и в ошффорах. То же касается недвижимости. Официально отказаться от поста президента Фонда и всех его филиалов. Так же официально передать мне контрольный пакет акций. Наследство Пчелы можешь оставить себе…
Ничего себе аппетит! Услышь эти требования братья, они бы разорвали мерзкую шлюху пополам. Но Фила, Коса и Пчелы давно уже нет в живых, решать придётся бригадиру. Бывшему бригадиру. Предстоящая нищета нисколько не травмировала Белова. Не без подачи философа Лукина, он убедился, что не в одних деньгах счастье. Приятно, конечно, иметь возможность одарить нищую бабку полтинником, небрежно бросить официанту приличные чаевые, побаловать себя и друзей дорогой чёрной икоркой. Но всё это — мелочь, без которой можно обойтись. Настоящую дружбу и любовь ни за какие филки не купишь, они не продаются.
Витек поморщился — такое объяснение никак не укладывалось в прокрустово ложе его взглядов, поэтому не имело право на существование. Ватсон задумчиво вздохнул и недоверчиво покачал лысой головой. Сашка рассмеялся. Короче говоря, каждый из четверых друзей-мусорщиков отреагировал по-своему. Ничего удивительного — обычная реакция разных характеров.
И вот сегодняшней ночью Белову приснился сон, никак не связанный с происшедшими событиями. Обычно к нему приходят братья. Кос садится в изголовье, закинув на тумбочку ноги в тяжёлых солдатских сапогах. Пчела бегает по комнате, что-то доказывает, с кем-то спорит. Фил стоит в дверях, скрестив на груди тяжёлые руки боксёра, и улыбается бригадиру. Они хором и по одиночке отвечают на незаданные вопросы, будто считывают их прямо из мозга Белова.
На этот раз вместо братьев развернулась панорама боя в горах.
… За грядой камней притаились духи, на опушке леса — федералы. Обе противостоящие стороны обмениваются ленивыми автоматными очередями. Но ленивость обманчива, по всему чувствуется, что боевики готовятся к очередной атаке.
За поваленным деревом лежит парень, удивительно похожий на Белова. Выставив автоматный ствол, он выбирает очередную жертву. Появится бородач с зелёной лентой на башке — прицельный выстрел отправит его в ад. Десантник старается огрызаться одиночными выстрелами — бережёт патроны.
К нему перекатился старший сержант Антон Перебийнос. Одет в камуфляжную куртку, голова повязана какой-то косынкой. Десантники не походят на солдат, скорее выглядят партизанами, заброшенными в тыл противника. Впрочем, все бойцы армии, наводящей конституционный порядок в Чечне, тоже носят такую же партизанскую форму. Не щеголять же в голубых беретах, в парадных мундирах с завесой орденов и медалей?
— Жив, Белый? — почему-то заботливо прошептал Антон. — Не поранило?
— Норма, — коротко ответил Сашка, не спуская настороженного взгляда с валуна, откуда только что его обстреляли.
— Не дрейфь, дружище, вертушки на подлёте. Держись!
Приказывать, советовать легко, а вот исполнять… Десантник пошарил по карманам, оглядел землю рядом с деревом. Ничего, ни одного патрона. В рожке — всего пять или шесть. Пойдут духи в атаку — не удержать. Разве только собственными головами?
Ага, наконец-то высунулась «птичка» с зелённым опереньем. Выстрел — исчезла. Из-за камней злобный волчий вой, ставший уже привычным призыв — Аллах акбар! Всё ясно — одним противником меньше. И ещё одним патроном…
Наконец, появились две вертушки, взрывы ракет опоясали каменную гряду, пулемётные очереди завершили разгром ещё одной банды. Перебийнос вскочил на ноги, торжествующе заорал, заматерился. И — упал, прошитый автоматной очередью.
Белов, или человек похожий на него, на руках отнёс к вертолёту тело друга, бережно положил его на расстеленный брезент. В этот момент из-под кустов раздалась автоматная очередь недобитого духа и свинец укусил десантника в грудь и плечо…
Было уже, было! Сон пересёкся с реальностью. Тогда он стоял на аэродромной эстакаде и прощался не только с женой и сыном, но и с прежней своей жизнью криминального бизнесмена…
Белов проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами.
Странный сон. Прежде всего, Саша не только в Чечне, но и на Кавказе ни разу не был. Не приходилось — все вопросы, связанные с поставками на юг, решал Пчела, нередко не ставя в известность бригадира. Во вторых, Белов служил не в ВДВ — в погранвойсках.
А вот Антон Перебийнос — фигура реальная. Так звали старшину заставы, который уволился из армии по причине загадочной болезни, скорей всего, вымышленной, но подтвержденной, купленной у медиков справкой. Антон покинул заставу через месяц после прибытия новобранца Белого.
Что это — шалость разгулявшегося мозга или подсознание предупреждает об очередной опасности? Шалости отпадают, Белов считал себя человеком с устойчивой психикой, не подверженной колебаниям. Значит, предупреждение?
Глупо. После президентского помилования и последующей реабилитации вряд ли кто-нибудь решится наехать на него. К тому же, он снова не один — рядом с ним надёжные друзья: Федя, Витёк, Док. Пока ещё не братья, какими были Фил, Кос и Пчёл, но такие же верные товарищи, на которых можно положиться…
Подожди, Сашка, не торопись, сам себя остановил Белов. Полученное помилование ничего не значит, выглотнет президент пару стопок горячительного и мигом забудет о существовании прощённого убийцы. Разве мало у него других проблем?
Ладно, разберёмся, не впервые обороняться и нападать. Вот только жаль, что никак не удаётся выполнить данное самому себе слово завязать с криминалом, забыть о существовании стволов, подстерегающих каждое движение.
Большинство недругов либо уничтожено, либо они свалили из страны. Кто остался? Кабан потерял свой вес, превратился в обычную шестёрку — «подай-отнеси». Нет, он ошибается, вспомнил Саша попытку Кабана и его любовницы копать под Шмидта и Ольгу, у дерьмового бандюги выдраны не все клыки, он ещё точит оставшиеся, поэтому опасен.
После того, как Белов отошёл от управления Фонда, им перестали интересоваться и бывшие помощники, и конкуренты. В том числе, кавказские воротилы. С одной стороны, это хорошо, но с другой — не привык он маячить на заднем плане, предпочитает находиться в центре событий.
Введенский, получивший должность заместителя председателя ФСБ и генеральские погоны, редко связывается с бывшим своим агентом влияния. Ему сейчас не по чину получать и анализировать негласную информацию, получаемую от сексотов — секретных сотрудников Конторы, эти функции он передал своему сменщику на посту начальника отдела.
Зорин? Бывший соперник Белого по игре в теннис, многолетний партнёр по полулегальному и вообще нелегальному бизнесу. Вот он опасен. Тем более, что Виктор Петрович покинул чиновничье кресло и пересел в другое — деятеля в собезе России. «Мне сверху видно всё, ты так и знай». А тот, кто много видит, многое может — старая истина.
Тоже не страшно — перетрём. На прямое противостояние Зорин вряд ли решится, он побоится столкнуться лоб в лоб с Ельциным, за спиной которого стоит «Семья» А вот устраивать мелкие пакости — на это он способен. Придётся просто не обращать внимания, как в древние века не обращали внимания на врагов могущественные кельты.
Белов провёл пальцем по кельтскому кресту, вытатуированному на его груди.
Ещё в школе он заинтересовался древней историей. Перечитал уйму книг, перелистал Энциклопедию, позже, когда в России появился интернет, скачал с него всё, что так или иначе касалось кельтов. Систематизировал добытые сведения, переписал их в хронологическом порядке.
В шестом веке до нашей эры орды огненно-рыжих великанов потрясли Европу, пронесясь на своих боевых колесницах по территории современных Франции, Испании, Британии.
Впечатлительный пацан представил себя на колеснице, осыпающего врагов стрелами, уничтожающего их боевым топором и мечом… Нет, лучше не рыжим — русоголовым галлом, так будет ближе к правде. Ещё лучше быть вождем Белловезом, разгромившем этрусские городки. Или — друидом, слагателям мифов, вершителем ритуалов. Иди — филидом-законодателем. Роль барда, воспевающего военные подвиги вождей и героев, его не устраивала — слишком мелко. По натуре Белов был бойцом, а не стихотворцем.
Позже, перед призывом в армию, Саша предложил братьям вытатуировать на груди кельтский крест. Дескать, татуировка защитит их от всех бед и неприятностей. Она — вроде старинного оберега. Фил наотрез отказался. Если и колоть, то что-нибудь другое — голую бабу или американский доллар. Кос тоже отверг предложение: любая татуировка — примета для ментов. Пчела рассмеялся — детская забава. Упрямый будущий бригадир поступил по-своему: знакомый кольщик за немалую цену изобразил на груди клиента витиеватый крест…
Размышления прервал мобильник. Кому он понадобился, с тревогой подумал Белов? С Введенским вчера он пообщался — ничего нового не услышал и ничего нового не сообщил. Ребята спят в соседней комнате. Звонить — нет нужды, проще зайти.
В трубке — мелодичный женский голос.
— Здравствуй, Саша… Узнаёшь?
У Белова, как у любого мужчины, было множество женщин. Они липли к нему мухами к сладкому варенью, одни удовольствовались двумя-тремя ночами и исчезали из жизни мужика, другие изо всех сил пытались надеть на него брачное ярмо, разочаровывались и отпадали. А вот первая любовь осталась в памяти, изредка посылая болезненные импульсы.
— Узнал… Оленька, — хрипло признался он, стараясь говорить уверенно и чётко. Взволнованность выдавало только ласковое имя — Ольги, так он называл жену в минуты близости. — Слушаю?
— Встретиться нет желания?
Едва не ответил вопросом — зачем? Всё равно разбитого не склеить, умершего не оживить. Во время удержался.
Неужели об этой опасности предупредило подсознание? Странная ассоциация — бой в горах и предстоящая разборка с бывшей женой.
— А что — проблемы имеются, да? С Ванькой?
— Разве нам не о чем поговорить? — в голосе прозвучала обида. Слёз от твердокаменной женщины не дождёшься. — Успокойся, я не собираюсь оправдываться или обвинять тебя. Время покажет, кто из нас прав. Разговор предстоит чисто деловой… Согласен или отказываешься?
Явная провокация! Ольга знает, что он никогда не отказывался от стрелки, если даже она грозила ему гибелью. Не тот характер.
— Где и когда?
— Помнишь полуподвальное заведение под названием «Кабачок»? — ещё бы ему не помнить, когда с этой забегаловкой связаны лучшие минуты его прежней жизни. Супруги Беловы в сопровождении братьев не раз оттягивались в нём по поводу и без повода. — Если не возражаешь, через два часа…
— Новый муж отпускает?
Ехидный вопрос повис в воздухе — Ольга поторопилась отключиться. Саша повертел в руке мобильник, подумал и, натянув джинсы, пошел в соседнюю комнату. Ехать на стрелку с Ольгой одному не хотелось. Не потому, что он боялся, нет, от возможного наезда шестёрок хитроумного Шмидта никто его не защитит, а вот моральная поддержка не помешает.
Возвратившись после реабилитации в Москву, Белов решил не поселяться в родительской квартире, тем более, в квартире, где он жил вместе с Ольгой. И там, и там его подстерегали ненужные воспоминания, а он решил начать жизнь с нуля. Вот и снял трёхкомнатное жильё в так называемом спальном районе города.
Поехать на встречу с супругой одному? Как-то неприятно и даже опасно. Кто знает, какие мысли блуждают в голове Ольги? Вдруг бывшего мужа встретит не приветливая улыбка — несколько нанятых за немалые деньги амбалов.
Взять с собой всю компанию — тоже не кайф, не привык к охранникам. Лучше одного — проследит и, при необходимости вызовет ментов. Или — Скорую помощь.
Саша остановился возле двери, прислушался. Спят ли ещё пацаны или уже проснулись? Нет, не спят — слышны голоса, смех. Вошёл по хозяйски без стука. Философ сидит за столом, увлечённо читает какую-то книгу, скорей всего, религиозного содержания. Злой листает альбом с фотокарточками. Наверняка, сексуального направления. Из ванной доносится плеск воды, блаженные стоны — Ватсон принимает утренний душ.
За время общения Саша узнал всю подноготную новых своих друзей, их склонности и привычки.
Лукин , более известный по кликухе Федя-философ, сейчас молится, запивая слова молитвы глотками горячительного. На свалке он предпочитал водку, теперь отдал предпочтение кагору. И горло не дерёт, и не напьёшься в усмерть. Не зря священники выбрали его для церковных процедур. В левой руке он держит молитвенник, в правой — плоскую фляжку. Удобно — думать о божественом и ублаготворять грешную плоть. То бишь, душу.
Витька Злобин, кликуха Злой придумана не по норову — идёт от фамилии. Сидит ук стола, холит и точит любимое своё оружие, так и не пущенное в ход во время разгрома Карфагена — нож с наборной рукояткой.
Станислав Маркович Вонсовский, по кликухе — Ватсон, точная копия звезды российской эстрады Розенбаума, талантливый хирург и преданный друг обожает спать и мыться.
Белов без стука вошёл в комнату.
— Федя, нет желания прокатиться?
Лукин аккуратно заложил страницу бумажкой, закрыл книгу. Плоскую фляжку положил во внутренний карман. Без расспросов — куда, зачем, почему я? — поднялся со стула.
Всегдашний оппонент философу Злобин недовольно фыркнул. Похоже, он ревновал Белова ко всем окружающим, даже к консьержке или — к дворовым собакам.
— Я, как юный пионер, — всегда готов! Только скажи…
— Нашёл кого брать? Ни управлять машиной, ни защитить — полная бездарь! Одна водка в травмированной башке, — язвительно прошипел Витёк. — Да ещё — беспросветная дурь. Уж лучше возьми Дока, тот хотя бы клистир поставит. Не говоря уже обо мне — помощь и поддержка гарантированы…
— На клеточном уровне, — беззлобно пошутил Федя. Такой уж у него характер — не умеет злиться, даже насекомое не способен обидеть. Отбивается от нападок Витька короткими, на первый взгляд, безобидными репликами. — Когда поедем, Серый?
Несмотря на то, что Белов ещё на свалке признался в своём депутатстве, и назвал настоящие имя и фамилию, ребята продолжали называть его Серёгой, Серым. Типа накрепко приклеенной криминальной кликухи. Саша не возражал, откликался. Пусть хоть горшком именуют, лишь бы в печь не сажали…
— Через час…
Ольге тоже нелегко дался короткий разговор с Александром. Нахлынули воспоминания о прежних их отношениях. Время стёрло размолвки и скандалы, усилило воспоминания о первых объятиях, совместных прогулках по Москве, любовных признаниях… Трудно сказать сейчас, чего было больше — горького или сладкого. Ухаживания красивого парня, первая незабываемая близость, рождение Ванечки. И тут же — сохранившаяся в памяти попытка Сашки насильно овладеть ею.
Но всё это не главное. Откровенный разговор необходим не для того, чтобы восстановить отношения, возвратиться в далёкое прошлое — настала пора поставить все знаки препинания.
Бывшая супруга бывшего президента Фонда за сравнительно небольшое время привыкла к беспредельной власти над многочисленными фирмами, угодливыми сотрудниками, к праву распоряжаться банковскими вкладами и регулировать финансовые потоки. Наивная девчонка-скрипачка превратилась в зрелую, знающую себе цену женщину. Она принимала продуманные решения и заставляла подчиненных воплощать их в жизнь. Перебравшись на девятый этаж в кабинет, который прежде занимал Белов, сменила секретарей и помощников, ужесточила охрану.
Шмидт с удивлением и опаской наблюдал за процессом перевоплощения любовницы. Постельные забавы сделались редкостью, отношения между любовниками постепенно превратились в официальные.
Неожиданное появление Белова походило на взрыв, угрожающий самому существованию обновлённой Системы. Вдруг Александр захочет возвратиться в Фонд, вернуть себе утерянное положение, вместе с банковскими вкладами? Тогда Ольгу ожидает возврат к прежнему, когда она была бесправной сожительницей президента? Одна только мысль о возможности подобного феномена заставляла её бегать по квартире или по кабинету, терзать тонкий носовой платок, кричать и даже плакать.
Вот она и решилась на откровенный разговор с бывшим мужем. Как тот собирается поступить, не собирается ли восстановиться в Фонде? Неужели он оставит её и своего сына нищими?
Не посоветовалась с Дмитрием, даже не поставила его в известность. Заперлась в кабинете, приказала никого к ней не пускать и набрала номер, который добыли услужливые помощники.
Сухой тон голоса абонента несколько обескуражил её, но согласие встретиться — обрадовало. Неужели Александр всё ещё любит? Если это так, задача намного упрощается. Нет, она не собирается ложиться с ним в постель, это мерзко и недостойно для женщины её уровня. Но немного пококетничать, повздыхать, вспомнить прежние их отношения всё же придётся. Никто её за это не осудит! Зато Сашка расслабится и потеряет контроль над своими поступками…
А если согласиться восстановить семью? Конечно, на определённых условиях: перевода части вкладов на её имя, передачи пакета акций, предоставлением права распоряжаться одним из звеньев Системы. Неужели она откажется? Никогда!
Тем более, что бритоголовый любовник изрядно ей надоел. В роли начальника службы безопасности он ещё смотрится, в постели удовлетворяет, а вот постоянные наставления и советы вызывают раздражение. Она до сих пор не может забыть обидного отказа перевести ей мизерную сумму для приобретения полюбившейся скрипки.
За час до назначенного времени Ольга выехала от офиса Фонда. Впереди её «мерина» — джип охраны, позади — второй. Обычно она ведёт себя более скромно — всего один телохранитель, не считая водителя, убеждена в том, что защиты от киллеров просто не существует. Всё равно доберутся — взорвут или пристрелят. Чем солидней экскорт, тем больше опасность покушения.
Настоял Щмидт. Ему повсюду виделись террористы и бандиты. Интересно, почему он так заботится об её безопасности? От великой любви или в нём говорит забота о собственном кармане? Ольга брезгливо поморщилась. О любви и говорить нечего, она, если и была на первой стадии их содружества, то давно погасла, как угасает костёр, не получив очередной порции дров. Остаётся благополучие бывшего начальника службы безопасности, тесно связанное с её жизнью. Только и всего…
Белая десятка медленно двигалась в потоке машин. За рулём — Белов, рядом с ним — Федя. Сашка хмурился, у него из головы не выходило неожиданное предложение Ольги встретиться. В принципе, он догадывался, о чём пойдёт речь. Конечно, о его возможном возвращении в Фонд. Предстоит очередной раунд схватки. Ради Бога, он готов! Правда, в роли противника выступает слабая женщина, мало того — бывшая жена. Придётся на время забыть и о первом, и о втором.
Федя с любопытством оглядывал машины, прохожих, жилые здания, торговые центры. Он отвык от городской жизни, всё ему было в новинку. Особенно, поражало множество иномарок. Раньше проскочит «мерин» или «рено» — разговоров на неделю, а сейчас даже длинный «линкольн» никого не удивляет. А этот скромный, цвета кофе с молоком, «пежо» чем-то знаком ему. Ну, конечно, не успели они отчалить от своего дома, как он приклеился…
— Серый, кажется нас пасут…
— Вижу. Не верти башкой, веди себя спокойно… Сейчас проверим.
Федя не ошибся — их действительно пасли. Нагло, бесцеремонно, не прячась за другие машины — висели на хвосте. Будто предлагали поиграть в прятки. Ну, что ж, придется поиграть.
Белов перестроился в правый крайний ряд. «Пежо» повторил его манёвр — тоже перестроился. Показав правый поворот, белая пятёрка не повернула, наоборот, подсекла чёрную «волгу» и укрылась за длинной фурой. Вдруг пастух решит, что преследуемый лох всё же свернул, и помчится искать его.
Не получилось. «Пежо» обогнул фуру и снова сел на хвост. Опытный и настырный противник! А если мы сделаем так! Белов доехал до перекрёстка и, повернув направо, влетел в знакомый проходной двор. Постоял минут пять и неторопливо выбрался на параллельную улицу. Туда, где его поджидал пастух.
И снова движение в тандеме с преследователем.
А время подпирает. Наверно, Ольга уже сидит в «Кабачке» и нервничает.
Белову страшно захотелось узнать, кто сидит за тонированными стеклами иномарки? Устроить маленькую аварию: неожиданно затормозить, так, чтобы «пежо» ткнулся мордой в задний бампер «лады»? Нельзя — немедленно нарисуются дорожные менты, а встреча с ними небезопасна. Даже с учётом президентского прощения. К тому же, он не успеет появиться в «кабачке» в назначенное время.
Остановиться и подойти к «пежо»? А где гарантия, что его не встретит пуля?
Помог случай. На въезде на Волгоградское шоссе обе машины тормознули гаишники. Не за превышение скорости, в дорожном потоке не разгонишься — то ли по причине скуки, то ли не хватило на опохмелку. Для Белова — ни малейшей опасности: документы в полном порядке, оружия в машине нет. А вот пастуху придётся, если и не выйти из салона, то хотя бы опустить тонированное стекло. Для опытного наблюдателя, которым, не без основания, считал себя Белов, секунды будет достаточно для «опознания».
Так и получилось. Из салона «пежо» выглянул жирный Кабан, за его плечом маячила такая же жирная физиономия любовницы. Оба искательно улыбались.
Белова отпустили сразу, а вот «пежо» задержали. Инспектор заставил водителя помигать поворотами, включить и выключить подфарники и дальний свет, копался в багажнике, проверял номера двигателя, шасси и кузова. То есть, применил давно отработанные методы вымогательства. Кажется, Кабану не хотелось расставаться с «трудовыми сбережениями», он подхалимски прижимал к груди руки, что-то лопотал, на что-то ссылался.
Не дожидаясь завершения проверки, Белов влился в поток транспорта, на перекрёстке свернул, проехал два квартала — ещё раз свернул. Убедившись в безопасности, медленно двинулся к Новому Арбату.
— Молоток, Серый, какой же ты молоток! — пересохшими губами хватил друга Федя. — Сделал пастуха, как младенца. Я горжусь тобой…
— Взаимно, — облегчённо улыбнулся Саша. — Вёл ты себя на пятёрку с плюсом… Сейчас мне предстоит важная беседа. Тебе придётся поскучать в одиночестве. Заодно приглядись к припаркованным машинам и к людям, сидящим в них…
Философ охотно закивал. Конечно, пригляжусь, если удастся, даже познакомлюсь. Никаких проблем!
— А вот знакомиться не нужно! — запретил Белов. — Любая попытка войти в доверие настораживает. Могут либо отвесить плюху, либо прокатить обидными матерками. С соответствующим продолжением…
Обстановка в «Кабачке» прежняя. Будто не прошло пяти лет, не изменилась страна, пенсионеры не уступили место своим внукам. Разве только вместо знакомого солидного «гарсона» появился новый — юркий пацан с угодливой улыбкой на прыщавой физиономии.
В глубине зала за столиком на двоих сидит Ольга. Читает меню и передвигает с места на место фужеры. Явно волнуется девочка, с нежностью подумал Александр. Всё же перед ним не просто женщина — жена, с которой его связывают долгие годы совместной жизни. Радостные и горькие.
— Здравствуй, Оленька, — приветливо поздоровался он, садясь за стол. — Как говорится, сколько лет, сколько зим… Ты не изменилась — такая же привлекательная и добрая… скрипачка.
Прозрачный намёк на наивность девочки со скрипкой, превратившейся в зрелую, уверенную в своих силах женщину, насторожил Ольгу. Что это — ностальгия по прошлому, предложение возвратиться к утраченному или простой трёп?
— Ты тоже не изменился, — умело парировала она. — Такой же Соловей разбойник с большой дороги… Саша, давай не будем обмениваться любезностями, поговорим, как взрослые люди.
— О чём? — недоуменно пожал он плечами. — Разве только о сыне? Ванька — единственно связывающая нас ниточка…
— Если не считать Фонда… Я хочу знать твои намерения, кажется, имею на это право. Будущее, и моё, и сына, зависит от твоего решения. Прозябать нам в нищете или вести достойную, обеспеченную жизнь…
Белов не удержался от брезгливой гримасы. У Ольги на уме только одни деньги, в которых она видит залог благополучия. Невольно ему вспомнился восторг жены, когда он вручил ей документы на купленный особняк на Флориде. Смеялась, теребила его, засыпала поцелуями и любовными признаниями. Тогда в ней говорила не любовь и не страсть — жадность. А сейчас что говорит? Всё та же жадность, возведённая в квадрат или в куб.
— Что я должен сделать?
Разговор прервал официант с подносом. Скользнул равнодушным взглядом по даме, более внимательно посмотрел на её кавалера. Будто впечатал его в память. Смотри, смотри, шестёрка, отрабатывай иудины сребренники! Моя физиономия давно занесена в компьютеры, распечатана в сотнях экземпляров и в уголовке, и в ФСБ. Мало того, знакома самому Гаранту
Белов с показным равнодушием швырнул на опустевший поднос два зелёных стольника — двойная цена заказа. Коньяк, бутылка сухого вина, блюда с фруктами и сладостями.
Дождавшись ухода «гарсона», Ольга принялась перечислять пункты договора о ненападении. Говорит и постукивает вилкой по тарелке.
— Перевести все твои банковские счета на моё имя. В России, за рубежом и в ошффорах. То же касается недвижимости. Официально отказаться от поста президента Фонда и всех его филиалов. Так же официально передать мне контрольный пакет акций. Наследство Пчелы можешь оставить себе…
Ничего себе аппетит! Услышь эти требования братья, они бы разорвали мерзкую шлюху пополам. Но Фила, Коса и Пчелы давно уже нет в живых, решать придётся бригадиру. Бывшему бригадиру. Предстоящая нищета нисколько не травмировала Белова. Не без подачи философа Лукина, он убедился, что не в одних деньгах счастье. Приятно, конечно, иметь возможность одарить нищую бабку полтинником, небрежно бросить официанту приличные чаевые, побаловать себя и друзей дорогой чёрной икоркой. Но всё это — мелочь, без которой можно обойтись. Настоящую дружбу и любовь ни за какие филки не купишь, они не продаются.