Страница:
— Скурвился, падла? — заорал он в полный голос, не обращая внимания на лежащего рядом инвалида. — Аванс получил, взял меня на понт, а сам лижешься с дерьмовым офицериком? Да я тебе сейчас требуху выпущу!
Угрозы щуплого парнишки в адрес здоровенного мужика — писк воробушка, растопыревшего перья перед здоровенным петухом. Одноногий оторвался от книжки и удивленно поглядел в сторону отброшенной простыни. Дескать, что за явление, уж не репетирует ли парняга роль известного шекспировского мавра? Сдержанно улыбнулся и снова уткнулся в раскрытую страницу.
Поршень не испугался и не удивился — молчал, глядя в потолок.
На истерические выкрики собрались любопытные больные, прибежала дежурная медсестра.
Свистун рывком сорвал простынь.
— По палатам, доходяги! — рявкнул он. — Увижу кого в коридоре — кранты! А ты, шкура, — обратился он к перепуганной медсестре, — вон на место!
Больные, хромая и охая, разбрелись кто куда: в палаты, в туалет, на лестничную площадку. Сестру будто ветром сдуло. Как бы бандит, на самом деле, не принялся потрошить несчастных калек. О вызове милиции либо охранников никто не подумал.
Свистун снова повернулся к Поршню, теперь он уже не орал, не грозил — шипел.
— Узнает Жетон — немедля замочит… Да я и ожидать не стану — сам расправлюсь.
Опомнившийся Поршень вжал голову в подушку. Будто над ней взметнулась тонкая петля, готовая упасть к нему на шею. Знал Засядько способности Свистуна, который при расправах редко пользовался «перышком» либо пистолетом — предпочитал затянуть петлю на шее противника.
Одноногий инвалид отложил в сторону книгу, сел на постели.
— Чего разорался, сявка? Здесь тебе не родная малина, никто тебя не боится. Героя из себя строишь, мозгляк дерьмовый? Вот возьму костыль, мигом мозги поставлю на место.
Он действительно придвинул к себе костыли, но вместо того, чтобы обрушить их на голову скандалиста, неожиданно подпрыгнул, оперся и заковылял в туалет.
В коридоре остановился.
— Еще раз услышу крики — берегись. Ментов не вызову — сам наведу порядок. Не гляди, что одноногий — силенка есть!
Огляделся, взял с тумбочки невесть как попавшую в больницу алюминиевую тарелку и скрутил ее в трубку.
То ли Свистун израсходовал весь запас ругательств и угроз, то ли на него подействовал «воспитательный» монолог одноногого, но неожиданно он успокоился. Присел на край постели больного, спокойно спросил.
— О чем был базар с отставником?
Поршня прорвало. Будто подмытую предыдущими событиями плотину, когда мелкие «протечки» превращаются в «ручейки», потом — водопад. Понимал — глупость, которую Свистун не примет, над которой посмеется, но сдержаться не смог.
Волнуясь, путаясь в словах, помогая себе жестами, он рассказал обо всем. Да, пытался отработать полученные деньги, следил за приговоренным к смерти офицером, выбирал удобный момент. Ходил за ним, будто приклеенный, не ел и не пил, забыл про отдых. А офицер — ни малейшего внимания, ни разу не попытался запутать следы, уйти от слежки. Что он чокнутый или — самоубийца?
И вдруг — происшествие на проезжей части улицы. Наивняк не добил преследователя, не оставил его подыхать на асфальте — помог подняться. Мало того, незаметно для ментов и медиков вытащил и спрятал в свой карман грозную улику — пистолет. Проводил в больницу, по дороге давал пить, успокаивал. Позвонил жене, предложил помощь. А сегодня неожиданно навестил, принес передачу.
Разве у нормального человека, пусть он десять раз киллер, поднимется рука мочить Федорова? Да Поршень лучше сам залетит на пику, жену замочит, нежели пальцем его тронет!
— Аванс возвращу… Вот только подкоплю филки и отдам…
Удивительно, но Свистун не смеялся и не удивлялся. Припадок гнева прошел, оставив усталость и равнодушие. А как бы он поступил, будучи на месте Поршня? Скажем, прикажет Жетон замочить ту же Вику, разве он сможет это сделать? А для Поршня, похоже, отставник сделался дороже жены и друзей, отца и матери. Как для Валерки спасенная им девушка.
— Возвратишь? — выразительно фыркнул Свистун. — Откуда кочегару взять десять кусков баксов?
— Не отдам — отработаю. Назови любое имя, кого нужно замочить — сделаю. Ты меня знаешь: сказал — железно… Только не трожь Михаила.
И вдруг новая идея озарила Свистуна. Черт с ним, с офицериком, Жетон наверняка уже забыл о его существовании. Зато Свистун выполнит второе поручение босса — привлечет в создаваемую группу опытного киллера.
— Не штормуй, — улыбнулся он. — Ничего возвращать не надо — отработаешь. Спокойно выписывайся из больницы и ожидай сигнала. Есть хороший бизнес, филки потекут рекой.
Вышел Валерка на улицу в превосходном настроении, будто он совершил невесть какой добрый поступок. Подобная разнеженность — редкость в жизни бандитской шестерки. И связана она не только с горячим признанием Поршня — есть еще одна, глубоко спрятанная, тщательно замаскированная причина, которая зовется удивительно приятной кликухой… Вика, Викочка…
До чего же хочется Свистуну бросить опасную и грязную свою профессию убийцы, наводчика, шпиона, взять девушку и укрыться с ней где-нибудь за Уралом. Поступить на работу хотя бы истопником, грузчиком, сторожем — не имеет значения! — и зажить тихой семейной жизнью.
Не получится — найдут. Жетон забросит частую сеть, перекроет все входы-выходы, ни за что не успокоится. Укрыться в той же Франции или Германии — тоже зряшное занятие. Выполняя разнообразные поручения босса, Свистун знал — Жетон так или иначе повязан и с зарубежной мафией.
Единственная надежда — Южная Америка. Там их с Викой не отыщут, не проникнут в заросли Амазонки или в горные Анды. Но для исчезновения, перехода границы, переезда через океан нужны деньги. И — немалые.
Выход один — копить. Выполнять дурацкие приказания босса, мотаться по области, выискивая подходящих кандидатов в киллерскую группу, охранять девушку и с нетерпением ожидать блаженной минуты… Сколько хранится в потаенном месте? Пятьдесят тысяч баксов? Мизер, нужно, как минимум, двести-триста…
Вдруг Свистун резко остановился. Мысли о будущей счастливой жизни исчезли. Рядом с «окой» переминался с ноги на ногу Верткий, шестерка Красули… Неужели замочит? Вряд ли. Слишком много прохожих на улице, к тому же, неподалеку от «оки» припаркована милицейская машина, возле которой пересмеиваются два мента в бронежилетах с автоматами.
Значит, предстоит базар. Ну, что же, не зря Свистуна называют артистом, он с"умеет выковырять из красулинской шестерки все, что таится в его замусоренных мозгах, не выдав ни грамма своих мыслей.
Изобразив опечаленного человека, только-что навестившего безнадежно больного «родственника», Свистун медленно пошел к машине…
Глава 12
Угрозы щуплого парнишки в адрес здоровенного мужика — писк воробушка, растопыревшего перья перед здоровенным петухом. Одноногий оторвался от книжки и удивленно поглядел в сторону отброшенной простыни. Дескать, что за явление, уж не репетирует ли парняга роль известного шекспировского мавра? Сдержанно улыбнулся и снова уткнулся в раскрытую страницу.
Поршень не испугался и не удивился — молчал, глядя в потолок.
На истерические выкрики собрались любопытные больные, прибежала дежурная медсестра.
Свистун рывком сорвал простынь.
— По палатам, доходяги! — рявкнул он. — Увижу кого в коридоре — кранты! А ты, шкура, — обратился он к перепуганной медсестре, — вон на место!
Больные, хромая и охая, разбрелись кто куда: в палаты, в туалет, на лестничную площадку. Сестру будто ветром сдуло. Как бы бандит, на самом деле, не принялся потрошить несчастных калек. О вызове милиции либо охранников никто не подумал.
Свистун снова повернулся к Поршню, теперь он уже не орал, не грозил — шипел.
— Узнает Жетон — немедля замочит… Да я и ожидать не стану — сам расправлюсь.
Опомнившийся Поршень вжал голову в подушку. Будто над ней взметнулась тонкая петля, готовая упасть к нему на шею. Знал Засядько способности Свистуна, который при расправах редко пользовался «перышком» либо пистолетом — предпочитал затянуть петлю на шее противника.
Одноногий инвалид отложил в сторону книгу, сел на постели.
— Чего разорался, сявка? Здесь тебе не родная малина, никто тебя не боится. Героя из себя строишь, мозгляк дерьмовый? Вот возьму костыль, мигом мозги поставлю на место.
Он действительно придвинул к себе костыли, но вместо того, чтобы обрушить их на голову скандалиста, неожиданно подпрыгнул, оперся и заковылял в туалет.
В коридоре остановился.
— Еще раз услышу крики — берегись. Ментов не вызову — сам наведу порядок. Не гляди, что одноногий — силенка есть!
Огляделся, взял с тумбочки невесть как попавшую в больницу алюминиевую тарелку и скрутил ее в трубку.
То ли Свистун израсходовал весь запас ругательств и угроз, то ли на него подействовал «воспитательный» монолог одноногого, но неожиданно он успокоился. Присел на край постели больного, спокойно спросил.
— О чем был базар с отставником?
Поршня прорвало. Будто подмытую предыдущими событиями плотину, когда мелкие «протечки» превращаются в «ручейки», потом — водопад. Понимал — глупость, которую Свистун не примет, над которой посмеется, но сдержаться не смог.
Волнуясь, путаясь в словах, помогая себе жестами, он рассказал обо всем. Да, пытался отработать полученные деньги, следил за приговоренным к смерти офицером, выбирал удобный момент. Ходил за ним, будто приклеенный, не ел и не пил, забыл про отдых. А офицер — ни малейшего внимания, ни разу не попытался запутать следы, уйти от слежки. Что он чокнутый или — самоубийца?
И вдруг — происшествие на проезжей части улицы. Наивняк не добил преследователя, не оставил его подыхать на асфальте — помог подняться. Мало того, незаметно для ментов и медиков вытащил и спрятал в свой карман грозную улику — пистолет. Проводил в больницу, по дороге давал пить, успокаивал. Позвонил жене, предложил помощь. А сегодня неожиданно навестил, принес передачу.
Разве у нормального человека, пусть он десять раз киллер, поднимется рука мочить Федорова? Да Поршень лучше сам залетит на пику, жену замочит, нежели пальцем его тронет!
— Аванс возвращу… Вот только подкоплю филки и отдам…
Удивительно, но Свистун не смеялся и не удивлялся. Припадок гнева прошел, оставив усталость и равнодушие. А как бы он поступил, будучи на месте Поршня? Скажем, прикажет Жетон замочить ту же Вику, разве он сможет это сделать? А для Поршня, похоже, отставник сделался дороже жены и друзей, отца и матери. Как для Валерки спасенная им девушка.
— Возвратишь? — выразительно фыркнул Свистун. — Откуда кочегару взять десять кусков баксов?
— Не отдам — отработаю. Назови любое имя, кого нужно замочить — сделаю. Ты меня знаешь: сказал — железно… Только не трожь Михаила.
И вдруг новая идея озарила Свистуна. Черт с ним, с офицериком, Жетон наверняка уже забыл о его существовании. Зато Свистун выполнит второе поручение босса — привлечет в создаваемую группу опытного киллера.
— Не штормуй, — улыбнулся он. — Ничего возвращать не надо — отработаешь. Спокойно выписывайся из больницы и ожидай сигнала. Есть хороший бизнес, филки потекут рекой.
Вышел Валерка на улицу в превосходном настроении, будто он совершил невесть какой добрый поступок. Подобная разнеженность — редкость в жизни бандитской шестерки. И связана она не только с горячим признанием Поршня — есть еще одна, глубоко спрятанная, тщательно замаскированная причина, которая зовется удивительно приятной кликухой… Вика, Викочка…
До чего же хочется Свистуну бросить опасную и грязную свою профессию убийцы, наводчика, шпиона, взять девушку и укрыться с ней где-нибудь за Уралом. Поступить на работу хотя бы истопником, грузчиком, сторожем — не имеет значения! — и зажить тихой семейной жизнью.
Не получится — найдут. Жетон забросит частую сеть, перекроет все входы-выходы, ни за что не успокоится. Укрыться в той же Франции или Германии — тоже зряшное занятие. Выполняя разнообразные поручения босса, Свистун знал — Жетон так или иначе повязан и с зарубежной мафией.
Единственная надежда — Южная Америка. Там их с Викой не отыщут, не проникнут в заросли Амазонки или в горные Анды. Но для исчезновения, перехода границы, переезда через океан нужны деньги. И — немалые.
Выход один — копить. Выполнять дурацкие приказания босса, мотаться по области, выискивая подходящих кандидатов в киллерскую группу, охранять девушку и с нетерпением ожидать блаженной минуты… Сколько хранится в потаенном месте? Пятьдесят тысяч баксов? Мизер, нужно, как минимум, двести-триста…
Вдруг Свистун резко остановился. Мысли о будущей счастливой жизни исчезли. Рядом с «окой» переминался с ноги на ногу Верткий, шестерка Красули… Неужели замочит? Вряд ли. Слишком много прохожих на улице, к тому же, неподалеку от «оки» припаркована милицейская машина, возле которой пересмеиваются два мента в бронежилетах с автоматами.
Значит, предстоит базар. Ну, что же, не зря Свистуна называют артистом, он с"умеет выковырять из красулинской шестерки все, что таится в его замусоренных мозгах, не выдав ни грамма своих мыслей.
Изобразив опечаленного человека, только-что навестившего безнадежно больного «родственника», Свистун медленно пошел к машине…
Глава 12
— Плохи дела, дружан? Аж с лица сбледнул, бедолага…
Верткий сочувственно помотал лохматой головой.
— Хуже некуда, — горестно вздохнул Свистун. — Похоже — кранты. А сколько мы с ним корешовали… И вот — конец… Жизнь-житуха…
— Ништяк, может обойдется… Жетон не навестит шестерку?
Свистун насторожился. Вот оно, то главное, из-за чего затеян разговор! Ну, что ж, поглядим кто кого расколет. Он еще раз вздохнул, поглядел на небо. Дескать, все там будем, никому не дано вечной жизни.
— Боссы они и есть боссы, — расплывчато пожаловался он. — Им лишь бы откачать у шестерок силушку, наварить капусту… Что-то мне твое обличье знакомо? Вроде, вместе не парились, не жрали сечку… Ты, случайно, не под Коромыслом ходишь?
Коромысло — главарь шайки, промышляющий карманными кражами. Конечно, красулинец не имеет к нему ни малейшего отношения, но нужно сбить его с толку, авось, приоткроется.
— Был и у него, — так же расплывчато парировал Верткий. — После переметнулся…
Валерка знает куда — к Красуле, но необходимо поинтересоваться, вдруг, получится.
— К кому, ежели не секрет? — наседал он, использую минутную растерянность собеседника. — Уж не к Красуле ли?
— А что, нельзя, да?
Беседа напоминала схватку фехтовальщиков. Выпад — отводящий удар и ответный выпад — укол отбит — обманное движение… Два хитреца кружились друг против друга, выискивая неприкрытые места, защищаясь и нападая.
— Почему нельзя — можно. Баба центровая, удачливая, я бы тоже не отказался от такой хозяйки. Как поживает? Сменила хахаля или пользует того же мента?
— Сменила… Откуда мне знать? — спохватился Верткий, пропустив довольно болезненный «укол». — Обычная шестерка…
— Ходят слухи — припарковался к красавице какой-то отставник. Вроде менту навели кранты, а Жетон получил полную отставку…
— Может быть. Бабы — такие стервы, мучают мужиков… Мне кажется, Жетон обязательно должен навестить твоего дружана. Столько лет мужик отработал на него, сколько пролил кровушки — грех не поддержать…
Свистун выразительно пожал плечами. Дескать, откуда рядовая шестерка может знать намерения какого-то Жетона, впору со своими делишками разделаться. Вот только до боли жалко дружана, отдающего концы на больничной койке…
«Сражение» длилось с полчаса. С переменным успехом. Свистун с удовлетворениемм думал: ничего красулинский хитрец из него не выжал, зря только потерял время. Его противник с досадой ощущал бесплодность своих усилий, но не терял надежды пробиться сквозь глухую защиту «противника».
Окончанию напряженной беседы способствовали милиционеры, которым почему-то показалось подозрительной слишком долгая беседа двух мужиков. Один из патрульных поправил на плече автомат и решительно двинулся к «оке». Второй издали подстраховывал его.
Торопливо распрощавшись с жетоновской шестеркой, телохранитель Федорова отправился к хозяйке. Свистун так же поспешно уселся за руль «оки».
Менты успокоились. Их внимание привлекли три вдрызг пьяных алкаша, во все горло распевающих срамную песню…
Через полтора часа Верткий добрался до квартиры Красули.
— Свистун был в больнице, базарил с Поршнем, — медленно докладывал он, мучительно выискивая в блатном жаргоне более или менее приличные слова. — Я попытался покопаться в его нутре, но, кажись, не получилось. Хитрец, сявка, каких мало. Одно только ясно — офицерик знает Свистуна и Поршня. Отлично знает. Без твоего разрешения я не стал спрашивать его, захочешь — сама сделаешь. Думаю, базар Свистуна с Поршнем — подготовка к приезду Жетона. Не знаю зачем, но Жетон, вроде, хочет навестить бывшую свою шестерку…
Красуля, по обыкновению, валялась на постели в прозрачном халатике, жевала бананы, озабочено хмурилась. Значит, киллер выполнял поручение Жетона и только чудо спасло Мишеньку. Но Поршень завязал узелок, Хвост докладывает — живет спокойно, работает оператором в котельной, ни с кем из авторитетов не связан. Зачем понадобилось Жетону вытаскивать на свет Божий завязавшего киллера? Почему Федоров навещает его в больнице?
Она не особенно верила в спосоности узколобого дегенерата, но чем черт не шутит. Подстеречь похитителя Вики, вытрясти из него место, где он ее держит, в заключении — замочить.
— Спасибо, Верткий, поработал на славу. Шмонай дальше. Вот тебе за сообщение, — лениво бросила она на тумбочку тощую пачку зеленых. — От офицера — ни на шаг. Заметишь что — мухой ко мне. Где он сейчас?
— В своем офисе. Сидит хмурый, сразу видно тоскует, — тупоголовый хитрец ввернул про любовную тоску офицерика. Будто погладил Красулю по плечику. — Хотел я посоветовать навестить тебя, да не решился…
— Зря не решился, — промурлыкала женщина, бросив на пол кожуру очередного банана. — К тому же, Мишенька мне нужен… Позови Хвоста. Наверное сидит на кухне и пошлепывает по заду повариху. А ты, гнилой огрызок, почему оставил Федорова без охраны? Да я тебе сейчас…
Веткий предпочел не искушать судьбу — попятился к дверям.
Оставшись одна, Сотова снова и снова перебирала полученные сведения. Изощренный в сражениях с конкурентами, с одной стороны, и сыщиками — с другой, деятельный, не знающий отдыха, ум отбрасывал ничего не значащие или малозначащие факты, укладывал в определенном порядке все то, что требовало размышлений и оценок.
Красуля терпеть не могла «белых пятен», неустанно старалась либо аннулировать, либо просветить их. В данном случае, посещение Мишенькой больницы — не главное, но и не второстепенное, лежащее где-то посредине. А вот неожиданный интерес Жетона к бывшему киллеру, тем более, желание посетить его для какого-то, возможно, важного разговора заслуживает внимания.
Если это связано с бывшей профессией Засядько, толстый боров затевает крупную операцию, в которой киллеру отведена, если не главная, то далеко не последняя роль.
Что за операция и в какой степени причастен к ней Федоров?
«Белое пятно» не исчезало и это мучило женщину. Так от поврежденного одного единственного зуба ломит всю челюсть.
Когда в спальне появился Хвост и, как обычно, отвел загоревшийся взгляд от оголенных женских прелестей, решение уже было выработано.
— Поедешь в больницу, адрес скажет Верткий. Там в травматологии лежит Поршень… Замочить! Не стрелять, конечно, и не душить — сделаешь укольчик вот этим снадобьем, — протянула она телохранителю маленький пузырек. — Возьмешь пяток пехотинцев и устроишь засаду. Появится Жетон — замочить. Сегодня ехать уже поздно, — посмотрела Красуля на напольные часы. — Сделаешь утром после завтрака. Пусть киллер в последний раз побалуется манной кашкой на святой водичке — даже в наших делах нужно быть человечным.
Любила женщина демонстрировать свою человечность и гуманость, после ликвидации очередного конкурента обязательно посылала его родным соболезнующее послание. Естественно, без подписи. Иногда навещала «подшефный» детский сад, привозила детишкам сладости и игрушки. Заболевшего рядового пехотинца лечила за свой счет, помогала деньгами семье, навещала в больнице.
Вот и сейчас «позаботилась» о приговоренном к смерти киллере…
После Хвоста в спальню был вызван Петенька.
— Немедленно найди Федорова и доставь его ко мне, — жестким голосом, не мурлыкая и не потягиваясь, приказала Красуля. — Сейчас — четыре, в восемь ожидаю. Только, гляди, без хамства, не забывай, что он — мой муж.
Хотел было приближенный телохранитель с"язвиить по поводу неисчислимого числа мужиков, которым хозяйка пыталась пожаловать высокие звания «супругов», но во время прикусил язык. Красуля допускала шутки, первой смеялась над ними, но только в минуты хорошего настроения, а попробуй определить в каком состоянии духа она находится сейчас. Недолго и пулю схлопотать или получить удар тяжелым подсвечником.
Поэтому рыжий парень предпочел помолчать. Даже не изобразил насмешливую гримасу.
Четкого распределения обязанностей между приближенными Красули не было.
Как правило, Хвост занимался организацией самых опасных и прибыльных операций.
Петенька совмещал множество должностей, начиная от домашненго слуги и кончая «евнухом». Нет, нет, евнухом в общепринятом понимании этого слова Рыжий не был, скорей — наоборот, славился излишней сексуальностью. «Евнухом» его назвала как-то хозяйка, когда он искал для нее подходящего по всем «параметрам» «мужа». Так и не нашел.
Жадный ведал финансовыми делами.
Верткий — куда пошлет хозяйка, что прикажет сделать. Красуля звала его «порученцем».
Распределение обязанностей между приближенными Красуля позаимствовала у коллеги, главы криминальной «империи» Пузана, но внесла свои коррективы. Нередко «финансист» получал задания, далекие от денежных операций, к примеру, занимался разведкой, «слуга-евнух» ведал проститутками, а «начальник штаба» Хвост выезжал за рубеж для сверки счетов в банках.
По мнению хозяйки, подобное разнообразие способствовало большей активности шестерок…
Получив «ответственное» задание, Петенька задержался возле двери. Вдруг хозяйка поинтересуется еще чем-нибудь?
Не ошибся — поинтересовалась.
— Что нового у сыскарей? Ищут убийцу Сереженьки или молча списали подполковника?
— Похоронили торжественно, с оркестром и хвалебными речами, — доложил Рыжий, так же, как недавно Хвост, отведя горящий взгляд от голой груди красавицы. — Похоже, все чисто.
— Не верю я в ментовскую чистоту, — жестко отрезала Сотова. — Разведай получше. Как бы нам не фрайернуться… Сам знаешь, предчувствия меня никогда не обманывают. Что-то много в последние месяцы проколов. Повязали нашего курьера с наркотой, перехватили сумку с фальшивыми баксами, шуруют у проституток… Как бы не связали сыскари все это с гибелью Купцова — могут выйти на след…
— Не выйдут, — заверил Рыжий. — Проколы — дело случая, их и раньше хватало.
А ведь Петенька прав, подумала Сотова, раньше проколов было даже больше, а уж в смысле «болезненности» вообще не сравнить. Достаточно вспомнить разгром лаборатории по переработке наркоты. Или — арест сбытчика фальшивых баксов… Сколько тогда сыскари захватили? Кажется, целый миллион.
— Ну, ну, милый, — улыбнулась она, протягивая узкую руку для того, чтобы погладить слугу по головке. — Твоими устами да мед пить… Как Мишенька? Еще не обзавелся кралей?
Надежда Савельевна болезненно ревнива, повсюду чудятся ей измены и предательства. «Свихнувшихся» мужиков, которые ею планировались на роль «супругов», она карала быстро и безжалостно, точно так же расправлялась с «похитительницами». Одного несостоявшегося супруга сожгли, предварительно оскопив, а его зазнобе вырезали груди и загнали между ног водочную бутылку.
— Пока все чисто, — повторил слуга.
— У тебя всегда — чисто и гладко, — сощурилась Красуля. — Проверь еще раз… Что с Викой?
Петенька беспомощно развел руками. Несмотря на все его старания, найти следы исчезнувшей дочери хозяйки ему так и не удалось.
После доверительного разговора со слугой-водителм настала очередь Жадного, сухого старикашки с бородкой клинышком и дамским маникюром. Он излишне подробно доложил о последних поступлениях на счета Сотовой, переводе крупных сумм в лондонский и швейцарский банки, уменьшении доходов от разбаловавшихся проституток и, наоборот, увеличении их от производства фальшивой водки.
Поблагодарив за четкую работу «финансиста» и соответственно наградив его пачкой баксов, Красуля осталась одна. Ежедневные дела завершен, можно и отдохнуть. Она развязала пояс халатика, распахнула его полы. Что-то в последнее время одолевает ее жара, уж не климакс ли приближается? Знающие женщины и врачи советуют принимать лекарства, не балдеть перед телеком, любуясь сексуальными картинками и голыми мужиками.
При воспоминании о вчерашнем ночном телешоу сделалось еще жарче. Пришлось сбросить халат. Быстрей бы приходил Мишенька — после сеанса любви она, как правило, приходит в норму.
О, господи, до появления любовника — целых два часа!
Чтобы отвлечься от распирающих ее желаний, Красуля принялась еще и еще раз продумывать предстоящую операцию по из"ятию коллекционных сокровищ Моревича…
Еще неделю тому назад она ничего не знала ни о заядлом коллекционере, ни о принадлежащих ему драгоценностях, занималась привычными делами: шуровала проституток, дотошно проверяла выброс на рынок фальшивых купюр, связывалась со среднеазиатскими поставшиками наркоты.
И вот однажды в обед в спальне Красули раздался телефонный звонок… * * *
Параллельную трубку в гостиной снял Петенька. Минуту подождал, вслушиваясь в голос абонента, потом постучал в дверь спальни. Красуля с увлечением смотрела по телевизору фильм о неземной любви студентки и ее преподавателя. Откровенно сексуальные картинки поданы с удивительной скромностью — секс рисуется мазками, без слюнявых откровений и опасных деталей. И, тем не менее, с завидной остротой.
— Хозяйка, тебя, — прошептал рыжий, прикрыв мембрану трубки ладонью. — Какой-то мужик.
Женщина вопросительно подняла тонкие брови. Время приближается к полуночи, приличные люди в этот час не беспокоят, деловые переговоры по межгороду завершены, Мишенька обычно не пользуется телефоном — появляется в ее спальне по вызову.
— Вас слушают.
— Надежда Савельевна?
Мужской баритон с едва уловимым акцентом. Не с кавказским, гортанным — либо прибалт, либо француз.
— Да, это я… Представьтесь, будьте добры. Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить…
— Зря стараетесь, мы с вами незнакомы. Мое имя ничего не даст, можете именовать Петром или Николаем, как будет угодно. Нам необходимо встретиться. То, что я должен вам сообщить, нельзя доверить телефонной связи. Опасно.
— Простите, но встречаться в наше время с незнакомым человеком…
— Вам нечего бояться, — перебил баритон. — Правда, единственная гарантия полной безопасности — только мое честное слово, но, поверьте, оно немалого стоит… Если кратко, хочу предложить вам интересный для нас обоих бизнес.
Голос культурного, образованного человека. Ни следа блатного жаргона и хамских оборотов, которыми часто грешат люди с малым количеством извилин в мозгу.
Что же касается предлагаемого бизнеса…
Какой бизнесмен — криминальный либо некриминальный — отнесется равнодушно к подобному предложению? Только полный идиот способен ответить отказом. И все же где гарантия, что предложение о встрече — не очередной хитрый ход Жетона, преследующего цель заманить конкурента в тихое место и рассчитаться с ним за все доставленные неприятности?
— Мы можем встретиться, скажем, на Красной площади, — нерешительно предложила Сотова, уверенная в том, что собеседник ответит отказом. — Или — в ресторане Метрополь.
Названы места славящиеся многолюдием. Не так-то легко на глазах гуляющих в самом центре Москвы либо сидящих за столиками фешенебельного ресторана убить человека.
— В моих и в ваших интересах не демонстрировать наши переговоры. Имею встречное предложение — посидеть в тихом уютном ресторанчике. Предположим, на Ордынке. Вы можете разместить десяток своих телохранителей за соседними столиками, блокировать подступы к ресторану. Я буду один.
Последняя фраза оказалась решающей. Правда, собеседник может и сблефовать, посадить неподалеку своих боевиков под видом отдыхающих, но это маловероятно — Хвост мигом вычислит, а его пехотинцы потихоньку ликвидируют «любопытных». Кажется, телефонный собеседник принадлежит к тому же миру, что и она, поэтому должен заранее просчитать все плюсы и минусы, раскрыть все скобки.
— Ладно. Неизвестно по какой причине, но я вам верю, дорогой Петр-Николай, — рассмеялась женщина. — Вы — предлагающая сторона, вам и назвать ресторан… Лично мне Ордынка не подходит, но если вы настаиваете…
— Ни в коем случае, — запротестовал баритон. — Метро Черемушки годится?
Пришлось согласиться на Черемушки — не заставлять же учтивого джентльмена перебирать все московские рестораны и бары.
— Время?
— Любое.
Красуля прикинула сколько понадобится времени для того, чтобы изучить обстановку вокруг ресторана, расставить боевиков, по договоренности с хозяином заведения подменить пару-тройку официантов.
— Тогда буду в указанном месте завтра ровно в девять вечера. Заказ столика — за мной.
— Ни в коем случае! — снова запротестовал интеллигент. — Вы унижаете достоинство мужчины и бизнесмена. О, майн Готт, будьте великодушны!
Ага, все же раскрылся! Немец. Слава Богу, не Ближнее Зарубежье, с которым опасно связываться — ради пустяшных нескольких сотен долларов продадут и подставят.
Разговаривая по телефону, размышляя о национальности абонента, Красуля мысленно выстраивала планы обеспечения завтрашней безопасности. Одновременно досматривала увлекательный фильм о студентке и преподавателе. Не просто досматривала — по привычке ставила на место девушки себя, на место страстного преподавателя — Мишеньку.
Окончание возбуждающего фильма и завершение странного разговора с незнакомцем совпали по времени. Красуля задумчиво посмотрела на часы. Положив трубку, вызвала рыжего слугу, приказала: завтра в шесть утра созвать «штаб». Потом, не стесняясь его присутствия, сбросила халатик и нагая подошла к зеркалу.
— Петенька, ты — мужик. Скажи можно ли меня полюбить? Так полюбить, чтобы — искры из глаз, чтобы позабыть мать с отцом, жену, детей? Только без комплиментов — честно и прямо: можно или нельзя?
Петенька многозначительно улыбнулся. Дескать, разреши мне хотя бы одну ночку провести в твоей постели, тогда я отвечу более подробно. И не только словами.
— Конечно, можно, — охрипшим голосом ответил он. — Я бы, к примеру, самого себя и то позабыл… Похоже, офицерик увидев тебя теряет сознание.
Красуля удовлетворенно улыбнулась и жестом отпустила слугу…
Рано утром она развила бурную деятельность. Жадюга помчался в черемушкинский ресторанчик, владелец которого платил Красуле солидный процент с оборота. Хвост рванул в противоположную сторону — подбирать боевиков, втолковывать им, что каждый должен делать. Рыжий отбирал проституток для сопровождения хозяйки. Не только грудастых и молодых — наиболее толковых, умеющих вести себя в обществе.
Верткий сочувственно помотал лохматой головой.
— Хуже некуда, — горестно вздохнул Свистун. — Похоже — кранты. А сколько мы с ним корешовали… И вот — конец… Жизнь-житуха…
— Ништяк, может обойдется… Жетон не навестит шестерку?
Свистун насторожился. Вот оно, то главное, из-за чего затеян разговор! Ну, что ж, поглядим кто кого расколет. Он еще раз вздохнул, поглядел на небо. Дескать, все там будем, никому не дано вечной жизни.
— Боссы они и есть боссы, — расплывчато пожаловался он. — Им лишь бы откачать у шестерок силушку, наварить капусту… Что-то мне твое обличье знакомо? Вроде, вместе не парились, не жрали сечку… Ты, случайно, не под Коромыслом ходишь?
Коромысло — главарь шайки, промышляющий карманными кражами. Конечно, красулинец не имеет к нему ни малейшего отношения, но нужно сбить его с толку, авось, приоткроется.
— Был и у него, — так же расплывчато парировал Верткий. — После переметнулся…
Валерка знает куда — к Красуле, но необходимо поинтересоваться, вдруг, получится.
— К кому, ежели не секрет? — наседал он, использую минутную растерянность собеседника. — Уж не к Красуле ли?
— А что, нельзя, да?
Беседа напоминала схватку фехтовальщиков. Выпад — отводящий удар и ответный выпад — укол отбит — обманное движение… Два хитреца кружились друг против друга, выискивая неприкрытые места, защищаясь и нападая.
— Почему нельзя — можно. Баба центровая, удачливая, я бы тоже не отказался от такой хозяйки. Как поживает? Сменила хахаля или пользует того же мента?
— Сменила… Откуда мне знать? — спохватился Верткий, пропустив довольно болезненный «укол». — Обычная шестерка…
— Ходят слухи — припарковался к красавице какой-то отставник. Вроде менту навели кранты, а Жетон получил полную отставку…
— Может быть. Бабы — такие стервы, мучают мужиков… Мне кажется, Жетон обязательно должен навестить твоего дружана. Столько лет мужик отработал на него, сколько пролил кровушки — грех не поддержать…
Свистун выразительно пожал плечами. Дескать, откуда рядовая шестерка может знать намерения какого-то Жетона, впору со своими делишками разделаться. Вот только до боли жалко дружана, отдающего концы на больничной койке…
«Сражение» длилось с полчаса. С переменным успехом. Свистун с удовлетворениемм думал: ничего красулинский хитрец из него не выжал, зря только потерял время. Его противник с досадой ощущал бесплодность своих усилий, но не терял надежды пробиться сквозь глухую защиту «противника».
Окончанию напряженной беседы способствовали милиционеры, которым почему-то показалось подозрительной слишком долгая беседа двух мужиков. Один из патрульных поправил на плече автомат и решительно двинулся к «оке». Второй издали подстраховывал его.
Торопливо распрощавшись с жетоновской шестеркой, телохранитель Федорова отправился к хозяйке. Свистун так же поспешно уселся за руль «оки».
Менты успокоились. Их внимание привлекли три вдрызг пьяных алкаша, во все горло распевающих срамную песню…
Через полтора часа Верткий добрался до квартиры Красули.
— Свистун был в больнице, базарил с Поршнем, — медленно докладывал он, мучительно выискивая в блатном жаргоне более или менее приличные слова. — Я попытался покопаться в его нутре, но, кажись, не получилось. Хитрец, сявка, каких мало. Одно только ясно — офицерик знает Свистуна и Поршня. Отлично знает. Без твоего разрешения я не стал спрашивать его, захочешь — сама сделаешь. Думаю, базар Свистуна с Поршнем — подготовка к приезду Жетона. Не знаю зачем, но Жетон, вроде, хочет навестить бывшую свою шестерку…
Красуля, по обыкновению, валялась на постели в прозрачном халатике, жевала бананы, озабочено хмурилась. Значит, киллер выполнял поручение Жетона и только чудо спасло Мишеньку. Но Поршень завязал узелок, Хвост докладывает — живет спокойно, работает оператором в котельной, ни с кем из авторитетов не связан. Зачем понадобилось Жетону вытаскивать на свет Божий завязавшего киллера? Почему Федоров навещает его в больнице?
Она не особенно верила в спосоности узколобого дегенерата, но чем черт не шутит. Подстеречь похитителя Вики, вытрясти из него место, где он ее держит, в заключении — замочить.
— Спасибо, Верткий, поработал на славу. Шмонай дальше. Вот тебе за сообщение, — лениво бросила она на тумбочку тощую пачку зеленых. — От офицера — ни на шаг. Заметишь что — мухой ко мне. Где он сейчас?
— В своем офисе. Сидит хмурый, сразу видно тоскует, — тупоголовый хитрец ввернул про любовную тоску офицерика. Будто погладил Красулю по плечику. — Хотел я посоветовать навестить тебя, да не решился…
— Зря не решился, — промурлыкала женщина, бросив на пол кожуру очередного банана. — К тому же, Мишенька мне нужен… Позови Хвоста. Наверное сидит на кухне и пошлепывает по заду повариху. А ты, гнилой огрызок, почему оставил Федорова без охраны? Да я тебе сейчас…
Веткий предпочел не искушать судьбу — попятился к дверям.
Оставшись одна, Сотова снова и снова перебирала полученные сведения. Изощренный в сражениях с конкурентами, с одной стороны, и сыщиками — с другой, деятельный, не знающий отдыха, ум отбрасывал ничего не значащие или малозначащие факты, укладывал в определенном порядке все то, что требовало размышлений и оценок.
Красуля терпеть не могла «белых пятен», неустанно старалась либо аннулировать, либо просветить их. В данном случае, посещение Мишенькой больницы — не главное, но и не второстепенное, лежащее где-то посредине. А вот неожиданный интерес Жетона к бывшему киллеру, тем более, желание посетить его для какого-то, возможно, важного разговора заслуживает внимания.
Если это связано с бывшей профессией Засядько, толстый боров затевает крупную операцию, в которой киллеру отведена, если не главная, то далеко не последняя роль.
Что за операция и в какой степени причастен к ней Федоров?
«Белое пятно» не исчезало и это мучило женщину. Так от поврежденного одного единственного зуба ломит всю челюсть.
Когда в спальне появился Хвост и, как обычно, отвел загоревшийся взгляд от оголенных женских прелестей, решение уже было выработано.
— Поедешь в больницу, адрес скажет Верткий. Там в травматологии лежит Поршень… Замочить! Не стрелять, конечно, и не душить — сделаешь укольчик вот этим снадобьем, — протянула она телохранителю маленький пузырек. — Возьмешь пяток пехотинцев и устроишь засаду. Появится Жетон — замочить. Сегодня ехать уже поздно, — посмотрела Красуля на напольные часы. — Сделаешь утром после завтрака. Пусть киллер в последний раз побалуется манной кашкой на святой водичке — даже в наших делах нужно быть человечным.
Любила женщина демонстрировать свою человечность и гуманость, после ликвидации очередного конкурента обязательно посылала его родным соболезнующее послание. Естественно, без подписи. Иногда навещала «подшефный» детский сад, привозила детишкам сладости и игрушки. Заболевшего рядового пехотинца лечила за свой счет, помогала деньгами семье, навещала в больнице.
Вот и сейчас «позаботилась» о приговоренном к смерти киллере…
После Хвоста в спальню был вызван Петенька.
— Немедленно найди Федорова и доставь его ко мне, — жестким голосом, не мурлыкая и не потягиваясь, приказала Красуля. — Сейчас — четыре, в восемь ожидаю. Только, гляди, без хамства, не забывай, что он — мой муж.
Хотел было приближенный телохранитель с"язвиить по поводу неисчислимого числа мужиков, которым хозяйка пыталась пожаловать высокие звания «супругов», но во время прикусил язык. Красуля допускала шутки, первой смеялась над ними, но только в минуты хорошего настроения, а попробуй определить в каком состоянии духа она находится сейчас. Недолго и пулю схлопотать или получить удар тяжелым подсвечником.
Поэтому рыжий парень предпочел помолчать. Даже не изобразил насмешливую гримасу.
Четкого распределения обязанностей между приближенными Красули не было.
Как правило, Хвост занимался организацией самых опасных и прибыльных операций.
Петенька совмещал множество должностей, начиная от домашненго слуги и кончая «евнухом». Нет, нет, евнухом в общепринятом понимании этого слова Рыжий не был, скорей — наоборот, славился излишней сексуальностью. «Евнухом» его назвала как-то хозяйка, когда он искал для нее подходящего по всем «параметрам» «мужа». Так и не нашел.
Жадный ведал финансовыми делами.
Верткий — куда пошлет хозяйка, что прикажет сделать. Красуля звала его «порученцем».
Распределение обязанностей между приближенными Красуля позаимствовала у коллеги, главы криминальной «империи» Пузана, но внесла свои коррективы. Нередко «финансист» получал задания, далекие от денежных операций, к примеру, занимался разведкой, «слуга-евнух» ведал проститутками, а «начальник штаба» Хвост выезжал за рубеж для сверки счетов в банках.
По мнению хозяйки, подобное разнообразие способствовало большей активности шестерок…
Получив «ответственное» задание, Петенька задержался возле двери. Вдруг хозяйка поинтересуется еще чем-нибудь?
Не ошибся — поинтересовалась.
— Что нового у сыскарей? Ищут убийцу Сереженьки или молча списали подполковника?
— Похоронили торжественно, с оркестром и хвалебными речами, — доложил Рыжий, так же, как недавно Хвост, отведя горящий взгляд от голой груди красавицы. — Похоже, все чисто.
— Не верю я в ментовскую чистоту, — жестко отрезала Сотова. — Разведай получше. Как бы нам не фрайернуться… Сам знаешь, предчувствия меня никогда не обманывают. Что-то много в последние месяцы проколов. Повязали нашего курьера с наркотой, перехватили сумку с фальшивыми баксами, шуруют у проституток… Как бы не связали сыскари все это с гибелью Купцова — могут выйти на след…
— Не выйдут, — заверил Рыжий. — Проколы — дело случая, их и раньше хватало.
А ведь Петенька прав, подумала Сотова, раньше проколов было даже больше, а уж в смысле «болезненности» вообще не сравнить. Достаточно вспомнить разгром лаборатории по переработке наркоты. Или — арест сбытчика фальшивых баксов… Сколько тогда сыскари захватили? Кажется, целый миллион.
— Ну, ну, милый, — улыбнулась она, протягивая узкую руку для того, чтобы погладить слугу по головке. — Твоими устами да мед пить… Как Мишенька? Еще не обзавелся кралей?
Надежда Савельевна болезненно ревнива, повсюду чудятся ей измены и предательства. «Свихнувшихся» мужиков, которые ею планировались на роль «супругов», она карала быстро и безжалостно, точно так же расправлялась с «похитительницами». Одного несостоявшегося супруга сожгли, предварительно оскопив, а его зазнобе вырезали груди и загнали между ног водочную бутылку.
— Пока все чисто, — повторил слуга.
— У тебя всегда — чисто и гладко, — сощурилась Красуля. — Проверь еще раз… Что с Викой?
Петенька беспомощно развел руками. Несмотря на все его старания, найти следы исчезнувшей дочери хозяйки ему так и не удалось.
После доверительного разговора со слугой-водителм настала очередь Жадного, сухого старикашки с бородкой клинышком и дамским маникюром. Он излишне подробно доложил о последних поступлениях на счета Сотовой, переводе крупных сумм в лондонский и швейцарский банки, уменьшении доходов от разбаловавшихся проституток и, наоборот, увеличении их от производства фальшивой водки.
Поблагодарив за четкую работу «финансиста» и соответственно наградив его пачкой баксов, Красуля осталась одна. Ежедневные дела завершен, можно и отдохнуть. Она развязала пояс халатика, распахнула его полы. Что-то в последнее время одолевает ее жара, уж не климакс ли приближается? Знающие женщины и врачи советуют принимать лекарства, не балдеть перед телеком, любуясь сексуальными картинками и голыми мужиками.
При воспоминании о вчерашнем ночном телешоу сделалось еще жарче. Пришлось сбросить халат. Быстрей бы приходил Мишенька — после сеанса любви она, как правило, приходит в норму.
О, господи, до появления любовника — целых два часа!
Чтобы отвлечься от распирающих ее желаний, Красуля принялась еще и еще раз продумывать предстоящую операцию по из"ятию коллекционных сокровищ Моревича…
Еще неделю тому назад она ничего не знала ни о заядлом коллекционере, ни о принадлежащих ему драгоценностях, занималась привычными делами: шуровала проституток, дотошно проверяла выброс на рынок фальшивых купюр, связывалась со среднеазиатскими поставшиками наркоты.
И вот однажды в обед в спальне Красули раздался телефонный звонок… * * *
Параллельную трубку в гостиной снял Петенька. Минуту подождал, вслушиваясь в голос абонента, потом постучал в дверь спальни. Красуля с увлечением смотрела по телевизору фильм о неземной любви студентки и ее преподавателя. Откровенно сексуальные картинки поданы с удивительной скромностью — секс рисуется мазками, без слюнявых откровений и опасных деталей. И, тем не менее, с завидной остротой.
— Хозяйка, тебя, — прошептал рыжий, прикрыв мембрану трубки ладонью. — Какой-то мужик.
Женщина вопросительно подняла тонкие брови. Время приближается к полуночи, приличные люди в этот час не беспокоят, деловые переговоры по межгороду завершены, Мишенька обычно не пользуется телефоном — появляется в ее спальне по вызову.
— Вас слушают.
— Надежда Савельевна?
Мужской баритон с едва уловимым акцентом. Не с кавказским, гортанным — либо прибалт, либо француз.
— Да, это я… Представьтесь, будьте добры. Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить…
— Зря стараетесь, мы с вами незнакомы. Мое имя ничего не даст, можете именовать Петром или Николаем, как будет угодно. Нам необходимо встретиться. То, что я должен вам сообщить, нельзя доверить телефонной связи. Опасно.
— Простите, но встречаться в наше время с незнакомым человеком…
— Вам нечего бояться, — перебил баритон. — Правда, единственная гарантия полной безопасности — только мое честное слово, но, поверьте, оно немалого стоит… Если кратко, хочу предложить вам интересный для нас обоих бизнес.
Голос культурного, образованного человека. Ни следа блатного жаргона и хамских оборотов, которыми часто грешат люди с малым количеством извилин в мозгу.
Что же касается предлагаемого бизнеса…
Какой бизнесмен — криминальный либо некриминальный — отнесется равнодушно к подобному предложению? Только полный идиот способен ответить отказом. И все же где гарантия, что предложение о встрече — не очередной хитрый ход Жетона, преследующего цель заманить конкурента в тихое место и рассчитаться с ним за все доставленные неприятности?
— Мы можем встретиться, скажем, на Красной площади, — нерешительно предложила Сотова, уверенная в том, что собеседник ответит отказом. — Или — в ресторане Метрополь.
Названы места славящиеся многолюдием. Не так-то легко на глазах гуляющих в самом центре Москвы либо сидящих за столиками фешенебельного ресторана убить человека.
— В моих и в ваших интересах не демонстрировать наши переговоры. Имею встречное предложение — посидеть в тихом уютном ресторанчике. Предположим, на Ордынке. Вы можете разместить десяток своих телохранителей за соседними столиками, блокировать подступы к ресторану. Я буду один.
Последняя фраза оказалась решающей. Правда, собеседник может и сблефовать, посадить неподалеку своих боевиков под видом отдыхающих, но это маловероятно — Хвост мигом вычислит, а его пехотинцы потихоньку ликвидируют «любопытных». Кажется, телефонный собеседник принадлежит к тому же миру, что и она, поэтому должен заранее просчитать все плюсы и минусы, раскрыть все скобки.
— Ладно. Неизвестно по какой причине, но я вам верю, дорогой Петр-Николай, — рассмеялась женщина. — Вы — предлагающая сторона, вам и назвать ресторан… Лично мне Ордынка не подходит, но если вы настаиваете…
— Ни в коем случае, — запротестовал баритон. — Метро Черемушки годится?
Пришлось согласиться на Черемушки — не заставлять же учтивого джентльмена перебирать все московские рестораны и бары.
— Время?
— Любое.
Красуля прикинула сколько понадобится времени для того, чтобы изучить обстановку вокруг ресторана, расставить боевиков, по договоренности с хозяином заведения подменить пару-тройку официантов.
— Тогда буду в указанном месте завтра ровно в девять вечера. Заказ столика — за мной.
— Ни в коем случае! — снова запротестовал интеллигент. — Вы унижаете достоинство мужчины и бизнесмена. О, майн Готт, будьте великодушны!
Ага, все же раскрылся! Немец. Слава Богу, не Ближнее Зарубежье, с которым опасно связываться — ради пустяшных нескольких сотен долларов продадут и подставят.
Разговаривая по телефону, размышляя о национальности абонента, Красуля мысленно выстраивала планы обеспечения завтрашней безопасности. Одновременно досматривала увлекательный фильм о студентке и преподавателе. Не просто досматривала — по привычке ставила на место девушки себя, на место страстного преподавателя — Мишеньку.
Окончание возбуждающего фильма и завершение странного разговора с незнакомцем совпали по времени. Красуля задумчиво посмотрела на часы. Положив трубку, вызвала рыжего слугу, приказала: завтра в шесть утра созвать «штаб». Потом, не стесняясь его присутствия, сбросила халатик и нагая подошла к зеркалу.
— Петенька, ты — мужик. Скажи можно ли меня полюбить? Так полюбить, чтобы — искры из глаз, чтобы позабыть мать с отцом, жену, детей? Только без комплиментов — честно и прямо: можно или нельзя?
Петенька многозначительно улыбнулся. Дескать, разреши мне хотя бы одну ночку провести в твоей постели, тогда я отвечу более подробно. И не только словами.
— Конечно, можно, — охрипшим голосом ответил он. — Я бы, к примеру, самого себя и то позабыл… Похоже, офицерик увидев тебя теряет сознание.
Красуля удовлетворенно улыбнулась и жестом отпустила слугу…
Рано утром она развила бурную деятельность. Жадюга помчался в черемушкинский ресторанчик, владелец которого платил Красуле солидный процент с оборота. Хвост рванул в противоположную сторону — подбирать боевиков, втолковывать им, что каждый должен делать. Рыжий отбирал проституток для сопровождения хозяйки. Не только грудастых и молодых — наиболее толковых, умеющих вести себя в обществе.