Страница:
Добято привычно взбодрил густые усы, огладил лысину и решительно направился к избушке, где скорей всего должно располагаться управление лесничеством. Старомодные приметы — налицо: давно не крашенный щит с портретами передовиков, такой же, как над входом в штаб отряда, выцветший флажок. И главное — высоченная антенна.
Увы, на двери — замок. Видимо, лесничий отправился в поездку по подведомственным лесоучасткам, работнички воспользовались его отсутствием и разбежались по домам.
Погулять пару часиков по поселку и снова заглянуть? Нет, это не выход, вдруг начальство умотало в самый дальний поселок? Обидно терять дорогое время.
Сыщик беспомошно оглядел окружающие избушки. Будто лесничий никуда не уехал — затаился от настырных просителей.
Два бородача попрежнему торчали в центре двора, с любопытством следили за маневрами незнакомца. Пересмеивались, перебрасывались короткими фразами, начиненными далеко не дамскими выражениями.
— Не знаете, когда появится ваш начальник? — подошел к ним Тарас Викторович. — Хотелось бы с ним поговорить.
— Ежели о порубке, мать её под подол, зря стараешься. Без поллитры разрешения не получишь, — со знанием дела пояснил носатый. — А у тебя, как вижу, ни бутылки, ни стакана, — прозрачно намекнул он на плату за услуги.
— Ну, что до спиртного — недолго сбегать… Но я не о порубке хочу потолковать. У друга в Хабаровске — день рождения, поздравить нужно. Хотя бы по лесниковой рации.
Бровастый мужик захихикал.
— Одна баба так напоздравлялась — тройню родила… Сразу видно антиллигента. Ведь ты, паря, с комиссией приехал трясти Серегу? Вот и потряси — у него прямая связь имеется.
Кажется, весь лесной поселок бурлит слухами о приехавшей комиссии. Откуда? Ответ — однозначен: прапорщик пооткровенничал с сожительницей, та — с двоюродной сеструхой, соседками, те — с мужьями либо с полюбовниками, мужья и полюбовники — с собутыльниками. И — пошло-поехало.
Знакомая цепочка! Через такие же в других местах Добято получал самые интересные, и, главное, нужные сведения.
— Сами должны понимать, не хочется одалживаться у подполковника. Звонок предстоит неслужебный, частный.
— Говоришь, неслужебный? — ощерился носатый, вытирая грязным платком свой «набалдашник» и выставляя на обозрение испорченные зубы. — А у Родиона радиостанция, что, частная? Да наш лесничий близко к ней никого не подпущает, бережет почище, чем девка невинность… Позавчерась у нашего конюха баба никак не могла разродиться, дак Родион, кол ему в задницу, не позволил врачебный вертолет из Хабаровска вызвать. Пришлось Миколе на тряской телеге везти роженницу в район… А ты говоришь — проздравить… Так баю, Митроша?
— В самый цвет попал, Афонька. Родион поперек дверей ляжет, а к дерьмовой своей рации никого не подпустит… Вот ежели токо мы с тобой его попросим, — многозначительно намекнул он ещё на одну, оплачиваемую, услугу.
Судя по всему, мужики гонят чистейшую правду, подумал Добято, придется не терять времени зря — отставить лесную радиостанцию. А вот с водителем Борькой, почтаркой Светкой и дородной сожительницей Серафима — Евдокией не мешает разобраться…
16
17
Увы, на двери — замок. Видимо, лесничий отправился в поездку по подведомственным лесоучасткам, работнички воспользовались его отсутствием и разбежались по домам.
Погулять пару часиков по поселку и снова заглянуть? Нет, это не выход, вдруг начальство умотало в самый дальний поселок? Обидно терять дорогое время.
Сыщик беспомошно оглядел окружающие избушки. Будто лесничий никуда не уехал — затаился от настырных просителей.
Два бородача попрежнему торчали в центре двора, с любопытством следили за маневрами незнакомца. Пересмеивались, перебрасывались короткими фразами, начиненными далеко не дамскими выражениями.
— Не знаете, когда появится ваш начальник? — подошел к ним Тарас Викторович. — Хотелось бы с ним поговорить.
— Ежели о порубке, мать её под подол, зря стараешься. Без поллитры разрешения не получишь, — со знанием дела пояснил носатый. — А у тебя, как вижу, ни бутылки, ни стакана, — прозрачно намекнул он на плату за услуги.
— Ну, что до спиртного — недолго сбегать… Но я не о порубке хочу потолковать. У друга в Хабаровске — день рождения, поздравить нужно. Хотя бы по лесниковой рации.
Бровастый мужик захихикал.
— Одна баба так напоздравлялась — тройню родила… Сразу видно антиллигента. Ведь ты, паря, с комиссией приехал трясти Серегу? Вот и потряси — у него прямая связь имеется.
Кажется, весь лесной поселок бурлит слухами о приехавшей комиссии. Откуда? Ответ — однозначен: прапорщик пооткровенничал с сожительницей, та — с двоюродной сеструхой, соседками, те — с мужьями либо с полюбовниками, мужья и полюбовники — с собутыльниками. И — пошло-поехало.
Знакомая цепочка! Через такие же в других местах Добято получал самые интересные, и, главное, нужные сведения.
— Сами должны понимать, не хочется одалживаться у подполковника. Звонок предстоит неслужебный, частный.
— Говоришь, неслужебный? — ощерился носатый, вытирая грязным платком свой «набалдашник» и выставляя на обозрение испорченные зубы. — А у Родиона радиостанция, что, частная? Да наш лесничий близко к ней никого не подпущает, бережет почище, чем девка невинность… Позавчерась у нашего конюха баба никак не могла разродиться, дак Родион, кол ему в задницу, не позволил врачебный вертолет из Хабаровска вызвать. Пришлось Миколе на тряской телеге везти роженницу в район… А ты говоришь — проздравить… Так баю, Митроша?
— В самый цвет попал, Афонька. Родион поперек дверей ляжет, а к дерьмовой своей рации никого не подпустит… Вот ежели токо мы с тобой его попросим, — многозначительно намекнул он ещё на одну, оплачиваемую, услугу.
Судя по всему, мужики гонят чистейшую правду, подумал Добято, придется не терять времени зря — отставить лесную радиостанцию. А вот с водителем Борькой, почтаркой Светкой и дородной сожительницей Серафима — Евдокией не мешает разобраться…
16
Несмотря на заверения командира, старший лейтенант Сомов не был уверен в детективных способностях прапорщика. Подумаешь, какое-то юридическое образование и опыт работы в уголовке! Один только выпирающий животик и туповатая физиономия «следователя» доказывают абсолютную непригодность его к выполнению сыщицких обязанностей. По мнению Сомова, настоящий сыщик должен быть, прежде всего, умным человеком, даже — интеллектуально развитым. А этот «валенок» — явно не из той колоды!
И Сомов решил самостоятельно, не афишируя, организовать поиски Королева. Василием Кузьмичем, или, как его за глаза звали в отряде и офицеры и сержанты, Васькой, руководило отнюдь не желание помочь в беде командиру части, нет! Ибо всю свою жизнь Сомов, если и помогал, то только самому себе.
Мысленно он представлял красочную картинку, заставляющую чаще биться сердце. Помощник командира по воспитательной работе с личным составом пявляется перед Окружной комиссией, вытягивается по стойке «смирно» и четко, хорошо поставленным командирским голосом докладывает: капитан Королева мною найден и доставлен в расположение роты. Где и каким образом — второй вопрос, который до поры, до времени, остается за кулисами.
Ошеломленный радостной новостью полковник Виноградов крепко жмет старшему лейтенанту руку, просит — именно просит, а не требует! — доложить подробности. И вот тогда Сомов покажет себя в самых радужных тонах! Примитивный розыск беглеца превратится в увлекательную детективную историю с преследованиями и схватками.
В итоге на старшелейтенантских погонах просверливается ещё по одной дырочке. А через год, чем черт не шутит, придется менять погоны — на двухпросветные, майорские.
Открытым пока-что остается наиболее быстрый и, желательно, бескровный способ обнаружения беглеца… Или пострадавшего?… Единственный выход — использовать подчиненных… Правда, подполковник запретил снимать с работы личный состав роты, но, как говорится, победителей не судят. Поколебавшись, Сомов ограничился сержантами, они не работают, следовательно, их отсутствие на об»екте не отразится на финансовом положении отряда.
Как и можно было предположить, сержантские поиски ничего не дали. И Сомов возвратился к отвергнутой идее использовать солдат. Конечно, не всю роту — хотя бы один взвод.
Но как посмотрит на самовольство старшего лейтенанта командир ракетной части? Возмутится, запустит шифровку командующему Округом, копию — в Москву — никакие успехи не помогут избежать сурового наказания. Можно шутить, даже — хулиганить, с мотострелками, летчиками, танкистами, тыловиками, военторговцами — никакой опасности, а вот с ракетчиками поступать таким образом — заранее обеспечить себе крупные неприятности!
И Сомов решил переговорить с полковником Нефедовым, об»яснить ситуацию. Авось, полковник поймет старшего лейтенанта и разрешит на пару дней снять с об»екта две-три бригады. Вдруг войдет в трудное положение военных строителей и подкинет пару отделений своих солдат? Уж тогда Сомов все охотничьи избушки прошерстит, ни одного лесоучастка не оставит непроверенным, под каждый куст заглянет!
Штаб ракетной части расположен в Медвежьей Пади, но появляться там не стоит — напорешься на того же председателя комиссии, тот не отпустит от себя, выявленные недостатки на беззащитного старлея навешает, все жилы на кулак намотает. Гораздо безопасней сидеть в Голубом распадке и не высовываться, попытаться перехватить Нефедова, который почти ежедневно навещает выходящую на автономные испытания «точку».
Штаб ракетчиков отозвался сразу, с первого же звонка.
— Дежурный по штабу старший лейтенант Загоруйко!
Бориса Загоруйко Сомов отлично знал — не раз встречались и на торжественных собраниях и на вечерах отдыха. Оба — холостяки, ухаживают за местными красавицами — сестрами-учительницами. И оба — безуспешно.
— Добрый день, Борис! Как дела, служебные и личные?
— А-а, Васька, — с первого же попадания узнал дежурный. — Здорово, дружище… Что до дел, служебные — на двойку с минусом, личные — и того ниже. Собрался навестить сестренок — попал в наряд. Соответственно — потянул пустышку… А у тебя?
— Тоже проблемы, Борька, сплошные засветки… Командир у себя?
— Ишь ты какой важный, с командованием напрямую общаешься. Может быть, и водку с ним глушишь?… Вынужден огорчить: нет нашего полководца на месте. Ранним утром выехал на точку.
— Нашу?
— А какую же еще?…
Первая удача непременно потащит за собой цепочку таких же! Обязательно потащит! Воодушевленный беседой с другом, Сомов мысленно перекрестился на вершину ближайшей сопки. Выскочил из казармы-штаба, с разбега прыгнул на подножку дежурного грузовичка.
— Товарищ старший лейтенант, — взмолился ротный старшина. — Мне ведь обед везти!
— Успеется с обедом, — недовольно отпарировал Сомов. — Гони! — резко приказал он водителю. — Оставишь меня на точке, привезешь обед — поедем назад в роту. Не вздумай слинять — накажу!
Не зря говорят, что жизнь сложена из полос — траурно-черных и празднично-светлых. После первого, обнадеживающего успеха — неудача.
— Командир — под землей, — проинформировал ракетчик с повязкой на рукаве. И добавил. — Уже часа два, не меньше.
«Под землей» означает — в шахте для ракеты, вернее, под её основанием. Дотошный до тошноты Нефедов может пробыть там до вчера, но может и появиться на поверхности через несколько минут.
Плюнуть на задуманную просьбу о помощи и обойтись ротными поварами и сапожниками? Об этом даже думать не хотелось. Много ли сделаешь силами десятка солдат, если и прошерстишь, то только ближайшие лесоучастки да и то — не все.
И Сомов никуда не уехал. Бродил по наружным сооружениям, бездумно следил за работой солдат, беседовал с сержантами. От замечаний воздерживался, памятуя поговорку своего деда-столяра: не лезь под руку, нос остругаю!
В шахте трудилось всего две бригады — подкрашивали, зачищали, остальные занимались на поверхности, так называемыми, маскировочными сооружениями. На крышке горловины люка, присыпанной торфом, выросли два дерева. Рядом срублен таежный дом, его окружает плодовый кустарник, надворные постройки. Короче говоря, целая усадьба! Проектировщики даже конуру для сторожевой собаки придумали, курятник не обошли.
Посмотришь со стороны — обычнае жилище таежников, ничего особенного, тем более — страшного. Никому в голову не придет, что под этой мирной усадьбой притаился ядерный зверь. В нескольких километрах — такая же замаскированная шахта — её ввели в эксплуатацию два года тому назад. Северней — ещё одна.
Поступит приказ — медленно отодвинутся крышки с деревьями, собачьими конурами, птичниками, выглянут в круглые отверстия остроконечные хищные носы ракет.
Сомов зябко передернул плечами — неуютно ему стало, прохладно. Раньше он не задумывался о назначении строящихся зданий и сооружений. Какая разница — казарма или штаб, учебный полигон либо позиция баллистических ракет с ядерными боеголовками? Заказчики платят, денежное содержание офицеры получают, очередные звания идут, поощрения, премии — тоже. А сейчас, ожидая командира ракетной части, старший лейтенант неожиданно задумался над страшным будущим. Если не своим, то — детей или внуков…
Полковник появился на поверхности через полтора часа. Оглядел обедающих военных строителей, стоящего рядом с грузовичком ротного старшину. И остановил взгляд на старшем лейтенанте.
Как и положено заказчику, Нефедов отлично знал в лицо почти всех офицеров отряда и даже некоторых бригадиров.
— Сомов? — подошел он к помощнику командира. — Воспитываешь подчиненных прямо на рабочих местах? Похвально.
Согласишься с лестной оценкой — придется терять время на зряшные разговоры о дисциплине, мастерстве, сроках завершения работ. И без того все эти проблемы в зубах навязли — ни одной зубочсткой не выкровыряешь.
— Нет, товарищ полковник, не воспитываю — вас ожидаю.
— Меня? — деланно удивился ракетчик, заранее зная, что появление старшего лейтенанта не связано ни с ускорением работ, тем более — не с воспитанием солдат. — Зачем?… Давай отойдем в сторону и поговорим. Заодно перекусим. Признаюсь — проголодался…
Пункт питания ракетчиков — в стороне. Длинный дощатый стол, две такие же остроганные скамейки. Дневальный поставил перед командиром и строителем алюминиевые миски с борщом, тарелки с кашей.
— Слушаю, — по деревенски подставляя под полную ложку ломоть хлеба, начал беседу Нефедов. — Если можно — покороче. Меня внизу ожидают…
Сомов начал с исчезновения командира роты. Дескать, заблудился капитан в тайге, вот и приходится искать.
— Знаю. Особист ещё вчера доложил. Что требуется от меня?
— Разрешите на время снять с работы хотя бы два взвода. Не больше, чем на пару дней. Отыщется Королев — верну.
Нефедов нерешительно потер чисто выбритый затылок. Нерешительность не означала согласия — просто полковник изобретал необидную форму отказа.
— Сам знаешь, Сомов, мы с тобой не нужники строим. Изделие для этой дырки, — показал он пальцем через плечо на горловину шахты, — уже в пути. Через неделю — автономные испытания, почти сразу же — комплексные. Ни ты, ни, тем более, я рисковать не можем…
— Я все понимаю, товарищ полковник, но — всего-навсего два дня…
— Ни одного часа!
— Тогда выделите хотя бы пару отделений своих людей! — моляще выкрикнул старший лейтенант.
Нефедов вздохнул. Молодой парень, а сображения — ни на грош!
— Отпадает. Особист доложил не только об исчзновении вашего капитана. Кажется, Королева? — Сомов вяло кивнул. — Неделю тому назад из колонии строгого режима бежало двое заключенных. И не просто бежали — разоружили охранников… Представляешь, поблизости от наших стартов — вооруженные преступники! — полковник резко отодвинул миску с недоеденным борщом. — Поиски пока безрезультатны. В такой ситуации ни одного человека выделить не могу — люди перекрыли подступы к «точкам»… Извини, старший лейтенант, но — увы… К тому же, пришлось целый взвод дать особисту. Прикажу, пусть заодно поищут твоего капитана. Авось, повезет — натолкнутся…
Сомов поник. Известие о появлении рядом с расположением отряда вооруженных бандитов доконало его. Вдруг заблудившийся во время охоты Королев стал их жертвой? Тогда можно попрощаться с мечтами о поощрении, внеочередном присвоении капитанского звания.
Откозыряв полковнику и пожав ему руку, старший лейтенант заторопился к ожидающему его грузовику.
— Сомов! — остановил его Нефедов. — Оружие есть?
В ответ — невежливая отмашка. Какое там оружие у строительного офицера? Топор и лопата, мастерок и кельма, ручка т карандаш — все вооружение.
— Понятно… Хочешь, прикажу выдать под расписку «макаров»? Вдруг столкнешься в тайге с бежавшими зеками?
— Спасибо… Обойдусь…
Первые километры по ухабистой дороге Сомов думал о провалившемся плане снять с об»екта подчиненных солдат и заполучить пару отделений ракетчиков. Мысль об использовании для поисков Королева сержантов, сапожников и поваров теперь казалась невероятно глупой. Попробуй проверить множество таежных заимок, лесосек, охотничьих избушек каким-то десятком солдат. Как бы они сами не разбежались, почувствовав ослабленный контроль!
Потом пришла злость на командира ракетной части. Вот тебе и тесное взаимодействие разных родов войск, вот тебе и «дружеское» плечо, думал он, провожая равнодушным взглядом рослые кедры и развесистые лиственницы, колючий кустарник и каких-то мелких зверушек, выскакиваюих из-под колес грузовика.
Этот «сапог» в полковничьем звании решил подсластить горькую пилюлю, предложив выдать под расписку пистолет! Автомат бы — другое дело… А почему? Ах, да, сбежавшие с зоны зеки!
И вдруг старшего лейтенанта охватил страх, да такой, что по спине потекли струйки пота. В зарослях кустарника мерещились чьи-то небритые физиономии, выставившие перед собой рыльца автоматов. Склонившаяся над дорогой береза специально подпилена, вот-вот рухнет…
— Прибавь скорость, — стараясь удержаться от дрожи, приказал он водителю. — Плетешься, как на похоронах!
— Да разве по такой дороге разгонишься! Держитесь крепче, товарищ старший лейтенант, сейчас попробую.
В кузове, придерживаясь огромные термоса, трясся старшина роты. Когда водитель, выполняя полученное от Сомова приказание, прибавил скорость, бедняга застучал по крыше кабины.
— Ты, мать-перемать, дрова везешь, да? И без того болтаешься, как дерьмо в проруби! Рассыпется твоя лайба, что станем делать — ночевать? Сбрось скорость, падло вонючее, пока я не добрался до твоей задницы!
Водитель вопросительно поглядел на офицера. Как быть, выполнить приказ старшины или жать на газ?
— Жми!
Когда начало темнеть, грузовик, наконец, добрался до Голубого распадка. Мокрый от обильного пота, с трудом удерживаясь на подрагивающих от напряжения ногах, Сомов добрался до ротной канцелярии. Он был уверен, что командир «голубой» роты не заблудился и, тем более, не дезертировал — его убили сбежавшие из лагеря преступники…
И Сомов решил самостоятельно, не афишируя, организовать поиски Королева. Василием Кузьмичем, или, как его за глаза звали в отряде и офицеры и сержанты, Васькой, руководило отнюдь не желание помочь в беде командиру части, нет! Ибо всю свою жизнь Сомов, если и помогал, то только самому себе.
Мысленно он представлял красочную картинку, заставляющую чаще биться сердце. Помощник командира по воспитательной работе с личным составом пявляется перед Окружной комиссией, вытягивается по стойке «смирно» и четко, хорошо поставленным командирским голосом докладывает: капитан Королева мною найден и доставлен в расположение роты. Где и каким образом — второй вопрос, который до поры, до времени, остается за кулисами.
Ошеломленный радостной новостью полковник Виноградов крепко жмет старшему лейтенанту руку, просит — именно просит, а не требует! — доложить подробности. И вот тогда Сомов покажет себя в самых радужных тонах! Примитивный розыск беглеца превратится в увлекательную детективную историю с преследованиями и схватками.
В итоге на старшелейтенантских погонах просверливается ещё по одной дырочке. А через год, чем черт не шутит, придется менять погоны — на двухпросветные, майорские.
Открытым пока-что остается наиболее быстрый и, желательно, бескровный способ обнаружения беглеца… Или пострадавшего?… Единственный выход — использовать подчиненных… Правда, подполковник запретил снимать с работы личный состав роты, но, как говорится, победителей не судят. Поколебавшись, Сомов ограничился сержантами, они не работают, следовательно, их отсутствие на об»екте не отразится на финансовом положении отряда.
Как и можно было предположить, сержантские поиски ничего не дали. И Сомов возвратился к отвергнутой идее использовать солдат. Конечно, не всю роту — хотя бы один взвод.
Но как посмотрит на самовольство старшего лейтенанта командир ракетной части? Возмутится, запустит шифровку командующему Округом, копию — в Москву — никакие успехи не помогут избежать сурового наказания. Можно шутить, даже — хулиганить, с мотострелками, летчиками, танкистами, тыловиками, военторговцами — никакой опасности, а вот с ракетчиками поступать таким образом — заранее обеспечить себе крупные неприятности!
И Сомов решил переговорить с полковником Нефедовым, об»яснить ситуацию. Авось, полковник поймет старшего лейтенанта и разрешит на пару дней снять с об»екта две-три бригады. Вдруг войдет в трудное положение военных строителей и подкинет пару отделений своих солдат? Уж тогда Сомов все охотничьи избушки прошерстит, ни одного лесоучастка не оставит непроверенным, под каждый куст заглянет!
Штаб ракетной части расположен в Медвежьей Пади, но появляться там не стоит — напорешься на того же председателя комиссии, тот не отпустит от себя, выявленные недостатки на беззащитного старлея навешает, все жилы на кулак намотает. Гораздо безопасней сидеть в Голубом распадке и не высовываться, попытаться перехватить Нефедова, который почти ежедневно навещает выходящую на автономные испытания «точку».
Штаб ракетчиков отозвался сразу, с первого же звонка.
— Дежурный по штабу старший лейтенант Загоруйко!
Бориса Загоруйко Сомов отлично знал — не раз встречались и на торжественных собраниях и на вечерах отдыха. Оба — холостяки, ухаживают за местными красавицами — сестрами-учительницами. И оба — безуспешно.
— Добрый день, Борис! Как дела, служебные и личные?
— А-а, Васька, — с первого же попадания узнал дежурный. — Здорово, дружище… Что до дел, служебные — на двойку с минусом, личные — и того ниже. Собрался навестить сестренок — попал в наряд. Соответственно — потянул пустышку… А у тебя?
— Тоже проблемы, Борька, сплошные засветки… Командир у себя?
— Ишь ты какой важный, с командованием напрямую общаешься. Может быть, и водку с ним глушишь?… Вынужден огорчить: нет нашего полководца на месте. Ранним утром выехал на точку.
— Нашу?
— А какую же еще?…
Первая удача непременно потащит за собой цепочку таких же! Обязательно потащит! Воодушевленный беседой с другом, Сомов мысленно перекрестился на вершину ближайшей сопки. Выскочил из казармы-штаба, с разбега прыгнул на подножку дежурного грузовичка.
— Товарищ старший лейтенант, — взмолился ротный старшина. — Мне ведь обед везти!
— Успеется с обедом, — недовольно отпарировал Сомов. — Гони! — резко приказал он водителю. — Оставишь меня на точке, привезешь обед — поедем назад в роту. Не вздумай слинять — накажу!
Не зря говорят, что жизнь сложена из полос — траурно-черных и празднично-светлых. После первого, обнадеживающего успеха — неудача.
— Командир — под землей, — проинформировал ракетчик с повязкой на рукаве. И добавил. — Уже часа два, не меньше.
«Под землей» означает — в шахте для ракеты, вернее, под её основанием. Дотошный до тошноты Нефедов может пробыть там до вчера, но может и появиться на поверхности через несколько минут.
Плюнуть на задуманную просьбу о помощи и обойтись ротными поварами и сапожниками? Об этом даже думать не хотелось. Много ли сделаешь силами десятка солдат, если и прошерстишь, то только ближайшие лесоучастки да и то — не все.
И Сомов никуда не уехал. Бродил по наружным сооружениям, бездумно следил за работой солдат, беседовал с сержантами. От замечаний воздерживался, памятуя поговорку своего деда-столяра: не лезь под руку, нос остругаю!
В шахте трудилось всего две бригады — подкрашивали, зачищали, остальные занимались на поверхности, так называемыми, маскировочными сооружениями. На крышке горловины люка, присыпанной торфом, выросли два дерева. Рядом срублен таежный дом, его окружает плодовый кустарник, надворные постройки. Короче говоря, целая усадьба! Проектировщики даже конуру для сторожевой собаки придумали, курятник не обошли.
Посмотришь со стороны — обычнае жилище таежников, ничего особенного, тем более — страшного. Никому в голову не придет, что под этой мирной усадьбой притаился ядерный зверь. В нескольких километрах — такая же замаскированная шахта — её ввели в эксплуатацию два года тому назад. Северней — ещё одна.
Поступит приказ — медленно отодвинутся крышки с деревьями, собачьими конурами, птичниками, выглянут в круглые отверстия остроконечные хищные носы ракет.
Сомов зябко передернул плечами — неуютно ему стало, прохладно. Раньше он не задумывался о назначении строящихся зданий и сооружений. Какая разница — казарма или штаб, учебный полигон либо позиция баллистических ракет с ядерными боеголовками? Заказчики платят, денежное содержание офицеры получают, очередные звания идут, поощрения, премии — тоже. А сейчас, ожидая командира ракетной части, старший лейтенант неожиданно задумался над страшным будущим. Если не своим, то — детей или внуков…
Полковник появился на поверхности через полтора часа. Оглядел обедающих военных строителей, стоящего рядом с грузовичком ротного старшину. И остановил взгляд на старшем лейтенанте.
Как и положено заказчику, Нефедов отлично знал в лицо почти всех офицеров отряда и даже некоторых бригадиров.
— Сомов? — подошел он к помощнику командира. — Воспитываешь подчиненных прямо на рабочих местах? Похвально.
Согласишься с лестной оценкой — придется терять время на зряшные разговоры о дисциплине, мастерстве, сроках завершения работ. И без того все эти проблемы в зубах навязли — ни одной зубочсткой не выкровыряешь.
— Нет, товарищ полковник, не воспитываю — вас ожидаю.
— Меня? — деланно удивился ракетчик, заранее зная, что появление старшего лейтенанта не связано ни с ускорением работ, тем более — не с воспитанием солдат. — Зачем?… Давай отойдем в сторону и поговорим. Заодно перекусим. Признаюсь — проголодался…
Пункт питания ракетчиков — в стороне. Длинный дощатый стол, две такие же остроганные скамейки. Дневальный поставил перед командиром и строителем алюминиевые миски с борщом, тарелки с кашей.
— Слушаю, — по деревенски подставляя под полную ложку ломоть хлеба, начал беседу Нефедов. — Если можно — покороче. Меня внизу ожидают…
Сомов начал с исчезновения командира роты. Дескать, заблудился капитан в тайге, вот и приходится искать.
— Знаю. Особист ещё вчера доложил. Что требуется от меня?
— Разрешите на время снять с работы хотя бы два взвода. Не больше, чем на пару дней. Отыщется Королев — верну.
Нефедов нерешительно потер чисто выбритый затылок. Нерешительность не означала согласия — просто полковник изобретал необидную форму отказа.
— Сам знаешь, Сомов, мы с тобой не нужники строим. Изделие для этой дырки, — показал он пальцем через плечо на горловину шахты, — уже в пути. Через неделю — автономные испытания, почти сразу же — комплексные. Ни ты, ни, тем более, я рисковать не можем…
— Я все понимаю, товарищ полковник, но — всего-навсего два дня…
— Ни одного часа!
— Тогда выделите хотя бы пару отделений своих людей! — моляще выкрикнул старший лейтенант.
Нефедов вздохнул. Молодой парень, а сображения — ни на грош!
— Отпадает. Особист доложил не только об исчзновении вашего капитана. Кажется, Королева? — Сомов вяло кивнул. — Неделю тому назад из колонии строгого режима бежало двое заключенных. И не просто бежали — разоружили охранников… Представляешь, поблизости от наших стартов — вооруженные преступники! — полковник резко отодвинул миску с недоеденным борщом. — Поиски пока безрезультатны. В такой ситуации ни одного человека выделить не могу — люди перекрыли подступы к «точкам»… Извини, старший лейтенант, но — увы… К тому же, пришлось целый взвод дать особисту. Прикажу, пусть заодно поищут твоего капитана. Авось, повезет — натолкнутся…
Сомов поник. Известие о появлении рядом с расположением отряда вооруженных бандитов доконало его. Вдруг заблудившийся во время охоты Королев стал их жертвой? Тогда можно попрощаться с мечтами о поощрении, внеочередном присвоении капитанского звания.
Откозыряв полковнику и пожав ему руку, старший лейтенант заторопился к ожидающему его грузовику.
— Сомов! — остановил его Нефедов. — Оружие есть?
В ответ — невежливая отмашка. Какое там оружие у строительного офицера? Топор и лопата, мастерок и кельма, ручка т карандаш — все вооружение.
— Понятно… Хочешь, прикажу выдать под расписку «макаров»? Вдруг столкнешься в тайге с бежавшими зеками?
— Спасибо… Обойдусь…
Первые километры по ухабистой дороге Сомов думал о провалившемся плане снять с об»екта подчиненных солдат и заполучить пару отделений ракетчиков. Мысль об использовании для поисков Королева сержантов, сапожников и поваров теперь казалась невероятно глупой. Попробуй проверить множество таежных заимок, лесосек, охотничьих избушек каким-то десятком солдат. Как бы они сами не разбежались, почувствовав ослабленный контроль!
Потом пришла злость на командира ракетной части. Вот тебе и тесное взаимодействие разных родов войск, вот тебе и «дружеское» плечо, думал он, провожая равнодушным взглядом рослые кедры и развесистые лиственницы, колючий кустарник и каких-то мелких зверушек, выскакиваюих из-под колес грузовика.
Этот «сапог» в полковничьем звании решил подсластить горькую пилюлю, предложив выдать под расписку пистолет! Автомат бы — другое дело… А почему? Ах, да, сбежавшие с зоны зеки!
И вдруг старшего лейтенанта охватил страх, да такой, что по спине потекли струйки пота. В зарослях кустарника мерещились чьи-то небритые физиономии, выставившие перед собой рыльца автоматов. Склонившаяся над дорогой береза специально подпилена, вот-вот рухнет…
— Прибавь скорость, — стараясь удержаться от дрожи, приказал он водителю. — Плетешься, как на похоронах!
— Да разве по такой дороге разгонишься! Держитесь крепче, товарищ старший лейтенант, сейчас попробую.
В кузове, придерживаясь огромные термоса, трясся старшина роты. Когда водитель, выполняя полученное от Сомова приказание, прибавил скорость, бедняга застучал по крыше кабины.
— Ты, мать-перемать, дрова везешь, да? И без того болтаешься, как дерьмо в проруби! Рассыпется твоя лайба, что станем делать — ночевать? Сбрось скорость, падло вонючее, пока я не добрался до твоей задницы!
Водитель вопросительно поглядел на офицера. Как быть, выполнить приказ старшины или жать на газ?
— Жми!
Когда начало темнеть, грузовик, наконец, добрался до Голубого распадка. Мокрый от обильного пота, с трудом удерживаясь на подрагивающих от напряжения ногах, Сомов добрался до ротной канцелярии. Он был уверен, что командир «голубой» роты не заблудился и, тем более, не дезертировал — его убили сбежавшие из лагеря преступники…
17
Появление в качестве члена Окружной комиссии обязывает что-то проверять, с кем-то знакомиться. Заодно, обогащать «банк данных». Добято с предельно деловым видом расхаживал по этажам недостроенной казармы, настырно интересовался отделкой штаба, расспрашивал солдат о нарядах, о питании, часами просиживал в курилках, прислушиваясь к беседам курильщиков.
«Клопом» может быть только офицер. Солдаты мало что знают, они не вхожи на верхние этажи местной власти, общаются друг с другом, с бригадирами, редко — с командирами взводов. Сержанты — ступенька повыше, но их кругозор тоже ограничен определенными рамками. Вольнонаемых всего несколько человек, их легко проверить — вряд ли преступник пойдет на их вербовку.
Значит, офицер, прапорщик либо работник лесничества!
Начальник участка, немолодой капитан, колобком носился по этажам и комнатам, по котлованам и подмостям. Похоже, Окружная комиссия, свалившаяся на голову подполковника Парамонова, его не волнует — пусть приезжие строевики шерстят по утрам и вечерам «рабочую силу», у него — своя головная боль и свои начальники.
Сыщик направился было к нему, но вдруг остановился. Убийца — далеко не глуп, он отлично понимает кому можно довериться, от кого укрыться.
Тарасик мысленно вычеркнул начальника строительного участка из числа подозреваемых. Во-первых, по роду деятельности тот никак не контактируется с командиром роты, находящейся в полусотне километров на другом об»екте. Во-вторых, у начальника стройучастка просто нет времени заниматься другим делом, кроме «родного» — строительства.
Нужно искать других офицеров, более приближенных друг к другу.
Ближе к вечеру сыщик зашел в канцелярию «столичного» подразделения.
Молодой, по внешнему виду — юркий пацан, старший лейтенант Зосимов, недавно назначенный ротным, выглядел менее измученным, нежели начальник строительного участка. Это и понятно: на инженере гирями висит стройка, снабжение, транспорт, техника безопасности, качество, оплата выполненных работ, а у командира роты — только личный состав. С неизбежными пьянками и самоволками, с которыми он, похоже, смирился.
И ещё одна немаловажная черта, подпитывающая любопытство Добято: и Зосимов, и Королев — коллеги, оба командуют ротами. Следовательно, наверняка, отлично знают друг друга, часто встречаются.
Естественно, разговор начался с проблем роты в области обуви и обмундировании. Старший лейтенант просто захлебнулся от негодования, принялся перечислять многочисленные беды: сапоги давно пора — на свалку, ни один сапожник не отремонтирует, простыни — дырка на дырке, солдатские штаны насквозь светятся, из них вот-вот вывалятся мужские причиндалы, рабочая форма — одни лохмотья…
— Говорят, в королевской роте получше, — осторожно закинул удочку «интендант», старательно работая карандашом. — Что, к ней другое отношение или командир более изворотлив?
Зосимов не стал ни хаять, ни нахваливать коллегу.
— Не верьте — везде одинаково.
— Это вам Королев внушил?
— Королев? Да мы с ним почти не видимся. Разве только на совещаниях у подполковника… Говорят, исчез… Как бы мне самому на пару деньков испариться? Вволю бы поспал, погулял по тайге с ружьишком, побалдел на берегу речки с удочкой… Везет же некоторым!
Командир «столичной» роты сам вцепился в тему, к которой его ненавязчиво подталкивает собеседник. Добято не стал форсировать события — расспрашивать, уточнять, где и, главное, когда в последний раз встречались два офицера? Даст Бог, разговорчивый старлей сам выйдет на историю исчезновения коллеги.
А вот пройтись легким намеком не помешает.
— Как вы думаете — дезертирство? Не удивляйтесь, пожалуйста, моим вопросам. Собираюсь проверить вещевое довольствие королевской роты, вот и прощупываю «дорожку»… Приеду — забросают глупыми вопросами.
«Пацан» рассмеялся. Здорово это у него получается — закинет назад голову, всплеснет руками и хохочет. Будто смакует забавный анекдот с давно известным окончанием.
— А куда ему дезертировать? Что он — без мозгов? Вокруг — непролазная тайга, в которой ориентируются только местные охотники, лесники да браконьеры. Попадется капитан голодному зверью — загрызут… Нет, Вадим — мужик думающий, на аферу не пойдет…
— А вдруг — увлечение местной красоткой? Напился у неё и никак не может проспаться?
— В смысле баб… Капитан же — голубой? Об этом все судачат, особо, женщины, — снова расхохотался Зосимов. — Если и увлекся, то мальчиком с хорошей задницей… Но это, на мой вгляд, сомнительно. Повторяю, Королев — умный мужик. Что до пьянок — не стану врать, никогда не видел его в подпитии. Разве только по ночам выпивает, под одеялом… Видимся мы с ним редко — в последний раз разговаривали с неделю тому назад. Вадим приезжал в штаб отряда на совещание по поводу дисциплинарной практики… Да и какой там разговор: здорово — здорово, как живешь — нормально, до свиданья — прощай.
— И как он был настроен? Грустил, смеялся?
— Подразделение у Вадима благополучное, не то, что у нас — грустить нет причины. Смеяться — тоже. Обычное настроение занюханного «полустроевого» командира. Правда, если сказать честно, в том, что рота вышла в передовые, заслуга не Вадьки, а его предшественника. Азартный был мужик, всеядный, хваткий. Королев просто пользуется его заслугами.
— А какой он человек? Грубый, мягкий, веселый, серьезный? Не удивляйтесь глупым вопросам — хочется знать, с кем придется общаться.
— Человек как человек, — пожал плечами Зосимов. — Вот только друзей у него маловато — слишком сложный у мужика характер. Самолюбивый до глупости, шуток не понимает. Прямо таки звереет. Слышал, в последнее время сдружился со своим старшиной роты Тимкой Козелковым…
Еще один персонаж нарисовался! И за это спасибо!
Добято ощутил нечто подобное радости охотника, напавщего на след крупного зверя… Впрочем, радоваться рановато, «зверь» не может не понимать — преследующий его сыщик в первую очередь уцепится за близких к нему людей.
— Козелков — тоже грибами увлекается?… Краем уха слышал: весной заблудился в тайге ротный, увлекся «тихой охотой». Уж не на пару ли со своим старшиной?
Зосимов наморщил гладкий лоб, поглядел на календарь. Будто высчитывал по нему время первой пропажи коллеги.
— Да, действительно, было такое. Только без участия Козелкова — того в это время вызвали на допрос в отделение милиции.
— Допрос? По какому поводу?
Старший лейтенант презрительно отмахнулся.
— Сбежал из зоны один зек, вот и нагрянули сыскари искать его. Всех опрашивали, даже меня… Поэтому тогда Вадим отправился по грибы в одиночестве… Да и какие там грибы весной — одни слезы: строчки, сморчки.
— Не побоялся встречи со сбежавшим бандитом? Ведь это опасно.
Очередной пренебрежительный взмах рукой.
— Всего бояться — не жить. Вадим — не из трусливых, к тому же, ружьишко у него знатное: один ствол — под дробь, второй — под пулю.
— И как, удалось ментам повязать беглеца?
— Официально — не слыхал, по слухам — повязали… Правда, я не интересовался, тогда в роте случилась коллективная пьянка, подполковник все жилы вымотал. Приехала комиссия из Округа, шерстили всех подряд…
Может быть, появление местных сыскарей и приезд комиссии заставили лжеКоролева отправиться искать грибы?
Тарас Викторович понял — ничего больше из старшего лейтенанта не отсосешь, все, что тот знал — выдал на гора. Поэтому пришлось завершить беседу твердым обещанием поднять в Округе и в Москве вопрос об обеспечении личного состава военно-строительных отрядов Дальнего Востока соответствующим обмундированием.
Зосимова тоже можно отбросить, разочарованно решил Тарасик. Болтун и весельчак, «клопы» такими не бывают, они, как правило, сохраняют настороженное молчание. Хотя случаются, конечно, исключения, но у сыщика «работает» безошибочная интуиция, которая никогда ещё его не подводила.
Командира второй роты, которая отстраивала здания Учебного Центра, на месте не оказалось — неделю тому назад уехал в Окружной госпиталь. По причине кровоточащей язвы. Командиры взводов — либо сосунки, либо сержанты-контрактники, ни те, ни другие на связь с преступниками не пойдут — себе выйдет дороже.
Такой вывод сделал Добято, добрый час покуривая возле врытой в землю бочки, окруженной самодельными скамьями. Комфортабельная курилка располагалась рядом со штабом части и, видимо, предназначалась для офицеров и прапорщиков. У солдат — своя, примитивная, неподалеку от коллективного нужника. Она Тарасика не интересует.
Сведения, почерпнутые сыщиком, ненамного отличались от информации старшего лейтенанта Зосимова. Капитан Королев замкнут, самолюбив, невероятно обидчив, любит прогуливаться в одиночестве. В гневе теряет рассудок, может ударить, вцепиться в горло. Исчезновение капитана никого не огорчило и не обрадовало — к нему отнеслись равнодушно. Дескать, погуляет и появится, деться ему все равно некуда, разве только — в медвежью берлогу.
«Клопом» может быть только офицер. Солдаты мало что знают, они не вхожи на верхние этажи местной власти, общаются друг с другом, с бригадирами, редко — с командирами взводов. Сержанты — ступенька повыше, но их кругозор тоже ограничен определенными рамками. Вольнонаемых всего несколько человек, их легко проверить — вряд ли преступник пойдет на их вербовку.
Значит, офицер, прапорщик либо работник лесничества!
Начальник участка, немолодой капитан, колобком носился по этажам и комнатам, по котлованам и подмостям. Похоже, Окружная комиссия, свалившаяся на голову подполковника Парамонова, его не волнует — пусть приезжие строевики шерстят по утрам и вечерам «рабочую силу», у него — своя головная боль и свои начальники.
Сыщик направился было к нему, но вдруг остановился. Убийца — далеко не глуп, он отлично понимает кому можно довериться, от кого укрыться.
Тарасик мысленно вычеркнул начальника строительного участка из числа подозреваемых. Во-первых, по роду деятельности тот никак не контактируется с командиром роты, находящейся в полусотне километров на другом об»екте. Во-вторых, у начальника стройучастка просто нет времени заниматься другим делом, кроме «родного» — строительства.
Нужно искать других офицеров, более приближенных друг к другу.
Ближе к вечеру сыщик зашел в канцелярию «столичного» подразделения.
Молодой, по внешнему виду — юркий пацан, старший лейтенант Зосимов, недавно назначенный ротным, выглядел менее измученным, нежели начальник строительного участка. Это и понятно: на инженере гирями висит стройка, снабжение, транспорт, техника безопасности, качество, оплата выполненных работ, а у командира роты — только личный состав. С неизбежными пьянками и самоволками, с которыми он, похоже, смирился.
И ещё одна немаловажная черта, подпитывающая любопытство Добято: и Зосимов, и Королев — коллеги, оба командуют ротами. Следовательно, наверняка, отлично знают друг друга, часто встречаются.
Естественно, разговор начался с проблем роты в области обуви и обмундировании. Старший лейтенант просто захлебнулся от негодования, принялся перечислять многочисленные беды: сапоги давно пора — на свалку, ни один сапожник не отремонтирует, простыни — дырка на дырке, солдатские штаны насквозь светятся, из них вот-вот вывалятся мужские причиндалы, рабочая форма — одни лохмотья…
— Говорят, в королевской роте получше, — осторожно закинул удочку «интендант», старательно работая карандашом. — Что, к ней другое отношение или командир более изворотлив?
Зосимов не стал ни хаять, ни нахваливать коллегу.
— Не верьте — везде одинаково.
— Это вам Королев внушил?
— Королев? Да мы с ним почти не видимся. Разве только на совещаниях у подполковника… Говорят, исчез… Как бы мне самому на пару деньков испариться? Вволю бы поспал, погулял по тайге с ружьишком, побалдел на берегу речки с удочкой… Везет же некоторым!
Командир «столичной» роты сам вцепился в тему, к которой его ненавязчиво подталкивает собеседник. Добято не стал форсировать события — расспрашивать, уточнять, где и, главное, когда в последний раз встречались два офицера? Даст Бог, разговорчивый старлей сам выйдет на историю исчезновения коллеги.
А вот пройтись легким намеком не помешает.
— Как вы думаете — дезертирство? Не удивляйтесь, пожалуйста, моим вопросам. Собираюсь проверить вещевое довольствие королевской роты, вот и прощупываю «дорожку»… Приеду — забросают глупыми вопросами.
«Пацан» рассмеялся. Здорово это у него получается — закинет назад голову, всплеснет руками и хохочет. Будто смакует забавный анекдот с давно известным окончанием.
— А куда ему дезертировать? Что он — без мозгов? Вокруг — непролазная тайга, в которой ориентируются только местные охотники, лесники да браконьеры. Попадется капитан голодному зверью — загрызут… Нет, Вадим — мужик думающий, на аферу не пойдет…
— А вдруг — увлечение местной красоткой? Напился у неё и никак не может проспаться?
— В смысле баб… Капитан же — голубой? Об этом все судачат, особо, женщины, — снова расхохотался Зосимов. — Если и увлекся, то мальчиком с хорошей задницей… Но это, на мой вгляд, сомнительно. Повторяю, Королев — умный мужик. Что до пьянок — не стану врать, никогда не видел его в подпитии. Разве только по ночам выпивает, под одеялом… Видимся мы с ним редко — в последний раз разговаривали с неделю тому назад. Вадим приезжал в штаб отряда на совещание по поводу дисциплинарной практики… Да и какой там разговор: здорово — здорово, как живешь — нормально, до свиданья — прощай.
— И как он был настроен? Грустил, смеялся?
— Подразделение у Вадима благополучное, не то, что у нас — грустить нет причины. Смеяться — тоже. Обычное настроение занюханного «полустроевого» командира. Правда, если сказать честно, в том, что рота вышла в передовые, заслуга не Вадьки, а его предшественника. Азартный был мужик, всеядный, хваткий. Королев просто пользуется его заслугами.
— А какой он человек? Грубый, мягкий, веселый, серьезный? Не удивляйтесь глупым вопросам — хочется знать, с кем придется общаться.
— Человек как человек, — пожал плечами Зосимов. — Вот только друзей у него маловато — слишком сложный у мужика характер. Самолюбивый до глупости, шуток не понимает. Прямо таки звереет. Слышал, в последнее время сдружился со своим старшиной роты Тимкой Козелковым…
Еще один персонаж нарисовался! И за это спасибо!
Добято ощутил нечто подобное радости охотника, напавщего на след крупного зверя… Впрочем, радоваться рановато, «зверь» не может не понимать — преследующий его сыщик в первую очередь уцепится за близких к нему людей.
— Козелков — тоже грибами увлекается?… Краем уха слышал: весной заблудился в тайге ротный, увлекся «тихой охотой». Уж не на пару ли со своим старшиной?
Зосимов наморщил гладкий лоб, поглядел на календарь. Будто высчитывал по нему время первой пропажи коллеги.
— Да, действительно, было такое. Только без участия Козелкова — того в это время вызвали на допрос в отделение милиции.
— Допрос? По какому поводу?
Старший лейтенант презрительно отмахнулся.
— Сбежал из зоны один зек, вот и нагрянули сыскари искать его. Всех опрашивали, даже меня… Поэтому тогда Вадим отправился по грибы в одиночестве… Да и какие там грибы весной — одни слезы: строчки, сморчки.
— Не побоялся встречи со сбежавшим бандитом? Ведь это опасно.
Очередной пренебрежительный взмах рукой.
— Всего бояться — не жить. Вадим — не из трусливых, к тому же, ружьишко у него знатное: один ствол — под дробь, второй — под пулю.
— И как, удалось ментам повязать беглеца?
— Официально — не слыхал, по слухам — повязали… Правда, я не интересовался, тогда в роте случилась коллективная пьянка, подполковник все жилы вымотал. Приехала комиссия из Округа, шерстили всех подряд…
Может быть, появление местных сыскарей и приезд комиссии заставили лжеКоролева отправиться искать грибы?
Тарас Викторович понял — ничего больше из старшего лейтенанта не отсосешь, все, что тот знал — выдал на гора. Поэтому пришлось завершить беседу твердым обещанием поднять в Округе и в Москве вопрос об обеспечении личного состава военно-строительных отрядов Дальнего Востока соответствующим обмундированием.
Зосимова тоже можно отбросить, разочарованно решил Тарасик. Болтун и весельчак, «клопы» такими не бывают, они, как правило, сохраняют настороженное молчание. Хотя случаются, конечно, исключения, но у сыщика «работает» безошибочная интуиция, которая никогда ещё его не подводила.
Командира второй роты, которая отстраивала здания Учебного Центра, на месте не оказалось — неделю тому назад уехал в Окружной госпиталь. По причине кровоточащей язвы. Командиры взводов — либо сосунки, либо сержанты-контрактники, ни те, ни другие на связь с преступниками не пойдут — себе выйдет дороже.
Такой вывод сделал Добято, добрый час покуривая возле врытой в землю бочки, окруженной самодельными скамьями. Комфортабельная курилка располагалась рядом со штабом части и, видимо, предназначалась для офицеров и прапорщиков. У солдат — своя, примитивная, неподалеку от коллективного нужника. Она Тарасика не интересует.
Сведения, почерпнутые сыщиком, ненамного отличались от информации старшего лейтенанта Зосимова. Капитан Королев замкнут, самолюбив, невероятно обидчив, любит прогуливаться в одиночестве. В гневе теряет рассудок, может ударить, вцепиться в горло. Исчезновение капитана никого не огорчило и не обрадовало — к нему отнеслись равнодушно. Дескать, погуляет и появится, деться ему все равно некуда, разве только — в медвежью берлогу.