Карчик Михаил. Право на выбор

   - А чего не здесь?
   - У меня новый табачок в трубке, этот сорт еще не курил. Не хочу вам воздух портить, - при этом невесело подмигнул.
   Инка печально вздохнула и они пошли в "бухгалтерию", где начальница штаба проводила особо важные разговоры или выдавала деньги.
   - Надеялся обрадовать - не смог, - когда дверь закрылась сразу же сказал Капитан. - Слобода пока непробиваема: правда, Батьку с тридцати восьми процентов опустили до тридцати двух, но Савушкина подняли только на три.
   - Слобода третий по населению район, - негромко сказала Инка. - Всего двадцать процентов электората, меньше только Заречье.
   - Поэтому не беспокоюсь. Беспокоит меня твой Центральный. Это ты меня накрутила, своими агитаторами. Все как всегда: "эта квартира "за", эта квартира "за", эта квартира "за", а против только дядя Вася из тринадцатой квартиры, который дебошир и вообще выкручивает лампочки в подъезде". Вот там - указал за дверь, откуда доносились голоса, - там народный восторг. А вот эти бумажки - тут печальные цифры. Батька опустится, как и в Ленинском: двадцать два процента. А вот наш поднялся только до шестнадцати.
   - Но ведь попер!
   - Попер. Было бы месяца полтора в запасе, я завтра укатил бы домой, в отпуск. А так, две с половиной недели. Меня одно радует: замер делали за сутки до второго обхода. Это "Комсомолец" успели разбросать перед замером. Батька опустился, а наш если и поднялся, мы не успели это зафиксировать.
   - Будем надеяться, третьим обходом добьем, когда понесем народную программу.
   - Будем. Иначе, совсем кисло. Нам в полпроцента побеждать нельзя.
   * * *
   Вполне возможно, Андрей Леваневский был гением. Но даже и в этом случае, он подтверждал печальную мудрость: универсальных гениев не бывает. Между тем, когда наступило время исполнения мечтаний, Леваневский так и не выбрал для себя окончательно область, в которой ему надлежало обессмертить свое имя: политика, бизнес, искусство. В результате, к 1992 году он одновременно был депутатом областного ЗС, совладельцем двух ОАО и организатором поэтико-музыкального фестиваля "Сибирский феникс".
   Поначалу накрылся бизнес. Попытка спасти его, создав инвестиционный фонд, куда отнесли свои ваучеры треть жителей Ирхайска, провалилась тоже, со всеми ваучерами. Оставшийся без поддержки "Сибирский феникс" тихо захирел; что же касается сборника стихов самого Леваневского, то местные ветераны поэтического цеха, не получив очередного транша, переменили свое мнение о качестве стихов и даже отозвали свои подписи с предисловия. В депутатах удалось продержаться чуть подольше, но когда настало время очередных выборов, оказалось, что электорат не оценил гениальную идею Леваневского о переносе областной столицы в Ирхайск и проголосовал за председателя совета ветеранов.
   Скрываясь от кредитов, Леваневский залег в родном городе, а тут как раз и случились выборы мэра. Какое-то время Леваневский считался главным консультантом при штабе Назаренко; считалось, что выражение "батько" вошло в обиход именно благодаря ему.
   Но кто видел благодарность в этом мире? После победы новый мэр не только забыл о всех заслугах Леваневского, но даже запамятовал, на какую сумму гонорара они договаривались. Андрюша разоблачил обманщика хлесткими статьями и уехал в Екатеринбург, где работал в одной их пиар-компаний, на третьих ролях. Когда он в очередной раз заглянул в родной город, то узнал, про выборы. Тут-то его и нашел Шурыгин, который, в отличие от своего шефа прекрасно понимал: кампания валится.
   Сейчас Леваневский сидел в кабинете Назаренко, озираясь по сторонам и возмущаясь про себя пошлостью вкусов хозяина.
   - Как жизнь, Андрюшенька? - ласково прогундосил мэр. - Надеюсь, ты не обижаешься? Кто старое помянет...
   - Сначала старые долги, - перебил его Леваневский и протянул лист бумаги с расчетами. - Пять тысяч шестьсот восемьдесят три рубля - это я без индексации. И восемь тысяч долларов. Это и гонорар, и мои расходы.
   - Что же ты, Андрюшка, сразу на меня накатил? - совсем не благодушно сказал Назаренко. Шурыгин, стоявший рядом, перебил своего шефа.
   - Погоди, Петрович. Ты ему денег должен? Ну, прямо. Значит надо вернуть. Только, сначала расчеты проверить. И, давай скорее перейдем к работе. Правильно сделал, Андрюша, что вернулся.
   - Я, вообще-то, сюда вернулся работать еще не зная на кого, - сказал Леваневский. - Скажу правду, у них команда сформирована, иначе пошел бы к ним.
   - Ну и...
   - Погоди, Петрович. Раз ты к нам пришел, значит, будешь работать с нами?
   - Значит, буду. Но об окончательном гонораре надо договориться уже сейчас. А также и о бюджете кампании. Потратиться придется по полной программе: времени почти не осталось.
   - Ты сначала докажи, что от тебя польза будет.
   - Правильный подход. Я уже разработал акцию с информационным обеспечением. С участием нашего незаменимого Шурыгина.
   * * *
   - С чего начнем, Владимир Геннадьевич, с хорошего или с плохого?
   - Сам знаешь, с чего принято начинать.
   Гришин достал из кармана листовку.
   Иван Савушкин - китайский Пиночет
   Рвущийся к власти бизнесмен Иван Савушкин не скрывает своих планов, относительно методов, которыми он намерен добиться "Процветания Ирхайска". Во время одной из предвыборных встреч, кандидат сообщил горожанам о том, на какие стандарты он будет ориентироваться управляя городом. "Все говорят о китайском чуде, - сказал Савушкин, - а вы знаете, какая сегодня пенсия в Китае? Никакая. Ее нет вообще. Если бы наше правительство пошло путем китайских реформаторов, нам было бы трудно, но мы за десять лет подняли бы экономику". Потом Савушкин сказал, что наши пенсионеры много просят и много получают.
   В другой раз Савушкин назвал положительным примером чилийского палача Пиночета, которого сейчас судят на родине. Савушкин сказал, что Пиночет отменил все пенсии и все социальные выплаты, поэтому создал лучшую экономику в Латинской Америке. "Если так сделать и в России, то мы быстро выйдем из экономического кризиса", - добавил кандидат.
   ЛЮДИ! ЗАЩИТИМ НАШИХ ВЕТЕРАНОВ ОТ ПОКЛОННИКА ПИНОЧЕТА!
   САВУШКИН НЕ ПРОЙДЕТ!
   - Раскидано по всей Слободе. Елкова говорит - в Центральном районе тоже появились.
   - Немного топорно, - сказал Куклинс, - автору даже не пришло в голову, дать это от имени самого Савушкина. Но электорат здесь не пуганный, может подействовать. Огорчил. Теперь радуй.
   - Встретился я с бывшим сержантом Никитиным. Посидели, обсудили, узнал много нового. "Катки" вообще неоднородные, это даже не группировка, а марка. Делятся они на три группировки, не географически, а по происхождению. Больше всего спортсменов - это которые прямо из секций. Есть "воры" - это те, кто сидел, настоящая воровская группировка. И есть "афганцы" - вообще все, кто служил в горячих точках. "Спортсмены" - шпана, они то и дело уходят к ворам, или афганцам. "Воры" богаче остальных и независимы, а "афганцев" все боятся, так как у них много оружия и если "спортсмен" идет на разборку с бейсбольной битой, то для "афганца" придти с гранатой - как плюнуть.
   - А из кого состоит "Перун"?
   - Из всех подряд. Кого возьмет командир Шурыгин.
   - Еще что узнал?
   - Сейчас - самое важное. Я сделал Никитину небольшую политинформацию, объяснил, что у Батьки шансов мало, а с новым мэром в городе будет большая криминальная чистка, при полной поддержке городской администрации. Но кого-то могут и пощадить. Так что, думай, решай.
   - Что он решил?
   - А мы решили, что его банда должна по-прежнему исполнять приказы Батьки - ловить агитаторов, отбирать у них газеты, буклеты, бланки, все свозить в свой штаб. Эту продукцию будем сами давать Никитину - пусть возит, показывает Батьке. Главное, не забыть увеличить тиражи. Если же Батька надумает установить свой контроль, так можно агитаторам давать все в двойном количестве. Половину отдал бандиту у подъезда и спокойно иди, работай. И все довольны, особенно мы.
   - Это хорошо.
   - Но так можно только в зоне ответственности Никитина - в Центральном районе. Слобода - непробиваема, там заводская охрана.
   - Будем решать проблему. А пока, сообщаю новость. Я тоже тут провел тайные переговоры, с Белочкиной. Она сама теперь не уверена, что Батька победит. Но ей дан однозначный приказ - обеспечить перевес. Она сказал мне так: будет разница в один-два процента, это вас не спасет. В три процента не знаю. А если четыре, тем более пять, тут я уже покрывать разницу не буду.
   - Так все же четыре или пять?
   - Она сама это вряд ли знает и вряд ли будет знать до подсчета голосов. Все зависит, с какой силой ее будут прогибать. И кто это будет делать.
   * * *
   Дожди в Ирхайске начались внезапно. Тучи, несколько дней висевшие над городом, внезапно пролились, сначала по каплям, но после полудня лило уже вовсю.
   Дождь пусть и не сорвал встречу, назначенную на три часа, но серьезно сократил присутствие электората. Должно было придти сотни полторы, две жильцов четвертого микрорайона, что на стыке Центрального и Ленинского. Как на зло, встречу назначили под открытым небом, у кинотеатра. Естественно, собралось лишь тридцать граждан, которые почти все разместились под зонтиками летнего кафе - хозяин не возражал.
   Савушкин, понимая, что людей держать под дождем долго нельзя, приехал за три минуты до назначенного срока. Начался разговор на повышенных тонах говорить тихо не позвТанял дождик. Как всегда, короткое вступление, разработанное Гречиным и написанное Толиком, потом - ответы на вопросы.
   Однако отработанный сценарий был нарушен. От грибка, стоящего в глубине, отделилось семь-восемь человек, в основном пожилых женщин. Над группой поднялись плакаты: "Руки прочь от стариков!" и "Нам не нужен Пиночет!". Видимо, опасаясь, что оратор не увидит лозунги, пикет начал их громко скандировать.
   - Иван, - сказала Елкова, - не обращай внимания.
   - Как не обращай, - резко ответил Савушкин, - из-за них меня не слышно. Сейчас узнаю, что им нужно.
   Савушкин направился к пикету. Инка не смогла его удержать и лишь шепнула что-то одному из охранников, тот пошел следом, догоняя напарника, который держался на полкорпуса слева от объекта.
   Когда до пикета осталось два шага, он расступился и в центре оказалась бабка в платочке в горошек.
   - Бей фашистов, - крикнула она и в упор кинула в Савушкина яйцом. Оно попало прямо в лоб, заливая лицо желтком.
   По инерции Савушкин сделал еще шаг вперед и тут бабка схватила второе яйцо, намереваясь то ли швырнуть его, то ли ударить. Савушкин выкинул руку вперед, бабка с визгом повалилась на газон
   - Ой, спасите, - раздалось рядом. - Людей убивают!
   - Камера, - четко крикнула стоящая рядом Елкова. Охранник, которому она дала указание, одним движение сорвал пиджак с плеч и набросил его на телекамеру, снимавшую происходящее.
   * * *
   - Яйцо хотя бы было свежим?
   - Да. Тухлое они не нашли. А все остальное очень плохо. Информация уже попала в областное агентство. Было сообщение по проводному радио: кандидат на пост мэра Иван Савушкин избил пенсионерку Катерину Борисовну. Радио для нас ничего не значит, его тут почти не слушают. Но надо ждать телепередачи, тут они раскрутят по полной.
   Работа если не остановилась, то не клеилась. Телевизор был включен и, разумеется, на местный канал. Все бродили по штабу, и только несчастный Олег строчил листовки в писательской комнате.
   Основную активность проявил Толик. Он обзванивал всех знакомых журналистов, требуя, чтобы они, в свою очередь, как можно скорее связались со своими знакомыми, и вышли на работников телеканала. После очередного звонка он обернулся к коллегам.
   - Так. Наша любительница яиц - Катерина Борисовна Лукейко. Ее недавно привезли в студию, записали интервью Перед этим нанесли макияж. Пока изменений в сетку передач не внесли, значит, еще не решили когда давать.
   Зазвонил мобильник Гулина. Тот отошел, поговорил, вернулся.
   - Новые данные. Звонила моя агитаторша, дежурный врач в больнице. Час назад туда эту Катерину Борисовну привезли, но она, даже не зная про эту провокацию, отказалась регистрировать телесные повреждения, по причине стопроцентного отсутствия. Ее еще удивило - привезли два настоящих братка, ругались, требовали. В другом случае, может быть и продавили бы, но наш врач, Елена Николаевна, осмелела уже, она ведь на агитационной работе. Отказалась. Слышала, когда братки с этой теткой уходили, один матюгнулся и сказал: "Не догадались ее об угол приложить, чтобы было видно".
   - Нечего радоваться, - заметил Куклинс. - Вполне могут так и сделать, а потом поехать в другой травмпункт. Что ж, будем отыгрывать. Толик, написал заявление о провокации?
   Толик, оторванный на полчаса от народной программы, уже написал заявление, причем в двух вариантах: мягком и жестком.
   В комнату вошел Игорь Вилорович. То ли он долго стоял под дождем, то ли дождь усилился - с его костюма текло как с водосточной трубы. Его лицо без особого преувеличения можно было назвать убитым; Куклинс, вглядевшись в него, вспомнил, что этот человек когда-то дал погибнуть собственному предприятию.
   - Чего еще стряслось, Игорь Вилорович?- спросил он.
   - Иван Дмитриевич на встречу не поехал. Вернулся в офис, заперся, никого видеть не хочет. Ваш Котелков сидит в приемной, а он его не пускает. Говорит - разрываю контракт!
   Все на несколько секунд замолчали. Возможно, из этого состояния их вывел отчаянный стук Олеговых клавиш в соседней комнате.
   - Разрывает или разорвал, - спросил Куклинс.
   - Сказал, что разрывает, - мертвым голосом ответил Гордеев.
   - Ну, разрывает - не разорвал. Значит работаем. Игорь Вилорович, вспомните, кто из нашей службы безопасности отвечает за связь с милицией. Это всего лишь информационная работа.
   * * *
   - Ну, давай заходи, не сиди как нищий у храма.
   - Успокоился?
   Вместо ответа, Савушкин показал Котелкову второй спецвыпуск.
   - Вот, смотри...
   - В чем проблема?
   - "Встретился с Мариной".... "Решил связать с ней жизнь"... Это же моя первая жена. Было же по-русски сказано - о ней не слова! Почему такое прошло. Почему ваши ТАКОЕ пропустили? Теперь они меня и этим будут гасить!
   - Наша вина, не спорю, - спокойно, почти беспечно сказал Котелков. Все ошибаются. - Кстати, а что это за история с китайцами?
   - Какими китайцами?!
   - О которых ты упомянул на одной из встреч. Пиночета тебе зря навязали, я проверил, а вот насчет опыта Китая у тебя была одна оговорка, насчет того, как там все пенсии отменили. "Уж не знаю, назвать ли это положительным опытом китайских реформаторов или нет". Я это к тому говорю, что ошибаются все.
   Савушкин его не слушал. Он принял и явно не мало. Он просто орал.
   - Во что ты меня втравил? Почему меня не послушался? Была бы чистая кампания, ничего бы этого не было. А теперь меня просто в г.вне искупают. А тут еще эта баба!
   - Иван Дмитрич, - столь же спокойно сказал Котелков, - но бабе ты сам двинул по мордасам. Или нет?
   Вот тут Савушкин сорвался по полной.
   - А где были твои аналитики?! Почему не предупредили? ("предупреждали", - вставил Котелков). - Вы меня подставили! Вы! Видел ваши замеры - где мой рейтинг?! На вас все деньги потрачу и весь город ржать будет.
   - Иван Дмитрич...
   - Все! Вон! Разрываю контракт!
   * * *
   Котелков вошел в штаб привычной, уверенной походкой. Там были те же, только еще Любовь Ивановна.
   - Что там стряслось? - подскочила Елкова.
   - Чемоданы паковать? - спросил Капитан.
   - Зачем? - Искренне удивился Котелков. У клиента легкая депрессия, с кем не бывает.
   - Что же такое тяжелая депрессия? - искренне спросил Игорь Вилорович, только что вышедший из кабинета особых совещаний.
   - Тяжелая депрессия... Это... Как бы объяснить, - сказал Гречин. Помню, мы работали в Саратове, на кандидата Димочкина. Так вот, на мой день рожденья, коллеги сделали газетку, а там - поздравленье от имени кандидата. Сочинили, конечно, но стиль кандидата был выдержан. Суть сводилась к тому, что в случае поражения, технологам полагается покинуть офис через окно, а господину имениннику, в знак особой признательности, тоже через окно, но спустившись этажом ниже. Для сведения: офис был на двенадцатом этаже. Представляете, что такое тяжелая депрессия у такого клиента?
   - Что же мы будем делать?
   - Любовь Ивановна, - сказал Котелков, глядя ей прямо в глаза, своим мягким, успокаивающим взглядом. - Вы должны сейчас поехать к Ване и просто его утешить. Не надо говорить ему, прав он или не прав. Говорите, что он хороший и все будет хорошо. Говорите уверенно - все это правда. Поезжайте быстрее, пока он не поехал к жене. Все что я знаю о его семье, там он утешения не получит.
   - Не поедет, - сказала Любовь Ивановна (в глазах - слезинки). Она у него куколка, ну, вы, наверное, сами видели. Все накручивала его, чтобы на выборы не ходил. "Ну что, - говорит тебе еще нужно, - зачем тебе город?"
   - А он?
   - Со всем соглашался, но все равно пошел. Так он с ней во всем остальном. Она же не хотела, и чтобы он в город возвращался - тебя, же здесь съедят или просто убьют. "Хорошо, хорошо". А в итоге все по своему, любит и не слушает.
   - Настоящий мужик, - сказал Гречин.
   - Потому и сорвался, - сказал Котелков.
   Все замолчали. Наступившая тишина показалась странной и все поняли почему: прекратился стук клавиш Олега. Через несколько секунд, на пороге показался он сам.
   - Владимир Геннадьевич, - сказал он, - все готово. Даже с дополнением.
   - Каким? - спросил удивленный Куклинс.
   - Письмо впервые голосующему, написано в двух вариантах. Уж, извините, иначе не смог, иначе голова поехала бы кругом
   Обращение к впервые голосующему.
   Уважаемый Вася Пупкин!
   Тебе исполнилось 18 лет и ты впервые в жизни получил право придти на избирательный участок, чтобы засунуть бюллетень в щель избирательной урны.
   Могу заверить тебя: это очень приятно. Это так же приятно, как и аналогичное событие в твоей жизни, которое, надеюсь, в ней уже произошло.
   Не торопись засунуть. Помни, без предварительных размышлений, поглаживания бюллетеня, разглядывания его, сам процесс засовывания будет не таким приятным. Тебе будет предоставлена возможность уединиться в кабине для голосования, где в интимной обстановке принять окончательное решение, в чью пользу ты намерен засунуть.
   Перед входом на избирательный участок тебе могут встретиться извращенцы, которые будут подсказывать тебе, ради кого ты должен засунуть. Тебе могут предложить отдать им бюллетень. Не поддавайся на уговоры, это твоя личная радость и ее не надо делить неизвестно с кем.
   Дорогой Вася Пупкин. Я помню те времена, когда каждому юноше предлагали только одну политическую позицию, а все остальное считалось развратом и преследовалось в уголовном порядке; фригидные же тетки утверждали, что политики у нас нет. Эти времена прошли. Ты сам выбираешь за кого засунуть. Так иди же смело и суй.
   Это была коллективная истерика. Олег сам не понял что случилось с людьми. Гречин свалился на диван. Владимир Галактионович держался за живот. Гулин извивался в конвульсиях, схватившись за стол. Елкова прыгала в кресле. Капитан корчился, не вынимая трубки изо рта. Куклинс беспрерывно хихикал. Котелков ухмылялся во весь рот.
   Истерический смех продолжался минут пять. Никто не заметил, как открылась дверь, и на пороге появился Савушкин. Как и во время прошлого визита, в правой руке у него был пакет с фруктами, а в левой - бутылка коньяка.
   - Вот, заехал на прощальный ужин.
   Савушкин, не меньше Олега удивился реакции на свои слова. Все повалились опять.
   Первым пришел в себя Владимир Галактионович. Он, откашлявшись подошел к Савушкину и сказал:
   - Извини, Ваня. Просто, люди много работали и мало спали. Вот и смеемся непроизвольно.
   - А чего извиняться? Я же пошутил, - сказал Савушкин. - Миша, это к тебе тоже относится. Я... Я пошутил, извини. А коньяку принес мало, потому, что надо дальше работать. Это так, для тонуса.
   - Кстати, - сказала Елкова, - телевизор включите, кто поближе. Сегодня же дебаты. Батька с нашим Дикиным.
   Телевизор включили.
   "- Слушай, ты, что, вообще не можешь без демагогии?
   -Так я же, Петрович, записной демагог, ты же мне это уже лет десять повторяешь. Знаешь, что я хочу сделать? Я хочу извиниться за демагогию?
   Батька пристально глядел на Валенсу, как удав на другого удава, неожиданно выскочившего из-за кустов. Конечно, в этом взгляде нашлось места и досаде, и гневу, но все же больше всего в нем было злобного удивления: что же мне с ним делать? Назад ползти не позволяет гордость, вперед ползти не позволяет противник, а проглотить - не проглотишь.
   - Ты не смотри на меня, как Маяковский на фининспектора, я не перед тобой хочу извиниться, а перед твоим бывшим начальником - Леонидом Санычем. Для молодняка, который сейчас нас смотрит: Леонид Александрович Баширов прежде был директором генеральным, а наш Петрович у него в замах сидел. Кто бы думал, что Петрович сможет заводом управлять.
   - Слушай ты...
   - Погоди, Петрович, потом наругаешься, дай мне сначала перед народом извиниться. Ты же меня долго на экран не пускал, а мне стыдно. Вот, смотрите, мой независимый листок: "Искра свободы". Сам в 89-м году ее набирал на машинке, сам распространял, сейчас возьму, почитаю - стыдоба берет.
   Дикин надел очки, которые не шли его лицу до безобразия, развернул пожелтевший листок, начал читать
   "Из шестисот рабочих первого сборочного цеха за прошлый год только четверо тружеников получили путевки во всесоюзные здравницы Крыма и Кавказа. Во втором сборочном цехе таких счастливцев было только двое из пятисот. Из трехсот шестидесяти работников кислотного цеха - производства вредного для здоровья, поправить его смогли только... двое счастливцев. В то же время Леонид Баширов успел побывать в Крыму, в Болгарии, а также две недели набирался опыта в братской Чехословакии".
   - Да, помню, бегал ты по заводу с этими сортирными листками.
   - Бегал, - согласился Валенса. - Сейчас хочу извиниться перед родней покойного Леонида Александровича, за то что называл такое поведение верхом цинизма. Простите меня, Леонид Александрович, земля вам пухом. А вот ты, Петрович, ответь на два вопроса: где ты побывал только в прошлом году, кроме Кипра, Праги, Антальи, Парижа и Кении. И сколько работяг в прошлом году побывало в Крыму или еще на каком курорте.
   - Вранье!
   - Вранье? - искренне расхохотался Валенса. - Тогда, Петрович закрой свою лживую газетенку "Красный каток", а не швыряй ее по городу повышенным тиражом. Разве не она писала, про то, как тебе понравилась Прага, а как в Париже ты не нашел сортир, это как там, в центре Помпиду? А в краеведческом музее, кроме лосей и кабанов, висит еще голова антилопы-гну и рядом написано: животное водится в Кении, личный дар музею от Юрия Назаренко. Или может, Петрович, у нас в городе еще один Назаренко есть, который в Кении антилоп стреляет? Познакомь, наверно классный мужик.
   Ведущая. Александр Дикин, вам замечание. Юрий Петрович, ваш вопрос.
   - Счас... Сейчас спрошу. Скажи Дикин, откуда у тебя деньги на твою газету?"
   - Грамотный вопрос, - заметил Капитан. - Сейчас проверим, Егорыч, как ты его накачивал.
   - Откуда денежки? - повторил вопрос Валенса. - Так ты же сам на него ответил. Ну не ты, твой холуй, который пишет статьи для "Красного катка". (Ведущая. Дикин, вам замечание.) Так и было сказано, в прошлом номере: "Последние годы Дикин существовал и пьянствовал на деньги, украденные в так называемом независимом рабочем профсоюзе". Так ты моих соседей спроси, они подтвердят я не пил, а существовал на свой заработок. Так что, денежки, которые, я по словам твоей газетки якобы украл, были сохранены, для избирательной кампании.
   - А если проверить?
   - Согласен! - радостно крикнул Дикин. - Согласен. Но, чтобы все было честно и поровну, давай и тебя проверим. Завтра приходи ко мне в штаб, только лично, без бандитов, проверяй бухгалтерию, записывай. А потом я к тебе в гости приду. Сначала на твою старую квартиру, что на улице Ленина, сделаю ревизию всему имуществу. Потом посмотрим виллу с подземным гаражом, что в Овражках. Потом охотничий домик, что на Лосином ручье. Потом, если мне добрые люди на билет соберут, слетаем на Кипр, там тоже у тебя домишко есть, или спорить будешь? Ну а дальше посчитаем всю твою директорскую и мэрскую зарплату, сложим и ты ответишь - откуда у тебя на всю эту недвижимость хватило?
   - Слушай, ты же червяк недодавленный...
   - А, так это значит ты меня в прошлом году тогда ночью хотел "Волгой" сбить? Спасибо, что признался.
   - Ты... Ты, вообще бомж, ты зачем на меня пошел? Да я тебя!
   Ведущая. Юрий Петрович, пожалуйста, задайте вопрос.
   - Отстань! Да я тебя...!
   - Петрович, ты вот все грозишься и грозишься, ну так сделай чего-нибудь. Я с тобой драться не хочу, так давай хотя армрестлингом займемся.
   - Чего?
   - Армрестлинг - это борьба на руках. Локоть в стол и кто раньше руку прижмет или заставить от стола поднять.
   - Я сюда пришел не разной... дурью маяться.
   - Петрович, - укоризненно сказал Валенса, наливая минералку в стакан, а потом, видимо по рассеянности, в другой. - Какой-то ты сегодня на себя не похожий. Сколько раз говорил - кто против меня? Всех задавлю! Боксом занимаешься, гири жмешь - если твоей газете верить, с прошлого года стал дзюдо баловаться. А тут всего лишь руками помериться. Возраст у нас почти один, оба мы здоровые мужики, давай. Или слабо? Или при... приписался?
   - Да я об тебя руки марать... Г.но!
   - А вот за это...
   Стакан минералки был выплеснут в физиономию Батьки. - Тот вскочил с матерным ревом, перегнулся через стол, но Валенса уже сделал шаг назад, выплескивая в противника второй стакан. Батька чуть не завертелся вокруг себя, ослепленный минералкой, потом нагнулся, подхватывая стул. На экране появилась заставка.