Каришнев-Лубоцкий Михаил. Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)

   - НИИЗЯ - это научно-исследовательский институт загадочных явлений. Второй в стране научный институт такого профиля. Еще НИИЧАВО есть, но это, как говорится, совсем другая песня...
   Проводницы еще хотели порасспрашивать Ивана Ивановича, но тут по местному радио начальник поезда объявил:
   - Граждане пассажиры! Наш поезд прибывает в город Москву - столицу нашей Родины! Всего вам доброго! Просьба вещи в вагонах не оставлять!
   Гвоздиков еще раз поблагодарил любезных проводниц, попрощался с ними и выскользнул на платформу.
   Москва встретила Ивана Ивановича ясным нежарким солнышком, синим небом с белыми кучевыми облачками и шумом сотен пассажиров у красивого здания Павелецкого вокзала.
   "Где же находится НИИЗЯ? - подумал Гвоздиков, остановившись у одного из входов в вокзал. - Москва большая, всю не обежишь".
   Легче всего, конечно, было обратиться к услугам справочного бюро, но ставшие уже привычными для Ивана Ивановича сложности его положения мешали это сделать без лишнего и ненужного шума.
   "Попрошу-ка я вон ту девочку узнать адрес в справочной, - пришла в голову Гвоздикова удачная мысль. - Дети отзывчивей взрослых, да и к чудесам относятся несравненно проще".
   И он подошел к стоявшей в сторонке и с аппетитом уплетающей эскимо девочке лет двенадцати в красивом голубом платье и с небесного цвета бантом на курчавой светлой головке.
   - Могу ли я попросить тебя о небольшой любезности, милая незнакомка? начал Иван Иванович свою речь, галантно распушив хвост и подняв его вверх трубой. - Тебя не затруднит...
   Но его перебили.
   - Вас?.. - спросила девочка, перестав лизать мороженое и увеличив размер своих глаз как минимум вдвое. - Вас?..
   - Да не меня, а тебя не затруднит ли моя просьба... - повторил Иван Иванович, делая ударение на слове "тебя".
   И снова был остановлен на полуфразе непонятливой девочкой.
   - Вас? - спросила она в третий раз и попятилась от Гвоздикова к дверям вокзала.
   - Вас? - прошептала в четвертый и скрылась в зале ожидания.
   А вскоре до Ивана Ивановича донесся ее, набравший силу и звонкость голос:
   - Мутти!.. Мутти!.. Айне шпрехенде катце!.. Их хабе айне шпрехенде катце гезеен!*
   _______________________________
   * Мамочка!.. Мамочка!.. Говорящая кошка!.. Я видела
   говорящую кошку!
   "Кажется, первый блин комом... - подумал Гвоздиков, быстро меняя место своей дислокации. - Попал на иностранку... Ничего: попробуем еще раз".
   Теперь он был осторожнее. Подкараулив отбившегося от толпы в сторону мальчика в коричневой курточке и широкополой ковбойской шляпе, Иван Иванович дождался момента, когда его новая жертва проронит хоть слово. Это слово - а точнее их было семь - адресовались самому Гвоздикову и звучали чисто по-русски.
   - Мышей пасешь? - спросил лениво юный ковбой тершегося рядом с ним серо-дымчатого в темную полоску кота. - Так здесь одни микробы бегают!
   На что Иван Иванович радостно отозвался:
   - А мне, мальчик, ни тех, ни других не надобно. Мне бы справочку достать...
   - Ишь ты... - удивился, но не очень сильно, молодой ковбой. Разговаривает... - и уточнил (человек он был, как видно, деловой): - Какую справку достать? Где?
   - Да здесь, - обрадовался Гвоздиков, - в справочной! Мне адрес НИИЗЯ нужно, а сам спросить не могу.
   - Почему? - удивился ковбой.
   - До окошка не достаю, - хитро прищурив глазки, ответил Гвоздиков.
   Его ответ удовлетворил мальчишку, и ковбой пообещал помочь малорослому коту: сам-то он уже доставал до окошка!
   - У тебя есть мелочь? - поинтересовался Гвоздиков. - За справку заплатить нужно, а я свои деньги дома оставил, ты уж извини...
   - Ладно, сочтемся, - улыбнулся ковбой и его рука отправилась в карман брюк на поиски нужных капиталов.
   Через пять минут - пять долгих томительных минут - он вернулся с узеньким листочком квитанции.
   - Вот, пожалуйста, улица Пересвета и Осляби, дом шесть. Ехать на метро до станции "Маяковская". А там на троллейбусе N 536 до Куликовского переулка.
   - Спасибо, - поблагодарил Гвоздиков. - Был рад познакомиться.
   - Я тоже, - признался ковбой. И поинтересовался: - Жетонов на метро и троллейбус не нужно? У меня еще деньги остались.
   - Благодарю вас, юноша, - дернул в поклоне головой Иван Иванович, - но я уж как-нибудь "зайцем"...
   - Вам можно и котом, - дал дельный совет отзывчивый москвич.
   - Можно и котом, - согласился Гвоздиков и, еще раз поблагодарив доброго мальчика, скрылся под сводами входа в метро.
   Глава шестая,
   в которой Костя знакомится с Дрозофилловым
   Костя был смелым мальчиком, но и у него дрогнуло сердце, когда он подошел к массивным дубовым дверям с огромными бронзовыми ручками и двумя по одной на каждой из дверей - солидными вывесками.
   На левой вывеске золотыми буквами на красном фоне было написано:
   НИИЗЯ
   стационар
   На правой вывеске такими же золотыми буквами, но уже на синем фоне, красовалась другая надпись:
   НИИЗЯ
   филиал
   Поборов минутную робость, Костя открыл дверь и вошел в здание.
   - Тебе кого, мальчик? - тут же спросила его соскучившаяся по живой душе пожилая вахтерша.
   Костя еще сам не знал толком, кого именно ему нужно.
   - Мне бы профессора или академика, которые в колдовстве разбираются...
   - Нечистолога? - уточнила вахтерша. И не дождавшись от Кости ответа, охотно пояснила: - Так это тебе, дружок, в филиал нужно. На второй этаж. Только академиков там нету, а профессоров всего два: Дрозофиллов и Анчуткян.
   - А мне к кому лучше? - робко спросил Костя. - Я ведь ни того, ни другого профессора не знаю.
   Вахтерша наморщила лоб и на минуту задумалась.
   - Анчуткян, так тот больше по мокроте всякой работает: по водяным, русалкам, морским чертям...
   - А по обычным кто? - перебил вахтершу Костя. - Мне бы специалиста по заклятьям...
   - Так тебе тогда к Дрозофиллову надо! - радостно откликнулась добрая женщина. - Он у нас главный лешевед и ягист. Анчуткян - тот кикиморист, а Дрозофиллов в чертологии ну, никому не уступит!
   - Так мне к нему? К Дрозофиллову? А как его зовут?
   - Еремей Птоломеич. Он на втором этаже в лаборатории "Живой и мертвой воды" сидит. Как наверх подымешься, так по правую руку второй кабинет его будет.
   - Спасибо вам огромное,- поблагодарил Костя отзывчивую женщину и быстрым шагом направился к лестнице.
   - Да смотри в первую комнату не войди! - крикнула ему вслед вахтерша. Там у нас чудище трехглавое сохраняется, ух и злющее!.. Правда, спит оно сейчас, как словили, так и спит, будто на воле не выспалось. Но ты, все-таки, не входи, постерегись!
   - Не войду! - пообещал Костя, уже миновав первый лестничный пролет.
   На втором этаже Косте в нос ударили резкие запахи: пахло серой, подпаленной шерстью и, почему-то, болотом. С непривычки Костю слегка передернуло, и он немного замедлил шаг. Глухое уханье, сопровождаемое странным подхохатываньем, прокатилось по коридору второго этажа и рассыпалось на лестнице. Перед входом в коридор Костя увидел небольшое объявление, написанное красным фломастером на клочке ватмана:
   "Съезд водянологов и кикимористов переносится с 5 июня на 21 июня в связи с недомоганием Хухрика Болотного.
   Зав. лаб. гидронечисти Л.Т. Анчуткян"
   Прочитав объявление, Костя повернул направо. За дверями первого кабинета стояла мертвая тишина. "Спит, наверное, - подумал Костя о трехглавом чудище. - А может быть, его и нет". Но в первую комнату он все-таки заглядывать не стал: к чему сейчас лишние неприятности? (Хотя, если с умом посмотреть на вещи, то будь там трехглавое чудище и загляни к нему Альтер Эго на одну-две минутки, - проблема существования двух Брыклиных была бы решена в момент.) Но Костя, поборов в себе здоровое любопытство, благополучно миновал первый кабинет и тихонько постучался во второй.
   - Кто там? - отозвался сердитый мужской голос. - Я занят!
   Костя в нерешительности замер на месте.
   -- В чем же дело? - еще сердитее произнес мужской голос за дверью. Почему не входите?!
   Костя пожал плечами, вытер рукою пот со лба и вошел в лабораторию.
   - Здравствуйте, - поздоровался он, еще не видя хозяина лаборатории. Мне профессора Дрозофиллова... Птоломея Еремеича...
   - Еремея Птоломеича, - поправил Костю уже знакомый голос сердитого мужчины. - Это я. Выкладывайте, что вам нужно.
   Костя удивленно пошарил глазами по комнате, но никого, не увидел.
   - А вы где? - спросил он, обращаясь к огромной колбе с буро-малиновой жидкостью.
   - Здесь, где же мне еще быть! - уже мягче ответил загадочный хозяин лаборатории.
   И тут из сушильного шкафа показалась лохматая голова профессора Дрозофиллова.
   - Я думал - рванет, а она, - он кивнул на колбу, - не рванула. Не те яблочки наливные пошли: с гадостью всякой, с нитратами да прочей мерзостью. Вот и попробуй из них живой воды добыть! - в заключение своей тирады горестно вымолвил Еремей Птоломеич и выпрыгнул из шкафа на пол.
   - Познакомимся получше, юноша, - сказал он через минуту, усаживаясь за стол и предлагая жестом сделать то же самое Косте. - Меня зовут Дрозофиллов Еремей Птоломеич. А вас?
   - А меня пока зовут Костей... - честно признался Альтер Эго. - А некоторые - Петей. А вообще-то я - человек без имени. Так: Альтер Эго какой-то...
   - Альтер Эго? - переспросил с любопытством профессор Дрозофиллов, и в его глазах вспыхнули азартные огоньки ученого-первооткрывателя новых тайн науки. - Интересно, интересно...
   - Нас раздвоили, а обратно не сдваивают, - начал торопливо объяснять суть своего дела Брыклин-два. - Петька очень от этого переживает, измаялся просто весь, да и мне не сладко... А она говорит: "Не могу вас обратно соединить - меня дедушка чародейной силы лишил".
   - Как лишил? - вырвалось у профессора.
   - По телефону, - ответил Костя. - Бухнул сгоряча заклятье и трубку повесил. А нам теперь расхлебывать...
   Костя вспомнил о Гвоздикове и невольно всхлипнул:
   - А Иван Иванович... Тому каково... в кошачьей шкуре жизнь доживать...
   - Погоди-погоди, - перебил его несвязную речь Дрозофиллов. - Давай-ка толком рассказывай. Кто тебя раздвоил?
   - Не меня, а Брыклина. Уморушка.
   - Кто такая? Почему не знаю?
   Костя пожал плечами:
   -- Ее мало кто знает. Иван Иванович только да Маришка Королева. Да мы теперь с Петей Брыклиным.
   - А Иван Иванович кто?
   - Учитель наш бывший, теперь на пенсии.
   - А почему он в кошачьей шкуре?
   - Уморушка все! Хочет как лучше сделать, а получается одна ерунда. Тут еще Калина Калиныч не вовремя позвонил... - Костя печально махнул рукой и подытожил: - Вся надежда на вашу помощь. Вы не поможете - придется к лешим в Муромскую Чащу ехать, другого нам, как видно, ничего не остается...
   - В Муромскую Чащу? - переспросил Еремей Птоломеич. - Так, значит, сказки про нее совсем не сказки? Еще водятся там нечистики?
   - Кто? - удивился Костя. - Нечистики?
   - Ну да, - повторил Дрозофиллов, - лешие и колдуны, лихоманки и кикиморы, ну и "протчая, протчая, протчая..."
   - Водятся, - подтвердил Костя. - Может, не все, но водятся. Лешие, например: Калина Калиныч, Шустрик, Уморушка...
   - Значит, вас лесовичка раздвоила?
   - Ну да, Уморушка... Первый класс еле успела закончить, а уж колдует вовсю. Дед ее и наказал...
   - По телефону? - снова уточнил Дрозофиллов.
   - По телефону.
   - Впервые такое слышу. Если факт подтвердится , он станет новой страницей в лешеведении. "Роль телефонизации в передаче заклинаний на расстоянии", "НТР и чародейство: пути и перепутья" - да тут целый кладезь тем!.. - Еремей Птоломеич встал из-за стола и в радостном возбуждении забегал по лаборатории. - "Отделение второго "я" от субъекта и его последующая материализация" - открытие, не меньше!..
   - А нельзя ли это открытие обратно прикрыть? - перебил размечтавшегося профессора Костя. - Петя Брыклин извелся весь... Шутка сказать: человек половину себя потерял.
   - По собственной воле или насильно? - быстро спросил Дрозофиллов.
   - По собственной. Надоел я ему, жить, наверное, как хочется, мешал.
   - Так... - Профессор снова забегал по лаборатории. - Так... Значит, субъект был заранее подготовлен к раздвоению... А вы, молодой человек? Вы были готовы к отделению от объекта П.Б.?
   - От чего? - не понял Костя.
   - Назовем Петю Брыклина "объектом П.Б.", а Вас "объектом А.Э.". Так легче для формулировки теории. Если таковая у нас получится. Так вы, юноша, были готовы к отделению?
   - Объект П.Б. мне тоже здорово надоел. То врет...
   - Говорит неправду, - поправил Дрозофиллов.
   - То дурака валяет...
   - Занимается пустяками, - снова внес поправку Еремей Птоломеич.
   - А то на подарки клюнул, переметнуться решил.
   Профессор не успел перевести последние слова Кости на понятный ему, Дрозофиллову, язык, и Костя благополучно закончил:
   - Вот и допрыгался О.П.Б.: лишился О.А.Э.
   Еремей Птоломеич улыбнулся:
   - Прекрасная формулировка! П.Б. = (П.Б. - А.Э.), а А.Э. = (А.Э. - П.Б.)
   Костя махнул рукой:
   - Не до формулировок нам! Как с Петей быть? Ведь измаялся человек!
   Профессор посмотрел на вновь пригорюнившегося мальчика, подумал немного и сказал:
   - Вот что, юноша, идемте ко мне домой чай пить. Там, возможно, что-нибудь и придумаем. Заодно Левона Тиграновича прихватим. Может быть, он нам хороший совет даст.
   - А кто это - Левон Тигранович?
   - Профессор. Голова! Лучший гидронечистолог России!
   Еремей Птоломеич снял белый халат и шапочку, повесил их в шкаф, причесал свои космы и, взяв Костю за руку, повел из лаборатории к своему другу и коллеге Анчуткяну.
   А мы, дорогой читатель, на время оставим их и перенесемся к другим героям нашего правдивого повествования.
   Глава седьмая,
   в которой Уморушка хлопает ушами
   Уморушка и Маришка приехали в Москву на два часа раньше Гвоздикова. Быстро и без хлопот узнали, где находится НИИЗЯ, съели вместо завтрака по две порции мороженого, прошли в метро - без всяких приключений! - и, спустившись по эскалатору вниз, стали дожидаться электричку до станции "Маяковская".
   И тут с Уморушкой произошло небольшое ЧП. Увидев электронные часы с ярким светящимся циферблатом, она открыла от удивления рот и стала смотреть на них, как на какое-то волшебное чудо. Подошла нужная электричка, все пассажиры вместе с Маришкой вошли в вагоны, а Уморушка продолжала стоять с открытым ртом перед необыкновенными часами.
   - Осторожно, двери закрываются! - объявили в динамиках вагона. Следующая станция - "Новокузнецкая"!
   - Умора!!! Ко мне!!! - крикнула Маришка.
   Но было уже поздно: двери захлопнулись, и состав, набирая скорость, покатил в страшную пещеру.
   - А я-то!.. А меня-то!. - закричала, опомнившись, Уморушка.
   Но только удаляющийся гул электрички был ей ответом.
   Эх!.. Превратиться бы сейчас в птицу, в стрелу, в легкий, но быстрый ветерок! Помчаться бы следом за сгинувшей вереницей голубых вагонов, догнать бы их, влететь в распахнутую форточку того вагона, где мечется в волнении верная подруга Маришка!.. Но увы: нет у несчастной Уморы чародейной силы и летать ей пока не дано...
   - Ты что, девочка, плачешь? - спросила Уморушку одна из подошедших на платформу пассажирок. - От мамы отстала?
   - И ничего я не плачу... - ответила Уморушка, стирая ладошкой непрошенную слезинку. - Просто ветром из пещеры дует, вот она и капнула...
   Пока Уморушка разговаривала с женщиной, пока мечтала о невозможных превращениях в птицу, Маришка успела сойти на следующей станции, пересесть на другую электричку и вернуться назад.
   - Теперь-то я тебя не выпущу! - сказала она, хватая Уморушкину руку. Буду все время за тебя держаться!
   - Это мы еще посмотрим, кто крепче будет держаться... - буркнула Уморушка виновато. - Я, может, покрепче буду держаться...
   Так они и вошли в вагон: держась друг за дружку и тихо препираясь. Снова в динамиках объявили, что двери закрываются, снова сказали, что следующая станция "Новокузнецкая", и электричка плавно двинулась с места, но уже вместе с Уморушкой и Маришкой.
   Уморушка надеялась увидеть в пещере* много интересного, но ничего, кроме мелькающих изредка огней, в кромешной тьме не разглядела. Тогда она стала изучать вместе с Маришкой схему Московского метрополитена. Маришка быстро разобралась, что к чему в этой схеме, и гордо сообщила подруге:
   _________________________________
   *Так Уморушка назвала для себя тоннель метро.
   - Мы по зеленой дороге едем. Если до конце ехать, до Речного вокзала доехать можно.
   - А если не до конца? - спросила Уморушка.
   - Тогда еще до чего-нибудь доедем. Кому куда нужно - тот туда и едет. Мы вот с тобой до станции "Маяковская".
   - А я до "Моряковской", - вмешался в их разговор пятилетний карапуз, сидевший вместе со своей мамой прямо под схемой метро.
   - Такой станции нет! - заявила Маришка. - Я весь маршрут выучила.
   - А вот и есть! - продолжал спорить карапуз. - Там еще на площади каменный дядька стоит, который книжку написал про моря и про маяк.
   - Так это, наверное, Маяковский? Конечно, Маяковский! - улыбнулась Маришка.
   Однако мальчишка остался при своем мнении. Так они и вышли из метро: Маришка с Уморушкой на "Маяковской", а карапуз с молчаливой мамой на "Моряковской". Поднялись по экскалатору вверх и уже на улице расстались.
   Глава восьмая,
   в которой Маришка и Уморушка встречают старого друга
   До Куликовского переулка троллейбус N 536 катил добрых полчаса. За это время Уморушка и Маришка досыта успели насмотреться в окошко на Москву.
   - Домов-то сколько! - ахнула Уморушка, зыркая своими шустрыми глазенками во все стороны. - А высоченные!.. А народу сколько! Как муравьев!
   - А памятников-то, памятников!.. - вторила ей Маришка. - И на конях есть, и без коней!.. Этот вот - Пушкину поставили...
   - Пушкину? - переспросила Уморушка и посмотрела на уплывающий из вида памятник. - Ну и зря!
   - Почему? - удивилась Маришка.
   - Из-за него все наши беды. Напридумывал про бесенят, а нам расхлебывать.
   - Откуда Пушкин знал, что так получится? Знал бы - другую сказку сочинил. Да у него их много!
   Так за разговорами докатили подружки до своей остановки.
   - Переулок имени Куликовской битвы! - объявил в микрофон водитель троллейбуса. - Следующая остановка "Бульвар Ивана Калиты"!
   - Слезаем, приехали, - скомандовала Маришка и первой выскользнула с задней площадки на тротуар.
   - А теперь куда? - спросила Уморушка, пулей вылетев из тролейбуса вслед за подругой.
   - На улицу имени Пересвета и Осляби, дом 6, в НИИЗЯ.
   Они спросили у прохожих, где расположена нужная им улица, и вскоре уже стояли перед входом в НИИ.
   - Вам кого? - спросила бдительная вахтерша возникших в вестибюле девочек.
   - А мы сами не знаем, кого, - призналась Маришка. - Нам самого главного профессора по колдовству нужно.
   - Тогда вам к Дрозофиллову, - объяснила отзывчивая вахтерша. - К нему теперь часто дети обращаются. Давеча вот один паренек приходил, ныне вы заявились.
   - Слыхала?.. - шепнула Уморушка на ухо Маришке. - Наверное, Костя тут уже побывал.
   - Торопиться нужно! - заволновалась Маришка. - Вдруг его просьбу исполнят, тогда что?
   И она обратилась к словоохотливой вахтерше:
   - Точно-точно, тетенька, нам к профессору Дрозофиллову! Где его кабинет, скажите, пожалуйста?
   Вахтерша объяснила и так же, как Костю, предупредила посетительниц:
   - Смотрите только в первую комнату не входите. Там чудище-юдище трехглавое сидит.
   - Хорошо, не войдем, - пообещала Маришка.
   А Уморушка почему-то промолчала и только сильно сжала подружке руку.
   Поднявшись на второй этаж, Маришка поспешила в лабораторию Еремея Птоломеича, а Уморушка вдруг решила задержаться на лестнице.
   - Ты иди, иди, - сказала она подруге, нагибаясь и поправляя сползший на левой ноге носок. - Я тебя догоню.
   - Не вздумай в первую комнату заходить! - строго наказала Маришка. - Мы слово дали!
   - Я слово дала? - удивилась Уморушка. - Что-то не помню.
   - Я дала, за обеих!
   - Наверное, здорово за язык тянули, если ты так расщедрилась... Ладно, не буду я туда входить, загляну только.
   - И заглядывать нельзя.
   - Можно. Заглядывать тетенька не запрещала.
   - Ну, Уморушка, смотри! Опять в историю вляпаемся!
   Уморушка обиженно шмыгнула носом, поправила носок на правой ноге и, не реагируя на упрек Маришки, подошла к двери первого кабинета.
   - В щелочку посмотри - и дальше пойдем! - слегка уступила Маришка. Ей тоже было интересно посмотреть на таинственное чудо-юдо, хотя чувство долга и гнало ее к Дрозофиллову.
   Уморушка послушно приложилась к замочной скважине сначала левым глазом, потом правым.
   - В щелочку только табурет видно, а на нем ведро. А чудище в дырочку не влезает.
   Сказав это, Уморушка взялась за ручку и потянула дверь на себя. Рассеянный Анчуткян, отвлеченный беседой с Костей и Еремеем Птоломеичем, забыл запереть дверь на ключ, и она открылась.
   - Горынушка! - вскрикнула Уморушка через миг и ринулась, позабыв обо всех обещаниях, внутрь кабинета. Там, занимая добрую половину помещения, дремал прикованный за ногу к стене Змей Горыныч. Горыныч уснул, даже не притронувшись к пище.
   - Как же он здесь очутился? - спросила Маришка подругу, хотя та и сама этого не знала. - Кто его на цепь посадил?
   - Сейчас узнаем! Сейчас нам Горынушка пожалится! - заявила Уморушка, подходя к средней - главной - голове старого приятеля. - Горынушка-а!.. Вставай, миленька-ай! - прокричала она в левое ухо средней головы.
   Горыныч слегка махнул хвостом, и со стены упали два плаката и кусок штукатурки.
   - Проснись, любезна-ай!.. - прокричала Уморушка в правое ухо любителя сновидений.
   Горыныч отмахнулся хвостом и от вторичного приглашения пробудиться. Со стены снова рухнула штукатурка, и еще три плаката свалились на пол.
   - Во недотепа попался! - возмутилась Уморушка не на шутку. - Удрал из Муромской Чащи, маханул аж в саму Москву, стал чьей-то добычей и - спит себе! Посапывает во все шесть ноздрей! А ну, вставай, соня-засоня!
   Но и на третий раз Змей Горыныч не пожелал подниматься, а только постучал по полу хвостом, осыпая со стен последнюю штукатурку.
   - Придется хором кричать, - предложила Маришка. - Поодиночке нам его не добудиться.
   - Давай хором, - согласилась Уморушка, - Давно я хором не кричала.
   И подружки что было сил крикнули:
   - Го-ры-ныч!! Вста-вай!.. Го-ры-ныч! Вста-вай!..
   Правый глаз левой головы Змея Горыныча лениво приоткрылся и посмотрел на источник шума.
   - Батюшки: никак Уморушка!
   - И Маришка! - показала Уморушка на подругу. - Не признал, что ли, Змеюшка?
   - Со сна не угадал сразу... - виновато вымолвил Змей Горыныч. - Теперь вижу.
   Он снял с табурета ведро с едой, смахнул крылом крошки, подвинул еще один табурет и пригласил девочек присесть.
   - Как вы сюда ко мне залетели? - спросил он после того, как подружки разместилась на табуретках. - Признаться, не ожидал...
   - Мы-то поездом залетели, а вот ты, Змеюшка, почему здесь на цепи сидишь? - Уморушка посмотрела на цепь и вздохнула: - Я бы ее мигом в прах рассеяла, да чародейной силы пока лишена.
   - Цепочку я и сам порву, когда время придет, - сказал Горыныч в ответ. - А за доброе слово - спасибо.
   Маришке не терпелось узнать, каким образом Змей Горыныч оказался в Москве, да еще в НИИЗЯ, и она спросила:
   - Горыныч, а Горыныч, а почему вы тут сидите? Уж не пожаловал ли снова Опилкин в Чащу с какими-нибудь лесорубами или охотниками?
   - Да нет, - ответил Змей Горыныч, сладко потягиваясь и звеня цепью. Опилкин к нам теперь и глаз больше не кажет. Пошло ему ученье впрок!
   И тут Горыныч вдруг вздохнул:
   - От своих друзей я сбежал! Сам!
   - Сам?! - удивилась Уморушка. - Почему?
   - От шума отвык, от общества, - признался трехглавый отшельник. - А тут понаехала молодежь пещеру расчищать!.. Шум, гам, вой, пенье... Лешие, водяные - вся Чаща съехалась! Ну и не выдержал: взмахнул крыльями и улетел куда глаза глядят. Сел я где-то на полянку, вздремнул денек-другой. Просыпаюсь - а я уже тут... Профессора ходят
   температуру пасти измеряют, анализ дыма проводят... Люди хорошие, не обижают. Вот и решил я пока здесь подремать, а как пещеру очистят, я тут же цепь пополам - и в Чащу!
   - Не обижают, значит, профессора? - переспросила деловито Уморушка. Что ж, это хорошо. А то мы их... - Она вспомнила, что колдовать ей пока нельзя и, потупившись, смолкла.
   - Не обижают, не обижают, - подтвердил Змей Горыныч. - На цыпочках передо мной все ходят, тишину соблюдают. А дыму для науки мне не жалко, пусть для опытов сколько хотят берут.
   - А вы, уважаемый Горыныч, с профессором Дрозофилловым знакомы? спросила Маришка, вспомнив о том, зачем она с Уморушкой сюда пожаловала.
   - С Еремеем Птоломеичем? А как же! Сосед мой, его кабинет рядышком. - И Змей Горыныч вильнул хвостом в сторону освободившейся от штукатурки и плакатов стены. - Только сейчас я его что-то не слышу, наверное, профессор домой ушел.
   - Вот те раз! - взмахнула руками Уморушка. - Теперь нам его дом искать придется!
   Но Змей Горыныч успокоил ее, объяснив, что Еремей Птоломеич живет не за тридесять земель, а в этом же здании, только в другом подъезде.
   - Квартира, кажется, номер сорок пять. Со сна я точно не запомнил!
   - Спасибо, Горынушка, найдем, - поблагодарила Уморушка старого приятеля и поднялась с табуретки. - У нас к нему дело важное, пора идти.
   - До свидания, Змей Горыныч! - попрощалась Маришка, тоже вставая. Может быть, и увидимся еще!
   - Какие наши годы - конечно, увидимся! Приезжай ко мне на новоселье, пригласил Горыныч Маришку.
   - Приеду, - пообещала Маришка и, взяв Уморушку за руку, направилась с подругой на поиски Дрозофиллова.
   А Змей Горыныч, радостный и счастливый от того, что повидал земляков, снова смежил очи и опрокинулся в сладостный сон. Здесь, посреди Москвы, ему было тихо и спокойно, не то, что в Муромской Чаще в родной пещере.