Каришнев-Лубоцкий Михаил. Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)

Каришнев-Лубоцкий Михаил
Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)

   Михаил Каришнев-Лубоцкий
   Каникулы Уморушки
   Тетралогия "Волшебные каникулы", книга 2
   сказочная повесть
   * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕУДАЧНОЕ ПОХИЩЕНИЕ *
   Глава первая,
   в которой Маришка становится принцессой
   и получает загадочное письмо
   Маришка стала принцессой после третьего класса. А случилось это вот как. Однажды на самом-самом последнем уроке, когда учебный год уже заканчивался и начинались летние каникулы, в третий "Б" кто-то тихонько постучался.
   - Войдите, - сказала Маришкина учительница Ирина Петровна.
   И в класс вошел Игорь Игоревич Башмаков - преподаватель русского языка и литературы. Извинившись за вторжение, он поздоровался и попросил Ирину Петровну разрешить ему сделать небольшое объявление.
   - Пожалуйста, Игорь Игоревич, объявляйте, - милостиво разрешила учительница.
   И тогда Башмаков повернулся к классу и...
   ...С этого-то и началась наша история.
   - Вы знаете, ребята, - сказал Игорь Игоревич, - что скоро состоится смотр школьных драмкружков. А у нас ЧП: исполнители главных ролей Саша и Даша Сундуковы переехали в другой город на новое местожительство! Мы сделали декорации, сшили костюмы, выучили свои роли назубок, - а главных артистов нет! Может быть, в вашем классе они найдутся?
   И Игорь Игоревич со жгучей надеждой посмотрел на третий "Б".
   - У нас все артисты! - сказала Ирина Петровна с гордостью за свой класс. - Выбирайте любых!!
   Сраженный такой щедростью, Игорь Игоревич на мгновение растерялся, но потом опомнился и бросился выискивать из сорока мастеров сцены двух подходящих для спектакля. Выбор его остановился в конце концов на Маришке Королевой и Пете Брыклине.
   - Вот... - сказал он нерешительно, все еще боясь ошибиться. - Эти двое подходят... - И уже с опозданием спросил Маришку и Петю:
   - А вы хотите в спектакле участвовать?
   - Конечно, хочу! - не раздумывая, ответила Маришка.
   А Брыклин сказал:
   - Смотря кого играть...
   - Ты - Кота в сапогах, а девочка - принцессу. Костюмы уже готовы и словно на вас сшиты. Ну что: согласны?
   - А можно я буду не в сапогах, а в кроссовках? - снова полюбопытствовал Брыклин. - В кроссовках бегать удобнее.
   - Бегать тебе не придется, у нас маленькая сцена, - ответил Игорь Игоревич. - И, потом, где ты читал про Кота в кроссовках? В мировой литературе такого образа нет. Это твое свежее прочтение классики?
   Не дождавшись ответа от Пети, Башмаков объявил:
   - Смотр школьных театральных коллективов начнется первого июня и продлится десять дней. У нас мало времени и уйма работы! До встречи, ребята!
   И Игорь Игоревич, поблагодарив Ирину Петровну и еще раз перед ней извинившись, ушел. А Ирина Петровна, усмирив лишь одним взглядом из-под черных бровей расшумевшийся класс, сказала:
   - Надеюсь, что Маришка и Петя не посрамят третий "Б" и выступят в спектакле достойно. Удачи вам, Брыклин и Королева! После смотра можете разъезжаться по дедушкам, бабушкам и лагерям отдыха, а сейчас - за работу!
   И тут прозвенел звонок: последний звонок в этом учебном году.
   - Счастливо вам отдохнуть, ребята! - улыбнулась Ирина Петровна. - Все свободны! До встречи в сентябре!
   Бывший третий "Б" дружно сорвался с мест и вытек шумящим ручьем на улицу.
   А на улице была весна: радуясь теплу и синему небу, кричали, как первоклассники на перемене, воробьи на деревьях, тополиный пух белой метелью кружил по пыльным улочкам Светлогорска, небольшие пестрые компании здешних собачонок деловито перебегали центральную площадь города и пропадали в густых зарослях горпаркового чертополоха, на крышах домов и государственных учреждений коты и кошки принимали солнечные ванны, лениво подставляя целительным лучам свои спины, бока и мохнатые брюшки, где могла, из земли, из-под асфальта лезла трава, тянулись вслед за ней неприхотливые одуванчики. Лето стучалось в ворота Светлогорска - триста семьдесят шестое лето в его жизни.
   Маришке хотелось гулять и гулять по тополиной пороше, вспугивая очумевших от майской теплыни воробышков, но нужно было идти домой радовать родителей своими успехами. Папа и мама обещали вырваться к обеду на часок к дочке, но почему-то не вырвались, и квартира была без них тиха, как остановившиеся часы. Тогда Маришка решила позвонить родителям на работу.
   - Это ты, Маришка? - спросил в трубке папин-мамин коллега Гейзеровский. - Как дела?
   - Отлично, - ответила Маришка.
   - А в дневнике?
   - Тоже отлично. Дядя Гоша, где родители?
   - Порадовать хочешь? - Гейзеровский тяжело вздохнул. - Сейчас не получится: они оба в морозильнике сидят. Срочно потребовалось испытание нового снегообразователя.
   - А когда они оттуда вылезут?
   - Кто его знает... К ужину будут дома. А ты, Маришка, обедай самостоятельно и здорово не скучай.
   И дядя Гоша положил трубку.
   Обедать не хотелось, тем более в одиночестве.
   - Мало ли чего тебе не хочется! - сказала сама себе Маришка, поставила греться на плиту кастрюлю со щами и отправилась доставать газеты и журналы из почтового ящика.
   Кроме обычной корреспонденции она обнаружила в ящике странный конверт, без марки, с какими-то каракулями. Вот такой:
   -------------------------
   Маришке Каралевай
   в Свитлагорск
   на улицу Гогаля
   от У.М.
   ----------------------------
   " Странно, - подумала Маришка, - марки нет, адрес кое-как написан, а письмо дошло... Чудеса! "
   И она побежала обратно в квартиру, на ходу разрывая конверт и гадая, от кого бы могло быть это послание.
   С первых же строчек Маришке стало ясно, кто скрывался за этими загадочными "У.М.". Ну, конечно же, Уморушка! Маришка выключила газовую плиту и погрузилась в чтение. И вот что она прочла:
   "Здравствуй мая падрушка Мариша! Горячий привет тибе, Мите и
   Иван Иванычу от миня, Шустрика и деда Калины и всех-всех! И всем-всем! Во первых страках своево писма саабчаю тибе што я кончила первый клас и пиришла во второй. Чиво и тибе жалаю! У нас все харашо, все живы и здоровы и никто Чащу не рубит и пусть папробует. Я соскучилась по тибе и вам. А ты соскучилась? Я приеду к тибе пагастить на нидельку обязательно. Можно я приеду? До горада я дабирусь сама а там встричай за околицей где чугунка кончаица и люди вылазят. Буду скоро в перву ночь как народитца месяц. Не проспи! От миня, Шустрика, деда Калины и всех-всех горячий привет тибе и все-всем! Астаюсь твая вечная падрушка Умора Муромская.
   Цалую и обнимаю крепка-крепка".
   Весь текст Уморушкиного письма был разукрашен красным карандашом Калины Калиныча, а в самом низу письма была сделана приписка: "Ай-ай-ай... Стыдно, Уморушка! Перепиши!"
   Под этой припиской синела другая: "Извините за ошипки. Пириписывать некада. У.М.".
   Маришка так обрадовалась, что сразу же захотела поделиться своей радостью с кем-нибудь из близких. Но папа и мама еще сидели в морозильнике, Митя находился за много километров от Светлогорска и единственный человек, с которым можно было бы поделиться здесь ТАКОЙ новостью, был, конечно, Иван Иванович Гвоздиков.
   - Иван Иванович! - закричала Маришка в трубку, как только старый учитель подошел к телефону. - Уморушка приезжает!
   - Здравствуйте, Мария Васильевна, - сказал Гвоздиков, - докладывайте по порядку.
   - Ой, простите, здравствуйте... - Маришка помолчала секунды две и снова сообщила: - Уморушка приезжает. Одна. На недельку. Когда месяц народится. Встречать за околицей, где чугунка кончается.
   - Очень приятно, я рад, - донесся потеплевший голос Гвоздикова. - А то, признаться, что-то я заскучал...
   - Уморушка вас развеселит! - бодро выкрикнула Маришка.
   - В этом я не сомневаюсь, - охотно согласился Иван Иванович. - Теперь, главное, не проворонить гостью: не очень точно она определила место встречи и дату приезда.
   - А правда, - удивилась Маришка, - где у нас околица? А где чугунка? А когда месяц народится?
   Маришка ахнула, ойкнула и затараторила в телефонную трубку: - Иван Иванович, провороним! Чугунку не знаем, околицы нет, с
   месяцем тоже ничего не ясно! Провороним, Иван Иванович!
   - Погоди, Мария Васильевна, успокойся. Ты что: письмо получила или телеграмму?
   - Письмо!
   - Обратный адрес есть? Хотя какой так обратный... - Иван Иванович помолчал немного и снова спросил:
   - Про деда Калину пишет?
   - Пишет! Калина Калиныч приветы шлет!
   - Приветы... Спасибо, конечно... А провожатых?
   - Ничего про них не написано!
   Гвоздков помолчал еще полминуты. Маришка, собрав всю свою волю в кулак, молчала тоже. Наконец Иван Иванович произнес нерешительно:
   - Ну что ж, займусь рассчетами. Ночь рождения месяца узнать для нас, Мария Васильевна, пустяки. Околица, как я полагаю, находится там, где чугунка кончается. А кончается она для лешаков там, где для нас начинается. Понятно?
   - Почти, - честно призналась Маришка. - А где эта чугунка кончается и где начинается?
   - Я так понимаю, - самодовольно хмыкнул в трубку Иван Иванович, гордясь своей сообразительностью, - что начинается и кончается она у вокзала. Ведь чугунка - это железная дорога!
   - Правильно, Иван Иванович, правильно! - радостно прокричала в ответ Маришка. - Как я только сама не догадалась!
   - Еще успеешь Уморушкины загадки поотгадывать, - успокоил ее Гвоздиков. - У нашей лесовички этого добра впрок заготовлено. Давай лучше подумаем, на каком поезде она приедет. На утреннем или вечернем?
   - А мы оба встретим!
   - Ну что ж, Александр Македонский вряд ли смог бы лучше тебя ответить на этот вопрос. Встретим оба, - Иван Иванович подумал немного о чем-то и добавил:
   - Вот что, Мария Васильевна, пусть твои родители мне вечером позвонят. Мы с ними посоветуемся, как лучше гостью принять.
   - Хорошо, - ответила Маришка и, попрощавшись с Гвоздиковым, положила трубку на место.
   Глава вторая,
   в которой Маришку оставляют на попечение
   А вечером Маришка узнала еще одну новость: ее родители едут в срочную командировку! Новая модель снегообразователя, над которой бился весь папин-мамин коллектив целый год, удалась наславу. Но работал он пока только в морозильнике: в теплом помещении из него текла вода, а снег почему-то не лез.
   - Опробуем снегообразователь в Заполярье и вернемся, - сказал папа Маришке. - А ты у дедушки с бабушкой погостишь.
   - Стране нужен хлеб, а хлебу нужен снег, - сказала мама.
   - Я понимаю... - Маришка, и правда, все понимала. - И к дедушке с бабушкой я хочу...
   - Так в чем же дело? - удивился папа.
   - Сегодня и поедешь, - заявила мама. - Дорога знакомая, не первый раз едешь.
   - Я куда хочешь доеду, - скромно призналась Маришка, - дороги я не боюсь. Но у нас в школе смотр драмкружка. Городской смотр! А я участвую.
   Папа сел на диван и задумался. Положение было безвыходным: самолет в Заполярье улетал на рассвете, дочку оставлять одну было нельзя ни под каким видом, срывать участие в смотре тоже получалось как-то непорядочно.
   - А я еще письмо получила... - подлила масла в огонь Маришка. - Ко мне подружка в гости едет.
   И она достала странный конверт и показала его родителям.
   - Это еще от кого? - удивилась мама. - Боже, какие каракули!
   - Она в первом классе пока. Правда, уже закончила...
   - Кто же это такая? - папа повертел конверт в руках. - "У.М." Ульяна? Урсула?
   - Уморушка! - улыбнулась Маришка. - Помните, я вам про нее рассказывала?
   - Сказку твою мы помним, но верить в такие фантазии отказываемся, ты уж извини, - Мама присела к папе на диван и усадила рядом дочку. - Леших не бывает, это - фольклор, народные предания и легенды.
   - А это? - Маришка снова показала родителям кривобокий конверт.
   - А это глупые шутки твоих подружек, - мама упорно стояла на своем. Тебя разыграли, а ты поверила. Обыкновенная первоапрельская шутка.
   - Май на дворе, без пяти минут июнь, - папа снова взял в руки конверт, снова повертел его перед глазами и, немного смущаясь, спросил:
   - Почитать можно?
   - Секретов нет, читайте.
   Папа и мама склонились над письмом. Минуты три в комнате было тихо. Наконец, кончив читать, мама сказала:
   - Конечно, это розыгрыш. Хорошо продуманный оригинальный розыгрыш. Слова-то какие употребляют: "околица", "чугунка"... Нынешние дети таких слов и не слыхали, наверно.
   - В книгах зато читали, - папа почему-то не спорил с мамой, скорее, поддакивал. - А вот написали как ловко! Нарочно так не напишешь.
   - Ловко это написано или не ловко - для Маришки не имеет уже никакого значения. Вечерним поездом она едет в Апалиху. - Мама поднялась с дивана, готовая к решительным действиям. - В школе найдут замену нашей артистке.
   - Смотр через десять дней! Я - принцесса! Все роли уже распределены! Маришка готова была заплакать, но, конечно, плакать не стала. - Через десять дней - пожалуйста! - поеду в Апалиху.
   - Десять дней одна в городской квартире? С цветным телевизором, газовой плитой и с английским замком? Ну уж нет!
   Мама достала Маришкин чемодан и стала укладывать вещи.
   - Может быть, соседи посмотрят? - робко вмешался папа. - Всего-то десять дней...
   - А ты их видел когда-нибудь - наших соседей? Ты помнишь, как их зовут?
   Папа напряг свою тренированную память ученого, но вспомнить соседей по этажу не смог.
   - Вот и познакомимся... Три года рядом живем, а друг дружку не знаем.
   - У нас в Заполярье самолет улетает, а ты знакомиться с соседями решил! Поздно спохватился.
   - Лучше поздно, чем никогда... - Папа тоже поднялся с дивана, положил конверт на стол и тяжело вздохнул:
   - Приедет гостья, а у нас никого нет... Не по-людски это.
   - Какая гостья? - ахнула мама и посмотрела на папу так, как будто впервые его увидела. Ты что, Вась?.. Какая гостья?..
   - Может, и никакой... А может... - папа махнул рукой и не стал договаривать.
   Но мама и Маришка его хорошо поняли.
   - А еще ученый человек!.. Кандидат наук!.. В леших верит!
   Маришка испугалась, что родители могут впервые в жизни серьезно поссориться, и поспешила вмешаться:
   - Ну хорошо-хорошо! Леших нет, а подружка все-таки приезжает! Хоть у Ивана Ивановича спросите!
   - У какого Ивана Ивановича? - удивилась мама. - У дедушкиного приятеля?
   - Ну да, у него!
   - Он тоже хороший фантазер, тебе не уступит, - мама закрыла чемодан, отложила его в сторону. - Ты помнишь, что он наговорил нам тогда? обратилась она к папе.
   - Ничего сверх того, что рассказала Маришка. Он просто подтвердил ее слова.
   - Он подтвердил ее сказки!
   - Веселый старик, что тут плохого?
   Маришка подошла к телефону и набрала номер Гвоздикова.
   - Иван Иванович? Добрый вечер! Да, передаю трубку папе, - и Маришка протянула трубку отцу.
   Пожалуй, ни к чему пересказывать весь длинный и путанный разговор Маришкиных родителей с Иваном Ивановичем: разговор получился не из легких. Но кончился он победой старого учителя. Когда папа положил трубку на место и вытер пот со лба, он устало сказал:
   - Ну что ж, Мария... ваша взяла! Оставляем тебя Ивану Ивановичу на попечение. Встречайте свою Уморушку, участвуйте в смотре и - марш в Апалиху! - на летний отдых.
   - И чтоб никаких приключений! - строго добавила мама.
   - А это уж как получится... - тихо прошептала Маришка и стала готовится к переезду на квартиру Ивана Ивановича.
   Глава третья,
   в которой Калину Калиныча тянут за язык
   Когда Уморушка пошла в школу, то она сделала очень неприятное для себя открытие: оказывается, на уроке нужно сидеть тихо и смирно, а если хочешь что-то сказать, то следует поднять правую руку (левую почему-то нельзя!) и терпеливо ждать, когда тебя спросят. Такие правила были написаны явно не для Уморушки. Как она себя ни сдерживала, но к концу первой четверти у нее в дневнике получилась вот такая картина:
   Арифметика - 5 (27 замечаний и 14 серьезных предупреждений).
   Пение - 4 (13 замечаний и 26 серьезных предупреждений).
   Основы колдовства - 5+ (14 замечаний и 1 серьезное предупреждение).
   Основы доброты - 5+ (замечаний нет).
   Природоведение - 5+ (28 замечаний и 36 серьезных предупреждений).
   Устное народное творчество - 5 (10 замечаний и 8 серьезных предупреждений).
   Физкультура - 5+ (замечаний нет).
   Поведение - хуже некуда.
   Прилежание - так себе.
   - Ну и что будем делать, внученька? - спросил Уморушку Калина Калиныч, ставя в дневнике последнюю отметку. Будем продолжать в том же духе или начнем исправляться?
   - А чего я сделала? Я ничего не делала... - не глядя в глаза деду, прошептала Уморушка. - Учусь-то я хорошо...
   - А на уроках как сидишь?!
   - Как? - удивилась Уморушка.
   - Как егоза! - рассердился старый лешак.
   Уморушка попыталась вспомнить, как выглядит егоза, но не вспомнила.
   - А на кого она похожа, дедушка?
   - На тебя! - окончательно рассердился Калина Калиныч и пригрозил внучке: - Если до конца учебного года не исправишься - не видать тебе каникул, как своих ушей!
   Уморушка тут же скосила до предела глаза: левый - налево, правый направо, но ушей, и правда, не увидела.
   - Я же не виновата, что я такой живой ребенок... Я же маленькая еще. Единственная дочка в семье... - выложила она Калине Калинычу свои главные козыри.
   Но старый лешак не стал даже слушать внучкины оправдания.
   - Заговаривай зубы и отводи глаза своим родителям, а меня на мякине не проведешь! Или хорошее поведение - и в награду каникулы, или... или я лишу тебя чародейной силы!
   Уморушка побледнела. Только научилась кое-чему из колдовства и - нате вам! - уже прощайся с чародейной силой!..
   - Деда-а-а!.. - заныла Уморушка привычным воем. - Сказала ведь - не буду, значит, не буду!..
   - Что не будешь? - попросил уточнить Калина Калиныч.
   - Все не буду, - пообещала Уморушка. - Скакать не буду, подсказывать не буду, язык отвечающим показывать... Мало ли чего! Всего не упомнишь.
   Калина Калиныч задумался. После долгих колебаний спросил с сомнением:
   - Твердо обещаешь?
   - Твердо!
   Старый лешак посмотрел на внучку чуть ласковее и, после небольшой паузы, сказал:
   - Ну вот... Так-то лучше... А то - стыд на всю Чащу... А каникулы у вас будут, я обещаю.
   И тут Уморушка вдруг спросила:
   - А если я ни одного замечания не получу, ну, ни одногошеньки!.. тогда в Светлогорск к Маришке съезжу?
   - Куда?.. - удивился Калина Калиныч. - В Светлогорск?! К людям?!
   - А что? Они-то к нам ездили!
   Калина Калиныч хотел было произнести громовым голосом привычную фразу: "Ни под каким видом!" и быстренько улетучиться, но в последний миг вдруг передумал и сказал:
   - Ну что ж... Если ни одного замечания не получишь, то, пожалуй, и съездишь к подруге в город. Только этому, Уморушка, никогда не бывать - не из того ты теста леплена, чтобы на месте сидеть.
   - Я-то? - переспросила Уморушка.
   - Ты-то, - подтвердил Калина Калиныч.
   - А вот увидишь! - посулила Уморушка.
   - Ну-ну... - усмехнулся Калина Калиныч.
   - Так по рукам?
   - По рукам!
   Калина Калиныч, продолжая тихо улыбаться в седые усы, протянул внучке руку, и та не замедлила крепко вцепиться в нее своей ручонкой.
   - Федюшк, - крикнула Уморушка вертевшемуся неподалеку подростку-водяному, - а ну-ка, разними.
   Федюшка охотно исполнил просьбу, а потом спросил:
   - А про что спор?
   - Тсс!.. - сказала Уморушка, прижимая указательный палец к губам. Пока тайна!..
   Глава четвертая,
   в которой Калина Калиныч сдается на милость победителя
   Всякая тайна рано или поздно становится явной. Минуло еще три четверти, и всей Муромской Чаще стал известен спор между Уморушкой и ее дедом. А позаботилась об этом сама Уморушка. Еще бы: за все три четверти она не получила ни одногозамечания!
   - Не иначе тебе нечистая сила помогла, - удивлялся Калина Калиныч, записывая в дневник любимой внучки одни пятерки. - Без колдовства тут никак не обошлось, ну, никак!
   Дедушкины слова очень возмутили Уморушку, и она, пыхтя от негодования и горькой обиды, стала выговаривать деду:
   - Всегда так!.. Чуть что - "Нечистая сила помогла!.." Поможет кто жди!.. Сама молчала, сама ниже травы, тише воды сидела. Думаешь, легко, деда, так сидеть? Попробуй! И дня не высидишь. Или подскажешь кому-нибудь, или за ухо дернешь А я помалкивала, за ухи не дергала...
   - Знаю, что не дергала, знаю, что помалкивала... Оттого и дивлюсь: не чародейство ли это?
   - Не-а... - ответила Уморушка и почему-то покраснела, как рак.
   Но дедушка не заметил перемены в окраске внучки, а может быть, сделал вид, что не заметил. Расписавшись в дневнике за учителя, он вручил его Уморушке.
   - Держи, отличница. Иди, хвастай перед братьями и родителями!
   Но уходить из лесной школы Уморушка не спешила.
   - А обещание? - спросила она и уставилась на деда прокурорским взглядом. - Забыл, деданя?
   - Какое обещание? - попробовал юлить Калина Калиныч. - Что-то запамятовал...
   - К Маришке съездить, в Светлогорск!
   Старый лешак прошептал что-то под нос - не то укорил себя за длинный язык, не то пробубнил заклинание - и начал потихоньку растворяться в воздухе.
   Но Уморушка была начеку.
   - Деда, не крути! Держи слово!
   Калина Калиныч нехотя вернулся в прежнее состояние и сердито буркнул:
   - Мала еще по городам ездить! Подрасти чуток!
   - Ребенки должны получать яркие впечатления с детства! Ты сам родителям так говорил! Держи слово, деда!
   Калина Калиныч затравленно покрутил головой, словно бы надеясь найти кого-нибудь, кто бы защитил его от настырной внучки, но никого, кроме водяного Федюшки, свидетеля его злополучного спора, не увидел.
   И тогда старый лешак сдался.
   - Хорошо, - сказал он, - поедешь в гости к своей Маришке. Но смотри: ежели что...
   - Знаю: буду пенять на себя! - Уморушка вспомнила о брате и робко спросила напоследок деда: - А если еще и Шустрика взять? Вдвоем пенять не так обидно, как одной.
   Но Калина Калиныч отказался пустить внука, хотя в глубине души понимал, что так бы ему самому было спокойнее за Уморушку.
   - Нет, - сказал старый лешак, - Шустрик останется в Муромской Чаще. Лесной Совет принял решение о расчистке этим летом пещеры Змея Горыныча от тысячелетней трухи и мусора, и Шустрик с другими своими товарищами отправится на раскопки. Поедешь в Светлогорск одна, если родители возражать не станут.
   - Они не станут! - заверила Уморушка деда. - Они сознательные. Я же не так просто еду, я свой уровень повышать еду.
   - Какой уровень? - удивился Калина Калиныч.
   - Пока не знаю, какой, - пожала плечами Уморушка. - Какой-нибудь повышу.
   И она побежала к Федюшке и другим друзьям хвастаться своей победой в споре с дедом.
   - Письмо, письмо напиши! - крикнул ей вслед Калина Калиныч. Маришкиных родителей предупредить нужно!
   - Хорошо-о-о!.. Напишу-у!.. - откликнулась Уморушка и, вытянув руки в стороны и сильно оттолкнувшись от земли ногами, взмыла над луговыми травами.
   Глава пятая,
   в которой Петя Брыклин попадается на крючок
   У каждого человека есть второе "я" или иначе "альтер эго". Некоторые люди не знают об этом и живут себе припеваючи. А вот те, кто знает...
   Маришкин одноклассник Петя Брыклин был из тех, кто знал. Об Альтер Эго ему рассказала бабушка Виолетта Потаповна, которая, в свою очередь, вычитала все данные о втором "я" из толстенной книги под названием "Этика". Ей очень хотелось, чтобы ее внук вел себя в жизни этично, а не совсем напротив.
   - Помни, Петечка, - сказала Виолетта Потаповна, заглядывая внуку в глаза проницательным взглядом, - в человеке сидит еще один как бы человек по имени Альтер Эго и он, этот Альтер Эго, толкает того человека на противоположные поступки.
   - Руками толкает? - спросил удивленно Брыклин. - Или ногами пихается?
   - Словами. Против слов очень трудно человеку устоять.
   - А если уши заткнуть? Заткнуть уши и не слушать его. Нельзя разве?
   - Нельзя, - горестно развела руками Виолетта Потаповна, - Альтер Эго внутри сидит, от него не скроешься. Одно спасенье - думать, НА ЧТО толкает Альтер Эго. Если на хороший поступок - нужно прислушаться, если на плохой стой крепче прежнего.
   "Вот еще заботы не хватало... - подумал Брыклин, но вслух говорить этого не стал, не хотел расстраивать бабушку. - Мало мне учителей в школе, так еще какой-то Альтер Эго прибавился!"
   Петя решил проверить бабушкины слова и прислушался. Но никакого внутреннего голоса он не услышал. Целую неделю Петя ходил с чуть повернутой набок головой и все пытался уловить хоть какое-то бормотание в своем животе. Но второе "я", как видно, впало в длительную спячку и молчало, подобно двоечнику у доски. Наконец, Пете надоело караулить невидимку и он позабыл про него. Но вот однажды...
   Однажды Петя Брыклин шел по Большой Собачьей улице и повстречал на свою беду завуча из тринадцатой новокуличанской школы Светлану Николаевну Барабанову.
   - Брыклин! Петр! - радостно воскликнула бывшая детсадовская воспитательница Пети. - Тебя-то мне и надо!
   - Здравствуйте, Светлана Николаевна... - поздоровался Брыклин. - Рад видеть...
   - Ты, Петенька, самый озорной в группе был, так в память и въелся, учительница улыбнулась бывшему воспитаннику и продолжила: - Но я твой актерский талант отметила. Такой талант - на всю жизнь зарубка!
   Впервые услышав о своем артистическом таланте, Брыклин, однако, не стал разубеждать Барабанову, а только скромно потупил голову и немного зарделся.
   - Все-таки, какое счастье, что я тебя повстречала! - продолжала тем временем завуч новокуличанской школы. - Через три дня городской смотр школьных драмкружков, а у нас нет подходящего артиста на главную роль! Петечка, выручай!
   - Я уже занят, Светлана Николаевна... Я Кота в сапогах играю. Мы тоже в смотре участвуем.
   - Кота в сапогах любой изобразить сумеет. А вот пушкинских героев зрителю на должном уровне преподнести - не каждому дано!
   - Пушкинских и я не смогу, - честно признался Петя. - Вот Кота...