Каришнев-Лубоцкий Михаил. Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

   Маришка с силой потрясла компас и снова посмотрела на стрелку. Но тряска плохая замена настоящему ремонту. Синий конец стрелки подергался и встал точно против "З", а красный уперся в букву "В". Получилась страшная ерунда: север оказался на западе, а юг на востоке. Маришка спрятала бестолковый компас обратно в карман и заплакала. Плакала она, кажется, второй раз в жизни, а, может быть, и в третий. Этого уже точно никто не помнит, даже она сама.
   Глава двадцать восьмая
   Вспомнив заклинание, Уморушка так постаралась улетучиться, что явно перестаралась. Ее занесло в такую даль, какую она еще никогда и не видала.
   "Вот это я залетела!.. - думала она, разглядывая с восхищением огромные корабельные сосны. - Никак, я в шишкинские леса попала!" Про шишкинские леса ей много рассказывал дедушка Калиныч, но пускать ее туда пока не решался.
   - Во-первых, - говорил он строго, - там граница Муромской Чащи. Во-вторых, там медведи водятся. Медведя встретишь - не страшно, а вдруг охотника с ружьем? Вот напугаешься!
   И Уморушка не слишком-то рвалась в эти шишкинские леса. Но сегодня ее ЗАНЕСЛО сюда, и Уморушка была даже рада. Здесь не было лесорубов, не было охотников, не было медведей. Здесь были только красота и покой.
   - Хорошо-то как! - улыбнулась Уморушка, глядя на облака, проплывающие над верхушками сосен, и стала подумывать, а не раздвоиться ли ей, чтобы стало лучше еще в два раза.
   И тут она заметила на одной из опушек сидящих на пеньке людей:
   мальчика и девочку.
   - Охотники!.. - прошептала она, прячась в густом кустарнике и лихорадочно соображая, что же ей делать дальше. Но вскоре Уморушка изменила свое мнение: - Нет, не охотники... Снова лесорубы пожаловали!
   До нее донеслись слова, которые произнес мальчик:
   - Вот что, Мариш, если ты будешь меня пилить, я обижусь, так и знай!
   Мальчик замолчал, но и этих слов Уморушке было предостаточно:
   - Точно, лесорубы!.. Вот злодеи: сами друг дружку пилят, удержаться не могут!
   Она хотела тут же приступить к решительным действиям, но ее остановили слова девочки-лесоруба:
   - Ладно, Мить, не сердись. Вместе дров нарубили, вместе и расхлебывать будем.
   - Ты нарубила, не я! - буркнул в ответ мальчишка.
   После услышанного волосы на голове Уморушки поднялись дыбом, и венок шлепнулся на землю. Резко нагнувшись за ним, Уморушка обломила нечаянно сухую ветку. Ветка бабахнула, как из ружья.
   - Кто тут? - испуганно спросили лесорубы, вскочив с пенька.
   - Я, - ответила Уморушка и вышла на опушку.
   Маришка и Митя (это были, конечно, они) кинулись к незнакомой девочке со всех ног. Но когда до нее оставалось добежать всего несколько метров, девочка вдруг исчезла.
   Маришка и Митя встали как вкопанные.
   - Ну что же вы? - раздалось внезапно чуть в стороне от них.
   Маришка и Митя как по команде перевели туда свои взгляды и снова увидели юную незнакомку. Она стояла возле зарослей малины и от нетерпения переступала с ноги на ногу.
   - Что же вы? - повторила она, негодуя.
   "Лесорубы" двинулись к ней. Десять шагов оставалось дойти до девочки, девять, восемь, семь...
   - Я здесь! - раздалось за спинами Маришки и Мити. Они обернулись и увидели ЭТУ девочку. Повернулись к малиннику - девчонки не было!
   - Какие вы неповоротливые! - рассердилась странная незнакомка. - А ну, догоняйте! - И она снова исчезла.
   - Давай не будем догонять? - шепотом спросил Митя Маришку. - Я тут разных типчиков повидал...
   Но ответить Маришка не успела.
   - Ага, испугались! - раздалось из-за кустов малины.
   Маришка побелела от горькой обиды и ринулась прямиком через кусты. Митя припустилась за ней, пытаясь руками прикрыться от хлещущих по нему колючих хлыстов.
   - Я тут! - раздавался временами девчачий голосок. - Туточки я! Голосок перемещался все глубже и глубже в лес, но Маришка и Митя уже этого не замечали.
   - Кто тебя боится! - кричала время от времени в ответ Маришка. - Никто тебя не боится!
   - Связываться с девчонкой не хочется, а то бы я тебе показал! поддержал Маришку Митя. Он очень устал, от жары, бега, от мелькания деревьев перед глазами ему на мгновение показалось, что предметы стали раздваиваться. Митя вдруг увидел, как из-за огромного дуба выглянули две одинаковые маленькие девочки с ромашковыми венками на головах и дружно пропищали: - "А ну, покажи, трус несчастный! А ну, покажи!" После чего девчонки исчезли, будто растаяли в воздухе.
   Маришка, у которой тоже стало двоиться в глазах, не снижая скорости, пропыхтела на бегу:
   - Ничего... Вас двое и нас двое... Посмотрим еще... Кто кому.. Косички... Потреплет!..
   Так они пробежали еще метров двести. Наконец Митя не выдержал и взмолился:
   - Все! Не могу больше бежать!
   И он упал на траву, как подкошенный. Плюхнулась возле него и Маришка.
   - Ладно, - сказала она, тяжело пыхтя и отдуваясь, - мы их и так здорово погоняли...
   - Вроде бы даже совсем прогнали, - подал свой голос и Митя, - что-то больше не видать и не слыхать их.
   И, действительно, Уморушки не было теперь видно и слышно. Заманив "лесорубов" в глубинные дебри Муромской Чащи, она с ужасом спохватилась: "Заблудить-то я их заблудила... А как сама теперь отсюда выберусь?" Обратной дороги она не знала. Может быть, ее и не было вовсе? Уморушка опустилась на траву и тихо заплакала. Ей было всего пять лет, она не ходила еще в школу, и плакать ей пока чуть-чуть разрешалось.
   Глава двадцать девятая
   Где только не искал потерявшихся ребят бедный Иван Иванович! Он искал их в лесу, на полянках, в чистом поле, за горизонтом. Наконец он добрался до огромного болота. Кого только не было в этом болоте!.. Жуки всех мастей и размеров, пауки, комары, пиявки, змеи разных калибров так и кишели и над и под изумрудно-лимонной ряской. Даже Кикимора, настоящая болотная Кикимора, жила здесь и правила всем этим царством. Если кого тут и не хватало, так это, наверное, одного Ивана Ивановича Гвоздикова. И вот он пришел, точнее влез, нагло, без спроса, с шумом и сопением, сначала пытаясь пробираться по кочкам, а потом, когда кочки кончились, а болото еще только началось, он, махнув на все рукой, полез напрямик. Метров пятнадцать ему удалось преодолеть не держась за что-либо. На шестнадцатом метре Иван Иванович начал тонуть. Он вдруг заметил, что движение вперед прекратилось, а движение вниз усилилось. Он замер, задумался и испугался. Нет, Иван Иванович не был трусом, и вы напрасно подумали, что он испугался за себя. Он испугался за ребят: за Маришку и Митю.
   "Они ведь совсем не знают фольклора! - подумал он и чуть было не заплакал. - Из-за этого они могут пропасть в волшебной Муромской Чаще!"
   Он рванулся, но болото цепко держало его, желая, видимо, пополнить свою коллекцию. Змеи подплывали к нему, обнюхивали со всех сторон и отплывали прочь, почему-то не кусая. Пиявки тоже ни разу не вцепились в его погруженное почти наполовину тело.
   "Странно, - подумал Иван Иванович, - очень странно... Чего они ждут? Когда я совсем утону?" Он снова рванулся что было силы и еще на два сантиметра погрузился в болото.
   "Лучше не дергаться... - грустно пролетела мысль. И тут же исчезла: - А чего ждать? Точнее, кого?"
   Иван Иванович попытался повернуть голову, словно желая увидеть, нет ли хоть где-нибудь человеческой души, зная прекрасно, что кроме него никого нет в этом проклятом месте. Сначала он посмотрел через правое плечо и ничего не увидел кроме бескрайней болотной равнины. Тогда он посмотрел через левое плечо и увидел рядом с собой, а точнее, за собой... Кикимору.
   - Здравствуйте... - сказал он, вздрогнув от неожиданности.
   - Здравствуй, коли не шутишь, - ответила Кикимора. - Да ты не шебуршись, - добавила она ласково, увидев, что Иван Иванович пытается к ней повернуться, но вместо этого только сильнее уходит в жидкую бездну, - я сама к тебе подойду.
   С этими словами Кикимора не спеша прошлепала по ряске и стала как раз напротив Ивана Ивановича.
   - Ну, мил друг, отвечай: зачем пожаловал в мою вотчину?
   - Простите, с кем имею честь разговаривать? - ответил вопросом на вопрос Иван Иванович. И тут же поспешно отрекомендовался: -Иван Иванович Гвоздиков, педагог.
   - Педагог? Из фокусников, что ли? - удивилась Кикимора, услышав незнакомое слово, и присела на корточки, чтобы получше разглядеть утопающего.
   - Нет, не фокусник, - поспешил разочаровать любопытную старушку Иван Иванович. - Я - учитель , детишек в школе учу, - и он зачем-то добавил: Языку и литературе.
   - А-а!.. - радостно пропела Кикимора, и на лице ее расцвела улыбка. - И я малых детушек уму-разуму учу! Дело хорошее.
   - Очень приятно, коллега, - сказал Иван Иванович и вдруг резко задергал рукой, пытаясь вытащить ее из-под болотной ряски на волю. - Извините, стеснительно улыбнулся он при этом Кикиморе, - но меня, кажется, кто-то держит...
   - Это Хведька, - Кикимора выпрямилась и грозно обратилась к кому-то невидимому, спрятавшемуся под лимонной ряской: - Хведька, брось баловать! Я кому говорю!
   Она пригляделась и добавила, но уже менее грозно:
   - Брысь! Не мешай с бедолагой беседовать.
   Она снова присела на корточки и тихо пожаловалась Ивану Ивановичу:
   - Вот и учи таких! Все озорник знает, а хулиганничает. Я уж и родителей его вызывала, и на солнышко за ушко вытаскивала - ничто не помогает! Так и растет обормотом.
   - Кто? - только и вымолвил бедный Гвоздиков.
   - Да Хведька! Водяной. Кого я шугала.
   - Настоящий водяной?! - Иван Иванович не верил своим ушам.
   - Да какой он настоящий! - брезгливо сморщилась Кикимора. - Мальчик еще, ему до своего отца расти и расти.
   Иван Иванович вытащил наконец свою руку, посмотрел на нее как на чудо и, переведя взгляд на собеседницу, робко вымолвил:
   - Простите, коллега... А вас как зовут?
   - Кикимора, - охотно ответила старушка.
   Иван Иванович устало закрыл глаза. "Ну да, - подумал он, - а кого же еще я мог встретить здесь?.."
   Собравшись с силами, он открыл глаза. Перед ним сидела на корточках небольшого росточка старушка в стареньком болотного цвета балахончике и глядела на него зелеными, будто кошачьими, глазами: любопытно и весело.
   - Что мигаешь? - спросила она, улыбаясь, и погладила Ивана Ивановича маленькой сморщенной ладошкой по голове. - Тонуть неохота?
   - Нельзя мне тонуть... Дети у меня...
   - Все так говорят, у всех дети, - перебила его Кикимора и тяжело вздохнула. - Не лез бы в болото. Ежели вы все станете в болота лазить, да ежели вас всех вытаскивать... Пошто сюда сунулся?
   - Дети у меня... - снова повторил Иван Иванович, и звонкая слезинка вдруг спрыгнула с его щеки и нырнула в воду, - потерялись... Нельзя мне тонуть!
   И он еще сильнее заерзал в своем капкане.
   Заерзала и Кикимора.
   - Где ж ты их потерял, болезный?
   Старый учитель пожал плечами:
   - Мальчик, кажется, похищен, а девочка... Девочка сама куда-то ушла. Вот...
   Гвоздиков достал из кармана рубашки Маришкину записку и протянул ее Кикиморе.
   - Написала мне, что Митю ушла искать, да сгинула где-то тоже.
   Кикимора повертела в руках записку, но читать не стала, а только спросила:
   - Как же, милый, ты их проспал? Какой же ты учитель, коль за двоими углядеть не смог?
   - Так получилось, коллега... - Гвоздикову было стыдно признаваться, но лгать он не любил и не умел. - Одуванчик меня подвел. Странные нам попались одуванчики.
   - Уж не в Долину Волшебных Одуванчиков вы забрели? - перебила его Кикимора, и глаза ее зажглись любопытством еще сильнее.
   - Наверное. Вся поляна была в одуванчиках разноцветных!
   - Мне бы синеньких принес букетик! - мечтательно произнесла хозяйка болота и на мгновение прикрыла глазки. - А то бессонница замучила старую, что хочешь делай!
   - Знал бы, сорвал. - Ивану Ивановичу искренне было жаль бедную старушку, страдающую бессонницей. - Я оттуда, когда проснулся, бегом убежал!
   - Ну и правильно сделал, - согласилась Кикимора, - разве можно спать, когда детишки разбежались?
   - Нельзя, конечно. - Гвоздиков бережно отодвинул от себя двумя пальцами особенно настырного ужа и добавил сокрушенно: - А я вот тут торчу и то наполовину...
   Грустные мысли овладели Иваном Ивановичем с новой силой, и он замолчал. Перестала задавать вопросы и соскучившаяся по живому человеку Кикимора. В глубокой задумчивости Гвоздиков погрузился в болото еще на вершок, а затем еще...
   Так бы он, наверное, и ушел бы под воду, погруженный в свои невеселые мысли, как вдруг Кикимора очнулась и заговорила вновь:
   - Вот что, любезный... Утопила бы я тебя, да злости у меня нет. Отпущу, так и быть!
   - А разве это плохо, что злости нет? - робко спросил Иван Иванович, еще не веря в свое спасение.
   - Конечно, плохо. На свете всего вдосталь должно быть, значит, и злости тоже. А у меня ее на всех не хватает, прямо беда! - Кикимора опустила голову, плечи ее поникли, и вся она как-то сразу сжалась и постарела лет на двести.
   Иван Иванович удивленно посмотрел на пригорюнившуюся старушку, но спорить с ней не стал, а попытался пошевелить ногами, попробовал опереться ими обо что-нибудь. И - о, чудо! - он почувствовал под ними твердую почву.
   - Спасен! - прошептал Гвоздиков, бледнея на этот раз от счастья. Спасен, уважаемая коллега!..
   Кикимора подала потрясенному от пережитого учителю руку и помогла добраться до берега.
   - Ну и где ты будешь своих головастиков искать? - вместо прощанья спросила она, снимая с одежды Гвоздикова прилипшие водоросли.
   - Не знаю... Пойду на юго-запад...
   - "На юго-запад"!.. - передразнила его Кикимора. - По-нашему, это называется "Пойду туда - не знаю куда".
   Она на минутку задумалась, а потом решилась все-таки дать совет:
   - Вот что, уважаемый бедагог...
   - Педагог, - вежливо поправил Гвоздиков.
   - Пусть педагог... На рассвете на Журавлином Озере соберется Лесной Совет. Мне тоже сегодня срочный штафет с нарочным был. Так вот... Соберутся там все почтенные жители Муромской Чащи со всех ее краев и окраин. Туда и ты приходи. Вдруг кто подскажет, где твоих головастиков искать.
   - Спасибо, - поблагодарил добрую старушку Иван Иванович, - только до рассвета я их еще поищу.
   - Поищи, попробуй,- не стала спорить Кикимора. - А Журавлиное Озеро вон там! - и она ткнула рукой в ту сторону, куда уже опускалось усталое солнце.
   - До свидания! - сказал Гвоздиков и приподнял рукой шляпу. Маленький лягушонок вывалился из головного убора учителя и, радостно квакнув, запрыгал в родное болото.
   - Гляди ж ты!.. - ахнула Кикимора, провожая лягушонка ласковым взглядом. - Тебя корю, а сама чуть своего воспитанника не проморгала! Ведь пропал бы длиннолапый в лесу не за понюх табаку!
   - Извините... - смутился Гвоздиков и, не найдя в свое оправдание никаких слов, неуклюже повернулся и зашагал к далекому лесу. Уже пройдя метров пятьдесят, он вдруг остановился, обернулся и, замахав над головой шляпой, громко прокричал: - До свидания, коллега! Не поминайте лихом!
   И снова зашагал навстречу синему лесу и загадочной неизвестности.
   Глава тридцатая
   Общая беда сдружила Уморушку с Митей и Маришкой. Когда маленькая лесовичка узнала, что ребята никакие не лесорубы, а спасатели Муромской Чащи, она горько выдохнула:
   - Что же я глупая наделала! Вас заблудила, себя с пути сбила...
   Испугавшись, что Уморушка сейчас вновь разревется, Митя поспешно сказал:
   - Слезы потом лить будем. Теперь другие дела есть.
   - Какие? - спросила Уморушка.
   - Искать Ивана Ивановича, лесорубов... Искать путь к спасению в конце концов!
   Путей было много, и тот, по которому они зашагали, вел прямехонько к покосившейся избушке с двумя обитателями: с древней, но бодрой старушкой, и с ее черным ворчливым котом Асмодеем. Когда путники вышли на опушку леса, первым увидел избушку Митя.
   - Что это? - шепнул он спорившим о чем-то Маришке и Уморушке и протянул дрожащую руку прямо перед собой.
   - Это? - машинально повторила Маришка, вглядываясь в темноту. - Это избушка!
   И тут ее голос слегка дрогнул:
   - Но только на курьей ножке...
   - Выходит, мы к Бабе Яге притопали?
   - Все лучше, чем ни к кому... - Маришка тяжело вздохнула и опустила голову. - А она и накормит нас, и напоит, и спать уложит...
   - А потом посадит на лопату и съест!
   Маришка удивленно посмотрела на Митю:
   - А мы - глупые, на лопату садиться?
   Уморушка, которая внимательно слушала разговор Маришки и Мити, вдруг улыбнулась и, смахивая ладошкой со щеки последнюю слезинку, проговорила:
   - Как вы плохо, ребята, про мою нянечку думаете! Да нам повезло всем, что мы на ее избушку наткнулись. Бродили бы сейчас по лесу голодные... - Она вспомнила слова Мити о лопате и поспешила его успокоить: - А лопат у нее в дому уже лет сто никто не видал!
   - А как же она малых детушек в печку тискает? - искренне удивилась Маришка. - Прячет, наверное, лопату, вот и не видал никто!
   - Сказки это все, - засмеялась Уморушка, - Баба Яга сама их про себя придумала, а другие повторяют.
   Путники подошли поближе к избушке и остановились.
   - Ни окон, ни дверей... - прошептал Митя, - все сходится...
   - Кто ногой топать будет? - деловито спросила Маришка. - По правилу если, так всегда Ванечки топают.
   - Я могу, - предложила Уморушка, - а то пошли так, без топанья?
   - Нет уж, давайте по правилу. Раз у нас Ванечки нет, пусть тогда Митя топает. - Маришка посмотрела на Митю, и тому не оставалось ничего делать, как поднять ногу и топнуть ею об землю.
   - Избушка, избушка, - зашипела Маришка в Митино ухо, подсказывая, встань к лесу задом, ко мне передом!
   - Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! - громко повторил Митя.
   Но избушка не торопилась выполнять приказание.
   - Оглохла она что ли? - спросила Маришка неизвестно кого и, не дожидаясь ответа, что было силы оглушительно закричала: - Избушка, избушка, встань, пожалуйста, к лесу задом, а к нам передом! Очень тебя просим!
   Но избушка и на этот раз не стала поворачиваться. Зато из нее выбежал огромный черный кот и, сверкая в сгустившихся сумерках изумрудными глазами, завопил:
   - Места вам в лесу мало! Размяукались тут под окном! А ну брысь, мышата!
   - Асмодеюшка! Ты что, кисонька? Это ведь я - Уморушка! - И маленькая лесовичка бесстрашно шагнула к огромному коту.
   Асмодей протер лапой глаза и снова взглянул на незванных гостей. Точно, это была Уморушка! От радости у бедного кота сперло дыхание в горле, и вместо имени любимицы из пасти взволнованного Асмодея вырвались какие-то нечленораздельные звуки:
   - Мрр!.. Мррнау!.. Муррнаушка!..
   - Узнал, узнал, кисонька! - обрадовалась юная лесовичка. - Только имя немножечко перепутал, не Мурнаушка я, а Уморушка!
   Асмодей виновато боднул Уморушку головой под коленку и крикнул в сторону избушки:
   - Прошу принимать гостей!
   После чего запоздало шлепнул по земле лапой.
   Несколько секунд избушка стояла неподвижно. И вдруг она вся мелко-мелко задрожала, заскрипела, закачалась, зашаталась и начала на глазах изумленных путников поворачиваться - к ним передом, а к лесу задом.
   - Прошу! - протянул Асмодей лапу, приглашая всех в избушку.
   Уморушка пошла первой, за ней поспешила Маришка, а за Маришкой потянулся и Митя. Асмодей шел сзади, и душу его переполняла двойная радость: во-первых, он искренне был счастлив видеть Уморушку, а во-вторых, он знал, что его хозяйка щедро накормит гостей, и что-нибудь от этого ужина ему обязательно перепадет.
   Асмодей и Маришка не ошиблись в своих ожиданиях: Баба Яга напоила и накормила бедных путников доотвала. Асмодей, усевшийся за компанию немножко закусить, так увлекся, что чуть было не съел все сам, но вовремя спохватился:
   - Ой, кажется больше не лезет!
   - И тут же печально добавил:
   - Жаль, что я такой маленький...
   Асмодей вылез из-за стола, лег на свою любимую лежанку и, посмотрев на Бабу Ягу сонными глазами, сказал напоследок:
   - Их бы в баньку сводить...
   И уснул, положив мордочку на передние лапы.
   - В баньку бы неплохо, - повторила вслед за котом его хозяйка, - только нету у меня баньки, вот беда!
   - Ничего, - утешил ее Митя, - мы завтра в речке искупаемся.
   И он робко посмотрел по сторонам, пытаясь взглядом обнаружить печально знаменитую лопату. Но лопаты нигде не было. Не найдя ее, Митя не огорчился, а обрадовался. Пихнув легонько локтем Маришку в бок, он шепнул:
   - И, правда, лопаты нет...
   Уморушка услышала его шепоток и засмеялась:
   - А я что говорила? Нянюшка напридумывала про себя с три короба, вот теперь ее и боятся!
   Митя смутился и низко опустил голову. Смутилась и Баба Яга. Желая хоть как-нибудь оправдаться, она проговорила:
   - С детишками нянькаться, да сказок не придумывать? Захочешь - не получится: заставят!
   - Это точно! - поддакнула ей Маришка. - Моя бабушка те же самые слова говорит.
   - Про меня она много тебе сказок сказывала? - поинтересовалась Баба Яга.
   - Много! - похвалилась Маришка. И стала перечислять, загибая пальцы: Как вы Нюрочку-девчурочку в лесу поймали, как братца Иванушку с сестричкой Аленушкой разлучили, как другого Иванушку на лопату посадили да чуть в печь не сунули...
   - Ишь ты, - удивилась Баба Яга, сокрушенно качая головой, - много сказок до вас дошло. А добрые сказки про меня у вас сказывают? - И она с надеждой посмотрела в глаза Маришке.
   Но та виновато опустила взгляд и чуть слышно пролепетала:
   - Нет, Ягусь, не сказывают...
   Баба Яга подошла к окну. Там, за окном, уже была ночь. Избушка стояла к лесу задом, к поляне передом, позабыв повернуться после того, как в нее вошли гости. Над поляной сиял месяц. Возле него одна за другой, словно бы сбрасывая с себя шапки-невидимки и становясь видимыми, вспыхивали звезды. С земли к месяцу летела какая-то странная железная штука и противно пищала: "Пи-пи-пи-пи-пи..."
   "Скоро этих пищалок столько в небо накидают - в ступе и лететь побоишься: сшибут и не извинятся", - Баба Яга подумала об этом печально, почти с тоской. Летать на луну и она сама любила, особенно в юности.
   - Нянь, а нянь... - прервала ее раздумья Уморушка, - мне домой нужно скорее.
   - Теперь-то не заблудишься? - Бабя Яга согнала с лица грустное выражение и улыбнулась.
   - Теперь не заблужусь. - Уморушка встала из-за стола, поблагодарила свою няню за приют и угощение, после чего попросила ее как можно ласковее: Нянь, а нянь... Помоги ребяткам Иван Иваныча найти. Порастерялись все в нашей Муромской чаще, прямо беда!
   - Мы с Митей не потерялись, - поправила юную лесовичку Маришка, - Это Иван Иванович теперь потерялся, а мы нашлись.
   - Поищем, так и быть, - согласилась Баба Яга охотно, - только утром. На Лесной Совет слетаю, там и узнаю все новости.
   - А мы? - спросила Маришка, и глаза ее зажглись любопытством. - Мы с Митей не полетим на Совет?
   - Нет, конечно! - ответила строго Баба Яга. - Еще в жизни такого не бывало, чтобы человеческие дети на Лесной Совет являлись, да еще в моей ступе!
   - Мы и не уместимся втроем, - подал свой голос Митя.
   - Уместимся, - успокоила его Маришка, - я вон какая маленькая, да и ты не крупный мальчик. - Маришка осмотрела Митю с ног до головы и словно бы впервые его увидела: - Просто хилый какой-то!
   Митя обиделся и повернулся к Маришке спиной. Маришка сообразила, что сказала немного лишнего, и виновато проговорила:
   - Настоящий мужчина и должен быть худощавым. Мой папа такой, его иначе бы и в полярники не взяли.
   - Почему? - удивился Митя и снова повернулся к Маришке лицом.
   - Потому что под толстым полярником лед все время будет проваливаться. А под хи... - тут Маришка вдруг поперхнулась, закашлялась и еле-еле закончила: - А под худощавым лед и не треснет даже.
   Пока Маришка объясняла Мите полезность худобы, Баба Яга постелила им постель в углу своей маленькой, но уютной избушки.
   - Ну, соколики залетные, прошу почивать!
   Уморушка, которой давно была пора спать, засуетилась:
   - Полетела я, завтра встретимся!
   Она чмокнула свою нянечку в щеку, помахала прощально ладошкой Маришке и Мите, ласково потрепала дремавшего Асмодея по загривку и... улетучилась.
   - Ну, торопыга! - проворчала Баба Яга не очень сердито. - Эку скорость развила, еще сшибет кого-нибудь на лету! - И она укоризненно покачала головой.
   Митя, который начал потихоньку засыпать за столом, приоткрыл веки, увидел постланную постель и еле поднялся с места.
   - Чур, я у стенки! - крикнула Маришка и первой успела забраться на лежанку. - Спокойной ночи, бабусь!
   - Спокойной ночи, - ответила старушка и помогла уснувшему на ходу Мите добраться до постели.
   - Спи, Митрий, - сказала она, накрывая мальчика льняным одеялом, умаялся-то как за день!
   - Угу... - пробормотал Митя во сне, пытаясь поглубже закопаться головой в подушку. - Угу...
   И уже совсем погружаясь в сон, прошептал напоследок:
   - А лопаты нет у нее... нет лопаты...
   Глава тридцать первая
   Лесной Совет должен был начаться с минуты на минуту. Все собравшиеся ждали Бабу Ягу, которая на этот раз почему-то опаздывала.
   - Может быть, она решила поспать? - предположила Ученая Сова. - Самое время присесть вздремнуть.
   Но с ней никто не согласился.
   - Ночь была для этого, - сердито сказала Кикимора, - а нас с Ягушей бессонница замучила. Уж коли ночью не уснула - утром тем более не заснешь.
   - Может быть, без нее начнем? - неуверенно спросил Калина Калиныч. Дело важное, ждать и тянуть никак нельзя!