Страница:
Складывается впечатление, что современная физика, будучи гораздо более прогрессивной по сравнению с физикой прошлого века - ведь атомная бомба, например, существенно прогрессивнее гаубицы Гастингса, - тем не менее приобрела какую-то странную боязнь бесконечности. С одной стороны, это можно, видимо, объяснить стремлением к максимальной корректности математического аппарата современных теорий, когда выражения, содержащие бесконечность, стараются не рассматривать в связи с заведомым получением в результате проведенных операций неопределенностей, не доступных для корректного раскрытия.
С другой стороны, у исследователей вызывает вполне понятное отвращение "дурная" бесконечность, образующаяся, как известно, в результате безграничного увеличения или уменьшения количества.
Здесь, наверное, можно заметить, что Гегелем, который ввел понятие "дурной" бесконечности, был определен и другой вид - истинная, или качественная бесконечность, отличающаяся, в соответствии с законами диалектики, скачкообразным изменением наблюдаемых параметров последовательности. Подобное скачкообразное изменение свойств вещества наблюдается при масштабах, определяющих границу между химическими и ядерными превращениями. Не хочется быть злопамятным, но все еще можно найти книги доядерной эпохи, где с потрясающей уверенностью и убедительностью говорится о принципиальной недостижимости трансмутации химических элементов: а ведь с той поры прошло не так уж много лет.
Однако положение в ядерной физике, сложившееся сегодня, никак нельзя назвать стабильным: идет постоянная и ожесточенная борьба всевозможных теорий, должных разрешить имеющиеся противоречия, и это обстоятельство само по себе внушает надежду на динамичное развитие теории и дальнейший прогресс на пути познания.
Так, например, активное противодействие оказывается одному из основных постулатов теории относительности - постулату о скорости света как постоянной, предельной и инвариантной величине. Разрабатывается множество альтернативных теорий, в создании которых участвует самый широкий спектр исследователей - от представителей академических кругов, примером чему может служить Московская университетская школа физиков, до обладающих подчас весьма солидной теоретической подготовкой энтузиастов, среди которых немало профессионалов-физиков, перспективы которых на признание в существующей научной структуре, тем не менее, довольно сомнительны.
Особое место среди разрабатываемых теорий занимают гипотезы, выдвигаемые в связи с неудовлетворительностью решений биологических проблем при помощи, аппарата современной физики. Парадоксальность экспериментального и наблюдательного материала, о которой говорилось выше, определили максимальную революционность этих гипотез, многие из которых посягают на самые фундаментальные .представления.
Одним из первых в европейской науке гипотезу о присущем всему живому особом поле в 1923 году высказал Александр Гаврилович Гурвич, открывший явление митогенетического свечения клеток; он же предложил и сам термин - биополе.
С тех пор гипотезы о существовании биополя высказывались неоднократно, однако до последнего времени не предпринималось никаких более или менее убедительных попыток к определению материального носителя этого поля. Причины столь медленного по современным масштабам продвижения можно, наверное, показать на примере судьбы гипотезы В.С. Грищенко-Капари, судьбы своеобразной и, одновременно, банальной.
Осенью 1944 года, вскоре после освобождения Парижа, туда прибыла советская военная миссия, в составе которой был офицер В.С. Грищенко, инженер по образованию. В Париже Грищенко закончил и опубликовал на французском языке статью, работу над которой он начал еще на родине. В этой статье, а также в докладе, который его пригласили сделать в одном из самых знаменитых учебных заведений Франции - в Высшей Нормальной школе Парижского университета, Грищенко высказал гипотезу, согласно которой "кроме трех известных состояний вещества, существует четвертое", присущее только живому. "Аналогично трем другим состояниям, доступным нашему непосредственному восприятию (жидкому, твердому, газообразному), оно представляет собой сложное вещество, состоящее из отдельных частиц - атомов и молекул... Весь мир, в том числе и организм человека, содержит, кроме трех состояний вещества, также и четвертое".
В своих рассуждениях Грищенко исходил из простых и хорошо известных посылок. Он говорил о том, что пять известных органов чувств человека не могут исчерпывать всего многообразия окружающего нас мира. "Бели последовательно уменьшать число наших чувств восприятия - ликвидировать зрение, затем осязание, обоняние, вкус, слух... Что тогда останется? Эмоции, не правда ли? Но если эмоции существуют в нас, это значит, что они существуют вообще, в качестве материального компонента нашего существования. Что же, возникает тогда вопрос, может явиться носителем наших эмоций? Далее. Логично предположить, что раз эти процессы эмоционального характера происходят в нас самих, то они существуют у животных. Ну, скажем, страх или радость у собак. Более того, есть наблюдения, говорящие о том, что такие процессы "душевного порядка" происходят и в растительном мире. Как известно, все попытки определить материальную суть этих процессов, их физическую природу не привели ни к чему. Возникает вопрос: почему? Ответ на этот вопрос, мне кажется, может быть единственным: не там искали. Материальную суть эмоций до сих пор искали в трех привычных нам состояниях материи: в твердом, жидком и газообразном. И не находили. Ибо, как я смею утверждать, все процессы "душевного порядка", равно как целый ряд других, необъяснимых современной наукой явлений - проявлений четвертого, неизвестного нам пока состояния материи.
Длительное время физика предполагала существование гипотетического эфира в виде гомогенной среды - совершенно упругой и служащей проводником лучистой энергии. Мы, базируясь на совершенно отличных соображениях, также пришли к выводу о существовании эфира, который, однако, должен иметь совершенно другие свойства: структура эфира должна быть очень сложной, причем его сложность эквивалентна сложности самой мысли по отношению к любому органу чувств. Скажем, по отношению к зрению.
Эфир, согласно нашей гипотезе, должен обладать не только уже известными свойствами, которыми он наделяется в настоящее время физиками, в частности, проводить лучистую энергию, но и состоять из своих собственных.элементов..."
"Таким образом, базируясь на строго материалистических рассуждениях, независимо от религии, мы приходим к представлению о существовании человеческой души...", - писал Грищенко.
И уже здесь, в Париже, самая первая попытка Грищенко найти единомышленников в научных кругах мгновенно встретила традиционно осторожное отношение ученых к столь радикальным идеям. В состоявшемся обсуждении доклада Грищенко убеждали в том, что предложенное им "четвертое состояние вещества" никак не может быть эфиром, состоящим, как полагал Грищенко, из особых атомов, которые он позже назвал атомами "икс", а есть не что иное, как не столь давно открытая плазма, обстоящая, как известно, из обычных атомов, находящихся в ионизированном состоянии. Следует, однако, признать, что сама идея о возможности существования в твердых телах при вполне обычных условиях холодной плазмы была для того времени чрезвычайно смелой и получила экспериментальное и теоретическое подтверждение только много лет спустя в работах Р. Бауэрса.
Так или иначе, но о работах Грищенко ничего не было слышно почти двадцать лет. Только в 1963 году Грищенко закончил свою новую статью, название которой уже говорит о том, что он, восприняв идею холодной плазмы, тем не менее остался на позициях необычности этой плазмы. Вот что он пишет: "Электронно-ионная плазма является веществом в четвертом состоянии... Существует нейтронная, позитронная плазма... Существует также вещество в четвертом состоянии сложной структуры, которому мы дали название "комплексной плазмы" и "биоплазмы"... Представим себе, что эти атомы не являются. единственно возможным сочетанием элементарных частиц, что существуют другие системы (или сочетания) элементарных частиц, образующие атомы совершенно другой структуры, чем атомы вещества, доступного нашему непосредственному восприятию в твердом, жидком или газообразном состоянии. Назовем эти системы "атомами икс"... "Что представляет собой атом икс, из каких именно элементарных частиц он состоит и как эти частицы расположены внутри атома икс-мы пока сказать не можем. Мы ставим перед собой более скромную задачу: доказать, что "комплексная плазма" и ее производная "биоплазма" - действительно существуют, показать проявление биоплазмы в окружающем нас животном и растительном мире и наметить пути практического использования сделанного открытия".
Разосланная на правах рукописи по биологическим факультетам университетов страны, эта работа не осталась без внимания. Однако все дальнейшие исследования, связанные с именем В.М. Инюшина, исходили из твердой убежденности в тождественности биоплазмы Грищенко обычной физической холодной плазме. Лабораторией Инюшина была проделана огромная работа по экспериментальному и теоретическому обоснованию этой идеи, что привело к весьма значительным познавательным и чисто практическим успехам. Основным, пожалуй, достижением исследователей можно считать открытие чрезвычайно тонкого воздействия на организм микродоз лучистой энергии узкого частотного диапазона, что позволило разработать поразительные по эффективности методы лечения различных заболеваний излучением маломощного лазера.
Однако то, что группа Инюшина самоограничилась в своих исследованиях в рамках хотя и очень экзотических, но, тем не менее, хорошо известных явлений, послужило причиной того, что в очередной раз внешний биофизический эффект - те самые следы биополя, которые наблюдали и Гурвич, и Кирлиан, и многие другие исследователи разных странах, - был отождествлен с самим явлением. Но если Гурвич сказал об этом вслух, то Инюшин не захотел или не смог этого сделать, и биополе опять было сведено к "комбинации действия известных полей". Это, в свою очередь, обусловило малую объяснительную силу теории Инюшина. В самом деле, холодная плазма Инюшина может существовать только в пределах тела, а внешние излучения, порождаемые ею, как было показано Инюшиным, не превышают величины сотен электромагнитных квантов, что, очевидно, не может сколь-либо приемлемым образом объяснить наличие ни одного из зафиксированных пси-феноменов. Это, видимо, понимал и Инюшин, обращавший, например, внимание на то, что "интенсивность излучения биоплазмы зависела от соседства других живых организмов. Стоило, скажем, поднести к листу герани, находившемуся в высокочастотном поле, руку, как биоплазмограмма листа мгновенно менялась.
Причем, что уже совсем озадачивало исследователей, характер биоплазмограммы зависел в этом случае от здоровья человека! Более того, даже от его психики, настроения! Выходило, что герань, это лишенное всех прерогатив высшего мира животных растение, обладает способностью ощущать характер эмоционального состояния человека... Было удивительно наблюдать, как биоплазмограмма герани мгновенно менялась, едва исследователь, вступивший в контакт с ней,
"протянувший ей руку", начинал смеяться, разговаривать или сердиться. Помимо загадочности характера взаимоотношения человека с растением, поражала чувствительность герани, ее биоплазмы: ни один физический прибор не обладал параметрами (не говоря уже о самом принципе действия!), сопоставимыми с листком герани, помещенным в высокочастотное электрическое поле".
Да, все это "озадачивало исследователей", но не больше, поскольку холодная плазма - эта "синица в руках" - была уже поймана, а для ловли "журавля дальнодействия" требовалось приложить экстраординарные усилия.
В почти сорокалетней истории жизни этой гипотезы самым причудливым образом переплелось удивительное прозрение инженера и господствующие в физике догмы. Гипотеза, посягнувшая на самые основы современной физики, в профессиональных, но чужих руках постепенно теряла свою суть и обретала все более согласованный с существующими концепциями облик. Несмотря на всю эффективность и значимость практических применений, финал этой истории вызывает какое-то грустное чувство: да, на основе холодоплазменной теории разработаны замечательные методики лечения красным светом, да, теория нашла применение в пищевой промышленности - но это была уже совсем другая теория...
В своей работе В.С. Грищенко писал: "Вне биоплазмы жизнь немыслима: рождение, развитие и старение организма находятся в непосредственной зависимости от "структурной сетки" биоплазмы. Она является одновременно носителем той энергии, которая приводит в движение атомы и молекулы, организует их в живую клетку, растение или животное и приводит к высшей организации, какой является организм человека. Это именно та "душа", о которой твердят все религии всех народов..." Руководствуясь аналогичными представлениями, многие исследователи продолжают поиск материального носителя жизненных - биологических и психических процессов, - свойства которых могли бы быть, по-видимому, адекватны "биоплазме Грищенко".
Интересную попытку предпринял К.А. Шрамков, предложивший "Гипотезу физической природы биополей". В этой работе Шрамков, анализируя современную физическую картину мира, высказывает сомнение в правомочности установления пределов уменьшения масштабов материи. Он пишет о необходимости внесения нового смысла в представление о бесконечности материального мира: "Обычно понятие бесконечности, уходящей вверх", а "...в сумме - философское представление о несимметричности мировой материи, что несет в себе некорректность, ибо оставляет без ответа вопрос - что за нулем отсчета? Что за границей несимметричности?" Исходя из этих посылок, Шрамков делает попытку "экстраполяции наших знаний в пределы сверхмикромира (СММ)." Гипотетические свойства обосновываемого Шрамковым СММ, а также отсутствие прямой связи психических процессов с электромагнитными явлениями приводят его к мысли об ответственности за эти процессы частиц и полей СММ.
Здесь следует отметить, что в теоретической физике довольно давно известно удивительное явление, которое, по-видимому, способно претендовать на роль искомого механизма, объясняющего в том числе феномены психики. Речь идет об эффекте мгновенного дальнодействия, открытом еще в 1935 году в виде знаменитого парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена (парадокс ЭПР), или явлении квантовой корреляции.
Говоря о парадоксе ЭПР, я, здесь и в дальнейшем, буду использовать некоторые мысли, высказанные в интереснейшей статье Ф. Скурлатова, написанной почти двадцать лет назад. Столь большой по современным меркам срок не сделал эту работу менее актуальной: проблема осталась, и хотя можно было бы сослаться на десятки работ, посвященных парадоксу и опубликованных за последние годы в самых известных физических журналах, я все же обращаюсь к вроде бы Старой работе потому, что статья Скурлатова подкупает той искренностью и романтизмом, той верой в "магическую физику", тем необоримым оптимизмом, которые были характерны для физики шестидесятых годов нашего столетия.
Теоретические представления о квантовой корреляции базируются на двух основных предпосылках. С одной стороны, квантовая корреляция - одно из проявлений на микроскопическом уровне классических законов сохранения. Из известного, например, закона сохранения импульса следует постоянство суммы импульсов замкнутой системы взаимодействующих между собой тел. Зная начальный импульс одного или нескольких тел системы, можно вычислить импульс других тел. В этом случае можно сказать, что "импульсы тел, составляющих систему, коррелируют". Эта закономерность широко используется, например, в астрономии при расчетах звездных и планетных систем.
С другой стороны, явление квантовой корреляции имеет важное отличие от классической. Классическая физика предполагает, что характеристики объекта скорость, координаты, импульс и тд. - существуют как бы сами по себе вне зависимости от их измерения, то есть как объективные для данной системы свойства. С точки зрения квантовой физики у микрообъекта до измерения объективно нет таких характеристик - они появляются только в процессе взаимодействия частицы с макротелом - прибором. Этот процесс взаимодействия частицы с прибором в квантовой механике определяется как "затвердевание" частицы, которая обычно рассматривается как волна.
Формулируя парадокс квантовой корреляции, Эйнштейн рассуждал следующим образом: "Предположим, что у нас есть волновой пакет из двух свободных микрочастиц, разлетающихся после столкновения. Их для наглядности представим в виде двух синусоид. Одна из синусоид натыкается на прибор, измеряющий амплитуду или фазу волны. И тут же теряет свою свободу и мгновенно "твердеет" не только первая частица, но и вторая, нетронутая, даже если они успели разлететься на расстояние, измеряемое световыми годами. Зафиксировав прибором фазу одной синусоиды, мы совершенно однозначно фиксируем и состояние другой - отлетевшей - микрочастицы".
Парадокс ЭПР обычно иллюстрируется поставленным еще в 1949 году опытом By. Два фотона - гамма-кванта - при аннигиляции электрона с позитроном разлетались в противоположные стороны. Как только измерительный прибор-модулятор определял вектор поляризации одного фотона, сразу же "твердея" вектор и у другого квантового "брата". Стоило повернуть плоскость поляризации одного фотона, как немедленно, синхронно поворачивалась и плоскость другого.
Опыт показал, что, воздействуя на одну волну-частицу, мы можем мгновенно передавать сигналы другой, не обмениваясь при этом энергией.
Существует две достаточно далеких друг от друга точки зрения на природу квантовой корреляции. Согласно наиболее распространенному мнению, квантовая корреляция - одно из следствий основных принципов квантовой механики и не нуждается в каком-то более детальном объяснении, равно как и другие "парадоксальные" квантово-механические явления (туннельный эффект, сверхпроводимость и т.д.).
По мнению таких сторонников этого взгляда, как А.П. Александров и Е. Вигнер, дальнодействие просто неизбежная особенность квантовой механики, вытекающая из ее математического аппарата.
Уже при построении квантовой механики было принято, что частица классической физики ведет себя как пакет воли, который "размазывается" по пространству и заполняет собой весь мир. То есть про волновой пакет, не привязанный полями к другим материальным объектам, можно сказать, что он находится всюду, но конкретно нигде. Когда же эта волна-частица сталкивается с преградой, то она мгновенно стягивается в точку.
Такое странное поведение материи не только предсказывается теоретически, но давно обнаружено экспериментально. Например, поодиночке выпускали неделимые кванты на экран с небольшими дырками - одной из разновидностей такого эксперимента был нашумевший в свое время опыт американских физиков Пфлигора и Мандела. И оказалось, каждая микрочастица разбегается по вселенскому полю возможных траекторий, проходя через все отверстия. Создается впечатление, что каждый волновой пакет при своем движении обозревает и оценивает экспериментальную ситуацию поверх пространства, мгновенно получая информацию даже о самых далеких, но допустимых путях. Г. Стэпп заметил по этому поводу: "Центральная тайна квантовой теории заключена в вопросах: Как может информация собираться столь быстро? Как может частица знать о том, что есть две щели? Как может информация о том, что происходит повсюду, собираться и влиять на то, что может произойти здесь? Квантовые явления дают, на первый взгляд, свидетельство того, что информация передается способом, который необъясним классически.
Итак, идея, что информация передается со сверхсветовой скоростью, априори не кажется абсурдной". Кажется очевидным, что позиция физиков, предпочитающих объяснение дальнодействия "мгновенным стягиванием волнового пакета" сверхсветовому дальнодействию полевого типа, происходящему на некотором "субквантовом уровне", то есть обменом какими-то "квантино", вызвана желанием избежать противоречий с одним из основных постулатов теории относительности-постулатом о скорости света как предельно достижимой в природе.
Однако существует довольно большая группа теоретиков, полагающих, что квантовая корреляция нуждается в другом объяснении. В частности, было выдвинуто предположение, что квантовая корреляция свидетельствует о нелокальном взаимодействии между различными частями квантовой системы, происходящем на некотором "субквантовом" уровне.
Под "нелокальным" понимается такой механизм взаимодействия, когда частица "чувствует" наличие поля вне границ его существования. Это "сверхчувственное восприятие" частиц подтверждено экспериментально и носит название эффекта Ааронова-Бома, и то обстоятельство, что свойство квантовой нелокальности присуще микрообъектам, не вызывает сомнений. Вполне понятно, что явление квантовой корреляции, "из-за которого вроде бы летит ко всем чертям эйнштейновский запрет на сверхсветовые скорости" и которое сам создатель теории, относительности называл "телепатией", явилось одним из основных пунктов его критики в адрес квантовой механики, противником которой Эйнштейн был последние десятилетия своей жизни. По иронии судьбы может оказаться, что это определение - "телепатия",- в которое Эйнштейн, как кажется, не вкладывал ничего, кроме сарказма, станет пророческим. Ну что ж, фантазия истории не блещет разнообразием: опять то же самое "мистическое дальнодействие", в допущении которого в науку Лаплас упрекал Ньютона.
Оценивая возможности, открывающиеся с познанием квантово-механической мгновенности связи каждой микрочастицы с мировым целым, некоторые физики выдвинули идею, согласно которой познание природы мышления может быть тесно связано с механизмом квантовой корреляции. Так, последователь Луи де Бройля - Д. Бом, пытался объяснить сущность человеческого "я" с помощью волновых, или пси-функций, в которых содержится вся информация о кваитовомеханических объектах. Квантовомеханические парадоксы рассматривались как ключи к феномену мысли. К сожалению, эти идеи не получили в современной физике сколь-либо заметного развития.
С другой стороны, рассмотрение парадокса ЭПР породило ту точку зрения, согласно которой мысль представляет собой материальную силу. "Мы, люди, не только зрители мировой драмы, но и ее участники", - утверждал Нильс Бор. Согласно этому утверждению, для того чтобы правильно истолковать Квантово-механические эксперименты и парадоксы, необходимо считать мысль материальным фактором и учитывать, что в акте измерения частица выступает не сама по себе, а в виде неделимой системы "частица + прибор (наблюдатель)". "Считать, что мысль связывает все, охватывает всю Вселенную, - писал Б. Уорф, - не менее естественно, чем думать так о свете, зажженном на улице. Почему бы не предположить, что мысль, как и всякая другая сила, всегда оставляет следы своего воздействия". А вот что можно прочесть в Анги-Йоге: "...прекрасно чувствовать, что каждому из людей дана такая неисчерпаемая сила. Мы можем такой силой передвигать физические предметы. Если сила неисчерпаема, то объем предметов относителен. Сегодня мы можем двигать малыми предметами, завтра можем подвинуть нечто большее: в этой прогрессии лежит и счастье эволюции" (Аум: 478). Эти, столь близко соприкасающиеся между собой идеи, после нескольких лет затишья обрели новую форму, воплотившись в принцип антропности, речь о котором пойдет ниже.
Следующим важным шагом на пути познания механизма мышления и, в большей степени, доказательства возможности существования объяснения парапсихических явлений, в том числе прямо свидетельствующих о существовании биофизических структур, экстериоризирующихся за пределы человеческого организма, стала теория А. Охатрина. По мнению ее автора, эксперименты подтверждают предположения теоретиков о существовании сверхлегких микрочастиц-аксионов с массой на несколько порядков ниже, чем масса электрона, то есть частиц того сверхмикромира, где многие авторы видят истоки жизни и разума. Аксионы Охатрина могут, по-видимому, оказаться материальным выражением той самой кауза суй - "причины себя", - движущей силы самоорганизации материи, которая в одном из бесконечных вариантов своего развития может создать тот вид организованной материи, который мы признаем единственно живым.
С другой стороны, у исследователей вызывает вполне понятное отвращение "дурная" бесконечность, образующаяся, как известно, в результате безграничного увеличения или уменьшения количества.
Здесь, наверное, можно заметить, что Гегелем, который ввел понятие "дурной" бесконечности, был определен и другой вид - истинная, или качественная бесконечность, отличающаяся, в соответствии с законами диалектики, скачкообразным изменением наблюдаемых параметров последовательности. Подобное скачкообразное изменение свойств вещества наблюдается при масштабах, определяющих границу между химическими и ядерными превращениями. Не хочется быть злопамятным, но все еще можно найти книги доядерной эпохи, где с потрясающей уверенностью и убедительностью говорится о принципиальной недостижимости трансмутации химических элементов: а ведь с той поры прошло не так уж много лет.
Однако положение в ядерной физике, сложившееся сегодня, никак нельзя назвать стабильным: идет постоянная и ожесточенная борьба всевозможных теорий, должных разрешить имеющиеся противоречия, и это обстоятельство само по себе внушает надежду на динамичное развитие теории и дальнейший прогресс на пути познания.
Так, например, активное противодействие оказывается одному из основных постулатов теории относительности - постулату о скорости света как постоянной, предельной и инвариантной величине. Разрабатывается множество альтернативных теорий, в создании которых участвует самый широкий спектр исследователей - от представителей академических кругов, примером чему может служить Московская университетская школа физиков, до обладающих подчас весьма солидной теоретической подготовкой энтузиастов, среди которых немало профессионалов-физиков, перспективы которых на признание в существующей научной структуре, тем не менее, довольно сомнительны.
Особое место среди разрабатываемых теорий занимают гипотезы, выдвигаемые в связи с неудовлетворительностью решений биологических проблем при помощи, аппарата современной физики. Парадоксальность экспериментального и наблюдательного материала, о которой говорилось выше, определили максимальную революционность этих гипотез, многие из которых посягают на самые фундаментальные .представления.
Одним из первых в европейской науке гипотезу о присущем всему живому особом поле в 1923 году высказал Александр Гаврилович Гурвич, открывший явление митогенетического свечения клеток; он же предложил и сам термин - биополе.
С тех пор гипотезы о существовании биополя высказывались неоднократно, однако до последнего времени не предпринималось никаких более или менее убедительных попыток к определению материального носителя этого поля. Причины столь медленного по современным масштабам продвижения можно, наверное, показать на примере судьбы гипотезы В.С. Грищенко-Капари, судьбы своеобразной и, одновременно, банальной.
Осенью 1944 года, вскоре после освобождения Парижа, туда прибыла советская военная миссия, в составе которой был офицер В.С. Грищенко, инженер по образованию. В Париже Грищенко закончил и опубликовал на французском языке статью, работу над которой он начал еще на родине. В этой статье, а также в докладе, который его пригласили сделать в одном из самых знаменитых учебных заведений Франции - в Высшей Нормальной школе Парижского университета, Грищенко высказал гипотезу, согласно которой "кроме трех известных состояний вещества, существует четвертое", присущее только живому. "Аналогично трем другим состояниям, доступным нашему непосредственному восприятию (жидкому, твердому, газообразному), оно представляет собой сложное вещество, состоящее из отдельных частиц - атомов и молекул... Весь мир, в том числе и организм человека, содержит, кроме трех состояний вещества, также и четвертое".
В своих рассуждениях Грищенко исходил из простых и хорошо известных посылок. Он говорил о том, что пять известных органов чувств человека не могут исчерпывать всего многообразия окружающего нас мира. "Бели последовательно уменьшать число наших чувств восприятия - ликвидировать зрение, затем осязание, обоняние, вкус, слух... Что тогда останется? Эмоции, не правда ли? Но если эмоции существуют в нас, это значит, что они существуют вообще, в качестве материального компонента нашего существования. Что же, возникает тогда вопрос, может явиться носителем наших эмоций? Далее. Логично предположить, что раз эти процессы эмоционального характера происходят в нас самих, то они существуют у животных. Ну, скажем, страх или радость у собак. Более того, есть наблюдения, говорящие о том, что такие процессы "душевного порядка" происходят и в растительном мире. Как известно, все попытки определить материальную суть этих процессов, их физическую природу не привели ни к чему. Возникает вопрос: почему? Ответ на этот вопрос, мне кажется, может быть единственным: не там искали. Материальную суть эмоций до сих пор искали в трех привычных нам состояниях материи: в твердом, жидком и газообразном. И не находили. Ибо, как я смею утверждать, все процессы "душевного порядка", равно как целый ряд других, необъяснимых современной наукой явлений - проявлений четвертого, неизвестного нам пока состояния материи.
Длительное время физика предполагала существование гипотетического эфира в виде гомогенной среды - совершенно упругой и служащей проводником лучистой энергии. Мы, базируясь на совершенно отличных соображениях, также пришли к выводу о существовании эфира, который, однако, должен иметь совершенно другие свойства: структура эфира должна быть очень сложной, причем его сложность эквивалентна сложности самой мысли по отношению к любому органу чувств. Скажем, по отношению к зрению.
Эфир, согласно нашей гипотезе, должен обладать не только уже известными свойствами, которыми он наделяется в настоящее время физиками, в частности, проводить лучистую энергию, но и состоять из своих собственных.элементов..."
"Таким образом, базируясь на строго материалистических рассуждениях, независимо от религии, мы приходим к представлению о существовании человеческой души...", - писал Грищенко.
И уже здесь, в Париже, самая первая попытка Грищенко найти единомышленников в научных кругах мгновенно встретила традиционно осторожное отношение ученых к столь радикальным идеям. В состоявшемся обсуждении доклада Грищенко убеждали в том, что предложенное им "четвертое состояние вещества" никак не может быть эфиром, состоящим, как полагал Грищенко, из особых атомов, которые он позже назвал атомами "икс", а есть не что иное, как не столь давно открытая плазма, обстоящая, как известно, из обычных атомов, находящихся в ионизированном состоянии. Следует, однако, признать, что сама идея о возможности существования в твердых телах при вполне обычных условиях холодной плазмы была для того времени чрезвычайно смелой и получила экспериментальное и теоретическое подтверждение только много лет спустя в работах Р. Бауэрса.
Так или иначе, но о работах Грищенко ничего не было слышно почти двадцать лет. Только в 1963 году Грищенко закончил свою новую статью, название которой уже говорит о том, что он, восприняв идею холодной плазмы, тем не менее остался на позициях необычности этой плазмы. Вот что он пишет: "Электронно-ионная плазма является веществом в четвертом состоянии... Существует нейтронная, позитронная плазма... Существует также вещество в четвертом состоянии сложной структуры, которому мы дали название "комплексной плазмы" и "биоплазмы"... Представим себе, что эти атомы не являются. единственно возможным сочетанием элементарных частиц, что существуют другие системы (или сочетания) элементарных частиц, образующие атомы совершенно другой структуры, чем атомы вещества, доступного нашему непосредственному восприятию в твердом, жидком или газообразном состоянии. Назовем эти системы "атомами икс"... "Что представляет собой атом икс, из каких именно элементарных частиц он состоит и как эти частицы расположены внутри атома икс-мы пока сказать не можем. Мы ставим перед собой более скромную задачу: доказать, что "комплексная плазма" и ее производная "биоплазма" - действительно существуют, показать проявление биоплазмы в окружающем нас животном и растительном мире и наметить пути практического использования сделанного открытия".
Разосланная на правах рукописи по биологическим факультетам университетов страны, эта работа не осталась без внимания. Однако все дальнейшие исследования, связанные с именем В.М. Инюшина, исходили из твердой убежденности в тождественности биоплазмы Грищенко обычной физической холодной плазме. Лабораторией Инюшина была проделана огромная работа по экспериментальному и теоретическому обоснованию этой идеи, что привело к весьма значительным познавательным и чисто практическим успехам. Основным, пожалуй, достижением исследователей можно считать открытие чрезвычайно тонкого воздействия на организм микродоз лучистой энергии узкого частотного диапазона, что позволило разработать поразительные по эффективности методы лечения различных заболеваний излучением маломощного лазера.
Однако то, что группа Инюшина самоограничилась в своих исследованиях в рамках хотя и очень экзотических, но, тем не менее, хорошо известных явлений, послужило причиной того, что в очередной раз внешний биофизический эффект - те самые следы биополя, которые наблюдали и Гурвич, и Кирлиан, и многие другие исследователи разных странах, - был отождествлен с самим явлением. Но если Гурвич сказал об этом вслух, то Инюшин не захотел или не смог этого сделать, и биополе опять было сведено к "комбинации действия известных полей". Это, в свою очередь, обусловило малую объяснительную силу теории Инюшина. В самом деле, холодная плазма Инюшина может существовать только в пределах тела, а внешние излучения, порождаемые ею, как было показано Инюшиным, не превышают величины сотен электромагнитных квантов, что, очевидно, не может сколь-либо приемлемым образом объяснить наличие ни одного из зафиксированных пси-феноменов. Это, видимо, понимал и Инюшин, обращавший, например, внимание на то, что "интенсивность излучения биоплазмы зависела от соседства других живых организмов. Стоило, скажем, поднести к листу герани, находившемуся в высокочастотном поле, руку, как биоплазмограмма листа мгновенно менялась.
Причем, что уже совсем озадачивало исследователей, характер биоплазмограммы зависел в этом случае от здоровья человека! Более того, даже от его психики, настроения! Выходило, что герань, это лишенное всех прерогатив высшего мира животных растение, обладает способностью ощущать характер эмоционального состояния человека... Было удивительно наблюдать, как биоплазмограмма герани мгновенно менялась, едва исследователь, вступивший в контакт с ней,
"протянувший ей руку", начинал смеяться, разговаривать или сердиться. Помимо загадочности характера взаимоотношения человека с растением, поражала чувствительность герани, ее биоплазмы: ни один физический прибор не обладал параметрами (не говоря уже о самом принципе действия!), сопоставимыми с листком герани, помещенным в высокочастотное электрическое поле".
Да, все это "озадачивало исследователей", но не больше, поскольку холодная плазма - эта "синица в руках" - была уже поймана, а для ловли "журавля дальнодействия" требовалось приложить экстраординарные усилия.
В почти сорокалетней истории жизни этой гипотезы самым причудливым образом переплелось удивительное прозрение инженера и господствующие в физике догмы. Гипотеза, посягнувшая на самые основы современной физики, в профессиональных, но чужих руках постепенно теряла свою суть и обретала все более согласованный с существующими концепциями облик. Несмотря на всю эффективность и значимость практических применений, финал этой истории вызывает какое-то грустное чувство: да, на основе холодоплазменной теории разработаны замечательные методики лечения красным светом, да, теория нашла применение в пищевой промышленности - но это была уже совсем другая теория...
В своей работе В.С. Грищенко писал: "Вне биоплазмы жизнь немыслима: рождение, развитие и старение организма находятся в непосредственной зависимости от "структурной сетки" биоплазмы. Она является одновременно носителем той энергии, которая приводит в движение атомы и молекулы, организует их в живую клетку, растение или животное и приводит к высшей организации, какой является организм человека. Это именно та "душа", о которой твердят все религии всех народов..." Руководствуясь аналогичными представлениями, многие исследователи продолжают поиск материального носителя жизненных - биологических и психических процессов, - свойства которых могли бы быть, по-видимому, адекватны "биоплазме Грищенко".
Интересную попытку предпринял К.А. Шрамков, предложивший "Гипотезу физической природы биополей". В этой работе Шрамков, анализируя современную физическую картину мира, высказывает сомнение в правомочности установления пределов уменьшения масштабов материи. Он пишет о необходимости внесения нового смысла в представление о бесконечности материального мира: "Обычно понятие бесконечности, уходящей вверх", а "...в сумме - философское представление о несимметричности мировой материи, что несет в себе некорректность, ибо оставляет без ответа вопрос - что за нулем отсчета? Что за границей несимметричности?" Исходя из этих посылок, Шрамков делает попытку "экстраполяции наших знаний в пределы сверхмикромира (СММ)." Гипотетические свойства обосновываемого Шрамковым СММ, а также отсутствие прямой связи психических процессов с электромагнитными явлениями приводят его к мысли об ответственности за эти процессы частиц и полей СММ.
Здесь следует отметить, что в теоретической физике довольно давно известно удивительное явление, которое, по-видимому, способно претендовать на роль искомого механизма, объясняющего в том числе феномены психики. Речь идет об эффекте мгновенного дальнодействия, открытом еще в 1935 году в виде знаменитого парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена (парадокс ЭПР), или явлении квантовой корреляции.
Говоря о парадоксе ЭПР, я, здесь и в дальнейшем, буду использовать некоторые мысли, высказанные в интереснейшей статье Ф. Скурлатова, написанной почти двадцать лет назад. Столь большой по современным меркам срок не сделал эту работу менее актуальной: проблема осталась, и хотя можно было бы сослаться на десятки работ, посвященных парадоксу и опубликованных за последние годы в самых известных физических журналах, я все же обращаюсь к вроде бы Старой работе потому, что статья Скурлатова подкупает той искренностью и романтизмом, той верой в "магическую физику", тем необоримым оптимизмом, которые были характерны для физики шестидесятых годов нашего столетия.
Теоретические представления о квантовой корреляции базируются на двух основных предпосылках. С одной стороны, квантовая корреляция - одно из проявлений на микроскопическом уровне классических законов сохранения. Из известного, например, закона сохранения импульса следует постоянство суммы импульсов замкнутой системы взаимодействующих между собой тел. Зная начальный импульс одного или нескольких тел системы, можно вычислить импульс других тел. В этом случае можно сказать, что "импульсы тел, составляющих систему, коррелируют". Эта закономерность широко используется, например, в астрономии при расчетах звездных и планетных систем.
С другой стороны, явление квантовой корреляции имеет важное отличие от классической. Классическая физика предполагает, что характеристики объекта скорость, координаты, импульс и тд. - существуют как бы сами по себе вне зависимости от их измерения, то есть как объективные для данной системы свойства. С точки зрения квантовой физики у микрообъекта до измерения объективно нет таких характеристик - они появляются только в процессе взаимодействия частицы с макротелом - прибором. Этот процесс взаимодействия частицы с прибором в квантовой механике определяется как "затвердевание" частицы, которая обычно рассматривается как волна.
Формулируя парадокс квантовой корреляции, Эйнштейн рассуждал следующим образом: "Предположим, что у нас есть волновой пакет из двух свободных микрочастиц, разлетающихся после столкновения. Их для наглядности представим в виде двух синусоид. Одна из синусоид натыкается на прибор, измеряющий амплитуду или фазу волны. И тут же теряет свою свободу и мгновенно "твердеет" не только первая частица, но и вторая, нетронутая, даже если они успели разлететься на расстояние, измеряемое световыми годами. Зафиксировав прибором фазу одной синусоиды, мы совершенно однозначно фиксируем и состояние другой - отлетевшей - микрочастицы".
Парадокс ЭПР обычно иллюстрируется поставленным еще в 1949 году опытом By. Два фотона - гамма-кванта - при аннигиляции электрона с позитроном разлетались в противоположные стороны. Как только измерительный прибор-модулятор определял вектор поляризации одного фотона, сразу же "твердея" вектор и у другого квантового "брата". Стоило повернуть плоскость поляризации одного фотона, как немедленно, синхронно поворачивалась и плоскость другого.
Опыт показал, что, воздействуя на одну волну-частицу, мы можем мгновенно передавать сигналы другой, не обмениваясь при этом энергией.
Существует две достаточно далеких друг от друга точки зрения на природу квантовой корреляции. Согласно наиболее распространенному мнению, квантовая корреляция - одно из следствий основных принципов квантовой механики и не нуждается в каком-то более детальном объяснении, равно как и другие "парадоксальные" квантово-механические явления (туннельный эффект, сверхпроводимость и т.д.).
По мнению таких сторонников этого взгляда, как А.П. Александров и Е. Вигнер, дальнодействие просто неизбежная особенность квантовой механики, вытекающая из ее математического аппарата.
Уже при построении квантовой механики было принято, что частица классической физики ведет себя как пакет воли, который "размазывается" по пространству и заполняет собой весь мир. То есть про волновой пакет, не привязанный полями к другим материальным объектам, можно сказать, что он находится всюду, но конкретно нигде. Когда же эта волна-частица сталкивается с преградой, то она мгновенно стягивается в точку.
Такое странное поведение материи не только предсказывается теоретически, но давно обнаружено экспериментально. Например, поодиночке выпускали неделимые кванты на экран с небольшими дырками - одной из разновидностей такого эксперимента был нашумевший в свое время опыт американских физиков Пфлигора и Мандела. И оказалось, каждая микрочастица разбегается по вселенскому полю возможных траекторий, проходя через все отверстия. Создается впечатление, что каждый волновой пакет при своем движении обозревает и оценивает экспериментальную ситуацию поверх пространства, мгновенно получая информацию даже о самых далеких, но допустимых путях. Г. Стэпп заметил по этому поводу: "Центральная тайна квантовой теории заключена в вопросах: Как может информация собираться столь быстро? Как может частица знать о том, что есть две щели? Как может информация о том, что происходит повсюду, собираться и влиять на то, что может произойти здесь? Квантовые явления дают, на первый взгляд, свидетельство того, что информация передается способом, который необъясним классически.
Итак, идея, что информация передается со сверхсветовой скоростью, априори не кажется абсурдной". Кажется очевидным, что позиция физиков, предпочитающих объяснение дальнодействия "мгновенным стягиванием волнового пакета" сверхсветовому дальнодействию полевого типа, происходящему на некотором "субквантовом уровне", то есть обменом какими-то "квантино", вызвана желанием избежать противоречий с одним из основных постулатов теории относительности-постулатом о скорости света как предельно достижимой в природе.
Однако существует довольно большая группа теоретиков, полагающих, что квантовая корреляция нуждается в другом объяснении. В частности, было выдвинуто предположение, что квантовая корреляция свидетельствует о нелокальном взаимодействии между различными частями квантовой системы, происходящем на некотором "субквантовом" уровне.
Под "нелокальным" понимается такой механизм взаимодействия, когда частица "чувствует" наличие поля вне границ его существования. Это "сверхчувственное восприятие" частиц подтверждено экспериментально и носит название эффекта Ааронова-Бома, и то обстоятельство, что свойство квантовой нелокальности присуще микрообъектам, не вызывает сомнений. Вполне понятно, что явление квантовой корреляции, "из-за которого вроде бы летит ко всем чертям эйнштейновский запрет на сверхсветовые скорости" и которое сам создатель теории, относительности называл "телепатией", явилось одним из основных пунктов его критики в адрес квантовой механики, противником которой Эйнштейн был последние десятилетия своей жизни. По иронии судьбы может оказаться, что это определение - "телепатия",- в которое Эйнштейн, как кажется, не вкладывал ничего, кроме сарказма, станет пророческим. Ну что ж, фантазия истории не блещет разнообразием: опять то же самое "мистическое дальнодействие", в допущении которого в науку Лаплас упрекал Ньютона.
Оценивая возможности, открывающиеся с познанием квантово-механической мгновенности связи каждой микрочастицы с мировым целым, некоторые физики выдвинули идею, согласно которой познание природы мышления может быть тесно связано с механизмом квантовой корреляции. Так, последователь Луи де Бройля - Д. Бом, пытался объяснить сущность человеческого "я" с помощью волновых, или пси-функций, в которых содержится вся информация о кваитовомеханических объектах. Квантовомеханические парадоксы рассматривались как ключи к феномену мысли. К сожалению, эти идеи не получили в современной физике сколь-либо заметного развития.
С другой стороны, рассмотрение парадокса ЭПР породило ту точку зрения, согласно которой мысль представляет собой материальную силу. "Мы, люди, не только зрители мировой драмы, но и ее участники", - утверждал Нильс Бор. Согласно этому утверждению, для того чтобы правильно истолковать Квантово-механические эксперименты и парадоксы, необходимо считать мысль материальным фактором и учитывать, что в акте измерения частица выступает не сама по себе, а в виде неделимой системы "частица + прибор (наблюдатель)". "Считать, что мысль связывает все, охватывает всю Вселенную, - писал Б. Уорф, - не менее естественно, чем думать так о свете, зажженном на улице. Почему бы не предположить, что мысль, как и всякая другая сила, всегда оставляет следы своего воздействия". А вот что можно прочесть в Анги-Йоге: "...прекрасно чувствовать, что каждому из людей дана такая неисчерпаемая сила. Мы можем такой силой передвигать физические предметы. Если сила неисчерпаема, то объем предметов относителен. Сегодня мы можем двигать малыми предметами, завтра можем подвинуть нечто большее: в этой прогрессии лежит и счастье эволюции" (Аум: 478). Эти, столь близко соприкасающиеся между собой идеи, после нескольких лет затишья обрели новую форму, воплотившись в принцип антропности, речь о котором пойдет ниже.
Следующим важным шагом на пути познания механизма мышления и, в большей степени, доказательства возможности существования объяснения парапсихических явлений, в том числе прямо свидетельствующих о существовании биофизических структур, экстериоризирующихся за пределы человеческого организма, стала теория А. Охатрина. По мнению ее автора, эксперименты подтверждают предположения теоретиков о существовании сверхлегких микрочастиц-аксионов с массой на несколько порядков ниже, чем масса электрона, то есть частиц того сверхмикромира, где многие авторы видят истоки жизни и разума. Аксионы Охатрина могут, по-видимому, оказаться материальным выражением той самой кауза суй - "причины себя", - движущей силы самоорганизации материи, которая в одном из бесконечных вариантов своего развития может создать тот вид организованной материи, который мы признаем единственно живым.