— Да, если и он не прикончит тебя, то другие придут ему на помощь! — Сзади, ступая с чудовищной неуклюжестью, появился еще один, не более располагающий к общению, широко улыбающийся мертвец, вооруженный стилетом.
— Рондо! Ты до сих пор предан тем, кто нанял тебя? А это кто? Джалаф Шах? — Мертвец со сломанной челюстью приближался с другой стороны. Конан крутанул саблю над головой и бросился в бой.
Сражение стало тяжкой пыткой, превратившись вскоре в отдельные дуэли и драки, бушевавшие по всему флагману. Среди страшной суматохи головы и конечности мертвецов катились по палубе, словно перезревшие фрукты, и тела летели за борт, словно прохудившиеся бочонки. Но мстительных врагов и соперников у племени Красного Братства было без счета. Казалось, никогда не кончится поток оживших врагов, всплывающих из черных глубин. С мокрыми шлепками зомби хватались за весла и борта корабля, поднимаясь на палубу.
Но не это оказалось хуже всего. Глядя за борт, некоторые пираты заметили интенсивное движение в темной, словно полированной, воде возле корабля. Они услышали бульканье и увидели, как на поверхность поднимается что-то темное, маслянистое. И вот из воды появился ужасный корабль со сломанными мачтами и палубой, обросшей водорослями. Перед потрясенными пиратами в ярком свете фальшивой луны из моря неожиданно поднялся разбитый, пропитанный водой, гнилой древний парусник. Конан тут же распознал в судне затонувший «Василиск» — трижды проклятую галеру с сокровищами, которой некогда командовал легендарный пират Кобольд Рыжий.
— Стойте, товарищи! Вон там жалкий воришка, укравший наши сокровища! Встанем бок о бок, моряки! Приготовьтесь взять судно на абордаж!
Сочащийся илом скелет расселся на шканцах, и именно из его треснутого черепа доносился трескучий голос. По рассеченной глазнице в нем с первого взгляда можно было узнать Кобольда Рыжего. По его команде — взмахе сгнившего меча — армия оборванных скелетов засуетилась на палубе, выполняя распоряжения своего капитана. Принеся с собой вонь глубин, мертвый корабль глухо ударился о борт корабля Конана, и ржавые крюки впились в пиратский флагман.
Отвратительное зрелище — мертвецы, толпой рвущиеся в бой. Пираты завопили и разбежались, с бормотанием падая на палубу, закрывая глаза. Некоторые ошеломленные моряки побежали на палубы соседних кораблей или, окончательно потеряв голову, спрыгнули за борт в море, откуда поднимались зомби.
С трудом продвигаясь вперед, в ярости рубя неживую плоть, нанося врагам колющие удары, Конан протащил Филиопу через разбитое туранское судно на относительно спокойную палубу корабля Грандальфа. Теперь он высматривал самую короткую дорогу к кораблю колдуна.
Неудачно то, что дорогу перегораживало несколько судов, в том числе туранская двухпалубная галера, чья команда сражалась с командой гирканийской галеры. Перебравшись на нос союзного корабля, Конан обругал деморализованных гирканийцев.
— Вперед, псы! Собираетесь ли вы вторгнуться в Туран или нет? Если вы собираетесь прятаться здесь, то никогда не увидите ни одного из драгоценных камней Турана! Вперед, гирканийцы, сражайтесь! — Сказав так, Конан обрубил веревки, которые поддерживали широкие сходни, подвешенные над носом гирканийского судна. Они перелетели через перила вражеской кормы, и отряды гирканийцев с криками рванулись вперед, толпой метнулись на палубу туранской галеры, и в середине толпы были Конан и Филиопа.
Защитники отчаянно оборонялись, превратив шканцы своего корабля в поле смерти.
Но неожиданно раздался странный звук. Он поплыл над лабиринтом кораблей. А когда прозвучал еще раз, ему вторило эхо. В следующий раз он прозвучал ближе: живые, пронзительные звуки труб.
Где-то рядом Конан услышал топот по деревянным палубам — стук копыт, сопровождаемый отчаянными криками наездников. По сцепленным корпусам кораблей, с грохотом перескакивая через перила, проносясь по сходням в вихре сабель, с боевыми криками скакали всадники Гиркании в меховых шапках. Их лошади топали и били копытами, разбрасывая врагов и открывая дорогу гирканийским морякам, столпившимся на другом фланге.
Всадники пронеслись по кораблю и столпились на корме, готовясь к следующей атаке. Тут Конан заметил их командира и позвал его:
— Ади Балбал! Вижу, вы слишком рано бросили в бой своих всадников и сражаетесь на море, как на суше!
— Кто-то же должен найти выход из безвыходного тупика, — ответил мужественный всадник, вращая над головой кривой саблей. — Если это кто-то и может сделать, так кавалерия. Сейчас мы разобьемся на отряды и снова ударим по врагу!
Со всех сторон заревели трубы. Внимательно посмотрев на замерший флот, Конан заметил и другие отряды всадников, скачущих по близлежащим кораблям. Дикое зрелище, производящее впечатление. Всадники скакали на крепких, низкорослых лошадях по сходням и бесстрашно прыгали с палубы на палубу, героическим потоком проносясь во тьме и сея смерть. Несколько коней споткнулись и, оступившись, потеряв всадников, полетели в море. Однако остальные скакали дальше, сметая все преграды. Безумная, отчаянная попытка, но она могла помочь гирканийцам выиграть битву.
До цели же Конана теперь было рукой подать. Когда последний всадник пронесся мимо, киммериец повел Филиопу дальше к насмешливо сверкающей луне, плывущей высоко в небе над путаницей кораблей и лесом мачт. Только несколько галер отделяло их от корабля колдуна. Палубы этих судов были пустыми, и кавалерия объехала их стороной. Один из этих Кораблей оказался длинной зловещей галерой с крытой палубой, которая сейчас была сломана и частично обрушилась. Под ней что-то беспокойно шевелилось и грохотало.
— Ты будешь последним дураком, если попытаешься пройти по кораблю с дьявольской тварью, — предупредил Конана чей-то голос из темноты.
Повернувшись, Конан увидел гребцов под командованием гирканца, украдкой перебравшихся с плененного туранского судна и пытающихся сбросить сходни.
— Разве многоножка до сих пор опасна? — спросил Конан. — Разве таран, пробив борт судна, не прикончил ее?
— Нет, — ответил моряк. — Всадники снова ее расшевелили. — Он нервно огляделся. — На вашем месте я говорил бы тише. У этой твари очень чуткий слух.
— Мне придется пройти мимо нее, — сказал Конан, отворачиваясь. — Хочу закончить одно дело.
Он отпустил руку Филиопы, но она, ничего не сказав, последовала за ним. Двигаясь украдкой, они пробрались к корме полузатонувшей галеры с гигантским насекомым. Перебравшись на ее перила, пройдя по узкой балке над темной плещущейся водой, они, двигаясь как можно тише, пошли вдоль борта, по которому молотило чудище.
Но похоже, что нюх у демона был таким же хорошим, как и слух. Удары твари вдруг стали целенаправленными, дерево затрещало, и обломки весел забарабанили по борту. Ужасная голова со жвалами поднялась из-под палубы на носу галеры.
— Беги, — приказал Конан Филиопе. — Ты успеешь!
Движение тела огромной твари привело к тому, что корпус судна закачался под ногами, вынудив Конана прыгнуть вниз на затонувшую палубу гребцов. Но проворная Филиопа, сохраняя равновесие, пробежала по перилам… не назад, а вперед, на нос туранского корабля, которого от галеры Кроталуса отделяло всего одно судно. Вскарабкавшись по провисшему петлей якорному канату; Филиопа поднялась на борт.
Тем временем Конан, пятясь, шлепал между рядами затопленных скамеек, вытянув саблю в сторону демона. Мгновение — и чудовище соскользнуло назад в воду. Ползя и плывя одновременно, двигаясь на свой манер, тварь ринулась за капитаном. Она не почувствовала бешеных ударов сабли по ее бронированному переднему сегменту. Стальной клинок отлетал от ее головы и груди словно от медной урны. Тварь сбила Конана с ног и перевернула его под водой, ударив своей огромной массой. Конану повезло, что жвалы чудовища оказались слишком большими и неуклюжими, чтобы сразу схватить его. Вместо этого, промахнувшись, она схватила и растерзала несколько скамеек. Поплыв под скамейками, Конан попытался удрать как можно дальше. Потом он вынырнул, чтобы перевести дыхание. Фасеточные глаза твари тут же заметили его. Чудовище метнулось вперед, гоня перед собой высокую волну. Тут Конан услышал пронзительный крик и посмотрел вверх, пытаясь разобрать слова.
— Сюда! Сюда! — кричала ему Филиопа.
Когда киммериец вынырнул у перил, девушка все еще неумело возилась с веревкой у выгнутого носа корабля. И вдруг с грохотом и визгом опустились сходни. Великолепный, тяжелый бронзовый крюк впился в один из сегментов тела твари прямо за огромной головой многоножки.
Чудище стало корчиться и сыпать ударами во все стороны, разламывая палубу. Конан, быстро двигаясь, вскарабкался на нос корабля.
— Крюк на некоторое время удержит ее, — уверила Конана Филиопа, бросившись в его объятия. Придя в себя, они отправились дальше к своей цели.
Теперь привязанная веревкой к мачте зловещей галеры красноватого оттенка луна сверкала особенно ярко.
Судно колдуна тоже с кем-то столкнулось. Его таран застрял в носу корабля, через который Конан и Филиопа только что перебрались. На палубах не было ни воинов, ни гребцов, только несколько священников Эрлика в темных плащах, которые под командованием человека в белых одеждах трудились вокруг привязанной к мачте фальшивой луны.
Филиопа, по настоянию Конана, держалась чуть сзади, когда он перебрался на палубу колдовского корабля. Шагая по палубе широким шагом, с саблей в руке, Конан громко бросил вызов:
— Кроталус, колдун-мошенник! Развей свои дьявольские чары!
Кешанец, отвернувшись от своих помощников, улыбнулся, увидев приближающегося Конана.
— Итак, могучий Амра до сих пор жив! Я, признаться, сомневался, что твоя легендарная удача поможет тебе в этой великой и необычной морской битве, где приходится сражаться с таким неимоверным числом врагов.
— В самом деле, врагов достаточно и без тебя и твоих гнилых мертвецов, — согласился Конан. — Знаешь ли, Кроталус, я добровольно отправился на войну сражаться с туранцами, а не с гнилыми древними призраками, которых из-за тебя полным-полно вокруг! — Он продолжал идти вперед, занеся саблю над головой. — Теперь потуши-ка эту колдовскую луну или сделай еще что-то, чтобы избавить моих людей от мертвецов!
— Но Амра, разве это моя вина, что твои пираты убили так много людей и весь Вилайет жаждет отомстить им? — беспечно ответил кешанец. — Кроме того, проклятие пало на пиратов согласно их собственной священной вере. Разве можешь ты обвинять меня в том, что мертвые научились плавать?
Пока волшебник старался выиграть время, прислужники закончили работу над еще одним заклятием. Теперь гирканийские маги поднялись и встали вокруг своего учителя, защищая его.
— Достаточно насмешек, — прорычал Конан, подходя к колдуну. — Я напомню тебе, Кроталус, что мы союзники в этой битве. Любые хитрые заклятия против меня и моих людей расцениваются как предательство, и я заставлю тебя заплатить за предательство собственной шкурой! Почему ты решил ослабить своих союзников, когда исход битвы неясен…
— Неясен? Я так не думаю. Большей частью флот под нашим контролем… — колдун беззаботно махнул рукой в сторону разбросанных кораблей, которые было хорошо видно с главной палубы его судна. — По ним сейчас мчатся отряды гирканийцев, во главе которых искусная гирканийская кавалерия. На всех наших кораблях гребцы заделывают дыры, сбивают пламя, освобождают тараны, режут запутавшиеся снасти. — Он улыбнулся с угрюмым удовлетворением. — Гирканийцы работают, спасая свои презренные жизни, и мы надеемся, они достигнут какого-то результата… Они это сделают. И тогда этот флот (вобрав в себя корабли Турана, на борт которых поднимутся гирканийцы) станет еще больше, чем раньше. Завтра мы поплывем в Туран… и я стану командующим этой морской армады, так как Анталла мертв. Я буду командовать ими сверху, со своей смотровой площадки… — он показал на небольшую корзину, подвешенную к веревке, удерживающей луну. — Так что никто не станет сомневаться в моем авторитете и не станет уклоняться от выполнения моих приказов. С попутным ветром и моими познаниями в навигации (победа над величайшей империей в истории Земли гарантирована. Ты видишь, капитан Амра, что больше нам нет нужды ни в твоих пиратах, ни в ничтожных корыстных союзниках.
— Негодяй! Убийца-колдун! — рванулся вперед Конан. Но его встретили четыре прислужника, которые вышли вперед, заслоняя своего повелителя. Конан не собирался убивать их. Метнувшись к жрецам в развевающихся робах, награждая их тычками и пинками, нанося удары рукоятью сабли, киммериец разбросал их по палубе. Они остались лежать, постанывая и вздыхая, словно птицы со сломанными крыльями.
— Негодяй, — вновь обратился Конан к Кроталусу. — Я перережу твою глотку! — Приблизившись к магу, Конан остановился и спросил: — Разве ты не собираешься защищаться? У тебя нет оружия? Ты не боишься меня?
— Бояться тебя? — недоверчиво спросил Кроталус. — Такая мысль никогда не приходила мне в голову. — Повернувшись, провидец положил руку на веревку, идущую к корзине. В тот же миг она поднялась с палубы, набросив кольца на предводителя пиратов.
— Что?.. Да поразит Кром сифилисом всех колдунов! — Борясь с неожиданной ловушкой, Конан попытался перерубить веревку мечом. Но толстые кольца быстро стянулись вокруг клинка сабли, сделав ее бесполезной.
— Простой, но подходящий конец для карьеры пресловутого Амры, — подытожил Кроталус, праздно наблюдая за происходящим. — Разве не в традициях пиратов кончать жизнь на рее?
Конан почувствовал, как кольца веревки крепко стягиваются на его шее. Живые петли обвились вокруг лодыжек Конана и его левой руки. Сабля оказалась стиснута, вырвана из рук пирата. Со звоном упала она на палубу. Свободной рукой Конан изо всех сил впился в обвившую шею петлю, царапая твердые как камень кольца, которые постепенно впивались все глубже… Весь мир перед глазами Конана стал пурпурным, язык во рту распух.
— Нет!
Конан едва расслышал, как зашлепали по палубе чьи-то босые ноги, едва смог разглядеть он Филиопу, потянувшуюся за саблей и разрезавшую веревку… но не там, где та впилась в шею пирата, а там, где обвилась она вокруг стойки мачты, протянувшись от палубы к колдовской луне Кроталуса.
Как только веревка была перерублена, дьявольские кольца безвольно спали с тела Конана. И только тут Филиопа увидела, что колдовскую луну удерживает та же веревка, что подпрыгнула с палубы, ожив при прикосновении чернокнижника. Сейчас, когда веревка оказалась перерезана, большой воздушный шар освободился и вместе с плетеной платформой, на которой стоял Кроталус, поплыл прочь. Слабый ветер с запада подхватил его.
— Аххх, — пробормотал Конан пытаясь восстановить дыхание. — Снова благодарю тебя, Филиопа. — С помощью женщины окончательно освободившись, он повернулся взглянуть на своего врага, проплывшего над палубой корабля и устремившегося дальше в небо.
— Держи, тварь! — взревев, Конан прыгнул следом за Кроталусом. Он бросился за обрубленным концом веревки, которая свисала над перилами корабля, и чуть-чуть не поймал ее, но она скользнула за борт. Только опустившаяся на плечо рука Филиопы удержала Конана от прыжка за борт и продолжения погони. Предводитель пиратов застыл в бессильной ярости, ударив огромным кулаком по перилам.
В поднимающейся корзине застыл, впившись в веревки, Кроталус. Проносясь над морем в свете своей поддельной луны, он свысока взирал на оставленный им корабль.
Потом, нащупав заплечную сумку, он потянулся за арфой Дагона, волшебным предметом, который управлял ветрами. Осторожно, скрестив ноги и усевшись в корзине, он положил инструмент на сгиб руки и стал бренчать.
Сверкающая луна неслась дальше на восток, проплывая над мешаниной разбитых кораблей, чьи паруса уже зашевелились под напором поднимающегося ветра. Волочившаяся за шаром веревка, должно быть, зацепилась за оснастку одного из кораблей, встряхнув и шар, и корзину. Из сосуда, где горела луна, выплеснулся жидкий огонь. Он подпалил корабль, над которым завис воздушный шар.
Через мгновение шлейф огня взметнулся вверх, поглощая паруса, веревку, корзину и саму фальшивую луну. Огонь полыхнул еще сильнее, когда вспыхнула шелковая оболочка воздушного шара. Конан увидел, как упал со своего насеста Кроталус — горящая, размахивающая руками фигура полетела вниз и исчезла.
И вслед за ним горящий шар обрушился в море. Свет его потух, и лишь потрескивающие в огне мачты и такелаж корабля, погубившего колдуна, напоминали о случившемся. Неожиданно над кораблями воцарилась мертвая тишина. Стихли крики и звон сабель.
— Разве это не означает, что битва закончилась? — задумчиво спросила Филиопа.
— Нет, — ответил Конан, повернувшись. — Но дело сделано.
Положив руки ей на плечи, застыв у перил галеры колдуна, Конан указал своей любимой на слабый, неестественный свет, разгорающийся у основания далеких облаков.
Через мгновение до их слуха донеслись раскаты грома, возвещающие о надвигающемся шторме.
ЭПИЛОГ
— Рондо! Ты до сих пор предан тем, кто нанял тебя? А это кто? Джалаф Шах? — Мертвец со сломанной челюстью приближался с другой стороны. Конан крутанул саблю над головой и бросился в бой.
Сражение стало тяжкой пыткой, превратившись вскоре в отдельные дуэли и драки, бушевавшие по всему флагману. Среди страшной суматохи головы и конечности мертвецов катились по палубе, словно перезревшие фрукты, и тела летели за борт, словно прохудившиеся бочонки. Но мстительных врагов и соперников у племени Красного Братства было без счета. Казалось, никогда не кончится поток оживших врагов, всплывающих из черных глубин. С мокрыми шлепками зомби хватались за весла и борта корабля, поднимаясь на палубу.
Но не это оказалось хуже всего. Глядя за борт, некоторые пираты заметили интенсивное движение в темной, словно полированной, воде возле корабля. Они услышали бульканье и увидели, как на поверхность поднимается что-то темное, маслянистое. И вот из воды появился ужасный корабль со сломанными мачтами и палубой, обросшей водорослями. Перед потрясенными пиратами в ярком свете фальшивой луны из моря неожиданно поднялся разбитый, пропитанный водой, гнилой древний парусник. Конан тут же распознал в судне затонувший «Василиск» — трижды проклятую галеру с сокровищами, которой некогда командовал легендарный пират Кобольд Рыжий.
— Стойте, товарищи! Вон там жалкий воришка, укравший наши сокровища! Встанем бок о бок, моряки! Приготовьтесь взять судно на абордаж!
Сочащийся илом скелет расселся на шканцах, и именно из его треснутого черепа доносился трескучий голос. По рассеченной глазнице в нем с первого взгляда можно было узнать Кобольда Рыжего. По его команде — взмахе сгнившего меча — армия оборванных скелетов засуетилась на палубе, выполняя распоряжения своего капитана. Принеся с собой вонь глубин, мертвый корабль глухо ударился о борт корабля Конана, и ржавые крюки впились в пиратский флагман.
Отвратительное зрелище — мертвецы, толпой рвущиеся в бой. Пираты завопили и разбежались, с бормотанием падая на палубу, закрывая глаза. Некоторые ошеломленные моряки побежали на палубы соседних кораблей или, окончательно потеряв голову, спрыгнули за борт в море, откуда поднимались зомби.
С трудом продвигаясь вперед, в ярости рубя неживую плоть, нанося врагам колющие удары, Конан протащил Филиопу через разбитое туранское судно на относительно спокойную палубу корабля Грандальфа. Теперь он высматривал самую короткую дорогу к кораблю колдуна.
Неудачно то, что дорогу перегораживало несколько судов, в том числе туранская двухпалубная галера, чья команда сражалась с командой гирканийской галеры. Перебравшись на нос союзного корабля, Конан обругал деморализованных гирканийцев.
— Вперед, псы! Собираетесь ли вы вторгнуться в Туран или нет? Если вы собираетесь прятаться здесь, то никогда не увидите ни одного из драгоценных камней Турана! Вперед, гирканийцы, сражайтесь! — Сказав так, Конан обрубил веревки, которые поддерживали широкие сходни, подвешенные над носом гирканийского судна. Они перелетели через перила вражеской кормы, и отряды гирканийцев с криками рванулись вперед, толпой метнулись на палубу туранской галеры, и в середине толпы были Конан и Филиопа.
Защитники отчаянно оборонялись, превратив шканцы своего корабля в поле смерти.
Но неожиданно раздался странный звук. Он поплыл над лабиринтом кораблей. А когда прозвучал еще раз, ему вторило эхо. В следующий раз он прозвучал ближе: живые, пронзительные звуки труб.
Где-то рядом Конан услышал топот по деревянным палубам — стук копыт, сопровождаемый отчаянными криками наездников. По сцепленным корпусам кораблей, с грохотом перескакивая через перила, проносясь по сходням в вихре сабель, с боевыми криками скакали всадники Гиркании в меховых шапках. Их лошади топали и били копытами, разбрасывая врагов и открывая дорогу гирканийским морякам, столпившимся на другом фланге.
Всадники пронеслись по кораблю и столпились на корме, готовясь к следующей атаке. Тут Конан заметил их командира и позвал его:
— Ади Балбал! Вижу, вы слишком рано бросили в бой своих всадников и сражаетесь на море, как на суше!
— Кто-то же должен найти выход из безвыходного тупика, — ответил мужественный всадник, вращая над головой кривой саблей. — Если это кто-то и может сделать, так кавалерия. Сейчас мы разобьемся на отряды и снова ударим по врагу!
Со всех сторон заревели трубы. Внимательно посмотрев на замерший флот, Конан заметил и другие отряды всадников, скачущих по близлежащим кораблям. Дикое зрелище, производящее впечатление. Всадники скакали на крепких, низкорослых лошадях по сходням и бесстрашно прыгали с палубы на палубу, героическим потоком проносясь во тьме и сея смерть. Несколько коней споткнулись и, оступившись, потеряв всадников, полетели в море. Однако остальные скакали дальше, сметая все преграды. Безумная, отчаянная попытка, но она могла помочь гирканийцам выиграть битву.
До цели же Конана теперь было рукой подать. Когда последний всадник пронесся мимо, киммериец повел Филиопу дальше к насмешливо сверкающей луне, плывущей высоко в небе над путаницей кораблей и лесом мачт. Только несколько галер отделяло их от корабля колдуна. Палубы этих судов были пустыми, и кавалерия объехала их стороной. Один из этих Кораблей оказался длинной зловещей галерой с крытой палубой, которая сейчас была сломана и частично обрушилась. Под ней что-то беспокойно шевелилось и грохотало.
— Ты будешь последним дураком, если попытаешься пройти по кораблю с дьявольской тварью, — предупредил Конана чей-то голос из темноты.
Повернувшись, Конан увидел гребцов под командованием гирканца, украдкой перебравшихся с плененного туранского судна и пытающихся сбросить сходни.
— Разве многоножка до сих пор опасна? — спросил Конан. — Разве таран, пробив борт судна, не прикончил ее?
— Нет, — ответил моряк. — Всадники снова ее расшевелили. — Он нервно огляделся. — На вашем месте я говорил бы тише. У этой твари очень чуткий слух.
— Мне придется пройти мимо нее, — сказал Конан, отворачиваясь. — Хочу закончить одно дело.
Он отпустил руку Филиопы, но она, ничего не сказав, последовала за ним. Двигаясь украдкой, они пробрались к корме полузатонувшей галеры с гигантским насекомым. Перебравшись на ее перила, пройдя по узкой балке над темной плещущейся водой, они, двигаясь как можно тише, пошли вдоль борта, по которому молотило чудище.
Но похоже, что нюх у демона был таким же хорошим, как и слух. Удары твари вдруг стали целенаправленными, дерево затрещало, и обломки весел забарабанили по борту. Ужасная голова со жвалами поднялась из-под палубы на носу галеры.
— Беги, — приказал Конан Филиопе. — Ты успеешь!
Движение тела огромной твари привело к тому, что корпус судна закачался под ногами, вынудив Конана прыгнуть вниз на затонувшую палубу гребцов. Но проворная Филиопа, сохраняя равновесие, пробежала по перилам… не назад, а вперед, на нос туранского корабля, которого от галеры Кроталуса отделяло всего одно судно. Вскарабкавшись по провисшему петлей якорному канату; Филиопа поднялась на борт.
Тем временем Конан, пятясь, шлепал между рядами затопленных скамеек, вытянув саблю в сторону демона. Мгновение — и чудовище соскользнуло назад в воду. Ползя и плывя одновременно, двигаясь на свой манер, тварь ринулась за капитаном. Она не почувствовала бешеных ударов сабли по ее бронированному переднему сегменту. Стальной клинок отлетал от ее головы и груди словно от медной урны. Тварь сбила Конана с ног и перевернула его под водой, ударив своей огромной массой. Конану повезло, что жвалы чудовища оказались слишком большими и неуклюжими, чтобы сразу схватить его. Вместо этого, промахнувшись, она схватила и растерзала несколько скамеек. Поплыв под скамейками, Конан попытался удрать как можно дальше. Потом он вынырнул, чтобы перевести дыхание. Фасеточные глаза твари тут же заметили его. Чудовище метнулось вперед, гоня перед собой высокую волну. Тут Конан услышал пронзительный крик и посмотрел вверх, пытаясь разобрать слова.
— Сюда! Сюда! — кричала ему Филиопа.
Когда киммериец вынырнул у перил, девушка все еще неумело возилась с веревкой у выгнутого носа корабля. И вдруг с грохотом и визгом опустились сходни. Великолепный, тяжелый бронзовый крюк впился в один из сегментов тела твари прямо за огромной головой многоножки.
Чудище стало корчиться и сыпать ударами во все стороны, разламывая палубу. Конан, быстро двигаясь, вскарабкался на нос корабля.
— Крюк на некоторое время удержит ее, — уверила Конана Филиопа, бросившись в его объятия. Придя в себя, они отправились дальше к своей цели.
Теперь привязанная веревкой к мачте зловещей галеры красноватого оттенка луна сверкала особенно ярко.
Судно колдуна тоже с кем-то столкнулось. Его таран застрял в носу корабля, через который Конан и Филиопа только что перебрались. На палубах не было ни воинов, ни гребцов, только несколько священников Эрлика в темных плащах, которые под командованием человека в белых одеждах трудились вокруг привязанной к мачте фальшивой луны.
Филиопа, по настоянию Конана, держалась чуть сзади, когда он перебрался на палубу колдовского корабля. Шагая по палубе широким шагом, с саблей в руке, Конан громко бросил вызов:
— Кроталус, колдун-мошенник! Развей свои дьявольские чары!
Кешанец, отвернувшись от своих помощников, улыбнулся, увидев приближающегося Конана.
— Итак, могучий Амра до сих пор жив! Я, признаться, сомневался, что твоя легендарная удача поможет тебе в этой великой и необычной морской битве, где приходится сражаться с таким неимоверным числом врагов.
— В самом деле, врагов достаточно и без тебя и твоих гнилых мертвецов, — согласился Конан. — Знаешь ли, Кроталус, я добровольно отправился на войну сражаться с туранцами, а не с гнилыми древними призраками, которых из-за тебя полным-полно вокруг! — Он продолжал идти вперед, занеся саблю над головой. — Теперь потуши-ка эту колдовскую луну или сделай еще что-то, чтобы избавить моих людей от мертвецов!
— Но Амра, разве это моя вина, что твои пираты убили так много людей и весь Вилайет жаждет отомстить им? — беспечно ответил кешанец. — Кроме того, проклятие пало на пиратов согласно их собственной священной вере. Разве можешь ты обвинять меня в том, что мертвые научились плавать?
Пока волшебник старался выиграть время, прислужники закончили работу над еще одним заклятием. Теперь гирканийские маги поднялись и встали вокруг своего учителя, защищая его.
— Достаточно насмешек, — прорычал Конан, подходя к колдуну. — Я напомню тебе, Кроталус, что мы союзники в этой битве. Любые хитрые заклятия против меня и моих людей расцениваются как предательство, и я заставлю тебя заплатить за предательство собственной шкурой! Почему ты решил ослабить своих союзников, когда исход битвы неясен…
— Неясен? Я так не думаю. Большей частью флот под нашим контролем… — колдун беззаботно махнул рукой в сторону разбросанных кораблей, которые было хорошо видно с главной палубы его судна. — По ним сейчас мчатся отряды гирканийцев, во главе которых искусная гирканийская кавалерия. На всех наших кораблях гребцы заделывают дыры, сбивают пламя, освобождают тараны, режут запутавшиеся снасти. — Он улыбнулся с угрюмым удовлетворением. — Гирканийцы работают, спасая свои презренные жизни, и мы надеемся, они достигнут какого-то результата… Они это сделают. И тогда этот флот (вобрав в себя корабли Турана, на борт которых поднимутся гирканийцы) станет еще больше, чем раньше. Завтра мы поплывем в Туран… и я стану командующим этой морской армады, так как Анталла мертв. Я буду командовать ими сверху, со своей смотровой площадки… — он показал на небольшую корзину, подвешенную к веревке, удерживающей луну. — Так что никто не станет сомневаться в моем авторитете и не станет уклоняться от выполнения моих приказов. С попутным ветром и моими познаниями в навигации (победа над величайшей империей в истории Земли гарантирована. Ты видишь, капитан Амра, что больше нам нет нужды ни в твоих пиратах, ни в ничтожных корыстных союзниках.
— Негодяй! Убийца-колдун! — рванулся вперед Конан. Но его встретили четыре прислужника, которые вышли вперед, заслоняя своего повелителя. Конан не собирался убивать их. Метнувшись к жрецам в развевающихся робах, награждая их тычками и пинками, нанося удары рукоятью сабли, киммериец разбросал их по палубе. Они остались лежать, постанывая и вздыхая, словно птицы со сломанными крыльями.
— Негодяй, — вновь обратился Конан к Кроталусу. — Я перережу твою глотку! — Приблизившись к магу, Конан остановился и спросил: — Разве ты не собираешься защищаться? У тебя нет оружия? Ты не боишься меня?
— Бояться тебя? — недоверчиво спросил Кроталус. — Такая мысль никогда не приходила мне в голову. — Повернувшись, провидец положил руку на веревку, идущую к корзине. В тот же миг она поднялась с палубы, набросив кольца на предводителя пиратов.
— Что?.. Да поразит Кром сифилисом всех колдунов! — Борясь с неожиданной ловушкой, Конан попытался перерубить веревку мечом. Но толстые кольца быстро стянулись вокруг клинка сабли, сделав ее бесполезной.
— Простой, но подходящий конец для карьеры пресловутого Амры, — подытожил Кроталус, праздно наблюдая за происходящим. — Разве не в традициях пиратов кончать жизнь на рее?
Конан почувствовал, как кольца веревки крепко стягиваются на его шее. Живые петли обвились вокруг лодыжек Конана и его левой руки. Сабля оказалась стиснута, вырвана из рук пирата. Со звоном упала она на палубу. Свободной рукой Конан изо всех сил впился в обвившую шею петлю, царапая твердые как камень кольца, которые постепенно впивались все глубже… Весь мир перед глазами Конана стал пурпурным, язык во рту распух.
— Нет!
Конан едва расслышал, как зашлепали по палубе чьи-то босые ноги, едва смог разглядеть он Филиопу, потянувшуюся за саблей и разрезавшую веревку… но не там, где та впилась в шею пирата, а там, где обвилась она вокруг стойки мачты, протянувшись от палубы к колдовской луне Кроталуса.
Как только веревка была перерублена, дьявольские кольца безвольно спали с тела Конана. И только тут Филиопа увидела, что колдовскую луну удерживает та же веревка, что подпрыгнула с палубы, ожив при прикосновении чернокнижника. Сейчас, когда веревка оказалась перерезана, большой воздушный шар освободился и вместе с плетеной платформой, на которой стоял Кроталус, поплыл прочь. Слабый ветер с запада подхватил его.
— Аххх, — пробормотал Конан пытаясь восстановить дыхание. — Снова благодарю тебя, Филиопа. — С помощью женщины окончательно освободившись, он повернулся взглянуть на своего врага, проплывшего над палубой корабля и устремившегося дальше в небо.
— Держи, тварь! — взревев, Конан прыгнул следом за Кроталусом. Он бросился за обрубленным концом веревки, которая свисала над перилами корабля, и чуть-чуть не поймал ее, но она скользнула за борт. Только опустившаяся на плечо рука Филиопы удержала Конана от прыжка за борт и продолжения погони. Предводитель пиратов застыл в бессильной ярости, ударив огромным кулаком по перилам.
В поднимающейся корзине застыл, впившись в веревки, Кроталус. Проносясь над морем в свете своей поддельной луны, он свысока взирал на оставленный им корабль.
Потом, нащупав заплечную сумку, он потянулся за арфой Дагона, волшебным предметом, который управлял ветрами. Осторожно, скрестив ноги и усевшись в корзине, он положил инструмент на сгиб руки и стал бренчать.
Сверкающая луна неслась дальше на восток, проплывая над мешаниной разбитых кораблей, чьи паруса уже зашевелились под напором поднимающегося ветра. Волочившаяся за шаром веревка, должно быть, зацепилась за оснастку одного из кораблей, встряхнув и шар, и корзину. Из сосуда, где горела луна, выплеснулся жидкий огонь. Он подпалил корабль, над которым завис воздушный шар.
Через мгновение шлейф огня взметнулся вверх, поглощая паруса, веревку, корзину и саму фальшивую луну. Огонь полыхнул еще сильнее, когда вспыхнула шелковая оболочка воздушного шара. Конан увидел, как упал со своего насеста Кроталус — горящая, размахивающая руками фигура полетела вниз и исчезла.
И вслед за ним горящий шар обрушился в море. Свет его потух, и лишь потрескивающие в огне мачты и такелаж корабля, погубившего колдуна, напоминали о случившемся. Неожиданно над кораблями воцарилась мертвая тишина. Стихли крики и звон сабель.
— Разве это не означает, что битва закончилась? — задумчиво спросила Филиопа.
— Нет, — ответил Конан, повернувшись. — Но дело сделано.
Положив руки ей на плечи, застыв у перил галеры колдуна, Конан указал своей любимой на слабый, неестественный свет, разгорающийся у основания далеких облаков.
Через мгновение до их слуха донеслись раскаты грома, возвещающие о надвигающемся шторме.
ЭПИЛОГ
Пиратский флагман «Безжалостный», разрезая широкие пенящиеся волны, входил в пролив между Аетолианскими островами. Весла сверкали и взбивали пеной неспокойное синее море. Над головой свежий ветерок разгонял сбившиеся с пути гроздья облаков — остатки недавнего небесного столпотворения.
Впереди и позади флагмана вытянулась линия из двадцати или даже более кораблей. Суда были побитыми, со следами сражения, с залатанными корпусами и состряпанным на скорую руку парусным снаряжением. Но пираты дружно работали на веслах, подчиняясь приказам.
— Мы забрали лучшие суда со всего флота, — сказал Конан, царственно расположившись на шканцах перед собравшимися капитанами. — Забрали столько кораблей, сколько хотели, и все они укомплектованы ищущими убежище бывшими рабами и набиты трофеями, оставшимися на поле битвы… Мы долго еще будем жить на выручку с этой войны. — Посадив Филиопу себе на колени, он взглянул на унылые лица капитанов. — Знаю, мы потеряли много хороших товарищей… и большая часть их пала от рук мертвых дьяволов Кроталуса, а не от руки простых смертных! Но теперь проискам колдуна положен конец. Наши молитвы были услышаны, и Вилайет отозвал своих мертвецов. Вот и все. — Он осушил чашу, отдав салют.
— Туранскому флоту понадобятся годы, чтобы восстановить былую мощь, — заметил Грандальф, заново наполнив свою чашу из большой винной бочки. — Разбитые, со сломанными мачтами, они очутились далеко от тех мест, где можно встать на якорь. Буря унесла их еще дальше от побережья Турана, и те из них, кто доберется домой, могут считать себя счастливчиками.
— Конечно, туранцам сломали хребет, — согласилась Сантиндрисса. — Буря — и та была нашим союзником. Ветер и волны отнесли нас домой и потопили большую часть дырявых туранских посудин.
— Таковы превратности судьбы на войне, — подытожил Конан. — Иногда морские бога на одной стороне, иногда на другой, иногда они не вмешиваются. Я не могу отрицать это. Пираты были верны своим союзникам до тех пор, пока на нас не обрушилось воинство безумного колдуна… А теперь — тост.
Фнлиопа быстро подошла к винной бочке. Конан принял кубок, который она поднесла ему, и поднял его перед всей собравшейся компанией.
— За мир на море и процветание, которое он принесет нам!
Конан сделал глоток и остановился, чтобы высказать следующее пожелание.
— За равенство между всеми королевствами на берегах Вилайета! — воскликнул Грандальф, и все еще раз приложились к своим кубкам.
— Конечно, — согласился Конан, собираясь закончить свой тост. — И за богов, которые правят морем… и за мертвых, которые покоятся под толщей его волн. — За последнее пожелание кубки были выпиты до дна, и Конан, отставив в сторону свой золотой кубок, встряхнул капли по ветру, словно отдавая дань уважения мертвым.
Пока остальные капитаны колебались, повторять или не повторять жест капитана, Дрисса без всякого стеснения воскликнула:
— Опустошите же свои кубки, братья и сестры, и снова наполните их! Будет другой тост! За Сантиндриссу — королеву Красного Братства — и за ее нового мужа — Фердинальда!
Сказав так, она обвила руками смуглого коренастого капитана, который застенчиво кивнул, подтверждая ее слова.
— Когда это случилось? — в удивлении стали перешептываться остальные пираты. — Роман на борту корабля? Морская помолвка?
— Во время битвы, — объяснила Сантиндрисса. — Мы поднялись на борт одной вражеской галеры и сражались бок о бок. Позже мы сцепились — я имею в виду наши корабли — и поддерживали друг друга на плаву. И скажу вам, на Фердинальда можно положиться в бою, — продолжала она. — Он верный воин, который всегда прикроет спину.
Обняв своего возлюбленного обеими руками и обвив его ногу затянутой в кожу ножкой под одобрительные крики и аплодисменты зрителей, Дрисса продемонстрировала силу своей страсти.
— Отлично! Быть может, вас благословили сами морские боги, — сказал Конан пирату и его возлюбленной. — Как капитан этой галеры я могу поженить вас, если вы желаете. Но в любом случае, прибыв в Джафар, мы это отпразднуем!
Под звуки флейт и радостные крики пиратов флагман «Безжалостный» направился к Джафару, над которым возвышался замок Амры — Повелителя пиратов.
Впереди и позади флагмана вытянулась линия из двадцати или даже более кораблей. Суда были побитыми, со следами сражения, с залатанными корпусами и состряпанным на скорую руку парусным снаряжением. Но пираты дружно работали на веслах, подчиняясь приказам.
— Мы забрали лучшие суда со всего флота, — сказал Конан, царственно расположившись на шканцах перед собравшимися капитанами. — Забрали столько кораблей, сколько хотели, и все они укомплектованы ищущими убежище бывшими рабами и набиты трофеями, оставшимися на поле битвы… Мы долго еще будем жить на выручку с этой войны. — Посадив Филиопу себе на колени, он взглянул на унылые лица капитанов. — Знаю, мы потеряли много хороших товарищей… и большая часть их пала от рук мертвых дьяволов Кроталуса, а не от руки простых смертных! Но теперь проискам колдуна положен конец. Наши молитвы были услышаны, и Вилайет отозвал своих мертвецов. Вот и все. — Он осушил чашу, отдав салют.
— Туранскому флоту понадобятся годы, чтобы восстановить былую мощь, — заметил Грандальф, заново наполнив свою чашу из большой винной бочки. — Разбитые, со сломанными мачтами, они очутились далеко от тех мест, где можно встать на якорь. Буря унесла их еще дальше от побережья Турана, и те из них, кто доберется домой, могут считать себя счастливчиками.
— Конечно, туранцам сломали хребет, — согласилась Сантиндрисса. — Буря — и та была нашим союзником. Ветер и волны отнесли нас домой и потопили большую часть дырявых туранских посудин.
— Таковы превратности судьбы на войне, — подытожил Конан. — Иногда морские бога на одной стороне, иногда на другой, иногда они не вмешиваются. Я не могу отрицать это. Пираты были верны своим союзникам до тех пор, пока на нас не обрушилось воинство безумного колдуна… А теперь — тост.
Фнлиопа быстро подошла к винной бочке. Конан принял кубок, который она поднесла ему, и поднял его перед всей собравшейся компанией.
— За мир на море и процветание, которое он принесет нам!
Конан сделал глоток и остановился, чтобы высказать следующее пожелание.
— За равенство между всеми королевствами на берегах Вилайета! — воскликнул Грандальф, и все еще раз приложились к своим кубкам.
— Конечно, — согласился Конан, собираясь закончить свой тост. — И за богов, которые правят морем… и за мертвых, которые покоятся под толщей его волн. — За последнее пожелание кубки были выпиты до дна, и Конан, отставив в сторону свой золотой кубок, встряхнул капли по ветру, словно отдавая дань уважения мертвым.
Пока остальные капитаны колебались, повторять или не повторять жест капитана, Дрисса без всякого стеснения воскликнула:
— Опустошите же свои кубки, братья и сестры, и снова наполните их! Будет другой тост! За Сантиндриссу — королеву Красного Братства — и за ее нового мужа — Фердинальда!
Сказав так, она обвила руками смуглого коренастого капитана, который застенчиво кивнул, подтверждая ее слова.
— Когда это случилось? — в удивлении стали перешептываться остальные пираты. — Роман на борту корабля? Морская помолвка?
— Во время битвы, — объяснила Сантиндрисса. — Мы поднялись на борт одной вражеской галеры и сражались бок о бок. Позже мы сцепились — я имею в виду наши корабли — и поддерживали друг друга на плаву. И скажу вам, на Фердинальда можно положиться в бою, — продолжала она. — Он верный воин, который всегда прикроет спину.
Обняв своего возлюбленного обеими руками и обвив его ногу затянутой в кожу ножкой под одобрительные крики и аплодисменты зрителей, Дрисса продемонстрировала силу своей страсти.
— Отлично! Быть может, вас благословили сами морские боги, — сказал Конан пирату и его возлюбленной. — Как капитан этой галеры я могу поженить вас, если вы желаете. Но в любом случае, прибыв в Джафар, мы это отпразднуем!
Под звуки флейт и радостные крики пиратов флагман «Безжалостный» направился к Джафару, над которым возвышался замок Амры — Повелителя пиратов.