Страница:
Конан собрал команду для разгрузки обоих кораблей. Оружие и скоропортящиеся продукты он приказал сгрузить в первую очередь. Конан заплатил своим пиратам золотом из купеческих сундуков и из собственного кармана. Он приказал своим офицерам присмотреть за бывшими рабами. Большинство из пестрого букета вновь прибывших Дикколо отвел в трудовой лагерь, устроенный людьми Морских племен под управлением хозяина острова Грандальфа. Бывшие рабы получили грубую пищу, крышу над головой и тяжелую работу. Им предстояло помочь жителям острова превратить залив в неприступную крепость. Они шли в лагерь с надеждой, думая, что любая участь лучше, чем рабство на галерах.
Отдохнув, некоторые из бывших рабов заявили, что умеют плотничать и могут работать на верфях. Они со старым Йоркиным отправились к докам. Многие женщины, до сих пор полуголые и едва ли не умирающие от истощения, уже нашли себе пару и теперь следовали за своими мужчинами. Как мужчины, так и женщины — все получили по золотой драхме — аванс их будущих заработков. Несколько человек, в основном зачинщики мятежа, заявили, что принимают предложение Конана, и стали готовиться к следующему путешествию, в котором им предстояло пройти проверку в настоящем сражении.
А дорога Конана, как и большей части его команды, пролегла на постоялый двор «Красная рука». Тут была его сокровищница, и здесь же находились его апартаменты. Угловатое старое здание, построенное из обломков, выброшенных на берег после кораблекрушений, и корабельного леса, возвышалось над берегом у самого мола, недавно сложенного из красного коралла и отделанного деревом. Пиратская команда прямо по песку, огибая носы вытащенных на берег кораблей, толпой направилась к постоялому двору. Они выбирали самый короткий путь, проскальзывая между праздно шатающимися пьяными толпами в сумятице пляжа. Поднявшись по ступенькам, они прошли под арку, выходящую на море, и нырнули в облако бессчетных лукавых вопросов об успехе их путешествия.
Филиопа, унаследовавшая постоялый двор от своего бывшего мужа — Кналфа, уже слышала о прибытии кораблей. Она встретила своего самого любимого капитана открытыми объятиями и щедрыми поцелуями. Чтобы Конан смог утолить жажду, кружка пива уже стояла поблизости на столе. Хозяйка постоялого двора давно поняла, что удобно выставлять свои отношения с Конаном напоказ. Таким образом она демонстрировала, что и она сама, и постоялый двор под защитой этого наводящего ужас капитана. А с Амрой не стоило шутить.
Конан со своей стороны не протестовал. Великолепная, с волосами, похожими на крыло ворона, Филиопа была одета в сногсшибательные туранские одежды, которые обнажали обе ее надстройки и весь правый борт до половины палубы. Это платье привез ей Конан. Оно, как добыча, могло удовлетворить любого пирата. Люди в таверне доброжелательно зашептались и завистливо завздыхали, когда, под аккомпанемент шальных криков и свиста, Конан и хозяйка постоялого двора обнялись. Садясь за стол, капитан «Сорокопута» посадил Филиопу к себе на колени.
— Капитан, как прошло путешествие? — прозвучал небрежный вопрос одного из тех, кто восседал за центральным столом. Там собрались слишком значительные люди, чтобы Конан мог равнодушно игнорировать их вопрос. Среди них были женщины-капитаны Брилит и Сантиндрисса, лейтенант Конана Иванос и сам Грандальф, попивавший вино с парой своих товарищей — вождями Морских племен.
— По-моему, достаточно хорошо, — объявил Конан. — Моя команда, пусть Дагон пожалеет этих мошенников, слишком глупа, чтобы оценить хорошую плату и судно работорговцев, ставшее нашим трофеем. Рабочие руки и хорошие материалы подсобят в строительстве, а фермеры-увальни, которые выйдут из большей части рабов, станут кормить пиратов, если добычи на море окажется недостаточно. Наши люди слишком привыкли к пьяной жизни, чтобы хоть чуть-чуть заглянуть вперед. — Он заявил это достаточно громко, чтобы услышали и члены его команды, многие из которой уже расселись за столами. — Я делаю так, что они всегда в выигрыше, — доверительно прибавил Конан, — хотя львиная часть добычи все равно всегда достается мне. А в общем мне нужно, чтобы мои мальчики постарались и больше было таких путешествий… Гарантирую: внакладе никто не останется.
— Шаланда с рабами, — скривившись, заметила Сантиндрисса — высокая женщина-пират с ястребиным носом, одетая, как обычно, весьма скудно: кожаные брюки и ремни. Она посмотрела на Конана и сочную хозяйку постоялого двора на его коленях и покачала головой. — Это сильно отличается от последних подвигов Амры — пирата как этого моря, так и Западного Океана.
— Конечно. Покорять шаланды с рабами — безопасное времяпрепровождение, — насмешливым тоном заметила одноглазая жилистая женщина, что была пониже ростом, — капитан Брилит. — Но с другой стороны, в том, чтобы шарить вдоль берега в поисках какой-нибудь мелкой рыбешки, есть определенная мудрость. Всем известно, что туранцы заплатят тысячу талантов любому, кто доставит тело Амры для публичной казни на Площади Храма. — Ее глаз, тот, что не был закрыт кожаной повязкой, вкрадчиво подмигнул капитану-киммерийцу. — Амра отлично знает о различных опасностях, поджидающих его. Не могу сказать, чтобы я винила его за то, что он пал так низко.
— Неприятный у нас разговор получается, Брилит. Ведь ты — капитан на корабле, который я захватил для тебя, — ответил Конан. Он поднес кувшин с пенящимся пивом ко рту и прервал свои возражения. — Если бы не я, ты до сих пор гребла бы на галере у Дриссы, — прибавил он, кивнув на женщину повыше.
— Корабль «Виктрикс» — ее собственность, — разозлилась Сантиндрисса. — А «Мучительница» — мой корабль! И я должна тебе напомнить — она заплатила за свой корабль добрым колчанским серебром, что я одолжила ей из своей казны.
Конан пожал плечами и с грохотом поставил на стол свою кружку пива.
— Если это вопрос чести, то я не хотел тебя обидеть. Мы, Красные Братья, вольны вести себя кто как хочет.
— В Братство входят и сестры, — Дрисса выглядела непреклонно.
— Неважно, — продолжал Конан. — Планы, которые я намереваюсь воплотить в жизнь, будут выгодны всем нам. И любой капитан, который может заглянуть в будущее, станет помогать мне.
Когда Конан смолк, Филиопа соскользнула с его колен и отправилась в кладовую, заново наполнить его опустевшую пивную кружку. После ее исчезновения униженная Сантиндрисса почувствовала себя лучше. В обширном зале полно было служанок, мальчиков-половых и женщин для утех пиратов — много повидавших нахальных девок, стекающихся сюда со всех портов Вилайета. И тому, что они пришли на постоялый двор, была причина — новый приток клиентов с двух только что прибывших в порт кораблей.
— И каковы же наши планы на будущее? — поинтересовался Грандальф со своего места в конце стола. Коренастый, с широким носом, седой бородой, заплетенной в маленькие, крепкие косички, он повелевал вождями Морских племен Аетолианских островов, которые сидели, потягивая вино.
— Когда-нибудь строительство защитных сооружений залива будет закончено, — начал объяснять Конан. — Они сберегут Джафар от нашествия чужеземных кораблей… Тогда исчезнет необходимость убивать офицеров с купеческих кораблей, освобождать гребцов и захватывать товары. Я именно это имел в виду. — Он сделал паузу, дав время каждому за столом обдумать его слова. Но лишь хмурые взгляды пиратов, кивки и неопределенные усмешки его товарищей — морских атаманов — были ответом на речи Конана.
— Радикальная идея, — подытожил Грандальф. — Но укрепления не сделают Джафар более благословенным, и от торговли мы богаче не станем. Вместо того чтобы дрожать перед нами, купеческие суда смогут спокойно путешествовать через Вилайет.
— Позорно так думать! — вмешалась Брилит, поняв, о чем идет речь. Ее рука легла на рукоять ножа, что висел у нее на поясе. — Ведь если Джафар станет торговым портом, пиратство тут же окажется вне закона! Нам, нашим сестрам и братьям придется слоняться по морям, как обычным разбойникам! — Ее здоровый глаз удивленно уставился на приятелей-капитанов.
— Этого не случится, моя дорогая Брилит, — заговорил Грандальф, пытаясь по-отечески уговорить ее. — Защита будет дана только определенным кораблям… или, возможно, морякам определенной национальности, которые станут платить нашему Братству за такую привилегию. Остальные суда станут нашей добычей… и их уничтожение будет приносить нам прибыль.
— Вы имеете в виду каперство, — фыркнула Брилит, — или создание иерархии любимчиков. — Она неодобрительно нахмурилась. — Я предпочитаю открытое, беспристрастное пиратство. — Ее рука на рукояти кинжала расслабилась.
— Воды вокруг этого острова полны опасностей, — обратился Конан к Грандальфу. — До настоящего момента нас спасало то, что другие корабли не могут сами войти в бухту Джафара, по крайней мере имперские корабли с глубокой посадкой.
— Вот именно, — улыбнувшись, кивнул капитан. — Вот поэтому всем направляющимся в Джафар кораблям необходимо иметь на борту лоцмана — кого-нибудь из Морских племен. Естественно, за определенную плату. Так ведь обычно делают ваши пираты. Корабли нашего народа могут ждать наготове у входов-каналов и встречать там тех купцов, которые мыслят правильно. С них будут брать определенную плату. Они же предупредят вас, если появятся враги… подадут вам какие-нибудь сигналы.
— Много различных пиратов плавает в этих водах, — заметил Конан, посмотрев на Сантиндриссу. — Не все из них гордятся законами нашего Братства. Если иноземные пираты начнут уничтожать традиции Джафара…
— Ведь эскортировать купцов лучше, чем вести на абордаж корабли, полные вооруженных головорезов? — напирал Грандальф. — Мы сможем продать нашу защиту любому кораблю.
— Я думаю так же, — утвердительно усмехнулся Конан. — Мы сможем сражаться по контракту и еще гарантировать купцам безопасность, скажем, за половину прибыли. Детали можно разработать позже.
— И настоящих пиратов мы превратим в стражей моря, — проворчала Брилит, пощипывая шрам от меча на своей руке. — Купцы станут хорошенько платить нам за то, чтобы мы скучали.
— Не беспокойся, Брилит, — посоветовала ей Сантиндрисса. — Для сестер корабли-жертвы всегда найдутся.
— Конечно, — согласился Конан. — Лучшие из нас будут и дальше путешествовать на лучших судах, с лучшими экипажами. В любом случае существует обычай, дающий любому пирату право положиться на удачу парусов. — Он поднял свою кружку, только что заново наполненную Филиопой. — К слову сказать, Фердинальд, как мой «Ворон»?
Пират с мясистым лицом, некогда матрос, выброшенный на берег, а теперь штурман и корабельный плотник на судне Конана, поставил кружку пива и запустил руку в вырез своего грязного камзола. Оттуда он вытащил истрепанный свиток пергамента, который и расстелил на столе, вначале смахнув с него капли пива. На манускрипте аккуратной рукой чернилами и углем был нарисован корабль с мачтами и полупрочерченной оснасткой.
— Киль собран, и остов корпуса тоже. Я сделал его прочным, как мы и решили, с толстыми ребрами, с дном, достаточно крепким для балласта. Доски обшивки приколочены. Но у нас не хватает легких шипов, необходимых для того, чтобы корабль мог качаться, как скорлупка, под ударами ветров Вилайета! — Его грязный указательный палец ткнулся в чертеж, указывая на детали, в то время как Фердинальд продолжал объяснять: — Я заложил корабль подальше от мелководья, как вы приказали… но взгляните сюда: такая корма даст нам возможность установить удобный руль и обеспечит защиту. Она позволит судну правильно держать курс без бокового рулевого весла.
— Превосходно, Фердинальд, — сказал Конан. — Долго я стремился стать капитаном такого судна, как «Ворон», и плавать по этим морям на настоящем корабле, таком, как корабли, на которых мы плавали на западе. На таком красавце можно разок-другой проучить эти весельные лоханки. Мы посмотрим, как затрещит их грубая оснастка, когда они пойдут на дно! С постройкой этого корабля на Вилайете начнется новая эра пиратства.
Фердинальд кивнул, внимательно глядя на чертеж:
— На этом судне нет тарана, чтобы не тормозить движение, но его тяжелый киль сможет перерезать пополам корабль вдвое большего размера. Посмотрите сюда. Вот какую форму я хочу придать ему. — Выудив из кармана жилета модель — грубо вырезанный корпус корабля с тремя мачтами — огрызками, он показал его всем пиратам.
Конан увидел, что у модели высокий нос и корма, как у судна бурных морей. К тому же у него оказалось почти плоское днище с прямым тяжелым килем.
— Дайте мне только месяц и еще один корабль, груженный хорошей колчианской древесиной, — продолжал Фердинальд, — и «Ворон» будет готов. — Он поднес кружку к губам. — К тому же стоило бы выковать для него хороший якорь, потому что нам никогда не удастся вытащить это судно на берег!
— К тому времени, как «Ворон» будет построен, закончится строительство причала и нового волнореза, — сказал Конан. — А разгружать добычу можно в грузовые доки. Загляни на судно работорговцев, на нем найдется подходящая древесина, — бесцеремонно прибавил он. — Лоханка слишком пузатая, чтобы стать пиратским судном.
— Раз вы разламываете корабли, то я хотел бы получить брусы и настил палубы имперского судна, что вы недавно украли из гавани столицы Турана. — Плотник допил пиво и протянул кружку Филиопе, чтобы она снова наполнила ее. — Ведь этот трофей никогда не сможет стать пиратским судном. Корабль слишком большой и громоздкий для преследования купцов, слишком богато отделан и плавает гораздо хуже, чем нужно, чтобы отправиться в рейд. Не стоит оставлять его ссыхаться на берегу.
— Нет. «Беспощадный» — хороший корабль, — возразил Конан. — Я хочу, чтобы он остался неповрежденным. Только Кром знает, когда он может нам понадобиться. Великие битвы ожидают наше Братство в дни грядущие.
Когда принесли ужин — тушеную баранину вместо рыбы, — все занялись делом. По мере того как разносили пишу, в зале воцарилась тишина. Какое-то время были слышны только звуки разрываемого хлеба и скрежет ложек в деревянных тарелках. Потом грубое товарищество возобновило разговоры, перемежающиеся добродушным смехом, отрыжками и резкими криками с требованиями принести еще выпить. Пираты стали раскуривать трубки, а пение предвещало вскоре яростный взрыв танцев.
Конан, устав от разговоров о делах, попросил Филиопу вместе с ним оставить постоялый двор. Хозяйка не сопротивлялась. Под ее управлением «Красная рука» стала, по пиратским меркам, милым местом, превратившись из таверны в благоухающий бордель. В зале было полно выпивки и женщин, и пираты были довольны. Пройдет еще несколько часов, прежде чем менее удачливые игроки в кости спустят последнее, что имеют, и начнутся ссоры. А пока все было спокойно, благородная хозяйка таверны дала себя увести.
— Город переполнен народом, — одобрительно заметил Конан. Он локтями прокладывал дорогу среди пьяниц, бездельников и карманников, толпящихся среди вытащенных на берег кораблей. — Скоро Джафар сможет соперничать с великими западными портами, где я бесчинствовал. А ведь я прошел все побережье от Кордавы до Асгалуна.
Схватив одного грязного бездельника, оказавшегося у них на пути, Конан вытолкнул его в круг тусклого света фонаря. Тот стал вызывающе ругаться и попытался узнать у тех, кто был поблизости, кто же толкнул его. Но окружающие почтительно расступились, уступая Конану дорогу.
— И все-таки можешь быть уверена, — продолжая Конан, шагая вперед, — Джафар — всего лишь остров, и больше он никогда не станет.
— Может, так для нас и лучше, — сказала Филиопа, обнимая Конана за талию и склоняя голову с волосами цвета воронова крыла на обнаженную грудь капитана. — Так легче контролировать все, что тут происходит.
— Конечно. Все знают меня и придерживают свои плохие мыслишки, пока я рядом. — Иллюстрируя это заявление, Конан сурово взглянул на пиратов, распивающих грог, сгрудившись в дверях одного из домов. Те сразу стали или отводить взгляды, или поднимать кубки, нерешительно отдавая честь. — Здесь собралось много грабителей, которых я не подпустил бы к себе, кроме как для хорошего пинка.
— К тому же сюда прибывает много чужеземцев из Аграпура и других портов вроде него…
— В самом деле, тут полно шпионов и интриганов. Обнимая Филиопу одной рукой, Конан направился в темный переулок, уходивший на холм между рядами рыбацких хижин.
— По мне, так эти пираты не слишком быстро соображают, но когда среди них пойдут разговоры о моих планах, у меня появятся враги; к тому же надо помнить о награде за мою голову… из-за этого даже кое-кто из старых друзей может начать присматриваться ко мне.
Филиопа кивнула, прижимаясь к Конану:
— Я видела, как такое происходит в императорских дворцах… Придворные словно акробаты в цирке. Когда один из них поднимается на вершину, всегда найдется тот, кто стоит ниже и хочет запрыгнуть наверх, столкнув вниз того, кто выше. Неважно, мужчина он… или женщина.
Конан усмехнулся:
— Вот почему я хочу, чтобы у меня был замок. Когда я стою на шканцах своего судна, хотя и голый, я в безопасности. Я могу победить любой корабль, больше он или меньше моего, и могу пришлепнуть любого распоясавшегося головореза из своей команды, или все стадо, если понадобится. Я уверен, что большинство из моих разбойников прикроет мне спину — или по доброй воле, или из трусости. — Он мрачно тряхнул своей темной гривой. — Но здесь, на берегу, они могут задуматься и начать плести заговор, услышав мои слова… Я не хочу сидеть все ночи подряд в ожидании, когда прилетит стрела убийцы или когда мне подадут отравленную чашу вина.
Тропинка стала чересчур крутой. Она вела вверх к вершине холма между разбросанными домиками. Низкие стены отгораживали оливковые и фруктовые сады. За спиной Конана и Филиопы, на берегу, уже затихало веселье — желтый свет, шум голосов и звон музыкальных инструментов. Песням пиратов вторили монотонные удары волн о длинный полумесяц берега. Рыбная вонь залива не доходила сюда, где царила теплая ночь, наполненная запахом жасмина, грушевого цвета и кориандра.
Любовники свернули на дорогу, огибающую город по холму, изрезанную колесами телег и вытоптанную босыми ногами рабочих, которые тянули их. Она то чуть поднималась, то чуть опускалась, открывая великолепный вид на залив Джафара: волны, исколотый пиками, залитый лунным светом Вилайет. Дорога превратилась в вырубленную в скале лестницу, уходящую вверх почти вертикально. Наконец она привела на плоскую вершину холма.
Вершина была окружена скалистыми обрывами и отчасти обнесена стенами. Тут раньше стоял старый замок, а теперь на его месте строился новый. Груды вырубленных камней, горы известки и штабеля дерева лежали вокруг — неохраняемые, так как тут пиратам нечем было поживиться. Древние кафельные полы сливались с новыми плитами. Большинство разрушенных древних стен было возведено заново должным образом. Несколько колонн и арок возвышалось над стройкой в отдалении от недостроенных укреплений.
— Здесь будет роскошная спальня, — Филиопа оторвалась от Конана, шагнув в отделанную мозаикой комнату, окнами выходящую на залив. С высоты открывался головокружительный вид. — Я смогу лежать в кровати и смотреть, как твой корабль входит в гавань, и быть уверенной, что все мои любовники успеют разбежаться прежде, чем ты появишься. — Грациозно повернувшись в лунном свете, она шагнула к Конану и подарила киммерийцу легкий поцелуй. — Я лишь дразнюсь, любовь моя. Кроме тебя, у меня никого нет, Конан пожал плечами, сбросив ее руки:
— Если ты решишь завести любовника, это будет твое решение. И его, если он посмеет. Только будь уверена, что мою смерть тебе вместе с ним подстроить не удастся.
— Нет, правда, Конан. Не думаю, чтобы когда-нибудь я захотела другого мужчину. — Филиопа отвернулась от него. — Скажи мне, где ты поставишь свою кровать?
Конан снова нахмурился и покачал головой:
— М-м-м… Нет. Тут я, пожалуй, установлю катапульты. — Заметив ее непонимающий взгляд, Конан объяснил: — Отсюда удобно наблюдать за побережьем, городом и рейдом. Тут надо возвести укрепления — на случай штурма. С хорошими тяжелыми боевыми машинами по лучшим туранским проектам я смогу швырять камни в половину твоего веса, — он сильно хлопнул по изгибу ее ягодиц, — в любой корабль, который без разрешения приблизится к острову.
— Но зачем тебе это нужно? — она выглядела слегка недоумевающей. — Джафар защищен рифами, как ты говорил. Ты готовишься к осаде?
Он положил руку на ее гладкое бледное плечо.
— Мелководья в местах, где можно проплыть, охраняются. Все, что требуется, — предательство, и в этом не будет ничего нового. Одно из Морских племен устроит восстание, даст нашему врагу лоцманов, и имперский флот окажется здесь. И наши головорезы не смогут остановить врагов иначе, как только если заблокируют порт или подожгут их корабли. Нет залива, который полностью безопасен.
Оглядев неотделанные стены, он вытянул руку:
— Но отсюда, из замка, снабженного всем необходимым, я смогу дать отпор любому, кто решит без спроса войти в порт. — Он усмехнулся. — И нет отрядов, которые смогли бы взять эти высоты. И нет достаточно богатой империи, чтобы построить флот, который смог бы прорваться в залив Джафара. Наш город расположен в лучшем месте залива. Судя по картам, он лежит как раз в том месте, откуда удобнее всего управлять этими водами. Враги давно разузнали об этом и уже пытались пробраться сюда. Но пока я смогу препятствовать этому, я буду править Восточным Вилайетом.
— С тем же успехом ты будешь тут в безопасности от своих дружков-пиратов. — Филиопа задумчиво взглянула на мерцающие огни порта. — Ведь они могут обидеться на тебя.
— Да, но их-то я не боюсь. Если б они хотели выступить против меня, им хватило бы ума на то, чтобы понять, насколько им самим выгодно помочь мне осуществить свои планы. — Он рассмеялся. — Нет, я не беспокоюсь, я не собираюсь бомбардировать город или топить галеры своих друзей. Их и наши судьбы связаны. — Он обнял Филиопу и крепко поцеловал. — Что же до нашей спальни — она будет расположена выше и выглядеть еще грандиознее, чем эта комната.
— Мне нравится здесь. Тут теплее, чем на берегу. — Ускользнув от Конана, Филиопа распустила свои густые, темные волосы и встряхнула их на ароматном ветру. — Камни до сих пор теплые, так же как плитка под ногами. Сев на обломок стены у края парапета, она сбросила сандалии.
— И звезды тут ярче, — заметил Конан, снова подтянув девушку поближе и глядя в небо. — Будет ли верхушка мачты «Ворона», на котором я как-нибудь туманным вечером отправлюсь в путь, достаточно высокой, чтобы с нее вот так же хорошо были видны звезды?
— Если так, то я поднимусь на мачту твоего нового корабля и помогу тебе спустить паруса, — сказала Филиопа, уклонившись от его объятий и встав на плитки. — Но сначала давай спустим один из парусов прямо здесь. — Потянувшись за спину, она расстегнула свои одежды и дала им соскользнуть по обнаженным лодыжкам.
— Тогда приготовься к тому, что тебя возьмут на абордаж, — хрипло пробормотал Конан, сбросив одежду вслед за девушкой.
Филиопа повернулась и, сверкнув обнаженными ногами, метнулась в сторону от него. Гибкая в лунном свете, она порхала среди теней. Конан бросился за ней…
ГЛАВА 3. ТУРАНСКИЕ КОЗНИ
Отдохнув, некоторые из бывших рабов заявили, что умеют плотничать и могут работать на верфях. Они со старым Йоркиным отправились к докам. Многие женщины, до сих пор полуголые и едва ли не умирающие от истощения, уже нашли себе пару и теперь следовали за своими мужчинами. Как мужчины, так и женщины — все получили по золотой драхме — аванс их будущих заработков. Несколько человек, в основном зачинщики мятежа, заявили, что принимают предложение Конана, и стали готовиться к следующему путешествию, в котором им предстояло пройти проверку в настоящем сражении.
А дорога Конана, как и большей части его команды, пролегла на постоялый двор «Красная рука». Тут была его сокровищница, и здесь же находились его апартаменты. Угловатое старое здание, построенное из обломков, выброшенных на берег после кораблекрушений, и корабельного леса, возвышалось над берегом у самого мола, недавно сложенного из красного коралла и отделанного деревом. Пиратская команда прямо по песку, огибая носы вытащенных на берег кораблей, толпой направилась к постоялому двору. Они выбирали самый короткий путь, проскальзывая между праздно шатающимися пьяными толпами в сумятице пляжа. Поднявшись по ступенькам, они прошли под арку, выходящую на море, и нырнули в облако бессчетных лукавых вопросов об успехе их путешествия.
Филиопа, унаследовавшая постоялый двор от своего бывшего мужа — Кналфа, уже слышала о прибытии кораблей. Она встретила своего самого любимого капитана открытыми объятиями и щедрыми поцелуями. Чтобы Конан смог утолить жажду, кружка пива уже стояла поблизости на столе. Хозяйка постоялого двора давно поняла, что удобно выставлять свои отношения с Конаном напоказ. Таким образом она демонстрировала, что и она сама, и постоялый двор под защитой этого наводящего ужас капитана. А с Амрой не стоило шутить.
Конан со своей стороны не протестовал. Великолепная, с волосами, похожими на крыло ворона, Филиопа была одета в сногсшибательные туранские одежды, которые обнажали обе ее надстройки и весь правый борт до половины палубы. Это платье привез ей Конан. Оно, как добыча, могло удовлетворить любого пирата. Люди в таверне доброжелательно зашептались и завистливо завздыхали, когда, под аккомпанемент шальных криков и свиста, Конан и хозяйка постоялого двора обнялись. Садясь за стол, капитан «Сорокопута» посадил Филиопу к себе на колени.
— Капитан, как прошло путешествие? — прозвучал небрежный вопрос одного из тех, кто восседал за центральным столом. Там собрались слишком значительные люди, чтобы Конан мог равнодушно игнорировать их вопрос. Среди них были женщины-капитаны Брилит и Сантиндрисса, лейтенант Конана Иванос и сам Грандальф, попивавший вино с парой своих товарищей — вождями Морских племен.
— По-моему, достаточно хорошо, — объявил Конан. — Моя команда, пусть Дагон пожалеет этих мошенников, слишком глупа, чтобы оценить хорошую плату и судно работорговцев, ставшее нашим трофеем. Рабочие руки и хорошие материалы подсобят в строительстве, а фермеры-увальни, которые выйдут из большей части рабов, станут кормить пиратов, если добычи на море окажется недостаточно. Наши люди слишком привыкли к пьяной жизни, чтобы хоть чуть-чуть заглянуть вперед. — Он заявил это достаточно громко, чтобы услышали и члены его команды, многие из которой уже расселись за столами. — Я делаю так, что они всегда в выигрыше, — доверительно прибавил Конан, — хотя львиная часть добычи все равно всегда достается мне. А в общем мне нужно, чтобы мои мальчики постарались и больше было таких путешествий… Гарантирую: внакладе никто не останется.
— Шаланда с рабами, — скривившись, заметила Сантиндрисса — высокая женщина-пират с ястребиным носом, одетая, как обычно, весьма скудно: кожаные брюки и ремни. Она посмотрела на Конана и сочную хозяйку постоялого двора на его коленях и покачала головой. — Это сильно отличается от последних подвигов Амры — пирата как этого моря, так и Западного Океана.
— Конечно. Покорять шаланды с рабами — безопасное времяпрепровождение, — насмешливым тоном заметила одноглазая жилистая женщина, что была пониже ростом, — капитан Брилит. — Но с другой стороны, в том, чтобы шарить вдоль берега в поисках какой-нибудь мелкой рыбешки, есть определенная мудрость. Всем известно, что туранцы заплатят тысячу талантов любому, кто доставит тело Амры для публичной казни на Площади Храма. — Ее глаз, тот, что не был закрыт кожаной повязкой, вкрадчиво подмигнул капитану-киммерийцу. — Амра отлично знает о различных опасностях, поджидающих его. Не могу сказать, чтобы я винила его за то, что он пал так низко.
— Неприятный у нас разговор получается, Брилит. Ведь ты — капитан на корабле, который я захватил для тебя, — ответил Конан. Он поднес кувшин с пенящимся пивом ко рту и прервал свои возражения. — Если бы не я, ты до сих пор гребла бы на галере у Дриссы, — прибавил он, кивнув на женщину повыше.
— Корабль «Виктрикс» — ее собственность, — разозлилась Сантиндрисса. — А «Мучительница» — мой корабль! И я должна тебе напомнить — она заплатила за свой корабль добрым колчанским серебром, что я одолжила ей из своей казны.
Конан пожал плечами и с грохотом поставил на стол свою кружку пива.
— Если это вопрос чести, то я не хотел тебя обидеть. Мы, Красные Братья, вольны вести себя кто как хочет.
— В Братство входят и сестры, — Дрисса выглядела непреклонно.
— Неважно, — продолжал Конан. — Планы, которые я намереваюсь воплотить в жизнь, будут выгодны всем нам. И любой капитан, который может заглянуть в будущее, станет помогать мне.
Когда Конан смолк, Филиопа соскользнула с его колен и отправилась в кладовую, заново наполнить его опустевшую пивную кружку. После ее исчезновения униженная Сантиндрисса почувствовала себя лучше. В обширном зале полно было служанок, мальчиков-половых и женщин для утех пиратов — много повидавших нахальных девок, стекающихся сюда со всех портов Вилайета. И тому, что они пришли на постоялый двор, была причина — новый приток клиентов с двух только что прибывших в порт кораблей.
— И каковы же наши планы на будущее? — поинтересовался Грандальф со своего места в конце стола. Коренастый, с широким носом, седой бородой, заплетенной в маленькие, крепкие косички, он повелевал вождями Морских племен Аетолианских островов, которые сидели, потягивая вино.
— Когда-нибудь строительство защитных сооружений залива будет закончено, — начал объяснять Конан. — Они сберегут Джафар от нашествия чужеземных кораблей… Тогда исчезнет необходимость убивать офицеров с купеческих кораблей, освобождать гребцов и захватывать товары. Я именно это имел в виду. — Он сделал паузу, дав время каждому за столом обдумать его слова. Но лишь хмурые взгляды пиратов, кивки и неопределенные усмешки его товарищей — морских атаманов — были ответом на речи Конана.
— Радикальная идея, — подытожил Грандальф. — Но укрепления не сделают Джафар более благословенным, и от торговли мы богаче не станем. Вместо того чтобы дрожать перед нами, купеческие суда смогут спокойно путешествовать через Вилайет.
— Позорно так думать! — вмешалась Брилит, поняв, о чем идет речь. Ее рука легла на рукоять ножа, что висел у нее на поясе. — Ведь если Джафар станет торговым портом, пиратство тут же окажется вне закона! Нам, нашим сестрам и братьям придется слоняться по морям, как обычным разбойникам! — Ее здоровый глаз удивленно уставился на приятелей-капитанов.
— Этого не случится, моя дорогая Брилит, — заговорил Грандальф, пытаясь по-отечески уговорить ее. — Защита будет дана только определенным кораблям… или, возможно, морякам определенной национальности, которые станут платить нашему Братству за такую привилегию. Остальные суда станут нашей добычей… и их уничтожение будет приносить нам прибыль.
— Вы имеете в виду каперство, — фыркнула Брилит, — или создание иерархии любимчиков. — Она неодобрительно нахмурилась. — Я предпочитаю открытое, беспристрастное пиратство. — Ее рука на рукояти кинжала расслабилась.
— Воды вокруг этого острова полны опасностей, — обратился Конан к Грандальфу. — До настоящего момента нас спасало то, что другие корабли не могут сами войти в бухту Джафара, по крайней мере имперские корабли с глубокой посадкой.
— Вот именно, — улыбнувшись, кивнул капитан. — Вот поэтому всем направляющимся в Джафар кораблям необходимо иметь на борту лоцмана — кого-нибудь из Морских племен. Естественно, за определенную плату. Так ведь обычно делают ваши пираты. Корабли нашего народа могут ждать наготове у входов-каналов и встречать там тех купцов, которые мыслят правильно. С них будут брать определенную плату. Они же предупредят вас, если появятся враги… подадут вам какие-нибудь сигналы.
— Много различных пиратов плавает в этих водах, — заметил Конан, посмотрев на Сантиндриссу. — Не все из них гордятся законами нашего Братства. Если иноземные пираты начнут уничтожать традиции Джафара…
— Ведь эскортировать купцов лучше, чем вести на абордаж корабли, полные вооруженных головорезов? — напирал Грандальф. — Мы сможем продать нашу защиту любому кораблю.
— Я думаю так же, — утвердительно усмехнулся Конан. — Мы сможем сражаться по контракту и еще гарантировать купцам безопасность, скажем, за половину прибыли. Детали можно разработать позже.
— И настоящих пиратов мы превратим в стражей моря, — проворчала Брилит, пощипывая шрам от меча на своей руке. — Купцы станут хорошенько платить нам за то, чтобы мы скучали.
— Не беспокойся, Брилит, — посоветовала ей Сантиндрисса. — Для сестер корабли-жертвы всегда найдутся.
— Конечно, — согласился Конан. — Лучшие из нас будут и дальше путешествовать на лучших судах, с лучшими экипажами. В любом случае существует обычай, дающий любому пирату право положиться на удачу парусов. — Он поднял свою кружку, только что заново наполненную Филиопой. — К слову сказать, Фердинальд, как мой «Ворон»?
Пират с мясистым лицом, некогда матрос, выброшенный на берег, а теперь штурман и корабельный плотник на судне Конана, поставил кружку пива и запустил руку в вырез своего грязного камзола. Оттуда он вытащил истрепанный свиток пергамента, который и расстелил на столе, вначале смахнув с него капли пива. На манускрипте аккуратной рукой чернилами и углем был нарисован корабль с мачтами и полупрочерченной оснасткой.
— Киль собран, и остов корпуса тоже. Я сделал его прочным, как мы и решили, с толстыми ребрами, с дном, достаточно крепким для балласта. Доски обшивки приколочены. Но у нас не хватает легких шипов, необходимых для того, чтобы корабль мог качаться, как скорлупка, под ударами ветров Вилайета! — Его грязный указательный палец ткнулся в чертеж, указывая на детали, в то время как Фердинальд продолжал объяснять: — Я заложил корабль подальше от мелководья, как вы приказали… но взгляните сюда: такая корма даст нам возможность установить удобный руль и обеспечит защиту. Она позволит судну правильно держать курс без бокового рулевого весла.
— Превосходно, Фердинальд, — сказал Конан. — Долго я стремился стать капитаном такого судна, как «Ворон», и плавать по этим морям на настоящем корабле, таком, как корабли, на которых мы плавали на западе. На таком красавце можно разок-другой проучить эти весельные лоханки. Мы посмотрим, как затрещит их грубая оснастка, когда они пойдут на дно! С постройкой этого корабля на Вилайете начнется новая эра пиратства.
Фердинальд кивнул, внимательно глядя на чертеж:
— На этом судне нет тарана, чтобы не тормозить движение, но его тяжелый киль сможет перерезать пополам корабль вдвое большего размера. Посмотрите сюда. Вот какую форму я хочу придать ему. — Выудив из кармана жилета модель — грубо вырезанный корпус корабля с тремя мачтами — огрызками, он показал его всем пиратам.
Конан увидел, что у модели высокий нос и корма, как у судна бурных морей. К тому же у него оказалось почти плоское днище с прямым тяжелым килем.
— Дайте мне только месяц и еще один корабль, груженный хорошей колчианской древесиной, — продолжал Фердинальд, — и «Ворон» будет готов. — Он поднес кружку к губам. — К тому же стоило бы выковать для него хороший якорь, потому что нам никогда не удастся вытащить это судно на берег!
— К тому времени, как «Ворон» будет построен, закончится строительство причала и нового волнореза, — сказал Конан. — А разгружать добычу можно в грузовые доки. Загляни на судно работорговцев, на нем найдется подходящая древесина, — бесцеремонно прибавил он. — Лоханка слишком пузатая, чтобы стать пиратским судном.
— Раз вы разламываете корабли, то я хотел бы получить брусы и настил палубы имперского судна, что вы недавно украли из гавани столицы Турана. — Плотник допил пиво и протянул кружку Филиопе, чтобы она снова наполнила ее. — Ведь этот трофей никогда не сможет стать пиратским судном. Корабль слишком большой и громоздкий для преследования купцов, слишком богато отделан и плавает гораздо хуже, чем нужно, чтобы отправиться в рейд. Не стоит оставлять его ссыхаться на берегу.
— Нет. «Беспощадный» — хороший корабль, — возразил Конан. — Я хочу, чтобы он остался неповрежденным. Только Кром знает, когда он может нам понадобиться. Великие битвы ожидают наше Братство в дни грядущие.
Когда принесли ужин — тушеную баранину вместо рыбы, — все занялись делом. По мере того как разносили пишу, в зале воцарилась тишина. Какое-то время были слышны только звуки разрываемого хлеба и скрежет ложек в деревянных тарелках. Потом грубое товарищество возобновило разговоры, перемежающиеся добродушным смехом, отрыжками и резкими криками с требованиями принести еще выпить. Пираты стали раскуривать трубки, а пение предвещало вскоре яростный взрыв танцев.
Конан, устав от разговоров о делах, попросил Филиопу вместе с ним оставить постоялый двор. Хозяйка не сопротивлялась. Под ее управлением «Красная рука» стала, по пиратским меркам, милым местом, превратившись из таверны в благоухающий бордель. В зале было полно выпивки и женщин, и пираты были довольны. Пройдет еще несколько часов, прежде чем менее удачливые игроки в кости спустят последнее, что имеют, и начнутся ссоры. А пока все было спокойно, благородная хозяйка таверны дала себя увести.
— Город переполнен народом, — одобрительно заметил Конан. Он локтями прокладывал дорогу среди пьяниц, бездельников и карманников, толпящихся среди вытащенных на берег кораблей. — Скоро Джафар сможет соперничать с великими западными портами, где я бесчинствовал. А ведь я прошел все побережье от Кордавы до Асгалуна.
Схватив одного грязного бездельника, оказавшегося у них на пути, Конан вытолкнул его в круг тусклого света фонаря. Тот стал вызывающе ругаться и попытался узнать у тех, кто был поблизости, кто же толкнул его. Но окружающие почтительно расступились, уступая Конану дорогу.
— И все-таки можешь быть уверена, — продолжая Конан, шагая вперед, — Джафар — всего лишь остров, и больше он никогда не станет.
— Может, так для нас и лучше, — сказала Филиопа, обнимая Конана за талию и склоняя голову с волосами цвета воронова крыла на обнаженную грудь капитана. — Так легче контролировать все, что тут происходит.
— Конечно. Все знают меня и придерживают свои плохие мыслишки, пока я рядом. — Иллюстрируя это заявление, Конан сурово взглянул на пиратов, распивающих грог, сгрудившись в дверях одного из домов. Те сразу стали или отводить взгляды, или поднимать кубки, нерешительно отдавая честь. — Здесь собралось много грабителей, которых я не подпустил бы к себе, кроме как для хорошего пинка.
— К тому же сюда прибывает много чужеземцев из Аграпура и других портов вроде него…
— В самом деле, тут полно шпионов и интриганов. Обнимая Филиопу одной рукой, Конан направился в темный переулок, уходивший на холм между рядами рыбацких хижин.
— По мне, так эти пираты не слишком быстро соображают, но когда среди них пойдут разговоры о моих планах, у меня появятся враги; к тому же надо помнить о награде за мою голову… из-за этого даже кое-кто из старых друзей может начать присматриваться ко мне.
Филиопа кивнула, прижимаясь к Конану:
— Я видела, как такое происходит в императорских дворцах… Придворные словно акробаты в цирке. Когда один из них поднимается на вершину, всегда найдется тот, кто стоит ниже и хочет запрыгнуть наверх, столкнув вниз того, кто выше. Неважно, мужчина он… или женщина.
Конан усмехнулся:
— Вот почему я хочу, чтобы у меня был замок. Когда я стою на шканцах своего судна, хотя и голый, я в безопасности. Я могу победить любой корабль, больше он или меньше моего, и могу пришлепнуть любого распоясавшегося головореза из своей команды, или все стадо, если понадобится. Я уверен, что большинство из моих разбойников прикроет мне спину — или по доброй воле, или из трусости. — Он мрачно тряхнул своей темной гривой. — Но здесь, на берегу, они могут задуматься и начать плести заговор, услышав мои слова… Я не хочу сидеть все ночи подряд в ожидании, когда прилетит стрела убийцы или когда мне подадут отравленную чашу вина.
Тропинка стала чересчур крутой. Она вела вверх к вершине холма между разбросанными домиками. Низкие стены отгораживали оливковые и фруктовые сады. За спиной Конана и Филиопы, на берегу, уже затихало веселье — желтый свет, шум голосов и звон музыкальных инструментов. Песням пиратов вторили монотонные удары волн о длинный полумесяц берега. Рыбная вонь залива не доходила сюда, где царила теплая ночь, наполненная запахом жасмина, грушевого цвета и кориандра.
Любовники свернули на дорогу, огибающую город по холму, изрезанную колесами телег и вытоптанную босыми ногами рабочих, которые тянули их. Она то чуть поднималась, то чуть опускалась, открывая великолепный вид на залив Джафара: волны, исколотый пиками, залитый лунным светом Вилайет. Дорога превратилась в вырубленную в скале лестницу, уходящую вверх почти вертикально. Наконец она привела на плоскую вершину холма.
Вершина была окружена скалистыми обрывами и отчасти обнесена стенами. Тут раньше стоял старый замок, а теперь на его месте строился новый. Груды вырубленных камней, горы известки и штабеля дерева лежали вокруг — неохраняемые, так как тут пиратам нечем было поживиться. Древние кафельные полы сливались с новыми плитами. Большинство разрушенных древних стен было возведено заново должным образом. Несколько колонн и арок возвышалось над стройкой в отдалении от недостроенных укреплений.
— Здесь будет роскошная спальня, — Филиопа оторвалась от Конана, шагнув в отделанную мозаикой комнату, окнами выходящую на залив. С высоты открывался головокружительный вид. — Я смогу лежать в кровати и смотреть, как твой корабль входит в гавань, и быть уверенной, что все мои любовники успеют разбежаться прежде, чем ты появишься. — Грациозно повернувшись в лунном свете, она шагнула к Конану и подарила киммерийцу легкий поцелуй. — Я лишь дразнюсь, любовь моя. Кроме тебя, у меня никого нет, Конан пожал плечами, сбросив ее руки:
— Если ты решишь завести любовника, это будет твое решение. И его, если он посмеет. Только будь уверена, что мою смерть тебе вместе с ним подстроить не удастся.
— Нет, правда, Конан. Не думаю, чтобы когда-нибудь я захотела другого мужчину. — Филиопа отвернулась от него. — Скажи мне, где ты поставишь свою кровать?
Конан снова нахмурился и покачал головой:
— М-м-м… Нет. Тут я, пожалуй, установлю катапульты. — Заметив ее непонимающий взгляд, Конан объяснил: — Отсюда удобно наблюдать за побережьем, городом и рейдом. Тут надо возвести укрепления — на случай штурма. С хорошими тяжелыми боевыми машинами по лучшим туранским проектам я смогу швырять камни в половину твоего веса, — он сильно хлопнул по изгибу ее ягодиц, — в любой корабль, который без разрешения приблизится к острову.
— Но зачем тебе это нужно? — она выглядела слегка недоумевающей. — Джафар защищен рифами, как ты говорил. Ты готовишься к осаде?
Он положил руку на ее гладкое бледное плечо.
— Мелководья в местах, где можно проплыть, охраняются. Все, что требуется, — предательство, и в этом не будет ничего нового. Одно из Морских племен устроит восстание, даст нашему врагу лоцманов, и имперский флот окажется здесь. И наши головорезы не смогут остановить врагов иначе, как только если заблокируют порт или подожгут их корабли. Нет залива, который полностью безопасен.
Оглядев неотделанные стены, он вытянул руку:
— Но отсюда, из замка, снабженного всем необходимым, я смогу дать отпор любому, кто решит без спроса войти в порт. — Он усмехнулся. — И нет отрядов, которые смогли бы взять эти высоты. И нет достаточно богатой империи, чтобы построить флот, который смог бы прорваться в залив Джафара. Наш город расположен в лучшем месте залива. Судя по картам, он лежит как раз в том месте, откуда удобнее всего управлять этими водами. Враги давно разузнали об этом и уже пытались пробраться сюда. Но пока я смогу препятствовать этому, я буду править Восточным Вилайетом.
— С тем же успехом ты будешь тут в безопасности от своих дружков-пиратов. — Филиопа задумчиво взглянула на мерцающие огни порта. — Ведь они могут обидеться на тебя.
— Да, но их-то я не боюсь. Если б они хотели выступить против меня, им хватило бы ума на то, чтобы понять, насколько им самим выгодно помочь мне осуществить свои планы. — Он рассмеялся. — Нет, я не беспокоюсь, я не собираюсь бомбардировать город или топить галеры своих друзей. Их и наши судьбы связаны. — Он обнял Филиопу и крепко поцеловал. — Что же до нашей спальни — она будет расположена выше и выглядеть еще грандиознее, чем эта комната.
— Мне нравится здесь. Тут теплее, чем на берегу. — Ускользнув от Конана, Филиопа распустила свои густые, темные волосы и встряхнула их на ароматном ветру. — Камни до сих пор теплые, так же как плитка под ногами. Сев на обломок стены у края парапета, она сбросила сандалии.
— И звезды тут ярче, — заметил Конан, снова подтянув девушку поближе и глядя в небо. — Будет ли верхушка мачты «Ворона», на котором я как-нибудь туманным вечером отправлюсь в путь, достаточно высокой, чтобы с нее вот так же хорошо были видны звезды?
— Если так, то я поднимусь на мачту твоего нового корабля и помогу тебе спустить паруса, — сказала Филиопа, уклонившись от его объятий и встав на плитки. — Но сначала давай спустим один из парусов прямо здесь. — Потянувшись за спину, она расстегнула свои одежды и дала им соскользнуть по обнаженным лодыжкам.
— Тогда приготовься к тому, что тебя возьмут на абордаж, — хрипло пробормотал Конан, сбросив одежду вслед за девушкой.
Филиопа повернулась и, сверкнув обнаженными ногами, метнулась в сторону от него. Гибкая в лунном свете, она порхала среди теней. Конан бросился за ней…
ГЛАВА 3. ТУРАНСКИЕ КОЗНИ
Главный посол Ади Балбал степенно вылез из кареты, которую за ним посылали. Отделанная золотом, инкрустированная слоновой костью и лазуритом, карета аж сверкала. Маковка ее крыши была украшена минаретами, словно маленькая путешествующая мечеть какого-нибудь нового культа братства Тарим. Великолепие кареты едва не ослепило посла, когда она заискрилась в лучах полуденного солнца. Тем не менее присутствие стражников, кучера и ожидающего почетного караула заставило Ади Балбала притвориться, что он не замечает всего этого. Важность его миссии и высокородное происхождение требовали не меньшего.
Во всяком случае, поездка в императорской карете превратилась в маленький спектакль, устроенный императором Аграпура. Теперь же сам дворец — купол над куполом, шпиль над шпилем, украшенные драгоценными камнями, черепичной плиткой и различными сплавами — возвышался над Ади Балбалом. Посол же принимал все эти безвкусные внешние проявления роскоши как и положено: едва глядя на них. Вместо того чтобы восхищаться чудесами дворца, он, нахмурившись, высокомерно кривил губы, наполовину скрытые усами, краем глаза разглядывая расточительно богатые одежды стражей, в основном женщин, которые приветствовали его во внутреннем дворе.
Даже Ади Балбал, хоть и с неохотой, согласился бы, что лошади его экипажа заслуживают самого пристального внимания. Роскошные животные. У них был медово-коричневый окрас, аккуратно подстриженные и перевязанные золотистыми лентами белые гривы. Отличные быстроногие скакуны, хотя и очень крупные, как тяжеловозы или лошади тяжелой кавалерии, они казались много больше, чем нужно было, чтобы нести по голой степи всадника, вооруженного только мечом и луком, у которого с собой лишь одеяло и сухой паек на несколько дней. Без сомнения, такие скакуны замедлили бы бег после нескольких часов погони и не выдержали бы долгих путешествий.
Во всяком случае, поездка в императорской карете превратилась в маленький спектакль, устроенный императором Аграпура. Теперь же сам дворец — купол над куполом, шпиль над шпилем, украшенные драгоценными камнями, черепичной плиткой и различными сплавами — возвышался над Ади Балбалом. Посол же принимал все эти безвкусные внешние проявления роскоши как и положено: едва глядя на них. Вместо того чтобы восхищаться чудесами дворца, он, нахмурившись, высокомерно кривил губы, наполовину скрытые усами, краем глаза разглядывая расточительно богатые одежды стражей, в основном женщин, которые приветствовали его во внутреннем дворе.
Даже Ади Балбал, хоть и с неохотой, согласился бы, что лошади его экипажа заслуживают самого пристального внимания. Роскошные животные. У них был медово-коричневый окрас, аккуратно подстриженные и перевязанные золотистыми лентами белые гривы. Отличные быстроногие скакуны, хотя и очень крупные, как тяжеловозы или лошади тяжелой кавалерии, они казались много больше, чем нужно было, чтобы нести по голой степи всадника, вооруженного только мечом и луком, у которого с собой лишь одеяло и сухой паек на несколько дней. Без сомнения, такие скакуны замедлили бы бег после нескольких часов погони и не выдержали бы долгих путешествий.