Страница:
1. "Возьмите колоду в левую руку, как бы собираясь сдавать карты. Карту, которую вы желаете подменить, держите в правой руке между большим, указательным и средним пальцами. Карту же, на которую собираетесь подменять, незаметно положите на верх колоды. Затем выдвиньте ее слегка из колоды в сторону на 1-1, 5 см большим пальцем левой руки (рис.36). Соедините на мгновение руки и подсуньте правой рукой под колоду карту, которую вы хотите подменить, при этом указательный, средний и безымянный пальцы левой руки разжимаются для принятия карты, а большой палец дает ей путь, как только она коснется колоды. Одновременно большой и указательный пальцы правой руки схватывают выдвинутую и лежащую поверх колоды карту. Затем руки расходятся в разные стороны, в правой руке остается новая карта, то есть та, которая была подменена. Полуоборот корпуса влево или вправо, сопровождаемый быстрым движением правой руки вниз, хорошо маскирует мгновенное соединение рук. Нужно заметить, что повороты корпуса и резкие взмахи рук очень часто используются в манипуляциях с картами как отвлекающие моменты. Иногда бывает лучше, чтобы двигалась одна правая рука, левая же остается неподвижной; иногда наоборот. Упражняться, конечно, следует в обоих способах, так как обстановка, в которой придется работать фокуснику, может потребовать как одного, так и другого".
2. "Подмена исполняется одной рукой. Возьмите колоду, как при сдаче, в левую руку, крапом вверх. Подмениваемую карту поместите наверх, а ту, на которую подмениваете, – под нее. Большим пальцем левой руки выдвиньте верхнюю карту из колоды на половину ее величины так, чтобы она лежала на кончиках пальцев. Это движение откроет половину нижней карты. Движением большого пальца назад отодвиньте эту нижнюю карту так, чтобы ее верхний край оказался на одном уровне с нижним краем верхней карты в колоде. После этого прижмите большим пальцем верхнюю карту так, чтобы нижняя карта легла на верхнюю карту, а затем выровните края колоды. Теперь карты поменялись местами".
О том, что ходы Логинова очень напоминают приемы, описанные Вадимовым, я и сказал Тимофею Даниловичу, А в доказательство вынул из портфеля "Искусство фокуса", отыскал нужное место и ткнул в него пальцем. Логинов, пробормотав, что "ученье – мать повторенья", схватил книгу и углубился в чтение, одновременно колдуя над колодой в соответствии с текстом.
– Эк! – вдруг воскликнул он. – Вот бают, новая метла мудренее, ан где же? Второй-то способ непонятен – гугнив зело писец, как говаривали в старину. Историю-то я знаю – Вадимов твой лицедействовал вначале в Саратовском драматическом театре. Актером на сцене. Потом организовал цирк, а уж затем стал ил-люзионером. То бишь фокусничал с крупными ящиками и сундуками. До престидижитаций ли ему было? Бедному Макару своя шишка ближе к телу. Вот он движений-то толком и не знает. А как на книгу замахнулся – взял текст из библиотеки Ознобишина: тот ему по пьяному делу целый шкаф, как рассказывают, иллюзионной литературы продал. Ну, вот он то ли переписал не так, то ли перевел с ошибками – и получилось неграмотно, неверно. Правильно – вот как надо.
1. Колода, расположенная лицом вниз, находится на левой ладони исполнителя, причем левый большой палец оказывается наложенным на краповую сторону колоды, а кончики остальных левых пальцев прижаты к дальнему длинному ребру колоды.
2. Левый большой палец сдвигает верхнюю карту от себя на 1– 2 см; фаланга левого большого пальца, расположенная у его основания, прижимается к крапу второй сверху карты; левый большой палец выполняет короткое возвратное движение, отчего обе карты (первая и вторая сверху) смещаются в сторону основания левого большого пальца; кончики левых среднего и безымянного пальцев накладываются на крап верхней карты, прижимая ее к колоде (рис. 37а).
3. Левый большой палец, прижимающий вторую сверху карту своим основанием к ладони, продолжает движение, выводя эту карту из-под верхней (на рис. 37, б показан вид со стороны ближнего короткого ребра).
4. Когда верхняя и вторая сверху карты будут разведены, кончики левых среднего и безымянного пальцев продолжают прижимать бывшую верхнюю карту к колоде, а левый большой палец надвигает бывшую вторую сверху карту поверх бывшей верхней карты.
Рис. 36
Рис. 37
– А в кафе-шантанах с вами случались происшествия? – задал я вопрос.
– Ну, а как же? – удивился Логинов. – Те шуточки, что в балагане – про них понятно. Там клоуны-акробаты от напряжения разряжались. Работали ведь на ярмарках по-черному. Идика, попрыгай целый день да покричи – намотаешься. Вот отдушину и искали – над своим же балаганщиком учудят, тут и смех, тут и хохот, тут и вздохнуть можно. Разрядка – великое дело. А у нас, иллюзионеров, да еще в прямом со зрителем контакте – всяко происходит, даром, что название культурное, «кафе-шантан». Тут в профессии дело. Любишь кататься – полезай в кузов. Помню, предложил я одному офицеру указать любую карту из размазанной по скатерти ленты – а должен сказать, что полоса-то на столе крапом вверх повернута. Он указал. Я говорю: "Отметить надобно; сейчас вам карандашик дам, крестик поставьте". Рылся-рылся по карманам – нет карандашика, наверно, унырнул сквозь дырку. Офицер ждал-ждал, потом недовольным тоном замечает: "Что я тебе, брат, неграмотный, чтоб крестики ставить? Я вот как отмечу". Послюнил палец, руку опустил, поймал клопа на ножке стола, да у меня на карте его и раздавил. "Теперь не спутаем, – говорит, – дальше показывай". Собрал я карты, пошуровал ими, как требуется, достал девятку треф. "Вот ваша карта, – показываю, – вот и ваш клопик". Поворачиваю – никакого клопика. Ну, я туда-сюда, раскидал по столу карты – где ж отмеченная? Офицер хохочет. Встал, и его друзья, что за столом сидели, тоже встали. Двинулись к дверям. Я стою как из воды вынутый, соображаю – куда же она подевалась? А офицер оборачивается и величаво произносит "Вам, любезнейший, профессию менять надо". Достает пистолет и стреляет в стол с картами. Тут к нему метрдотель бросается – что вы, дескать, мебель пулями решетите?
Офицер ему пачку денег в руки – держи, мол, здесь еще и на диван хватит. Тем временем я отыскал пробитую его пулей карту, развернул ее крапом к себе – и сразу угадал место кончины клопика. Долго в себя прийти не мог – то поносил того офицера, то восхищался им. Как же, размышлял, так вышло? Извелся весь от таинственности, пока метрдотель не рассказал – он от дверей наблюдал, как один из офицеровых приятелей, пока я шуточки-поговорочки отпускал, да крутился вправо-влево, делая отвлекающие маневры, чисто по твоему Вадимову, украл ту карту, клопиком меченую, и долго держал ее, пока я карты чесал, а потом подложил ее на стол, на видное место, да еще и указал на нее офицеру. Тому только попасть пулей оставалось. Полагаю даже, что вся эта комедия была заранее обусловлена.
Вот с тех пор имею две колоды. Одну назвал для себя Авдотьей – это рабочая колода, я с ней карточные чудеса вытворяю. Вторая, Пелагея, на виду лежит. Здесь я кармашек пришил, с мелким дном, а из нее Пе-пагея наполовину выглядывает. Почему Пелагея? Лежит – вот и Пелагея. Публика на нее внимание сразу обращает. Авдотью я тем временем в руках верчу – это всех с толку сбивает, не знают уж, куда и глядеть. То есть имею возможность руководить – глаза отводить. Правда, с того случая я в Пелагее стал карту с клопом на заду иметь – вдруг опять карандашик пропадет. Но сознаюсь – не пригодилась она.
Если же результат-черту подвести, замечу одно – у фокусника, конечно, должна быть сильна инициатива. А вовсе не заранее заготовленные ловушки, вроде моего клопового дубля. Ерунда это. Живая энергичность – вот что важно. Назвался груздем – гуляй смело. Вот в чем наш главный принцип.
Та моя встреча с Логиновым была, к сожалению, последней. Через несколько лет я позвонил ему, но мне сказали, что телефон изменился; тогда я поехал в его уже полузабытый дом, разыскал среди похожих пятиэтажек, но в его квартире жили другие люди. Они сообщили мне, что получили жилплощадь от райисполкома как тогдашние очередники, и никаких сведений о бывшем хозяине не имеют. Вернувшийся с работы глава семьи припомнил, что вроде бы с прежним владельцем случился сердечный приступ, итог был отвезен в больницу, однако за достоверность сведений не ручался. Тем все и завершилось.
Несколько лег назад я разработал свой собственный вариант шанжирования, согласно изложенным прежде принципам зрелищности, и удачно продемонстрировал этот прием посетителям московского ночного ресторана "Гриф-Клуб".
Расскажу о нем.
1. Колода удерживается в левой кисти, располагаясь лицом к ладони так, что крап колоды обращен к зрителям; при этом левый большой палец вытянут вдоль левого длинного ребра, а левые четыре пальца находятся на правом длинном ребре колоды. С краповой стороны к колоде подводится правая рука, и правый большой палец накладывается на верхнее короткое ребро колоды, согнутый правый указательный палец упирается в краповую сторону колоды, а кончик правого среднего пальца нажимает на нижнее короткое ребро колоды (рис.38а).
Рис. 38
2. Правый большой палец отслаивает с краповой стороны колоды две верхние карты (рис.38б); правая рука снимает эти две карты с краповой стороны колоды, держа их как одну, и разворачивается ладонью в сторону зрителей; при этом лицевая сторона бывшей второй верхней карты обращена в направлении аудитории – этот ход в западной литературе по карточной престидижитации называется "The double Lift" ("сдвоенный подъем"). В итоге правая рука исполнителя оказывается полусогнутой, а две выровненные друг с другом карты, обращенные лицевой стороной одной (будем называть ее – вторая) из карт к залу, удерживаются за короткие ребра пальцами правой руки – большой палец располагается на верхнем коротком ребре, а указательный, средний и безымянный – на нижнем коротком ребре (рис.38в).
3. Правый указательный палец, располагающийся вблизи правого нижнего угла карт, путем нажатия на нижнее короткое ребро отделяет уголок карты, расположенной ближе к фокуснику (назовем эту карту – первая), от второй карты (рис.38 г). Левая рука, согнутая в локте, удерживает колоду, повернутую лицом к зрителям, на уровне пояса, причем ладонь левой руки направлена к исполнителю, левый большой палец охватывает колоду со стороны верхнего длинного ребра, а остальные левые пальцы – со стороны нижнего длинного ребра; при этом около половины колоды выступает из левой кисти (с правой стороны этой кисти), так что аудитория видит часть лицевой стороны колоды (рис.38д). Таково исходное положение.
Чародей произносит примерно такой текст: "Народная мудрость гласит: не говори «гоп»; молчание – золото. Однако, я могу предупредить заранее – сейчас эта карта (вторая – А.К.) изменится. Мне достаточно лишь потереть ее о плечо. Пожалуйста!". Затем волшебник правой рукой, в которой удерживаются две карты, выполняет мах перед собой; при этом правая кисть пролетает между колодой, находящейся в левой руке, и туловищем исполнителя, а конечной точкой этого движения оказывается середина левого плеча, расположенная между левыми локтем и ключицей, при этом в конечную точку приходит лишь одна первая карта, накладываемая лицом на середину левого предплечья (рис.38е). Вторая карта отпускается кончиком правого указательного пальца при подлете правой кисти к левой, отчего вторая карта ложится лицевой стороной на краповую сторону колоды, удерживаемой в левой руке неподвижно.
5. Потерев лицевую сторону первой карты, удерживаемой в правой руке, о левое предплечье, волшебник разворачивает ее лицом к залу (рис.38ж) со словами: "Вот видите, карта изменилась!".
Из интервью, опубликованных в ряде парижских газет:
– "Фокусник" – что означает для вас это слово?
– Человек с колодой карт и маской на лице.
– То есть – вы?
– И любой другой. Имена здесь несущественны.
– Почему вы упомянули о маске?
– Она – символ тайны. Мои лицо и фигура слишком обыкновенны, чтобы уносить зрителей в страну таинственного.
– Вы используете обычную колоду карт?
– Всегда.
– Почему?
– Люблю естественность и ненавижу искусственность. Наклейки, подрезки, заточки – пусть этим занимаются иллюзионные ремесленники.
– Но ведь зрителю не столь важно, какими средствами достигается фантастический эффект.
– Ошибаетесь. Стоит публике узнать, что чудо построено на лесочках и ниточках, она теряет уважение к чародею. Кстати, и коллеги – тоже. Таинственность обязана произрастать исключительно из личного мастерства. Только тогда фокус сумеет подняться до уровня искусства.
– Есть ли у вас любимая колода?
– Нет. Просто некоторые удобнее других.
– А если аудитория предложит вам свою колоду?
– Буду показывать с ней. Такое у меня случалось. Но я не проваливался – ловкость рук универсальна.
– Есть ли у вас любимая масть?
– Нет. Я восхищаюсь колодой в целом.
– Какая ваша любимая карточная игра?
– Я не игрок. Я представляю Тайну.
– Что вы будете делать, если вдруг лишитесь рук?
– Обучусь показывать карточные фокусы ногами.
– Кто вы по духу?
– Романтик. Признаю только мастерство.
– Ваша отличительная черта?
– Страстность. Почуяв новый карточный прием, я не успокоюсь, пока не превращу его из мечты в реальность.
– В чем заключается ваше наслаждение?
– Меня пленяет пластика. Я даже думаю, что в прошлой жизни я был балетмейстером в стае птиц.
– Любимый цвет?
– Их два. Черный и белый. Черный – на первом месте.
– Вы философ?
– Пожалуй. Однажды шутники вымазали сажей мою маску – изнутри. Перед выходом я ее надел, а по окончании выступления снял. И продолжал быть в маске, правда, из сажи. Это меня позабавило.
– Вы оптимист?
– Безусловно. Иначе не стоит жить.
– Ваша мечта?
– Создать радостный, танцевальный полет карт. При этом в полете с картами должны происходить волшебные превращения. И чтобы в этом действии обязательно участвовали мои руки.
Так отвечал на вопросы корреспондентов один из самых известных карточных престидижитаторов – перуанец Хосе Ангенор Гаго-и-Завала, маркиз д'Оригуэла (1851—1913 гг.). Фокусник из породы людей, для которых Тайна – превыше всего. Оберегая свою загадочность, он никому не называл своего подлинного имени. Правда, вездесущие журналисты сумели все-таки рассекретить его инкогнито. Однако "Человек в маске" словно не замечал разоблачений. И на его афише по-прежнему крупными буквами значились только вопросы: "Кто я? Откуда я прибыл? Куда отправляюсь?". Это создавало настроение – зрители заранее настраивались на необыкновенное, и Гаго-и-Завала не обманывал их ожиданий, поскольку престидижитаторская техника была у него выше всяких похвал.
Все происходило очень торжественно. Перед выступлением на стенах развешивались плакаты, где публика читала: "Мой девиз – не верю в то, чего не вижу, и чем больше всматриваюсь, тем меньше вижу". Это, безусловно, интриговало, а потому к моменту появления чародея в аудитории уже царила атмосфера взволнованного ожидания.
И он выходил – человек в маске. Остановившись в центре сцены, он демонстративно засучивал рукава и начинал священнодействовать. Разумеется, представление есть представление. В его программе участвовали манипуляции с монетами и купюрами, выполнялись трюки с сигарами и сигаретами, но они являлись, скорее, прелюдией к карточным чудесам, необходимым вводным дивертисментом, нежели самостоятельной ударной композицией. Карточная фантастика – вот что оказывалось подлинной кульминацией всего вечера. Свидетельствуют А. Вадимов и М. Тривас:
"… По отзывам современников, "Человек в маске" был манипулятором высшего класса. Подобно Боско, он выступал с засученными рукавами, почти без всяких приспособлений. Он умел бросать карту «бумерангом» до последнего ряда в зрительном зале, а когда она возвращалась обратно на сцену, иллюзионист ловил ее не рукой, а колодой карт, причем «бумеранг» оказывался между теми картами, которые заранее называли зрители. Когда было возможно, артист подпускал к себе зрителей совсем вплотную и, ловко манипулируя, «находил» заданные карты в их карманах, волосах, за лацканами пиджаков и вырезами жилетов".
Французский исследователь иллюзионного искусства Огюстен де Лаконье, повествуя о серии концертов, данных Гаго-и-Завала в Театре Робер-Удэна (Париж, 1905 г.), отмечал, что "Человек в маске" во время общения со зрителями "совершенно гениально умеет всучивать публике именно те карты, которые он заранее для этого подготовил". Данное действие, а именно "всучивание нужных карт в руки аудитории" на престидижита-торском языке именуется форсированием (от франц. forcer – вынуждать) и представляет собой один из наиболее сложных в техническом отношении разделов карточного волшебства.
Каким образом их выполнял "Человек в маске"?
Судя по высказываниям самого Гаго-и-Завала, он считал, что если фокусник оставит неподвижными руки, предлагающие зрителю карты на выбор, то провал замысла почти неминуем – "в таком случае очень мала вероятность того, что пальцы зрителя выхватят именно нужную исполнителю карту; оттого-то бездарные чародеи и употребляют ненавистные мне колоды, состоящие из одной-единственной карты". Следуя своему наблюдению "Человек в маске" приводил карты в состояние этакой легкой вибрации, непрерывно перемещая их тем или иным способом, причем карта, на которой был обязан остановить свой выбор зритель, все время оставалась на одном и том же месте не обязательно, кстати говоря, непременно в колоде). Размышляя сходным образом, я отыскал два варианта форсирования, переложенные, естественно, на язык повышенной зрелищности, которые вполне могли присутствовать в репертуаре "Человека в маске". Вот они.
Первый вариант
1. Фокусник держит колоду, обращенную крапом к зрителям, в левой руке, повернутой к залу ладонью, так что левый большой палец располагается на краповой стороне колоды, а остальные левые пальцы (из которых мизинец находится выше прочих) находятся на лицевой стороне колоды (рис.39, а); левая рука при этом полусогнута в локте, а левая кисть удерживается на уровне пояса.
2. Исполнитель делает левой кистью короткое и резкое горизонтальное движение, в результате которого верхняя и нижняя карты колоды остаются в левых пальцах волшебника, а оставшаяся колода летит горизонтально в правую сторону (рис.39б).
3. Правая рука чародея, полусогнутая в локте и повернутая ладонью в сторону зала (таким образом, что правый мизинец оказывается выше прочих правых пальцев), ловит летящую в ее сторону колоду (рис.39в).
4. Слегка покачивая левой кистью, фокусник спрашивает зрителя: "Хотите ли вы запомнить эту карту или вы желаете выбрать другую?"
5. Если зритель отвечает: "Я согласен запомнить эту карту", то исполнитель поворачивает две карты, находящиеся в его левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
6. Если зритель отвечает: "Я хочу запомнить другую карту" волшебник бросает колоду из правой руки в левую, в результате чего колода ложится своей лицевой стороной на крап пары карт, удерживаемых в левой руке.
7. Повторяются пп. 1-4 до тех пор, пока зритель не согласится запомнить предлагаемую ему карту; в этом случае чародей поворачивает две карты, находящиеся в левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
Рис. 39
8. Таким образом, зрителю в любом случае предлагается для запоминания карта, расположенная в колоде нижней. Ясно, что фокусник должен знать эту карту с самого начала.
Рис. 40
Второй вариант
1. Колода, повернутая краповой стороной к залу, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью к аудитории, при этом левая рука полусогнута в локте, а левый мизинец расположен выше остальных левых пальцев; левый большой палец лежит на крапе колоды, а другие четыре левых пальца прислонены к правому длинному ребру колоды.
2. Левый большой палец сдвигает вправо на 1– 2 см две-три верхние (с краповой стороны колоды) карты (рис.40, а дан со стороны зрителей; рис. 40б показывает вид на левую руку и колоду сверху).
3. Левые средний и безымянный пальцы прижимаются подушечками к правому длинному ребру колоды, смещая на верх колоды все карты из тех, которые были сдвинуты вправо, кроме двух верхних (с краповой стороны колоды) карт (на рис.40, в показан вид на левую руку и колоду в ней сверху).
4. Левые средний и безымянный пальцы с силой распрямляются, в результате чего вторая сверху карта вылетает из-под верхней карты вправо (на рис.40, г дан вид на левую руку и колоду в ней сверху; на рис.40д приведен вид на колоду и вылетающую из нее карту со стороны зрителей). В зарубежной литературе по карточному престидижитаторству этот прием (пп. 1-4) описан под названием "The second Deal", что в вольном переводе звучит как "Сдача второй карты сверху".
5. Правая рука выполняет элегантный мах сверху вниз, причем праваяладонь все время обращена к полу, в результате этого маха правая ладонь ложится на крап летящей из левой кисти карты, накрывая эту карту и захватывая ее пальцами (рис.40ё). Фокусник спрашивает зрителя: "Вы хотите запомнить эту карту или нет?".
6. Если зритель говорит: "Да, хочу запомнить", то исполнитель протягивает ему колоду, удерживаемую в левой руке и предлагает снять с нее верхнюю карту и запомнить.
7. Если зритель отвечает: "Нет, не хочу запомнить эту карту", волшебник выполняет пп. 1-5 еще раз; при этом карту, вылетевшую из левой руки, накрывает правая рука, в которой находится ранее захваченная карта (одна или несколько).
8. Наконец, зритель говорит: "Да, я запомню эту карту"; тогда чародей протягивает ему левую руку с находящейся в ней пачкой карт, и зритель запоминает верхнюю карту из этой пачки.
9. Таким образом, в пачке карт, удерживаемой в левой руке исполнителя, верхняя карта всегда остается неизменной – именно она и предлагается зрителю для запоминания. Ясно, что фокусник заранее должен знать эту карту.
Повествуя о Хосе Антеноре Гаго-и-Завале, А.Вадимов и М.Тривас сообщает следующее:"…Карточные фокусы были главной специальностью "Человека в маске". Он мог заполнить ими двухчасовую программу, и зрители не ощущали однообразия, им не было скучно. Можно себе представить, с какой подозрительностью следили за ним профессиональные картежники, завсегдатаи Монте-Карло, отлично владевшие вольтами и другими шулерскими приемами. Какой же блистательной была его манипуляционная техника, если даже эти зрители восхищались его "волшебными руками"! Правда, большинство карточных фокусов, которые показывал "Человек в маске", изобрел не он. Но манера его исполнения была настолько индивидуальна, что даже известные фокусы казались новыми".
Последняя фраза отечественных историков иллюзионного искусства не всегда находит понимание у профессиональных престидижитаторов – те, относясь к широковещательной рекламе скептически, а подчас и сурово, полагают, что известный фокус может казаться новым лишь человеку, не слишком-то осведомленному в иллюзионных хитростях. "Замените слово «известный» на слово "старинный", – говорят они, – и тогда спорить будет не о чем". А Ричард Росс, двукратный обладатель Гран При ФИСМ, в беседе со мной продолжил эту мысль. "Мы также не будем возражать, – сказал он, – если вместо прилагательного «новый» будет стоять прилагательное «свежий»; тем более, что именно на таком уточнении настаивает привлечение фактора индивидуальности". Что до самого Гаго-и-Завалы, то личные взгляды исполнителя доминировали в его шоу с необычайной яркостью.
– Кого бы вы назвали своим кумиром? – спрашивали у него. – Кто близок вам по мастерству?
– Никколо Паганини, – неизменно отвечал он. Смело? Да. Но если вспомнить о "фирменном блюде" "Человека в маске", это вряд ли будет восприниматься как необоснованная претензия. В отдельных случаях, паря на гребне вдохновения, Гаго-и-Завала демонстрировал карточные трюки в особо усложненном варианте – с завязанными глазами. Один из зрителей накладывал на его лицо повязку, проверенную на светонепроницаемость. Другой зритель в этот момент тасовал переданную ему колоду. Далее какая-нибудь карта извлекалась из прочих, запоминалась, вновь помещалась в колоду, происходило новое перемешивание, после чего Га-го-и-Завала доставал именно выбранную карту. При этом маска, его неизменный аксессуар, продолжала закрывать верхнюю половину лица, располагаясь под повязкой.
2. "Подмена исполняется одной рукой. Возьмите колоду, как при сдаче, в левую руку, крапом вверх. Подмениваемую карту поместите наверх, а ту, на которую подмениваете, – под нее. Большим пальцем левой руки выдвиньте верхнюю карту из колоды на половину ее величины так, чтобы она лежала на кончиках пальцев. Это движение откроет половину нижней карты. Движением большого пальца назад отодвиньте эту нижнюю карту так, чтобы ее верхний край оказался на одном уровне с нижним краем верхней карты в колоде. После этого прижмите большим пальцем верхнюю карту так, чтобы нижняя карта легла на верхнюю карту, а затем выровните края колоды. Теперь карты поменялись местами".
О том, что ходы Логинова очень напоминают приемы, описанные Вадимовым, я и сказал Тимофею Даниловичу, А в доказательство вынул из портфеля "Искусство фокуса", отыскал нужное место и ткнул в него пальцем. Логинов, пробормотав, что "ученье – мать повторенья", схватил книгу и углубился в чтение, одновременно колдуя над колодой в соответствии с текстом.
– Эк! – вдруг воскликнул он. – Вот бают, новая метла мудренее, ан где же? Второй-то способ непонятен – гугнив зело писец, как говаривали в старину. Историю-то я знаю – Вадимов твой лицедействовал вначале в Саратовском драматическом театре. Актером на сцене. Потом организовал цирк, а уж затем стал ил-люзионером. То бишь фокусничал с крупными ящиками и сундуками. До престидижитаций ли ему было? Бедному Макару своя шишка ближе к телу. Вот он движений-то толком и не знает. А как на книгу замахнулся – взял текст из библиотеки Ознобишина: тот ему по пьяному делу целый шкаф, как рассказывают, иллюзионной литературы продал. Ну, вот он то ли переписал не так, то ли перевел с ошибками – и получилось неграмотно, неверно. Правильно – вот как надо.
1. Колода, расположенная лицом вниз, находится на левой ладони исполнителя, причем левый большой палец оказывается наложенным на краповую сторону колоды, а кончики остальных левых пальцев прижаты к дальнему длинному ребру колоды.
2. Левый большой палец сдвигает верхнюю карту от себя на 1– 2 см; фаланга левого большого пальца, расположенная у его основания, прижимается к крапу второй сверху карты; левый большой палец выполняет короткое возвратное движение, отчего обе карты (первая и вторая сверху) смещаются в сторону основания левого большого пальца; кончики левых среднего и безымянного пальцев накладываются на крап верхней карты, прижимая ее к колоде (рис. 37а).
3. Левый большой палец, прижимающий вторую сверху карту своим основанием к ладони, продолжает движение, выводя эту карту из-под верхней (на рис. 37, б показан вид со стороны ближнего короткого ребра).
4. Когда верхняя и вторая сверху карты будут разведены, кончики левых среднего и безымянного пальцев продолжают прижимать бывшую верхнюю карту к колоде, а левый большой палец надвигает бывшую вторую сверху карту поверх бывшей верхней карты.
– А в кафе-шантанах с вами случались происшествия? – задал я вопрос.
– Ну, а как же? – удивился Логинов. – Те шуточки, что в балагане – про них понятно. Там клоуны-акробаты от напряжения разряжались. Работали ведь на ярмарках по-черному. Идика, попрыгай целый день да покричи – намотаешься. Вот отдушину и искали – над своим же балаганщиком учудят, тут и смех, тут и хохот, тут и вздохнуть можно. Разрядка – великое дело. А у нас, иллюзионеров, да еще в прямом со зрителем контакте – всяко происходит, даром, что название культурное, «кафе-шантан». Тут в профессии дело. Любишь кататься – полезай в кузов. Помню, предложил я одному офицеру указать любую карту из размазанной по скатерти ленты – а должен сказать, что полоса-то на столе крапом вверх повернута. Он указал. Я говорю: "Отметить надобно; сейчас вам карандашик дам, крестик поставьте". Рылся-рылся по карманам – нет карандашика, наверно, унырнул сквозь дырку. Офицер ждал-ждал, потом недовольным тоном замечает: "Что я тебе, брат, неграмотный, чтоб крестики ставить? Я вот как отмечу". Послюнил палец, руку опустил, поймал клопа на ножке стола, да у меня на карте его и раздавил. "Теперь не спутаем, – говорит, – дальше показывай". Собрал я карты, пошуровал ими, как требуется, достал девятку треф. "Вот ваша карта, – показываю, – вот и ваш клопик". Поворачиваю – никакого клопика. Ну, я туда-сюда, раскидал по столу карты – где ж отмеченная? Офицер хохочет. Встал, и его друзья, что за столом сидели, тоже встали. Двинулись к дверям. Я стою как из воды вынутый, соображаю – куда же она подевалась? А офицер оборачивается и величаво произносит "Вам, любезнейший, профессию менять надо". Достает пистолет и стреляет в стол с картами. Тут к нему метрдотель бросается – что вы, дескать, мебель пулями решетите?
Офицер ему пачку денег в руки – держи, мол, здесь еще и на диван хватит. Тем временем я отыскал пробитую его пулей карту, развернул ее крапом к себе – и сразу угадал место кончины клопика. Долго в себя прийти не мог – то поносил того офицера, то восхищался им. Как же, размышлял, так вышло? Извелся весь от таинственности, пока метрдотель не рассказал – он от дверей наблюдал, как один из офицеровых приятелей, пока я шуточки-поговорочки отпускал, да крутился вправо-влево, делая отвлекающие маневры, чисто по твоему Вадимову, украл ту карту, клопиком меченую, и долго держал ее, пока я карты чесал, а потом подложил ее на стол, на видное место, да еще и указал на нее офицеру. Тому только попасть пулей оставалось. Полагаю даже, что вся эта комедия была заранее обусловлена.
Вот с тех пор имею две колоды. Одну назвал для себя Авдотьей – это рабочая колода, я с ней карточные чудеса вытворяю. Вторая, Пелагея, на виду лежит. Здесь я кармашек пришил, с мелким дном, а из нее Пе-пагея наполовину выглядывает. Почему Пелагея? Лежит – вот и Пелагея. Публика на нее внимание сразу обращает. Авдотью я тем временем в руках верчу – это всех с толку сбивает, не знают уж, куда и глядеть. То есть имею возможность руководить – глаза отводить. Правда, с того случая я в Пелагее стал карту с клопом на заду иметь – вдруг опять карандашик пропадет. Но сознаюсь – не пригодилась она.
Если же результат-черту подвести, замечу одно – у фокусника, конечно, должна быть сильна инициатива. А вовсе не заранее заготовленные ловушки, вроде моего клопового дубля. Ерунда это. Живая энергичность – вот что важно. Назвался груздем – гуляй смело. Вот в чем наш главный принцип.
Та моя встреча с Логиновым была, к сожалению, последней. Через несколько лет я позвонил ему, но мне сказали, что телефон изменился; тогда я поехал в его уже полузабытый дом, разыскал среди похожих пятиэтажек, но в его квартире жили другие люди. Они сообщили мне, что получили жилплощадь от райисполкома как тогдашние очередники, и никаких сведений о бывшем хозяине не имеют. Вернувшийся с работы глава семьи припомнил, что вроде бы с прежним владельцем случился сердечный приступ, итог был отвезен в больницу, однако за достоверность сведений не ручался. Тем все и завершилось.
Несколько лег назад я разработал свой собственный вариант шанжирования, согласно изложенным прежде принципам зрелищности, и удачно продемонстрировал этот прием посетителям московского ночного ресторана "Гриф-Клуб".
Расскажу о нем.
1. Колода удерживается в левой кисти, располагаясь лицом к ладони так, что крап колоды обращен к зрителям; при этом левый большой палец вытянут вдоль левого длинного ребра, а левые четыре пальца находятся на правом длинном ребре колоды. С краповой стороны к колоде подводится правая рука, и правый большой палец накладывается на верхнее короткое ребро колоды, согнутый правый указательный палец упирается в краповую сторону колоды, а кончик правого среднего пальца нажимает на нижнее короткое ребро колоды (рис.38а).
2. Правый большой палец отслаивает с краповой стороны колоды две верхние карты (рис.38б); правая рука снимает эти две карты с краповой стороны колоды, держа их как одну, и разворачивается ладонью в сторону зрителей; при этом лицевая сторона бывшей второй верхней карты обращена в направлении аудитории – этот ход в западной литературе по карточной престидижитации называется "The double Lift" ("сдвоенный подъем"). В итоге правая рука исполнителя оказывается полусогнутой, а две выровненные друг с другом карты, обращенные лицевой стороной одной (будем называть ее – вторая) из карт к залу, удерживаются за короткие ребра пальцами правой руки – большой палец располагается на верхнем коротком ребре, а указательный, средний и безымянный – на нижнем коротком ребре (рис.38в).
3. Правый указательный палец, располагающийся вблизи правого нижнего угла карт, путем нажатия на нижнее короткое ребро отделяет уголок карты, расположенной ближе к фокуснику (назовем эту карту – первая), от второй карты (рис.38 г). Левая рука, согнутая в локте, удерживает колоду, повернутую лицом к зрителям, на уровне пояса, причем ладонь левой руки направлена к исполнителю, левый большой палец охватывает колоду со стороны верхнего длинного ребра, а остальные левые пальцы – со стороны нижнего длинного ребра; при этом около половины колоды выступает из левой кисти (с правой стороны этой кисти), так что аудитория видит часть лицевой стороны колоды (рис.38д). Таково исходное положение.
Чародей произносит примерно такой текст: "Народная мудрость гласит: не говори «гоп»; молчание – золото. Однако, я могу предупредить заранее – сейчас эта карта (вторая – А.К.) изменится. Мне достаточно лишь потереть ее о плечо. Пожалуйста!". Затем волшебник правой рукой, в которой удерживаются две карты, выполняет мах перед собой; при этом правая кисть пролетает между колодой, находящейся в левой руке, и туловищем исполнителя, а конечной точкой этого движения оказывается середина левого плеча, расположенная между левыми локтем и ключицей, при этом в конечную точку приходит лишь одна первая карта, накладываемая лицом на середину левого предплечья (рис.38е). Вторая карта отпускается кончиком правого указательного пальца при подлете правой кисти к левой, отчего вторая карта ложится лицевой стороной на краповую сторону колоды, удерживаемой в левой руке неподвижно.
5. Потерев лицевую сторону первой карты, удерживаемой в правой руке, о левое предплечье, волшебник разворачивает ее лицом к залу (рис.38ж) со словами: "Вот видите, карта изменилась!".
Комментарий
Термин шанжировка появился в России после книги Хоффманна. Хоффманн, из уважения к родоначальникам искусства, многие термины дублировал французскими фразами. При переводе эти фразы сохранились, и отечественные фокусники их запомнили. В книге Хофманна дано 6 способов «шанжировок».
7
Начало XX века – время, когда классицизм карточных фокусов был взломан. Импровизационное буйство, соединившись с пытливой изощренностью, заставило засиять миф о неисчерпаемости карточного волшебства. Появилась масса вариаций известных трюков, возникли хитроумные приемы, поражающие то немыслимой сложностью, то удивительной простотой. Такое, конечно, не могло бы произойти, если бы в искусство карточного тайнодействия не пришли личности – всегда незаурядные, а иногда и великие.Из интервью, опубликованных в ряде парижских газет:
– "Фокусник" – что означает для вас это слово?
– Человек с колодой карт и маской на лице.
– То есть – вы?
– И любой другой. Имена здесь несущественны.
– Почему вы упомянули о маске?
– Она – символ тайны. Мои лицо и фигура слишком обыкновенны, чтобы уносить зрителей в страну таинственного.
– Вы используете обычную колоду карт?
– Всегда.
– Почему?
– Люблю естественность и ненавижу искусственность. Наклейки, подрезки, заточки – пусть этим занимаются иллюзионные ремесленники.
– Но ведь зрителю не столь важно, какими средствами достигается фантастический эффект.
– Ошибаетесь. Стоит публике узнать, что чудо построено на лесочках и ниточках, она теряет уважение к чародею. Кстати, и коллеги – тоже. Таинственность обязана произрастать исключительно из личного мастерства. Только тогда фокус сумеет подняться до уровня искусства.
– Есть ли у вас любимая колода?
– Нет. Просто некоторые удобнее других.
– А если аудитория предложит вам свою колоду?
– Буду показывать с ней. Такое у меня случалось. Но я не проваливался – ловкость рук универсальна.
– Есть ли у вас любимая масть?
– Нет. Я восхищаюсь колодой в целом.
– Какая ваша любимая карточная игра?
– Я не игрок. Я представляю Тайну.
– Что вы будете делать, если вдруг лишитесь рук?
– Обучусь показывать карточные фокусы ногами.
– Кто вы по духу?
– Романтик. Признаю только мастерство.
– Ваша отличительная черта?
– Страстность. Почуяв новый карточный прием, я не успокоюсь, пока не превращу его из мечты в реальность.
– В чем заключается ваше наслаждение?
– Меня пленяет пластика. Я даже думаю, что в прошлой жизни я был балетмейстером в стае птиц.
– Любимый цвет?
– Их два. Черный и белый. Черный – на первом месте.
– Вы философ?
– Пожалуй. Однажды шутники вымазали сажей мою маску – изнутри. Перед выходом я ее надел, а по окончании выступления снял. И продолжал быть в маске, правда, из сажи. Это меня позабавило.
– Вы оптимист?
– Безусловно. Иначе не стоит жить.
– Ваша мечта?
– Создать радостный, танцевальный полет карт. При этом в полете с картами должны происходить волшебные превращения. И чтобы в этом действии обязательно участвовали мои руки.
Так отвечал на вопросы корреспондентов один из самых известных карточных престидижитаторов – перуанец Хосе Ангенор Гаго-и-Завала, маркиз д'Оригуэла (1851—1913 гг.). Фокусник из породы людей, для которых Тайна – превыше всего. Оберегая свою загадочность, он никому не называл своего подлинного имени. Правда, вездесущие журналисты сумели все-таки рассекретить его инкогнито. Однако "Человек в маске" словно не замечал разоблачений. И на его афише по-прежнему крупными буквами значились только вопросы: "Кто я? Откуда я прибыл? Куда отправляюсь?". Это создавало настроение – зрители заранее настраивались на необыкновенное, и Гаго-и-Завала не обманывал их ожиданий, поскольку престидижитаторская техника была у него выше всяких похвал.
Все происходило очень торжественно. Перед выступлением на стенах развешивались плакаты, где публика читала: "Мой девиз – не верю в то, чего не вижу, и чем больше всматриваюсь, тем меньше вижу". Это, безусловно, интриговало, а потому к моменту появления чародея в аудитории уже царила атмосфера взволнованного ожидания.
И он выходил – человек в маске. Остановившись в центре сцены, он демонстративно засучивал рукава и начинал священнодействовать. Разумеется, представление есть представление. В его программе участвовали манипуляции с монетами и купюрами, выполнялись трюки с сигарами и сигаретами, но они являлись, скорее, прелюдией к карточным чудесам, необходимым вводным дивертисментом, нежели самостоятельной ударной композицией. Карточная фантастика – вот что оказывалось подлинной кульминацией всего вечера. Свидетельствуют А. Вадимов и М. Тривас:
"… По отзывам современников, "Человек в маске" был манипулятором высшего класса. Подобно Боско, он выступал с засученными рукавами, почти без всяких приспособлений. Он умел бросать карту «бумерангом» до последнего ряда в зрительном зале, а когда она возвращалась обратно на сцену, иллюзионист ловил ее не рукой, а колодой карт, причем «бумеранг» оказывался между теми картами, которые заранее называли зрители. Когда было возможно, артист подпускал к себе зрителей совсем вплотную и, ловко манипулируя, «находил» заданные карты в их карманах, волосах, за лацканами пиджаков и вырезами жилетов".
Французский исследователь иллюзионного искусства Огюстен де Лаконье, повествуя о серии концертов, данных Гаго-и-Завала в Театре Робер-Удэна (Париж, 1905 г.), отмечал, что "Человек в маске" во время общения со зрителями "совершенно гениально умеет всучивать публике именно те карты, которые он заранее для этого подготовил". Данное действие, а именно "всучивание нужных карт в руки аудитории" на престидижита-торском языке именуется форсированием (от франц. forcer – вынуждать) и представляет собой один из наиболее сложных в техническом отношении разделов карточного волшебства.
Каким образом их выполнял "Человек в маске"?
Судя по высказываниям самого Гаго-и-Завала, он считал, что если фокусник оставит неподвижными руки, предлагающие зрителю карты на выбор, то провал замысла почти неминуем – "в таком случае очень мала вероятность того, что пальцы зрителя выхватят именно нужную исполнителю карту; оттого-то бездарные чародеи и употребляют ненавистные мне колоды, состоящие из одной-единственной карты". Следуя своему наблюдению "Человек в маске" приводил карты в состояние этакой легкой вибрации, непрерывно перемещая их тем или иным способом, причем карта, на которой был обязан остановить свой выбор зритель, все время оставалась на одном и том же месте не обязательно, кстати говоря, непременно в колоде). Размышляя сходным образом, я отыскал два варианта форсирования, переложенные, естественно, на язык повышенной зрелищности, которые вполне могли присутствовать в репертуаре "Человека в маске". Вот они.
Первый вариант
1. Фокусник держит колоду, обращенную крапом к зрителям, в левой руке, повернутой к залу ладонью, так что левый большой палец располагается на краповой стороне колоды, а остальные левые пальцы (из которых мизинец находится выше прочих) находятся на лицевой стороне колоды (рис.39, а); левая рука при этом полусогнута в локте, а левая кисть удерживается на уровне пояса.
2. Исполнитель делает левой кистью короткое и резкое горизонтальное движение, в результате которого верхняя и нижняя карты колоды остаются в левых пальцах волшебника, а оставшаяся колода летит горизонтально в правую сторону (рис.39б).
3. Правая рука чародея, полусогнутая в локте и повернутая ладонью в сторону зала (таким образом, что правый мизинец оказывается выше прочих правых пальцев), ловит летящую в ее сторону колоду (рис.39в).
4. Слегка покачивая левой кистью, фокусник спрашивает зрителя: "Хотите ли вы запомнить эту карту или вы желаете выбрать другую?"
5. Если зритель отвечает: "Я согласен запомнить эту карту", то исполнитель поворачивает две карты, находящиеся в его левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
6. Если зритель отвечает: "Я хочу запомнить другую карту" волшебник бросает колоду из правой руки в левую, в результате чего колода ложится своей лицевой стороной на крап пары карт, удерживаемых в левой руке.
7. Повторяются пп. 1-4 до тех пор, пока зритель не согласится запомнить предлагаемую ему карту; в этом случае чародей поворачивает две карты, находящиеся в левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
8. Таким образом, зрителю в любом случае предлагается для запоминания карта, расположенная в колоде нижней. Ясно, что фокусник должен знать эту карту с самого начала.
Второй вариант
1. Колода, повернутая краповой стороной к залу, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью к аудитории, при этом левая рука полусогнута в локте, а левый мизинец расположен выше остальных левых пальцев; левый большой палец лежит на крапе колоды, а другие четыре левых пальца прислонены к правому длинному ребру колоды.
2. Левый большой палец сдвигает вправо на 1– 2 см две-три верхние (с краповой стороны колоды) карты (рис.40, а дан со стороны зрителей; рис. 40б показывает вид на левую руку и колоду сверху).
3. Левые средний и безымянный пальцы прижимаются подушечками к правому длинному ребру колоды, смещая на верх колоды все карты из тех, которые были сдвинуты вправо, кроме двух верхних (с краповой стороны колоды) карт (на рис.40, в показан вид на левую руку и колоду в ней сверху).
4. Левые средний и безымянный пальцы с силой распрямляются, в результате чего вторая сверху карта вылетает из-под верхней карты вправо (на рис.40, г дан вид на левую руку и колоду в ней сверху; на рис.40д приведен вид на колоду и вылетающую из нее карту со стороны зрителей). В зарубежной литературе по карточному престидижитаторству этот прием (пп. 1-4) описан под названием "The second Deal", что в вольном переводе звучит как "Сдача второй карты сверху".
5. Правая рука выполняет элегантный мах сверху вниз, причем праваяладонь все время обращена к полу, в результате этого маха правая ладонь ложится на крап летящей из левой кисти карты, накрывая эту карту и захватывая ее пальцами (рис.40ё). Фокусник спрашивает зрителя: "Вы хотите запомнить эту карту или нет?".
6. Если зритель говорит: "Да, хочу запомнить", то исполнитель протягивает ему колоду, удерживаемую в левой руке и предлагает снять с нее верхнюю карту и запомнить.
7. Если зритель отвечает: "Нет, не хочу запомнить эту карту", волшебник выполняет пп. 1-5 еще раз; при этом карту, вылетевшую из левой руки, накрывает правая рука, в которой находится ранее захваченная карта (одна или несколько).
8. Наконец, зритель говорит: "Да, я запомню эту карту"; тогда чародей протягивает ему левую руку с находящейся в ней пачкой карт, и зритель запоминает верхнюю карту из этой пачки.
9. Таким образом, в пачке карт, удерживаемой в левой руке исполнителя, верхняя карта всегда остается неизменной – именно она и предлагается зрителю для запоминания. Ясно, что фокусник заранее должен знать эту карту.
Повествуя о Хосе Антеноре Гаго-и-Завале, А.Вадимов и М.Тривас сообщает следующее:"…Карточные фокусы были главной специальностью "Человека в маске". Он мог заполнить ими двухчасовую программу, и зрители не ощущали однообразия, им не было скучно. Можно себе представить, с какой подозрительностью следили за ним профессиональные картежники, завсегдатаи Монте-Карло, отлично владевшие вольтами и другими шулерскими приемами. Какой же блистательной была его манипуляционная техника, если даже эти зрители восхищались его "волшебными руками"! Правда, большинство карточных фокусов, которые показывал "Человек в маске", изобрел не он. Но манера его исполнения была настолько индивидуальна, что даже известные фокусы казались новыми".
Последняя фраза отечественных историков иллюзионного искусства не всегда находит понимание у профессиональных престидижитаторов – те, относясь к широковещательной рекламе скептически, а подчас и сурово, полагают, что известный фокус может казаться новым лишь человеку, не слишком-то осведомленному в иллюзионных хитростях. "Замените слово «известный» на слово "старинный", – говорят они, – и тогда спорить будет не о чем". А Ричард Росс, двукратный обладатель Гран При ФИСМ, в беседе со мной продолжил эту мысль. "Мы также не будем возражать, – сказал он, – если вместо прилагательного «новый» будет стоять прилагательное «свежий»; тем более, что именно на таком уточнении настаивает привлечение фактора индивидуальности". Что до самого Гаго-и-Завалы, то личные взгляды исполнителя доминировали в его шоу с необычайной яркостью.
– Кого бы вы назвали своим кумиром? – спрашивали у него. – Кто близок вам по мастерству?
– Никколо Паганини, – неизменно отвечал он. Смело? Да. Но если вспомнить о "фирменном блюде" "Человека в маске", это вряд ли будет восприниматься как необоснованная претензия. В отдельных случаях, паря на гребне вдохновения, Гаго-и-Завала демонстрировал карточные трюки в особо усложненном варианте – с завязанными глазами. Один из зрителей накладывал на его лицо повязку, проверенную на светонепроницаемость. Другой зритель в этот момент тасовал переданную ему колоду. Далее какая-нибудь карта извлекалась из прочих, запоминалась, вновь помещалась в колоду, происходило новое перемешивание, после чего Га-го-и-Завала доставал именно выбранную карту. При этом маска, его неизменный аксессуар, продолжала закрывать верхнюю половину лица, располагаясь под повязкой.