Картленд Барбара. Исполнение желаний

   — Это заслуга мисс Оливии, а не моя! Она нянчила его как дитя, прижимала его голову к груди, студила лоб, убаюкивала его…
   — Даже не знаю, что бы мы без нее делали, — продолжала Бесси. — Недаром в селе о ней говорят, как о святой. Не удивлюсь, если они решатся поставить ей памятник!
   — И она его заслуживает! — согласился Хиггинс. — Я слышал, что именно она посоветовала мистеру Джеральду, что надо делать.
   — Конечно, она! А кому еще пришло бы в голову открыть снова заброшенную шахту или начать ремонт дома священника? А получится хороший дом, правда?
   — Лучше бы они поискали достойного человека на это место, — заметил Хиггинс.
   Бесси вздохнула.
   — Такого, как покойный мистер Лэмбрик, они в целом свете не найдут! Вот уж воистину божий человек был! И служил богу, помогая людям. Пока он был жив, здесь в доме был словно кусочек рая, а когда он умер, жизнь превратилась в сущий ад!
   — Неужели все было так плохо?
   — Хуже некуда! Мы буквально голодали. И если бы не кролики, все уже давно бы умерли с голоду.
   — Будем надеяться, это страшное время больше не повторится, — сочувственно произнес Хиггинс. При этом он с сомнением взглянул на лежавшего хозяина.
   — А если только повторится, — резко сказала Бесси, то могу заверить тебя, Хиггинс, что я задушу его сиятельство своими собственными руками!
   — Да бог с вами! Вы такого никогда не сделаете, Бесси!
   — Не будь столь уверен! — проговорила Бесси зловещим тоном.
   Она перевязала раны, опустила рубаху и застегнула ее на груди.
   — А теперь, — сказала она, обращаясь к герцогу тоном строгой, но любящей няни, — будьте паинькой и не испортите мою прилежную работу!
   — Думаете, он слышит нас?
   — Если бы слышал, то поступал бы, как ему велят.
   Бесси собрала свою коробку с лекарствами и бинтами и направилась к двери.
   — Внизу нас ждет чашка хорошего чая, Хиггинс!
   — Да, я иду с вами! С удовольствием выпью!
   Хиггинс закрыл за собой дверь, и герцогу было слышно, как они, о чем-то переговариваясь и пересмеиваясь, спускались по лестнице. Он открыл глаза. Да, сегодня, несомненно, его самочувствие было лучше. Он даже собирался поговорить с Хиггинсом, но в этот момент пришла Бесси делать перевязку, а разговаривать сразу с двоими герцогу не хватало сил. Однако, он слышал весь разговор Бесси и Хиггинса, и ему многое стало понятным.
   Итак, это была Оливия! Именно она ухаживала за ним долгими бессонными ночами, когда он метался в жару и бреду: поила его, уговаривала, заставляла успокоиться и уснуть. Наверное, то питье, которое она приносила по нескольку раз на день, действовало на него так успокаивающе и благотворно. Последние два или три дня, когда он снова стал осознавать себя, то понял, что его непрестанно поят какими-то напитками. Один по вкусу напоминал мясной бульон. Так это и оказалось. Он расслышал, как Хиггинс шепотом сообщал Джеральду, что его сиятельству дают мясной бульон из самой лучшей телятины, зайчатины и мяса молодых ягнят.
   Второй напиток был сладковатый и пах медом. Однажды он услышал, как Оливия, приподняв его голову, обратилась к нему:
   — Ну, будьте умницей и выпейте этот отвар из трав. До дна, до дна… вот так, очень хорошо!
   Конечно, она и не подозревала, что он ее слышит. Но теперь, восстанавливая в голове долгие дни и ночи беспамятства, герцог начал припоминать, что Оливия постоянно разговаривала с ним, даже тогда, когда он метался в жару. Он вспомнил тонкий запах лаванды, который исходил от ее рук, удерживающих его, баюкающих, кормящих, перевязывающих рану.
   — Да, мне действительно лучше! — повторил герцог сам себе. — Когда вернется Хиггинс, я попрошу, чтобы он принес чего-нибудь поесть. Чем быстрее я встану на ноги и войду в курс всех дел, тем лучше!
   Впрочем, это скорее походило на браваду! На самом деле герцога томил страх — страх вернуться в этот странный и враждебный мир. Все, что там творилось, было ему непонятно и чуждо.
   Он не хотел возвращаться. Гораздо приятнее опять окунуться в темноту, в сон, в беспамятство, где не было всех этих мучительных проблем.
   Рядом раздался детский голос:
   — Ты на самом деле спишь или только притворяешься?
   Герцог с усилием открыл глаза. Вэнди стояла возле кровати, держа в руках свою драгоценную Эмму. На ней была шляпка, красиво обрамляющая ее личико и пушистые локоны.
   — Ты … куда-то … собираешься?
   — Да, меня пригласили на обед. Там будут еще две маленькие девочки, такие же, как я. И Эмма тоже идет со мной. А сейчас мы пришли с тобой попрощаться.
   — Желаю… хорошо … провести … время! Надеюсь, там будет весело! Миссис Бэнкс испекла для нас вкусный торт!
   Герцог улыбнулся.
   Вэнди погладила его руку.
   — Бесси говорит, что когда ты поправишься и вернешься к себе, миссис Бэнкс уедет во дворец, и у нас опять нечего будет есть!
   — Нет, такого не будет, — твердо пообещал герцог.
   — И у меня никогда больше не будет пустой животик?
   В глазах девочки застыл знак вопроса.
   — Я обещаю … никогда!
   Лицо Вэнди озарилось светом, который, казалось, хлынул изнутри.
   — Ты обещаешь? Ты обещаешь?
   — Обещаю!
   Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
   — Спасибо тебе! Спасибо! И Эмма тоже благодарит тебя!
   Девочка взглянула на дверь.
   — Мне пора! Если Бесси найдет меня здесь, то она рассердится и расскажет обо всем Оливии.
   — Тогда беги! Но приходи… ко… мне… снова… и поскорее!
   — Приду! — пообещала Вэнди и выбежала из комнаты. Герцог слышал, как она сбежала по ступенькам вниз.
   С некоторым недоумением он поймал себя на мысли, что дал ребенку обещание и будет обязан выполнить его. Но затем отбросил эту мысль в сторону. Думать не хотелось. Он закрыл глаза и постарался заснуть.
 
   Оливия бросила на себя последний взгляд в зеркало. Нет, решительно, никогда она еще не была так хороша собой!
   Платье, которое купил ей Джерри, было белое. Низ и рукава отделаны каймой из букетов подснежников. Оливия впервые одевала декольтированное платье и беспокоилась только об одном, не посчитают ли нескромным такой вырез. Когда она спустилась вниз, Тони с восхищением уставился на нее, провозгласив, что она очень обворожительна.
   — Ты тоже хорош собой! — сказала она ободряюще брату. Но не забывай, что сегодня мы с тобой представляем семью, членов которой никогда раньше не приглашали в дом леди Шелтон.
   — Да уж, потрясающее событие! Нечего говорить! Думаю, ты права: леди Шелтон считает, что Джерри станет следующим герцогом!
   — Тогда ее ждет тяжелое разочарование! По словам Бесси, рана у герцога уже полностью затянулась, и он уже почти пришел в себя.
   Джерри, который тоже был здесь, с деланным ужасом всплеснул руками.
   — Этого-то я и боюсь больше всего! — воскликнул он.
   Все трое расхохотались.
   Дворец Шелтонов был больше, чем Чэд, но, безусловно, не такой красивый. Однако все вокруг утопало в роскоши и говорило о невероятном богатстве хозяев.
   Они вошли в холл по лестнице, покрытой массивным алым ковром. Оливия никогда не видела вместе столько лакеев в красивой униформе.
   Банкетный зал был огромным. Его украшали три хрустальные люстры, переливающиеся огнями сотен свечей.
   Гостей собралось порядка тридцати человек. Леди Шелтон была в величественной бриллиантовой диадеме, сверкающей в свете люстр. Оливия мысленно поблагодарила Джерри за его тонкий вкус. Ее платье было ничуть не хуже, чем наряды самых элегантных женщин, сидевших за столом.
   Вечер, как сказали Оливии, устраивался в честь внучки леди Шелтон — Люсинды, которая была приблизительно одного с ней возраста. Очень красивая темноволосая девушка с длинными ресницами. За столом она сидела рядом с Джерри, который галантно ухаживал за ней. Чувствовалось, что Люсинда произвела на него сильное впечатление. После ужина приехала еще молодежь из соседних поместий, и было решено устроить небольшой бал в танцевальной зале. Оливия не танцевала уже целую вечность и очень боялась, что окажется неловкой и наступит на ноги своему партнеру.
   Кавалер, с которым она танцевала, осыпал ее комплиментами с ног до головы.
   — Вы несравненны! Вы прекрасны! Почему я вас раньше нигде не видел?
   — Я живу здесь, в деревне!
   — Ах, вот в чем дело! Тогда это все объясняет! Если бы я встретил вас на каком-нибудь балу в Лондоне, то уверяю, это стало бы незабываемой встречей!
   Оливия воспринимала все эти разговоры как обычный светский флирт и только смеялась в ответ.
   — Это правда! — пылко заверял ее партнер. — Теперь, когда я встретил вас, то уж сделаю все возможное, чтобы не потерять снова!
   И действительно, его ухаживания делались все настойчивее. Он несколько раз приглашал ее на танцы, и Оливия уже начала опасаться, что это может быть истолковано превратно.
   — Мама говорила мне, что нельзя танцевать слишком часто с одним и тем же партнером. Хотя я вам очень благодарна за приглашение!
   — Может быть, на балах в Лондоне так и должно быть, но здесь, в провинции, мы вправе развлекаться как нам хочется. К тому же я сейчас живу у леди Шелтон, поэтому имею полное основание ухаживать за вами на правах хозяина!
   От его разговоров Оливии делалось неловко, и она стала искать глазами Тони или Джерри.
   Джерри танцевал с внучкой леди Шелтон. Оливии показалось, что он приглашает ее уже в третий или четвертый раз. Тони тоже исчез. Скорее всего, побежал на конюшни!
   — Чем вы озабочены? — спросил ее кавалер. — Я не могу позволить вам скучать.
   — Я волнуюсь, куда подевался мой брат.
   — О, он уже достаточно взрослый, чтобы заботиться о себе самом. Поэтому думайте только обо мне!
   Оливия улыбнулась.
   — Едва ли я смогу сделать это. Ведь я даже не знаю, как вас зовут.
   — Мое имя Мортимер Голден. Если представляться полностью, я баронет. Но мне не хочется переходить на такой официальный тон в нашем разговоре.
   — Но какой же еще тон может быть? Ведь я только что встретила вас!
   — Да, мы только что встретились! Но я хочу знать о вас все! Если бы вы только знали, как много вы для меня значите!
   Оливия покраснела от смущения. Ей показалось, что мистер Голден чересчур смел в своих ухаживаниях, и она благоразумно отклонила его предложение прогуляться в оранжерею, настояв остаться в зале, где все танцуют. Оливия вздохнула с облегчением, когда к ним подошел Джерри и пригласил ее на танец.
   — Вы с Голденом ведете себя довольно вызывающе! — заметил он.
   — Знаю! — ответила Оливия. — Но что мне делать? Он все время приглашает меня!
   — Он мне не нравится! Шляется везде и представляет себя сердцеедом!
   — Что это значит? — поинтересовалась Оливия невинным тоном.
   — Да то, что он волочится за каждой хорошенькой женщиной, которую встречает на своем пути. А стоит ей только проявить к нему серьезный интерес, бежит от нее как от огня и ищет новую жертву!
   — Он настоящее чудовище! Я не хочу с ним больше танцевать!
   — Постараюсь, чтобы так и было! — пообещал Джерри.
   Когда они закончили танцевать, он представил Оливии одного из молодых людей, званных на ужин, и тот пригласил ее на следующий танец. Затем последовали новые приглашения, и больше Оливия не танцевала с сэром Мортимером Голденом.
   Возвращаясь домой, Оливия сказала, обращаясь к Джерри:
   — Это был замечательный вечер! И спасибо, Джерри, за всех тех кавалеров, с которыми ты меня познакомил. С ними было легко танцевать, так как большую часть времени они говорили о лошадях!
   — А знаешь, что мне сказала леди Шелтон?
   — Я видел, как вы о чем-то увлеченно говорили за столом! — вмешался в разговор Тони.
   — Она сказала, что наслышана о моих хозяйственных успехах в Чэде. Ее особенно поразило, что я заново открыл заброшенную шахту. В ее поместье также имеется одна такая. Леди Шелтон просит, чтобы завтра я осмотрел ее и дал совет, стоит ли тоже открывать шахту.
   — Боже праведный! — воскликнул Тони. — А ты уверен, что сумеешь дать ей правильный совет?
   — Надеюсь! Но вначале я проконсультируюсь с Катлером!
   — По всему видно, — поддела Оливия, — что ты скоро бросишь Чэд и поедешь перестраивать Шелтон!
   — Такие вещи случаются только в романах!
   Джерри замолчал в задумчивости. Через некоторое время Оливия произнесла:
   — Ты знаешь, внучка леди Шелтон, Люсинда, показалась мне очень красивой девушкой, а тебе?
   После короткой паузы Джерри ответил:
   — Да, она красива, и к тому же очень умна!
   Оливии хотелось расспросить Джерри, о чем они с Люсиндой разговаривали за обедом. Но потом она передумала, решив, что Джерри может посчитать ее вопросы бестактными. Девушка замолчала. Сидевший рядом Тони крепко уснул. Наверное, Джерри тоже устал, подумала Оливия.
   Этот вечер я никогда не забуду! А может быть, другого у меня и не будет!
 
   Герцог проснулся от раскатов грома. Гроза бушевала где-то вдалеке, и вначале ему показалось, что это артиллерийская канонада. Но вот раскаты стали громче, гроза приближалась.
   Внезапно дверь отворилась, и вошла Вэнди.
   — Эмма боится спать… одна! — проговорила девочка дрожащим голоском.
   — Вот и хорошо, что ты принесла ее ко мне, — сказал герцог.
   Вэнди быстро вскарабкалась на кровать и забралась под одеяло. Некоторое время она устраивалась поудобнее, а потом придвинулась к герцогу и прижалась к нему.
   Он крепко обнял ее, сам удивившись своему порыву.
   — Вот теперь точно так… как с папочкой! — прошептала девочка чуть слышно. Ее последние слова утонули в новых раскатах грома. Вэнди испуганно спрятала лицо у него на плече. Он чувствовал, как дрожит ее маленькое тельце, и инстинктивно еще теснее прижал ее к груди.
   — Все хорошо, малышка! Не бойся! — проговорил он мягко и снова поразился своей нежности к этому беззащитному существу.
   — Облака такие большие и неповоротливые и, когда они сталкиваются друг с другом, раздается гром. Я совсем не… испугалась, — доверительно сообщила девочка, — но вот Эмма… она не… выносит шума!
   — Скоро все утихнет!
   — Здесь, с тобой я в полной безопасности… Папа обычно рассказывал… мне сказку.
   — К сожалению, я не знаю сказок! Поэтому лучше ты мне расскажи какую-нибудь историю.
   — Ты не знаешь… ни одной сказки?
   — Увы! Мне их никогда не рассказывали.
   Вэнди задумалась на некоторое время.
   Помолчав, она сказала:
   — Я люблю сказки со счастливым концом, где злой волшебник пойман, и наказан, и больше не может творить зла людям!
   — Вот и расскажи мне такую сказку!
   — Я думала о тебе вчера ночью. Я представила себе, что ты волшебный принц, про которого мне недавно рассказывала Оливия.
   — И что этот принц делал?
   — О, он был очень храбрым человеком. Он победил злого волшебника, который принес людям столько горя и слез. И когда волшебник убежал, испугавшись принца, наступило всеобщее веселье и ликование. Все танцевали и ели вкуснейшие пирожные.
   — Так вот чего ты от меня ожидаешь!
   — Да, если бы ты был принцем, ты бы поступил точно также. Принцы всегда добры и щедры, и все их любят. А злые волшебники — нехорошие! И поэтому с ними борются и побеждают.
   Раздался новый раскат грома, и Узнди быстро спрятала свое личико у него на груди.
   — Гроза уходит! Слышишь, раскаты делаются все тише и тише, пока совсем не затихают!
   — Эмма… очень рада, что ты… здесь с нами, — проговорила девочка сонным голосом. — Ну, а теперь, когда мы… в полной безопасности… мы будем… спать!
   Ее голос замер.
   И к своему изумлению герцог обнаружил, что ребенок крепко спит в его объятиях.
   Неиспытанное доселе чувство нежности и умиления нахлынуло на него. Ему хотелось еще теснее прижать к себе девочку и защитить ее ото всех невзгод и сейчас, и в будущем. Впрочем, он уже пообещал ей, что она никогда больше не будет ложиться спать на голодный желудок.
 
   Карета остановилась возле дома, и Тоня проснулся от резкого толчка.
   — Я, кажется, заснул, — проговорил он невнятно.
   — Уже почти четыре утра, так что ничего удивительного, — ответил Джерри.
   Завтра не будем торопиться, — сказала Оливия. — Я оставлю Бесси записку, чтобы она приготовила завтрак попозже.
   Джерри улыбнулся.
   — Постараюсь не опоздать, но если задержусь, оставьте для меня что-нибудь горяченькое.
   — Будь спокоен! Миссис Бэнкс проследит за этим. Ты ведь знаешь, что ты ее любимец. Когда она сообщает мне, что готовит на обед или к ужину, то всегда добавляет: «Мистер Джеральд любит это, и я хочу порадовать его!»
   Оливия шутливо передразнила миссис Бэнкс.
   — А, так значит ты ревнуешь миссис Бэнкс ко мне! Очень хорошо! Тогда я заберу ее назад в Чэд и буду наслаждаться ее стряпней в одиночестве!
   — Ах, так! Тогда я порываю с вами всякие отношения, сударь! — с деланным негодованием проговорила девушка. — Я покидаю вас, сэр, оскорбленная до глубины души!
   Джерри помог ей вылезти из кареты. На прощание она поцеловала его в щеку:
   — Спасибо тебе, Джерри, за такой прекрасный вечер! Если бы не ты, нас никогда бы туда не пригласили!
   — Мы устроим бал в Чэде и пригласим на него Люсинду, — пообещал Джерри.
   Оливия вошла в дом. Тони плелся за нею, громко зевая:
   — О, я еле стою на ногах!
   — Ничего, завтра ты опять будешь весь день верхом на лошади и, конечно же, не устанешь!
   — Конечно, нет!
   Мальчик с трудом поднялся по лестнице. Было заметно, что после длинного дня и ночи, насыщенных всякими развлечениями, он действительно без сил.
   Сама Оливия тоже чувствовала себя уставшей. Она погасила свечи, которые предусмотрительный Хиггинс оставил в холле.
   Прежде чем идти в спальню, она решила заглянуть в комнату герцога. Дверь в комнату Хиггинса была полуоткрыта, чтобы он мог слышать зов больного, но сам слуга крепко спал.
   Оливия открыла дверь в спальню герцога. Все было тихо. У изголовья на столике горела свеча. Странно, что Хиггинс не задул ее. Она, естественно, не могла знать, что перед сном лакей зашел в комнату хозяина, чтобы проверить, все ли в порядке, и застал герцога с открытыми глазами. Тот приложил палец к губам и махнул рукой, чтобы Хиггинс ушел.
   — Надо задуть свечу! — подумала Оливия. — Опасно оставлять ее горящей.
   Она подошла ближе и застыла от изумления. Голова герцога покоилась на белоснежной подушке, но он был не один. Рядом, прижавшись к нему, спала Вэнди с куклой в руках. Некоторое время Оливия молча созерцала эту необычную и трогательную картину, а затем погасила свечу и на цыпочках вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Глава VI

   Оливия проснулась от того, что в комнату вошла Бесси. Она поставила поднос на столик возле кровати и раздвинула шторы.
   Ты принесла мне завтрак в постель! Как это любезно с твоей стороны! — воскликнула Оливия.
   — Скорее ваш обед, мисс! — ответила служанка.
   — Обед?
   — Да, уже скоро час дня. Но я не решалась будить вас. Вы спали как убитая, мисс Оливия!
   Оливия отбросила волосы с лица и протерла глаза:
   — Час дня! Я никогда так долго не спала!
   — Но вы никогда так поздно и не возвращались домой. Мистер Тони сказал мне, что вы вернулись около четырех утра. А пока улеглись, так и совсем утро. Вот уж загуляли так загуляли!
   Последние слова Бесси произнесла с улыбкой. Она, безусловно, была очень довольна, что ее хозяева повеселились от души.
   — А где все? — спросила Оливия. С этими словами она сдернула салфетку с подноса и увидела рыбу в белом соусе.
   Бесси в это время прибирала вещи в комнате.
   — Мистер Джеральд плотно позавтракал и отправился в Шелтон! У него был шикарный вид! Вчера он поразил всех тем, что возобновил работы на заброшенной шахте! К нему было много вопросов. А мистер Тони отправился в Вудсон. Услышав вчера в гостях, что там предполагается распродажа лошадей, он решил присмотреть что-нибудь подходящее для мистера Джеральда.
   Оливия перестала есть и озабоченно взглянула на Бесси. Герцог поправляется. С каждым днем ему лучше. Интересно, что он скажет, когда увидит, что его конюшни забиты первоклассными лошадьми, которые стоят целую кучу денег.
   — Вэнди на кухне, — завершила отчет Бесси, — помогает готовить миссис Бэнкс.
   Оливия улыбнулась, вспомнив, как сама в этом возрасте обожала помогать маме на кухне. И какая это была мука для нее, когда в доме не было еды и приходилось каждый день варить одно и то же — кролик и картошка, картошка и кролик!
   — Не спешите, мисс Оливия, — успокоила ее служанка. — Все уже давно сделано. Так что вам нет нужды волноваться. Теперь, когда мне в помощь из Чэда прислали горничную, в доме все блестит и нигде нет ни пылинки.
   — Ты всегда содержала дом в чистоте, — возразила Оливия. Она знала, что Бесси будет довольна, услышав этот комплимент. Уходя, служанка со вздохом произнесла:
   — Но сколько эта райская жизнь будет продолжаться!
   Оливия подумала, что в глубине души и она не раз задавала себе этот вопрос. Внезапно она вспомнила вчерашнюю сцену: Вэнди, мирно посапывающую рядом с герцогом. В Шелтоне она не слышала грозы. Но дорога, когда они возвращались домой, была такой раскисшей от дождя, что лошади еле плелись. А здесь, наверное, гроза бушевала во всю.
   Покончив с едой, Оливия встала и начала медленно одеваться. Как хорошо, когда не надо никуда спешить и вся работа в доме переделана!
   Служанка из Чэда и Бесси уже прибрали дом, полили все цветы, что обычно делала Оливия, вымыли полы, почистили ковры, словом, навели полный порядок в каждом уголке.
   Оливия спустилась вниз и направилась в гостиную. Она подошла к открытому настежь окну и посмотрела в сад. Как давно не было у нее такой счастливой возможности просто посидеть и подумать.
   Герцог, наверное, еще спит. Чуть позднее она отнесет к нему в комнату свежие цветы. Она каждый день приносила ему живые цветы, даже тогда, когда он лежал без сознания. Ее мама всегда говорила, что комната без цветов выглядит пустой и неуютной.
   — Отнесу ему сегодня розы или лилии, если они уже распустились, — решила девушка.
   Хлопнула дверь. Кто-то вошел в гостиную. Не поворачивая головы, уверенная в том, что это Бесси, Оливия проговорила:
   — Как прекрасно в саду! И какой порядок навел здесь садовник из Чэда!
   Бесси не ответила, и Оливия оглянулась назад.
   К ее изумлению вместо Бесси в комнате стоял сэр Мортимер Голден.
   — Передняя дверь была открыта, поэтому я и вошел без стука, — объяснил он.
   — Я … я… вас не ждала! — сказала Оливия, запинаясь.
   Он улыбнулся.
   — Вчера вечером вы должны были понять, что вам не удастся ускользнуть от меня столь легко!
   Он подошел к окну и стал рядом.
   — Я хотел видеть вас снова, чтобы иметь возможность убедиться, что днем, при свете солнца, вы не менее прекрасны, чем вечером. И это так! Только сейчас вы еще прекраснее!
   Оливия невольно попятилась.
   — В-вы… вы… ставите меня в неловкое положение, — проговорила она застенчиво. — Может быть, вы хотите… чего-нибудь выпить?
   — Нет, единственное, что я хочу сейчас — это говорить с вами!
   Оливия смущенно промолчала.
   — Леди Шелтон рассказала мне, что ваш отец был священником. Должен сознаться, что вы совсем не похожи на дочь священника!
   — Наверное, вы видели не так уж много дочерей священнослужителей, — сказала Оливия, одновременно стараясь удалиться от своего гостя на безопасное расстояние.
   — Да, действительно! Я никого еще не встречал прекраснее вас! Хочу укутать вас соболями и осыпать бриллиантами! Вы вполне заслуживаете этого!
   И его слова, и сама интонация, и то, как он смотрел на нее, еще более усилили у Оливии чувство неловкости и смущения.
   — К сожалению, ни Джеральда, ни Тони нет сейчас дома, — начала она, стараясь перевести разговор на другую тему.
   — Я хочу, чтобы вы выслушали меня и прекратили эти недомолвки и попытки избегать меня!
   Оливия стояла, не шелохнувшись, стараясь не смотреть на этого фата, как его вчера охарактеризовал Джеральд.
   — Леди Шелтон рассказала мне о вас. Она сказала, что вы бедны, очень бедны. Поэтому я предлагаю вам отправиться со мной в Лондон. Я дам вам все, о чем вы только мечтаете. И я покажу вам, что такое любовь. Я научу вас любить. И это будет для меня не менее волнующе и захватывающе, чем для вас!
   Оливия онемела от изумления.
   — Я… я не понимаю… вас! О чем… вы? Что вы… говорите? И как… вы можете… говорить мне… такое?
   — О господи, зачем я только напрасно трачу слова?
   И с этими словами сэр Мортимер сделал шаг навстречу Оливии и прежде, чем она поняла, что он намеревается сделать, он обнял ее и привлек к себе.
   — Я хочу целовать тебя, — сказал он, тяжело дыша, — я хочу этого больше всего на свете!
   Только теперь до Оливии дошло, что случилось.
   — Нет, нет! — закричала она, отчаянно пытаясь вырваться из его объятий. Но его руки железным обручем обхватили ее. Голден был сильным и крепким, и все ее слабые попытки были тщетны. Его губы неумолимо приближались к ее лицу.
   — Пустите… меня! — закричала она. — Вы не… имеете… права… прикасаться ко… мне!
   — Но я тем не менее прикасаюсь к тебе! — в голосе Мортимера звучало вожделение, а выражение его глаз было просто пугающим! Оливия начала вертеть головой во все стороны, чтобы избежать этого поцелуя. Его губы скользнули по ее щеке, и она невольно содрогнулась от отвращения.
   — Ты — моя! — сказал он с какой-то животной радостью, сам в это мгновение более походя на животное. — Моя — и тебе не удастся вырваться от меня!