Картленд Барбара. Лабиринт любви

   Ей до сих пор очень ловко удавалось избегать встреч с леди Люсиль.
   Поскольку гостей было очень много, ей это удавалось.
   Но теперь она чувствовала, как ее сердце беспорядочно забилось. И тогда она сказала себе, что ее мысли глупы.
   Леди Люсиль не скрывала своего возмущения и неприязни к ней, потому что она здесь впервые.
   Ее ненависть не имела никакой связи с расстройством ее планов.
   Она никак не могла узнать, что Девайна была в лабиринте или что она подслушала ее разговор с Филиппом.
   На самом деле она стала еще злее из-за того, что не обнаружила герцога в его спальне.
   «Здесь нет ничего страшного», — успокоила себя Девайна.
   В то же время она чувствовала, что хотя это, конечно, было очень глупо, но агрессивность леди Люсиль испугала ее.
   Герцог просил ее не переодеваться в ее наряд феи до обеда.
   Поэтому в салон она спустилась в другом чудесном платье Люси.
   Оно было бледно-розовым, и она в нем казалась бутоном розы.
   Венок из роз украшал ее волосы, и снова она воспользовалась живыми цветами с качестве ожерелья, Ее служанка попросила у садовников крошечные мускусные розы.
   Они окружали шею Девайны, подтверждая впечатление, что она сама подобна цветку.
   Когда она вошла, то увидела, что взор герцога остановился на ней. Затем ей показалось, что он быстро взглянул в сторону, и Девайна спросила себя, не боится ли он, что она окажется скромной рядом с леди Люсиль.
   Девайна с гордостью сказала себе, что этого о ней никто не может подумать.
   Она заговорила с Фредди и обрадовалась, когда он сказал, что проводит ее к столу. Обед был великолепен.
   Затем, когда подали десерт, герцог поднялся, чтобы все могли его видеть.
   — У меня есть особая идея относительно развлечений сегодня вечером, — сказал он, — и поскольку с нами Добрая фея, блиставшая на балу в Мальборо-Хаус, то эта идея связана с волшебством.
   Раздался тихий удивленный шепот, и он продолжал:
   — Во время котильона каждый танцор должен найти свою астрологическую родственную душу. Возле зала для танцев вы найдете изображения знаков Зодиака.
   Все внимательно слушали герцога.
   — Каждый должен, согласно своему знаку Зодиака, найти своего партнера — так, чтобы их даты рождения соответствовали друг другу.
   Гости засмеялись, один или двое высказали остроумные замечания.
   — После чего, — рассказывал дальше герцог, — своих партнеров вы сможете переменить, выбрав лишь тот астрологический знак, который кажется вам более предпочтительным.
   Он помолчал, затем продолжил:
   — Знаки Зодиака изображены в таблицах, и поиски звезды, к которой вы стремитесь, потребуют некоторой изобретательности.
   Гости снова засмеялись. Дамы щебетали, что, если мужчины будут так глупы и не выберут их сразу, они не потерпят такого оскорбления.
   Герцог объяснил, что каждая дама, найденная своим астрологическим партнером, получит подарок.
   Их будет раздавать Добрая фея, которая воспользуется своей волшебной палочкой и, если будет необходимо, призовет на помощь настоящее волшебство.
   Будут еще и танцы, тоже волшебные.
   Те, кто почувствуют себя обойденными, смогут посоветоваться с феей, и она коснется их своей волшебной палочкой.
   Покидая столовую, гости весело переговаривались, а Девайна быстро побежала в спальню, чтобы переодеться в костюм феи.
   Он казался таким же фантастическим, как и день тому назад, и она, сверкая при каждом движении, спустилась вниз.
   У нее было такое чувство, как будто она ощущает магию звезд, сиявших на ее голове.
   Герцог позаботился о том, чтобы ей было устроено особое место в дальнем конце зала.
   Это было небольшое возвышение, окруженное множеством ярких цветов, а цветущие кусты образовывали навес над ее головой.
   Зеленый ковер был похож на траву.
   Она сидела на стуле, сделанном по указанию герцога его плотником в виде огромного гриба. Однако сидеть на нем было довольно удобно.
   Беседка была освещена «волшебными фонариками», а на потолке оказался полумесяц.
   Перед тем как гости заполнили зал для танцев, все другие огни погасили и Девайна увидела, что ее наряд переливается и сияет в темноте.
   Герцог, все предусмотревший, спросил ее:
   — Вы готовы к тому, чтобы я открыл двери? Позвольте заметить, что вы выглядите просто прелестно!
   — Мне кажется, что я в настоящей волшебной стране, — ответила Девайна.
   Он рассмеялся и направился через зал к входящим гостям.
   Гости уже нашли свои астрологические символы.
   Теперь, когда они входили, оркестр заиграл какую-то романтическую мелодию.
   Слушая ее, Девайна подумала, что только герцог мог быть настолько умен, чтобы придумать нечто необыкновенное, изумившее даже самых изысканных и притязательных его гостей.
   Чуть позже Девайна увидела леди Люсиль, танцующую неподалеку, и снова ее взгляд выражал ярость и ненависть.
   «Я уверена, она чувствовала то же самое, — сказала себе Девайна, — по отношению к любой новой знакомой герцога».
   Однако она не была полностью убеждена в этом и беспокоилась.
   Затем музыка изменилась и зажглось больше огней.
   Но они не испортили той картины, которую представляла собой Девайна, сидя в своей беседке среди цветов и фонариков.
   Довольно много мужчин подошло к ней, чтобы шутя попросить о волшебном прикосновении ее палочки.
   Ей удалось их рассмешить и сказать каждому что-то особое.
   За ними последовало несколько дам. Затем перед Девайной, не скрывая своей враждебности, встала леди Люсиль.
   — А что я могу наколдовать вам? — спросила Девайна.
   После паузы леди Люсиль сказала:
   — Если вы не наколдуете самой себе вернуться туда, откуда появились, то пожалеете об этом!
   Казалось, она выплюнула эти слова, а затем отошла и продолжила танец с ожидавшим ее мужчиной.
   Девайна почувствовала, что дрожит. Она попыталась убедить себя, что все это глупо. Леди Люсиль, должно быть, ревнует, но она ничего не может с этим поделать.
   Но в то же время она продолжала волноваться, пока к ней не подошел герцог.
   — Я думаю, даже добрые феи должны развлекаться, так что, прошу вас, потанцуйте со мной. После этого вы будете свободны от ваших обязанностей.
   — С удовольствием, — согласилась Девайна.
   Она вышла из беседки.
   Герцог обнял ее одной рукой, и она снова подумала, что запомнит это навсегда.
   Оркестр играл вальс Штрауса.
   Когда они скользили по полу, Девайне казалось, что она плывет, и она чувствовала, что танцует сегодня лучше чем когда-либо.
   — Вы легки как перышко, — тихо произнес герцог.
   Когда музыка смолкла, их окружило несколько человек.
   — Рэйк! Нельзя быть таким эгоистом и приберегать Добрую фею лишь для себя! Мы, простые смертные, тоже нуждаемся в волшебстве!
   После этого Девайна танцевала все подряд, жалея, что ее мать не видит ее.
   Герцог закрыл бал в час ночи, хотя некоторые гости и были против.
   — Было бы ошибкой не следовать правилу: «хорошенького понемножку», — убеждал он их, — по крайней мере, игроки в поло очень устали.
   Лорд Хэмптон со своей командой отправился домой, а гости герцога стали подниматься к себе в спальни.
   Некоторые из них проделывали это с удивительной готовностью, но Девайна была слишком невинна, чтобы понять, почему они одобрили решение герцога.
   Однако, подойдя к своей комнате, и она была вынуждена признать, что немножко устала.
   Ее горничная ждала ее, и зевала, вешая ее платье.
   — Для вас это тоже был трудный день, — сказала Девайна, — так отправляйтесь спать. Я сама все прекрасно сделаю.
   — Вы уверены, миледи? — спросила горничная.
   — Абсолютно! — улыбнулась Девайна. — И большое вам спасибо за помощь.
   Говоря это, она села перед зеркалом и взяла расческу.
   Она обещала матери, что каждый вечер, перед тем как лечь в постель, сотню раз расчешет свои волосы.
   Она частенько забывала это сделать.
   Сегодня она не считала, сколько раз провела расческой по волосам. Вместо этого она думала, как восхитительно все было.
   Вдруг дверь распахнулась.
   Она повернула голову и с ужасом увидела, что там стоит леди Люсиль.
   Девайна вскочила.
   Она была одета в голубой пеньюар, облачиться в который ей помогла перед уходом служанка.
   Однако она не успела надеть тапочки, и, пока она их искала, леди Люсиль сказала:
   — Идите, как есть! Это срочно — очень срочно!
   С этими словами она побежала по коридору, и Девайна последовала за ней.
   Они миновали покои герцога, и Девайна заметила, что они были уже почти возле черной лестницы.
   Леди Люсиль оказалась там первой и, когда подбежала Девайна, сказала:
   — Смотрите, смотрите!
   Говоря это, она указывала на что-то пальцем.
   Девайна подошла, чтобы из-за ее спины взглянуть вниз на погруженную в темноту лестницу.
   Вдруг ей набросили на голову что-то плотное и тяжелое, и она сдавленно вскрикнула, почувствовав, что ее схватил мужчина. Крепко держа ее, он бросился вниз по ступенькам.
   Это было так неожиданно и ужасно, что Девайна не могла даже вздохнуть.
   Пытаясь освободиться, она поняла, что ее завернули в ковер и что выбраться из него она не в состоянии, — она толком не могла и пошевельнуться.
   Мужчина вышел в сад. Девайне было слышно, как шуршит гравий у него под ногами.
   Он шел тем же путем, что и она, — за кустами и по траве.
   Она снова пыталась бороться, но это было невозможно.
   Он был слишком силен, а она совершенно беспомощна, окутанная с головы до ног и сжатая его руками.
   Он двигался быстро и целенаправленно.
   После того как он раза два повернул, Девайна поняла, куда он ее несет.
   «В лабиринт, но зачем, — спросила она себя. — Какова его цель?»
   Девайна не могла этого понять, она только знала, что беспомощна в его руках, и это страшило ее.
   Она была уверена, что ее несет муж Люсиль, но что он хотел от нее?
   Очевидно, леди Люсиль ненавидит ее, но она не может знать, что это Девайна все рассказала герцогу.
   Все это было непостижимо.
   Ковер едва позволял дышать.
   Вдруг Филипп опустил ее, и она почувствовала, как ее босые ноги коснулись чего-то твердого и холодного.
   Он все еще придерживал ее рукой, и когда она опять попыталась высвободиться, то почувствовала, что это невозможно. Он связал ее. Он начал чуть ниже плеч, так что она не смогла бы теперь даже пошевелить руками, еще туже он затянул ее талию и бедра.
   Затем неожиданно, так, что она вскрикнула, он бросил ее на землю.
   Она чувствовала, что он связал ее лодыжки.
   «Отпустите меня!»— пыталась она закричать, но слова были не слышны даже самой Девайне.
   Туго стянутые лодыжки болели.
   Потом она услышала, как он уходит, и она осталась одна.
   Она не могла поверить, что все это произошло с ней и что она лежит, покинутая в центре лабиринта.
   Вдруг ей пришло в голову, что ее могут никогда не найти.
   Что заставило бы кого-то, даже герцога, догадаться, где она?
   Она знала, как трудно найти центр лабиринта.
   Может быть, она останется здесь одна и умрет от голода.
   От этой мысли ей хотелось кричать, но что бы это изменило?
 
   Герцог поднимался по лестнице к спальням последним.
   Он вышел из зала после того, как попрощался со всеми гостями.
   С удовлетворением он подумал, что Люсиль не стала его ждать, хотя и ожидал этого.
   — Останься со мной, — попросил он Фредди, желая избежать ее общества.
   Ему не было необходимости добавлять что-то еще, Фредди и так понял, что у его друга есть, видимо, какие-то серьезные причины просить об этом, — он оставался с ним до тех пор, пока остальные не разошлись. После этого он поставил свой бокал, который все это время держал.
   — Я отправляюсь спать. Рэйк, ты едешь верхом завтра утром?
   — Конечно! — отозвался герцог.
   — Хорошо, тогда я еду с тобой, — сказал Фредди. Он пошел к двери.
   — Мы весело провели время! Твоя идея сделать леди Брант Доброй феей просто блестящая!
   — Я думаю, она прекрасно справилась со своей ролью, — откликнулся герцог.
   Он остановился подобрать веер, упавший на ковер. Когда он выпрямился, Фредди уже не было.
   Герцог вошел в коридор, пожелал спокойной ночи дежурившему лакею и поднялся по лестнице.
   Только когда он дошел до своей спальни, ему вдруг пришло в голову, что Люсиль не попрощалась с ним.
   Его губы сжались при мысли о том, что это могло означать: она ожидает его в своей комнате или собирается прийти к нему, как прошлой ночью.
   Он был совершенно уверен, что она так легко не отступит от задуманного.
   Возможно, она не подозревает, что он знает о том, что ее муж жив и собирается получить с него деньги.
   Его слуга ждал. Герцог разделся и надел темный халат, в котором был прошлой ночью.
   Слуга ушел, а он все еще стоял, думая о том, что же предпринять.
   Он решил, что было бы ошибкой снова следить за ними из соседней комнаты, к тому же он хотел поближе взглянуть на Филиппа Хедли.
   Поэтому он подошел к комоду, стоявшему в углу комнаты, и взял из ящика револьвер. Убедившись, что он заряжен, герцог положил его в карман халата.
   Он поднял один из стульев и поставил его за портьеру центрального окна. Там было достаточно места для маленького стула, так что на портьере не появилось ни морщинки.
   Герцог оглянулся и увидел, что горят лишь две свечи в хрустальных канделябрах у его постели.
   Он устроился на стуле, говоря себе, что все это ужасно тяготит и чем скорее он избавится от леди Люсиль, тем лучше.
   В то же время, пока гости были в доме, он не хотел никаких сцен. Он хорошо представлял себе, как эта история, украшенная множеством преувеличений, начнет передаваться из уст в уста.
   Она будет ходить и среди членов его клуба, станет одной из тем для беседы в каждой гостиной и, без сомнения, дойдет до принца Уэльского.
   Единственный шанс удержать все в секрете, подумал он, это запугать леди Люсиль, пригрозив, что он откроет кредиторам, что ее муж жив. Тем более, что только сообщение из-за границы о смерти Хедли спасло того от ареста за огромные долги.
   Герцог всегда знал, что Филипп Хедли — никуда не годный бездельник.
   Люсиль, безусловно, все выжала из своего «вдовства», и только полученная от него астрономическая сумма компенсирует ей необходимость жить за границей.
   «Я ее поймаю!»— с удовольствием подумал герцог.
   Через четверть часа он услышал, как дверь его комнаты отворилась и кто-то — он знал, что это Люсиль, — вошел.
   Молча герцог поднялся на ноги, чтобы следить за ней через щелочку в портьере.
   Он видел, как она в изумлении уставилась на его кровать.
   Люсиль была очень привлекательна, подумал он, с этими струящимися по плечам темными волосами.
   На ней была лишь ночная рубашка, не скрывавшая красоты фигуры.
   Ее белые руки были обнажены, и кружева ночной рубашки прикрывали ее высокую грудь.
   Любой мужчина при виде такой прелестной женщины был бы пленен и очарован ею.
   Но глаза герцога были суровы, а губы сжаты. В этот момент он ненавидел Люсиль, потому что уступил ей.
   Пока она стояла, глядя на пустую постель, рядом возник Филипп Хедли.
   — Что случилось? — спросил он шепотом.
   — Его здесь нет! — ответила леди Люсиль.
   — Где он может быть? — спросил Филипп Хедли.
   — По крайней мере, мы точно знаем, что с этой Брант он быть не может! — прошипела Люсиль.
   — Она связана в лабиринте, где ее никто никогда не найдет! — с удовольствием заметил Филипп.
   — Где может быть Рэйк? — спросила Люсиль.
   — Ты должна была это узнать!
   Теперь в голосе Филиппа звучали резкие ноты.
   — Но он не мог бы быть ни с кем — ни с кем из гостей! — настаивала Люсиль.
   — Я думал, что ты с ним все уладила, — Филипп Хедли был явно разозлен.
   — Да! Клянусь тебе, да! — отвечала она.
   — Если прошлой ночью он был с Брант, то уж сегодня-то он не с ней!
   — Я знаю, я знаю!
   Она взмахнула рукой и добавила:
   — Мы же не можем в поисках его заглядывать в каждую спальню!
   — Теперь уж нам, полагаю, придется подождать до Лондона! — заметил Филипп Хедли. — Ты все испортила!
   Он говорил гневно, но тихо.
   Когда он собрался уходить, Люсиль вскрикнула:
   — Куда же ты?!
   — В Лондон! — ответил он. — А ты вела себя как настоящая дура.
   — О, Филипп, прости меня! — Она протянула к нему руки.
   Секунду он колебался, потом повернулся к ней.
   — Я вот подумал, — сказал он, — а что с женщиной?
   Леди Люсиль ахнула:
   — Она все расскажет!
   — Вот именно!
   — Сунь ее в озеро и подержи, пока она не захлебнется, — поразмыслив, предложила леди Люсиль. — Когда ее найдут, то подумают, что она сомнамбула.
   Было очевидно, что Филипп удивился, затем он коротко хихикнул.
   — Полагаюсь на тебя.
   Он посмотрел на Люсиль и, казалось, только сейчас заметил, как она привлекательна.
   — Попытаемся еще раз, — сказал он. Она улыбнулась ему, он схватил ее и грубо привлек к себе.
   Его поцелуй был страстен и требователен.
   — Я хочу тебя! О, Филипп, как я хочу тебя! — простонала леди Люсиль.
   — А я хочу тебя! — ответил он — Черт возьми, чего мы ждем?
   — Пойдем в мою комнату, — прошептала леди Люсиль. — Ночь только началась.
   Она взяла его за руку, и они вышли из комнаты.
   Следивший за ними герцог едва мог поверить тому, что увидел и услышал.
   Он подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что они ушли, затем вышел из-за портьеры.
   Его рука лежала на револьвере.
   Лишь с помощью почти сверхчеловеческого усилия он подавил желание разобраться с Филиппом Хедли с помощью оружия.
   Теперь он с трудом мог поверить, что был настолько глуп, чтобы прошлой ночью не догадаться, что Люсиль, не обнаружив его в спальне, решит, что он у Девайны Брант.
   Теперь это было очевидно.
   Но поскольку это было не правдой, ему даже и в голову не пришло, что она так думает.
   Теперь его мысли были лишь о том, что необходимо срочно спасать Девайну.
   Объявить, что Хедли — убийца, думал он, значит, вызвать ту самую сцену, которой он пытался избежать.
   Гораздо лучше было бы, если бы Люсиль и ее бессовестный муж решили, что их планы временно расстроились, и думали, что смогут попытаться снова их осуществить по возвращении в Лондон.
   Герцог должен приложить все усилия, чтобы поддерживать веру Люсиль в то, что он в нее все еще влюблен.
   Это было трудно, но он был уверен, что она до сих пор считает, что он к ней неравнодушен.
   И ему в голову не пришло, что она может подумать, будто он с кем-то другим, раз не занимается любовью с ней.
   «Как я мог быть таким дураком?»— сердито обратился он к самому себе.
   Он надел рубашку и длинные, узкие черные брюки, завязал вокруг шеи шелковый платок, сунул ноги в мягкие туфли и осторожно открыл дверь спальни.
   Коридор был пуст, свечи почти все погашены.
   Он проскользнул вниз по лестнице.
   Найдя дверь внизу открытой, он понял, что Филипп Хедли попал в дом этим путем и так же, без сомнения, покинет его.
   Через сад он взглянул на лабиринт.
   Он подумал, что это превосходное место, чтобы спрятаться, и мало кто, кроме него, знал, как добраться до центра.
   Он подумал, что архитектор намеренно сделал этот лабиринт сложнее, чем другие, и про себя отметил, что план отныне следует хранить в недоступном месте.
   Его мысли переключились на Девайну.
   Он понимал, как ее ужаснуло то, что произошло, но был уверен, что она все же не понимает, до каких глубин падения могла бы дойти женщина, подобная Люсиль, или что в мире существуют такие мужчины, как Филипп Хедли, готовые пойти на все ради денег.
   Герцог за всю свою жизнь не встречал кого-либо, кто был бы так кроток, мил и неиспорчен, как Девайна.
   Было трудно поверить, что она была замужем, и он не мог вообразить, что кто-то оставил ее настолько неискушенной.
   «Невинность»— так это называется, думал герцог, и это трудно было связать с замужней женщиной.
   Должно быть, подумал он, это невинность не столько тела, сколько сердца и души.
   Думать об этом было странно.
   Но в то же время он знал, что, с тех пор как впервые встретил Девайну, он сравнивал ее с лилиями, растущими в Hope.
   Она вся светилась внутренней чистотой.
   Герцог пробежал через лужайку, лунный свет указывал ему путь в лабиринт.
   Он знал, что когда найдет Девайну, то постарается сделать так, чтобы больше не потерять.

Глава 7

   Девайна была в полном отчаянии.
   Она почти не могла дышать, и ее лодыжки болели сильнее с каждой минутой.
   Она была уверена, что никто никогда не узнает, где она, и она будет лежать на жесткой земле, пока не умрет.
   Почему герцог должен вдруг вообразить, что она в лабиринте? Разве что он чудом вспомнит, что она была там прошлой ночью.
   Она послала ему отчаянную мольбу. «Спасите… меня! Спасите… меня!»— просила она.
   Ей казалось, что она видит его красивое лицо и сверкающие глаза и слышит его голос, говоривший, как вчера: «Вы прелестно выглядите!»
   «Спасите… меня!»— снова попросила она.
   Теперь, казалось, этот крик исходит из самой глубины ее души.
   Услышав шаги, она вздрогнула.
   Она подумала, что это возвращается Филипп Хедли. Затем, как вспышка света в темноте, мелькнула мысль, что это, может быть, герцог.
   Он опустился на колени рядом с ней, и она услышала его голос:
   — Что они с вами сделали! — гневно воскликнул он.
   Он развязал спутывавшую ее веревку, и, когда он снял тяжелый ковер, Девайна вскрикнула севшим голосом: «Вы. — пришли! Вы, пришли!».
   Она едва могла поверить в такое счастье и поэтому разразилась слезами.
   Герцог обнял ее и прижал к себе.
   — Все в порядке, все кончилось, и никто вам больше не причинит вреда.
   Она пыталась сдержать слезы, и он почувствовал, что она дрожит.
   Она находилась совсем рядом с ним. Он опустил руки, чтобы снять веревку с ее лодыжек и помог ей подняться на ноги.
   Он взглянул на нее.
   С глазами, полными слез, блестевших также на ее щеках, она казалась очень трогательной и в то же время совершенно прелестной.
   Некоторое время они просто смотрели друг на друга в лунном свете.
   — Идемте, — сказал герцог, — мы должны выбраться отсюда, вдруг Хедли вернется.
   — Вы — , думаете, он… может вернуться? — ее голос дрожал.
   — Я слышал, как он говорил об этом леди Люсиль, — коротко ответил герцог.
   Говоря это, он заметил, что ноги Девайны босы, поднял ее на руки и понес мимо высоких изгородей лабиринта.
   В этот момент он говорил себе, что она не должна узнать, что Хедли собирался утопить ее в озере.
   Это бы ужаснуло ее еще больше, и лучше всего ей было бы обо всем забыть.
   Выбравшись из лабиринта, герцог не отпустил ее.
   Вместе со своей ношей он побежал к двери, стараясь двигаться осторожно, чтобы не сделать ей больно.
   Он считал, что Хедли еще не ушел от своей жены и, скорее всего, проведет там еще какое-то время.
   В любом случае он не хотел рисковать.
   Он внес Девайну в дом и опустил, лишь подойдя к лестнице.
   — Я… боюсь… вдруг он… снова… меня унесет, — шепотом произнесла она.
   — Он этого не сделает, — твердо сказал герцог.
   Он взял ее за руку и повел вверх по ступеням, и в коридоре почувствовал, что она боится остаться в спальне одна.
   Тогда он решил отвести ее в комнату рядом со своей, откуда наблюдал за Хедли.
   Они вошли, и он захлопнул дверь.
   Он зажег две свечи, и Девайна увидела, что находится в очень уютной спальне с красиво задрапированной кроватью.
   Она вопросительно взглянула на герцога.
   — Здесь вы будете в безопасности, — сказал он спокойно, — тут есть дверь, ведущая в мои покои. Мы оставим ее открытой, и если вы испугаетесь, то сможете прийти ко мне.
   Она улыбнулась, и улыбка, казалось, осветила ее лицо.
   — Обещаю вам, что буду защищать вас, заботиться о вас и этого больше никогда не случится! — с этими словами он обнял ее и очень нежно привлек к себе.
   Глаза Девайны, не отрывавшиеся от его глаз, расширились. И губы герцога коснулись ее губ.
   Он почувствовал, как она сжалась, словно от испуга.
   Он целовал ее очень нежно, как будто целует цветок. Он чувствовал, что она дрожит.
   Ее губы были очень мягки, сладки и невинны.
   Он подумал (хотя как это могло быть), что ее еще никто не целовал.
   Он знал, что благодаря ему ее охватил неизведанный ею ранее экстаз, который словно бы излучали ее губы.
   Его поцелуй стал более настойчивым и требовательным, и он подумал, что она отдает ему душу и сердце.
   Такого ему еще не приходилось ощущать.
   Подняв голову, он взглянул на нее, и только тогда она пролепетала несвязно:
   — Я… люблю вас… но никогда не думала, что вы… поцелуете меня.
   В ее голосе звучал восторг.
   — И я не знал, что поцелуй может быть таким удивительным! — прошептал ей в ответ герцог.
   Потом он целовал ее снова, целовал, пока ей не стало казаться, что мир начинает вращаться вокруг них и они летят в небе.
   Нечеловеческим усилием герцог оторвался от ее губ.
   — Ложитесь в постель, моя дорогая, — сказал он, — и засыпайте. Вы в безопасности, а мне необходимо кое-что сделать.
   — Но вы… не будете… в опасности? — спросила Девайна, и он понял, что она боится за него.
   — Вы спасли меня, — успокаивающе сказал он. — Теперь поступайте так, как я сказал, и, если чего-то испугаетесь, помните, что я за той дверью возле камина.
   Он прошел через комнату, запер входную дверь и отпер ту, что вела в его комнату.