Картленд Барбара. Любовь - азартная игра

   Идона вбежала в нее, захлопнула дверь. Сквозь закрытые шторы последние лучи заходящего солнца заливали комнату золотом.
   Девушка бросилась на диван, зарылась лицом в шелковую подушку и зарыдала.
   Слезы, которые она с трудом сдерживала с того самого момента, когда от мистера Лоусона услышала о проигрыше отца, полились потоком.
   Идона плакала навзрыд, как ребенок, ее душило отчаяние.
   Потом, немного успокоившись, она услышала, как открылась дверь, и подумала, что, наверное, это старый Эдам или няня.
   Она слушала шаги: кто-то остановился возле дивана, Идона поняла — это не слуга, а маркиз.
   Девушка подняла голову с подушки, но так, чтобы он не видел ее лица.
   Она едва узнала голос маркиза, когда он сказал:
   — Не ожидал найти вас в слезах. До сих пор вы так мужественно вели себя.
   — Я… не мужественная, я… боюсь, — прошептала она.
   — Меня?
   — Да. Вас и всего… Мне страшно — я не смогу жить в Лондоне; все… станут смеяться надо мной.
   — Уверяю вас, никто не посмеет.
   Маркиз так близко сел рядом, что она вздрогнула.
   Идона почувствовала, как он сунул ей в руку платок, и только тогда посмотрела на маркиза.
   Тончайший батист источал аромат духов, и девушка сразу вспомнила об отце. Слезы с новой силой хлынули из глаз.
   Невероятным усилием воли она заставила себя перестать плакать и сказала:
   — Извините меня.
   — Не за что извиняться, — ответил маркиз. — У вас был очень утомительный день. Идите отдыхать и положитесь во всем на меня. Иногда все совсем не так плохо, как нам кажется. Я думаю, вы и сами это поймете, не сейчас, после. Попытайтесь поверить — я сделаю как лучше для вас.
   Маркиз сидел спиной к окну и видел ее мокрые ресницы, заплаканные щеки и дрожащие губы.
   — Вы очень молоды, — сказал он, словно рассуждая сам с собой, — но разум подскажет вам, что я поступаю правильно, хотя мои планы не совпадают с вашими желаниями.
   Идона долго смотрела на него, потом сказала:
   — Я думаю, я сужу не с точки зрения разума, а с точки зрения чувств.
   — Совершенно верно, — согласился маркиз. — И если вы после сумеете доказать мне свою правоту, тогда найдем другое решение.
   Идона вздохнула:
   — У меня действительно будет выбор? Если будет трудно… невозможно… выдержать, я смогу вернуться домой?
   — Когда представится случай, мы об этом поговорим, — пообещал маркиз.
   — Спасибо… Спасибо!.. Сейчас мне лучше, и я очень сожалею, что убежала и расплакалась. Это слишком по-детски. А как вы догадались, где я?
   — Я подумал, что, как и большинство детей, вы побежали искать маму.
   Идона удивленно посмотрела на маркиза.
   Она никак не ожидала услышать ничего подобного, она думала, он просто не способен такое сказать, как, впрочем, и понять.
   Она не нашлась, что ответить, а он протянул руку и помог Идоне встать.
   — Пора спать. Утро вечера мудренее.
   Это был приказ, и Идона подчинилась.

Глава 5

   Идона оглядывала залитую светом гостиную. Маркиз сидел во главе стола с двумя блистательными красавицами по сторонам. Идоне все казалось нереальным, как в театре.
   С тех пор как она появилась в Роксхэм-Хаусе, у нее было ощущение, что она спит, а ходит и говорит — как кукла, которую маркиз дергает за веревочки.
   Его бабушка, вдовствующая маркиза, оказалась совершенно не такой, как она ожидала.
   После их вечернего разговора маркиз выехал из их имения утром рано, как только Клэрис Клермонт была готова отправиться в путь.
   После его отъезда Идона узнала, что он оставил указание: им с няней отбыть в Лондон на следующее утро, когда за ними прибудет экипаж.
   Няня с гораздо большим нетерпением ждала перемен, чем Идона.
   — Его светлость прав, — заявила она твердо, — хотя он и привез ту разукрашенную дамочку, он понимает, что ты леди и должна занять подобающее место в обществе. Вспомни, что этого так хотела твоя мать!
   — Я не хочу никакого места в обществе! — ответила Идона.
   Но няня не слушала, а лишь продолжала рассуждать, как были бы рады ее родители, если бы знали, что ее представят в Лондоне вдовствующей маркизе.
   — А откуда ты о ней знаешь? — удивилась Идона.
   — Я держу ухо востро, — улыбнулась старушка. — И все слушаю, не то что некоторые.
   Идона подавила смешок, а няня продолжала:
   — Слуги говорили, что ее светлость сильно уважают, и раз у его светлости нет жены, то она хозяйка всех домов, которые есть у его светлости. Он развлекает самых главных и важных персон во всем королевстве и самого принца-регента.
   Идона не стала говорить, что принц не самая уважаемая персона; она слышала, как отец рассказывал о его связи с миссис Фитцгерберт и с другими женщинами.
   Но няню невозможно было остановить, и Идона в конце концов перестала вникать в ее слова.
   Едва она увидела маркизу, ей показалось, она чем-то напоминает ее мать.
   Когда та поздоровалась с ней, у Идоны возникло странное ощущение, что у этой женщины на Беркли-сквер она может чувствовать себя, как дома.
   Наутро маркиза послала за лучшими портнихами на Бонд-стрит.
   — Ты шагу не ступишь за порог дома, пока я не одену тебя так, как считаю нужным.
   Идона заволновалась:
   — Пожалуйста, мадам, но хоть минуту послушайте меня.
   — Конечно, — ответила маркиза.
   — Его светлость сказал, что мне нужны новые платья. Но я знаю, мама была бы очень шокирована тем, что мужчина платит за мои вещи.
   Глаза маркизы заискрились:
   — Мой внук тратит кучу денег на разных женщин, но я впервые вижу, что он это делает бескорыстно. И не могу позволить тебе отказать ему в его великодушии — это очень для него полезно.
   Она произнесла это таким тоном, что Идона рассмеялась. А потом сказала:
   — Но вы знаете, мадам, это же… неприлично.
   — Ничего подобного, — покачала головой маркиза. — Для всех — ты под моим крылом, и я отвечаю за то, как ты выглядишь. А кто оплачивает, совершенно не важно. И Богу известно, что уж Шолто может себе это позволить!
   Идона хотела продолжить спор, но поняла, что это бесполезно.
   Кроме того, няня верно сказала: если бы маркиз не оплатил ее платья, то откуда бы они взялись?
   — Твой батюшка был очень легкомысленный, — заявила она. — Теперь ничего не поделаешь. Неприятность есть неприятность, как на нее ни поглядеть. Уж лучше, мисс Идона, благодари Бога, что нас не выкинули на улицу подыхать с голоду.
   Мысль о такой возможности словно пронзила Идону. Ну что ж, как сказал бы ее отец, дареному коню в зубы не смотрят.
   От платьев, выбранных для нее маркизой, захватывало дух. Ни о чем подобном она и мечтать не могла.
   Стройная фигурка Идоны позволила выбрать несколько платьев, и некоторые подошли отлично.
   Вслед за платьями появились шляпки, украшенные цветами, лентами, изящными кружевами. Все это буквально преобразило девушку.
   Идону, правда, несколько волновало то, что все платья были прозрачные и оттого, на ее взгляд, нескромные.
   Маркиза рассмеялась, узнав об ее страхах.
   — Завтра вечером ты увидишь платья пооткровеннее твоих. На молоденьких они выглядят великолепно, девушки в них — ну просто настоящие сильфиды, а толстые старухи в таких нарядах ужасно смешны. Женщины в возрасте должны бы понимать, что, одеваясь подобным образом, выставляют себя на посмешище.
   Маркиза вообще-то была добрая женщина, но иногда отпускала такие замечания, что Идона радовалась, что они относятся не к ней. Но слушать эти замечания было очень забавно.
   На второй день, когда маркиза решила, что у Идоны достаточно платьев для появления на публике, они отправились на Роттен-Роу. Девушка заметила любопытные взгляды — люди явно спрашивали друг друга про нее.
   Дома маркиза заявила:
   — Ну вот, к вечеру все будут знать, кто ты. Станешь новой звездой.
   У Идоны сердце от страха бешено забилось; дрожащим голосом она спросила:
   — Что вы имеете в виду?
   — Я имею в виду, — ответила та, — что завтра бал в Девоншир-Хаусе, его устраивает красавица, герцогиня Джорджиана. Но я уверена, ты будешь успешно соперничать с ней в красоте.
   Идона решила, что маркиза шутит. Когда после чая в гостиной появился маркиз, Идона почувствовала неловкость. Маркиз вошел как всегда со скучающим выражением лица. Он держал в руках лист бумаги.
   — Мне вручили список гостей, — сказал он бабушке. — И в нем нет Роузбел. Я почти уверен, она мне говорила перед отъездом в прошлый четверг, что вернется вовремя ради девонширского бала.
   — Ну что ж, это так похоже на Роузбел — взбудоражить всех.
   — Нам надо подыскать еще одного мужчину, — сказал маркиз. — Я собираюсь пригласить Ворчестера отобедать с нами.
   — А ты абсолютно уверен, что Роузбел приедет? В этот момент дверь гостиной распахнулась, и веселый певучий голос воскликнул:
   — Я вернулась! У меня было преотличное путешествие! Замечательное, но утомительное.
   В комнату ворвался, как показалось Идоне, небольшой вихрь, но оказалось, что это очень хорошенькая молодая женщина.
   Она была в лиловом платье, рыжие волосы оттеняли прозрачность кожи, длинную шею украшало ожерелье из аметистов и бриллиантов.
   Женщина пронеслась по комнате, расцеловала маркизу в обе щеки, потом повернулась к маркизу:
   — Ну как ты, дражайший Шолто? Как всегда, плохо себя вел?
   — Ну естественно, — протянул маркиз. — Да, но мы как раз говорили о тебе.
   — Я польщена. А это кто?
   Девушка посмотрела на Идону, а маркиза объяснила:
   — Это, Роузбел, новая подопечная Шолто. Мисс Идона Овертон. А это леди Роузбел Вестерн!
   Роузбел рассмеялась, и показалось — зазвенели колокольчики.
   — Подопечная Шолто! И такая юная! Я думаю, он очень ненадежный опекун.
   — А вот и ошибаешься! — сказал маркиз. — Я чрезвычайно серьезно отношусь к своим обязанностям.
   И Роузбел снова рассмеялась. А потом сказала Идоне:
   — Не верь ни единому слову. Это волк в овечьей шкуре. Но только мало кого ему удается обмануть.
   Идона смутилась, заметив, как они обменялись насмешливыми взглядами. Шутки и веселье не смолкали до тех пор, пока девушки не пошли переодеваться наверх.
   Идона вошла к себе, а леди Роузбел — следом.
   Она, судя по всему, собиралась поговорить, и няня тактично вышла.
   Леди Роузбел уселась на край кровати, сняла модную шляпку и кинула на пол.
   — А теперь скажи правду, почему ты здесь? — спросила она. — Должна быть веская причина, поскольку я никогда не замечала за Шолто, чтобы он знал о существовании молодых, незамужних девушек.
   Идона удивленно смотрела на нее.
   — Они тебе не объяснили, что я вдова? Мой муж погиб в сражении с французами, и я, конечно, не должна так говорить, но для меня это самое лучшее, что могло произойти.
   Идона ошарашенно молчала. И Роузбел объяснила:
   — Это правда. Во всем виновата его красивая форма. Он в ней был неотразим. А мой папа, настоящий диктатор, заявил мне, что у нас с ним ничего общего быть не может. — Она вздохнула. — О дорогая, как глупы иногда родители! Если бы отец сказал мне, что я должна выйти замуж за Джорджа, я бы тотчас отказалась. Но запретный плод сладок.
   — А почему вы здесь живете? — спросила Идона, пытаясь привести в порядок свои мысли.
   — А тебе никто ничего не сказал? — изумилась леди Роузбел. — Я кузина Шолто, и когда мы еще были детьми, наши родители решили, что мы непременно должны пожениться, когда вырастем. Имение моего отца граничит с имением Шолто. Мне сказали, что я обязательно должна выйти за него, и, как ты понимаешь, конечно же, я заупрямилась и вышла замуж за беднягу Джорджа, а он оказался потрясающе скучным. Но через месяц, когда кончится траур по матери, я готова выйти замуж за самого благородного маркиза.
   Идона едва не задохнулась. Но самое главное, она никак не могла понять, почему восприняла сообщение Роузбел как неожиданный удар?
   Леди Роузбел встала и подошла к зеркалу.
   — Представь себе, как хороша я буду в изумрудах Роксхэма на открытии парламента и на балах! Я люблю бриллианты, сапфиры и бирюзу. А рубины пусть остаются в их шкатулках.
   И тут Идона вспомнила, как Клэрис Клермонт просила подарить ей рубиновое ожерелье с браслетом.
   Она с отчаянием подумала, что ничего не понимает. Ну как маркиз может покупать дом в Челси для другой женщины, если он обручен с кузиной?
   Может быть, в высшем свете так и положено?
   — Мне надо идти одеваться, — нехотя отходя от зеркала, сказала леди Роузбел. — И если, как говорит маркиза, это твой первый бал, я обещаю проследить, чтобы все самые выгодные холостяки пригласили тебя на танец.
   Она подхватила с пола шляпку и, раскачивая ее за ленты, вышла из комнаты.
   Идона смотрела ей вслед, и ей казалось, что она в каком-то нереальном мире.
   Няня помогла Идоне одеться, а горничная, присланная маркизой, причесала ее. Идона взглянула на свое отражение в зеркале и увидела незнакомую молодую женщину, которую раньше она не встречала.
   Платье, выбранное маркизой для первого бала Идоны, было настолько великолепно, что казалось, оно создано для того, чтобы им любоваться, а не носить.
   Оно словно было соткано из серебра, а поверх надета прозрачная туника, усеянная блестящими бриллиантовыми каплями.
   Простые, классические линии тем не менее были очень сложны по крою. Платье облегало Идону, и казалось, она только что вышла из воды.
   Единственным украшением Идоны было несколько серебристых лент в волосах, серебристые перчатки с капельками бриллиантов.
   Идона спускалась вниз по лестнице в гостиную и размышляла, одобрит ли маркиз ее наряд, а вдруг он решит, что платье слишком вызывающее?!
   Когда Идона вошла, маркиз стоял у камина вместе с несколькими джентльменами. Ни маркизы, ни Роузбел еще не было.
   Идона остановилась, раздумывая, не уйти ли ей, но в этот момент маркиз подошел к ней и в своей обычной манере насмешливо сказал:
   — В отличие от большинства представительниц прекрасного пола вы очень пунктуальны. Позвольте представить вас друзьям.
   Но прежде чем последовать за ним, Идона посмотрела на него снизу вверх и шепотом спросила:
   — Я выгляжу… хорошо? Это… то, что вы ожидали?
   Ее голос дрожал. Маркиз окинул девушку взглядом и ответил:
   — Вы выглядите прекрасно, и я уверен, очень многие мужчины еще скажут вам сегодня об этом.
   Это прозвучало отнюдь не как комплимент, но она ощутила поддержку, когда он повел ее по гостиной, представить гостям.
   После того как все собрались, включая маркизу, появилась леди Роузбел, и Идона почувствовала, как та затмила всех присутствующих.
   Поскольку она находилась в трауре, платье было очень бледным, цвета пармской фиалки, подол и рукава которого украшали крупные букеты этих цветов. Такой же букет был прикреплен спереди, у очень низкого декольте.
   Кроме того, платье украшали бархатные фиолетовые ленточки, ниспадавшие до самого пола.
   Каждый букетик фиалок украшали бриллианты. Бриллианты сверкали и на шее, и на запястьях, и на ленте в рыжих волосах. Леди Роузбел была прехорошенькой, и Идона подумала: «Вот настоящая леди в отличие от вульгарной и яркой Клэрис Клермонт».
   Роузбел подошла к маркизу и взглянула на него, приготовясь сказать что-то дерзкое. «Вот какие женщины ему нравятся», — пронеслось в голове Идоны.
   Потом она попыталась представить, какой бы ее хотела видеть мать, и стала беседовать с гостями, умело поддерживая разговор. С самого появления в Девоншир-Хаусе она обратила на себя внимание, и ее программка на три четверти была заполнена, когда она кончала танцевать первый танец.
   Вечера в Девоншир-Хаусе слыли самыми роскошными в Лондоне. Там собирались все знаменитости.
   И когда Идоне указывали на известных людей, она думала, что ей повезло — ведь она может увидеть людей, о которых читала в газетах или в дамском журнале.
   Она танцевала уже в третий раз, хотя никак не могла понять, почему так вышло, с одним и тем же джентльменом, с которым ее познакомила леди Роузбел.
   Его звали граф Баклифф, и, кружась в танце, Идона чувствовала некоторое смущение от его комплиментов.
   А еще она чувствовала, что он держит ее немного крепче и немного ближе, чем было удобно для танца, и с облегчением сделала последнее па. Когда танец кончился, он увлек ее через открытые стеклянные двери на террасу.
   С террасы открывался вид на сад, украшенный разноцветными китайскими фонариками, свисавшими с деревьев.
   — Никогда бы не подумала, что в центре Лондона может быть такая красота! — призналась она.
   — Хотите, прогуляемся? — предложил граф. Они спустились в сад и пошли по выложенной
   гравием дорожке, вдоль которой тоже висели фонарики.
   Взглянув на звезды, сверкавшие сквозь листву деревьев, Идона почувствовала себя как в сказке.
   Звуки оркестра, игравшего в отдалении, аромат цветов, новое платье — не фея ли волшебница явилась к ней в образе маркиза и перенесла ее во дворец прекрасного принца?
   Идона погрузилась в свои мысли и не заметила, что граф привел ее в беседку, освещенную одним-единственным фонариком.
   Они опустились на деревянную скамью с разбросанными на ней подушечками; граф положил руку на спинку скамьи и повернулся к Идоне, чтобы лучше видеть ее лицо.
   Он заговорил:
   — А теперь, моя дорогая, расскажите о себе. Я очень заинтригован, почему вы с маркизом Роксхэмом и почему вы живете в доме на Беркли-сквер.
   — Меня опекает его бабушка, вдовствующая маркиза, — поспешно ответила Идона.
   — Но это не ответ на мой вопрос. Возможно ли, что мой друг Шолто влюбился в вас?
   Идона вздрогнула и удивленно посмотрела на него.
   — Нет, конечно, нет! — торопливо сказала она. — Как вы вообще можете такое предположить?
   — Однако все говорят, что вы его подопечная.
   — Это правда.
   — Где же он столь внезапно обрел такое прекрасное создание?
   Идона смутилась; она не собиралась рассказывать графу о своем отце или о ситуации, в которой она не могла не подчиниться приказу маркиза ехать в Лондон.
   Вместо этого Идона сказала:
   — Я бы хотела послушать вас, милорд. Расскажите мне, есть ли у вас скаковые лошади. Мне кажется, я встречала ваше имя в спортивных газетах.
   — Ничто из того, чем я владею, не сравнится с вами по красоте и привлекательности, — ответил граф и подвинулся чуть ближе.
   Идона забеспокоилась.
   — Я думаю, милорд, нам лучше вернуться, — быстро проговорила она. — Я обещала следующий танец.
   — Спешить незачем, — сказал граф. — Я хочу первым сказать вам, что вы не только самое милое создание, которое я видел в последние годы, но и то, что больше всего на свете я хочу вас поцеловать.
   Идона в ужасе вскрикнула, но он уже обнял ее и притянул к себе.
   Она отталкивала его, вырывалась, но он только сильнее прижимал ее.
   Идона закричала в испуге:
   — Нет! Нет! Оставьте меня, ах оставьте!
   Она боролась, но безуспешно, и вот уже она почувствовала его губы на своей щеке.
   — Нет! Нет! — снова закричала она. — Пожалуйста, отпустите меня. Пожалуйста!
   В этот момент кто-то заслонил свет, проникавший из сада.
   Даже не глядя, Идона поняла, что это маркиз.
   Объятия графа ослабли; она вскочила с сиденья, оттолкнув его.
   — Я очень сожалею, мой дорогой Эйден, — сказал маркиз с сарказмом, — что вынужден прервать эту интимную сцену, но Его Королевское Величество уже здесь, и бабушка хочет представить ему Идону.
   Граф взглянул на маркиза. Казалось, с его губ готова была сорваться грубость. Но он промолчал.
   Идона уткнулась маркизу в плечо.
   Он не обнял ее, а просто взял за руку и повел из беседки в сад.
   Когда они отошли на приличное расстояние и их никто не мог услышать, Идона сказала:
   — Спасибо, спасибо, вы спасли меня! Я так испугалась!..
   — Вы поступили непростительно. Зачем вы пошли в сад с Баклиффом? — строго спросил маркиз, и она поняла: он серьезно раздражен. — О вас и так уже идут разговоры, что вы танцуете с ним слишком часто.
   — Я… не знала, что это нехорошо… И не думала, что джентльмен может вести себя так странно, он ведь только познакомился со мной.
   Маркиз промолчал, а она, всхлипнув, сказала:
   — Я ведь говорила, что стану совершать ошибки. Я ничего не знаю, и лучше бы вы меня оставили в деревне!..
   — Но вы уже здесь, — бросил маркиз, — и будьте осторожнее. И никогда — повторяю, никогда! — не ходите в сад с мужчиной наедине. А особенно с таким, как Баклифф.
   — Я сожалею… мне очень жаль… — печально бормотала Идона. — Можно я пойду домой?
   — Конечно, нет! — резко ответил маркиз. — Вы будете вести себя как ни в чем не бывало. Поправьте волосы, сделайте счастливое лицо — вы наслаждаетесь первым балом.
   Как в тумане, Идона подняла руки к волосам, которые немного растрепались, пока она боролась с графом.
   Когда они подошли к лестнице, ведущей в зал, и она взглянула на маркиза, то увидела, что он хмур и раздражен.
   — Пожалуйста… простите меня! — принялась она умолять его. — И вообще говорите мне, что делать. Я бы не хотела… чтобы вам было стыдно за меня.
   Она обратила к нему лицо; в ее глазах была мольба, губы дрожали.
   Ей показалось, маркиз что-то собрался ответить, но услышала его привычный насмешливый голос:
   — Идите и не стройте из себя дурочку!.. Они вошли; маркиз подвел ее к бабушке, беседовавшей с мужчиной, одетым в форму посла.
   — Я сказал Идоне, бабушка, чтобы она находилась подле тебя между танцами. И еще, ты сама знаешь — дебютантке нехорошо танцевать больше одного раза с одним и тем же партнером. Или прогуливаться в саду с любым незнакомцем…
   Сперва маркиза удивилась, а потом доброжелательно закивала.
   — Иди садись рядом со мной, Идона, и позволь мне представить тебе сэра Чарльза Стюарта, нашего самого известного дипломата — посла в Париже…
   — …городе, в котором я с нетерпением жду вас, желая как следует развлечь, ваше сиятельство, — галантно подхватил сэр Чарльз, — в тот самый миг, как вы почувствуете, что готовы пересечь канал.
   — Ловлю на слове! — рассмеялась маркиза. Потом сэр Чарльз откланялся, а она сказала Идоне:
   — Что ты такого сделала, детка? Мой внук в ярости!
   — Это было… очень глупо с моей стороны, — с несчастным видом сказала Идона, — но я пошла в сад с… графом Баклиффом, и он… испугал меня.
   — Баклифф! — воскликнула маркиза. — Ну ты могла совершить что-то и похуже, чем заманить в ловушку самого престижного жениха!
   Не ожидая ответа Идоны, маркиза продолжала:
   — Он был женат, но его жена умерла четыре года назад, и сейчас только о том и говорят, кто займет ее место. Если граф сделает тебе предложение, считай, что ты вытянула счастливый билет.
   — Я уверена… что его сиятельство… не имел подобных намерений, — быстро ответила Идона.
   А про себя добавила, что после сцены в беседке он не просто не нравится — он ей противен.
   Но в это самое мгновение она увидела, как граф Баклифф направляется через зал в ее сторону. Девушка быстро проговорила:
   — Я не хочу с ним танцевать. Пожалуйста, мадам, помешайте ему как-нибудь!..
   По лицу маркизы Идона поняла, что бабушка весьма довольна вниманием графа и наверняка не помешает ему пригласить девушку на танец. К счастью, один из друзей остановил его, а Идона без всяких извинений вскочила и выбежала из зала.
   Она в панике огляделась, желая найти хоть одно знакомое лицо, и с облегчением увидела маркиза, который разговаривал с мужчиной, увешанным наградами.
   Идона медленно направилась к ним и уже почти подошла, когда собеседник маркиза повернулся к очень приятной леди, коснувшейся его руки.
   Идона обрадовалась — она может поговорить с маркизом.
   — Пожалуйста, помогите. Граф снова хочет меня пригласить, а ваша бабушка думает, что я должна… принять приглашение.
   — А вы хотите отказать?
   Маркиз говорил таким тоном, будто ему это не нравилось.
   — Я боюсь его!.. — прошептала Идона. — Он противный, и даже если бы он захотел сделать мне предложение, я не приняла бы его.
   Маркиз удивленно вскинул брови:
   — Едва могу поверить.
   Теперь пришла очередь Идоны удивиться.
   — Как вы можете… Неужели вы считаете, что я способна выйти замуж за едва знакомого мужчину!
   Потом, как будто заранее зная ответ, Идона продолжала:
   — Вы действительно думаете, что я могу выйти замуж за человека, пусть даже очень богатого и с положением, без любви? Я скорее буду мыть полы и останусь старой девой, чем выйду замуж без любви!..
   Она говорила очень страстно, а маркиз смотрел из-под опущенных век, будто подозревал ее в неискренности.
   Затем он сказал:
   — Полагаю, вы очень устали, так что позвольте, мисс Овертон, сопровождать вас на ужин. Вам надо подкрепиться.
   Глаза Идоны засияли.
   — О, благодарю, вас! Но вы уверены, что не хотите сопроводить кого-нибудь другого?
   — Вас, — ответил маркиз и предложил ей руку. Внизу в большой столовой Идона попросила его
   помочь ей с выбором блюд, поскольку они ей были незнакомы. Она отказалась от садовой овсянки, считая, что маленьких птичек нельзя убивать, но согласилась на небольшого лобстера. Затем съела холодный мусс, пытаясь определить, из чего он, чтобы потом объяснить няне.
   Они с маркизом говорили о еде; Идона рассказала о любимых блюдах отца, которые они научились готовить сами, когда не смогли держать дорогого повара.
   — Да, пожалуй, вы самая подходящая жена для бедняка, — сказал маркиз таким голосом, что Идона решила: он снова над ней смеется.