Картленд Барбара. Любовь среди руин

   Ей снова захотелось ощутить то чувство безопасности, которое она испытала прошлым вечером.
   Она сидела одна в своей маленькой палатке, прислушиваясь к звукам в палатке герцога, где он готовился ко сну.
   Воздух был неподвижен, и девушка гадала, рассердится ли он, если она зайдет к нему и поговорит с ним в темноте.
   Она подумала, что, если они не смогут видеть друг друга, ей будет легче рассказать ему правду о себе и спросить его совета.
   Но Мимоза решила, что это совершенно неприемлемая вещь: войти в палатку, которая сейчас фактически играла роль спальни мужчины, где он как раз собирался лечь спать.
   Герцог не понял бы, что она просто хочет поговорить с ним под покровом темноты.
   Мимоза знала, что при дневном свете ей будет очень трудно: она побоялась бы увидеть осуждение в его глазах.
   Он был бы потрясен тем, как она выдала себя за свою кузину и обманула слуг на вилле.
   Была еще одна проблема, о которой Мимоза не могла забыть, и проблему эту звали мсье Шарло.
   Он пообещал вернуться через неделю. К тому времени она снова окажется на вилле, а герцог, возможно, уже уедут.
   Сказать ему, или это будет ошибкой? Этот вопрос мучил Мимозу.
   Она не спускала глаз с герцога и сразу заметила, что он наклонился, чтобы подобрать что-то с земли.
   Он поманил ее, а так как она и сама хотела быть рядом, она поспешила к нему.
   — Что это? — спросила она.
   — У меня для вас сувенир, — ответил он и положил маленькую монетку ей на ладонь.
   Мимоза знала, что эта монетка отчеканена много сотен лет назад, когда город был в самом расцвете.
   — Я сохраню ее на счастье, — сказала Мимоза.
   — Она принесет вам его, она действительно должна выполнить все ваши желания.
   Мимоза тихо вздохнула.
   — Проблема в том, — призналась она, — что я не совсем уверена в своих желаниях.
   — Тогда вы отличаетесь от большинства женщин! — заметил герцог.
   Она вопросительно взглянула на него, и он пояснил свою мысль:
   — Большинство женщин хотят иметь мужа, чтобы тот служил защитой им и детям, которые представляются им частью их самих.
   — Да, как раз этого я и хочу, — призналась Мимоза мечтательно, — хотя, несомненно, многое зависит от того, кем мой муж окажется.
   — Естественно, — сдержанно согласился герцог, решив про себя, что вот и пришел момент, которого он ожидал: сейчас его спутница посмотрит ему в глаза тем манящим взором, который он так хорошо знал.
   Но вместо этого Мимоза взглянула на храм и сказала:
   — Пока я здесь, я вознесу молитву Юпитеру и надеюсь, он выполнит мое желание.
   — А я непременно добавлю мои молитвы к вашим.
   — Вы собираетесь просить его найти вам жену? — поинтересовалась Мимоза.
   Герцог покачал головой.
   — Я весьма доволен своей холостяцкой жизнью..
   — Вы должны быть очень осторожны, а когда все же решитесь жениться, ищите ту, которую полюбите и без которой жизнь не будет иметь для вас никакого смысла.
   Она подумала о своих родителях, об их безоблачном счастье вдвоем.
   Голос ее дрогнул, и на глазах выступили слезы.
   Герцог решил, что она думает о графе Андре и о том, как скверно тот с ней обошелся.
   Эта мысль была ему настолько неприятна, что он молча отошел от девушки.
   Мимоза присела на первую попавшуюся груду обломков и стала вспоминать родителей.
   Она еще не сходила на могилу отца.
   Она дала себе слово сделать это ближе к вечеру, когда солнце начнет садиться.
   Могила отца была не очень далеко оттого места, где они разбили лагерь, и Мимоза хотела побыть там одна.
   Когда герцог снова подошел к ней, девушка сидела, глубоко задумавшись.
   — Думаю, вы проголодались. — сказал он, — и нам стоит вернуться в лагерь и поужинать прежде, чем стемнеет.
   — Разумная мысль, — согласилась Мимоза.
   Она была настолько поглощена своими воспоминаниями, что даже не заметила, как солнце перестало припекать и начало клониться к закату.
   Небо было все еще светлым, но Мимоза знала — темнота здесь наступала стремительно.
   Было бы ошибкой задерживаться и пробираться между руин, когда трудно станет различать проходы между разрушенными домами, да и в случайную канаву легко можно провалиться по неосторожности.
   Она двинулась по направлению к Форуму, задержавшись, чтобы еще раз посмотреть на величественный храм.
   Герцог присоединился к ней и, глядя на храм, сказал:
   — Мне кажется, если вы попросите здесь об исполнении ваших желаний, ваша молитва будет услышана.
   Неожиданно из-за Капитолия появились какие-то люди.
   Их появление оказалось еще более неожиданным оттого, что они с герцогом никого не видели здесь в течение дня.
   Мимоза удивленно взглянула, и тут у нее вырвался крик.
   Один из мужчин схватил ее, и, прежде чем она смогла сообразить, что же случилось, поднял ее на руки.
   Трое других окружили герцога.
   Он отчаянно сопротивлялся, но силы оказались неравными.
   Мимоза попробовала вырваться, но была беспомощна в сильных руках человека, схватившего ее.
   Он понес ее вдоль Капитолия.
   Крики Мимозы, казалось, разбивались о необъятную стену с уходящими в небо колоннами, мимо которой они двигались.
   Теперь она видела, что один из злоумышленников побежал вперед и открыл дверь в задней части фундамента Капитолия.
   Ее похититель бросил Мимозу внутрь. Она упала на пол.
   Почти сразу же рядом с ней оказался герцог.
   За ними захлопнулась тяжелая дверь, раздался звук задвигаемого засова.
   Мимоза слышала, как один из мужчин сказал по-арабски:
   — Теперь идите и приведите господина.
   Потом послышались звуки удаляющихся шагов, сменившиеся полной тишиной.
   Герцог сумел встать на ноги, затем наклонился к Мимозе и поднял ее.
   Девушка судорожно вздохнула.
   — Я… Мне кажется, нас… похитили! — пробормотала она.
   Мимоза вспомнила Минерву, с которой, должно быть, случилось нечто подобное.
   Возможно, они просто исчезнут, так же как исчезла ее кузина.
   Герцог обнял девушку и заговорил нарочито спокойным голосом:
   — Наверное, они хотят получить за нас выкуп.
   Мимоза перевела дыхание и смогла проговорить:
   — Я слышала, как один из них сказал, закрывая дверь: «Сходите за господином».
   — Тогда все это похоже на хорошо продуманный план, — сказал герцог. — Наверное, эти негодяи потребуют крупную сумму, поскольку думают, будто вы способны заплатить столько, сколько они запросят.
   — Они могут и убить нас! — испуганно прошептала Мимоза.
   — Думаю, это маловероятно, тогда они не получат денег. Это моя вина! Я не должен был привозить вас сюда. Я слышал прежде, как действуют эти преступники. Они следуют по пятам за теми, кого считают богатыми, пока не появляется возможность похитить их и потребовать огромный выкуп.
   В голосе герцога прозвучал гнев.
   — Как я мог быть таким глупцом, что отправился сюда без револьвера!
   Мимоза, которая стояла, прижимаясь головой к его плечу, неожиданно вскрикнула.
   — Что случилось? — спросил он.
   — Змеи!.. Здесь змеи… И они могут ужалить нас!
   Герцог ничего не сказал, и она поняла, что он уже думал об этом.
   Они стояли почти в полной темноте, если не считать отблесков света, проникающего там, где каменная кладка оказалась повреждена.
   В потолке, там, где отвалилась плитка, зияло отверстие.
   — Это опасно! Я знаю… это так опасно, — восклицала Мимоза.
   Герцог огляделся вокруг, пытаясь найти что-нибудь, на чем можно было бы сидеть.
   Но тут Мимоза снова вскрикнула.
   — Папа рассказывал мне, что где-то здесь есть лестница, по которой жрецы поднимались в храм.
   Герцог понял ее.
   Он поднял Мимозу на руки и двинулся в угол помещения.
   В тусклом свете она смогла различить полуразрушенные ступени лестницы, ведущей на крышу помещения.
   Герцог опустил ее на землю, и она произнесла, глядя наверх:
   — Я могу разглядеть… там, наверху, есть отверстие, которое должно было служить выходом наружу. Я вскарабкаюсь наверх и посмотрю.
   — Позвольте это лучше сделать мне, — предложил герцог.
   Тут под рукой Мимозы отвалился кусок кладки.
   — Я легче вас, — сказала она, — а ступени рушатся. Позвольте мне… пойти первой.
   Девушка двигалась ощупью, почти не видя ничего перед собой.
   Она поднималась очень медленно, а внизу стоял герцог, готовый подхватить ее в случае падения.
   Небольшие кусочки каменных ступеней обламывались и падали вниз, но она благополучно добралась до верха.
   Там Мимоза увидела, что когда-то здесь существовал широкий проем, однако одна из коринфских капителей упала с колонны, перегородив его.
   Ухватившись за камень и осторожно выглянув наружу. Мимоза поняла, насколько высоко над Форумом она оказалась.
   И тут она увидела, что четверо похитителей сидят на нижних ступенях огромной лестницы, ведущей к храму.
   Она предположила, что пятый отправился за тем, кого называли «господин».
   Оставшиеся четверо разожгли небольшой костер и готовили на нем еду.
   Вот-вот должно было окончательно стемнеть, и Мимоза подумала, что свет костра, должно быть, успокаивает бандитов. Эта мысль подсказала ей план действий.
   Медленно она отползла назад и начала спускаться обратно.
   Как только она показалась, герцог подхватил ее и, опустив вниз, поставил рядом с собой.
   — Что там происходит? — спросил он.
   — Четверо готовят себе пищу у подножия лестницы, а пятый ушел за «господином».
   Но у меня есть план! Я знаю, насколько суеверны жители этой страны, они твердо уверены, что это место заповедно.
   — Что же вы намереваетесь делать? — спросил герцог.
   — Я попытаюсь напугать их.
   При этих словах она начала расстегивать платье.
   Герцог едва мог разглядеть ее в темноте, но он догадался о том, что делает девушка, и с удивлением ожидал дальнейшего.
   Платье соскользнуло вниз.
   Под платьем у Мимозы оказался жесткий белый лиф, натянутый на тугой корсет, который носят все женщины.
   Под платьем была надета белая шелковая нижняя юбка, украшенная рядами кружев, принадлежавшая раньше Минерве.
   Важной деталью плана Мимозы являлась именно белая одежда.
   Она вытащила шпильки из волос, позволив им упасть ей на спину.
   — Если можете, поднимайтесь за мной наверх, — сказала она герцогу, — но присоединитесь ко мне, только если они убегут. Если нет, я вернусь к вам.
   — Ради Бога, — убеждал ее герцог, — будьте осторожны! Мне не следовало бы разрешать вам такое! Ах, если бы у меня было хоть какое-нибудь оружие!
   — Со мной все будет в порядке, — сказала Мимоза. — и, возможно, я смогу спасти… нас обоих.
   Она посмотрела на него.
   На какую-то долю секунды он сумел разглядеть в тусклом мерцающем свете, проникающем сквозь щели в камнях, ее молящие глаза, заклинающие его что-то понять.
   Ее губы были совсем близко.
   Инстинктивно герцог обнял ее и, склонившись, поцеловал в губы.
   На мгновение Мимоза замерла от неожиданности, но, когда он стал целовать ее, почувствовала, будто тает в его объятиях.
   В груди волной поднялся такой восторг, которого ей никогда раньше не приходилось испытывать.
   Все остальное было забыто.
   Забыто их пленение, забыто, что где-то снаружи находятся те, от кого зависит их жизнь, забыты змеи, способные нести смерть.
   Все, о чем она могла думать, заключалось лишь в чуде его поцелуев.
   Мимозе подобное раньше не приходило в голову, но внезапно она осознала, что любит его.
   Герцог оторвался от девушки.
   Не задумываясь о своих словах. Мимоза прошептала:
   — Мне так всегда и казалось… — поцелуй должен быть… именно таким замечательным!
   Она повернулась и начала новый подъем по ступеням.
   Герцог следовал за девушкой, пока она не исчезла за упавшей коринфской капителью.
   Какое-то мгновение она стояла там не шевелясь.
   Люди внизу почувствовали ее присутствие и подняли головы.
   Мимоза вскинула руки и заговорила по-арабски:
   — Это — священный храм Юпитера, царя богов! Вы нарушили покой его владений и оскорбляете его достоинство и его святость вашим присутствием и злом, которое вы замышляете. Он поспал меня — свою вестницу — возвестить вам его проклятие, проклятие вашим женам, вашим детям и детям ваших детей. Гнев Юпитера да обрушится на вас, и да никогда не освободитесь вы от этого проклятия в наказание за то, что совершили и собираетесь совершить!
   Звук ее голоса, казалось, эхом отдавался от стен заброшенного города.
   Протянув руку к тем, кто сидел у костра, она продолжала:
   — Прочь! Бегите прочь, прежде чем он уничтожит вас и вы упадете мертвыми в этом священном месте!
   Не успела она договорить, как четверо разбойников вскочили и, объятые ужасом, кинулись бежать прочь.
   Мимоза видела, как они спотыкались о валявшиеся повсюду камни и груды обломков.
   Только пламя небольшого костра, оставленного ими, мерцало, раздуваемое ветерком, поднявшимся с наступлением темноты.
   Мимоза вздохнула с облегчением, когда герцог присоединился к ней.
   — Вы были великолепны, совершенно великолепны! — сказал он. — Но давайте уйдем отсюда как можно скорее!
   Он первым направился вниз по огромным ступеням, ведущим с платформы к подножию храма, остановившись внизу, только чтобы подобрать ружье, в спешке брошенное одним из похитителей при бегстве.
   Они двинулись к тропинке, по которой пришли из лагеря.
   Но в тот момент, когда они вступили на нее, навстречу им выехал всадник.
   Это был могучий человек.
   Мимоза взглянула на него в надежде на помощь, но на его лице она увидела черную маску.
   Это напомнило ей английских разбойников с большой дороги, грабивших богатых путешественников.
   Когда человек заметил герцога и Мимозу, он остановил лошадь.
   — Ни с места! — скомандовал он. — Остановитесь, или я убью вас!
   С этими словами он вытащил из-за пояса револьвер.
   Но не успел он поднять его, как герцог выстрелил из ружья, которое подобрал возле костра.
   Он не был уверен, заряжено ли оно, но им повезло, а герцог был очень хорошим стрелком.
   Всадник получил пулю прямо в сердце.
   С хриплым стоном он выронил револьвер и упал с лошади на землю.
   Произошло это почти мгновенно.
   Мимоза не могла пошевелиться и стояла, словно парализованная ужасом происходящего.
   Герцог взял ее за руку.
   — Скорее! — сказал он. — Было бы ошибкой задерживаться здесь, вдруг другие разбойники вернутся.
   Он говорил спокойно, и это помогло ей прийти в себя.
   Поскольку другой дороги не было, они вынуждены были пройти рядом с телом убитого.
   Он лежал на земле, а его лошадь ускакала.
   Шляпа его свалилась, а маска сползла вниз.
   Когда Мимоза бросила взгляд на его лицо, она узнала этого человека.
   Мсье Шарло.
   Герцог не останавливался, он быстро спускался по склону к их лагерю.
   Он облегченно вздохнул, когда, добравшись до лагеря, они увидели своих лошадей, хотя проводников нигде не было видно.
   — Они убежали! — сказал герцог. — Или хуже того, были в сговоре с теми негодяями, которые пытались похитить нас!
   — Что же нам… делать?.. — спросила Мимоза.
   — Покинуть эти места как можно скорее, — резко ответил герцог.
   Лошади были расседланы и без уздечек, но путы на ногах не дали им уйти далеко.
   Они пощипывали кое-где пробивавшуюся траву.
   Седла оказались на месте, и герцог быстро нашел их.
   Он оседлал ту лошадь, на которой ехала Мимоза.
   Сама девушка быстро вошла в палатку, где ночевала, и надела белую блузу и дорожную юбку, в которой путешествовала накануне.
   Ей потребовалось на это всего лишь несколько минут, но, когда она вернулась к герцогу, ее лошадь была оседлана и взнуздана.
   Теперь он занимался своей лошадью, но прервал свое занятие, чтобы подсадить Мимозу в седло.
   Потом он распутал веревки вокруг ног лошадей.
   Уже через несколько минут они покинули лагерь.
   Проводники так и не появились.
   Они ехали уже почти час, когда Мимоза натянула поводья и спросила герцога:
   — А как же люди, нанятые нами? С ними все будет в порядке?
   — Они могут сами позаботиться о себе, — ответил он. — Они должны были защитить нас от тех преступников, и я намерен по возвращении в столицу сообщить об их недобросовестности. Я также дам знать властям о смерти человека, которого я убил.
   Мимоза замерла на мгновение, потом чуть слышно сказала:
   — Я знаю, кто он…
   Герцог посмотрел на нее в изумлении.
   — Вы узнали его?
   Мимоза кивнула.
   — Это… мсье Шарло.
   — Но как получилось, что вы его знаете?
   — Он пытался… шантажировать меня!
   Герцог так удивился, что сначала не мог ничего сказать.
   Потом спросил:
   — Шантажировал вас? Но чем?
   Слишком поздно Мимоза сообразила, что не нужно было признаваться в знакомстве с убитым.
   Но она была так потрясена!
   Она забыла, что герцог не должен знать ни о нем, ни о том, как он угрожал сообщить все жене графа.
   — Этого я не могу вам сказать, — проговорила она после минутного молчания.
   Герцог успокаивающе улыбнулся ей.
   — Это не имеет никакого значения, — сказал он, — и мы поговорим о нем позже.
   Для нас сейчас самое главное — благополучно вернуться, и это единственное, что действительно важно.
   С этими словами он протянул ей руку, и «
   Мимоза в ответ протянула свою.
   Она нашла успокоение в сильном пожатии его руки.
   — Позвольте мне сказать вам, — тихо произнес герцог, — что я считаю вас необычайным, совершенно изумительным созданием! Никакая другая женщина не могла проявить столько храбрости!
   Мимоза покраснела.
   Они двигались молча и быстро.
   Дневной свет к тому времени померк, но она понимала, что герцог стремился увезти ее как можно дальше от опасности.
   » Я люблю его, — думала девушка. — Я так его люблю… Но он никогда не должен об этом узнать «.

Глава 7

   Они ехали до тех пор, пока герцог не увидел, что Мимоза совсем обессилела.
   Она заметно побледнела, и ему показалось, что она качается в седле от усталости.
   Как раз в этот момент на краю деревни он разглядел мечеть.
   Это была очень маленькая мечеть, но он спешился перед входом и передал Мимозе поводья.
   К этому времени звезды уже начали гаснуть, до рассвета оставалось совсем немного времени.
   Герцогу повезло: он увидел человека, отправляющегося на работу.
   Он заговорил с ним и спросил, где можно найти имама.
   Человек указал на дом, расположенный совсем близко от мечети.
   Герцог подошел к двери и стал стучать.
   Спустя несколько минут дверь отворил пожилой человек, который, очевидно, проснулся от стука.
   Герцог на смеси французского и арабского, в котором он был совсем не так силен, как Мимоза, объяснил, что ему надо.
   Он также сообщил, что они поспешили покинуть Фубурбо Майус из-за нападения бандитов.
   Имам что-то возмущенно пробормотал по поводу бандитов и предложил герцогу провести его жену в дом.
   Герцог знал, что все мусульмане весьма щепетильны в отношении безупречности поведения их женщин.
   Имам был бы потрясен при мысли, что герцог путешествует один с молодой женщиной, на которой не женат.
   Поэтому он не колеблясь заявил, что его жена нуждается в отдыхе.
   Герцог поспешил вернуться туда, где Мимоза держала лошадей; он заметил стоявшего невдалеке мальчика лет пятнадцати, наблюдавшего за ними.
   Герцог подозвал его и, когда тот подошел, велел ему присмотреть за лошадьми.
   Потом герцог снял Мимозу с лошади, но не опустил на землю, опасаясь, что девушка не удержится на ногах.
   Так на руках он и понес ее в дом имама, который ждал их в дверях.
   Их провели в небольшую комнату, предназначенную, очевидно, для гостей.
   Она была скудно обставлена, В комнате стояла тахта высотой дюймов шесть от попа. на которой лежало несколько подушек, имелись молельный коврик и стул.
   Герцог осторожно опустил Мимозу на тахту и тихо сказал по-английски:
   — Мне надо позаботиться о лошадях.
   Если имам заговорит с вами, имейте в виду — я назвал вас своей женой.
   Заметив, как расширились от удивления глаза Мимозы, он поспешно вышел из комнаты, с облегчением обнаружив, что имам вышел следом за ним.
   Имам объяснил герцогу, что позади дома есть конюшня; тот нашел ее и поставил лошадей в два пустых стойла.
   С помощью мальчика он расседлал лошадей и снял с них уздечки. Он дал мальчику немного мелочи и поблагодарил его.
   Все это заняло совсем немного времени.
   Когда он вернулся в дом, дверь оказалась приоткрытой, но имама нигде не было видно, поэтому герцог решил, что тот, должно быть, снова пег спать.
   Герцог вошел в комнату, где он оставил Мимозу.
   Его не удивило, когда он нашел ее крепко спящей.
   Имам оставил на стопе зажженную свечу.
   При свете свечи герцог заметил, что девушка спит, по-детски уткнувшись в подушку и подложив руку под щеку.
   Она выглядела очень красивой, очень молодой и очень невинной.
   Герцог довольно долго смотрел на нее, потом осторожно снял с нее ботинки.
   Наконец герцог разулся сам и устроился рядом с девушкой на тахте.
   Она даже не пошевелилась, и он понял, что она спит крепким сном совершенно измученного человека.
   Герцог ясно понимал, каких усилий стоило ей напугать и обратить в бегство бандитов; при этом она очень боялась, что те, вместо того чтобы убежать, нападут на нее.
   Герцог потушил свечу и усмехнулся, подумав, что, расскажи он друзьям, как находился ночью подле самой красивой девушки на свете и даже не притронулся к ней пальцем, они бы не поверили ему.
   Герцог решительно отогнал такие мысли и попытался заснуть.
 
   Мимоза проснулась как от толчка.
   Солнце заливало комнату, поэтому она догадалась, что уже поздно.
   Сначала девушка никак не могла понять, где она.
   Но, когда Мимоза оглядела комнату, воспоминания о событиях предыдущего дня нахлынули на нее.
   Последнее, что она помнила, — как герцог внес ее в дом.
   Интересно, где он сейчас.
   Девушка повернулась и внезапно сообразила, что подушки на другой стороне тахты смяты, а на той, что лежала в изголовье, остался след от головы герцога.
   » Неужели он действительно спал рядом!«— подумала она и залилась румянцем от одной этой мысли.
   Невероятно!
   Но ведь все происходящее с тех пор, как она оказалась в Тунисе, было невероятным!
   Она села, увидела свои ботинки, аккуратно поставленные у тахты, и догадалась, что разул ее, должно быть, герцог.
   Она опять покраснела.
   На стене между двумя картинами висело зеркало.
   Она взглянула на себя и ужаснулась тому, в каком беспорядке ее волосы. Она попыталась пригладить их и уложить при помощи немногих оставшихся у нее шпилек.
   Потом открыла дверь комнаты, надеясь найти место, где можно умыться.
   Это оказалось совсем нетрудно, поскольку в соседней комнате обнаружились таз и большой кувшин, полный воды.
   Мимоза вымыла лицо и руки и нашла полотенце, чтобы вытереться, потом решила осмотреть все вокруг.
   Далеко идти ей не пришлось: в другом конце узкого коридора она различила голоса.
   Открыв дверь в комнату. Мимоза увидела герцога и имама, завтракавших за столом.
   Когда она вошла, те встали.
   Имам обратился к ней по-французски:
   — Бонжур, мадам, я надеюсь, вы хорошо спали.
   — Я очень вам благодарна, — сказала Мимоза. — Я так устала, что не смогла бы сделать еще и шага!
   Имам улыбнулся и подвинул ей стул.
   — Поешьте, — сказал герцог. — Святой отец так добр, что разрешил нам присоединиться к его полуденной трапезе.
   Мимоза была голодна. Она с удовольствием отведала йогурта, который, как она знала, подавали в каждом тунисском доме. С удовольствием попробовала она и какое-то национальное блюдо, которое ей предложили после йогурта.
   Был также подан мятный чай — традиционный для всех арабских стран напиток.
   Мимоза поняла, что герцог торопится уехать: он отправился за лошадьми, не дожидаясь, пока она закончит есть.
   Они горячо поблагодарили имама за его гостеприимство, а герцог оставил на столе значительную сумму» для тех, кто молится в мечети «.
   И вот они опять отправились в путь.
   Они ехали быстро, но Мимозе казалось, будто прошло много времени, прежде чем они снова увидели акведук; она поняла, что скоро они доберутся до столицы Туниса.
   Действительно, еще не было и пяти часов пополудни, когда они поднялись по крутому склону Сиди Бу Сайда и достигли виллы.
   — Вот мы и вернулись! — радостно воскликнула Мимоза.
   Они с герцогом едва ли перекинулись хоть словом с того момента, как покинули дом имама.
   — Вам надо пойти отдохнуть, — посоветовал он.
   Именно этого девушке и хотелось.
   Ее пугала сама мысль о необходимости объяснять Сюзетте, где они были и что с ними произошло.
   Как только они вошли в дом, их радостно приветствовал Жак.
   Минутой позже показался Дженкинс, торопливо спускавшийся по лестнице.
   — Мы не ожидали вашу светлость назад так скоро! — заявил он.
   — Позже узнаете, почему так получилось, — сказал герцог. — Мисс Тайсон очень утомлена и должна немедленно отправиться отдыхать.
   — Конечно, — согласился Дженкинс и побежал вверх по лестнице, чтобы открыть дверь перед медленно поднимавшейся по ступеням Мимозой.
   Девушка ожидала в любой момент услышать голос Сюзетты.
   Однако когда горничная пришла, чтобы помочь ей раздеться, она сказала:
   — Боюсь, мадемуазель, у нас плохие новости о мадам Бланк.