Картленд Барбара. Магия Парижа

   Парк был именно такой, как рассказывала ее мать, но слова не передавали всей его красоты.
   В центре парка играл в солнечных лучах огромный фонтан, а ближе к дому — фонтаны поменьше.
   Тот, что в центре, представлял собой изящную фигурку купидона с громадным рогом изобилия в руках.
   Струи фонтана сверкали и переливались на солнце, и тут в разлетающихся брызгах Ева увидела радугу — она даже дыхание затаила от восторга.
   — Надеюсь, мой замок и парк оправдали ваши ожидания, мадемуазель? — услышала она голос графа.
   — Они… они просто великолепны! — воскликнула девушка. — Именно такими я их себе и представляла!
   Граф улыбнулся.
   — У вас такое прекрасное воображение, или вы слышали о моем замке еще до нашей встречи?
   — И то, и другое, — засмеялась Ева. — И как все-таки чудесно, что такое красивое здание пережило революцию и сегодня остается точно таким, каким было построено.
   Уже произнеся эти слова, девушка спохватилась: а не проговорилась ли она?
   Это мама рассказала Еве, что замок, как это ни странно, совсем не пострадал во время революции.
   «Вероятно, все дело в том, — предположила леди Хиллингтон, — что деревенские жители настолько любили того нашего предка, что пощадили не только его жизнь, но и его дом».
   — Здесь вы найдете, на что посмотреть, это я обещаю, — говорил граф. — А вот и моя жена. Ей не терпится познакомиться с вами.
   Еву представили очаровательной женщине, родом, как позже узнала девушка, из уважаемой семьи, равной Шабриленам.
   После этого все перешли в столовую. Графиня села во главе большого стола, а граф — на другом конце, напротив нее.
   Оба выглядели очень изысканно и аристократично.
   Теперь Ева понимала, почему семья была разочарована, когда ее красавица-мать сбежала с каким-то англичанином.
   Как и рассказывала леди Хиллингтон, в доме жило много родственников, а кроме того, еще и шестеро детей графа и графини: трое уже взрослые, а возраст остальных — от двенадцати до восемнадцати лет.
   Все они, подумала девушка, очень миловидные, но главное — волосы у всех темные.
   Даже если кто-нибудь заметит сходство Евы с матерью, волосы девушки и тон ее кожи несомненно отличались от цвета волос и кожи ее кузин.
   За обедом все болтали между собой в восхитительно непринужденной манере, характерной для французов.
   Ева нашла эту манеру очаровательной. Единственное, что портило ей настроение, — это неприязненный взгляд герцога.
   Когда они прибыли, он очень холодно поздоровался с девушкой и своим братом.
   После обеда граф сказал:
   — А теперь я хочу показать вам своих лошадей. Надеюсь, лорд Чарльз и мадемуазель Бенард не сочтут, что они слишком уступают тем великолепным животным, которых вы привезли из Англии.
   — Я обыскал всю страну, чтобы добыть лучших! — заметил лорд Чарльз.
   — Оно и видно, — ответил граф. — Хотелось бы мне иметь таких лошадей, но, увы, у меня нет бишоффхеймовских капиталов!
   Мужчины засмеялись, словно это была шутка, после чего все направились через парк к конюшням.
   Еве хотелось задержаться и рассмотреть фонтан, но и лошадей ей тоже хотелось увидеть.
   Девушку сопровождал один из ее старших кузенов, который добровольно взялся рассказать ей об истории семьи, — то, что всегда хотят знать гости.
   — А чем вы занимаетесь? — спросила Ева, когда юноша на секунду умолк.
   — Я собираюсь стать политиком, только не говорите об этом папе! Он думает, что политика — скучная штука, тогда как я нахожу ее интригующей!
   Девушка засмеялась.
   — Я сохраню вашу тайну, и я согласна с вами: политика это так интересно!
   — Если вы интересуетесь историей, — сказал кузен, — то я должен рассказать вам о пушке, которую вы видите в конце парка.
   Они пошли дальше.
   Еву так и подмывало сказать юноше, что она знает историю этой пушки не хуже его самого, но, к счастью, они уже подошли к конюшням.
   Лошади графа были хороши, очень хороши.
   Но им, конечно, было далеко до тех, что девушка увидела в конюшнях банкира.
   — Я вот что подумал, лорд Чарльз, — сказал граф, — если вы обеспечили Бишоффхейму победу на всех бегах, тогда какой смысл нам, всем остальным владельцам конюшен, бороться за Гран-при или любую другую скачку!
   — Думаю, вы слишком пессимистичны, — возразил лорд Чарльз. — В конце концов, пусть Бишоффхейм и купил себе лучших животных, но он мало что знает о лошадях. Правильная тренировка и выбор подходящего жокея — вот что решает выигрыш на бегах.
   Граф положил руку на плечо лорда Чарльза.
   — Бы рассуждаете очень разумно, молодой человек, и я уверен, что ваш брат ценит то, как много вы знаете о «спорте королей».
   — В своей области Чарльз, несомненно, знаток, — нехотя признал герцог.
   «Какой же он неприятный!»— с негодованием подумала Ева, не забывая держаться от герцога как можно дальше.
   До самого вечера она любовалась парком, а затем в компании Пьера — того самого кузена, который сопровождал ее раньше, — пошла в библиотеку.
   Неожиданно к ним присоединился герцог.
   — Ваша матушка ищет вас, Пьер, — сообщил он. — Я сказал, что попытаюсь вас найти. Она в Голубой гостиной.
   Пьер тотчас отправился к матери, а Ева с ужасом поняла, что, как ни старалась этого избежать, все же осталась наедине с герцогом.
   — Бы интересуетесь книгами, мисс Бенард? — спросил он.
   — Очень! Но я никогда раньше не была в такой великолепной библиотеке.
   — В данный момент я предпочел бы поговорить о вас, — заметил герцог.
   — А… а вы не знаете, где Чарльз? — быстро спросила Ева.
   Она вовремя вспомнила, что сказал ей лорд Чарльз, когда они подъезжали к замку: «Не забудь обращаться ко мне по имени! Не станешь же ты называть своего жениха» милорд «!»
   — Чарльз пока беседует с хозяином дома. И вы не можете, мисс Бенард, и дальше убегать от меня!
   Ева покраснела.
   Девушка и не подозревала, что герцог заметил ее попытки держаться подальше от него.
   Возле огромного средневекового камина стояли два дивана, и герцог предложил:
   — Не присесть ли нам?
   Делать нечего, пришлось Еве сесть.
   Но перед этим она взглянула на дверь, молясь, чтобы кто-нибудь присоединился к ним.
   — Прежде всего, — потребовал герцог, — расскажите о своей семье. Мой брат был настолько неучтив, что даже не сообщил мне о вашем существовании.
   — Он собирался сделать это, когда вернется в Англию, — ответила Ева.
   — Но я здесь, — возразил герцог, — и будет намного проще, если вы расскажете мне о себе.
   — Боюсь, особо нечего рассказывать, — осторожно начала Ева. — Мои родители… умерли.
   «Это, во всяком случае, правда», — подумала она.
   — Простите! Вам, наверное, очень тяжело быть одной.
   — Я скучаю по ним… очень скучаю!
   — Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, вы не совсем француженка?
   — Нет, моя мать была англичанкой.
   — Вот как? И какой была ее фамилия?
   Ева уже думала об этом и, поскольку не желала лгать больше, чем нужно, ответила:
   — Хил л. Ее девичья фамилия была Хил л.
   — В Англии полным-полно Хиллов, — заметил герцог. — Это очень распространенная фамилия. А где жил ваш дед?
   — В… в Глостершире.
   — Вы бывали в Англии?
   — Да.
   — И она понравилась вам так же, как Франция?
   — Я люблю обе страны, — ответила Ева. — Ив конце концов, их разделяет только пролив.
   Герцог улыбнулся:
   — Хорошо сказано, но все же он их разделяет. А мне просто хочется знать, мисс Венард, — или мне следует называть вас Ева, раз вы собираетесь стать моей невесткой? — будете ли вы довольны, живя в Англии.
   — Я этого очень хочу! — попыталась защититься Ева.
   — Надеюсь, Чарльз уже предупредил вас, что жить вам придется в несколько стесненных обстоятельствах, если, конечно, у вас нет собственных денег?
   Девушка почувствовала, что теряет почву под ногами.
   Испугавшись того, что ей придется сказать дальше, Ева встала.
   — Прошу простить меня, ваша светлость, — быстро заговорила она, — но я должна найти нашу хозяйку. Она обещала показать мне… парадные залы, и будет невежливо заставлять ее слишком долго ждать…
   Не дожидаясь, когда герцог ответит, Ева сделала реверанс и бросилась к двери.
   Даже если бы он окликнул ее, девушка бы его не услышала.
   Оказавшись в коридоре, Ева побежала к холлу, а потом вверх по лестнице на второй этаж.
   Только захлопнув за собой дверь спальни, которую ей предоставили, девушка почувствовала себя в безопасности.
   «Он пугает меня! — пожаловалась себе Ева. — Хорошо хоть, я не влюблена в лорда Чарльза, потому что его брат явно намерен тем или иным способом расстроить нашу» помолвку «.
   Она села на скамеечку перед туалетным столиком.
   » Возможно, если бы герцог знал, кто я на самом деле, он не отнесся бы ко мне так враждебно, — рассуждала девушка, глядя на свое отражение. — Он думает, я недостаточно хороша для его драгоценного братца — и папа счел бы это оскорблением!«

Глава 5

   После веселого и шумного ужина граф спросил:
   — Ну что, джентльмены, не желаете ли сыграть в карты?
   Его сыновья и лорд Чарльз дружно подтвердили, что желают.
   — Раз вы с мадемуазель Бенард покидаете нас рано утром, — обратился граф к англичанину, — то мы с вашей невестой сходим в портретную галерею. Она не может уехать, не посмотрев на моих предков.
   Младшие Шабрилены засмеялись и стали подтрунивать над отцом, а Ева сказала:
   — Знаете, я хочу посмотреть на все в вашем замке. Я никогда в жизни не видела более очаровательного места.
   — Бот видите, есть человек, который разделяет мою одержимость! — заявил граф Пьеру, на что тот ответил:
   — Мы все гордимся замком, как и ты, папа, но мы не говорим об этом так много!
   — Иди играй в карты, нахальный мальчишка! — приструнил его отец.
   Граф вывел Еву из салона, и они отправились туда, где размещалась длинная галерея, так же красиво оформленная, как все гостиные, залы и столовая.
   Портреты начинались с первых предков графа и оканчивались современным Tableau de Genre . Это были портреты его самого, его жены и его детей.
   Многие из имен оказались знакомы девушке.
   Графы де Шабрилен были прославленными государственными деятелями, придворными и генералами и стали ее героями еще тогда, когда она была маленькой девочкой.
   Ева внимательно слушала все, что рассказывал ей дядя.
   Они медленно переходили от портрета к портрету, когда сердце девушки вдруг бешено забилось, и она поняла, что смотрит на лицо своей матери.
   На портрете Лизетте было семнадцать.
   Еще до того, как граф сказал это, Ева догадалась, что портрет написан сразу после ее официальной помолвки с тем французом.
   Девушка смотрела на мать и видела свои собственные глаза, свой собственный нос и свои собственные губы.
   Главное отличие заключалось в том, что волосы ее матери были темными и ее кожа не имела той бело-розовой прозрачности, которая свойственна англичанкам.
   Этот портрет так много значил для Евы, что девушка даже забыла о графе. Она стояла, не в силах оторвать глаз от полотна, и ей казалось, что мать разговаривает с ней.
   Заметив особый интерес девушки к этому портрету, граф пояснил:
   — Это моя сестра Лизетта. Боюсь, она вызвала скандал в семье, когда сбежала с англичанином.
   Ева ничего не ответила, и он продолжил:
   — Как видите, она была очень красива, и мне очень жаль, что до самой ее смерти мы с ней так больше и не виделись.
   Девушка глубоко вдохнула, пытаясь удержать слезы.
   Всегда, когда Ева вспоминала о матери, ей хотелось плакать. И теперь, глядя на этот портрет, который, казалось, разговаривает с ней, девушке потребовалось все ее самообладание, чтобы не потерять контроль над собой.
   Граф отправился было дальше, но когда девушка не сдвинулась с места, повернулся к Еве.
   Внезапно на его лице отразилось смятение.
   Граф взглянул на портрет, потом снова повернулся к девушке и воскликнул:
   — Боже, какое сходство! Невероятно! Я чувствовал, что ваше лицо мне чем-то знакомо, но такое мне и в голову не могло прийти!
   Ева задохнулась от ужаса, но не успела она вымолвить и слова, как граф сказал:
   — Неужели ты — дочь Лизетты?
   В страхе, что их кто-нибудь услышит, Ева оглянулась на дверь и умоляюще прошептала:
   — Пожалуйста., ничего больше не говорите! Это тайна… никто не знает об этом.
   Граф уставился на нее:
   — Ты хочешь сказать, что ты — моя племянница и помолвлена с лордом Чарльзом, но он понятия не имеет, что ты — дитя моей сестры?
   Ева кивнула.
   — Пожалуйста… пожалуйста, не задавайте больше вопросов…
   Граф улыбнулся.
   — Ты и вправду считаешь меня бесчувственным? Неужели теперь, когда я нашел тебя, я должен об этом молчать?
   — Но вы должны молчать… должны! — воскликнула Ева. — Если я объясню почему, вы поклянетесь… своей честью, что ничего не скажете ни лорду Чарльзу, ни герцогу?
   — Я обещаю все, что ты просишь, но сначала я намерен выслушать твою историю.
   Граф взял племянницу за руку, потом посмотрел на портрет и тихо сказал:
   — Я думаю, твоя мама хотела бы, чтобы ты мне все рассказала.
   Он говорил так ласково, так по-доброму, что у Евы невольно слезы потекли по щекам.
   Девушка быстро вытерла их.
   Граф отвел Еву в конец галереи, где стоял удобный диван и несколько стульев, и усадил рядом с собой на диван.
   — Прежде всего я должен сказать тебе, как глубоко я сожалею, что так и не увиделся с твоей матерью после ее бегства.
   — Мама… очень переживала, что потеряла свою семью, — ответила девушка, — хотя она была бесконечно счастлива… с папой.
   — К сожалению, меня не было здесь, когда это случилось, — продолжил граф. — Я был на пять лет старше Лизетты и служил в армии. Вскоре после того, как она сбежала, меня отправили в Африку с моим полком.
   — Мама рассказала мне все о вас и остальных ее братьях и сестрах… Бот почему мне так хотелось увидеть замок.
   — Я понимаю, — ответил дядя. — Я с самого начала подумал, что ты очень хорошенькая, но теперь я знаю, почему ты мне понравилась: ты похожа на мою красавицу-сестру.
   Ева смахнула непрошеную слезинку, и граф сказал:
   — Не надо плакать, лучше расскажи, что случилось с твоим отцом и почему ты здесь с лордом Чарльзом?
   Девушка смущенно вытерла глаза, хотя слезы тут же набежали снова, и поведала дяде, как умер ее отец от сердечного приступа, как она пошла забрать его запонку у Леониды Лебланк, и как мадам Лебланк уговорила ее спасти лорда Чарльза от женитьбы на дочери мсье Бишоффхейма.
   При упоминании о Леониде Лебланк граф окаменел, но девушка не заметила этого, а когда она заговорила о намерениях банкира, дядя воскликнул:
   — Какой позор! Да как Бишоффхейм посмел задумать подобный шантаж! Женить лорда Чарльза на своей дочери — да он совсем зарвался!
   — Теперь вы понимаете, почему лорд Чарльз так отчаянно пытался избежать этого. И он все еще ужасно боится, что мсье Бишоффхейм не заплатит за лошадей.
   — Ты не имела никаких других отношений с Леонидой Лебланк, кроме того, что она была подругой твоего отца? — спросил граф.
   — Мадам Лебланк была очень добра. Она договорилась, что мне заплатят столько денег, что я и дальше смогу жить в том красивом домике, который бабушка оставила моей маме.
   Граф улыбнулся.
   — Кое-кто из семьи был страшно разочарован, что он достался не им.
   — Этого я и боялась, — вздохнула девушка. — Ио я тоже люблю его и хочу заработать деньги, чтобы жить в нем..
   — Мы поговорим об этом в другой раз, — сказал граф. — А сейчас я хочу, чтобы ты знала, что тебе здесь всегда будут рады. И думаю, моя жена окажется лучшей компаньонкой, чем та тетя, которая якобы живет с тобой.
   Ева широко открыла глаза.
   — Бы… вы серьезно?
   — Конечно, серьезно.
   — Только пожалуйста… никому ничего не говорите, пока лорд Чарльз не получит чек.
   — Теперь я понимаю, почему он так хочет вернуться в Париж завтра утром, — заметил граф.
   Девушка кивнула.
   — Хорошо, моя дорогая, поезжай с ним, а как только все уладится, мы встретимся и поговорим о твоем будущем.
   — Бы добры… очень добры, — прошептала Ева. — Л знаю, маму бы это очень обрадовало. Но… я не хочу быть для вас большей обузой, чем была бы для родственников моего отца…
   — Как ты видела, комнат здесь предостаточно, — улыбнулся дядя. — И разумеется, ты можешь пользоваться своим домом в Париже, когда пожелаешь, — только прихватывая с собой кого-нибудь из семьи.
   Граф рассмеялся и добавил:
   — Можешь не сомневаться, они охотно будут твоими гостями. Все мои старшие дети тоскуют по столице и часто жалуются, что в моем парижском доме для них не хватает комнат. Не беспокойся пока об этом, просто делай то, что обещала лорду Чарльзу. А на следующий день после того, как ты освободишься, мы вместе пообедаем.
   — А до тех пор вы обещаете никому ничего не говорить?..
   — Шабрилены никогда не нарушают своего слова, — сказал граф. — И поскольку в тебе течет та же кровь, что и во мне, то я понимаю, что и ты не можешь нарушить своего.
   — Спасибо, что вы так сказали… Л знаю, мама была бы очень благодарна вам, — прошептала Ева. — И спасибо, что вы так… добры!
   — У меня еще не было возможности быть добрым, — возразил граф, — но я чувствую, что должен тебе очень много того, что должен был сделать для твоей матери.
   Он глубоко вздохнул.
   — Но сожаления — пустая трата Бремени. Мое единственное оправдание в том, что наш отец был суровым человеком. Он так и не простил Лизетту и за все эти годы ни разу не упоминал ее имени.
   — Но вы помнили мою маму, — ответила девушка, — и я уверена, она будет счастлива знать, что мы встретили друг друга…
   — Безусловно, — подтвердил граф, — и ты никогда больше, моя красавица, не должна думать, что ты одна, и искать помощи у таких, как Леонида Лебланк.
   В его голосе сквозило явное неодобрение.
   Девушка подумала, что это, наверное, из-за театрального облика француженки. Как сказала бы Евина мать, она не выглядит как леди.
   » Но мадам Лебланк была так добра ко мне, — подумала девушка, — и я должна выразить мою благодарность, хоть и не знаю пока как «.
   Граф взглянул на часы над камином.
   — Думаю, мы должны вернуться к остальным, да и тебе пора спать, — сказал он. — Но я столько еще хочу услышать о твоей матери, что с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи.
   — Я тоже! — призналась Ева. Оба встали, затем граф наклонился и поцеловал девушку в щеку.
   — Ты так прелестна, моя дорогая. И всякий раз, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что моя сестра снова с нами.
   Они пошли по галерее, и уже перед самой дверью Ева спросила:
   — Бы будете очень осторожны в присутствии лорда Чарльза и герцога? Если они узнают, что я ваша родственница, они будут шокированы тем, что я сделала.
   — Да уж, — согласился граф, — но такое никогда больше не повторится.
   Слава Богу, как только лорду Чарльзу заплатят, все кончится.
   Девушка благодарно улыбнулась ему.
   Они молча вошли в салон, где мужчины все еще играли в карты.
   Однако кое-кто из женщин уже удалился, и Ева тоже незаметно проскользнула к себе.
   Лежа в постели, девушка долго молилась, говоря своей матери, как замечательно находиться в доме, который она так любила.
   Теперь Еве не нужно беспокоиться о будущем.
   » Я знаю, это все благодаря тебе, мама, и, конечно, благодаря папе, который всегда верил, что «что-нибудь да подвернется». Мне повезло… мне очень, очень повезло!«
   Когда девушка заснула, ей приснилось, что она разговаривает со своей матерью, сидя вместе с ней внизу, в салоне, под хрустальными люстрами.
 
   Ева велела горничной разбудить ее рано утром и принести завтрак в спальню — так, решила девушка, будет быстрее.
   Она только-только успела позавтракать и надевала шляпу, когда ей передали, что лорд Чарльз ждет ее в экипаже.
   Девушка вполне понимала его нетерпение.
   Лакей торопливо вынес из комнаты ее чемодан, и, взглянув напоследок в зеркало, Ева побежала вниз.
   В холле она увидела почти всю семью Шабриленов, собравшихся, чтобы попрощаться с ней.
   Графиня поцеловала Еву.
   — Надеюсь, дорогая, вы с мужем приедете погостить к нам, когда поженитесь. Мы будем очень рады вам!
   — Спасибо, мадам. Каждая минута в вашем доме была для нас наслаждением! — ответила девушка.
   Граф помог ей сесть в двуколку, говоря при этом:
   — Чувствую, что мы очень скоро встретимся снова, мадемуазель Бенард!
   Он подмигнул Еве и сжал ее пальцы.
   Девушка поняла, что его забавляет спектакль, который они разыгрывали перед лордом Чарльзом.
   — Спасибо! Спасибо вам за все! — крикнула Ева.
   Она знала, что дядя поймет. Когда двуколка отъехала от крыльца, Ева оглянулась и увидела, что человек шесть ее родственников все еще стоят на ступеньках и машут им вслед.
   » Они очаровательны, — подумала девушка, — и я уже так сильно их люблю «.
   Лорд Чарльз умело погонял лошадей.
   Ева чувствовала, что он полон решимости как можно скорее оказаться в Париже и довести сделку с банкиром до конца.
   Не сдержав любопытства, девушка спросила:
   — Бы… ничего не расскажете ему о нашей» помолвке «?
   — Разумеется, нет! Вряд ли ты когда-нибудь столкнешься с ним, но если это случится, просто держи себя с достоинством и откажись отвечать на любые вопросы.
   Ева подумала, что это будет не так-то легко, но промолчала.
   Остановив двуколку перед ее домом, лорд Чарльз поспешно внес чемодан девушки в прихожую, бросил на ходу:
   — Увидимся позже, — и уехал, даже не сказав спасибо.
   Еве это показалось невежливым, но она не стала обижаться.
   Девушка хотела только одного: чтобы у него больше не было никаких трудностей или препятствий в получении денег. Тогда Ева снова сможет стать собой и вернуться в замок, как предложил ее дядя.
   При этой мысли девушку охватило такое счастье, что ей захотелось петь и танцевать, и она, побежав переодеваться, взлетела по лестнице так, словно у нее выросли крылья.
   Надев платье, которое Жози сделала достаточно модным для Парижа, девушка снова спустилась в гостиную. И тут ей пришло в голову, что надо бы навестить Леониду Лебланк и сказать ей, что все прошло хорошо.
   Француженка знала ее отца; только она может понять, что значит для Евы быть принятой в семью Шабриленов.
   » Я должна увидеться с ней немедленно!«— подумала девушка.
   Вспомнив, что не следует ходить по улицам без сопровождения, Ева отправилась на кухню за Марией. Но оказалось, что та ушла на рынок, а просить ее мужа девушка не хотела: страдающий от ревматизма Анри ходил очень медленно, да и вряд ли захотел бы оставить дом.
   — Что такого, если только сегодня я схожу одна? — спросила вслух Ева и торопливо вышла.
   Поглощенная своими мыслями, девушка не обращала внимания на окружающих и не замечала, что все мужчины оборачиваются, чтобы еще раз увидеть ее.
   Пока она добиралась до улицы Офмон, подошло время обеда.
   Ева почувствовала, что проголодалась.
   » Может, мадам Лебланк угостит меня чем-нибудь «, — подумала она.
   Открывший дверь слуга улыбнулся девушке.
   — Добрый день, мадемуазель! Если хотите видеть мадам, то она в спальне и одна.
   — Я очень хочу ее видеть, — ответила Ева и взбежала по лестнице.
   Француженка лежала в кровати, еще более очаровательная, чем всегда.
   На ней была прозрачная ночная рубашка нежно-розового цвета и розовые ленты в волосах.
   — Дорогая, я так рада видеть тебя! — воскликнула мадам Лебланк. — Я все думала, как там у вас дела, и дашь ли ты мне знать, идет ли все по плану.
   — Не совсем по плану, — улыбнулась Ева, — но очень хорошо.
   Она села на стул рядом с кроватью и рассказала Леониде обо всем, что произошло.
   Та слушала, не перебивая, а когда девушка закончила, воскликнула:
   — C'est extraordinaire! Comme un conte de fees !
   — Я и сама так подумала, — призналась Ева.
   — Какая удача, что граф — твой дядя! Теперь графиня позаботится о тебе и найдет подходящего мужа.
   — Но я совсем не хочу выходить замуж — по крайней мере пока! Я мечтаю найти кого-нибудь такого же обаятельного и веселого, как папа.
   Мадам Лебланк вздохнула.
   — Helas , такие мужчины редки! Но теперь ты в безопасности, и никто не обидит тебя, зная, что ты под защитой семьи Шабриленов.
   — Кто же захочет меня обидеть? — удивилась девушка. — Разве что герцог: он такой любопытный и относится ко мне враждебно.
   — Забудь его! — посоветовала Леонида. — Он вернется в Англию, а ты останешься во Франции и никогда больше не увидишь ни его, ни лорда Чарльза.
   — Чарльз очень благодарен вам за свое спасение, — заметила Ева. — Уверена, сам бы он никогда не додумался до такого хитроумного плана.
   — Ты хочешь сказать, он никогда бы не нашел девушки вроде тебя! — усмехнулась Леонида. — Но теперь ты должна забыть эту маленькую проделку и никому о ней не рассказывать, кроме своего дяди.
   — Да… конечно, — согласилась девушка.
   В дверь постучал слуга:
   — Прикажете подавать обед, мадам?
   — Да и немедленно! — ответила Леонида. — И мадемуазель Бенард будет обедать со мной.
   Посмотрев на Еву, она добавила:
   — Сдается мне, никто не пригласил тебя на обед?
   — Никто! — засмеялась девушка.
   — Тогда мы пообедаем вместе и после этого мы должны расстаться. Ты ведь понимаешь, что никому и никогда не должна рассказывать, что знакома со мной?