— Пути Господни неисповедимы, моя драгоценная. Мы нашли друг друга, и это все, что мы должны помнить, и отныне мы будем очень-очень счастливы.
— А ваша семья не… возмутится, что вы женились на такой… незначительной девушке, как я?
— Я думаю, многие из них встречали твоего отца и были очарованы им, как, впрочем, и все, кто его знал.
— Мне так… приятно слышать это… от вас, — призналась Ева. — Может, я тоже сумею… очаровать их?
— Конечно, сумеешь, — заверил ее герцог, — ты очаруешь их точно так же, как очаровала меня.
И его губы снова прильнули к ее губам.
Теперь девушка плыла по радуге в Небеса, о существовании которых она даже не подозревала.
«Это Небеса Любви», — подумала Ева.
Ее охватил неземной восторг, и чудо его было так велико, что, казалось, сердце девушки сейчас не выдержит и разорвется у нее в груди.
Наконец герцог промолвил:
— Я хочу остаться здесь, моя дорогая, целовать тебя и говорить, какая ты удивительная, но тебе пора спать.
Переполненная счастьем, Ева забыла свой страх, что маркиз прячется где-то здесь.
Но теперь она снова огляделась по сторонам, и герцог сказал:
— Давай только закончим проверку. Зажги свечи, а я пока закрою окна.
Девушка взяла подсвечник и зажгла несколько свечей. От их света комната стала уютной и теплой.
Прежде чем закрыть окно, герцог выглянул наружу и с удовлетворением увидел, что стена дома отвесно уходит в маленький сад. Никто не смог бы залезть по ней без очень длинной приставной лестницы.
Ничего не сказав Еве, герцог задернул занавески и поднял горшок, валяющийся на полу.
Затем он снова взял девушку за руку и вывел ее в коридор.
Они осмотрели две оставшиеся спальни, поменьше той, в которой спала Ева.
В них никого не было.
Закончив с проверкой, герцог запер двери снаружи и дал Еве ключи.
— Теперь ты должна запереться изнутри, а я скажу твоему слуге, что до моего прихода никому — абсолютно никому — не разрешается входить в дом.
— Бы… не забудете обо мне?
— Ну что ты, разве это возможно? Стоя наверху лестницы, герцог привлек девушку к себе и сказал:
— Чтобы тебе было легче, прелесть моя, я сообщу твоему дяде, с которым увижусь завтра утром, что мы намерены пожениться.
Нежно посмотрев на Еву, он продолжил:
— Поэтому тебе незачем будет обедать с ним, как вы договаривались.
— Вы передадите ему, что я очень… очень благодарна за его доброту? — спросила девушка.
— Конечно, передам, — обещал герцог, — но я каждую минуту хочу быть с тобой, так что давай пообедаем вместе, вдвоем. К тому времени я уже буду знать, как и когда мы сможем пожениться.
Ева радостно кивнула, и герцог еще раз поцеловал ее, очень нежно и с бесконечной любовью, как самую большую драгоценность.
— Теперь иди в свою спальню. Запри дверь так, чтобы я услышал, и постарайся заснуть.
— Я… я помолюсь и… миллион раз поблагодарю Бога, что вы любите меня, — сказала Ева.
Растроганный ее словами, герцог поцеловал девушку в лоб.
Потом повернул ее кругом, ласково подтолкнул в спальню и закрыл за ней дверь.
Услышав, как повернулся ключ в замке, герцог спустился вниз.
Там он отыскал Анри, дал ему распоряжения на завтра и оставил чаевые за то, что старик так долго не ложился спать.
Убедившись, что слуга запер дверь на засовы, герцог сел в фаэтон, который повез его обратно к дому у Булонского леса.
Дорогой герцог думал о том, что готов всю свою жизнь посвятить Еве, готов до конца своих дней любить и защищать ее.
Еще ни к одной женщине он не испытывал подобных чувств.
Герцог знал, как беспомощна без него Ева и какие страшные беды угрожают ей не только во Франции, но и в Англии.
«Я нужен ей, — сказал себе англичанин, — а она нужна мне, только до сих пор я этого не понимал».
Когда герцог спустился к завтраку, хозяин дома уже сидел за столом, держа перед собой развернутую газету.
— Газетчики уже настраивают народ против Пруссии, — сообщил он. — Остается надеяться, что они не зайдут слишком далеко.
Герцог не стал заводить полемику. Он уже высказал графу свое мнение о происходящем, но тот ему не поверил.
Поэтому англичанин сменил тему и сказал графу, что собирается жениться на Еве.
Граф страшно удивился.
— Бот так новость! — воскликнул он. — Мне и в голову не приходило, что вы интересуетесь ею!
Герцог улыбнулся.
— Я нахожу ее совершенно восхитительной.
— Тут я с вами согласен, и конечно, я очень рад, что один из моих самых уважаемых друзей женится на моей племяннице.
— Я надеялся, что вы не станете возражать, потому что мне нужна ваша помощь.
Как герцог и ожидал, де Шабрилен решительно высказался за тайный брак.
— Если британское посольство узнает, что вы поженились, — заявил он, — эта новость разойдется по всем английским газетам!
— Верно, — согласился герцог. — И, как вы понимаете, все начнут осуждать Еву за то, что она вышла замуж, не сняв траура. А уж сколько появится догадок о том, почему брак заключен в такой спешке — лучше и не говорить.
Дальнейшие комментарии были не нужны. Оба аристократа понимали, какие неприятные сплетни могут возникнуть в таких условиях.
В полном согласии друг с другом герцог и граф разработали на их взгляд идеальный план.
Затем герцог взял один из фаэтонов графа и поехал к Еве на Сент-Оноре.
Девушка ждала его в салоне, нарядившись в одно из своих самых хорошеньких платьев.
Когда герцог вошел в гостиную, и Анри закрыл за ним дверь, Ева шагнула к нему навстречу, а потом замерла в нерешительности, хотя ей страшно хотелось побежать к своему возлюбленному.
Герцог улыбнулся и протянул руки, и в следующее мгновение девушка была в его объятиях.
Чувствуя, как все ее тело трепещет от возбуждения, герцог прижал Еву к себе и целовал, пока у обоих не захватило дыхание.
Потом он сказал:
— Дай мне посмотреть на тебя, моя дорогая. Ты хорошо спала?
— Я спала… и мне приснилось, что вы… целуете меня.
— И мне снилось то же, — ответил герцог.
Он снова поцеловал девушку, затем повел к дивану.
— Л должен столько всего рассказать тебе.
— И я так этого жду! — быстро проговорила Ева.
— Прежде всего, — начал герцог, — скажи мне, что ты не передумала.
Девушка засмеялась, и это был очень прелестный смех.
— Я боялась, что это вы могли передумать…
— Это совершенно невозможно, — заявил герцог.
Ева подняла свои губы к его губам, но он чуть отодвинул от себя девушку.
— Не искушай меня. Мне хочется целовать тебя бесконечно, но сначала ты должна выслушать, что я задумал.
— Вы не отправите меня обратно в Англию… одну, без вас?
— Ты действительно думаешь, что я на это способен?
— Просто я боялась, вдруг вы решите, что… так будет правильнее?
— То, что мы собираемся сделать, другие могут счесть недопустимым. Но для нас все это правильно и хорошо.
Ева сжала руки и подвинулась ближе к герцогу.
— Мы… поженимся? — прошептала она.
— Тайным браком, о котором долго никто не узнает.
— Пожалуйста… расскажите мне все.
— Мы разработали этот план вместе с твоим дядей, который, кстати, очень рад, что ты выходишь за меня замуж.
— Бы… совершенно уверены, что он не сердится?
— Нисколько не сердится, — улыбнулся герцог. — Ему очень приятно породниться с английским герцогом.
Ева засмеялась.
— Так вот, мы договорились, что твой дядя зарегистрирует наш брак в мэрии. В данный момент он уже там, так что через час ты будешь моей законной женой.
Девушка затаила дыхание.
— Благодаря своему влиянию, твой дядя убедит мэра не объявлять публично о нашей свадьбе, — рассказывал дальше герцог, — и все останется в тайне до тех пор, пока мы не будем готовы послать сообщение о браке в английские газеты.
Ева быстро кивнула, и герцог продолжал:
— Сегодня вечером, в шесть часов, твой дядя заедет за тобой и отвезет в дом одного из своих друзей, у которого есть собственная домовая церковь.
Девушка крепко сжала его руку.
— Нас обвенчает личный капеллан твоего дяди. И конечно, он никому не откроет того, что произошло.
Ева недоуменно вскинула глаза.
— Капеллан?
— Твой дядя сказал мне, что после твоего рождения твоя мама написала своей матери, а твоей бабушке письмо, где сообщила ей, что поскольку сама она воспитана католичкой, то и тебя окрестила в католическую веру, а потом, из любви к твоему отцу, еще и в протестантскую.
— Ну, конечно! — вскрикнула девушка. — Мама говорила мне это как-то давно. Но с тех пор я об этом даже не вспоминала, потому что родители всегда ходили в англиканскую церковь вблизи нашего дома.
Помолчав, она добавила:
— Мама так горячо любила папу, что всегда делала то, что он хотел… и никогда не думала о себе.
— Ты тоже будешь так поступать? — спросил герцог.
— Л всегда буду делать то, что вы хотите… потому что мама однажды сказала, что любовь важнее всего другого…
— Гораздо важнее! — согласился герцог. — И эта любовь, которую мы чувствуем друг к другу, моя красавица-невеста, исходит от Бога и выше любого ритуала или обряда. И я глубоко убежден, что это самое Божественное чувство.
Он говорил очень торжественно, и Ева с волнением сказала:
— Я никогда не надеялась, что найду человека, который будет… думать, как думаю я… чувствовать, как чувствую я… и верить, как верю я.
— Но теперь ты нашла меня, — ответил герцог, — и когда мы поженимся, мы станем единым целым.
— Как это будет… чудесно — стать частью вас! — воскликнула девушка. — И я всегда… буду помнить, что вы… самая важная часть! Герцог улыбнулся.
— Я очень хочу, чтобы ты так думала, но для меня в мире нет ничего важнее тебя!
Он снова поцеловал Еву, и девушка поняла, что никогда ни на кого его не променяет.
Они пообедали в тихом ресторанчике, говоря о себе и своих чувствах.
Вернувшись домой, девушка сообщила Анри и Марии, что выходит замуж.
Слуги возбужденно заахали, но обещали хранить все в полном секрете.
— Сегодняшнюю ночь мы с мужем проведем здесь, — сказала им Ева, — а завтра уедем в Венецию. Потом мы отправимся в Рим, а оттуда — в Неаполь, где сядем на яхту, которую наймет мой муж, и посетим многие места на Средиземном море.
Рассказывая об этих планах, девушка подумала, как прекрасно будет остаться наедине с герцогом.
Конечно, Еве очень хотелось побывать во всех тех местах, о которых она читала, но никогда не надеялась увидеть. Однако все, что действительно имеет значение, — это быть с ним.
— У нас будет очень долгий медовый месяц, моя драгоценная, — сказал ей герцог. — И только перед самым возвращением в Англию мы объявим о нашем браке, не сообщая точной даты, когда он был заключен. Если все решат, что мы обвенчаны неделю или две, то это их дело, а не наше.
Он улыбнулся девушке.
— Тогда ты сможешь вернуться домой без траура, и никто не упрекнет, что тебе следовало дольше подождать после смерти отца, прежде чем обзаводиться мужем.
— Но я уверена, что папа… хотел бы, что бы я вышла замуж за вас, — заметила Ева.
— Конечно, — согласился герцог, — и он хотел бы, чтобы я заботился о тебе.
— Теперь я… всегда буду чувствовать себя в безопасности? — воскликнула Ева. — И мне никогда не придется больше бояться!..
— Никогда! — решительно подтвердил герцог.
Когда герцог отвез Еву домой, девушка, следуя его указаниям, пообещала Анри и Марии, что увеличит их жалованье, и поручила им присматривать за домом.
Они и дальше должны вести хозяйство, а Ева будет приезжать в Париж так часто, как только сможет.
Когда девушка поднималась по лестнице, спрашивая себя, какое платье надеть на венчание, к дверям доставили коробку.
В ней оказалось очень красивое свадебное платье от Фредерика Уорта.
Глядя на это восхитительное творение — белое, модное, с юбкой в серебряном тюле, украшенном бриллиантами, — Ева не могла поверить, что оно действительно предназначено ей.
Только когда девушка, чуть дыша от благоговейного страха, надела этот несравненный наряд, Мария призналась, что, уходя, герцог забрал с собой одно из платьев Евы: вот так он узнал точный размер ее крошечной талии.
Кроме платья в коробке лежала свадебная фата с венком из флердоранжа.
Закрепив ее на волосах, Ева посмотрела в зеркало и поняла, что хочет только одного — чтобы герцог восхищался ею.
А еще девушка знала, что, хотя это будет скромное и тихое венчание, ни она, ни герцог никогда его не забудут.
Вместе с дядей Ева поехала в огромный особняк на Елисейских полях.
При виде герцога, ждущего ее в крошечной церкви, сердце девушки бешено забилось.
Во фраке, со всеми регалиями, как и положено во Франции, герцог выглядел красиво и вместе с тем, очень по-английски.
Дядя подвел свою племянницу к алтарю.
Герцог взял руку девушки в свою, и служба началась.
Она была очень короткой, потому что, хотя Ева считалась католичкой, герцог был протестантом.
Священник произнес слова по-латыни и по-французски, чтобы все поняли, и когда Ева встала рядом с герцогом на колени для благословения, она поняла, что Господь действительно благословил ее.
Всю свою жизнь Ева будет благодарить Бога за то, что Он привел ее к герцогу.
Зная, что это доставит удовольствие графу, герцог согласился после венчания поехать в его дом.
Там они выпили шампанское, а граф снова и снова повторял, как он рад, что его племянница стала теперь герцогиней Кинкрейгской.
— Я думал найти тебе мужа, моя дорогая, — сказал он Еве, — но обыщи я всю Францию, едва ли бы мне удалось отыскать человека более уважаемого или более очаровательного…
Глубоко вдохнув, девушка ухватилась за руку мужа.
Герцог был совершенно прав, говоря, что дядя сочтет своим долгом выдать ее замуж за какого-нибудь аристократа.
Но теперь Ева спасена от этого.
Прежде чем молодые отправились в ждущий их домик, граф преподнес своей племяннице подарок — очень красивую брошь от Оскара Мазина, знаменитого ювелира, который создал много прелестных вещей для императрицы. Среди его творений значились и великолепные ювелирные украшения для куртизанок.
Когда они вернулись на Сент-Оноре, герцог сказал:
— Один свадебный подарок ты уже получила, а теперь, моя дорогая, я хочу вручить тебе мой.
— Но у меня для тебя… ничего нет! — вскричала девушка.
— Ты можешь сделать мне подарок, который я хочу больше всего на свете. Но об этом я расскажу тебе позже.
Ева не совсем поняла, что имеет в виду герцог, но под его взглядом она зарделась.
Муж поцеловал ее и сказал:
— В замке Кинкрейг тебя ждут замечательные фамильные драгоценности, но это нечто особое, нечто очень личное, что будет принадлежать только тебе, и что, я надеюсь, ты всегда будешь носить.
И с этими словами он вытащил из кармана бархатную коробочку.
Герцог открыл ее, и девушка увидела необыкновенно изысканное кольцо, сделанное в форме сердца.
В центре его сверкал бриллиант, окруженный бриллиантами поменьше.
Когда они заискрились на свету, Ева поняла, что это самая большая драгоценность в ее жизни.
Она поцеловала мужа, а герцог обнял ее так крепко, что стало трудно дышать.
— Есть еще тысячи вещей, которые я хочу подарить тебе, — сказал он, — но в нашем свадебном путешествии у нас будет много времени для поиска сокровищ, которые всегда будут напоминать нам о нашем счастье.
— Тогда они будут действительно драгоценные! — тихо промолвила Ева.
Герцог до говорился, чтобы им прислали ужин из «Пару», куда они ходили вчера.
Анри, с помощью молодого официанта, торжественно подавал кушанья.
Как оказалось, герцог заказал именно те блюда, что понравились Еве больше всего, но в этот вечер девушка не могла думать о еде и все повторяла мысленно, как красив ее муж.
По выражению его глаз Ева поняла, что герцог думает только о ней. И то и дело в их беседе возникали паузы, и они разговаривали друг с другом без слов.
Намного позже той же ночью, когда они лежали в кровати, которую Ева всегда считала слишком большой для одной своей маленькой персоны, герцог спросил:
— Ты не спишь, моя прелесть?
— Как я могу заснуть… когда я так счастлива?
— Я сделал тебя счастливой?
— Безумно, необыкновенно счастливой! И мне даже не верится, что я все еще… жива. Нет… я должно быть сплю!
— Ты очень даже жива, — промолвил герцог, — а спать мы будем, дорогая, еще очень долго.
— А ваша семья не… возмутится, что вы женились на такой… незначительной девушке, как я?
— Я думаю, многие из них встречали твоего отца и были очарованы им, как, впрочем, и все, кто его знал.
— Мне так… приятно слышать это… от вас, — призналась Ева. — Может, я тоже сумею… очаровать их?
— Конечно, сумеешь, — заверил ее герцог, — ты очаруешь их точно так же, как очаровала меня.
И его губы снова прильнули к ее губам.
Теперь девушка плыла по радуге в Небеса, о существовании которых она даже не подозревала.
«Это Небеса Любви», — подумала Ева.
Ее охватил неземной восторг, и чудо его было так велико, что, казалось, сердце девушки сейчас не выдержит и разорвется у нее в груди.
Наконец герцог промолвил:
— Я хочу остаться здесь, моя дорогая, целовать тебя и говорить, какая ты удивительная, но тебе пора спать.
Переполненная счастьем, Ева забыла свой страх, что маркиз прячется где-то здесь.
Но теперь она снова огляделась по сторонам, и герцог сказал:
— Давай только закончим проверку. Зажги свечи, а я пока закрою окна.
Девушка взяла подсвечник и зажгла несколько свечей. От их света комната стала уютной и теплой.
Прежде чем закрыть окно, герцог выглянул наружу и с удовлетворением увидел, что стена дома отвесно уходит в маленький сад. Никто не смог бы залезть по ней без очень длинной приставной лестницы.
Ничего не сказав Еве, герцог задернул занавески и поднял горшок, валяющийся на полу.
Затем он снова взял девушку за руку и вывел ее в коридор.
Они осмотрели две оставшиеся спальни, поменьше той, в которой спала Ева.
В них никого не было.
Закончив с проверкой, герцог запер двери снаружи и дал Еве ключи.
— Теперь ты должна запереться изнутри, а я скажу твоему слуге, что до моего прихода никому — абсолютно никому — не разрешается входить в дом.
— Бы… не забудете обо мне?
— Ну что ты, разве это возможно? Стоя наверху лестницы, герцог привлек девушку к себе и сказал:
— Чтобы тебе было легче, прелесть моя, я сообщу твоему дяде, с которым увижусь завтра утром, что мы намерены пожениться.
Нежно посмотрев на Еву, он продолжил:
— Поэтому тебе незачем будет обедать с ним, как вы договаривались.
— Вы передадите ему, что я очень… очень благодарна за его доброту? — спросила девушка.
— Конечно, передам, — обещал герцог, — но я каждую минуту хочу быть с тобой, так что давай пообедаем вместе, вдвоем. К тому времени я уже буду знать, как и когда мы сможем пожениться.
Ева радостно кивнула, и герцог еще раз поцеловал ее, очень нежно и с бесконечной любовью, как самую большую драгоценность.
— Теперь иди в свою спальню. Запри дверь так, чтобы я услышал, и постарайся заснуть.
— Я… я помолюсь и… миллион раз поблагодарю Бога, что вы любите меня, — сказала Ева.
Растроганный ее словами, герцог поцеловал девушку в лоб.
Потом повернул ее кругом, ласково подтолкнул в спальню и закрыл за ней дверь.
Услышав, как повернулся ключ в замке, герцог спустился вниз.
Там он отыскал Анри, дал ему распоряжения на завтра и оставил чаевые за то, что старик так долго не ложился спать.
Убедившись, что слуга запер дверь на засовы, герцог сел в фаэтон, который повез его обратно к дому у Булонского леса.
Дорогой герцог думал о том, что готов всю свою жизнь посвятить Еве, готов до конца своих дней любить и защищать ее.
Еще ни к одной женщине он не испытывал подобных чувств.
Герцог знал, как беспомощна без него Ева и какие страшные беды угрожают ей не только во Франции, но и в Англии.
«Я нужен ей, — сказал себе англичанин, — а она нужна мне, только до сих пор я этого не понимал».
Когда герцог спустился к завтраку, хозяин дома уже сидел за столом, держа перед собой развернутую газету.
— Газетчики уже настраивают народ против Пруссии, — сообщил он. — Остается надеяться, что они не зайдут слишком далеко.
Герцог не стал заводить полемику. Он уже высказал графу свое мнение о происходящем, но тот ему не поверил.
Поэтому англичанин сменил тему и сказал графу, что собирается жениться на Еве.
Граф страшно удивился.
— Бот так новость! — воскликнул он. — Мне и в голову не приходило, что вы интересуетесь ею!
Герцог улыбнулся.
— Я нахожу ее совершенно восхитительной.
— Тут я с вами согласен, и конечно, я очень рад, что один из моих самых уважаемых друзей женится на моей племяннице.
— Я надеялся, что вы не станете возражать, потому что мне нужна ваша помощь.
Как герцог и ожидал, де Шабрилен решительно высказался за тайный брак.
— Если британское посольство узнает, что вы поженились, — заявил он, — эта новость разойдется по всем английским газетам!
— Верно, — согласился герцог. — И, как вы понимаете, все начнут осуждать Еву за то, что она вышла замуж, не сняв траура. А уж сколько появится догадок о том, почему брак заключен в такой спешке — лучше и не говорить.
Дальнейшие комментарии были не нужны. Оба аристократа понимали, какие неприятные сплетни могут возникнуть в таких условиях.
В полном согласии друг с другом герцог и граф разработали на их взгляд идеальный план.
Затем герцог взял один из фаэтонов графа и поехал к Еве на Сент-Оноре.
Девушка ждала его в салоне, нарядившись в одно из своих самых хорошеньких платьев.
Когда герцог вошел в гостиную, и Анри закрыл за ним дверь, Ева шагнула к нему навстречу, а потом замерла в нерешительности, хотя ей страшно хотелось побежать к своему возлюбленному.
Герцог улыбнулся и протянул руки, и в следующее мгновение девушка была в его объятиях.
Чувствуя, как все ее тело трепещет от возбуждения, герцог прижал Еву к себе и целовал, пока у обоих не захватило дыхание.
Потом он сказал:
— Дай мне посмотреть на тебя, моя дорогая. Ты хорошо спала?
— Я спала… и мне приснилось, что вы… целуете меня.
— И мне снилось то же, — ответил герцог.
Он снова поцеловал девушку, затем повел к дивану.
— Л должен столько всего рассказать тебе.
— И я так этого жду! — быстро проговорила Ева.
— Прежде всего, — начал герцог, — скажи мне, что ты не передумала.
Девушка засмеялась, и это был очень прелестный смех.
— Я боялась, что это вы могли передумать…
— Это совершенно невозможно, — заявил герцог.
Ева подняла свои губы к его губам, но он чуть отодвинул от себя девушку.
— Не искушай меня. Мне хочется целовать тебя бесконечно, но сначала ты должна выслушать, что я задумал.
— Вы не отправите меня обратно в Англию… одну, без вас?
— Ты действительно думаешь, что я на это способен?
— Просто я боялась, вдруг вы решите, что… так будет правильнее?
— То, что мы собираемся сделать, другие могут счесть недопустимым. Но для нас все это правильно и хорошо.
Ева сжала руки и подвинулась ближе к герцогу.
— Мы… поженимся? — прошептала она.
— Тайным браком, о котором долго никто не узнает.
— Пожалуйста… расскажите мне все.
— Мы разработали этот план вместе с твоим дядей, который, кстати, очень рад, что ты выходишь за меня замуж.
— Бы… совершенно уверены, что он не сердится?
— Нисколько не сердится, — улыбнулся герцог. — Ему очень приятно породниться с английским герцогом.
Ева засмеялась.
— Так вот, мы договорились, что твой дядя зарегистрирует наш брак в мэрии. В данный момент он уже там, так что через час ты будешь моей законной женой.
Девушка затаила дыхание.
— Благодаря своему влиянию, твой дядя убедит мэра не объявлять публично о нашей свадьбе, — рассказывал дальше герцог, — и все останется в тайне до тех пор, пока мы не будем готовы послать сообщение о браке в английские газеты.
Ева быстро кивнула, и герцог продолжал:
— Сегодня вечером, в шесть часов, твой дядя заедет за тобой и отвезет в дом одного из своих друзей, у которого есть собственная домовая церковь.
Девушка крепко сжала его руку.
— Нас обвенчает личный капеллан твоего дяди. И конечно, он никому не откроет того, что произошло.
Ева недоуменно вскинула глаза.
— Капеллан?
— Твой дядя сказал мне, что после твоего рождения твоя мама написала своей матери, а твоей бабушке письмо, где сообщила ей, что поскольку сама она воспитана католичкой, то и тебя окрестила в католическую веру, а потом, из любви к твоему отцу, еще и в протестантскую.
— Ну, конечно! — вскрикнула девушка. — Мама говорила мне это как-то давно. Но с тех пор я об этом даже не вспоминала, потому что родители всегда ходили в англиканскую церковь вблизи нашего дома.
Помолчав, она добавила:
— Мама так горячо любила папу, что всегда делала то, что он хотел… и никогда не думала о себе.
— Ты тоже будешь так поступать? — спросил герцог.
— Л всегда буду делать то, что вы хотите… потому что мама однажды сказала, что любовь важнее всего другого…
— Гораздо важнее! — согласился герцог. — И эта любовь, которую мы чувствуем друг к другу, моя красавица-невеста, исходит от Бога и выше любого ритуала или обряда. И я глубоко убежден, что это самое Божественное чувство.
Он говорил очень торжественно, и Ева с волнением сказала:
— Я никогда не надеялась, что найду человека, который будет… думать, как думаю я… чувствовать, как чувствую я… и верить, как верю я.
— Но теперь ты нашла меня, — ответил герцог, — и когда мы поженимся, мы станем единым целым.
— Как это будет… чудесно — стать частью вас! — воскликнула девушка. — И я всегда… буду помнить, что вы… самая важная часть! Герцог улыбнулся.
— Я очень хочу, чтобы ты так думала, но для меня в мире нет ничего важнее тебя!
Он снова поцеловал Еву, и девушка поняла, что никогда ни на кого его не променяет.
Они пообедали в тихом ресторанчике, говоря о себе и своих чувствах.
Вернувшись домой, девушка сообщила Анри и Марии, что выходит замуж.
Слуги возбужденно заахали, но обещали хранить все в полном секрете.
— Сегодняшнюю ночь мы с мужем проведем здесь, — сказала им Ева, — а завтра уедем в Венецию. Потом мы отправимся в Рим, а оттуда — в Неаполь, где сядем на яхту, которую наймет мой муж, и посетим многие места на Средиземном море.
Рассказывая об этих планах, девушка подумала, как прекрасно будет остаться наедине с герцогом.
Конечно, Еве очень хотелось побывать во всех тех местах, о которых она читала, но никогда не надеялась увидеть. Однако все, что действительно имеет значение, — это быть с ним.
— У нас будет очень долгий медовый месяц, моя драгоценная, — сказал ей герцог. — И только перед самым возвращением в Англию мы объявим о нашем браке, не сообщая точной даты, когда он был заключен. Если все решат, что мы обвенчаны неделю или две, то это их дело, а не наше.
Он улыбнулся девушке.
— Тогда ты сможешь вернуться домой без траура, и никто не упрекнет, что тебе следовало дольше подождать после смерти отца, прежде чем обзаводиться мужем.
— Но я уверена, что папа… хотел бы, что бы я вышла замуж за вас, — заметила Ева.
— Конечно, — согласился герцог, — и он хотел бы, чтобы я заботился о тебе.
— Теперь я… всегда буду чувствовать себя в безопасности? — воскликнула Ева. — И мне никогда не придется больше бояться!..
— Никогда! — решительно подтвердил герцог.
Когда герцог отвез Еву домой, девушка, следуя его указаниям, пообещала Анри и Марии, что увеличит их жалованье, и поручила им присматривать за домом.
Они и дальше должны вести хозяйство, а Ева будет приезжать в Париж так часто, как только сможет.
Когда девушка поднималась по лестнице, спрашивая себя, какое платье надеть на венчание, к дверям доставили коробку.
В ней оказалось очень красивое свадебное платье от Фредерика Уорта.
Глядя на это восхитительное творение — белое, модное, с юбкой в серебряном тюле, украшенном бриллиантами, — Ева не могла поверить, что оно действительно предназначено ей.
Только когда девушка, чуть дыша от благоговейного страха, надела этот несравненный наряд, Мария призналась, что, уходя, герцог забрал с собой одно из платьев Евы: вот так он узнал точный размер ее крошечной талии.
Кроме платья в коробке лежала свадебная фата с венком из флердоранжа.
Закрепив ее на волосах, Ева посмотрела в зеркало и поняла, что хочет только одного — чтобы герцог восхищался ею.
А еще девушка знала, что, хотя это будет скромное и тихое венчание, ни она, ни герцог никогда его не забудут.
Вместе с дядей Ева поехала в огромный особняк на Елисейских полях.
При виде герцога, ждущего ее в крошечной церкви, сердце девушки бешено забилось.
Во фраке, со всеми регалиями, как и положено во Франции, герцог выглядел красиво и вместе с тем, очень по-английски.
Дядя подвел свою племянницу к алтарю.
Герцог взял руку девушки в свою, и служба началась.
Она была очень короткой, потому что, хотя Ева считалась католичкой, герцог был протестантом.
Священник произнес слова по-латыни и по-французски, чтобы все поняли, и когда Ева встала рядом с герцогом на колени для благословения, она поняла, что Господь действительно благословил ее.
Всю свою жизнь Ева будет благодарить Бога за то, что Он привел ее к герцогу.
Зная, что это доставит удовольствие графу, герцог согласился после венчания поехать в его дом.
Там они выпили шампанское, а граф снова и снова повторял, как он рад, что его племянница стала теперь герцогиней Кинкрейгской.
— Я думал найти тебе мужа, моя дорогая, — сказал он Еве, — но обыщи я всю Францию, едва ли бы мне удалось отыскать человека более уважаемого или более очаровательного…
Глубоко вдохнув, девушка ухватилась за руку мужа.
Герцог был совершенно прав, говоря, что дядя сочтет своим долгом выдать ее замуж за какого-нибудь аристократа.
Но теперь Ева спасена от этого.
Прежде чем молодые отправились в ждущий их домик, граф преподнес своей племяннице подарок — очень красивую брошь от Оскара Мазина, знаменитого ювелира, который создал много прелестных вещей для императрицы. Среди его творений значились и великолепные ювелирные украшения для куртизанок.
Когда они вернулись на Сент-Оноре, герцог сказал:
— Один свадебный подарок ты уже получила, а теперь, моя дорогая, я хочу вручить тебе мой.
— Но у меня для тебя… ничего нет! — вскричала девушка.
— Ты можешь сделать мне подарок, который я хочу больше всего на свете. Но об этом я расскажу тебе позже.
Ева не совсем поняла, что имеет в виду герцог, но под его взглядом она зарделась.
Муж поцеловал ее и сказал:
— В замке Кинкрейг тебя ждут замечательные фамильные драгоценности, но это нечто особое, нечто очень личное, что будет принадлежать только тебе, и что, я надеюсь, ты всегда будешь носить.
И с этими словами он вытащил из кармана бархатную коробочку.
Герцог открыл ее, и девушка увидела необыкновенно изысканное кольцо, сделанное в форме сердца.
В центре его сверкал бриллиант, окруженный бриллиантами поменьше.
Когда они заискрились на свету, Ева поняла, что это самая большая драгоценность в ее жизни.
Она поцеловала мужа, а герцог обнял ее так крепко, что стало трудно дышать.
— Есть еще тысячи вещей, которые я хочу подарить тебе, — сказал он, — но в нашем свадебном путешествии у нас будет много времени для поиска сокровищ, которые всегда будут напоминать нам о нашем счастье.
— Тогда они будут действительно драгоценные! — тихо промолвила Ева.
Герцог до говорился, чтобы им прислали ужин из «Пару», куда они ходили вчера.
Анри, с помощью молодого официанта, торжественно подавал кушанья.
Как оказалось, герцог заказал именно те блюда, что понравились Еве больше всего, но в этот вечер девушка не могла думать о еде и все повторяла мысленно, как красив ее муж.
По выражению его глаз Ева поняла, что герцог думает только о ней. И то и дело в их беседе возникали паузы, и они разговаривали друг с другом без слов.
Намного позже той же ночью, когда они лежали в кровати, которую Ева всегда считала слишком большой для одной своей маленькой персоны, герцог спросил:
— Ты не спишь, моя прелесть?
— Как я могу заснуть… когда я так счастлива?
— Я сделал тебя счастливой?
— Безумно, необыкновенно счастливой! И мне даже не верится, что я все еще… жива. Нет… я должно быть сплю!
— Ты очень даже жива, — промолвил герцог, — а спать мы будем, дорогая, еще очень долго.