Страница:
— Однако, судя по твоим рассказам, эта девушка — просто какое-то пугало! И как это тебе пришло в голову взять ее в горничные?
— Дело в том, что она отлично знает свое дело. И в этом ей отдавала должное сама графиня. И именно она во что бы то ни стало вознамерилась подыскать мне француженку вместо той горничной, что я привезла с собой из Англии.
— Надеюсь, что на меня тоже жаловаться не придется… миледи, — подражая простонародному выговору, скромно заметила Тарина.
Кузины рассмеялись.
— Как хорошо, что ты едешь со мной! — воскликнула Бетти. — Должна признаться, что маркиз немного пугает меня. Конечно, в Париже я вращалась в высшем свете и встречалась со многими очаровательными людьми, однако это отнюдь не то же самое, что очутиться лицом к лицу с чванливыми обитателями дворца Мальборо!
— Они и впрямь так высокомерны? — спросила Тарина.
— Они смотрят свысока на всех, кто не принадлежит к их кругу избранных, — пояснила Бетти, — и преисполнены чувства собственного величия.
— А кто приглашен на яхту в качестве гостей?
— Пока не знаю, — ответила Бетти, — но думаю, старые друзья маркиза, в обществе которых он наверняка не будет скучать. Говорят, на него очень легко нагнать скуку.
— И в самом деле есть от чего испугаться! — согласилась Тарина. — А ты уверена, что получишь удовольствие от подобного путешествия?
— Ну конечно! Это гораздо важнее, чем его чувства.
Пораженная новой мыслью, Бетти энергично продолжала:
— Мне невероятно повезло. Маркиз по праву считается самым блестящим холостяком в высшем свете, и женщины буквально преследуют его по пятам. — Помолчав с минуту, она пустилась в воспоминания: — Вчера вечером я наблюдала, как красавица леди де Грей так и ластилась к нему, да еще на глазах своей соперницы, маркизы Лондондерри. Можно было подумать, что эти светские дамы того и гляди вцепятся друг другу в волосы, как две базарные торговки!
Тарина в изумлении воззрилась на кузину:
— Но мне казалось, что леди де Грей и маркиза… замужние дамы.
Она вспомнила, что видела их портреты в «Журнале для женщин».
Этот журнал читала мать Тарины, а после ее смерти девушке иногда удавалось полистать его, одалживая У богатых дам своего прихода.
Наступила неловкая пауза. По-видимому, Бетти поняла, насколько неискушена ее кузина в нравах высшего общества, и потому перевела разговор на другую тему:
— Ну, ладно, Тарина, хватит сплетничать. У нас еще полно работы. Сейчас я позову Робинсон. Это моя главная служанка. — Поколебавшись с минуту, она добавила: — Я скажу ей, что ты поможешь мне упаковать остальные туалеты, а потом слуги уложат вещи в чемодан.
— Хорошая мысль, — одобрила Тарина.
— А пока я скажу дворецкому, что ты остаешься, и распоряжусь разместить твой багаж.
— К сожалению, я приехала без багажа.
— Без багажа? — удивилась Бетти. — Ты что, оставила свои вещи в деревне?
— Нет, все, что у меня есть, я привезла с собой в Лондон, — пояснила Тарина. — Но я планировала поступить так: взять у тебя рекомендацию и немедленно отправиться в бюро по найму прислуги на Маунт-стрит. Мне говорили, что это весьма солидное учреждение.
— Но теперь в этом нет необходимости, — заметила Бетти.
— Бот почему, — продолжала Тарина, — я оставила свой багаж, впрочем не такой уж и большой, на Паддингтонском вокзале.
— Я сейчас же пошлю за ним лакея.
С этими словами Бетти направилась в будуар, где двое слуг под руководством дворецкого накрывали стол к чаю.
Такого количества серебра Тарина еще никогда не видела. Все выглядело необыкновенно роскошно, а при виде блюд с сандвичами и всевозможными сладостями она поняла, что очень проголодалась.
Ведь она выехала из прихода, куда сегодня должен был прибыть новый викарий, в шесть часов утра, на ближайшей станции села на поезд, а приехав в Лондон, направилась прямиком к кузине на Белгрейв-сквер. И за все это время у нее маковой росинки во рту не было..
Как будто угадав, о чем думает кузина, Бетти сказала:
— Ты наверняка очень голодна после такого долгого путешествия. Мне следовало подумать об этом раньше.
И, не дожидаясь ответа Тарины, приказала дворецкому:
— Принесите вареное яйцо для мисс Уортингтон и передайте миссис Пил, что моя кузина остается у меня. И еще пошлите Джеймса или Фрэнка на Паддингтонский вокзал за багажом мисс Уортингтон,
— Слушаюсь, миледи.
Как только дворецкий и слуги вышли из комнаты, Тарина, обращаясь к кузине, воскликнула:
— Не могу поверить, что это не сон! Когда я ехала к тебе, то боялась, что ты не примешь меня, и тогда мне даже негде было бы переночевать.
Бетти дружеским жестом похлопала Тарину по руке.
— Мне так жаль, что ты потеряла отца, — с искренним чувством произнесла она. — Ты ведь знаешь, как я любила дядю Дэвида. Узнай я обо всем раньше, непременно побеспокоилась бы о твоей судьбе.
— Я очень тронута твоим вниманием. Ты для меня словно добрая фея из сказки.
Что бы ни случилось в будущем, — твердо сказала Бетти, — знай, что ты всегда можешь положиться на меня. Я никогда не забуду, как тепло отнеслась ко мне тетя Луиза после смерти моей матери. Да и тебя я всегда считала не кузиной, а родной сестрой.
— Как ты красива и добра, моя дорогая… сестренка, — тихо проговорила Тарина, еле сдерживая слезы. Бетти пожала руку девушки и сказала:
— Ну-ну, перестань, а то я тоже расплачусь и у меня потекут ресницы.
Ничего не понимающая Тарина в изумлении воззрилась на кузину:
— Потекут ресницы? Что ты имеешь в виду?
— Не будь наивной, Тарина!. Ты ведь помнишь, что у меня никогда не было таких черных ресниц. Я подкрашиваю их — совсем чуть-чуть — краской для волос. Но, разумеется, об этом никто не должен знать.
— Получается отлично! Даже не заметно, что они подкрашены.
— Именно к этому я и стремлюсь, — пояснила Бетти. — Общество осуждает женщин, которые используют румяна и пудру: это считается вульгарным. Но поверь мне — все светские дамы пудрятся, когда их никто не видит, и втирают румяна в щеки и губы. — Она улыбнулась и продолжала: — Когда я решила подкрашиваться, то первое время терла губы лепестками герани. Теперь же я обращаюсь к театральному костюмеру — она продает специальную косметику для актрис.
Тарина внимательно изучала лицо кузины, а потом произнесла:
— На мой взгляд, у тебя всегда была великолепная кожа, и, по-моему, она совершенно не изменилась.
— Если бы ты увидела меня наутро после бала, ты наверняка изменила бы свое мнение!
Обе рассмеялись.
— Можешь не волноваться, я твоих секретов не выдам, — заверила кузину Тарина. — Но вот другим, в особенности маркизу, совершенно незачем о них знать.
Наступило молчание. Казалось, Бетти размышляет над словами девушки. Затем она сказала:
— Маркиз в основном вращается в обществе прекрасных, образованных женщин, гораздо старше меня, так что я уверена, он сумеет отличить орхидею от маргаритки.
— Если под маргариткой ты разумеешь себя, — заметила Тарина, — то, на мой взгляд, это не слишком удачное сравнение. Ты не маргаритка, а прекрасная роза. Ты — само совершенство! Вот какого мнения должен быть о тебе маркиз.
— Он пресыщен женщинами, а потому относится к ним весьма критически, — заметила Бетти, — так что нам придется изобрести какой-нибудь хитроумный способ заинтересовать его, привлечь к себе внимание. Вся надежда на тебя, Тарина, — ты всегда была гораздо умнее меня.
Тарине пришло в голову, что, если верить словам кузины, этот маркиз — испорченный и чрезвычайно неприятный субъект. «Интересно, что Бетти нашла в нем?» — подумала девушка.
Но тут она вспомнила о лорде Брэдуэлле, покойном муже кузины. Он был не только стар, но еще и безобразно чванлив и скучен. Разве мог такой человек составить счастье молодой и добродушной Бетти?
— Зачем она вышла замуж за этого старика? — спросила Тарина у отца, когда Бетти отбыла в свадебное путешествие.
Новобрачная выглядела прелестно, но, к сожалению, жених был настолько стар, что годился ей в дедушки.
Викарий, который, кстати сказать, был исключительно хорош собой, только вздохнул.
— Остается надеяться, дорогая, что они будут счастливы, — сказал он с грустью. — Богатство всегда таит в себе непреодолимый соблазн, но, вступая на путь, усыпанный розами, не следует забывать о шипах. Они подчас ранят очень больно…
Тарина прекрасно поняла, что хотел сказать ее отец, и в ответ со вздохом заметила:
— Мне так хочется, чтобы Бетти была счастлива!
— И мне тоже, — сказал викарий. — Будь она моей дочерью, я бы настоял на более длительной помолвке и не допустил такой неприлично поспешной свадьбы. Она ведь даже не успела толком разобраться в том, что означает вступление в брак.
Сейчас, оглядываясь назад, Тарина поняла, что хотя родители Бетти, приходившиеся ей дядей и тетей, жили в огромном доме и владели изрядным количеством земли, они были далеко не богаты.
Вот почему перспектива выдать дочь замуж за губернатора графства — человека с высоким служебным положением и к тому же чрезвычайно богатого — привела их в восторг.
— Ты только подумай — у Бетти будет все, что она только пожелает! — захлебываясь от радости, сказала Тарине тетя Алиса, мать Бетти. Но когда кузина вернулась из свадебного путешествия, Тарина, взглянув на нее, поняла, что та вовсе не счастлива, а богатство и знатность ее мужа отнюдь не компенсируют его человеческих недостатков.
Вот почему сейчас, вспомнив прошлое, Тарина сочувственно сказала Бетти:
— Дорогая Бетти, ты так добра ко мне! Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы в будущем ты испытала настоящее счастье.
— Но я и так вполне довольна и счастлива, — возразила Бетти. — Если бы ты знала, Тарина, как чудесно иметь такую кучу денег и ни перед кем не отчитываться в том, как ты их тратишь!
Тарина хотела было возразить, что никакие деньги на свете не способны принести той радости, что дарит нам любовь.
Но потом подумала, что высказать столь сокровенные мысли значило бы обнажить перед кузиной свою душу, и сочла за лучшее промолчать. Еще ей пришло в голову, что, если этот избалованный женским вниманием маркиз вздумает играть чувствами Бетти, ему не поздоровится.
Лишь одна Тарина знала, что у ее кузины не только нежная, но и весьма чувствительная натура.
Будучи от природы существом чрезвычайно импульсивным, она быстро привязывалась к людям, которых едва знала, что, по мнению Тарины, было весьма опрометчиво. Внимательно слушая рассказы кузины о маркизе, Тарина пришла к выводу, что он, в отличие от Бетти, слишком искушенный и избалованный человек и наверняка не помышляет о женитьбе на ней.
Когда-то давно, когда обе они были еще девочками, Тарина мечтала, что ее красавица кузина выйдет замуж за какого-нибудь молодого деревенского сквайра. Они будут вместе охотиться, принимать участие во всех событиях графства и находить радость в деревенской жизни. Теперь же, глядя на Бетти, Тарина поняла, что ее кузине — настоящей красавице — было суждено блистать в Лондоне, а не похоронить себя в глуши.
Ничего о том, что происходит во дворце Мальборо, Тарина, разумеется, не знала, но даже в их скромный приход, где она жила, порой доходили вести о принце Уэльском и его развеселой жизни.
Молва постоянно связывала имя принца с разными женщинами. Когда-то это было страстное увлечение признанной красавицей Лили Лэнгтри, потом леди Брук, а в последнее время он обратил внимание на миссис Кеппель.
Не обошлось без сплетен и о его визите в Париж, куда принц ездил в одиночестве, так как принцесса Александра в то время находилась в Дании в гостях у своих родственников.
Многие слухи, доходившие до Тарины, были ей непонятны, но тем не менее девушка была уверена в одном — такое поведение недостойно принца не только потому, что он — наследник престола, но и потому, что он женатый человек.
Однако до сей поры все это мало занимало Тарину, ибо она не предполагала, что когда-нибудь ей придется близко столкнуться с людьми, о которых шла речь.
Не приходило ей в голову и то, что Бетти, ее обожаемая кузина, окажется в обществе столь высокопоставленных особ.
Теперь же она понимала, что избалованные и порочные светские щеголи наверняка обратят внимание на молодую женщину, недавно похоронившую старого, вечно брюзжащего мужа, а потом некоторое время прожившую в Париже, в аристократическом французском обществе, скованном всевозможными условностями.
Тарина съела приготовленное для нее яйцо и теперь пила чай, поглощая огромное количество сандвичей и изысканных сладостей, при этом внимательно прислушиваясь к тому, что говорила ей Бетти.
Не имея до сих пор такой благодарной слушательницы и вынужденная поэтому хранить в душе невысказанные чувства, Бетти взахлеб повествовала Тарине об оглушительном успехе, выпавшем на ее долю на первом же балу, куда она попала по возвращении в Лондон.
С того дня приглашения сыпались одно за другим, и вскоре она была приглашена во дворец Мальборо, что вообще-то для человека мало известного в лондонском свете было чрезвычайно необычным.
— Принц Уэльский одаривал меня комплиментами, — хвасталась Бетти, — принцесса Александра была чрезвычайно мила, а со сколькими важными людьми я познакомилась… Просто со счета сбилась! — Бетти улыбнулась при этом воспоминании и продолжала: — Когда я вернулась домой, у меня просто голова шла кругом. Лишь наутро я вспомнила, что, кажется, маркиз Оукеншоу пригласил меня на обед, и с трудом заставила себя поверить, что все это правда, а не волшебная сказка!
— Наверное, ты была восхитительна на этом балу! — воскликнула увлеченная рассказом Тарина.
— Ну, конечно, — согласилась Бетти. — Кстати, ты мне напомнила, что платья так еще и не уложены! Пойдем, Тарина, пора приниматься за дело, а то мы и до послезавтра не соберемся.
И она позвонила в маленький золотой колокольчик, стоявший на чайном столике. Дверь открылась, и на пороге появился лакей.
— Скажите, чтобы Робинсон немедленно пришла ко мне в спальню, — распорядилась Бетти. — Джеймс отправился за багажом мисс Уортингтон?
— Да, миледи. Должно быть, он скоро вернется.
— Сообщите мне, когда он придет.
— Слушаюсь, миледи.
Слуга вышел, закрыв за собой дверь. Бетти обратилась к Тарине:
— Мне кажется, милочка, что из всего багажа тебе пригодятся разве что какие-нибудь дорогие для тебя мелочи, а одежду, если она выглядит так же, как то, что на тебе сейчас, смело можно будет выбросить.
Тарина удивленно вскрикнула:
— Но это же расточительство!
— Ты наверняка изменишь свое мнение, когда увидишь те платья, что я приготовила для тебя. Впрочем, распаковывать их все нет никакой необходимости. Хватит одного — в нем ты поедешь. И еще у меня есть бездна всевозможных шляп — ты сможешь выбрать себе по вкусу. — Вскочив с места, Бетти протянула Тарине руку. — Пошли скорей! Мне кажется, что на наших глазах начинает разыгрываться пьеса, в которой мы станем главными героинями. А ведь, помнишь, когда-то ты была умелым режиссером!
Весело рассмеявшись, кузины рука об руку направились в спальню Бетти.
Маркиз был хмур. Больше всего на свете он ненавидел вмешательство в свои тщательно продуманные планы, а именно это сейчас и происходило.
Накануне вечером во дворце Мальборо лорд Розбери отвел его в сторонку. «Интересно, что он мне скажет?» — подумал маркиз.
— Когда вы отплываете, Вивьен? — спросил лорд Розбери.
— Завтра.
— Отлично! — обрадовался министр. — Я хотел бы просить вас еще об одной услуге.
Маркиз притворно застонал:
— Только не это!
— Боюсь, что у меня нет иного выхода, и надеюсь, что не слишком обременю вас.
— Я уже предчувствую недоброе.
— Я сообщил премьер-министру, что вы согласились отправиться в Сиам. Он чрезвычайно вам благодарен и, поскольку вы плывете на яхте, хотел бы просить оказать ему услугу.
— Так речь, как я понимаю, идет о двух просьбах? — поинтересовался маркиз суховатым тоном.
— На самом деле об одной, — пояснил лорд Розбери.
— Я весь внимание.
— У премьер-министра есть родственница, которая направляется в Индию. Он был бы вам чрезвычайно благодарен, если бы вы любезно согласились доставить эту даму с комфортом.
Маркиз поджал губы. Он уже тщательно продумал состав своих будущих гостей и не имел ни малейшего желания в последний момент приглашать человека, который, возможно, плохо впишется в компанию, да к тому же просто навязан ему.
У него промелькнула мысль: а нельзя ли отговориться тем, что все каюты уже заняты и выполнить просьбу не представляется возможным? Однако странный огонек в глазах лорда Розбери заставил маркиза спросить:
— И кто же эта докучливая путешественница?
Да, маркиз не ошибся — на губах министра заиграла многозначительная улыбка, и он ответил:
— Это дама, которая едет к своему мужу в Калькутту… Леди Миллисент Карсон!
Маркиз издал короткий смешок.
Он понимал, что министр иностранных дел специально обставил свою просьбу такой загадочностью, ибо для него наверняка не было секретом, что леди Миллисент Карсон хорошо знакома маркизу.
Более того — почти целый год она преследовала его с завидной настойчивостью.
Однако потом ее мужа отправили с дипломатической миссией в Россию, леди Миллисент последовала за ним и, естественно, рассталась с маркизом. Недавно же она вновь вернулась в Англию.
Маркиз не скучал по ней — на это он был не способен. Тем не менее, узнав, что вскоре им опять предстоит увидеться, он не мог не предвкушать, как при первой возможности невинный флирт перерастет в более тесные отношения.
Маркиза не удивило, что леди Миллисент, узнав о его поездке в Сиам, проявила мудрость и не обратилась к нему напрямую, а передала свою просьбу через премьер-министра и министра иностранных дел.
Тонкий ход, без сомнения, и маркиз по достоинству оценил его. С иронической улыбкой он заметил:
— Вы прекрасно понимаете, Арчибальд, что я не могу не выполнить приказ властей предержащих, хотя и отданный в завуалированной форме!
Министр рассмеялся:
— Сознайтесь честно, Вивьен, ведь вы не откажете Миллисент в гостеприимстве, хотя по прибытии в Калькутту вас могут ожидать кое-какие сложности. Но, если не ошибаюсь, вам случалось выходить с честью и из более затруднительных ситуаций.
Маркиз, который не терпел никаких намеков на свой успех у прекрасного пола, нахмурился и сказал:
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете. Как бы то ни было, я уверен, что на борту «Морской сирены» найдется каюта для леди Миллисент.
— Весьма подходящее название для яхты, — не без иронии заметил министр. — Благодарю вас за гостеприимство, Вивьен. Я уверен, что премьер-министр будет в восторге от вашего предложения.
— Моего предложения! — усмехнулся маркиз.
Больше он на эту тему не размышлял, и лишь дома, давая наставления своему секретарю по поводу неотложных дел на следующий день, маркиз задумался о том, не помешает ли присутствие леди Миллисент его увлечению леди Брэдуэлл.
Обе эти женщины были замечательно хороши собой — каждая в своем роде богиня — и при этом нимало не походили одна на другую.
Леди Миллисент была высокого роста, темноволосая и темноглазая. Блеск этих глаз, а также несколько вызывающая манера держаться и соблазнительные формы могли свести с ума любого мужчину.
Мнение маркиза о леди Брэдуэлл весьма походило на мнение Тарины. Для него эта дама олицетворяла изысканную женственность, столь мастерски запечатленную Фрагонаром в его романтической живописи. В то же время маркиза чрезвычайно интриговала та искушенность — не слишком обычная для такой молодой особы, — которую он привык приписывать только француженкам.
— Ясно одно, — признался маркиз самому себе, — скучать во время путешествия мне не придется, по крайней мере поначалу.
Более того, с появлением в числе гостей леди Миллисент их число становилось четным.
Помимо леди Брэдуэлл маркиз пригласил двух своих друзей, которых по справедливости считал добродушными и легкими в общении людьми и к которым испытывал искреннюю привязанность.
Леди Лорейн и ее муж не были богаты, и маркиз, любя их обоих, понимал, насколько они ценят его гостеприимство.
Вот почему ни в деревне, ни в Лондоне он почти никогда не устраивал вечеров, куда бы не были приглашены эти люди.
Знал маркиз и то, что Элспет Лорейн обладает счастливой способностью сгладить любую неловкость и, без сомнения, блестяще справится с ролью хозяйки.
Ее муж превосходно играл в бридж, был остроумным рассказчиком, умевшим позабавить своих слушателей, — словом, на взгляд маркиза, принадлежал именно к тому типу людей, общество которых он всегда ценил.
То же относилось и к Гарри Прествуду, неизменному спутнику маркиза, который значил в его жизни гораздо больше любого другого приятеля.
Гарри постоянно находился в стесненных денежных обстоятельствах, ибо его отец, восьмой баронет, уже в весьма преклонных годах неожиданно пристрастился к игре.
Это случилось после того, как баронет вследствие неудачного падения с лошади во время охоты оказался прикованным к постели.
— Когда мой отец умрет, — в отчаянии восклицал Гарри, обращаясь к маркизу, — будет чудом, если от всего наследства у меня останется хоть шиллинг! Так что было бы только справедливо, если бы он выдал его мне прямо сейчас, и дело с концом!
— Неужели ты не можешь удержать его от такой безрассудной игры? — спросил маркиз.
— Каким образом? — В голосе Гарри звучала безнадежность. — Каждую минуту он жалуется, что больше не может ездить верхом или покинуть инвалидное кресло, в котором с помощью слуг передвигается из спальни и обратно. А когда его одолевает скука, он ставит на самую медленную скаковую лошадь или вкладывает средства в сомнительные компании — словом, любым доступным способом растрачивает наше и без того далеко не баснословное состояние.
— А ты разговаривал с адвокатами?
— Они тоже ничего не могут с этим поделать. Пока отец жив, деньги принадлежат ему. Маш дом — который, кстати сказать, разваливается по частям, ибо денег на ремонт нет, — а также земля переходят ко мне по праву майората3, при которой она переходит полностью к старшему из наследников), а вот деньги — это собственность отца!
Маркиз, искренне привязанный к Гарри, решил исследовать вопрос более подробно, прибегнув к услугам своих собственных адвокатов и, разумеется, не ставя в известность баронета.
То, что выяснили адвокаты маркиза, в точности соответствовало тому, что он уже слышал от Гарри.
Сэр Роджер, который и в самом деле имел право по собственному разумению потратить свое состояние, уже по уши увяз в долгах.
— Подумать только, он участвует в любой лотерее, о которой услышит, будь они трижды прокляты! — в отчаянии жаловался Гарри. — И, по-моему, ни разу не выиграл даже бутылки эля!
— Мне так жаль тебя, Гарри, — сочувственно произнес маркиз.
— Мне и самому себя чертовски жаль! — энергично воскликнул Гарри. — Если бы у меня не было тебя, Вивьен, клянусь Богом, я плюнул бы на все, уехал в Австралию или Канаду и стал лесорубом!
— Может быть, когда твой отец умрет, ты сможешь как-то поправить дела.
— Сомневаюсь, — возразил Гарри. — Да и дом, наверное, отремонтировать уже не удастся — на это нужны тысячи, а их у меня нет.
Маркиз искренне сочувствовал другу, но вместе с тем он прекрасно знал, что тот чертовски горд.
Однажды он предложил Гарри денег взаймы. Тот с негодованием отверг помощь.
— Если ты думаешь, что я собираюсь жить за твой счет, как те бессовестные нахлебники, что каждый день толкутся у твоих дверей, ты глубоко ошибаешься! — воскликнул он. Голос Гарри дрогнул, но он справился с собой и продолжал: — Я люблю тебя, Вивьен, и всегда любил, еще с той поры, как мы мальчишками учились в Итоне. Но я не желаю быть объектом твоей благотворительности и вообще быть обязанным кому бы то ни было, даже тебе! Прошу тебя запомнить это раз и навсегда.
Маркиз не стал перечить другу, а лишь заметил, что ему приятно общество Гарри и что он хотел бы видеть его у себя каждый день.
Это означало, что Гарри отныне не нужно было беспокоиться о том, где поесть. Кроме того, он мог в любое время пользоваться превосходными лошадьми маркиза.
Хотя у Гарри была собственная крохотная и тесная квартирка неподалеку от Пиккадилли, он редко бывал там. Чаще всего он останавливался в охотничьем домике маркиза в Лестершире или отправлялся вместе с ним в Шотландию, половить рыбу или пострелять куропаток.
В обществе было известно, что маркиз и Гарри — неразлучные друзья, поэтому, приглашая одного, хозяева непременно приглашали и другого.
Многие хозяйки были рады заполучить на свои вечера этих холостых красавцев, и лишь маменьки, имевшие богатых дочерей на выданье, всеми силами старались отвлечь их внимание от Гарри Прествуда.
Зная, что в настоящий момент сердце друга абсолютно свободно, маркиз не слишком заботился о том, кого именно из дам пригласить для него.
— Дело в том, что она отлично знает свое дело. И в этом ей отдавала должное сама графиня. И именно она во что бы то ни стало вознамерилась подыскать мне француженку вместо той горничной, что я привезла с собой из Англии.
— Надеюсь, что на меня тоже жаловаться не придется… миледи, — подражая простонародному выговору, скромно заметила Тарина.
Кузины рассмеялись.
— Как хорошо, что ты едешь со мной! — воскликнула Бетти. — Должна признаться, что маркиз немного пугает меня. Конечно, в Париже я вращалась в высшем свете и встречалась со многими очаровательными людьми, однако это отнюдь не то же самое, что очутиться лицом к лицу с чванливыми обитателями дворца Мальборо!
— Они и впрямь так высокомерны? — спросила Тарина.
— Они смотрят свысока на всех, кто не принадлежит к их кругу избранных, — пояснила Бетти, — и преисполнены чувства собственного величия.
— А кто приглашен на яхту в качестве гостей?
— Пока не знаю, — ответила Бетти, — но думаю, старые друзья маркиза, в обществе которых он наверняка не будет скучать. Говорят, на него очень легко нагнать скуку.
— И в самом деле есть от чего испугаться! — согласилась Тарина. — А ты уверена, что получишь удовольствие от подобного путешествия?
— Ну конечно! Это гораздо важнее, чем его чувства.
Пораженная новой мыслью, Бетти энергично продолжала:
— Мне невероятно повезло. Маркиз по праву считается самым блестящим холостяком в высшем свете, и женщины буквально преследуют его по пятам. — Помолчав с минуту, она пустилась в воспоминания: — Вчера вечером я наблюдала, как красавица леди де Грей так и ластилась к нему, да еще на глазах своей соперницы, маркизы Лондондерри. Можно было подумать, что эти светские дамы того и гляди вцепятся друг другу в волосы, как две базарные торговки!
Тарина в изумлении воззрилась на кузину:
— Но мне казалось, что леди де Грей и маркиза… замужние дамы.
Она вспомнила, что видела их портреты в «Журнале для женщин».
Этот журнал читала мать Тарины, а после ее смерти девушке иногда удавалось полистать его, одалживая У богатых дам своего прихода.
Наступила неловкая пауза. По-видимому, Бетти поняла, насколько неискушена ее кузина в нравах высшего общества, и потому перевела разговор на другую тему:
— Ну, ладно, Тарина, хватит сплетничать. У нас еще полно работы. Сейчас я позову Робинсон. Это моя главная служанка. — Поколебавшись с минуту, она добавила: — Я скажу ей, что ты поможешь мне упаковать остальные туалеты, а потом слуги уложат вещи в чемодан.
— Хорошая мысль, — одобрила Тарина.
— А пока я скажу дворецкому, что ты остаешься, и распоряжусь разместить твой багаж.
— К сожалению, я приехала без багажа.
— Без багажа? — удивилась Бетти. — Ты что, оставила свои вещи в деревне?
— Нет, все, что у меня есть, я привезла с собой в Лондон, — пояснила Тарина. — Но я планировала поступить так: взять у тебя рекомендацию и немедленно отправиться в бюро по найму прислуги на Маунт-стрит. Мне говорили, что это весьма солидное учреждение.
— Но теперь в этом нет необходимости, — заметила Бетти.
— Бот почему, — продолжала Тарина, — я оставила свой багаж, впрочем не такой уж и большой, на Паддингтонском вокзале.
— Я сейчас же пошлю за ним лакея.
С этими словами Бетти направилась в будуар, где двое слуг под руководством дворецкого накрывали стол к чаю.
Такого количества серебра Тарина еще никогда не видела. Все выглядело необыкновенно роскошно, а при виде блюд с сандвичами и всевозможными сладостями она поняла, что очень проголодалась.
Ведь она выехала из прихода, куда сегодня должен был прибыть новый викарий, в шесть часов утра, на ближайшей станции села на поезд, а приехав в Лондон, направилась прямиком к кузине на Белгрейв-сквер. И за все это время у нее маковой росинки во рту не было..
Как будто угадав, о чем думает кузина, Бетти сказала:
— Ты наверняка очень голодна после такого долгого путешествия. Мне следовало подумать об этом раньше.
И, не дожидаясь ответа Тарины, приказала дворецкому:
— Принесите вареное яйцо для мисс Уортингтон и передайте миссис Пил, что моя кузина остается у меня. И еще пошлите Джеймса или Фрэнка на Паддингтонский вокзал за багажом мисс Уортингтон,
— Слушаюсь, миледи.
Как только дворецкий и слуги вышли из комнаты, Тарина, обращаясь к кузине, воскликнула:
— Не могу поверить, что это не сон! Когда я ехала к тебе, то боялась, что ты не примешь меня, и тогда мне даже негде было бы переночевать.
Бетти дружеским жестом похлопала Тарину по руке.
— Мне так жаль, что ты потеряла отца, — с искренним чувством произнесла она. — Ты ведь знаешь, как я любила дядю Дэвида. Узнай я обо всем раньше, непременно побеспокоилась бы о твоей судьбе.
— Я очень тронута твоим вниманием. Ты для меня словно добрая фея из сказки.
Что бы ни случилось в будущем, — твердо сказала Бетти, — знай, что ты всегда можешь положиться на меня. Я никогда не забуду, как тепло отнеслась ко мне тетя Луиза после смерти моей матери. Да и тебя я всегда считала не кузиной, а родной сестрой.
— Как ты красива и добра, моя дорогая… сестренка, — тихо проговорила Тарина, еле сдерживая слезы. Бетти пожала руку девушки и сказала:
— Ну-ну, перестань, а то я тоже расплачусь и у меня потекут ресницы.
Ничего не понимающая Тарина в изумлении воззрилась на кузину:
— Потекут ресницы? Что ты имеешь в виду?
— Не будь наивной, Тарина!. Ты ведь помнишь, что у меня никогда не было таких черных ресниц. Я подкрашиваю их — совсем чуть-чуть — краской для волос. Но, разумеется, об этом никто не должен знать.
— Получается отлично! Даже не заметно, что они подкрашены.
— Именно к этому я и стремлюсь, — пояснила Бетти. — Общество осуждает женщин, которые используют румяна и пудру: это считается вульгарным. Но поверь мне — все светские дамы пудрятся, когда их никто не видит, и втирают румяна в щеки и губы. — Она улыбнулась и продолжала: — Когда я решила подкрашиваться, то первое время терла губы лепестками герани. Теперь же я обращаюсь к театральному костюмеру — она продает специальную косметику для актрис.
Тарина внимательно изучала лицо кузины, а потом произнесла:
— На мой взгляд, у тебя всегда была великолепная кожа, и, по-моему, она совершенно не изменилась.
— Если бы ты увидела меня наутро после бала, ты наверняка изменила бы свое мнение!
Обе рассмеялись.
— Можешь не волноваться, я твоих секретов не выдам, — заверила кузину Тарина. — Но вот другим, в особенности маркизу, совершенно незачем о них знать.
Наступило молчание. Казалось, Бетти размышляет над словами девушки. Затем она сказала:
— Маркиз в основном вращается в обществе прекрасных, образованных женщин, гораздо старше меня, так что я уверена, он сумеет отличить орхидею от маргаритки.
— Если под маргариткой ты разумеешь себя, — заметила Тарина, — то, на мой взгляд, это не слишком удачное сравнение. Ты не маргаритка, а прекрасная роза. Ты — само совершенство! Вот какого мнения должен быть о тебе маркиз.
— Он пресыщен женщинами, а потому относится к ним весьма критически, — заметила Бетти, — так что нам придется изобрести какой-нибудь хитроумный способ заинтересовать его, привлечь к себе внимание. Вся надежда на тебя, Тарина, — ты всегда была гораздо умнее меня.
Тарине пришло в голову, что, если верить словам кузины, этот маркиз — испорченный и чрезвычайно неприятный субъект. «Интересно, что Бетти нашла в нем?» — подумала девушка.
Но тут она вспомнила о лорде Брэдуэлле, покойном муже кузины. Он был не только стар, но еще и безобразно чванлив и скучен. Разве мог такой человек составить счастье молодой и добродушной Бетти?
— Зачем она вышла замуж за этого старика? — спросила Тарина у отца, когда Бетти отбыла в свадебное путешествие.
Новобрачная выглядела прелестно, но, к сожалению, жених был настолько стар, что годился ей в дедушки.
Викарий, который, кстати сказать, был исключительно хорош собой, только вздохнул.
— Остается надеяться, дорогая, что они будут счастливы, — сказал он с грустью. — Богатство всегда таит в себе непреодолимый соблазн, но, вступая на путь, усыпанный розами, не следует забывать о шипах. Они подчас ранят очень больно…
Тарина прекрасно поняла, что хотел сказать ее отец, и в ответ со вздохом заметила:
— Мне так хочется, чтобы Бетти была счастлива!
— И мне тоже, — сказал викарий. — Будь она моей дочерью, я бы настоял на более длительной помолвке и не допустил такой неприлично поспешной свадьбы. Она ведь даже не успела толком разобраться в том, что означает вступление в брак.
Сейчас, оглядываясь назад, Тарина поняла, что хотя родители Бетти, приходившиеся ей дядей и тетей, жили в огромном доме и владели изрядным количеством земли, они были далеко не богаты.
Вот почему перспектива выдать дочь замуж за губернатора графства — человека с высоким служебным положением и к тому же чрезвычайно богатого — привела их в восторг.
— Ты только подумай — у Бетти будет все, что она только пожелает! — захлебываясь от радости, сказала Тарине тетя Алиса, мать Бетти. Но когда кузина вернулась из свадебного путешествия, Тарина, взглянув на нее, поняла, что та вовсе не счастлива, а богатство и знатность ее мужа отнюдь не компенсируют его человеческих недостатков.
Вот почему сейчас, вспомнив прошлое, Тарина сочувственно сказала Бетти:
— Дорогая Бетти, ты так добра ко мне! Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы в будущем ты испытала настоящее счастье.
— Но я и так вполне довольна и счастлива, — возразила Бетти. — Если бы ты знала, Тарина, как чудесно иметь такую кучу денег и ни перед кем не отчитываться в том, как ты их тратишь!
Тарина хотела было возразить, что никакие деньги на свете не способны принести той радости, что дарит нам любовь.
Но потом подумала, что высказать столь сокровенные мысли значило бы обнажить перед кузиной свою душу, и сочла за лучшее промолчать. Еще ей пришло в голову, что, если этот избалованный женским вниманием маркиз вздумает играть чувствами Бетти, ему не поздоровится.
Лишь одна Тарина знала, что у ее кузины не только нежная, но и весьма чувствительная натура.
Будучи от природы существом чрезвычайно импульсивным, она быстро привязывалась к людям, которых едва знала, что, по мнению Тарины, было весьма опрометчиво. Внимательно слушая рассказы кузины о маркизе, Тарина пришла к выводу, что он, в отличие от Бетти, слишком искушенный и избалованный человек и наверняка не помышляет о женитьбе на ней.
Когда-то давно, когда обе они были еще девочками, Тарина мечтала, что ее красавица кузина выйдет замуж за какого-нибудь молодого деревенского сквайра. Они будут вместе охотиться, принимать участие во всех событиях графства и находить радость в деревенской жизни. Теперь же, глядя на Бетти, Тарина поняла, что ее кузине — настоящей красавице — было суждено блистать в Лондоне, а не похоронить себя в глуши.
Ничего о том, что происходит во дворце Мальборо, Тарина, разумеется, не знала, но даже в их скромный приход, где она жила, порой доходили вести о принце Уэльском и его развеселой жизни.
Молва постоянно связывала имя принца с разными женщинами. Когда-то это было страстное увлечение признанной красавицей Лили Лэнгтри, потом леди Брук, а в последнее время он обратил внимание на миссис Кеппель.
Не обошлось без сплетен и о его визите в Париж, куда принц ездил в одиночестве, так как принцесса Александра в то время находилась в Дании в гостях у своих родственников.
Многие слухи, доходившие до Тарины, были ей непонятны, но тем не менее девушка была уверена в одном — такое поведение недостойно принца не только потому, что он — наследник престола, но и потому, что он женатый человек.
Однако до сей поры все это мало занимало Тарину, ибо она не предполагала, что когда-нибудь ей придется близко столкнуться с людьми, о которых шла речь.
Не приходило ей в голову и то, что Бетти, ее обожаемая кузина, окажется в обществе столь высокопоставленных особ.
Теперь же она понимала, что избалованные и порочные светские щеголи наверняка обратят внимание на молодую женщину, недавно похоронившую старого, вечно брюзжащего мужа, а потом некоторое время прожившую в Париже, в аристократическом французском обществе, скованном всевозможными условностями.
Тарина съела приготовленное для нее яйцо и теперь пила чай, поглощая огромное количество сандвичей и изысканных сладостей, при этом внимательно прислушиваясь к тому, что говорила ей Бетти.
Не имея до сих пор такой благодарной слушательницы и вынужденная поэтому хранить в душе невысказанные чувства, Бетти взахлеб повествовала Тарине об оглушительном успехе, выпавшем на ее долю на первом же балу, куда она попала по возвращении в Лондон.
С того дня приглашения сыпались одно за другим, и вскоре она была приглашена во дворец Мальборо, что вообще-то для человека мало известного в лондонском свете было чрезвычайно необычным.
— Принц Уэльский одаривал меня комплиментами, — хвасталась Бетти, — принцесса Александра была чрезвычайно мила, а со сколькими важными людьми я познакомилась… Просто со счета сбилась! — Бетти улыбнулась при этом воспоминании и продолжала: — Когда я вернулась домой, у меня просто голова шла кругом. Лишь наутро я вспомнила, что, кажется, маркиз Оукеншоу пригласил меня на обед, и с трудом заставила себя поверить, что все это правда, а не волшебная сказка!
— Наверное, ты была восхитительна на этом балу! — воскликнула увлеченная рассказом Тарина.
— Ну, конечно, — согласилась Бетти. — Кстати, ты мне напомнила, что платья так еще и не уложены! Пойдем, Тарина, пора приниматься за дело, а то мы и до послезавтра не соберемся.
И она позвонила в маленький золотой колокольчик, стоявший на чайном столике. Дверь открылась, и на пороге появился лакей.
— Скажите, чтобы Робинсон немедленно пришла ко мне в спальню, — распорядилась Бетти. — Джеймс отправился за багажом мисс Уортингтон?
— Да, миледи. Должно быть, он скоро вернется.
— Сообщите мне, когда он придет.
— Слушаюсь, миледи.
Слуга вышел, закрыв за собой дверь. Бетти обратилась к Тарине:
— Мне кажется, милочка, что из всего багажа тебе пригодятся разве что какие-нибудь дорогие для тебя мелочи, а одежду, если она выглядит так же, как то, что на тебе сейчас, смело можно будет выбросить.
Тарина удивленно вскрикнула:
— Но это же расточительство!
— Ты наверняка изменишь свое мнение, когда увидишь те платья, что я приготовила для тебя. Впрочем, распаковывать их все нет никакой необходимости. Хватит одного — в нем ты поедешь. И еще у меня есть бездна всевозможных шляп — ты сможешь выбрать себе по вкусу. — Вскочив с места, Бетти протянула Тарине руку. — Пошли скорей! Мне кажется, что на наших глазах начинает разыгрываться пьеса, в которой мы станем главными героинями. А ведь, помнишь, когда-то ты была умелым режиссером!
Весело рассмеявшись, кузины рука об руку направились в спальню Бетти.
Маркиз был хмур. Больше всего на свете он ненавидел вмешательство в свои тщательно продуманные планы, а именно это сейчас и происходило.
Накануне вечером во дворце Мальборо лорд Розбери отвел его в сторонку. «Интересно, что он мне скажет?» — подумал маркиз.
— Когда вы отплываете, Вивьен? — спросил лорд Розбери.
— Завтра.
— Отлично! — обрадовался министр. — Я хотел бы просить вас еще об одной услуге.
Маркиз притворно застонал:
— Только не это!
— Боюсь, что у меня нет иного выхода, и надеюсь, что не слишком обременю вас.
— Я уже предчувствую недоброе.
— Я сообщил премьер-министру, что вы согласились отправиться в Сиам. Он чрезвычайно вам благодарен и, поскольку вы плывете на яхте, хотел бы просить оказать ему услугу.
— Так речь, как я понимаю, идет о двух просьбах? — поинтересовался маркиз суховатым тоном.
— На самом деле об одной, — пояснил лорд Розбери.
— Я весь внимание.
— У премьер-министра есть родственница, которая направляется в Индию. Он был бы вам чрезвычайно благодарен, если бы вы любезно согласились доставить эту даму с комфортом.
Маркиз поджал губы. Он уже тщательно продумал состав своих будущих гостей и не имел ни малейшего желания в последний момент приглашать человека, который, возможно, плохо впишется в компанию, да к тому же просто навязан ему.
У него промелькнула мысль: а нельзя ли отговориться тем, что все каюты уже заняты и выполнить просьбу не представляется возможным? Однако странный огонек в глазах лорда Розбери заставил маркиза спросить:
— И кто же эта докучливая путешественница?
Да, маркиз не ошибся — на губах министра заиграла многозначительная улыбка, и он ответил:
— Это дама, которая едет к своему мужу в Калькутту… Леди Миллисент Карсон!
Маркиз издал короткий смешок.
Он понимал, что министр иностранных дел специально обставил свою просьбу такой загадочностью, ибо для него наверняка не было секретом, что леди Миллисент Карсон хорошо знакома маркизу.
Более того — почти целый год она преследовала его с завидной настойчивостью.
Однако потом ее мужа отправили с дипломатической миссией в Россию, леди Миллисент последовала за ним и, естественно, рассталась с маркизом. Недавно же она вновь вернулась в Англию.
Маркиз не скучал по ней — на это он был не способен. Тем не менее, узнав, что вскоре им опять предстоит увидеться, он не мог не предвкушать, как при первой возможности невинный флирт перерастет в более тесные отношения.
Маркиза не удивило, что леди Миллисент, узнав о его поездке в Сиам, проявила мудрость и не обратилась к нему напрямую, а передала свою просьбу через премьер-министра и министра иностранных дел.
Тонкий ход, без сомнения, и маркиз по достоинству оценил его. С иронической улыбкой он заметил:
— Вы прекрасно понимаете, Арчибальд, что я не могу не выполнить приказ властей предержащих, хотя и отданный в завуалированной форме!
Министр рассмеялся:
— Сознайтесь честно, Вивьен, ведь вы не откажете Миллисент в гостеприимстве, хотя по прибытии в Калькутту вас могут ожидать кое-какие сложности. Но, если не ошибаюсь, вам случалось выходить с честью и из более затруднительных ситуаций.
Маркиз, который не терпел никаких намеков на свой успех у прекрасного пола, нахмурился и сказал:
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете. Как бы то ни было, я уверен, что на борту «Морской сирены» найдется каюта для леди Миллисент.
— Весьма подходящее название для яхты, — не без иронии заметил министр. — Благодарю вас за гостеприимство, Вивьен. Я уверен, что премьер-министр будет в восторге от вашего предложения.
— Моего предложения! — усмехнулся маркиз.
Больше он на эту тему не размышлял, и лишь дома, давая наставления своему секретарю по поводу неотложных дел на следующий день, маркиз задумался о том, не помешает ли присутствие леди Миллисент его увлечению леди Брэдуэлл.
Обе эти женщины были замечательно хороши собой — каждая в своем роде богиня — и при этом нимало не походили одна на другую.
Леди Миллисент была высокого роста, темноволосая и темноглазая. Блеск этих глаз, а также несколько вызывающая манера держаться и соблазнительные формы могли свести с ума любого мужчину.
Мнение маркиза о леди Брэдуэлл весьма походило на мнение Тарины. Для него эта дама олицетворяла изысканную женственность, столь мастерски запечатленную Фрагонаром в его романтической живописи. В то же время маркиза чрезвычайно интриговала та искушенность — не слишком обычная для такой молодой особы, — которую он привык приписывать только француженкам.
— Ясно одно, — признался маркиз самому себе, — скучать во время путешествия мне не придется, по крайней мере поначалу.
Более того, с появлением в числе гостей леди Миллисент их число становилось четным.
Помимо леди Брэдуэлл маркиз пригласил двух своих друзей, которых по справедливости считал добродушными и легкими в общении людьми и к которым испытывал искреннюю привязанность.
Леди Лорейн и ее муж не были богаты, и маркиз, любя их обоих, понимал, насколько они ценят его гостеприимство.
Вот почему ни в деревне, ни в Лондоне он почти никогда не устраивал вечеров, куда бы не были приглашены эти люди.
Знал маркиз и то, что Элспет Лорейн обладает счастливой способностью сгладить любую неловкость и, без сомнения, блестяще справится с ролью хозяйки.
Ее муж превосходно играл в бридж, был остроумным рассказчиком, умевшим позабавить своих слушателей, — словом, на взгляд маркиза, принадлежал именно к тому типу людей, общество которых он всегда ценил.
То же относилось и к Гарри Прествуду, неизменному спутнику маркиза, который значил в его жизни гораздо больше любого другого приятеля.
Гарри постоянно находился в стесненных денежных обстоятельствах, ибо его отец, восьмой баронет, уже в весьма преклонных годах неожиданно пристрастился к игре.
Это случилось после того, как баронет вследствие неудачного падения с лошади во время охоты оказался прикованным к постели.
— Когда мой отец умрет, — в отчаянии восклицал Гарри, обращаясь к маркизу, — будет чудом, если от всего наследства у меня останется хоть шиллинг! Так что было бы только справедливо, если бы он выдал его мне прямо сейчас, и дело с концом!
— Неужели ты не можешь удержать его от такой безрассудной игры? — спросил маркиз.
— Каким образом? — В голосе Гарри звучала безнадежность. — Каждую минуту он жалуется, что больше не может ездить верхом или покинуть инвалидное кресло, в котором с помощью слуг передвигается из спальни и обратно. А когда его одолевает скука, он ставит на самую медленную скаковую лошадь или вкладывает средства в сомнительные компании — словом, любым доступным способом растрачивает наше и без того далеко не баснословное состояние.
— А ты разговаривал с адвокатами?
— Они тоже ничего не могут с этим поделать. Пока отец жив, деньги принадлежат ему. Маш дом — который, кстати сказать, разваливается по частям, ибо денег на ремонт нет, — а также земля переходят ко мне по праву майората3, при которой она переходит полностью к старшему из наследников), а вот деньги — это собственность отца!
Маркиз, искренне привязанный к Гарри, решил исследовать вопрос более подробно, прибегнув к услугам своих собственных адвокатов и, разумеется, не ставя в известность баронета.
То, что выяснили адвокаты маркиза, в точности соответствовало тому, что он уже слышал от Гарри.
Сэр Роджер, который и в самом деле имел право по собственному разумению потратить свое состояние, уже по уши увяз в долгах.
— Подумать только, он участвует в любой лотерее, о которой услышит, будь они трижды прокляты! — в отчаянии жаловался Гарри. — И, по-моему, ни разу не выиграл даже бутылки эля!
— Мне так жаль тебя, Гарри, — сочувственно произнес маркиз.
— Мне и самому себя чертовски жаль! — энергично воскликнул Гарри. — Если бы у меня не было тебя, Вивьен, клянусь Богом, я плюнул бы на все, уехал в Австралию или Канаду и стал лесорубом!
— Может быть, когда твой отец умрет, ты сможешь как-то поправить дела.
— Сомневаюсь, — возразил Гарри. — Да и дом, наверное, отремонтировать уже не удастся — на это нужны тысячи, а их у меня нет.
Маркиз искренне сочувствовал другу, но вместе с тем он прекрасно знал, что тот чертовски горд.
Однажды он предложил Гарри денег взаймы. Тот с негодованием отверг помощь.
— Если ты думаешь, что я собираюсь жить за твой счет, как те бессовестные нахлебники, что каждый день толкутся у твоих дверей, ты глубоко ошибаешься! — воскликнул он. Голос Гарри дрогнул, но он справился с собой и продолжал: — Я люблю тебя, Вивьен, и всегда любил, еще с той поры, как мы мальчишками учились в Итоне. Но я не желаю быть объектом твоей благотворительности и вообще быть обязанным кому бы то ни было, даже тебе! Прошу тебя запомнить это раз и навсегда.
Маркиз не стал перечить другу, а лишь заметил, что ему приятно общество Гарри и что он хотел бы видеть его у себя каждый день.
Это означало, что Гарри отныне не нужно было беспокоиться о том, где поесть. Кроме того, он мог в любое время пользоваться превосходными лошадьми маркиза.
Хотя у Гарри была собственная крохотная и тесная квартирка неподалеку от Пиккадилли, он редко бывал там. Чаще всего он останавливался в охотничьем домике маркиза в Лестершире или отправлялся вместе с ним в Шотландию, половить рыбу или пострелять куропаток.
В обществе было известно, что маркиз и Гарри — неразлучные друзья, поэтому, приглашая одного, хозяева непременно приглашали и другого.
Многие хозяйки были рады заполучить на свои вечера этих холостых красавцев, и лишь маменьки, имевшие богатых дочерей на выданье, всеми силами старались отвлечь их внимание от Гарри Прествуда.
Зная, что в настоящий момент сердце друга абсолютно свободно, маркиз не слишком заботился о том, кого именно из дам пригласить для него.