Картленд Барбара. Найти свою звезду

   Маркиз каким-то внутренним чутьем догадался, о чем она думает. Взяв ее руку в свои, он мягко сказал:
   — Простите меня. Мне вовсе не хотелось расстраивать вас. Я вел себя как эгоист, думал только о себе. Но в одном вы правы — я даже представить себе не мог, что вы так чисты и наивны.
   — О нет, теперь уже нет! — дрожащим голосом произнесла Тарина.
   — Я ведь уже не раз говорил вам — смотрите на звезды, а не на их искаженное отражение.
   — Именно это я и пыталась сделать. Но теперь, когда я знаю, сколько на свете дурного, звезды потеряли для меня свое былое очарование.
   Маркиз сжал ее руку:
   — Мне кажется, вы не очень внимательно изучали мои картины. Ведь в них принца всегда преследуют злые духи, и только в последний момент ему удается спастись благодаря вмешательству святой девы.
   Тарина молчала.
   Она понимала, что маркиз говорит ей. Конечно, это нехорошо, что он держит ее руку, но почему-то ей вовсе не хотелось освободить ее.
   Мир, полный пугающих загадок, внезапно открылся перед Тариной — недаром она обладала «проницательностью», как говорил ее отец, — и о существовании этого мира она до сих пор даже не подозревала.
   Перед ней вдруг возник образ леди Миллисент, ее темные, чуть раскосые глаза, рот, искривленный в соблазнительной улыбке, манера двигаться, делавшая ее так похожей на змею-искусительницу.
   Маркиз не сказал этого прямо, но Тарина догадалась сама — леди Миллисент была искушением, перед которым он был не в силах устоять.
   Тем не менее миледи покинула яхту, и сердце маркиза вовсе не было разбито.
   — Мне кажется, — произнес маркиз, внезапно вторгаясь в ход мыслей Тарины, — что вы и есть та самая святая дева, которая послана мне судьбой. Именно вы призваны помочь мне преодолеть все дьявольские искушения и вновь вернуться на путь добродетели.
   В его голосе чувствовались искренние нотки, и Тарина рискнула поднять голову и взглянуть на него, чтобы убедиться, что он не шутит.
   — Но у меня нет никакого права вторгаться в вашу жизнь, — тихим голосом возразила она. — Ваша жизнь принадлежит только вам, и только вы сами можете изменить ее…
   Маркиз покачал головой:
   — Вы ошибаетесь. В жизни каждого мужчины есть женщина, которая вдохновляет и ведет его, подобно звезде. И если в поисках этой путеводной звезды он порой сбивается с истинного пути и может пасть жертвой искушений, грехи в конце концов простятся ему.
   — Кем же?
   — Думаю, следовало бы ответить «Богом», — серьезно сказал маркиз, — но в данном случае я прошу прощения у вас, Тарина.
   — За что же? За то, что вы хотели мне предложить?
   — Нет, за те сомнения, что я невольно заронил в вашу душу. Если бы я заранее знал, какая вы на самом деле, я бы скорее дал отрубить себе правую руку, чем позволил бы осквернить существо столь чистое и непорочное.
   Теперь слова и тон маркиза разительно отличались от той манеры, в какой он до этого говорил с Тариной. Она взглянула на него с удивлением, а он вдруг спросил:
   — Не правда ли, вас еще никто ни разу не целовал?
   — Конечно, нет! — с негодованием отвергла такое предположение Тарина, снова отворачиваясь от маркиза.
   Ей бы следовало отнять свою руку, но он не отпускал ее.
   — Я так и думал, — сказал маркиз. — Давайте начнем сначала. Предоставьте все мне. Я сумею найти способ устроить так, чтобы нам не разлучаться, хотя, должен признаться, в настоящий момент мне ничего не приходит в голову.
   — А как же леди Брэдуэлл?
   Наступило молчание. После некоторой паузы маркиз тихо сказал:
   — Давайте раз и навсегда внесем ясность в этот вопрос — я слишком долго был холостяком и не намерен менять свое положение.
   «Как будет разочарована Бетти!» — подумала Тарина, но, увы, она понимала, что не в силах что-либо предпринять.
   Однако оставалась еще одна опасность. Тарина боялась, что на обратном пути Бетти может пойти по стопам леди Миллисент.
   И тут же уверила себя, что это невозможно.
   Нет, Бетти вовсе не такая! Конечно, она упоминала о неком парижском графе и итальянском князе, но почему-то Тарина была уверена, что ни один из них не был ее любовником.
   Возможно, она флиртовала с ними, что было вполне объяснимо — ведь Бетти такая хорошенькая! Правда, в глазах ее отца даже такое поведение было предосудительным для замужней женщины, с сожалением призналась себе Тарина.
   Она чувствовала себя маленьким ребенком, заблудившимся в лесу и внезапно оказавшимся без поддержки родных и друзей.
   Вот почему она судорожно ухватилась за руку маркиза, ища в нем защиты от бушующего моря взрослой жизни.
   — Мне так страшно! Я не понимаю, что со мной творится…
   У нее перехватило дыхание. Но маркиз догадался, что хотела сказать девушка. Ласково взглянув на нее, он тихо произнес:
   — Предоставьте все мне. Я сумею найти выход! Вы должны мне верить!
   «А ведь еще недавно я считала, что этому человеку нельзя доверять!» — молнией промелькнула мысль, но почему-то сейчас, сидя рядом с маркизом и держа его за руку, Тарина верила ему.
   Словно некие таинственные токи передавались от одного к другому и пронизывали все существо Тарины.
   Взглянув на маркиза, она поняла, что он чувствует то же, что и она. А раз так, решила про себя девушка, она не могла ему не верить.
   Он наверняка найдет выход! Он сумеет сделать так, что ей не о чем будет тревожиться…
   И, словно отвечая на ее мысли, маркиз тихо произнес:
   — Все будет хорошо, поверьте мне!
   — Я вам верю, — запинаясь, сказала Тарина. — Но мне так страшно… Теперь, после смерти отца, я совсем одна на свете…
   — Сейчас мы вернемся на яхту, — продолжал маркиз спокойным тоном. — Приходите и смотрите на мои картины, как только вам захочется. С их помощью я постараюсь сказать вам то, что пока не умею выразить словами.
   Тарина глубоко вздохнула, но на этот раз с облегчением.
   Ей вдруг пришло в голову, что если бы сейчас маркиз заключил ее в объятия и прижал к сердцу, она чувствовала бы себя в полной безопасности.
   И в ту же секунду таинственные флюиды пронизали все ее существо и передались маркизу через их сплетенные руки.
   Новое чувство теснило грудь Тарины, наполняло новым смыслом биение ее растревоженного сердца.
   Вот впереди показался причал Восточного отеля. И только в это мгновение Тарина поняла, что за новое чувство овладело ею… Это была любовь!
   Оно пришло внезапно, когда девушка меньше всего ожидала этого, и захватило ее всю. Отныне вся жизнь Тарины будет подчинена этому сладостному чувству…
 
   Утром за завтраком маркиз не появился. На вопрос Бетти: «Что с ним?» — один из стюардов объяснил, что его светлость приказал подать себе завтрак в каюту.
   Это показалось Бетти очень непохожим на маркиза и потому забавным, и она с улыбкой взглянула через стол на Гарри Прествуда, ожидая, что и его насмешила эта прихоть друга.
   Однако вопреки ее ожиданиям в этот момент Гарри смотрел не на нее, а на лодки, которые проплывали мимо яхты, причем так пристально, как будто никогда в жизни не видел ничего более интересного. С тех пор как яхта пришвартовалась в Бангкоке, трапеза обычно проходила на открытом воздухе, на корме, где над палубой был натянут тент для защиты от палящего солнца.
   Хотя Бетти порой тоже с любопытством наблюдала за суденышками, сновавшими по реке, сейчас ее почему-то раздосадовало то обстоятельство, что какие-то лодки привлекали Гарри больше, чем она
   Та завтраком сидели только они двое. Неожиданно Бетти со стуком опустила на стол вилку и нож негромко позвала:
   — Гарри!
   Не поворачивая головы, он бросил короткое:
   — Да?
   — Что случилось?
   — А почему вы решили, что что-то случилось?
   — Но я же вижу! С тех пор как мы прибыли в Бангкок, а вернее сказать, даже раньше, вы как будто избегаете меня. В чем я провинилась, что я такого сказала или сделала, что вы на меня обиделись?
   — Ничего подобного.
   — Но я же вижу, что с вами что-то произошло.
   — Мне не хотелось бы говорить об этом.
   — А я настаиваю! — не сдавалась Бетти. — Пока мы плыли по Средиземному морю, Суэцкому каналу и Красному морю, мы с вами прекрасно ладили — или по крайней мере мне так казалось. И вдруг вас словно подменили.
   Гарри упорно хранил молчание, и через некоторое время Бетти, потеряв терпение, воскликнула:
   — Прошу вас, объясните мне, в чем дело. Меня это очень беспокоит, я прямо сама не своя.
   Только после этих слов Бетти Гарри повернул наконец голову от реки и, взглянув на нее, спросил:
   — Это правда?
   — Ну конечно, правда! Как вы можете быть таким… жестоким?
   Голос Бетти дрогнул. Неожиданно Гарри встал из-за стола и сказал:
   — Мне надо поговорить с вами, но только не здесь.
   — Тогда где же?
   — Там, где нам никто не помешает. Бросив быстрый взгляд на берег, он неожиданно предложил:
   — Пойдемте со мной, только, ради Бога, скорее, пока Лорейны не спустились к завтраку.
   Бетти с изумлением уставилась на него:
   — Как, прямо так, не переодеваясь?
   — Мы ненадолго пройдем в сад, так что шляпа вам не понадобится.
   Тон, которым Гарри произнес эти слова, не допускал никаких возражений, и Бетти не стала перечить, а молча повиновалась.
   Вслед за Гарри она миновала палубу и по трапу спустилась на пристань.
   Пристань упиралась в ворота, за которыми начинался сад, принадлежавший Восточному отелю.
   Открыв ворота, Гарри пропустил Бетти вперед. В этот ранний час в саду не было ни души.
   Они двинулись по тенистой дорожке к уединенному месту среди цветущих кустарников и высоких деревьев. Можно было поручиться, что здесь их не заметит никто из случайных прохожих, разве что кто-нибудь специально придет сюда же.
   Посреди зарослей кустарника стояла деревянная скамеечка. Бетти села на нее, а рядом разместился Гарри.
   Ей показалось, что он сел не так близко, как мог бы, и она вопросительно посмотрела на своего спутника.
   Но он, ничего не объясняя и все так же упорно, как на яхте, избегая Бетти, не сводил взгляда с реки.
   — Так в чем же дело, Гарри? — спросила наконец Бетти.
   — А вы не знаете?
   — Не имею ни малейшего представления.
   Он глубоко вздохнул:
   — Я отправляюсь на родину с первым же судном или по суше.
   Гарри говорил резко и отрывисто. Бетти с недоумением уставилась на него.
   — Но почему? — спросила она. — Что случилось?
   — Мне казалось, что вы и сами догадываетесь.
   — Нет, я ничего не понимаю! Почему вы так изменились? О Гарри, в чем я провинилась перед вами?
   Это был крик ребенка, которого незаслуженно обидели. Гарри обернулся к Бетти:
   — Ради всего святого, дорогая, не говорите со мной так! Я этого не вынесу…
   Бетти все еще с недоумением смотрела на него, а Гарри продолжал:
   — Я люблю вас! Мне казалось, что вы сами могли бы догадаться… И если вы думаете, что я смогу как ни в чем не бывало плыть вместе с вами на «Морской сирене» и не сойти с ума или не выброситься за борт, вы глубоко заблуждаетесь!
   — Так вот в чем, оказывается, дело! — воскликнула Бетти с восторгом. — Но почему же вы раньше мне не сказали? Я тоже люблю вас, Гарри! Я уже давно влюбилась в вас и очень страдала, видя, что вы ко мне равнодушны…
   — Равнодушен? — переспросил Гарри с мукой в голосе.
   Шагнув к Бетти, он взял ее руки в свои и покрыл поцелуями.
   — Я обожаю вас! Я вас боготворю! Если бы вы знали, через какие адские муки я прошел… Видеть вас, такую изысканно-прекрасную, и знать, что у меня нет ни единого шанса, что вы никогда не будете принадлежать мне!..
   — Но почему вы так говорите?
   — Потому что вы предназначались Вивьену. И еще потому, что мне нечего предложить вам.
   — Нечего?
   Гарри с такой силой стиснул руки Бетти, что у него побелели пальцы.
   — Неужели вы полагаете, что если бы я мог предложить вам выйти за меня замуж, я не сделал бы этого в первые же дни нашего знакомства?
   Бетти не отвечала, и он продолжал: — И не только потому, что я никогда не встречал женщины красивее, но и потому, что все в вас так же прекрасно, как и ваше лицо, — вы милы, очаровательны, отзывчивы… — Помолчав немного, он со вздохом произнес: — Я мог бы говорить о вас бесконечно! И все же я вынужден покинуть вас, ибо не в силах выносить этого…
   — Но почему? Почему? — в отчаянии вскрикнула Бетти.
   Гарри отпустил ее руку и невидящим взглядом уставился на реку. Затем, немного успокоившись, он ответил:
   — У меня нет ни гроша за душой! Мой отец наделал чудовищные долги, и после его смерти мне предстоит до конца своих дней выплачивать их… Если бы не Вивьен, я, наверное, уже давно умер бы с голоду или сидел в долговой яме!
   У Бетти вырвался крик ужаса.
   — Но должен же быть какой-то выход!
   — Если вы скажете какой, я так и поступлю.
   Бетти промолчала, и Гарри продолжил свои объяснения:
   — С тех пор как я понял, что люблю вас, я провел много бессонных ночей, вынашивая самые сумасшедшие планы, которые позволили бы мне предложить вам руку и сердце.
   Бетти сочувственно вздохнула, но не произнесла ни слова, и Гарри удрученно продолжал:
   — Увы, горькая правда такова — у меня нет ни гроша. Я могу жить только за счет друзей, чего я ни в коем случае не намерен допустить, особенно в отношении Вивьена, или подметать улицы. Больше я ни на что не пригоден!
   В его словах слышалось такое непритворное душевное страдание, что у Бетти сжалось сердце, и она сочувственно пожала ему руку.
   — Прошу вас, Гарри, не надо отчаиваться!..
   — Как же я могу не отчаиваться? Ведь я люблю вас! — с мукой в голосе произнес он. — О Господи, ну почему такое случилось именно со мной? Я знавал многих женщин. Не буду утверждать, что был к ним совершенно равнодушен, но ни одну из них мне не хотелось назвать своей женой, ни с одной не хотелось связать навсегда свою жизнь. И вот я встретил вас!..
   Наступило молчание, затем Бетти тихо сказала:
   — Я знаю, Гарри, вы очень гордый… Однако должна вам сказать, у меня будут кое-какие средства, даже если я вторично выйду замуж.
   — Я уже думал об этом, — отозвался Гарри. — Но неужели вы хотите, чтобы, вступив в брак, я потерял всякое уважение к себе? А ведь именно так и произойдет, если я буду жить на средства жены, не располагая своими собственными.
   — Но уверяю вас, Гарри, у меня не так уж много денег! — поспешила заверить его Бетти. — После смерти мужа мне досталось порядочное наследство, но только на правах доверительной собственности. Если я второй раз выйду замуж, то буду иметь лишь четверть этой суммы.
   — Даже если бы речь шла о нескольких шиллингах, я все равно не мог бы их принять, не имея равной суммы, — возразил Гарри. — А кроме того, как я могу обречь вас на жизнь, лишенную привычного для вас комфорта? У вас не будет восхитительных нарядов, которые придают вам еще большее очарование!
   — Неужели вы полагаете, — спросила Бетти, — что все это будет иметь для меня хоть какое-нибудь значение, когда вы будете рядом со мной? О мой дорогой, да с вами я проживу счастливо даже в шалаше! Еще никогда в жизни я не испытывала подобных чувств…
   Ее проникновенный тон тронул Гарри до глубины души.
   Вздохнув от полноты чувств, он привлек Бетти к себе, и их уста слились.
   Он целовал ее с неистовой силой, нежно и в то же время страстно. Прошло довольно продолжительное время, затем Гарри нетвердым голосом произнес:
   — Дорогая, как я вам благодарен за то, что вы только что сказали! Но увы, я вынужден ответить «Нет!». Это решение окончательно и бесповоротно.
   — Но почему? — недоумевала Бетти. — Почему?
   — Вы имеете огромный успех в свете, — ответил Гарри. — Наслаждайтесь жизнью и забудьте о существовании несчастного по имени Гарри Прествуд, который будет любить вас до конца своих дней!
   — Гарри, опомнитесь! Я этого не вынесу, — взмолилась Бетти. — Я хочу, чтобы мы были вместе, и не хочу вас терять!
   — Вы еще очень молоды, — возразил Гарри, — и наверняка встретите на своем жизненном пути мужчину, которого полюбите. И он вас… О, как невыносимо думать об этом!
   — Когда я овдовела, — задумчиво произнесла Бетти, — то решила, что больше никогда не выйду замуж. Мой брак был несчастливым… Но теперь, встретив вас, Гарри, больше всего на свете мне хотелось бы стать вашей женой. И поверьте, деньги не имеют для меня никакого значения!
   — А дня меня имеют, — возразил Гарри. — Вы так молоды, так прекрасны! Разве я могу ввергнуть вас в нищету? А каким унижением будет для вас сознание того, что ваш муж вынужден быть нахлебником у своих друзей, иначе он просто умрет с голоду! — Он глубоко вздохнул. — Моя дорогая, любимая, единственная, вы должны подумать о себе. Сейчас мы вернемся на яхту, и я намерен попросить у Вивьена денег, чтобы добраться до Англии, — долг, который я вряд ли когда-нибудь смогу отдать. С первым же пароходом я отправлюсь на родину — наверное, так будет дешевле, чем путешествовать по суше.
   — О Гарри, не говорите так! — взмолилась Бетти. — Прошу вас, не покидайте меня, останьтесь! Хотя бы еще немного, чтобы мы могли спокойно все обсудить…
   — Это невозможно, дорогая, — возразил Гарри. — Я слишком люблю вас. Видеть вас ежедневно и знать, что вы никогда не станете моей… Какая мука!
   — Но предположим на минуту, — запинаясь, вполголоса произнесла Бетти, — что вы твердо решили уехать… А что, если я последую за вами? Вам не обязательно жениться на мне, но зато мы будем вместе…
   Наступило молчание, а затем Гарри возмущенно воскликнул:
   — Вы не должны так говорить! Неужели вы думаете, что мне самому не приходило это в голову? Но я в ту же секунду устыдился своих собственных мыслей! — Он снова взял ее за руку. — Вы ведь не леди Миллисент, Бетти. Вы слишком чисты и прекрасны. — Не сводя с нее глаз, Гарри продолжал: — Вы созданы для того, чтобы стать женой достойного человека, матерью его детей. Мне страшно даже подумать, что вы станете частью того испорченного, безнравственного света, куда хотел вовлечь вас Вивьен!
   — Ему никуда не удается меня вовлечь! — с негодованием возразила Бетти. — Я хочу быть с вами…
   — Я чрезвычайно благодарен вам, дорогая, за то, что вы только что предложили, — растроганно продолжал Гарри, — но снова вынужден повторить «Нет!». Вы даже не представляете себе, до какой степени вы не похожи на тех женщин, в обществе которых привыкли вращаться мы с Вивьеном. И я не позволю вам ступить на путь греха! С этими словами Гарри начал нежно, палец за пальцем, целовать руку Бетти, а затем ее ладонь.
   — Но предположим, — тихо сказала Бетти, — что, когда вы уедете, я стану такой же, как леди Миллисент, — испорченной и безнравственной?
   Гарри внимательно посмотрел ей в глаза.
   — Обещайте мне, дорогая, что вы никогда этого не сделаете, — с расстановкой произнес он. — Поклянитесь всем, что для вас свято, поклянитесь вашей любовью, что вы всегда останетесь такою, как сейчас, пока не встретите достойного человека, в сердце которого займете то же место, что теперь занимаете в моем!
   — Обещаю, — прошептала Бетти, — но только мне не нужно искать такого человека. Единственный мужчина, который безраздельно царит в моем сердце, — это вы, Гарри! И я уверена — словно сам господь Бог вселил в меня эту уверенность! — что я никогда не полюблю никого другого!
   Гарри привлек Бетти к себе и поцеловал.
   Это был уже не тот поцелуй, что раньше. В нем было не меньше страсти, но появилось и нечто новое — обожание и поклонение, которые Гарри испытывал к любимой. С трудом выпустив Бетти из своих объятий, он невесело усмехнулся и сказал:
   — Вот мы и попрощались, моя дорогая! Больше я не прикоснусь к вам до самого отъезда и даже не осмелюсь заговорить наедине. Помните, о чем я просил вас. Что бы ни случилось с вами в будущем, знайте — если вы когда-нибудь поступите дурно, вы оскверните тот священный образ, который навеки запечатлен в моем сердце и в моей душе!
   — О Гарри, не говорите так! умоляющим тоном произнесла Бетти. По ее лицу струились слезы, и она даже не делала попытки их вытереть. — Я люблю вас! Люблю…
   — Я тоже люблю вас и буду любить до конца дней своих.
   Сказав это, Гарри несколько минут пристально вглядывался в лицо любимой, словно хотел навсегда запечатлеть в душе ее милый образ.
   Затем он резко повернулся и быстрыми шагами пошел к выходу, оставив Бетти в саду одну.

Глава 7

   Как только путешественники вернулись на яхту, Тарина поспешила к себе в каюту. Казалось, привычный мир вокруг нее рушится и она не в силах этому помешать.
   Девушка твердо знала только одно — она любит маркиза всем сердцем и не мыслит себе жизни без него.
   В то же время разум подсказывал Тарине, что предложение, сделанное ей маркизом, безнравственно по своей сути. Нет, на это она никогда не пойдет!
   От всех этих противоречивых мыслей у нее голова шла кругом. Тарина чувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется.
   — Я люблю его! — страстно шептала она. — Но увы, он никогда не поймет, что я не могу поступить так, как леди Миллисент! Что сказали бы папа и мама?..
   По правде говоря, девушка не до конца поняла, в чем именно состояла суть предложения маркиза, но одно она знала точно — он желает, чтобы она уподобилась леди Миллисент.
   Ей припомнились слова маркиза о том, что любовь похожа на звезду, свет которой доходит до земли в искаженном виде. Да, он был прав! Тарина попыталась найти оправдание маркизу — ведь она любила его! — но, увы, скоро поняла, что греху нет и не может быть оправдания.
   В такие нелегкие минуты Тарина всегда вспоминала отца. Вот он-то наверняка не только сумел бы объяснить дочери, что ее тревожит, но и подсказал бы достойный и разумный выход.
   Но отца уже нет в живых, она осталась на свете одна-одинешенька и должна рассчитывать только на себя. Ей не к кому обратиться за помощью и остается лишь молиться и уповать на Господа.
   Но даже искренне вознося молитвы и прося наставлений у Господа, Тарина чувствовала, что сердце впечет ее в совершенно другом направлении, и причиной тому была любовь.
   «Но как могло случиться, что я полюбила его? — задавала себе недоуменный вопрос Тарина. — Это произошло так быстро, так внезапно!»
   Однако в глубине души она знала — это произошло вовсе не вдруг. Нет, с самой первой минуты, как она увидела маркиза, ее влекло к нему с какой-то таинственной силой, а его голос странным образом посылал некие флюиды ее сердцу. И оно ответило на эти божественные токи. Тарина чувствовала, что даже если они с маркизом больше никогда не увидятся, они уже мистическим образом связаны. Такую таинственную связь в буддизме обычно называют «колесом реинкарнаций».
   Мысленно она обращалась к джатакам, как маркиз и советовал ей, и чувствовала, как ее душа раскрывается навстречу их мудрости.
   «Раз он понимает свои картины так же, как и я, — спорила сама с собой Тарина, — значит, он должен осознавать, что я не могу сделать того, что он хочет».
   Но стоило ей вспомнить, как они с маркизом сидели рядом в лодке, направляясь на Плавучий базар, и у нее начинало щемить сердце. Да, возможно, они больше никогда не увидятся, но это теперь ничего не значит — они уже и так навеки связаны друг с другом.
   — Что мне делать? — в отчаянии восклицала девушка. — О мама, что же мне делать?
   Увы, ответа не было… Через некоторое время, взглянув на часы, Тарина поняла, что ей пора идти к Бетти.
   Она сняла шляпку, привела в порядок волосы, даже не посмотрев на себя в зеркало, и медленно двинулась по коридору в каюту кузины.
   Шторы были подняты, и сквозь иллюминаторы каюту заливало яркое солнце. Войдя внутрь, Тарина увидела, что Бетти уже проснулась.
   Пока Тарина прибирала вещи, Бетти не проронила ни слова. Тогда девушка рискнула спросить сама:
   — Тебе что-нибудь нужно?
   — Нет, ничего, — устало ответила кузина.
   По голосу Бетти чувствовалось, что она чем-то огорчена, и хотя Тарину это очень удивило, она решила воздержаться от вопросов, боясь, что они еще больше расстроят кузину.
   Она попросила стюарда принести для леди Брэдуэлл кувшин с горячей водой, что тот и исполнил.
   Молодой человек пребывал в благодушном настроении и был не прочь полюбезничать с хорошенькой горничной, но Тарине вовсе не улыбалось выслушивать его пошлые любезности, и она поспешно отослала его прочь.
   Помогая Бетти совершить утренний туалет, Тарина внезапно придумала, как ей поступить.
   «Я должна уехать, — решила она. — Какой смысл оставаться здесь и противостоять маркизу, если я заранее знаю, что все равно буду побеждена?»
   Бетти пребывала в молчаливом настроении, и кузины почти не разговаривали. Вскоре Бетти оделась и вышла на палубу к завтраку, а Тарина вернулась к себе в каюту. Еще раз обдумав свое решение, она пришла к выводу, что оно верно. Ей действительно необходимо уехать.
   «Я не могу оставаться здесь! Каждый день видеть маркиза, слышать его голос и в конце концов… согласиться на его предложение? Ни за что!» — твердо решила Тарина.
   Из-за своей неопытности девушка не до конца понимала, чего именно хочет от нее маркиз. Она только знала, что у богатых аристократов вроде него есть привычка оказывать «покровительство» молодым хорошеньким актрисам и танцовщицам, которые в итоге становятся их любовницами.
   Из книг Тарине также было известно, что многие французские короли имели фавориток — красавиц, занимавших видное положение при дворе.
   Но когда она читала о маркизе де Помпадур и мадам де Ментенон, сыгравших столь выдающуюся роль в истории Франции, она воспринимала эти рассказы лишь как увлекательное чтение. Ей ни на секунду не могло прийти в голову, что когда-нибудь она сама окажется в подобной ситуации.