Картленд Барбара. Ночь веселья

   Позже, в редкие минуты трезвости, сэр Иэн все чаще звал к себе дочь, к сожалению, собеседников у него не осталось:
   — Ты не думай, я вовсе не хочу, чтобы эта женщина возвращалась! — клялся он. — Я докажу, что смогу обойтись и без нее! Здесь мой дом, и если твоей мачехе он пришелся не по вкусу, пусть себе едет хоть за море — мне наплевать!
   Впрочем, вскоре злость сменялась приступом меланхолии, и тогда сэр Иэн почти рыдал:
   — Мне так не хватает ее, Давитта! Ты хорошая дочь, я Люблю тебя, но мужчине нужна женщина… а твоя мачеха такая красавица! А как она смеется! Жаль, что ты не видела ее на сцене! Невозможно оторвать от нее глаз до самого конца Представления!
   Так он бормотал часами. Однажды Давитта, не зная, как еще развлечь отца, предложила:
   — Так почему бы вам не съездить в Лондон развеяться, папенька?
   Сэр Иэн бросил на нее сердитый взгляд.
   — Думаешь, мне это не приходило в голову? Что я, привязан, что ли, к этой Богом забытой дыре? В Лондоне я смог бы позабыть обо всем — о да, смог бы! — но у меня совсем нет денег, понимаешь, Давитта? Нет ни гроша!
   И теперь Давитта словно наяву слышала голос отца, эхом разносившийся по комнате.
   Гектор аккуратно свернул костюм баронета и уложил его поверх портрета Кэти Кингстон. И Давитта решилась.
   — Я еду в Лондон, Гектор, — негромко произнесла она. — Ну а если мисс Виолетта не поможет мне найти работу, я вернусь.
 
   В начале пути поезд, в котором Давитта ехала из Эдинбурга, был набит битком. Однако пассажиры сходили на каждой остановке, и в конце концов Давитта осталась вдвоем с женщиной в вагоне «только для леди».
   Гектор настоял на том, чтобы она путешествовала вторым классом.
   — По-моему, это ненужная роскошь, — возражала Давитта, подсчитывая свои деньги.
   — Я вас не отпущу одну в третьем классе, мисс Давитта! — уперся Гектор. — Там всякая шваль ездит, вы просто не знаете!
   Давитта понимала, что старый слуга прав, но все же очень неохотно расставалась с деньгами, оплачивая билет. Гектор подыскал ей место в углу одного купе и проследил, чтобы сундуки девушки попали в багажный вагон того же поезда.
   Поезд тронулся, и Давитта помахала слуге из окна, чувствуя, что прощается с самым дорогим в жизни, с любимой Шотландией, с детством. Теперь она стала одинокой взрослой женщиной, которой самой придется заботиться о себе — знать бы только, как это делается!
   Впрочем, утешала себя Давитта, если она не справится, она всегда сможет вернуться к Гектору и пожить на его крошечной ферме, пока не наберется сил для новой попытки.
   Правда, в домике у Гектора всего две комнаты, по одной на каждом этаже, но Давитта знала, что старый слуга охотно уступит ей спальню, а сам поселится в нижней комнате. Он наверняка будет заботиться о ней так же, как заботился о сэре Иене с тех пор, как тот родился, и о его жене… но Гектор стареет. Значит, предстоит самой пробивать себе дорогу в жизни — в конце концов, она не первая, кому выпало в одиночестве искать себе место под солнцем.
   И все же в глубине души девушка сильно переживала и уже не раз сожалела о том, что не родилась мужчиной. Ведь родители ждали именно мальчика, которого мечтали назвать фамильным именем Дэвид — но родилась дочь, так и оставшаяся единственным ребенком в семье.
   С собой Давитта везла все свое имущество, уместившееся в два сундука. После смерти маменьки она сохранила всю, ее одежду, и, оказавшись в нужде, перешила платья для себя.
   Правда, несмотря на то что наряды эти были сделаны из дорогих тканей у лучших портных Эдинбурга, фасоны их наверняка устарели.
   Одежда Кэти выглядела совсем иначе. Пока мачеха жила в замке, Давитта успела перешить несколько платьев по образцу нарядов Кэти, а иногда актриса сама отдавала платья падчерице со словами:
   — Вот, держи! Я это уже никогда не надену, а на тебя чуть великовато, но все равно, наряд отличный — хозяин театра позаботился!
   Так Давитта обзавелась двумя платьями мачехи — третье, из пунцовой тафты, было очень хорошо, но никак не гармонировало с цветом ее волос.
   Девушка берегла последние деньги, что не смела даже пенни потратить на одежду. Поэтому она надела дорожное платье и шляпку своей матушки и решила впредь, при необходимости, переносить перья и ленты с одной шляпки на другую, надеясь, что подобные ухищрения помогут ей появляться в свете в надлежащем виде.
   Чем ближе подъезжал поезд к столице, тем больший страх охватывал Давитту. Ей никогда еще не приходилось бывать в Лондоне, а вспомнив все слышанное об этом городе, она вдруг подумала, что зря все-таки покинула родную Шотландию, где жила бы пусть в скуке, но в спокойствии. Правда, отец описывал Лондон как мир развлечений и радости, в котором без устали веселились блестящие кавалеры и прекрасные дамы.
   Однако Иэн был опытным мужчиной, а Кэти успела рассказать Давитте об опасностях, подстерегающих юную небогатую девушку. Давитта тогда не совсем все поняла.
   — Ох, как мне тяжело приходилось, когда я еще не оправилась после Виолетты — ухаживала за ней, сидела без работы, старалась поскорее выздороветь и вернуть прежнюю фигуру.
   — А ваш муж… — начала Давитта, но Кэти прервала ее.
   — Он тут же смылся. На таких нельзя женитося. Зря я согласилась за него выйти… да что там, влюбилась по уши…
   Последние слова Кэти произнесла с насмешкой и тут же залилась звонким смехом. Отсмеявшись, она добавила:
   — Только меня, похоже, жизнь так ничему и не научила.
   Дожила до тридцати семи, снова послушалась сердца — и где я теперь? В Шотландии, которая на самом деле почему-то совсем не такая милая, как говорят!
   Ее слова развеселили Давитту, но она не могла не заметить нотку грусти, проскользнувшей в голосе Кэти.
   А потом Кэти уехала в Америку — но ведь она талантливая актриса, да к тому же ей во всем помогал Гарри. Позже Давитта поняла, что этого и следовало ожидать, ведь Кэти была явно увлечена молодым актером, бросала на него недвусмысленные взгляды. Поначалу неискушенная в любовных делах Давитта принимала поведение мачехи за восхищение известным актером, «звездой», как назвала его Виолетта. Но после исчезновения Кэти девушка припомнила выражение ее голубых глаз и поняла, что в них светилась любовь. А на Гарри достаточно раз взглянуть, чтобы понять, почему зрительницы на спектаклях не могут отвести глаз от молодого актера и заставить свои сердца биться ровно.
   Да, подумала Давитта, Кэти не пропадет. Как бы сообщить ей, что теперь она вдова?
   Тут девушка вспомнила, что собирается к Виолетте, а уж та должна знать, где сейчас ее мать.
   Давитте вновь стало страшно.
   Что, если Виолетта прогонит ее? Что, если Виолетта рассердится на нее, ведь она не предупредила о своем приезде?
   Правда, дней десять назад Давитта написала ей, но не надеялась на ответ. Она очень хорошо помнила, как Виолетта несколько раз повторяла:
   — Терпеть не могу писать письма! Читать меня в школе научили, а писать — нет уж, увольте! Да и ошибок я делаю море.
   — Смотри, чтобы хозяин театра не прознал об этом! — встревожилась Кэти. — Сама знаешь, он любит, чтобы актрисы походили на настоящих леди и умели подать себя в обществе.
   Виолетта. — Мне проще поцеловать человека, чем написать ему благодарственное письмо.
   — Это совсем другое дело! — развеселилась Кати. — Но подумай, вдруг тебя пригласит на ужин какой-нибудь герцог?
   Ты что, поцелуешь его в знак согласия?
   — Это я могу! — воскликнула Виолетта, и они с Кэти рассмеялись.
   Давитта решила, что, если Виолетта не захочет помочь ей, она отправится искать бюро по найму. Ей доводилось слышать от матушки, что на юге и в Эдинбурге работу домашней прислуги можно найти через специальные бюро.
   — Вот смешно! — воскликнула Давитта, тогда еще совсем ребенок.
   — Ничего смешного, — ответила матушка. — Не будешь же ты вешать объявление на заборе, если тебе понадобится кухарка.
   — Еще бы, потом ведь придется говорить со всеми, кто его прочтет! — смеялась Давитта.
   — Да, это было бы непросто, — с улыбкой согласилась леди Килкрейг. — Поэтому всем, кому нужны кухарка, горничная, гувернантка или лакей, сообщают об этом в бюро. А там сидят на скамейках люди, сидят и ждут, чтобы кому-нибудь понадобился человек их профессии, который станет им хорошим господином.
   Тогда все это показалось Давитте очень странным, но теперь она представила, что вскоре сама будет сидеть на скамье и ждать, чтобы кто-нибудь сказал:
   — Мне нужна молодая неопытная девушка, без особых талантов. Я обещаю платить ей и хорошо с ней обращаться, если она согласится служить у меня.
   «Это должен быть очень эксцентричный человек», — сказала себе Давитта, ощущая, как нарастает страх. Поезд ехал уже в пригороде, и с минуты на минуту мог прибыть на станцию «Сен-Панкрас».
   Гектор, успевший попутешествовать за свою долгую жизнь, собирал Давитту в дорогу с особой заботой. Он дал ей небольшую корзинку с едой, которой должно было хватить до Лондона, чтобы в дороге девушка не проголодалась. Кроме того, он вручил ей бутылку с холодным чаем, утверждая, что чай гораздо лучше утоляет жажду, чем вода.
   — Нечего покупать еду на станциях, — заявил Гектор, — еще нарвешься на какого-нибудь проходимца!
   Еще слуга снабдил Давитту пледом, в который она могла укутаться ночью. Но поспать ей все равно не удалось — слишком уж чутко она реагировала на малейший шум и на грохот колес.
   Давитта пригладила волосы, надела шляпку и подумала, что неплохо бы умыться, прежде чем отправляться на поиски Виолетты. День уже клонился к вечеру, так что на поиски следовало поторапливаться. К счастью, Виолетта оставила свой адрес, еще когда гостила в замке.
   — Если я что-нибудь здесь забуду, отправь мне, — попросила она. — Там, где я гостила в прошлый раз, я забыла пару брошек, но мне их так и не вернули.
   — Как, хозяева оставили их себе?
   — Не удивлюсь, что так оно и есть.
   — О, я обещаю вернуть тебе все, если ты вдруг что-то забудешь!
   Давитта записала адрес Виолетты и, хотя актриса ничего не оставила, сохранила записку. К сожалению, это было достаточно давно, и Виолетта могла сменить адрес…
   Эта неожиданная мысль перепугала Давитту пуще прежнего. Когда поезд наконец зашипел и остановился, она долго не могла заставить себя выйти из вагона. Но вот у окна появился портье, закричал что-то, и Давитта, сделав над собой усилие, попросила его помочь ей с багажом. Портье подхватил корзинку с едой и маленькую сумку Давитты, в которой лежали необходимые в дороге вещи, а потом направился к багажному вагону. С пледом в одной руке и сумочкой в другой Давитта последовала за ним, пробираясь сквозь толпу и стараясь не вздрагивать от непривычных шума и суеты.
   Портье позаботился о девушке на совесть, вскоре багаж Давитты был привязан на крышу кеба, сама она села в кеб, кучер подстегнул усталую лошадь, и экипаж покатил по запруженным толпой улицам.
   «Вот я и приехала! — сказала себе Давитта. — Я в Лондоне! Господи… Господи, помоги мне!»

Глава 2

   Дом показался Давитте ужасно неухоженным и грязным, но девушка тут же подумала, что, должно быть, просто не привыкла к городским домам. Попросив кебмена подождать, девушка поднялась на крыльцо и постучала дверным молотком, явно нуждавшимся в хорошей чистке.
   Спустя какое-то время дверь открылась. На пороге стояла неряшливо одетая, но симпатичная женщина.
   — Могу я… видеть мисс Виолетту Лок? — неуверенно спросила Давитта.
   Женщина улыбнулась.
   — Вы, верно, ее подруга из Шотландии? Она вас ждала, — ответила она с типичным кокни-выговором.
   На мгновение Давитта ощутила невероятное облегчение и сразу растерялась, не зная, что сказать. Все же Она спросила:
   — Да, это я… А мисс Лок… она дома?
   — Нет, милочка, вы с ней разминулись. Она поехала в театр, — ответила женщина. — А меня зовут, миссис Дженкинс. Кажется, сегодня у меня прибавится постояльцев, а?
   — Я была бы очень рада остановиться у вас, — заверила Давитта.
   Хозяйка дома тут же протиснулась мимо девушки и крикнула кебмену:
   — Тащи вещи на второй этаж… вон туда, правильно!
   Давитта услышала ворчание кебмена, но, не обращая внимания, последовала за миссис Дженкинс наверх. Лестницы в доме были узки, а ковры совсем вытерты, но Давитта ничего не замечала от радости. Виолетта знает о ее приезде, значит, в Лондоне она не будет одинока.
   На втором этаже миссис Дженкинс открыла дверь в одну из комнат, и Давитта едва не вскрикнула от удивления — перед ней была самая крошечная из всех виденных ею спален.
   Места в комнате едва хватало для кровати да небольшого комода. На истоптанном полу лежал небрежно брошенный коврик.
   — Маловата, правда, — не погрешила против истины миссис Дженкинс, — но зато вы будете жить дверь в дверь с вашей подругой. Вам ведь не по вкусу было бы оказаться на другом этаже?
   — Да, конечно, — ответила Давитта. — Вы очень добры, что подумали об этом…
   Миссис Дженкинс улыбнулась ей.
   — Я к людям добрая, — ответила она. — Ив постояльцы беру только актеров, но ладно уж, для вас сделаю исключение. С вашим личиком только в театре выступать, сами скоро увидите.
   Она бросила на Давитту оценивающий взгляд, не упустивший ничего — ни рыжих волос, полускрытых шляпкой, ни нежной кожи, ни больших испуганных глаз.
   — Да, вас туда мигом возьмут, — подытожила она. — Танцевать умеете?
   — Б-боюсь, что нет, — засмущалась Давитта. — Мне было бы очень страшно выйти на сцену… и…
   Она хотела сказать, что ее маменька не одобрила бы подобного занятия, но решила, что об этом лучше умолчать.
   Миссис Дженкинс расхохоталась:
   — Да вы на нее пулей вылетите, если вас возьмут!
   Давитта ничего не ответила, потому что в этот момент по лестнице поднялся, тяжело дыша, кебмен с, сундуком, и девушке с хозяйкой пришлось выйти в коридор — троим находиться в такой комнате было невозможно. Когда же наконец был внесен и второй сундук, Давитта живо представила, как она будет забираться в постель, проявляя чудеса ловкости.
   Заплатив кебмену, девушка в растерянности остановилась перед сундуками. Тут снова вмешалась миссис Дженкинс.
   — Переоденьтесь-ка, милочка, умойтесь да поезжайте к Виолетте в театр.
   — В театр? — переспросила Давитта.
   — Конечно, куда ж еще? Билли поймает вам кеб, когда будете готовы. Скажете, что вам нужно в «Веселый театр»с черного хода. Виолетта сейчас у себя — до представления-то еще не меньше часа.
   Голос хозяйки звучал твердо и уверенно, Давитта не осмелилась возражать ей. Когда миссис Дженкинс спустилась вниз, девушка послушно сняла шляпку и дорожное платье и, покопавшись в сундуке, извлекла из него чуть помятое, но миленькое выходное платье. Когда-то оно принадлежало матери, но Давитта постаралась сделать его более модным, придав ему сходство с одним из театральных нарядов Кэти.
   Давитте вспомнились рассказы Кэти о том, что в Лондоне каждая уважающая себя женщина надевает к вечернему платью шляпку — исключение может быть сделано только на балах. Давитта достала из картонки шляпку, подаренную ей мачехой. Шляпка была до того вычурна, что Кэти не могла носить ее в Шотландии и потому отдала Давитте. Правда, она до сих пор не осмеливалась даже примерить подарок. И теперь она долго колебалась, а посмотревшись в зеркало, подумала, что, нарядись так в церковь, ее либо засмеяли бы, либо выгнали с позором.
   Девушка быстро сняла со шляпки два лишних, на ее взгляд, страусовых пера, и убедив себя в собственной заурядности и неприметности, взяла сумочку и с дрожью в ногах стала спускаться по лестнице.
   Она не знала, где найти миссис Дженкинс, но, услышав шум где-то в подвале, решила заглянуть туда и увидела огромную темную кухню с допотопной плитой, у которой стояла хозяйка.
   — Прошу прощения, — робко начала Давитта.
   — А, это ты, милочка! — повернулась к ней миссис Дженкинс. — Как быстро!
   — Я… я прилично выгляжу? — неуверенно спросила девушка.
   — Еще бы! — ответила миссис Дженкинс. — Простовато для театра-то, но уж Лондон тебя научит, будь уверена! Билли — неожиданно завопила она таким пронзительно громким голосом, что Давитта подпрыгнула. — Куда ты запропастился! А ну, марш сюда!
   Никто не откликнулся, миссис Дженкинс уже набирала воздух, собираясь издать новый вопль, но тут появился странный маленький человечек с чересчур длинными для его роста руками. Хромая, он вошел в дверь на другом конце кухни и остановился.
   — Чего? — спросил он.
   — Уснул, что ли! Сколько тебе говорить, шевелись живее!
   — Я работал, — угрюмо отозвался Билли.
   — Иди на улицу и поработай там — найди кеб для леди.
   Билли поглядел на Давитту большими умными глазами, никак не вязавшимися с его внешним видом, и ухмыльнулся:
   — Добрый день, мисс.
   — Скажи кебмену, чтобы отвез ее в театр, к черному ходу!
   Билли повел Давитту вверх по лестнице, а миссис Дженкинс крикнула им вслед:
   — Да смотрите, чтоб вас не облапошили! Девять пенсов за проезд да три на чай, и ни фартингом больше!
   — Спасибо за совет, — поблагодарила Давитта и поспешила следом за Билли.
   «Веселый театр» сиял огнями. По рассказам Кэти, он первым из всех обзавелся электрическим освещением и, хотя Давитта была готова увидеть нечто потрясающее, театр показался ей ослепительным.
 
   Кэбмен сказал, что задний вход в театр расположен в переулке, где Давитта ожидала увидеть галантных молодых людей в цилиндрах, однако у входа слонялось только несколько бедно одетых горожан, видно, надеявшихся посмотреть на артистов, когда те будут приезжать. «Ах да, конечно, — подумала Давитта, — поклонники появятся здесь после представления».
   Давитта с опаской вошла в театр, повсюду сновали посыльные с огромными корзинами с цветами.
   Внутри здание театра напомнило Давитте железнодорожную станцию. У двери за стойкой сидел пожилой седовласый человек, вокруг которого громоздились букеты, предназначавшиеся актрисам. Одна стена около него была сплошь обклеена снимками звезд театра и начинающих актеров. Несмотря на теплый вечер, в камине горел огонь, у которого грелся старик. Когда Давитта вошла, он повернулся к ней и вежливо произнес:
   — Добрый вечер, мисс. Вам помочь?
   — Могу ли я видеть… мисс Виолетту Лок? — спросила Давитта.
   Старик смерил ее внимательным взглядом.
   — Она вас ждет? — спросил он.
   — Да… думаю, да, — ответила Давитта. — Она знает, что я должна приехать в Лондон… из Шотландии.
   Старик выгнул лохматые брови. В отличие от других служащих театра, бывший капитан Тайерни всегда вежлив с посетителями и никогда не забывает передать сообщение, если его просят об этом. Он обладал будто каким-то чутьем, подсказывавшим ему, кого стоит пускать в театр, а кого нет. Но на этот раз капитан засомневался, он не мог определить, следует ли верить Давитте. Девушка ничуть не походила ни на поклонницу, которые всеми правдами и не правдами пробирались в театр ради автографа кумира, ни на очередную претендентку на место в труппе.
   Словно догадавшись о его колебаниях, Давитта произнесла:
   — Я родственница мисс Лок…
   Старик улыбнулся.
   — Ну так проходите прямо к ней, — сказал он. — Третья дверь на втором этаже. Если мисс Лок не захочет говорить с вами, сразу же возвращайтесь. Вы поняли… мисс?
   Слово «мисс» он добавил после недолгой паузы, словно решая, достойна ли девушка вежливого обращения.
   — Спасибо… большое, спасибо, — дрожащим голосом поблагодарила Давитта.
   Поднимаясь по лестнице, она подумала, что, сколь бы роскошно ни выглядел театр с фасада, изнутри он представлял собой довольно мрачное зрелище.
   Больше всего Давитту поразила царившая вокруг суматоха.
   Мимо нее по лестнице то и дело пробегали люди в самых разных нарядах, а то и без ничего почти, и девушке стоило больших усилий, не смотреть на происходящее во все глаза.
   Оказавшись в длинном коридоре с бесчисленными дверями, Давитта услышала гул голосов и смех, а за одной приоткрытой дверью она увидела переодевающихся женщин. Смутившись, девушка поспешила к нужной двери. Она постучалась, но очень тихо, потому что была сильно напугана. Гул голосов внутри заглушил стук. Давитта снова постучала, и ей наконец крикнули:
   — Входите!
   Открыв дверь, девушка оказалась в длинной комнате, в которой было много женщин, одна красивее другой. Некоторые из них сидели перед зеркалами, накладывая грим, а другим пожилые дамы помогали надевать роскошные пышные платья. В дальнем углу комнаты Давитта увидела прекрасную девушку в тугом корсете и узнала в ней Виолетту.
   Сделав шаг вперед, Давитта услышала грубый и резкий голос одной из женщин:
   — Да закрой же дверь!
   Девушка послушно выполнила приказ, и как раз в этот миг Виолетта заметила ее.
   — Давитта! — воскликнула она.
   В ее голосе было столько тепла, что девушка не раздумывая бросилась в объятия к подруге.
   — Да, это я! Ты меня ждала?
   — Я получила твое письмо и поняла, что ты вот-вот приедешь! — объяснила Виолетта. — Тебя сюда послала на Дженкинс?
   — Да, и она поселила меня у себя.
   — Ну, тогда все в порядке! — обрадовалась Виолетта и тут же обратилась к женщине, шнуровавшей ей корсет «
   — Джесси, туго! Я вздохнуть не могу!
   — А вам и не надо, — огрызнулась Джесси.
   — Если я хлопнусь в обморок прямо на сцене, виновата будешь ты! — отшутилась Виолетта и тут же снова заговорила с Давиттой:
   — Дай-ка взглянуть на тебя поближе! Ого, мне бы твою фигуру! Это все шотландский воздух, пропади он пропадом!
   — Ты ведь не сердишься, что я приехала, Виолетта? — спросила Давитта. — Мне больше некуда идти… мне надо искать работу.
   — Ты же написала, что твой отец умер. Разве он тебе ничего не оставил — ну там замок или еще что?
   — Замок заложен, — несмелым голоском отвечала Давитта.
   Ей было не слишком приятно говорить обо всем этом в присутствии чужих людей. Впрочем, остальные женщины не обращали на них ни малейшего внимания и болтали между собой, продолжая тем временем прихорашиваться и застегивать платья.
   Женщина, помогавшая одеваться Виолетте, подала актрисе платье, подобных которому Давитта не видела никогда в жизни. Юбка собрана на талии элегантными складками, украшена розами и шелковыми бантами. Декольте очень глубокое — про себя Давитта подумала, что она умерла бы от стыда, если бы ей пришлось надеть такое. Вырез декольте обрамлен розами, точно такими же, как на рукавах и на роскошной шляпке, тонувшей в облаках тюля. Одевавшая Виолетту женщина усадила актрису перед зеркалом и стала пристраивать шикарную шляпу на светлых волосах Виолетты, собранных в изысканную прическу, — Какая ты красавица, Виолетта! Неудивительно, что на тебя приходят посмотреть столько людей!
   — И не только в театр, — добавила Виолетта. — Погоди, вот увидишь представление!
   — О, это замечательно! Как ты думаешь, я успею купить билет на галерку или куда-нибудь, где подешевле?
   Виолетта посмотрела на Давитту так, словно та шутила, а потом воскликнула:
   — Ну уж нет, этого я не допущу! Не для того ты ехала за тридевять земель из своей Шотландии!
   Актриса на мгновение задумалась, а потом произнесла:
   — А, я знаю, что сделаю! Посажу тебя в ложу к Берти — он, должно быть, уже здесь.
   — Нет-нет, не беспокойся, — запротестовала Давитта. — Я не хочу тебе мешать — лучше подожду тебя здесь до конца представления.
   Виолетта звонко рассмеялась, словно услышала очень удачную шутку.
   — Эх ты, святая невинность! Думаешь, мы после представления едем прямиком домой?
   Поглядев на женщину, прикалывавшую к ее волосам шляпку, она добавила:
   — Уж мы-то не по домам разъезжаемся, верно, Джесси?
   — А может, и стоило бы, хоть изредка! — проворчала Джесси. — Ох, скажутся эти ночные гулянки, постареете раньше времени, еще пожалеете!
   Виолетта опять рассмеялась — ее смех Давитта запомнила еще в Шотландии.
   — Моя красота отдыхает в те вечера, когда никто не приглашает на ужин, — ответила она.
   Давитта поняла, что сглупила. Ей почему-то казалось, что они с Виолеттой будут неразлучны и вместе вернутся домой вечером. Но, конечно, у такой красавицы наверняка должен быть поклонник, который охотно повезет ее в ресторан Романо или Рулза. О подобных развлечениях так много рассказывал. сэр Иэн, а значит, ждать Виолетту совершенно бесполезно.
   — Извини, Виолетта, — быстро сказала она, — я не хотела тебя беспокоить сейчас. Давай я поеду домой, а завтра мы поговорим.
   — Ничего подобного! — возразила Виолетта, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком. — Так, Джесси, я готова.
   Иди вниз, найди лорда Мундсли, он в своей ложе, как обычно, и попроси его прийти к задней двери поговорить со мной.
   — Ох, не любит хозяин этих» визитов на минутку «, — заворчала Джесси.
   — Сама знаю, но должна же я представить его светлость моей подруге, а? Давай, Джесси, иди быстрее!
   Джесси неловко повернулась и поспешила к двери, а Давитта принялась горячо убеждать подругу:
   — Ну что ты, Виолетта, не надо так хлопотать! Я могу посмотреть представление в другой раз.
   — А чего ждать-то? — удивилась Виолетта. — Дай-ка взглянуть на тебя. — С этими словами она отвернулась от зеркала и стала рассматривать Давитту.
   — Платье у тебя ничего, — заметила актриса. — Ну, немножко старомодное и не совсем вечернее, но сойдет. — — Взгляд актрисы поднялся выше. — А эта шляпка мне знакома. Только куда ты дела перья?