Страница:
«Ненавижу!»— снова повторила она.
Да, если бы не лорд, появившийся в первый же вечер, насколько прекрасной и беспечной показалась бы Давитте театральная жизнь!
И еще не оставляло Давитту в покое воспоминание о том, как, проснувшись, она увидела рядом маркиза. А потом он вел себя так достойно, что сама мысль о шантаже казалась Давитте нестерпимо отвратительной. Подумать только, ведь после этого маркиз станет еще циничнее и злее!
«Не буду больше думать ни о нем, ни о лорде Мундсли, ни о театре!»— убеждала она себя.
Чтобы отвлечься, Давитта попыталась вспомнить сказки, которые она слышала в детстве, в Шотландии. Отец немало рассказывал дочери о клановых распрях и войнах, занимавших важное место в истории Шотландии, и эта жизнь представлялась девочке единственной реальной… пока в замке не появились вначале Кэти, а затем Виолетта. Теперь Давитте казалось, что именно они сделали из счастливого ребенка заурядную женщину, которая и не думает больше о сказках.
Поезда пришлось ждать долго. Стоя на платформе, Давит та вспоминала счастливые времена, когда она жила с отцом, гуляла по вересковым пустошам, рыбачила и ездила верхом.
Подошел поезд. Давитта села в него.
Оксфорд был все ближе.
К счастью, телеграмма миссис Белмонт обогнала Давитту.
Девушку встретили.
Она стояла одна на запруженной людьми платформе. Вдруг какой-то лакей в красивой ливрее и шляпе с гербом поглядел на нее внимательнее, словно решая, не за ней ли его послали. Впрочем, он хотел уже отойти, но тут Давитта отважилась на вопрос:
— Вы… вы не из Шербурн-хауса?
— Да, мэм. Простите, вы мисс Килкрейг?
— Да, это я.
— Меня послали за вами, — произнес лакей, — но я ожидал увидеть кого-нибудь постарше.
Совсем упав духом, Давитта решила, что ее новая хозяйка, вероятно, будет в ярости.
Лакей кликнул портье и велел ему отнести сундуки к запряженной парой лошадей карете, ожидавшей у станции. Для одного человека карета была явно велика, и Давитта решила, что экипаж предназначен специально для тех случаев, когда нужно встречать кого-нибудь. Впрочем, садясь в карету, Давитта только радовалась отсутствию попутчиков.
Карета выехала из города, и за окнами поплыли пыльные пейзажи. Давитта с любопытством глядела в окно — здешние места совсем не походили на шотландские равнины, И деревни здесь были другие — как правило, с лужайками, прудиками и обязательно кабачками на центральных площадях.
Путь показался девушке очень долгим, но наконец перед каретой распахнулись огромные ворота, за которыми начиналась длинная аллея.
Впереди виднелся дом — по мнению Давитты, очень большой, но не старинный, в викторианском стиле. Девушку всегда интересовала архитектура, и отец немало рассказывал ей об эдинбургских домах и замках, благодаря которым весь город приобретал романтический флер. Да и сама Давитта прочла множество книг, посвященных английской архитектуре. Теперь она, конечно, очень жалела, что не смогла рассмотреть Лондон… но нет, об этом лучше не вспоминать. От этих воспоминаний по спине у девушки пробежал неприятный холодок по мере того как она приближалась к дому, Давитту постепенно охватывало странное чувство, словно она попала в тихую гавань и теперь в полной безопасности.
Карета проехала мимо парадного входа с длинной лестницей и остановилась у черного хода. Да, улыбнулась Давитта, компаньонка не может рассчитывать на большее.
У дверей ее встретил ливрейный лакей.
— Вы — новая компаньонка ее светлости? — спросил он.
— Да, — ответила Давитта, уже зная, что последует за этим.
— Что-то вы слишком молодо выглядите, мисс, — заметил лакей. — Из тех, что были до вас, просто песок сыпался.
— Лакей был очень дружелюбен, и Давитта рассмеялась.
— Ну, мне пока это не грозит.
— Разумеется. Сюда, мисс. Я отведу вас к ее светлости.
С этими словами лакей пошел к лестнице, и Давитта последовала за ним.
Лестница вела в широкий коридор с высокими расписными потолками. Вся мебель и висевшие на стенах картины были то, что именно они сделали из счастливого ребенка заурядную женщину, которая и не думает больше о сказках.
Поезда пришлось ждать долго. Стоя на платформе, Давит та вспоминала счастливые времена, когда она жила с отцом, гуляла по вересковым пустошам, рыбачила и ездила верхом.
Подошел поезд. Давитта села в него.
Оксфорд был все ближе.
К счастью, телеграмма миссис Белмонт обогнала Давитту.
Девушку встретили.
Она стояла одна на запруженной людьми платформе. Вдруг какой-то лакей в красивой ливрее и шляпе с гербом поглядел на нее внимательнее, словно решая, не за ней ли его послали. Впрочем, он хотел уже отойти, но тут Давитта отважилась на вопрос:
— Вы… вы не из Шербурн-хауса?
— Да, мэм. Простите, вы мисс Килкрейг?
— Да, это я.
— Меня послали за вами, — произнес лакей, — но я ожидал увидеть кого-нибудь постарше.
Совсем упав духом, Давитта решила, что ее новая хозяйка, вероятно, будет в ярости.
Лакей кликнул портье и велел ему отнести сундуки к запряженной парой лошадей карете, ожидавшей у станции. Для одного человека карета была явно велика, и Давитта решила, что экипаж предназначен специально для тех случаев, когда нужно встречать кого-нибудь. Впрочем, садясь в карету, Давитта только радовалась отсутствию попутчиков.
Карета выехала из города, и за окнами поплыли пыльные пейзажи. Давитта с любопытством глядела в окно — здешние места совсем не походили на шотландские равнины… И деревни здесь были другие — как правило, с лужайками, прудиками и обязательно кабачками на центральных площадях.
Путь показался девушке очень долгим, но наконец перед каретой распахнулись огромные ворота, за которыми начиналась длинная аллея.
Впереди виднелся дом — по мнению Давитты, очень большой, но не старинный, в викторианском стиле. Девушку всегда интересовала архитектура, и отец немало рассказывал ей об эдинбургских домах и замках, благодаря которым весь город приобретал романтический флер. Да и сама Давитта прочла множество книг, посвященных английской архитектуре. Теперь она, конечно, очень жалела, что не смогла рассмотреть Лондон… но нет, об этом лучше не вспоминать. От этих воспоминаний по спине у девушки пробежал неприятный холодок, По мере того как она приближалась к дому, Давитту постепенно охватывало странное чувство, словно она попала в тихую гавань и теперь в полной безопасности.
Карета проехала мимо парадного входа с длинной лестницей и остановилась у черного хода. Да, улыбнулась Давитта, компаньонка не может рассчитывать на большее.
У дверей ее встретил ливрейный лакей, — Вы — новая компаньонка ее светлости? — спросил он.
— Да, — ответила Давитта, уже зная, что последует за этим.
— Что-то вы слишком молодо выглядите, мисс, — заметил лакей. — Из тех, что были до вас, просто песок сыпался.
Лакей был очень дружелюбен, и Давитта рассмеялась.
— Ну, мне пока это не грозит.
— Разумеется. Сюда, мисс. Я отведу вас к ее светлости.
С этими словами лакей пошел к лестнице, и Давитта последовала за ним.
Лестница вела в широкий коридор с высокими расписными потолками. Вся мебель и висевшие на стенах картины были великолепны. Давитта подумала, что охотно осмотрела бы этот дом — только бы ее не уволили раньше времени.
«Все говорят, я слишком молода, — обреченно сказала она себе, — но, может, я продержусь хотя бы неделю».
Лакей остановился перед массивными дверьми из красного, дерева. Он постучался, и пожилая женщина в черном платье без передника отворила одну из дверей. Давитта решила, что перед нею горничная ее светлости.
— Чего вам? — недовольно спросила она, но тут же, не дожидаясь ответа, произнесла:
— Вы — мисс Килкрейг?
— Да, это я, — ответила Давитта, гадая, сколько раз ей еще предстоит ответить на этот вопрос.
Горничная смерила девушку критическим взглядом, но ничего не сказала. Лакей повернулся и пошел прочь, а Давитта шагнула вперед и оказалась в маленькой комнатушке с несколькими дверями.
— Подождите здесь, — велела горничная и вошла в центральную дверь. Давитта услышала, как она с кем-то говорит.
Потом горничная распахнула дверь и произнесла:
— Входите, ее светлость ждет.
Чувствуя себя школьницей, вызванной на беседу к директрисе, Давитта вошла в огромную, залитую солнечным светом комнату.
Как ни странно, комната оказалась спальней с большой кроватью у стены. На кровати в окружении подушек сидела пожилая дама, внешность которой показалась Давитте необычной. Волосы были красиво уложены, а худое морщинистое лицо еще сохранило следы былой прелести. Но вот украшения… Их было невероятное количество — нити роскошного жемчуга на шее, бриллианты в ушах, браслеты на худых запястьях…
Постельное белье было отделано венецианским кружевом, а на голове красовался капор из того же кружева.
Давитта остановилась в дверях.
Вдовствующая графиня резко заговорила:
— Ну, кого нам прислали на этот раз? Если вы такая же дурочка, как ваши предшественницы, и собираетесь прыгать вокруг меня, словно перепуганный кролик, отправляйтесь лучше сразу назад.
В ее словах было что-то забавное, и Давитта едва удержалась от смеха.
— Надеюсь… надеюсь, что нет…
Она вовремя спохватилась, добавила «мэм»и сделала реверанс.
— А, так у вас и голосок есть! Уже кое-что. Идите сюда, дайте мне взглянуть на вас.
Давитта покорно приблизилась к кровати. Бросив взгляд на девушку, графиня воскликнула:
— Да вы же еще ребенок! Сколько вам лет — шестнадцать?
— Я сказала миссис Белмонт в бюро по найму, что мне почти двадцать один…
— А на самом деле?
— Восемнадцать… но мне очень нужна работа.
— Почему?
— Мне… мне нужно было уехать из Лондона.
— — Что с вами произошло?
— Я не хотела бы говорить об этом, мэм, — смутилась Давитта. — Но я приехала с севера всего три дня назад, ..
Графиня посмотрела на лежавшую на одеяле телеграмму.
— Ваша фамилия Килкрейг, — сказала графиня. — Вы из Шотландии?
Давитта кивнула:
— Я жила близ Селкирка, это недалеко от Эдинбурга.
— Почему вы уехали?
— Мои родители умерли…
— И не оставили вам денег, так?
Давитта удивилась — она не подозревала, что историю ее жизни можно изложить в двух словах.
— Поэтому мне и пришлось искать работу, — закончила Давитта. — Прошу вас, мэм, позвольте мне поработать у вас. Я приложу все силы, чтобы вы остались довольны!
— Я не ожидала, что пришлют совсем ребенка, — заметила графиня.
— Надеюсь, я не буду похожа на кролика… и вам не прядется отсылать меня следующим поездом.
— Возможно, — согласилась графиня. — Пусть Банке покажет вам вашу комнату. Потом приходите ко мне и расскажите свою историю — вам этого наверняка хочется.
Уловив сарказм в голосе графини, Давитта быстро сориентировалась:
— Я бы гораздо больше хотела услышать о вас, мам, к о вашем прекрасном доме.
— Судя по вашим словам, ваш дом был поменьше, — заметила графиня.
— Я жила в старом замке, — ответила Давитта. — Он был очень древним.
Графиня рассмеялась:
— Тут я вам уступаю — Шербурну всего сорок лет.
Думаю, вы намекаете именно на это.
— Я ни за что не стала бы намекать на подобные вещи, — возразила Давитта. — Я только рада, что не ошиблась в своих догадках.
Графиня взяла со столика золотой колокольчик и позвонила.
Дверь моментально открылась, будто Банке все это время подслушивала разговор.
— Покажите мисс Килкрейг ее комнату, Банке, — велела графиня. — Она вернется сюда, когда переоденется.
— Хорошо, миледи.
Не забыв сделать реверанс, Давитта последовала за Банке.
Показалось ей, или графиня действительно улыбнулась своей новой компаньонке.
По дороге Давитта попросила:
— Пожалуйста, помогите мне. Я хотела бы остаться на этом месте, но боюсь, я слишком многого не знаю.
Банке удивленно повернулась к девушке:
— Вот это да! Те, что были до вас, думали, что они знают все на свете.
— Но я-то ничего не знаю! — воскликнула Давитта. — Не знаю, и признаю это.
На губах ее спутницы появилась улыбка.
— С ее светлостью нелегко поладить, — произнесла она. — По-моему, компаньонка ей и вовсе ни к чему. Я сама со всем справляюсь.
Давитта поняла, что затронула больное место. Видимо, Бэнкс хватало забот и без компаньонок, которых только и приходилось провожать на станцию.
— Я обещаю, что не буду мешать вам, — попыталась не обидеть Бэнкс Давитта. — Я даже могу помочь вам, если вы захотите. Я могу шить и всегда сама глажу свою одежду.
Горничная смотрела на Давитту теперь более приветливо.
Оказавшись в конце коридора, Банке открыла дверь, ж Давитта увидела красивую спальню с высоким потолком. Комната была неплохо обставлена, а в углу уже стояли сундуки Давитты, с которыми возилась молодая горничная.
— Эмили поможет вам разобрать вещи, — сказала Бэнкс, — но у нее дел хватает, так что она не будет нянчиться с вами.
— Я сама о себе позабочусь, — быстро произнесла Давитта. — Благодарю вас за помощь, Эмили.
Помолчав, она добавила:
— Боюсь, что в сундуках достаточно много одежды. Просто у меня ничего больше нет… и не было после смерти отца.
Несмотря на старания Давитты, на последних словах ее голос дрогнул. Бэнкс спросила:
— Давно он умер?
— Месяц назад. А маменька скончалась давно.
— Не расстраивайтесь так, — утешила ее Бэнкс, но тут же, словно боясь показаться сентиментальной, обрушилась на Эмили:
— Живее, живее, помоги мисс Килкрейг.
Бэнкс уже уходила, но Давитта остановила ее на пороге:
— Позвольте спросить еще об одном… только не сочтите за дерзость…
— — Что еще? — недовольно спросила Бэнкс.
— Не могли бы вы дать мне поесть? Хотя бы хлеба с маслом. Я просидела в зале ожидания на Паддингтонской станции все время до отхода поезда, и не ела с самого утра.
— Господи, да вы, наверное, умираете с голоду! — воскликнула Бэнкс. — Вам нужно выпить чаю и хорошенько подкрепиться.
— Я не хотела вас беспокоить…
— Ничего, ничего, — отмахнулась Бэнкс. — Сбегай вниз, Эмили, поищи чего-нибудь для мисс Килкрейг. Да побыстрее — ее светлость ждет.
Эмили выбежала из комнаты. Давитта произнесла:
— Спасибо вам большое! Вы так добры ко мне! Я только не хотела бы показаться слишком назойливой…
— Ничего, если вы будете назойливы, я вам скажу об этом, — усмехнулась Банке.
Улыбнувшись, она вышла из комнаты. Давитта подошла к окну, откуда открывался роскошный вид на парк с прудом.
Давитту охватила радость — она сбежала! Она свободна!
Она скрылась от Виолетты и лорда Мундсли, и вот она здесь!
Сельская местность Англии не так уж отличалась от шотландской, и девушка почувствовала себя дома. Из окна были видны летавшие в облаках птицы, а солнце отражалось в глади пруда точно так же, как в реке возле родного замка Давитты. Ничто не напоминало о Лондоне, и девушка молитвенно сложила руки.
— Господи, прошу тебя, помоги мне остаться здесь! Не позволь графине прогнать меня! — Мольбы эти исходили из самой ее души.
Тут Давитта вспомнила, что время идет, она торопливо развязала ленты шляпки и стала переодевать дорожное платье.
Глава 6
Да, если бы не лорд, появившийся в первый же вечер, насколько прекрасной и беспечной показалась бы Давитте театральная жизнь!
И еще не оставляло Давитту в покое воспоминание о том, как, проснувшись, она увидела рядом маркиза. А потом он вел себя так достойно, что сама мысль о шантаже казалась Давитте нестерпимо отвратительной. Подумать только, ведь после этого маркиз станет еще циничнее и злее!
«Не буду больше думать ни о нем, ни о лорде Мундсли, ни о театре!»— убеждала она себя.
Чтобы отвлечься, Давитта попыталась вспомнить сказки, которые она слышала в детстве, в Шотландии. Отец немало рассказывал дочери о клановых распрях и войнах, занимавших важное место в истории Шотландии, и эта жизнь представлялась девочке единственной реальной… пока в замке не появились вначале Кэти, а затем Виолетта. Теперь Давитте казалось, что именно они сделали из счастливого ребенка заурядную женщину, которая и не думает больше о сказках.
Поезда пришлось ждать долго. Стоя на платформе, Давит та вспоминала счастливые времена, когда она жила с отцом, гуляла по вересковым пустошам, рыбачила и ездила верхом.
Подошел поезд. Давитта села в него.
Оксфорд был все ближе.
К счастью, телеграмма миссис Белмонт обогнала Давитту.
Девушку встретили.
Она стояла одна на запруженной людьми платформе. Вдруг какой-то лакей в красивой ливрее и шляпе с гербом поглядел на нее внимательнее, словно решая, не за ней ли его послали. Впрочем, он хотел уже отойти, но тут Давитта отважилась на вопрос:
— Вы… вы не из Шербурн-хауса?
— Да, мэм. Простите, вы мисс Килкрейг?
— Да, это я.
— Меня послали за вами, — произнес лакей, — но я ожидал увидеть кого-нибудь постарше.
Совсем упав духом, Давитта решила, что ее новая хозяйка, вероятно, будет в ярости.
Лакей кликнул портье и велел ему отнести сундуки к запряженной парой лошадей карете, ожидавшей у станции. Для одного человека карета была явно велика, и Давитта решила, что экипаж предназначен специально для тех случаев, когда нужно встречать кого-нибудь. Впрочем, садясь в карету, Давитта только радовалась отсутствию попутчиков.
Карета выехала из города, и за окнами поплыли пыльные пейзажи. Давитта с любопытством глядела в окно — здешние места совсем не походили на шотландские равнины, И деревни здесь были другие — как правило, с лужайками, прудиками и обязательно кабачками на центральных площадях.
Путь показался девушке очень долгим, но наконец перед каретой распахнулись огромные ворота, за которыми начиналась длинная аллея.
Впереди виднелся дом — по мнению Давитты, очень большой, но не старинный, в викторианском стиле. Девушку всегда интересовала архитектура, и отец немало рассказывал ей об эдинбургских домах и замках, благодаря которым весь город приобретал романтический флер. Да и сама Давитта прочла множество книг, посвященных английской архитектуре. Теперь она, конечно, очень жалела, что не смогла рассмотреть Лондон… но нет, об этом лучше не вспоминать. От этих воспоминаний по спине у девушки пробежал неприятный холодок по мере того как она приближалась к дому, Давитту постепенно охватывало странное чувство, словно она попала в тихую гавань и теперь в полной безопасности.
Карета проехала мимо парадного входа с длинной лестницей и остановилась у черного хода. Да, улыбнулась Давитта, компаньонка не может рассчитывать на большее.
У дверей ее встретил ливрейный лакей.
— Вы — новая компаньонка ее светлости? — спросил он.
— Да, — ответила Давитта, уже зная, что последует за этим.
— Что-то вы слишком молодо выглядите, мисс, — заметил лакей. — Из тех, что были до вас, просто песок сыпался.
— Лакей был очень дружелюбен, и Давитта рассмеялась.
— Ну, мне пока это не грозит.
— Разумеется. Сюда, мисс. Я отведу вас к ее светлости.
С этими словами лакей пошел к лестнице, и Давитта последовала за ним.
Лестница вела в широкий коридор с высокими расписными потолками. Вся мебель и висевшие на стенах картины были то, что именно они сделали из счастливого ребенка заурядную женщину, которая и не думает больше о сказках.
Поезда пришлось ждать долго. Стоя на платформе, Давит та вспоминала счастливые времена, когда она жила с отцом, гуляла по вересковым пустошам, рыбачила и ездила верхом.
Подошел поезд. Давитта села в него.
Оксфорд был все ближе.
К счастью, телеграмма миссис Белмонт обогнала Давитту.
Девушку встретили.
Она стояла одна на запруженной людьми платформе. Вдруг какой-то лакей в красивой ливрее и шляпе с гербом поглядел на нее внимательнее, словно решая, не за ней ли его послали. Впрочем, он хотел уже отойти, но тут Давитта отважилась на вопрос:
— Вы… вы не из Шербурн-хауса?
— Да, мэм. Простите, вы мисс Килкрейг?
— Да, это я.
— Меня послали за вами, — произнес лакей, — но я ожидал увидеть кого-нибудь постарше.
Совсем упав духом, Давитта решила, что ее новая хозяйка, вероятно, будет в ярости.
Лакей кликнул портье и велел ему отнести сундуки к запряженной парой лошадей карете, ожидавшей у станции. Для одного человека карета была явно велика, и Давитта решила, что экипаж предназначен специально для тех случаев, когда нужно встречать кого-нибудь. Впрочем, садясь в карету, Давитта только радовалась отсутствию попутчиков.
Карета выехала из города, и за окнами поплыли пыльные пейзажи. Давитта с любопытством глядела в окно — здешние места совсем не походили на шотландские равнины… И деревни здесь были другие — как правило, с лужайками, прудиками и обязательно кабачками на центральных площадях.
Путь показался девушке очень долгим, но наконец перед каретой распахнулись огромные ворота, за которыми начиналась длинная аллея.
Впереди виднелся дом — по мнению Давитты, очень большой, но не старинный, в викторианском стиле. Девушку всегда интересовала архитектура, и отец немало рассказывал ей об эдинбургских домах и замках, благодаря которым весь город приобретал романтический флер. Да и сама Давитта прочла множество книг, посвященных английской архитектуре. Теперь она, конечно, очень жалела, что не смогла рассмотреть Лондон… но нет, об этом лучше не вспоминать. От этих воспоминаний по спине у девушки пробежал неприятный холодок, По мере того как она приближалась к дому, Давитту постепенно охватывало странное чувство, словно она попала в тихую гавань и теперь в полной безопасности.
Карета проехала мимо парадного входа с длинной лестницей и остановилась у черного хода. Да, улыбнулась Давитта, компаньонка не может рассчитывать на большее.
У дверей ее встретил ливрейный лакей, — Вы — новая компаньонка ее светлости? — спросил он.
— Да, — ответила Давитта, уже зная, что последует за этим.
— Что-то вы слишком молодо выглядите, мисс, — заметил лакей. — Из тех, что были до вас, просто песок сыпался.
Лакей был очень дружелюбен, и Давитта рассмеялась.
— Ну, мне пока это не грозит.
— Разумеется. Сюда, мисс. Я отведу вас к ее светлости.
С этими словами лакей пошел к лестнице, и Давитта последовала за ним.
Лестница вела в широкий коридор с высокими расписными потолками. Вся мебель и висевшие на стенах картины были великолепны. Давитта подумала, что охотно осмотрела бы этот дом — только бы ее не уволили раньше времени.
«Все говорят, я слишком молода, — обреченно сказала она себе, — но, может, я продержусь хотя бы неделю».
Лакей остановился перед массивными дверьми из красного, дерева. Он постучался, и пожилая женщина в черном платье без передника отворила одну из дверей. Давитта решила, что перед нею горничная ее светлости.
— Чего вам? — недовольно спросила она, но тут же, не дожидаясь ответа, произнесла:
— Вы — мисс Килкрейг?
— Да, это я, — ответила Давитта, гадая, сколько раз ей еще предстоит ответить на этот вопрос.
Горничная смерила девушку критическим взглядом, но ничего не сказала. Лакей повернулся и пошел прочь, а Давитта шагнула вперед и оказалась в маленькой комнатушке с несколькими дверями.
— Подождите здесь, — велела горничная и вошла в центральную дверь. Давитта услышала, как она с кем-то говорит.
Потом горничная распахнула дверь и произнесла:
— Входите, ее светлость ждет.
Чувствуя себя школьницей, вызванной на беседу к директрисе, Давитта вошла в огромную, залитую солнечным светом комнату.
Как ни странно, комната оказалась спальней с большой кроватью у стены. На кровати в окружении подушек сидела пожилая дама, внешность которой показалась Давитте необычной. Волосы были красиво уложены, а худое морщинистое лицо еще сохранило следы былой прелести. Но вот украшения… Их было невероятное количество — нити роскошного жемчуга на шее, бриллианты в ушах, браслеты на худых запястьях…
Постельное белье было отделано венецианским кружевом, а на голове красовался капор из того же кружева.
Давитта остановилась в дверях.
Вдовствующая графиня резко заговорила:
— Ну, кого нам прислали на этот раз? Если вы такая же дурочка, как ваши предшественницы, и собираетесь прыгать вокруг меня, словно перепуганный кролик, отправляйтесь лучше сразу назад.
В ее словах было что-то забавное, и Давитта едва удержалась от смеха.
— Надеюсь… надеюсь, что нет…
Она вовремя спохватилась, добавила «мэм»и сделала реверанс.
— А, так у вас и голосок есть! Уже кое-что. Идите сюда, дайте мне взглянуть на вас.
Давитта покорно приблизилась к кровати. Бросив взгляд на девушку, графиня воскликнула:
— Да вы же еще ребенок! Сколько вам лет — шестнадцать?
— Я сказала миссис Белмонт в бюро по найму, что мне почти двадцать один…
— А на самом деле?
— Восемнадцать… но мне очень нужна работа.
— Почему?
— Мне… мне нужно было уехать из Лондона.
— — Что с вами произошло?
— Я не хотела бы говорить об этом, мэм, — смутилась Давитта. — Но я приехала с севера всего три дня назад, ..
Графиня посмотрела на лежавшую на одеяле телеграмму.
— Ваша фамилия Килкрейг, — сказала графиня. — Вы из Шотландии?
Давитта кивнула:
— Я жила близ Селкирка, это недалеко от Эдинбурга.
— Почему вы уехали?
— Мои родители умерли…
— И не оставили вам денег, так?
Давитта удивилась — она не подозревала, что историю ее жизни можно изложить в двух словах.
— Поэтому мне и пришлось искать работу, — закончила Давитта. — Прошу вас, мэм, позвольте мне поработать у вас. Я приложу все силы, чтобы вы остались довольны!
— Я не ожидала, что пришлют совсем ребенка, — заметила графиня.
— Надеюсь, я не буду похожа на кролика… и вам не прядется отсылать меня следующим поездом.
— Возможно, — согласилась графиня. — Пусть Банке покажет вам вашу комнату. Потом приходите ко мне и расскажите свою историю — вам этого наверняка хочется.
Уловив сарказм в голосе графини, Давитта быстро сориентировалась:
— Я бы гораздо больше хотела услышать о вас, мам, к о вашем прекрасном доме.
— Судя по вашим словам, ваш дом был поменьше, — заметила графиня.
— Я жила в старом замке, — ответила Давитта. — Он был очень древним.
Графиня рассмеялась:
— Тут я вам уступаю — Шербурну всего сорок лет.
Думаю, вы намекаете именно на это.
— Я ни за что не стала бы намекать на подобные вещи, — возразила Давитта. — Я только рада, что не ошиблась в своих догадках.
Графиня взяла со столика золотой колокольчик и позвонила.
Дверь моментально открылась, будто Банке все это время подслушивала разговор.
— Покажите мисс Килкрейг ее комнату, Банке, — велела графиня. — Она вернется сюда, когда переоденется.
— Хорошо, миледи.
Не забыв сделать реверанс, Давитта последовала за Банке.
Показалось ей, или графиня действительно улыбнулась своей новой компаньонке.
По дороге Давитта попросила:
— Пожалуйста, помогите мне. Я хотела бы остаться на этом месте, но боюсь, я слишком многого не знаю.
Банке удивленно повернулась к девушке:
— Вот это да! Те, что были до вас, думали, что они знают все на свете.
— Но я-то ничего не знаю! — воскликнула Давитта. — Не знаю, и признаю это.
На губах ее спутницы появилась улыбка.
— С ее светлостью нелегко поладить, — произнесла она. — По-моему, компаньонка ей и вовсе ни к чему. Я сама со всем справляюсь.
Давитта поняла, что затронула больное место. Видимо, Бэнкс хватало забот и без компаньонок, которых только и приходилось провожать на станцию.
— Я обещаю, что не буду мешать вам, — попыталась не обидеть Бэнкс Давитта. — Я даже могу помочь вам, если вы захотите. Я могу шить и всегда сама глажу свою одежду.
Горничная смотрела на Давитту теперь более приветливо.
Оказавшись в конце коридора, Банке открыла дверь, ж Давитта увидела красивую спальню с высоким потолком. Комната была неплохо обставлена, а в углу уже стояли сундуки Давитты, с которыми возилась молодая горничная.
— Эмили поможет вам разобрать вещи, — сказала Бэнкс, — но у нее дел хватает, так что она не будет нянчиться с вами.
— Я сама о себе позабочусь, — быстро произнесла Давитта. — Благодарю вас за помощь, Эмили.
Помолчав, она добавила:
— Боюсь, что в сундуках достаточно много одежды. Просто у меня ничего больше нет… и не было после смерти отца.
Несмотря на старания Давитты, на последних словах ее голос дрогнул. Бэнкс спросила:
— Давно он умер?
— Месяц назад. А маменька скончалась давно.
— Не расстраивайтесь так, — утешила ее Бэнкс, но тут же, словно боясь показаться сентиментальной, обрушилась на Эмили:
— Живее, живее, помоги мисс Килкрейг.
Бэнкс уже уходила, но Давитта остановила ее на пороге:
— Позвольте спросить еще об одном… только не сочтите за дерзость…
— — Что еще? — недовольно спросила Бэнкс.
— Не могли бы вы дать мне поесть? Хотя бы хлеба с маслом. Я просидела в зале ожидания на Паддингтонской станции все время до отхода поезда, и не ела с самого утра.
— Господи, да вы, наверное, умираете с голоду! — воскликнула Бэнкс. — Вам нужно выпить чаю и хорошенько подкрепиться.
— Я не хотела вас беспокоить…
— Ничего, ничего, — отмахнулась Бэнкс. — Сбегай вниз, Эмили, поищи чего-нибудь для мисс Килкрейг. Да побыстрее — ее светлость ждет.
Эмили выбежала из комнаты. Давитта произнесла:
— Спасибо вам большое! Вы так добры ко мне! Я только не хотела бы показаться слишком назойливой…
— Ничего, если вы будете назойливы, я вам скажу об этом, — усмехнулась Банке.
Улыбнувшись, она вышла из комнаты. Давитта подошла к окну, откуда открывался роскошный вид на парк с прудом.
Давитту охватила радость — она сбежала! Она свободна!
Она скрылась от Виолетты и лорда Мундсли, и вот она здесь!
Сельская местность Англии не так уж отличалась от шотландской, и девушка почувствовала себя дома. Из окна были видны летавшие в облаках птицы, а солнце отражалось в глади пруда точно так же, как в реке возле родного замка Давитты. Ничто не напоминало о Лондоне, и девушка молитвенно сложила руки.
— Господи, прошу тебя, помоги мне остаться здесь! Не позволь графине прогнать меня! — Мольбы эти исходили из самой ее души.
Тут Давитта вспомнила, что время идет, она торопливо развязала ленты шляпки и стала переодевать дорожное платье.
Глава 6
Давитта захлопнула книгу.
— Ну почему же она умерла! — воскликнула девушка со слезами на глазах.
Графиня улыбнулась:
— Женщины любят книжки, над которыми можно сладко всплакнуть.
— Не правда! — возразила Давитта. — Я вот люблю, чтобы все заканчивалось хорошо.
— Я знаю, дорогая, — ласково ответила графиня. — Возможно, в один прекрасный день и ты найдешь свое счастье.
— Надеюсь! — ответила Давитта. — Вот мои папенька и маменька жили счастливо до самой маменькиной смерти.
Ее голос дрогнул — Давитте было очень тяжело говорить о матери и вспоминать то, что случилось с папенькой после побега Кэта. Девушку выдали глаза, и графиня быстро произнесла:
— Что ж, а я счастлива, что ты со мной.
— Правда? — спросила Давитта.
— Очень счастлива, — подтвердила графиня. — Иногда мне кажется, что ты моя внучка, хотя у меня нет внуков.
Давитта радостно вскрикнула:
— О, вы не могли обрадовать меня больше! Мне все время кажется, что вы моя бабушка, которую я никогда не знала. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была бабушка!
— Что ж, я согласна быть твоей бабушкой, — улыбнулась графиня.
Давитта лучезарно улыбнулась в ответ, но не успела сказать ни слова, как открылась дверь. Вошла Бэнкс.
— Миледи, — заворчала она, — вам пора отдыхать. А мисс Давитта пусть идет в сад, на солнышко, а то совсем бледная станет. У девушки должны розы на щеках цвести.
Давитта рассмеялась:
— Боюсь, что с розами на щеках мои волосы будут выглядеть неестественно.
Бэнкс ничего не ответила, но Давитта заметила, что она подавила смешок.
— Но прежде, чем пойти гулять, — сказала Давитта, — я отправлюсь в библиотеку и подыщу книжку со счастливым концом, потом мы ее вместе прочтем.
Не дожидаясь ответа, девушка выбежала из комнаты. Посмотрев ей вслед, графиня сняла с шеи жемчуг со словами;
— Какая милая девушка, верно, Бэнкс? Как хорошо, что она попала ко мне!
— Милее я в жизни не видала, миледи, — согласилась служанка. — Она мне даже помочь предложила — такого я что-то ни от одной из тех, прежних, не слышала.
Сбегая вниз по лестнице, Давитта с наслаждением думала о том, что у нее есть почти полтора часа, которые она может потратить так, как ей захочется.
Вначале она пойдет в библиотеку и выберет хорошую книгу — хватит читать графине романы с грустным концом. После этого прогуляется до озера, жаль только, что отец не может видеть, какая там форель.
«Может быть, мне даже разрешат порыбачить», — мечтала Давитта, но тут же решила, что у нее нет ни малейшего желания губить здесь рыбу.
Потом ока отправится в конюшни. Ах да, радостно вспомнила Давитта, графиня обещала подарить ей новую амазонку, и новое платье должно прибыть со дня на день!
Со дня приезда Давитты в Шербурн-хаус прошло уже три недели, но для нее они пролетели незаметно — слишком уж хорошо тут было. Иногда девушка даже чувствовала, будто вернулась домой, будто Шербурн-хаус принадлежит ей по праву.
Она понимала, в чем тут дело — в детских грезах Давитты ее героини, так походившие на саму Давитту, всегда были богаты, знатны и жили в роскошных больших домах. Давитта мечтала о красивых картинах, старинной мебели, расписных потолках и огромных комнатах, которые должны были быть в доме ее мечты.
Порой девушка даже позволяла себе представить, что она — графиня Шербурна, а графские предки принадлежат ее роду.
Она прижилась здесь почти сразу. Ее полюбили все — и графиня, и слуги, обращавшиеся с Давиттой, словно с любимым ребенком, которого все норовили побаловать.
— Шеф-повар приготовил этот пудинг специально для вас, — частенько говорил слуга, подавая обед или ужин.
Горничные охотно убирали комнату Давитты и гладили ее платья, а грумы всегда держали наготове морковь и яблоки, чтобы девушка могла угостить своих любимых лошадей.
— О, как я счастлива! — каждый вечер повторяла Давит та, укладываясь спать. Она не уставала благодарить Бога за то, что он предоставил ей не только прекрасную работу, любящих друзей, но и безопасное укрытие.
«Здесь меня никто не найдет», — уверенно думала она, и память о Виолетте, лорде Мундсли и театре постепенно стиралась, превратившись сначала в ночной кошмар, а потом в полузабытый сон. Даже ужас, пережитый Давиттой, когда она проснулась рядом с маркизом, потихоньку оставлял девушку.
Библиотека в Шербурн-хаусе была великолепна. Многие книги тут были очень старыми и высоко ценились. Впрочем, сын графини, которому принадлежал дом, живя здесь, собрал богатую коллекцию современной литературы, и Давитта мысленно каждый раз благодарила его за это.
У графини было два сына. Один из них погиб в «маленькой королевской войне», как говорила графиня, а второй, граф — Шербурн, в настоящее время пребывал на посту губернатора Хартума, в Судане. Этот второй сын много путешествовал по свету, принимая назначение то тут, то там, но очень просил мать всегда оставаться в Шербурн-хаусе, «хранить его».
— К тому же наши слуги прослужили у нас много лет, — объясняла графиня, — и, если бы мы закрыли дом, им некуда было бы деваться. Честно говоря, я сама рада жить в доме, который принадлежит мне уже столько лет..
— У вас тут очень хорошо, хоть дом и новый, — замечала Давитта.
— Но он построен на древнем фундаменте! — возмущалась герцогиня, смешливо поблескивая глазами — возраст Шербурн-хауса давно стал у них с Давиттой любимой темой для шуток.
Давитта прошла в дальний угол библиотеки, где стояли современные книги — специально нанятый человек следил за их порядком и заносил новые поступления в специальный каталог.
Давитта просмотрела одну книгу и вернула ее на место. Под руку ей попалась Джейн Остен, и девушка задумалась — читала ли графиня ее романы, а если нет, то понравятся ли они ей.
Листая страницы, Давитта услышала шаги и подумала, что это библиотекарь, мистер Анструтер. Она уже собралась было спросить у него, читала ли графиня «Гордость и предубеждение», обернулась — и буквально онемела.
От дверей к камину шел не мистер Анструтер — нет, это был маркиз!
В первое мгновение Давитта решила, что у нее начались видения. Такого просто не могло быть — слишком уж красив и самоуверен он был, в точности как в ее мыслях.
Он увидел Давитту и остановился в изумлении.
Наступило затянувшееся молчание. Давитта осмелилась нарушить его, спросив каким-то не своим голосом:
— Вы… вы ищете меня? Почему вы здесь?
Маркиз подошел ближе и только потом заговорил.
— Это я должен спросить вас, почему вы здесь. Что вы делаете в доме моей тетушки?
— Вашей тетушки? — переспросила Давитта и тут же взмолилась:
— Прошу вас, не рассказывайте ей обо мне! Она прогонит меня! А я так счастлива здесь… и в безопасности…
Прошу вас, не говорите ей ничего!
Впрочем, она понимала, что ее мольбы, скорее всего, бесполезны. Придется уезжать. Но как же объяснить ему, что Для Давитты это равносильно изгнанию из рая!
— Я слышал о вашем исчезновении, — медленно произнес маркиз, — но никак не ожидал встретить вас здесь.
— А кто сказал вам… что я исчезла?
— Князь. Я уверен, что ваша подруга Виолетта до сих пор ждет денег, которые требовала для вас.
— Как вы могли подумать, что я возьму хоть пенни! — воскликнула Давитта. — Клянусь вам, я ничего не знала об их плане… ничего! Это было ужасно, просто ужасно! Вот почему я убежала… я хотела навсегда скрыться от них… чтобы они не нашли меня и не смогли больше… шантажировать вас.
Последние слова она произнесла с надрывом, а потом добавила:
— Наверное, вы захотите упечь меня в тюрьму… раз я принимала участие в плане лорда Мундсли…
Давитту била дрожь. Девушка смотрела на маркиза глазами, полными слез.
— Вы должны понимать, — холодно заметил маркиз, — что я не хочу сообщать полиции об этой некрасивой истории.
Князь обнаружил, что вы исчезли, а я в последний раз видел Виолетту Лок и лорда Мундсли на том злополучном приеме.
— Я так рада, что вы не стали им платить! — прошептала Давитта. — А как князь узнал о моем исчезновении?
— Он поехал к вам на квартиру, чтобы извиниться за случившееся. Передо мной он тоже извинился, — жестко произнес маркиз. — Мундсли обманул князя, сказал, что это будет лишь шуткой без серьезных последствий.
— А фотографии… они все еще у лорда Мундсли?
— Нет, князь забрал их и уничтожил, — ответил маркиз.
Давитта почувствовала неимоверное облегчение. Она едва не уронила книжку, которую держала в руках, и оперлась на спинку кресла.
Маркиз молчал, и Давитта осмелилась спросить чуть слышным дрожащим голоском:
— А что вы будете делать… со мной?
— А вы как думаете? — спросил маркиз.
— Наверное, вы захотите, чтобы я уехала, — с тоской произнесла Давитта. — Но все равно, прошу вас… не говорите ничего графине.
— Почему же?
— Она расстроится и будет потрясена… как я после случившегося.
— А вас так волнует ее состояние? — спросил граф.
— Ну конечно же! — воскликнула Давитта. — Она так добра ко мне… так добра… Пять минут назад она сказала мне, что я ей как внучка… ей всегда хотелось…
По щекам девушки потекли слезы, но Давитта не стала вытирать их. Она только добавила убитым голосом:
— Если вы ничего ей не скажете, я… я сама придумаю предлог для отъезда.
— Какой же? — поинтересовался маркиз.
Давитта беспомощно развела руками.
— Ну… скажу, что уезжаю в Шотландию… Но графиня знает, что у меня нет там дома… придется придумать еще что-нибудь.
Слезы закапали на платье, и Давитта достала платок. Девушка вытерла глаза, но уже не смогла сдерживать рыданий — она вновь почувствовала себя одинокой» вновь испытывала страх, от которого уже успела отвыкнуть. Внезапно маркиз произнес:
— Давайте сядем. Я хотел бы узнать о вас побольше.
Его слова прозвучали скорее как приказ, нежели как просьба.
— Ну почему же она умерла! — воскликнула девушка со слезами на глазах.
Графиня улыбнулась:
— Женщины любят книжки, над которыми можно сладко всплакнуть.
— Не правда! — возразила Давитта. — Я вот люблю, чтобы все заканчивалось хорошо.
— Я знаю, дорогая, — ласково ответила графиня. — Возможно, в один прекрасный день и ты найдешь свое счастье.
— Надеюсь! — ответила Давитта. — Вот мои папенька и маменька жили счастливо до самой маменькиной смерти.
Ее голос дрогнул — Давитте было очень тяжело говорить о матери и вспоминать то, что случилось с папенькой после побега Кэта. Девушку выдали глаза, и графиня быстро произнесла:
— Что ж, а я счастлива, что ты со мной.
— Правда? — спросила Давитта.
— Очень счастлива, — подтвердила графиня. — Иногда мне кажется, что ты моя внучка, хотя у меня нет внуков.
Давитта радостно вскрикнула:
— О, вы не могли обрадовать меня больше! Мне все время кажется, что вы моя бабушка, которую я никогда не знала. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была бабушка!
— Что ж, я согласна быть твоей бабушкой, — улыбнулась графиня.
Давитта лучезарно улыбнулась в ответ, но не успела сказать ни слова, как открылась дверь. Вошла Бэнкс.
— Миледи, — заворчала она, — вам пора отдыхать. А мисс Давитта пусть идет в сад, на солнышко, а то совсем бледная станет. У девушки должны розы на щеках цвести.
Давитта рассмеялась:
— Боюсь, что с розами на щеках мои волосы будут выглядеть неестественно.
Бэнкс ничего не ответила, но Давитта заметила, что она подавила смешок.
— Но прежде, чем пойти гулять, — сказала Давитта, — я отправлюсь в библиотеку и подыщу книжку со счастливым концом, потом мы ее вместе прочтем.
Не дожидаясь ответа, девушка выбежала из комнаты. Посмотрев ей вслед, графиня сняла с шеи жемчуг со словами;
— Какая милая девушка, верно, Бэнкс? Как хорошо, что она попала ко мне!
— Милее я в жизни не видала, миледи, — согласилась служанка. — Она мне даже помочь предложила — такого я что-то ни от одной из тех, прежних, не слышала.
Сбегая вниз по лестнице, Давитта с наслаждением думала о том, что у нее есть почти полтора часа, которые она может потратить так, как ей захочется.
Вначале она пойдет в библиотеку и выберет хорошую книгу — хватит читать графине романы с грустным концом. После этого прогуляется до озера, жаль только, что отец не может видеть, какая там форель.
«Может быть, мне даже разрешат порыбачить», — мечтала Давитта, но тут же решила, что у нее нет ни малейшего желания губить здесь рыбу.
Потом ока отправится в конюшни. Ах да, радостно вспомнила Давитта, графиня обещала подарить ей новую амазонку, и новое платье должно прибыть со дня на день!
Со дня приезда Давитты в Шербурн-хаус прошло уже три недели, но для нее они пролетели незаметно — слишком уж хорошо тут было. Иногда девушка даже чувствовала, будто вернулась домой, будто Шербурн-хаус принадлежит ей по праву.
Она понимала, в чем тут дело — в детских грезах Давитты ее героини, так походившие на саму Давитту, всегда были богаты, знатны и жили в роскошных больших домах. Давитта мечтала о красивых картинах, старинной мебели, расписных потолках и огромных комнатах, которые должны были быть в доме ее мечты.
Порой девушка даже позволяла себе представить, что она — графиня Шербурна, а графские предки принадлежат ее роду.
Она прижилась здесь почти сразу. Ее полюбили все — и графиня, и слуги, обращавшиеся с Давиттой, словно с любимым ребенком, которого все норовили побаловать.
— Шеф-повар приготовил этот пудинг специально для вас, — частенько говорил слуга, подавая обед или ужин.
Горничные охотно убирали комнату Давитты и гладили ее платья, а грумы всегда держали наготове морковь и яблоки, чтобы девушка могла угостить своих любимых лошадей.
— О, как я счастлива! — каждый вечер повторяла Давит та, укладываясь спать. Она не уставала благодарить Бога за то, что он предоставил ей не только прекрасную работу, любящих друзей, но и безопасное укрытие.
«Здесь меня никто не найдет», — уверенно думала она, и память о Виолетте, лорде Мундсли и театре постепенно стиралась, превратившись сначала в ночной кошмар, а потом в полузабытый сон. Даже ужас, пережитый Давиттой, когда она проснулась рядом с маркизом, потихоньку оставлял девушку.
Библиотека в Шербурн-хаусе была великолепна. Многие книги тут были очень старыми и высоко ценились. Впрочем, сын графини, которому принадлежал дом, живя здесь, собрал богатую коллекцию современной литературы, и Давитта мысленно каждый раз благодарила его за это.
У графини было два сына. Один из них погиб в «маленькой королевской войне», как говорила графиня, а второй, граф — Шербурн, в настоящее время пребывал на посту губернатора Хартума, в Судане. Этот второй сын много путешествовал по свету, принимая назначение то тут, то там, но очень просил мать всегда оставаться в Шербурн-хаусе, «хранить его».
— К тому же наши слуги прослужили у нас много лет, — объясняла графиня, — и, если бы мы закрыли дом, им некуда было бы деваться. Честно говоря, я сама рада жить в доме, который принадлежит мне уже столько лет..
— У вас тут очень хорошо, хоть дом и новый, — замечала Давитта.
— Но он построен на древнем фундаменте! — возмущалась герцогиня, смешливо поблескивая глазами — возраст Шербурн-хауса давно стал у них с Давиттой любимой темой для шуток.
Давитта прошла в дальний угол библиотеки, где стояли современные книги — специально нанятый человек следил за их порядком и заносил новые поступления в специальный каталог.
Давитта просмотрела одну книгу и вернула ее на место. Под руку ей попалась Джейн Остен, и девушка задумалась — читала ли графиня ее романы, а если нет, то понравятся ли они ей.
Листая страницы, Давитта услышала шаги и подумала, что это библиотекарь, мистер Анструтер. Она уже собралась было спросить у него, читала ли графиня «Гордость и предубеждение», обернулась — и буквально онемела.
От дверей к камину шел не мистер Анструтер — нет, это был маркиз!
В первое мгновение Давитта решила, что у нее начались видения. Такого просто не могло быть — слишком уж красив и самоуверен он был, в точности как в ее мыслях.
Он увидел Давитту и остановился в изумлении.
Наступило затянувшееся молчание. Давитта осмелилась нарушить его, спросив каким-то не своим голосом:
— Вы… вы ищете меня? Почему вы здесь?
Маркиз подошел ближе и только потом заговорил.
— Это я должен спросить вас, почему вы здесь. Что вы делаете в доме моей тетушки?
— Вашей тетушки? — переспросила Давитта и тут же взмолилась:
— Прошу вас, не рассказывайте ей обо мне! Она прогонит меня! А я так счастлива здесь… и в безопасности…
Прошу вас, не говорите ей ничего!
Впрочем, она понимала, что ее мольбы, скорее всего, бесполезны. Придется уезжать. Но как же объяснить ему, что Для Давитты это равносильно изгнанию из рая!
— Я слышал о вашем исчезновении, — медленно произнес маркиз, — но никак не ожидал встретить вас здесь.
— А кто сказал вам… что я исчезла?
— Князь. Я уверен, что ваша подруга Виолетта до сих пор ждет денег, которые требовала для вас.
— Как вы могли подумать, что я возьму хоть пенни! — воскликнула Давитта. — Клянусь вам, я ничего не знала об их плане… ничего! Это было ужасно, просто ужасно! Вот почему я убежала… я хотела навсегда скрыться от них… чтобы они не нашли меня и не смогли больше… шантажировать вас.
Последние слова она произнесла с надрывом, а потом добавила:
— Наверное, вы захотите упечь меня в тюрьму… раз я принимала участие в плане лорда Мундсли…
Давитту била дрожь. Девушка смотрела на маркиза глазами, полными слез.
— Вы должны понимать, — холодно заметил маркиз, — что я не хочу сообщать полиции об этой некрасивой истории.
Князь обнаружил, что вы исчезли, а я в последний раз видел Виолетту Лок и лорда Мундсли на том злополучном приеме.
— Я так рада, что вы не стали им платить! — прошептала Давитта. — А как князь узнал о моем исчезновении?
— Он поехал к вам на квартиру, чтобы извиниться за случившееся. Передо мной он тоже извинился, — жестко произнес маркиз. — Мундсли обманул князя, сказал, что это будет лишь шуткой без серьезных последствий.
— А фотографии… они все еще у лорда Мундсли?
— Нет, князь забрал их и уничтожил, — ответил маркиз.
Давитта почувствовала неимоверное облегчение. Она едва не уронила книжку, которую держала в руках, и оперлась на спинку кресла.
Маркиз молчал, и Давитта осмелилась спросить чуть слышным дрожащим голоском:
— А что вы будете делать… со мной?
— А вы как думаете? — спросил маркиз.
— Наверное, вы захотите, чтобы я уехала, — с тоской произнесла Давитта. — Но все равно, прошу вас… не говорите ничего графине.
— Почему же?
— Она расстроится и будет потрясена… как я после случившегося.
— А вас так волнует ее состояние? — спросил граф.
— Ну конечно же! — воскликнула Давитта. — Она так добра ко мне… так добра… Пять минут назад она сказала мне, что я ей как внучка… ей всегда хотелось…
По щекам девушки потекли слезы, но Давитта не стала вытирать их. Она только добавила убитым голосом:
— Если вы ничего ей не скажете, я… я сама придумаю предлог для отъезда.
— Какой же? — поинтересовался маркиз.
Давитта беспомощно развела руками.
— Ну… скажу, что уезжаю в Шотландию… Но графиня знает, что у меня нет там дома… придется придумать еще что-нибудь.
Слезы закапали на платье, и Давитта достала платок. Девушка вытерла глаза, но уже не смогла сдерживать рыданий — она вновь почувствовала себя одинокой» вновь испытывала страх, от которого уже успела отвыкнуть. Внезапно маркиз произнес:
— Давайте сядем. Я хотел бы узнать о вас побольше.
Его слова прозвучали скорее как приказ, нежели как просьба.