Барбара Картленд
Уроки куртизанки
Глава 1
— Дрого! Слава богу, ты пришел!
Леди Бедлингтон замолчала, дожидаясь, пока дворецкий закроет дверь и она сможет говорить, не опасаясь быть услышанной; но и тогда ее голос оставался тихим — едва громче шепота, и в нем слышались такие трагические нотки, что улыбка на лице мужчины, который направлялся к ней с противоположного угла комнаты, медленно погасла. Возможно, это был один из тех немногих случаев, когда Лили Бедлингтон не думала о своей внешности, и тем не менее она еще никогда не была столь прекрасна. Страдания придали ее лицу почти сверхъестественную прелесть, ее небесно-голубые глаза — зачастую удивительно пустые — теперь потемнели от переполнявших ее чувств.
— Что случилось?
Вопрос прозвучал быстро и взволнованно. Казалось, что голос герцога Роухэмптона успокоил Лили. Она слегка вздохнула и протянула ему обе руки.
— Ax, Дрого! Дрого! — воскликнула она. — Я знала, что ты придешь, как только получишь мою записку.
Герцог пылко прижал ее руки к губам. Лили внимательно следила за его лицом: тонкие аристократические черты, глубоко посаженные серые глаза под решительно сдвинутыми бровями, волевой подбородок, упрямо сжатый рот. Красивое лицо, которое заставляет биться быстрее сердца многих женщин, лицо, которое опутало и пленило Лили Бедлингтон, — неслыханное дело! — она и не думала, что может когда-нибудь настолько увлечься.
Его губы были теплы и настойчивы. Он повернул руки Лили ладонями кверху и долго страстно целовал их. Лили почувствовала, как по ее телу пробегает дрожь, и на мгновение прикрыла глаза. Никогда еще в своей жизни она не знала такого наслаждения, такого дикого торжества чувств, которое доставлял ей этот человек — на десять лет моложе ее.
Едва ли не с детства Лили считалась признанной красавицей. Все мужчины, с которыми она сталкивалась на протяжении своей жизни, домогались ее любви, восхищались ею, осыпали комплиментами. Однако теперь Лили казалось, что ее непревзойденная красота была красотой спящей красавицы, которая ждет поцелуя прекрасного принца, прежде чем достичь полного совершенства.
И вот Дрого влюбился в нее! Она знала юного герцога почти с рождения, так как его мать была ее близкой подругой. Он всегда казался ей привлекательным мальчиком, но она не думала о нем как о мужчине — до тех пор, пока он не вернулся из кругосветного путешествия. Это произошло шесть месяцев тому назад. Они встретились, как будто впервые, а затем, подумала Лили, она узнала, что такое любовь.
Она открыла глаза и, высвободив руку, погладила Дрого по щеке. Он удерживал другую ее руку, жадно целуя запястье, тоненькие голубые жилки, воздушную пену шифонового рукава, нежные ямочки на сгибе локтя. Глаза его неотступно следили за лицом Лили с тем дерзким манящим выражением, которое она так хорошо знала.
Внезапно с коротким возгласом она вырвалась из его объятий и отошла к широкому окну, выходящему в Гайд-парк.
— Не смотри на меня так, Дрого! — приказала она. — Ты ничего не понимаешь!
Она отвернулась, вынула из-за пояса крошечный кружевной платочек и приложила его к уголкам глаз.
— Дорогая, расскажи мне все! — взмолился Дрого.
Он не отрывал глаз от ее освещенной солнцем склоненной головки, искусно уложенных локонов, сверкающих в солнечных лучах. Когда она распускала свои роскошные волосы, они достигали колен, и герцог часто прятал свое лицо в их волнах, утопая в шелковистом аромате.
Она божественна, думал герцог, глядя на Лили. Красота ее бело-розовой кожи, голубизна глаз, золото волос были истинно английскими.
Ее столь часто воспевали как «английскую розу», что это становилось уже банальным, оставаясь по существу верным. Она была истинно английской красавицей — элегантной, изящной, изнеженной.
Каждый ее жест, каждое движение были грациозны и вместе с тем полны сознанием своего величия и власти над мужчинами.
— Что тревожит тебя? — нетерпеливо повторил герцог.
Лили живо повернулась к нему.
— Джорджу все известно, — прошептала она, и, как только эти роковые слова были произнесены, губы ее задрожали и две огромные слезы скатились по щекам.
Для герцога вид плачущей Лили был невыносим. Самообладание изменило ему — в два шага он очутился около нее и заключил в свои объятия. На мгновение он тесно прижал Лили к себе, и она прильнула к нему, подчинившись его силе и желанию.
— Не плачь, дорогая! Умоляю… я не могу вынести этого, — пробормотал он. Его губы настойчиво искали ее, но Лили отстранилась.
— Нет, нет, Дрого! Ты должен выслушать меня. Это все очень серьезно, как ты не понимаешь?
Джордж очень сердит. Он запретил нам видеться!
— Но это нелепо… невозможно! — воскликнул герцог.
— Да, да, я знаю. Я спорила с ним… я умоляла.
Я сказала ему все, что смогла придумать, но бесполезно. Кто-то видел нас вдвоем в Кей-Гарден на прошлой неделе. Знакомые передали Джорджу, а тот припомнил, что, когда он спрашивал у меня, где я провела тот день, я ответила, что была у портнихи. Я думаю, что и до этого он иногда наблюдал за нами, и всего вместе оказалось достаточно, чтобы он что-то заподозрил. Дрого, что же нам делать?
Вместо ответа герцог обнял ее за плечи.
— Бежим со мной, — сказал он. — Мы можем уехать за границу. Тогда Джордж даст тебе развод, и мы сможем пожениться.
— Ты сошел с ума? Как я могу пойти на это?
Как я смогу вынести скандал, весь этот ужас? Потерять всех друзей, никогда больше не иметь возможности появиться при дворе! О нет, Дрого, ты же знаешь, это невозможно!
— Но я не откажусь от тебя ни за что! — Такое глубокое отчаяние прозвучало в голосе герцога, что Лили Бедлингтон, хоть и полагала себя несчастной, почувствовала удовлетворение.
Да, он любил ее! Любил так же сильно, как и она его, — если не больше! Этот элегантный, изысканный молодой красавец, которого все честолюбивые мамаши в Лондоне осаждали ради своих дочерей, любил только ее. Лили, так нежно и страстно, как этим старухам, неутомимо гоняющимся за выгодными женихами, не могло привидеться и в самом страшном сне.
— Мы были так счастливы! — простонала Лили.
— Как я могу потерять тебя сейчас? — спросил герцог.
Она высвободилась из его объятий и подошла к камину.
— Но мы ничего не можем поделать с этим, — сказала она с отчаянием. — Ничего! После того как Джордж говорил со мной, я не спала всю ночь, пытаясь найти какой-нибудь выход. Но его не существует, Дрого.
— Убежим со мной!
Эти слова прозвучали настойчиво, даже грубо, хоть герцог и повторял эту фразу, он понимал, что его уговоры тщетны. Лили едва ли была способна на героический поступок. Она не пережила бы изгнания из общества, и он знал это так же хорошо, как и то, что общество, к которому они оба принадлежали, способно проявить снисходительность к оступившемуся мужчине, но к женщине — никогда.
И даже если бы Лили стала герцогиней, двери гостиных по-прежнему были бы закрытыми для нее, друзья отвернулись бы от нее, а имя стало бы добычей для злых языков. Это могло принести нестерпимые страдания любому, кто принадлежал к их миру, тем более Лили, привыкшей к всеобщему вниманию и поклонению. Возможно, впервые герцог ясно осознал, что их чувства никогда не смогут противостоять холодному взрыву общественного осуждения. На мгновение им овладела горечь, вызвавшая злость и возмущение.
Избалованный жизнью, он не знал отказа своим желаниям, а сейчас он желал Лили более, чем чего-либо в целом мире.
Его губы неожиданно сжались в прямую, твердую линию, означавшую для всех, кто хорошо знал герцога, непреклонную решимость.
— Я не отдам тебя!
Лили легонько дотронулась пальцами до своих белых висков.
— Джордж непреклонен! — проговорила она. — Сначала он заявил, что увезет меня в деревню, но затем решил, что это будет неудобно.
Сюда приезжает его племянница, и я должна выводить ее в свет. Да, я буду сурово наказана за наше счастье, Джордж уж проследит за этим. — Лили внезапно заломила руки театральным жестом и с горечью вскричала:
— Боже мой! Вывозить в свет молодых девиц! И это в тридцать четыре года!
Лили было тридцать восемь, и они оба знали об этом, но стоило ли сейчас обращать внимание на подобные пустяки.
— Я не знал, что у Джорджа есть племянница, — заметил герцог.
— Я знала об этом, но никогда не предполагала, что она сюда приедет. Она — дочь Берта, — пояснила Лили. — Ты помнишь Берта, младшего брата Джорджа? Впрочем, нет, ты слишком молод. Берт всегда был надоедливым, безответственным созданием. Хотя и очень обаятельным.
Он был заядлым игроком, никто не мог остановить его. Джордж оплачивал его проигрыши снова и снова, до тех пор, пока Берт не уехал в Ирландию разводить лошадей, а мы наконец с облегчением вздохнули. Берт женился на Эдит Виттингтон-Блаф — дочери маркиза Лангхолма. Ее семья была в ярости, но ничего не могла поделать, потому что Эдит убежала с ним. Я никогда не видела их обоих после того, как они покинули Англию и переселились в Ирландию. Около двух лет тому назад они погибли — какой-то несчастный случай в дороге. Джордж ездил на похороны. Он рассказал мне потом, что у Эдит и Берта остался ребенок, девочка, и Джордж все устроил так что она осталась с двоюродной сестрой Эдит, которая до этого жила с ними как экономка.
— И теперь, я полагаю, кузина умерла? — спросил герцог.
Он слушал Лили рассеянно, только из вежливости. Гораздо важнее ему казалось наблюдать за выражением ее лица, подмечать плавные жесты рук, движения головы. Скоро это все будет отнято у него, он сможет любоваться ею только издали — в ложе оперы, на балу в Лондондерри-Хаус, на приеме в Букингемском дворце. Лили будет чужой и чопорной, такой же холодной и бесстрастной, как ее имя; и только он один будет знать, как она может вспыхивать страстью в ответ на полыхающий внутри его огонь. Но теперь Джордж Бедлингтон неотвратимо встал между ними.
— Да, кузина умерла, — подтвердила Лили. — И что ты думаешь? Случилось так, что девица получила наследство — сказочное наследство! Никто и не знал, что у нее была крестная в Америке — подруга Эдит. Когда у Эдит родилась девочка, эта американка вложила деньги на ее имя в нефтяные разработки и забыла об этом. И вот одна из этих компаний… или как их там правильно назвать… Словом, спустя несколько лет американские юристы сообщили этой девице, что она сказочно богата. Немногие осмеливаются даже мечтать о таком богатстве «
— Силы небесные! Какая невероятная история!
Внимание герцога к рассказу невольно обострилось.
— Невероятно, правда? — воскликнула Лили. — Конечно, Джорджу сразу сообщили обо всем, но старая кузина была тяжело больна, ее нельзя было беспокоить, решено было ничего не менять, но теперь, когда она умерла, Джордж пригласил эту девушку в Англию, а я… я буду вывозить ее в свет и представлять в обществе в этом сезоне.
— Значит, ты будешь в Лондоне? И мы сможем видеться. — Глаза Дрого внезапно загорелись надеждой. — Мы должны видеться!
— Это невозможно, Дрого. После сегодняшнего разговора мы не сможем встречаться с глазу на глаз. Джордж предупредил меня, что дозволяет встретиться нам только один раз, чтобы я тебе сообщила о его решении и мы могли бы попрощаться. Он не хочет скандала, конечно. Он согласен, чтобы мы виделись как обычно — у друзей, на приемах, и сюда ты можешь прийти с официальным визитом. Но если он узнает, что мы встречались помимо этого, тайком и наедине, он живо отправит меня в деревню. А я не смогу вынести этого, не смогу! Я ненавижу деревню. Меня пугает жизнь в Веллингтонском замке, унылая, монотонная, с бесконечными разговорами об этих варварских лисьих охотах. Нет, я там сойду с ума!
— Но я не позволю так жестоко поступить с тобой!
— Ты ничего не сможешь сделать, — сказала Лили. — Отныне мы будем видеться только в переполненных залах. Ты будешь танцевать с юными дебютантками, а я сидеть на стуле у стены… вместе с почтенными матронами… О, Дрого!
Последний вскрик Лили был полон горести.
Не помня себя, она протянула герцогу обе руки, и несколько секунд они стояли, прижавшись друг к другу, как испуганные, заблудившиеся в темноте дети. Губы Лили потянулись к губам герцога, его руки обняли ее тонкий стан. Его поцелуй был полон отчаянной яростной страсти, и через мгновение Лили обвила шею герцога руками.
— Я люблю тебя! Боже, как я люблю тебя! — хриплым голосом проговорил Дрого. Голова Лили покоилась на его плече, и он любовался ее яркими от поцелуев губами, полуприкрытыми, скрывающими страсть глазами, ресницами, трепещущими над слегка порозовевшими щеками.
— Я не хочу отдавать тебя, не хочу! — шептал он. — Я заберу тебя с собой!
На какую-то долю секунды Лили, склонившая свою золотистую головку на его сильное плечо, поверила в невозможное. Она думала о красоте его стройного тела, о его крепких руках, сжимающих ее в объятиях, о его жадных поцелуях.
Она вспомнила о тех чудесных минутах, когда они оставались вдвоем: их загородные вечеринки, тайные свидания в Лондоне — в Кей-Гарден, Национальной галерее, Британском музее. Джордж тогда находился в отъезде! Лили задышала чаще, вспоминая сонную темноту загородного дома, дикий тенор скрипящих ступеней под их ногами… А затем властные руки Дрого, неистовый восторг, охвативший ее, когда она полностью подчинилась его силе. Она должна убежать с ним! Они должны остаться вместе навсегда!
Воображение Лили живо нарисовало ей картину их будущих скитаний. Они будут изгоями, им придется избегать старых знакомых и шарахаться от новых. Зловещая тень прошлого скандала всегда будет стоять за их спиной. Лили издала еле слышный вздох и высвободилась из объятий герцога. Страшная картина, подсказанная ей воображением и знанием жизни света, подействовала на нее как ледяной душ. Она отвернулась к огромному зеркалу в тяжелой позолоченной раме, которое висело над камином, и начала с нарочитой тщательностью приводить в порядок свою растрепавшуюся прическу.
Лили хорошо знала, что, пока она поправляет локоны и втыкает шпильки, вертясь перед зеркалом, она дает герцогу прекрасную возможность полюбоваться собой — волнующими изгибами ее бюста, тонкой талией, красивыми плавными линиями ее бедер.
Она действительно любит Дрого, говорила себе Лили, любит всем сердцем, более, чем кого бы то ни было в своей жизни, но… все же не настолько, чтобы похоронить свою красоту вдали от света, отказаться от привычной жизни, от восхищенного внимания и комплиментов в свой адрес зная, что о ней судачат во всех гостиных, осуждая за нарушения приличий. Пока Лили укладывала волосы, ей в голову пришла неожиданная идея, и она резко повернулась к герцогу, который стоял позади нее, сердитый и удрученный.
— Дрого, я кое-что придумала!
— Что?
Его односложный ответ был резок, почти равнодушен. Герцог понимал, что он брошен, что Лили потеряна для него и он ничего не может предпринять, чтобы вернуть ее.
— Я придумала кое-что! Это позволит нам видеться и быть вместе даже чаще, чем прежде.
— Что же?
Голос Дрого звучал недоверчиво. Теперь он знал, что Лили никогда не уйдет к нему, как бы он ни молил ее об этом. Общество для нее превыше его любви к ней. Это был серьезный удар по его самолюбию, и мысли его все время возвращались к этому.
— Не понимаю, как я раньше не подумала об этом! — неожиданно весело воскликнула Лили. — Это же превосходный выход для нас обоих. Ты должен жениться на этой девушке!
— Жениться? На ком?
— На племяннице Джорджа, разумеется. Девице, которая сегодня приезжает сюда, в наш дом.
— Ты с ума сошла?
— Дрого, да не будь же таким тупым! Она миллионерша. Слава богу! Миллионы долларов позволят тебе привести в порядок Котильон. Ты же сам всегда жаловался мне, что тебе не по карману поддерживать замок в том же виде, как при твоем деде. Пожалуйста, вот твой шанс. А когда ты женишься, мне не придется больше сопровождать ее, скучать на стуле среди старух и делать еще что-то в этом роде, смертельно унылое, как того желал бы Джордж, чтобы досадить мне.
— Это сумасшедшая идея! Ты не можешь говорить об этом всерьез, — протестующе сказал герцог, но Лили улыбнулась:
— Дорогой Дрого, будь разумен! Это решит все проблемы. К тому же когда-то ты должен жениться… Твоя мать только на прошлой неделе говорила об этом со мной. Ты должен иметь наследника. В следующем году тебе будет уже двадцать девять. Самое время жениться.
— Если я не могу жениться на тебе, я не хочу жениться вообще.
— Я знаю, дорогой. Я тоже меньше всего на свете хочу, чтобы ты женился. Но Джордж здоров как бык. Вероятно, он доживет до восьмидесяти лет. Все Бедшнгтоны такие. Их ничто не берет. Но раз уж ты не можешь жениться на мне, то почему бы тебе не жениться на племяннице Джорджа? Ты сможешь бывать у нас так часто, как пожелаешь, и Джордж не посмеет возразить ни слова. Понимаешь, не посмеет! Мы сможем бывать вместе, а Джордж и тут ничего не сможет поделать, потому что ты будешь женат на его племяннице.
— Я не собираюсь жениться ни на племяннице Джорджа, ни на ком-либо еще! — упрямо заявил герцог.
Лили глубоко вздохнула, бессильно опустилась на софу и закрыла лицо руками.
— Так, значит, ты хочешь смириться с обстоятельствами и никогда не видеть меня больше?
Как ты можешь быть таким жестоким, таким бессердечным после того, что мы значили друг для друга? Я люблю тебя, Дрого!
— И я люблю тебя, ты знаешь об этом, — отозвался Дрого. Говоря это, он подошел к софе, возвышаясь над Лили, а затем неожиданно с силой сжал ее запястья так, что она покорно и даже робко откинулась на подушки. — Черт возьми! Ты сводишь меня с ума!
— Не так грубо, дорогой. Если ты будешь умником, мы спасены. Спасены!
— Я ведь уже сказал тебе: я не собираюсь жениться на какой-то глупой девчонке, которую в глаза не видел.
Герцог проговорил эти слова, но им не хватало прежней убежденности. Он вновь залюбовался раскинувшейся на софе Лили. Ее полузакрытые глаза, зовущие губы, казалось, молили о поцелуе. И герцог знал, что с первым же поцелуем страсть захлестнет их обоих как волной, заставляя позабыть все на свете.
— Я не хочу жениться.
— Значит, ты хочешь распрощаться со мной?
Герцог знал, что выбора у него нет. Джордж Бедлингтон не тот человек, который будет попустительствовать в вопросах, касающихся фамильной чести. Ему и в голову не придет ревновать Лили как женщину, но он проявит чрезвычайную щепетильность в вопросах, связанных с его именем и положением. Глупо, что они мало заботились о том, чтобы сохранить свою связь в секрете.
— Дорогой, я не смогу вынести разлуку с тобой, — еле слышно прошептала Лили. Дрого скорее догадался, чем расслышал ее слова.
Он колебался не дольше секунды. Ее губы, нежные, манящие, трепещущие, завораживали его.
С невнятным возгласом, который был наполовину стоном, герцог рванулся вперед и впился жарким поцелуем в ее рот. Они слились вместе, и Дрого почувствовал, что пламя вспыхивает в нем, зажигая ответный огонь в Лили.
Это был экстаз, почти агония, и ценой этому была его свобода. Но о последнем он сейчас мало беспокоился…
Когда герцог покинул дом, Лили скользнула наверх в спальню, чтобы успеть прибрать волосы до того, как Джордж со своей племянницей приедут с вокзала. Лили с беспокойством заметила, сидя за туалетным столиком и пристально разглядывая себя в зеркало, что бессонная ночь оставила темные круги под ее глазами, а множество волнений и переживаний, которые ей принес день, безусловно, отразились на ее внешности.
И все же, думала Лили с удовлетворением, она добилась своего, а все остальное сейчас не имело значения.
Уж она-то сумеет извлечь немало выгод из женитьбы герцога на племяннице Джорджа. Тогда они смогут открыто появляться даже в таком избранном обществе, как кружок Эмили Роухэмптон.
В этом замкнутом кругу существовало только одно правило, которое Лили хорошо знала и неукоснительно ему подчинялась:» Не пойман — не виновен «. Хозяйки салонов, где придерживались старомодных взглядов, косо смотрели на кружок Эмили, но Роухэмптоны являлись слишком важными и знатными персонами, чтобы заботиться о том, что болтают у них за спиной. А тот хорошо всем известный факт, что новый король, Эдуард VII, был частым гостем в Котильоне, заставлял умолкнуть самые злые языки.
Конечно, существовала вероятность, что Эмили Роухэмптон заставит сына отказаться от женитьбы на никому не известной девушке, чье воспитание и происхождение было, мягко говоря, сомнительным. Но Эмили нуждается в деньгах и вряд ли устоит перед богатым приданым, рассуждала практичная и расчетливая Лили. Ни один из Роухэмптонов не обладал достаточными средствами, и, хоть Дрого, разумеется, был состоятельным человеком, Котильон являлся монстром с чудовищным аппетитом, готовым истощить любое, даже огромное, состояние.
Когда Лили воскрешала в своей памяти Котильон, это громадное поместье с замком, занимающим несколько акров земли, с парками и садами, прудами и оранжереями, фермами и конюшнями, то она понимала, что появление богатой невесты не вызовет у Эмили Роухэмптон ничего, кроме радости. А деньги заставят ее закрыть глаза на множество других недостатков.
Джордж никогда не преувеличивал, и если он сказал ей, что его племянница является владелицей нескольких миллионов долларов, то так оно, несомненно, и было. Лили сразу подметила благоговейные нотки в его голосе, которые появлялись когда речь заходила об этом неожиданном богатстве, и ей хватило ловкости отвлечь внимание Джорджа от своих собственных проступков на разговор о подготовке к приезду племянницы.
Вследствие этого Джордж обошелся с ней не так сурово, как того ожидала сама Лили и как, несомненно, было бы в любое другое время.
Возможно, философски рассуждала Лили, все разрешится наилучшим образом. Очевидно, что рано или поздно Дрого женится, хотя бы только для того, чтобы обеспечить герцогству наследника. И ей останется лишь с ненавистью наблюдать, как его подцепит одна из этих молоденьких девиц, что крутятся возле него каждый сезон. Какой неожиданный подарок для какой-нибудь амбициозной мамаши! Не говоря уж о том, что Лили стала бы дико ревновать Дрого к его избраннице.
Лили возлагала большие надежды на то, что племянница Джорджа, возможно, окажется не слишком привлекательной. В любом другом случае трудно было бы смириться с тем, что у Дрого есть жена, но уж совершенно невозможно — если бы она вдобавок оказалась хорошенькой.
Но нет, это невозможно, думала Лили, улыбаясь своим мыслям и своему отражению, совершенно невозможно представить другую женщину столь же привлекательной внешне и притягательной в любви, как она сама. В свои тридцать восемь лет Лили по-прежнему оставалась самой очаровательной женщиной, украшением лондонского общества. Более того, наиболее горячие поклонники превозносили Лили как первую красавицу во всей Англии, а каждая ее новая фотография в газете порождала новых почитателей.
Лили издала легкий вздох. Однажды, думала она, это все кончится, но сейчас она еще молода, она признанная красавица, она внушает восхищение… и любовь, само собой. Лили положила руки на сердце, когда вспомнила Дрого — такой высокий, сильный, знатный. Он был почти таким же воплощением мужской красоты, как она — женской. Они были бы превосходной парой! Ах, если бы она познакомилась с Дрого, когда ей было восемнадцать, мечтала Лили. Ей припомнилось затем, что в ту пору она обычно проводила время в гостиной Эмили, на ее фривольных вечеринках, а Дрого было только восемь лет, и он под присмотром гувернантки играл в солдатики в саду.
Лили внезапно резанула острая мучительная боль: тридцать восемь! Через какую-то пару лет ей будет сорок.» Я старею «, — Лили поежилась от внезапного холодка, но затем решительно откинула назад свою золотистую головку. Пока она еще молода! Она еще может заставить мужчин сходить с ума от любви и выполнять любые ее прихоти. Ведь только из любви к ней Дрого согласился жениться на девушке, которую он в глаза не видел. И потому, что он любит ее, она еще долго будет молодой! Она будет танцевать, кружиться в вальсе с Дрого, слушать его страстный шепот, все эти восхитительные глупости, предназначенные ей одной…
Мысли Лили были прерваны звуками звонка внизу и стуком закрывшейся двери. Должно быть, вернулся Джордж.
Лили бросила последний взгляд на себя в зеркало и направилась к двери. Она грациозно спускалась вниз по лестнице, и оборки ее шелковой юбки колыхались в такт движению.
Слуги заносили багаж. Дверь библиотеки была отворена, и Лили поняла, что Джордж поджидает ее именно там, вместе со своей племянницей. Лили быстро пересекла мраморный холл и вошла в библиотеку.
Джордж повернулся спиной к камину, рядом с ним стояла девушка. В первый момент Лили бросились в глаза старомодное серое дорожное пальто и отвратительная зеленая фетровая шляпа, украшенная потрепанными перьями. Джордж что-то сказал, девушка обернулась, и Лили увидела ее лицо.
И тогда Лили рассмеялась негромким легким смехом, в котором была смесь облегчения и удивления одновременно: девушка носила темные очки, и в ней не было абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания… Не говоря уж о привлекательности.
Леди Бедлингтон замолчала, дожидаясь, пока дворецкий закроет дверь и она сможет говорить, не опасаясь быть услышанной; но и тогда ее голос оставался тихим — едва громче шепота, и в нем слышались такие трагические нотки, что улыбка на лице мужчины, который направлялся к ней с противоположного угла комнаты, медленно погасла. Возможно, это был один из тех немногих случаев, когда Лили Бедлингтон не думала о своей внешности, и тем не менее она еще никогда не была столь прекрасна. Страдания придали ее лицу почти сверхъестественную прелесть, ее небесно-голубые глаза — зачастую удивительно пустые — теперь потемнели от переполнявших ее чувств.
— Что случилось?
Вопрос прозвучал быстро и взволнованно. Казалось, что голос герцога Роухэмптона успокоил Лили. Она слегка вздохнула и протянула ему обе руки.
— Ax, Дрого! Дрого! — воскликнула она. — Я знала, что ты придешь, как только получишь мою записку.
Герцог пылко прижал ее руки к губам. Лили внимательно следила за его лицом: тонкие аристократические черты, глубоко посаженные серые глаза под решительно сдвинутыми бровями, волевой подбородок, упрямо сжатый рот. Красивое лицо, которое заставляет биться быстрее сердца многих женщин, лицо, которое опутало и пленило Лили Бедлингтон, — неслыханное дело! — она и не думала, что может когда-нибудь настолько увлечься.
Его губы были теплы и настойчивы. Он повернул руки Лили ладонями кверху и долго страстно целовал их. Лили почувствовала, как по ее телу пробегает дрожь, и на мгновение прикрыла глаза. Никогда еще в своей жизни она не знала такого наслаждения, такого дикого торжества чувств, которое доставлял ей этот человек — на десять лет моложе ее.
Едва ли не с детства Лили считалась признанной красавицей. Все мужчины, с которыми она сталкивалась на протяжении своей жизни, домогались ее любви, восхищались ею, осыпали комплиментами. Однако теперь Лили казалось, что ее непревзойденная красота была красотой спящей красавицы, которая ждет поцелуя прекрасного принца, прежде чем достичь полного совершенства.
И вот Дрого влюбился в нее! Она знала юного герцога почти с рождения, так как его мать была ее близкой подругой. Он всегда казался ей привлекательным мальчиком, но она не думала о нем как о мужчине — до тех пор, пока он не вернулся из кругосветного путешествия. Это произошло шесть месяцев тому назад. Они встретились, как будто впервые, а затем, подумала Лили, она узнала, что такое любовь.
Она открыла глаза и, высвободив руку, погладила Дрого по щеке. Он удерживал другую ее руку, жадно целуя запястье, тоненькие голубые жилки, воздушную пену шифонового рукава, нежные ямочки на сгибе локтя. Глаза его неотступно следили за лицом Лили с тем дерзким манящим выражением, которое она так хорошо знала.
Внезапно с коротким возгласом она вырвалась из его объятий и отошла к широкому окну, выходящему в Гайд-парк.
— Не смотри на меня так, Дрого! — приказала она. — Ты ничего не понимаешь!
Она отвернулась, вынула из-за пояса крошечный кружевной платочек и приложила его к уголкам глаз.
— Дорогая, расскажи мне все! — взмолился Дрого.
Он не отрывал глаз от ее освещенной солнцем склоненной головки, искусно уложенных локонов, сверкающих в солнечных лучах. Когда она распускала свои роскошные волосы, они достигали колен, и герцог часто прятал свое лицо в их волнах, утопая в шелковистом аромате.
Она божественна, думал герцог, глядя на Лили. Красота ее бело-розовой кожи, голубизна глаз, золото волос были истинно английскими.
Ее столь часто воспевали как «английскую розу», что это становилось уже банальным, оставаясь по существу верным. Она была истинно английской красавицей — элегантной, изящной, изнеженной.
Каждый ее жест, каждое движение были грациозны и вместе с тем полны сознанием своего величия и власти над мужчинами.
— Что тревожит тебя? — нетерпеливо повторил герцог.
Лили живо повернулась к нему.
— Джорджу все известно, — прошептала она, и, как только эти роковые слова были произнесены, губы ее задрожали и две огромные слезы скатились по щекам.
Для герцога вид плачущей Лили был невыносим. Самообладание изменило ему — в два шага он очутился около нее и заключил в свои объятия. На мгновение он тесно прижал Лили к себе, и она прильнула к нему, подчинившись его силе и желанию.
— Не плачь, дорогая! Умоляю… я не могу вынести этого, — пробормотал он. Его губы настойчиво искали ее, но Лили отстранилась.
— Нет, нет, Дрого! Ты должен выслушать меня. Это все очень серьезно, как ты не понимаешь?
Джордж очень сердит. Он запретил нам видеться!
— Но это нелепо… невозможно! — воскликнул герцог.
— Да, да, я знаю. Я спорила с ним… я умоляла.
Я сказала ему все, что смогла придумать, но бесполезно. Кто-то видел нас вдвоем в Кей-Гарден на прошлой неделе. Знакомые передали Джорджу, а тот припомнил, что, когда он спрашивал у меня, где я провела тот день, я ответила, что была у портнихи. Я думаю, что и до этого он иногда наблюдал за нами, и всего вместе оказалось достаточно, чтобы он что-то заподозрил. Дрого, что же нам делать?
Вместо ответа герцог обнял ее за плечи.
— Бежим со мной, — сказал он. — Мы можем уехать за границу. Тогда Джордж даст тебе развод, и мы сможем пожениться.
— Ты сошел с ума? Как я могу пойти на это?
Как я смогу вынести скандал, весь этот ужас? Потерять всех друзей, никогда больше не иметь возможности появиться при дворе! О нет, Дрого, ты же знаешь, это невозможно!
— Но я не откажусь от тебя ни за что! — Такое глубокое отчаяние прозвучало в голосе герцога, что Лили Бедлингтон, хоть и полагала себя несчастной, почувствовала удовлетворение.
Да, он любил ее! Любил так же сильно, как и она его, — если не больше! Этот элегантный, изысканный молодой красавец, которого все честолюбивые мамаши в Лондоне осаждали ради своих дочерей, любил только ее. Лили, так нежно и страстно, как этим старухам, неутомимо гоняющимся за выгодными женихами, не могло привидеться и в самом страшном сне.
— Мы были так счастливы! — простонала Лили.
— Как я могу потерять тебя сейчас? — спросил герцог.
Она высвободилась из его объятий и подошла к камину.
— Но мы ничего не можем поделать с этим, — сказала она с отчаянием. — Ничего! После того как Джордж говорил со мной, я не спала всю ночь, пытаясь найти какой-нибудь выход. Но его не существует, Дрого.
— Убежим со мной!
Эти слова прозвучали настойчиво, даже грубо, хоть герцог и повторял эту фразу, он понимал, что его уговоры тщетны. Лили едва ли была способна на героический поступок. Она не пережила бы изгнания из общества, и он знал это так же хорошо, как и то, что общество, к которому они оба принадлежали, способно проявить снисходительность к оступившемуся мужчине, но к женщине — никогда.
И даже если бы Лили стала герцогиней, двери гостиных по-прежнему были бы закрытыми для нее, друзья отвернулись бы от нее, а имя стало бы добычей для злых языков. Это могло принести нестерпимые страдания любому, кто принадлежал к их миру, тем более Лили, привыкшей к всеобщему вниманию и поклонению. Возможно, впервые герцог ясно осознал, что их чувства никогда не смогут противостоять холодному взрыву общественного осуждения. На мгновение им овладела горечь, вызвавшая злость и возмущение.
Избалованный жизнью, он не знал отказа своим желаниям, а сейчас он желал Лили более, чем чего-либо в целом мире.
Его губы неожиданно сжались в прямую, твердую линию, означавшую для всех, кто хорошо знал герцога, непреклонную решимость.
— Я не отдам тебя!
Лили легонько дотронулась пальцами до своих белых висков.
— Джордж непреклонен! — проговорила она. — Сначала он заявил, что увезет меня в деревню, но затем решил, что это будет неудобно.
Сюда приезжает его племянница, и я должна выводить ее в свет. Да, я буду сурово наказана за наше счастье, Джордж уж проследит за этим. — Лили внезапно заломила руки театральным жестом и с горечью вскричала:
— Боже мой! Вывозить в свет молодых девиц! И это в тридцать четыре года!
Лили было тридцать восемь, и они оба знали об этом, но стоило ли сейчас обращать внимание на подобные пустяки.
— Я не знал, что у Джорджа есть племянница, — заметил герцог.
— Я знала об этом, но никогда не предполагала, что она сюда приедет. Она — дочь Берта, — пояснила Лили. — Ты помнишь Берта, младшего брата Джорджа? Впрочем, нет, ты слишком молод. Берт всегда был надоедливым, безответственным созданием. Хотя и очень обаятельным.
Он был заядлым игроком, никто не мог остановить его. Джордж оплачивал его проигрыши снова и снова, до тех пор, пока Берт не уехал в Ирландию разводить лошадей, а мы наконец с облегчением вздохнули. Берт женился на Эдит Виттингтон-Блаф — дочери маркиза Лангхолма. Ее семья была в ярости, но ничего не могла поделать, потому что Эдит убежала с ним. Я никогда не видела их обоих после того, как они покинули Англию и переселились в Ирландию. Около двух лет тому назад они погибли — какой-то несчастный случай в дороге. Джордж ездил на похороны. Он рассказал мне потом, что у Эдит и Берта остался ребенок, девочка, и Джордж все устроил так что она осталась с двоюродной сестрой Эдит, которая до этого жила с ними как экономка.
— И теперь, я полагаю, кузина умерла? — спросил герцог.
Он слушал Лили рассеянно, только из вежливости. Гораздо важнее ему казалось наблюдать за выражением ее лица, подмечать плавные жесты рук, движения головы. Скоро это все будет отнято у него, он сможет любоваться ею только издали — в ложе оперы, на балу в Лондондерри-Хаус, на приеме в Букингемском дворце. Лили будет чужой и чопорной, такой же холодной и бесстрастной, как ее имя; и только он один будет знать, как она может вспыхивать страстью в ответ на полыхающий внутри его огонь. Но теперь Джордж Бедлингтон неотвратимо встал между ними.
— Да, кузина умерла, — подтвердила Лили. — И что ты думаешь? Случилось так, что девица получила наследство — сказочное наследство! Никто и не знал, что у нее была крестная в Америке — подруга Эдит. Когда у Эдит родилась девочка, эта американка вложила деньги на ее имя в нефтяные разработки и забыла об этом. И вот одна из этих компаний… или как их там правильно назвать… Словом, спустя несколько лет американские юристы сообщили этой девице, что она сказочно богата. Немногие осмеливаются даже мечтать о таком богатстве «
— Силы небесные! Какая невероятная история!
Внимание герцога к рассказу невольно обострилось.
— Невероятно, правда? — воскликнула Лили. — Конечно, Джорджу сразу сообщили обо всем, но старая кузина была тяжело больна, ее нельзя было беспокоить, решено было ничего не менять, но теперь, когда она умерла, Джордж пригласил эту девушку в Англию, а я… я буду вывозить ее в свет и представлять в обществе в этом сезоне.
— Значит, ты будешь в Лондоне? И мы сможем видеться. — Глаза Дрого внезапно загорелись надеждой. — Мы должны видеться!
— Это невозможно, Дрого. После сегодняшнего разговора мы не сможем встречаться с глазу на глаз. Джордж предупредил меня, что дозволяет встретиться нам только один раз, чтобы я тебе сообщила о его решении и мы могли бы попрощаться. Он не хочет скандала, конечно. Он согласен, чтобы мы виделись как обычно — у друзей, на приемах, и сюда ты можешь прийти с официальным визитом. Но если он узнает, что мы встречались помимо этого, тайком и наедине, он живо отправит меня в деревню. А я не смогу вынести этого, не смогу! Я ненавижу деревню. Меня пугает жизнь в Веллингтонском замке, унылая, монотонная, с бесконечными разговорами об этих варварских лисьих охотах. Нет, я там сойду с ума!
— Но я не позволю так жестоко поступить с тобой!
— Ты ничего не сможешь сделать, — сказала Лили. — Отныне мы будем видеться только в переполненных залах. Ты будешь танцевать с юными дебютантками, а я сидеть на стуле у стены… вместе с почтенными матронами… О, Дрого!
Последний вскрик Лили был полон горести.
Не помня себя, она протянула герцогу обе руки, и несколько секунд они стояли, прижавшись друг к другу, как испуганные, заблудившиеся в темноте дети. Губы Лили потянулись к губам герцога, его руки обняли ее тонкий стан. Его поцелуй был полон отчаянной яростной страсти, и через мгновение Лили обвила шею герцога руками.
— Я люблю тебя! Боже, как я люблю тебя! — хриплым голосом проговорил Дрого. Голова Лили покоилась на его плече, и он любовался ее яркими от поцелуев губами, полуприкрытыми, скрывающими страсть глазами, ресницами, трепещущими над слегка порозовевшими щеками.
— Я не хочу отдавать тебя, не хочу! — шептал он. — Я заберу тебя с собой!
На какую-то долю секунды Лили, склонившая свою золотистую головку на его сильное плечо, поверила в невозможное. Она думала о красоте его стройного тела, о его крепких руках, сжимающих ее в объятиях, о его жадных поцелуях.
Она вспомнила о тех чудесных минутах, когда они оставались вдвоем: их загородные вечеринки, тайные свидания в Лондоне — в Кей-Гарден, Национальной галерее, Британском музее. Джордж тогда находился в отъезде! Лили задышала чаще, вспоминая сонную темноту загородного дома, дикий тенор скрипящих ступеней под их ногами… А затем властные руки Дрого, неистовый восторг, охвативший ее, когда она полностью подчинилась его силе. Она должна убежать с ним! Они должны остаться вместе навсегда!
Воображение Лили живо нарисовало ей картину их будущих скитаний. Они будут изгоями, им придется избегать старых знакомых и шарахаться от новых. Зловещая тень прошлого скандала всегда будет стоять за их спиной. Лили издала еле слышный вздох и высвободилась из объятий герцога. Страшная картина, подсказанная ей воображением и знанием жизни света, подействовала на нее как ледяной душ. Она отвернулась к огромному зеркалу в тяжелой позолоченной раме, которое висело над камином, и начала с нарочитой тщательностью приводить в порядок свою растрепавшуюся прическу.
Лили хорошо знала, что, пока она поправляет локоны и втыкает шпильки, вертясь перед зеркалом, она дает герцогу прекрасную возможность полюбоваться собой — волнующими изгибами ее бюста, тонкой талией, красивыми плавными линиями ее бедер.
Она действительно любит Дрого, говорила себе Лили, любит всем сердцем, более, чем кого бы то ни было в своей жизни, но… все же не настолько, чтобы похоронить свою красоту вдали от света, отказаться от привычной жизни, от восхищенного внимания и комплиментов в свой адрес зная, что о ней судачат во всех гостиных, осуждая за нарушения приличий. Пока Лили укладывала волосы, ей в голову пришла неожиданная идея, и она резко повернулась к герцогу, который стоял позади нее, сердитый и удрученный.
— Дрого, я кое-что придумала!
— Что?
Его односложный ответ был резок, почти равнодушен. Герцог понимал, что он брошен, что Лили потеряна для него и он ничего не может предпринять, чтобы вернуть ее.
— Я придумала кое-что! Это позволит нам видеться и быть вместе даже чаще, чем прежде.
— Что же?
Голос Дрого звучал недоверчиво. Теперь он знал, что Лили никогда не уйдет к нему, как бы он ни молил ее об этом. Общество для нее превыше его любви к ней. Это был серьезный удар по его самолюбию, и мысли его все время возвращались к этому.
— Не понимаю, как я раньше не подумала об этом! — неожиданно весело воскликнула Лили. — Это же превосходный выход для нас обоих. Ты должен жениться на этой девушке!
— Жениться? На ком?
— На племяннице Джорджа, разумеется. Девице, которая сегодня приезжает сюда, в наш дом.
— Ты с ума сошла?
— Дрого, да не будь же таким тупым! Она миллионерша. Слава богу! Миллионы долларов позволят тебе привести в порядок Котильон. Ты же сам всегда жаловался мне, что тебе не по карману поддерживать замок в том же виде, как при твоем деде. Пожалуйста, вот твой шанс. А когда ты женишься, мне не придется больше сопровождать ее, скучать на стуле среди старух и делать еще что-то в этом роде, смертельно унылое, как того желал бы Джордж, чтобы досадить мне.
— Это сумасшедшая идея! Ты не можешь говорить об этом всерьез, — протестующе сказал герцог, но Лили улыбнулась:
— Дорогой Дрого, будь разумен! Это решит все проблемы. К тому же когда-то ты должен жениться… Твоя мать только на прошлой неделе говорила об этом со мной. Ты должен иметь наследника. В следующем году тебе будет уже двадцать девять. Самое время жениться.
— Если я не могу жениться на тебе, я не хочу жениться вообще.
— Я знаю, дорогой. Я тоже меньше всего на свете хочу, чтобы ты женился. Но Джордж здоров как бык. Вероятно, он доживет до восьмидесяти лет. Все Бедшнгтоны такие. Их ничто не берет. Но раз уж ты не можешь жениться на мне, то почему бы тебе не жениться на племяннице Джорджа? Ты сможешь бывать у нас так часто, как пожелаешь, и Джордж не посмеет возразить ни слова. Понимаешь, не посмеет! Мы сможем бывать вместе, а Джордж и тут ничего не сможет поделать, потому что ты будешь женат на его племяннице.
— Я не собираюсь жениться ни на племяннице Джорджа, ни на ком-либо еще! — упрямо заявил герцог.
Лили глубоко вздохнула, бессильно опустилась на софу и закрыла лицо руками.
— Так, значит, ты хочешь смириться с обстоятельствами и никогда не видеть меня больше?
Как ты можешь быть таким жестоким, таким бессердечным после того, что мы значили друг для друга? Я люблю тебя, Дрого!
— И я люблю тебя, ты знаешь об этом, — отозвался Дрого. Говоря это, он подошел к софе, возвышаясь над Лили, а затем неожиданно с силой сжал ее запястья так, что она покорно и даже робко откинулась на подушки. — Черт возьми! Ты сводишь меня с ума!
— Не так грубо, дорогой. Если ты будешь умником, мы спасены. Спасены!
— Я ведь уже сказал тебе: я не собираюсь жениться на какой-то глупой девчонке, которую в глаза не видел.
Герцог проговорил эти слова, но им не хватало прежней убежденности. Он вновь залюбовался раскинувшейся на софе Лили. Ее полузакрытые глаза, зовущие губы, казалось, молили о поцелуе. И герцог знал, что с первым же поцелуем страсть захлестнет их обоих как волной, заставляя позабыть все на свете.
— Я не хочу жениться.
— Значит, ты хочешь распрощаться со мной?
Герцог знал, что выбора у него нет. Джордж Бедлингтон не тот человек, который будет попустительствовать в вопросах, касающихся фамильной чести. Ему и в голову не придет ревновать Лили как женщину, но он проявит чрезвычайную щепетильность в вопросах, связанных с его именем и положением. Глупо, что они мало заботились о том, чтобы сохранить свою связь в секрете.
— Дорогой, я не смогу вынести разлуку с тобой, — еле слышно прошептала Лили. Дрого скорее догадался, чем расслышал ее слова.
Он колебался не дольше секунды. Ее губы, нежные, манящие, трепещущие, завораживали его.
С невнятным возгласом, который был наполовину стоном, герцог рванулся вперед и впился жарким поцелуем в ее рот. Они слились вместе, и Дрого почувствовал, что пламя вспыхивает в нем, зажигая ответный огонь в Лили.
Это был экстаз, почти агония, и ценой этому была его свобода. Но о последнем он сейчас мало беспокоился…
Когда герцог покинул дом, Лили скользнула наверх в спальню, чтобы успеть прибрать волосы до того, как Джордж со своей племянницей приедут с вокзала. Лили с беспокойством заметила, сидя за туалетным столиком и пристально разглядывая себя в зеркало, что бессонная ночь оставила темные круги под ее глазами, а множество волнений и переживаний, которые ей принес день, безусловно, отразились на ее внешности.
И все же, думала Лили с удовлетворением, она добилась своего, а все остальное сейчас не имело значения.
Уж она-то сумеет извлечь немало выгод из женитьбы герцога на племяннице Джорджа. Тогда они смогут открыто появляться даже в таком избранном обществе, как кружок Эмили Роухэмптон.
В этом замкнутом кругу существовало только одно правило, которое Лили хорошо знала и неукоснительно ему подчинялась:» Не пойман — не виновен «. Хозяйки салонов, где придерживались старомодных взглядов, косо смотрели на кружок Эмили, но Роухэмптоны являлись слишком важными и знатными персонами, чтобы заботиться о том, что болтают у них за спиной. А тот хорошо всем известный факт, что новый король, Эдуард VII, был частым гостем в Котильоне, заставлял умолкнуть самые злые языки.
Конечно, существовала вероятность, что Эмили Роухэмптон заставит сына отказаться от женитьбы на никому не известной девушке, чье воспитание и происхождение было, мягко говоря, сомнительным. Но Эмили нуждается в деньгах и вряд ли устоит перед богатым приданым, рассуждала практичная и расчетливая Лили. Ни один из Роухэмптонов не обладал достаточными средствами, и, хоть Дрого, разумеется, был состоятельным человеком, Котильон являлся монстром с чудовищным аппетитом, готовым истощить любое, даже огромное, состояние.
Когда Лили воскрешала в своей памяти Котильон, это громадное поместье с замком, занимающим несколько акров земли, с парками и садами, прудами и оранжереями, фермами и конюшнями, то она понимала, что появление богатой невесты не вызовет у Эмили Роухэмптон ничего, кроме радости. А деньги заставят ее закрыть глаза на множество других недостатков.
Джордж никогда не преувеличивал, и если он сказал ей, что его племянница является владелицей нескольких миллионов долларов, то так оно, несомненно, и было. Лили сразу подметила благоговейные нотки в его голосе, которые появлялись когда речь заходила об этом неожиданном богатстве, и ей хватило ловкости отвлечь внимание Джорджа от своих собственных проступков на разговор о подготовке к приезду племянницы.
Вследствие этого Джордж обошелся с ней не так сурово, как того ожидала сама Лили и как, несомненно, было бы в любое другое время.
Возможно, философски рассуждала Лили, все разрешится наилучшим образом. Очевидно, что рано или поздно Дрого женится, хотя бы только для того, чтобы обеспечить герцогству наследника. И ей останется лишь с ненавистью наблюдать, как его подцепит одна из этих молоденьких девиц, что крутятся возле него каждый сезон. Какой неожиданный подарок для какой-нибудь амбициозной мамаши! Не говоря уж о том, что Лили стала бы дико ревновать Дрого к его избраннице.
Лили возлагала большие надежды на то, что племянница Джорджа, возможно, окажется не слишком привлекательной. В любом другом случае трудно было бы смириться с тем, что у Дрого есть жена, но уж совершенно невозможно — если бы она вдобавок оказалась хорошенькой.
Но нет, это невозможно, думала Лили, улыбаясь своим мыслям и своему отражению, совершенно невозможно представить другую женщину столь же привлекательной внешне и притягательной в любви, как она сама. В свои тридцать восемь лет Лили по-прежнему оставалась самой очаровательной женщиной, украшением лондонского общества. Более того, наиболее горячие поклонники превозносили Лили как первую красавицу во всей Англии, а каждая ее новая фотография в газете порождала новых почитателей.
Лили издала легкий вздох. Однажды, думала она, это все кончится, но сейчас она еще молода, она признанная красавица, она внушает восхищение… и любовь, само собой. Лили положила руки на сердце, когда вспомнила Дрого — такой высокий, сильный, знатный. Он был почти таким же воплощением мужской красоты, как она — женской. Они были бы превосходной парой! Ах, если бы она познакомилась с Дрого, когда ей было восемнадцать, мечтала Лили. Ей припомнилось затем, что в ту пору она обычно проводила время в гостиной Эмили, на ее фривольных вечеринках, а Дрого было только восемь лет, и он под присмотром гувернантки играл в солдатики в саду.
Лили внезапно резанула острая мучительная боль: тридцать восемь! Через какую-то пару лет ей будет сорок.» Я старею «, — Лили поежилась от внезапного холодка, но затем решительно откинула назад свою золотистую головку. Пока она еще молода! Она еще может заставить мужчин сходить с ума от любви и выполнять любые ее прихоти. Ведь только из любви к ней Дрого согласился жениться на девушке, которую он в глаза не видел. И потому, что он любит ее, она еще долго будет молодой! Она будет танцевать, кружиться в вальсе с Дрого, слушать его страстный шепот, все эти восхитительные глупости, предназначенные ей одной…
Мысли Лили были прерваны звуками звонка внизу и стуком закрывшейся двери. Должно быть, вернулся Джордж.
Лили бросила последний взгляд на себя в зеркало и направилась к двери. Она грациозно спускалась вниз по лестнице, и оборки ее шелковой юбки колыхались в такт движению.
Слуги заносили багаж. Дверь библиотеки была отворена, и Лили поняла, что Джордж поджидает ее именно там, вместе со своей племянницей. Лили быстро пересекла мраморный холл и вошла в библиотеку.
Джордж повернулся спиной к камину, рядом с ним стояла девушка. В первый момент Лили бросились в глаза старомодное серое дорожное пальто и отвратительная зеленая фетровая шляпа, украшенная потрепанными перьями. Джордж что-то сказал, девушка обернулась, и Лили увидела ее лицо.
И тогда Лили рассмеялась негромким легким смехом, в котором была смесь облегчения и удивления одновременно: девушка носила темные очки, и в ней не было абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания… Не говоря уж о привлекательности.
Глава 2
Когда Корнелия узнала, что она должна отправиться в Англию, она почувствовала, что для нее настал конец света. Сначала она протестовала, отказывалась, спорила, а затем, поняв, что никакими усилиями не сломить упорства адвоката, она отправилась на поиски Джимми.