Картленд Барбара. Ускользающий ангел

   Герцогиня слушала его, не отрывая взгляда, но в ее глазах появилась задорная искорка.
   — Это очень тонкая месть, Дрого, но сможешь ли ты осуществить ее? — Сомнения владели старой герцогиней.
   — А это уже зависит от вас, бабушка, и я не знаю, сможет ли кто-либо справиться лучше с подобной задачей.
   — Достаточно ли красива эта девочка? — поинтересовалась пожилая леди; — Я ведь не волшебница, Дрого.
   — Одно могу сказать точно: в ней есть нечто необыкновенное, — ответил маркиз, — но она отлита не из того сплава, что ее кузина Сара.
   — Это к лучшему; к тому же я еще не слышала, чтобы ты ставил на темную лошадку и не побеждал.
   — Когда-то такое все-таки может случиться, — сказал маркиз, — но, если на этот раз не я первый пересеку финишную черту, я буду сильно уязвлен.
   — Дай поглядеть на твою ставку, — улыбнулась герцогиня.
   — Надеюсь, вы не будете разочарованы при виде нашей юной гостьи, — сказал маркиз.
   С этими словами он встал и вышел из комнаты.
   Как только маркиз открыл дверь, он увидел Улу, с интересом изучающую одну из картин, украшавших стены особняка, и Берроуза, пространно объясняющего, как та попала в руки предков герцогини.
   При появлении маркиза Ула повернулась к нему, и он прочел у нее на лице искреннюю радость. Однако, прежде чем шагнуть ему навстречу, девушка обратилась к дворецкому:
   — Благодарю вас за интересный и содержательный рассказ. Мне все очень понравилось.
   — Ну что вы, мисс, для меня это было удовольствие, — ответил Берроуз, и Ула поспешила к маркизу.
   — Я подумала, что вы хотите побыть с ее светлостью вдвоем, и не стала мешать.
   — Моя бабушка готова принять вас, — сказал маркиз.
   Увидев, как по телу девушки пробежала нервная дрожь, он добавил:
   — Не бойтесь, как я и думал, она готова помочь вам.
   Он пропустил Улу перед собой в гостиную и отметил, каким проницательным взглядом окинула герцогиня приблизившуюся к ней девушку. Ула сделала реверанс, и пожилая женщина с улыбкой сказала:
   — Я очень рада познакомиться с вами, дорогая. Я знавала вашу мать, и мы все любили ее.
   — Вы были знакомы с мамой? — дрогнувшим голосом воскликнула девушка. — Тогда вы должны знать, ваша светлость, какую сенсацию произвела она, появившись в лондонском свете, как люди часами простаивали под окнами ее дома в надежде хоть мельком увидеть ее.
   — Это правда, — подтвердила герцогиня, — но всех привлекала не только ее красивая внешность, но и ее чистая благородная душа.
   — Благодарю вас за эти слова, — сказала Ула. — Полагаю, вы можете представить себе, как мне не хватает ее… и папы.
   Когда девушка упомянула своего отца, в ее голосе почувствовался вызов, словно она отказывалась от самой мысли разделить своих родителей.
   Но герцогиня, прекрасно понимая ее, сказала:
   — Вы непременно должны рассказать мне о них. Мне всегда хотелось знать, были ли ваши родители по-настоящему счастливы, не жалела ли ваша мать о том, что отказалась от блестящего положения в обществе, которое получила бы, став супругой герцога Эйвона.
   — Однажды мама призналась мне, что она самая счастливая женщина на свете, так как встретила в жизни папу, — ответила Ула. — Даже когда дела становились очень плохи и мы мерзли зимой, потому что не хватало денег на уголь, мама смеялась и приговаривала:» Милая Ула, до тех пор, пока у меня есть любимый муж и ты, все прочее не имеет значения. И пусть дома у нас трещат сибирские морозы, здесь лучше, чем в райских кущах… потому что мы все… вместе «.
   При этих словах голос Улы задрожал, и ей с трудом удалось сдержать навернувшиеся на глаза слезы.
   Герцогиня, протянув руку, сказала:
   — Садитесь, дитя мое. Насколько я понимаю, мой внук хочет, чтобы вы повторили успех своей матери, чего, не сомневаюсь, она желала и для вас. Не думаю, что с этим возникнут какие-то трудности.
   — Вы… в этом… уверены? — спросила Ула. — У его светлости родился фантастический план сделать из меня» несравненную «, но я знаю, что рядом с Сарой я выгляжу совершенно бесцветной!
   Она замялась, затем тихо добавила:
   — Однажды папа сказал, что по-настоящему красивым можно быть только в том случае, если в душе есть божественный свет. Возможно, у меня его нет, а одарить им может… лишь Господь.
   Девушка говорила пылко, с чувством, и маркиз с интересом наблюдал, какова будет реакция его бабушки на эти идущие от самого сердца слова.
   Герцогиня, похоже, не нашла сказанное Улой ни в малейшей степени странным. Она просто сказала:
   — По-моему, нам остается только надеяться, что мы с вами сможем выполнить замысел моего крайне привередливого внука и обеспечить ему победу. Выражаясь его словами, вы, опередив всех соперниц, должны первой пересечь финишную черту.
   Ула рассмеялась, и ее смех звонко разнесся по всей комнате.
   — Значит, вот что я должна сделать? — спросила она маркиза. — В таком случае, надеюсь, я выиграю Золотой Кубок, как вы сделали на скачках в Эскоте в прошлом году.
   — Готов поставить на это крупную сумму!
   — Пожалуйста… не будьте… слишком самоуверенны, — поспешно заметила Ула. — Может так статься, вы лишитесь своих денег.
   — Кстати, о деньгах, — вмешалась герцогиня. — Первым делом Уле необходимо должным образом одеться.
   Девушка огорченно воскликнула:
   — Об этом я совсем забыла! О, миледи, что же мне делать? Уверена, вы поймете, что я не могу позволить его светлости платить за мои наряды, но я убежала в такой спешке, что ничего не взяла с собой.
   Она встревоженно обернулась к маркизу.
   — Я не смею… доставлять хлопоты… вам… или ее светлости.
   Маркиз встал, повернувшись спиной к камину.
   — Давайте-ка с самого начала уясним вот что, — сказал он. — Я не могу допустить, чтобы мои планы по какой-либо причине расстроились. Ула, вы обещали довериться мне, вы также должны слушаться меня.
   Ула, опустив глаза, тихо промолвила:
   — Мама… говорила мне, что истинная леди… может принимать от джентльмена лишь… небольшие подарки, иначе ее поведение сочтут непристойным… Полагаю, она подразумевала веер, быть может, перчатки… ничего дороже.
   — А мне сдается, вы направлялись в Лондон с совершенно иными намерениями! — с иронией заметил маркиз.
   Ула вспыхнула, и ее лицо, зардевшееся от смущения, стало особенно прелестным. Затем она сказала:
   — Я… я считала, что буду… зарабатывать деньги… а не принимать их в качестве… подарка.
   — Вот мы все и решили! — воскликнул маркиз. — Вы будете честно зарабатывать деньги, выполняя мои распоряжения, так что можете считать меня своим работодателем.
   Ула задумалась над его словами. Затем она хитро улыбнулась, и маркиз заметил у нее на щеках две прелестные ямочки.
   — Уверена, эта мысль только что пришла в голову вашей светлости, но поскольку она позволяет мне сохранить лицо… Что ж, я с глубокой признательностью принимаю ваше предложение!
   Герцогиня рассмеялась.
   — Дрого, я всегда говорила, что ты проявляешь чудеса находчивости, добиваясь своего. Ты был таким с самого раннего детства.
   — Его светлость отличается необыкновенным умом, — сказала Ула, — потому что у него всегда на все готов ответ.
   — Полностью согласна с вами, — улыбнулась герцогиня. — Итак, Дрого, какие будут приказания?
   — Очень простые, — ответил маркиз. — Ула остается на ночь у вас, дорогая бабушка. Поскольку, вы, как обычно в деревне, удалитесь на покой рано, я поужинаю с Улой и дам последние наставления. А завтра я жду вас обеих в доме на Беркли-сквер.
   — Завтра? — переспросила герцогиня. — Но как же насчет ее одежды? Неужели она поедет в этом платье?
   — Разумеется, никто не должен видеть Улу до тех пор, пока вы надлежащим образом не оденете ее. Очень важно, чтобы уже через двадцать четыре часа она выглядела подобающе.
   Герцогиня изумленно посмотрела на внука.
   — Это совершенно невозможно!
   — Нет ничего невозможного, — возразил маркиз. — Сегодня воскресенье. Завтра вечером, как только приедете ко мне, вы разошлете приглашения вашим самым близким друзьям на небольшой прием, где представите им дочь леди Луизы.
   Ула замерла от неожиданности, пораженная герцогиня уставилась на внука. Тот, прочтя вопрос в ее глазах, сказал:
   — Вы были знакомы с леди Луизой и очень хорошо относились к ней. Теперь, когда ее нет в живых, вы хотите выразить свое восхищение женщиной, отказавшейся от высшего света ради любимого мужчины, введя в общество ее дочь.
   Герцогиня улыбнулась.
   — Дрого, ты гений! Я поняла твой замысел. Ничто не сможет разжечь любопытство людей больше, чем известие о том, что, во-первых, у Луизы есть дочь, и, во-вторых, я покровительствую ей и она живет в твоем доме.
   — Именно так, — согласился маркиз.
   — А разве… в свете до сих пор помнят тот скандал, который устроила мама… сбежав из-под венца? — запинаясь, спросила Ула. — Я думала, все это в прошлом.
   — Нет, все будут заинтригованы и зачарованы. К тому же, как можно не восхищаться женщиной, осмелившейся совершить такой поступок! — решительно произнесла герцогиня.
   — Дядя Лайонел будет… в ужасе! — пробормотала Ула.
   — Надеюсь! — сказал маркиз. — Должен заметить, что, чем в больший ужас он придет, тем сильнее я обрадуюсь!
   Он остановился, затем, заглянув во встревоженные глаза Улы, добавил:
   — Вам первым делом необходимо забыть, что вам пришлось испытать по вине ваших жестоких родственников. Для вас, Ула, начинается новая жизнь, которая, надеюсь, вам придется по душе.
   — Жаль только… что мама… не может выразить вам благодарность… как пытаюсь сделать… я, — сказала Ула. — Мне кажется… что я сплю… а утром… проснусь снова в Чессингтон-холле.
   Ее слова заставили герцогиню рассмеяться, но девушка снова едва сдерживала навернувшиеся на глаза слезы.
   Ула направилась наверх, чтобы принять перед ужином ванну, а герцогиня стала готовиться ко сну.
   — Мне необходимо хорошенько отдохнуть, дитя мое, — сказала она, — так как скоро мы окунемся в море балов, приемов и обедов, устраиваемых для вас, и я намерена наслаждаться каждым мгновением этих развлечений и принимать все приглашения, которые, уверена, дождем хлынут на вас.
   Ула рассмеялась, а герцогиня, залюбовавшись ее нежным личиком, добавила:
   — Положитесь во всем на Дрого. Он любит бросать вызов и с огромным наслаждением разрабатывает стратегические планы предстоящих кампаний, словно истинный полководец. От нас требуется лишь в точности выполнять его приказания.
   — Вы оба так добры ко мне, — сказала Ула. — Вчера вечером я засыпала вся в слезах, потому что дядя Лайонел снова ударил меня, а Сара таскала за волосы. Я… я хотела умереть… но сейчас я хочу жить, потому что… все так… замечательно!
   — Отныне жизнь вы будете видеть только в таком свете!
   Улыбнувшись, герцогиня удалилась в свою спальню.
   Маркиз перед тем, как спуститься К ужину, заглянул к бабушке.
   Герцогиня, седовласая и величественная, возлежала на кружевных подушках. Пышные волосы ее выбивались из-под изящного кружевного чепца, а тонкие пальцы едва виднелись под кружевами шелковой ночной рубашки.
   Герцогиня с удовлетворением оглядела своего внука.
   В вечернем костюме маркиз выглядел очень элегантным.
   Вместо коротких штанов и шелковых чулок на нем были надеты узкие черные брюки дудочкой, введенные в моду принцем-регентом. Шейный платок был завязан с особой тщательностью, а в сюртуке с длинными шелковыми фалдами чувствовалась рука настоящего мастера.
   С волосами, словно слегка растрепанными ветерком, — эту моду опять же ввел принц-регент — маркиз выглядел таким красивым, что герцогиня подумала, какой же недальновидной надо быть девушке, чтобы оттолкнуть такого жениха, как, судя по всему, поступила леди Сара.
   Старая герцогиня прекрасно видела, что циничные складки на лице ее внука, спускающиеся от носа к краям губ, стали еще глубже обычного. Во взгляде его, критически изучающем всех и вся, сквозила высокомерная надменность.
   — Будь проклята эта девчонка! — Проворчала про себя герцогиня. — Она могла развеять гложущее его разочарование. Что бы он ни говорил, ему потребуется много времени, чтобы простить и забыть!
   Однако громко она свои мысли не высказала и, наоборот, радостно воскликнула:
   — Дрого, как ты великолепно выглядишь! Не удивительно, что принц-регент так завидует тебе: он с каждым годом становится все жирнее и рыхлее, в то время как ты, кажется, делаешься лишь стройнее и изящнее.
   — Я постоянно занимаюсь спортом, — ответил маркиз. — К тому же я не обжираюсь на ежедневных пирушках в Карлтон-хаузе.
   — И все же, твой повар на Беркли-сквер — знаток своего дела, и я жду не дождусь, когда смогу насладиться плодами его искусства.
   — Я буду очень рад принимать вас у себя, дорогая бабушка, — искренне признался маркиз.
   — Ты действительно хотел сказать, что у меня есть лишь двадцать четыре часа на то, чтобы превратить эту девочку из гадкого утенка в лебедя? — спросила герцогиня.
   — Необходимо сделать невозможное, дорогая бабушка, — ответил маркиз. — Вы должны понять, что, как только Ула появится в обществе под вашим покровительством, граф больше не сможет требовать ее возвращения в Чессингтон-холл.
   — Совершенно согласна с тобой, — кивнула герцогиня. — Этого нельзя допустить ни в коем случае.
   Внимательно посмотрев на внука, она добавила:
   — Моя горничная говорит, что, когда она помогала Уле принять ванну, ее ужаснули рубцы на спине девушки, некоторые из которых, полученные вчера вечером, еще кровоточили! Маркиз нахмурился.
   — Значит, она сказала мне правду? — К сожалению, да, — кивнула герцогиня. — Робинсон говорит, это очень болезненные раны. Одежда прилипла к кровоточащим рубцам, и раны причинили ей страдание, когда бедняжка раздевалась.
   Герцогиня с удовлетворением отметила сверкнувший в глазах внука гнев, его плотно стиснутые губы. Она поняла, что он сомневался в правдивости рассказа Улы о перенесенных от руки собственного дяди побоях; у нее самой были те же подозрения.
   Но теперь не оставалось никаких сомнений, что с бедной девочкой обходились хуже, чем поступил бы со своим ребенком забулдыга-работяга, напившийся в пятницу вечером.
   — Я позабочусь о том, чтобы этот негодяй Чессингтон-Крю заплатил за все! — воскликнул маркиз.
   — Возблагодарим же Господа, — тихо промолвила герцогиня, — что ты избежал брака, который сделал бы тебя не только несчастным, но и более циничным и разочарованным, чем сейчас!
   — Кто это говорит про меня такие вещи?
   — Не буду с тобой спорить, — ответила бабушка. — Ты всегда был моим самым любимым внуком, и я желаю тебе найти свое счастье.
   — Я больше не надеюсь, что это осуществимо, — сказал маркиз. — Но я готов довольствоваться определенным комфортом, а это по крайней мере в настоящий момент категорически исключает женитьбу.
   Не желая больше говорить на эту тему, он поцеловал бабушку в щеку, затем прикоснулся губами к ее руке.
   — Спокойной ночи, бабушка! Я очень признателен вам за понимание и готовность, с которыми вы приняли мою игру, и, что бы ни случилось, мы обязательно с радостью увидим, как два омерзительных человека получат по заслугам.
   С этими словами он, улыбнувшись, вышел из комнаты.
   Но герцогиня долго еще печально смотрела на закрывшуюся за внуком дверь.

Глава 3

   Маркиз достал из нагрудного кармана золотые часы.
   — Пора ужинать, — резким тоном заметил он. — Вы должны научить Улу не опаздывать.
   — Полагаю, — ответила герцогиня, — ее задержало новое платье, которое я купила для нее утром на Бонд-стрит. Мы надеемся, оно тебе понравится.
   Маркиз ничего не сказал, и герцогиня продолжала:
   — Вне всякого сомнения, девочка, как говорят слуги, » стоит того, чтобы ее красиво одевали «. Дрого, пожалуй, твоя уверенность в том, что Ула произведет настоящую сенсацию, появившись у меня на приеме завтра вечером и на твоем балу в пятницу, совершенно обоснована. Девочка поистине очаровательна.
   Маркиз продолжал молчать, но герцогиня видела, что он внимательно слушает ее. Через некоторое время она спросила:
   — Полагаю, ты не получал никаких вестей из Чессингтон-холла?
   — С какой стати? — ответил маркиз. — В конце концов, что им может быть известно? Разумеется, обитатели Чессингтон-холла гадают, почему я приехал к леди Саре и внезапно исчез, но это все.
   — Возможно, они недовольны твоим поведением, — предположила пожилая леди.
   — Очень надеюсь на это! — мрачно ответил маркиз.
   Он снова нетерпеливо взглянул на карманные часы, затем сверился с часами из севрского фарфора, стоящими на каминной полке, словно желая удостовериться, что никакой ошибки нет.
   Но тут дверь распахнулась, и появилась Ула. Герцогиня ждала, что девушка войдет медленно, скованная новым платьем, одним из самых красивых, которые пожилая дама видела в последнее время. День выдался очень насыщенный; женщины устали от поисков нарядов, не только удовлетворяющих требовательному вкусу герцогини, но и нуждающихся лишь в незначительных переделках. По возвращении домой к чаю старая леди поднялась к себе, чтобы отдохнуть, и ей потребовалось собраться с силами, чтобы спуститься на ужин.
   Однако она была преисполнена решимости увидеть выражение лица своего внука, когда тот поймет, что скромная девочка, которую он привез сюда вчера, превратилась в сказочную фею. Герцогиня, несмотря на веру в чудодейственную силу в искусство портных и парикмахеров, с трудом могла поверить, глядя на переодевшуюся к ужину Улу, что это та самая трогательная перепуганная девушка, убого одетая и с растрепанными волосами, которую совсем недавно ввел в дом ее внук.
   Теперь на Уле было безукоризненно сидящее платье, подчеркивающее все достоинства ее фигуры. Тугой лиф был украшен роскошной вышивкой, снова вошедшей в моду после аскетизма военной поры. Низ платья; с такой тщательностью выбранного герцогиней, был из белого газа, усыпанного мелкими серебристыми блестками, отчего, казалось, он светился. Платье было украшено подснежниками, на лепестках которых сверкали бриллиантовые капельки росы.
   Такими же цветами был отделан глубокий вырез, что еще больше придавало Уле сходство с ангелом, только что спустившимся с покрытого мелкими барашками облаков летнего неба.
   Волосы девушки, непокорно падавшие на лоб при первой ее встрече с маркизом, теперь были уложены лучшим парикмахером, услугами которого пользовался столичный бомонд. Мастер, закончив свою работу, с восхищением воскликнул, что его новая клиентка прекрасна, как Диана-охотница.
   Однако, к удивлению герцогини, Ула, входя в гостиную, вовсе не стремилась показать свое платье. Наоборот, она едва ли не с непристойной поспешностью бросилась к маркизу.
   — Простите… меня, ваша светлость, — смущенно вымолвила она. — Я знаю, что опоздала, но с вашим мальчишкой-чистильщиком столового серебра случилось несчастье, он сильно порезал руку. Никто не знал, что делать… и я… смазала рану медом и перевязала ее.
   Маркиз изумленно взглянул на нее.
   — С моим чистильщиком?
   — Да, мальчик порезался на кухне и плакал от боли. Когда мне сказали о случившемся, я сразу же поняла, что делать, и поспешила вниз.
   — Вы были на кухне! — медленно проговорил маркиз, словно был не в силах поверить в это.
   — Вилли — так его зовут — сейчас гораздо лучше, — сказала Ула, — но он очень боится, что вы прогоните его за неловкость. Но вы ведь не сделаете этого… правда?
   Она умоляюще подняла к нему огромные лучистые глаза.
   Наступило неловкое молчание. Маркиз собрался было сказать, что всеми подобными делами занимается его секретарь, а сам он ни во что не вмешивается, лишь отдает распоряжения и ожидает их точного исполнения. Но не в силах устоять перед такой бесхитростной просьбой, он сказал:
   — Нет, конечно же. Такое со всяким может случиться.
   Ула с облегчением улыбнулась.
   — Я знала, что вы именно так и ответите, и мне нужно как можно скорее успокоить Вилли.
   Не дожидаясь ответа, девушка бросилась из комнаты, оставив дверь нараспашку.
   Маркиз, повернувшись к своей бабушке, обнаружил, что та смеется.
   — Светским красавицам, — строго заметил он, — не подобает заходить на кухню и беспокоиться по поводу прислуги.
   — Знаю, — ответила герцогиня, — но Ула слишком отзывчивая девушка. Смею заметить, она совсем не похожа на ту красотку, которой ты был поглощен не так давно, — дай-ка вспомнить, как ее звали? Леди Сэлфорд.
   Недобро усмехнувшись, она продолжала:
   — Если ты помнишь, когда она уволила своего лакея, тот от безысходности пытался покончить с собой. Так вот, леди Сэлфорд хладнокровно заметила, узнав об этом:» Надеюсь, он не испачкал ковер кровью!«
   Уголки губ маркиза помимо его воли дрогнули, но прежде чем он успел что-либо сказать, вернулась Ула.
   Сознавая, что из-за нее задерживается ужин, девушка так торопилась, что ее тщательно уложенные волосы слегка растрепались, и на лбу снова появились непокорные локоны.
   — Он очень… признателен, — запыхавшись, произнесла Ула, подходя к маркизу. — Он даже сказал:» Я знал, что наш маркиз — отличный парень!«
   Герцогиня рассмеялась.
   — Лучшего комплимента и желать не надо, Дрого!
   — Ужин подан, милорд! — объявил появившийся в дверях дворецкий.
   Маркиз помог герцогине подняться из кресла и предложил ей руку.
   Следуя за ними в обеденный зал, Ула не переставала думать, что все обстоит еще прекраснее, чем она смела мечтать.
   Из-за происшествия с мальчишкой-чистильщиком Ула совершенно забыла про новое платье. Теперь, проходя по коридору, девушка увидела свое отражение в зеркале в позолоченной раме. Заметив, что у нее растрепались волосы, Ула подняла руку, стараясь пригладить выбившиеся из прически локоны.
   В обеденном зале она снова забыла про свой внешний вид, пораженная величественной обстановкой и внушительным видом хозяина дома, сидящего во главе стола в кресле с высокой спинкой.
   Кроме того, девушку восхитил сверкающий полировкой стол, не покрытый скатертью, что, как она слышала, было недавно введенной принцем-регентом модой. Его поверхность была украшена золотым орнаментом, на нем стоял массивный канделябр с шестью свечами и свежие орхидеи.
   Повсюду взгляд Улы встречал красоту, такую отличную от больших, но угрюмых и безвкусных комнат Чессингтон-холла.
   Впервые после гибели родителей девушка не чувствовала себя презираемой и отверженной. Ее принимали как желанного гостя, окружили вниманием и заботой.
   Словно прочтя ее мысли, маркиз сказал:
   — Надеюсь, вам здесь нравится.
   — Именно так и должен выглядеть дом, — ответила Ула.
   — Что вы хотели этим сказать?
   — Величественно, потому что у него такой хозяин, и в то же время красиво. В этой комнате, как, впрочем, и во всем доме, есть что-то теплое и доброе, чего я не встречала уже больше года.
   — По-моему, Дрого, это самые милые слова, которые когда-либо говорили о твоем доме, — сказала герцогиня. — И я полностью согласна с ними. Мне всегда хорошо, когда я гощу в одном из твоих домов.
   — Благодарю вас, — сказал маркиз. — Впредь то же самое должна будет чувствовать и Ула.
   — Я бы так хотела снова обрести счастье! — воскликнула девушка.
   Маркиз понял, она вспомнила о той счастливой поре, когда были живы ее родители.
   — А теперь нам пора поговорить о предстоящем бале, — сказала герцогиня.
   Слушая их разговор о том, сколько человек пригласить, как украсить парадный зал, что подать на ужин, какой оркестр в настоящее время считается лучшим, Ула снова ловила себя на мысли, что все это ей снится.
   В действительности такого просто не может быть.
   Где-то в глубине души у Улы оставался холодок страха, что ее в любой момент заберут назад в Чессингтон-холл.
   Маркиз, однако, был поглощен мыслями о том, как сделать бал запоминающимся и ни на что не похожим событием, чтобы леди Сара пришла в бешенство из-за того, что он устроен не в ее честь.
   Он уже поведал герцогине, что намерен пригласить на бал графа и графиню Чессингтон-Крю и леди Сару.
   — Разумно ли это? — спросила его пожилая леди.
   — Я хочу видеть их лица, когда они поймут, что бал устроен в честь Улы, — упрямо сказал маркиз.
   В его глазах сверкнула жестокость, и герцогиня сказала:
   — Дрого, месть никогда не приносит того удовлетворения, какого от нее ждут! — попыталась образумить внука герцогиня.
   — Я, однако, намерен получить удовлетворение сполна, — ответил маркиз. — И вы должны помочь мне в этом, сделав Улу более прекрасной, более изысканной, чем ее кузина.
   — Я сделаю все, что в моих силах, — сказала герцогиня. — Знаешь, по-моему, Ула вдесятеро прекраснее леди Сары, у которой, несмотря на классически совершенную внешность, как это называла моя горничная, » жесткие глаза «.
   — Теперь я тоже вижу это, — мрачно бросил маркиз.
   Больше они не обмолвились об этом ни словом, но герцогиня видела, что ее внук до сих пор взбешен и не понимает, как он мог позволить обмануть себя смазливому личику и вообразить, что леди Сара любит его и станет ему хорошей женой.
   Герцогиня прекрасно сознавала, что немало женщин хотело бы женить на себе ее внука и что великое множество их влюблено в него.