Карышев Валерий. Капкан для киллера – 1

 
   – Ну пока, пацаны, всех вам благ и скорой «откидки». – Стоя на пороге, Свечников в последний раз обвел глазами хату, где пробыл две недели – время, так поменявшее его жизнь.
   – Пока. – Конверт растянул рот в улыбке, и золотая фикса блеснула в его зубах. – Базар наш последний не забыл?
   – Не забыл, – улыбнулся в ответ Свеча.
   – Телефон мой тоже помнишь. Через недельку меня отпустят, позвони вечерком. А то в гости подъезжай – посидим, брата твоего покойного помянем.
   – Позвоню.
   – И главное – ты того гаденыша ищи, святое дело... Ну, всех тебе благ, пацан!
   Свеча махнул на прощание рукой и, развернувшись, вышел из камеры.
   Там, за стенами «Петров», его ожидала свобода. И, как следствие, решение всех проблем.
   Успешное ли?
   «Главное – быть уверенным в своих силах, – говорил Конверт. – Человек, который уверен в себе, всегда победит всех своих врагов».
   Свеча был уверен в себе: братья Лукины не знают, что ему стало известно о подставе, и это обстоятельство дает редкую возможность нанести упреждающий удар...
 
   Когда конвоир увел Свечникова в камеру за вещами, Воинов подошел к окну, отдернул занавеску, задумчиво взглянул в окно.
   Ветер гнал по серому асфальту какую-то мокроту, то ли снег, то ли дождь. Зима в этом году обещала быть ранней и суровой. Дождевые капли причудливыми траекториями стекали по оконному стеклу, и, глядя на них, хозяин кабинета снова и снова воскрешал в памяти подробности недавней беседы.
   План Воинова выглядел довольно просто, но в то же время убедительно.
   Свечников – брат покойного Длугача, то есть человек, который, по логике, должен объявить Солоника кровником. К тому же роль бригадира урицких явно не устраивает честолюбивого Свечу. Резко поднять авторитет может только серьезный поступок. Таким поступком может быть ликвидация киллера, на чьей совести – убийство нескольких воров и авторитетов. Стало быть, он будет усиленно искать Македонского – и уже ищет. А то для чего он ездил в Курган?
   Потому куда проще отпустить Свечу, проследив его дальнейшие действия. И когда тот нападет на след киллера, мгновенно «закрыть» и преследователя, и преследуемого, отрапортовав о блестяще проведенной операции...
   Чего уж проще?!
   Дождевые капли чертили на запотевшем стекле замысловатые следы, и офицер столичного РУОПа, улыбаясь своим мыслям, думал: он, Олег Иванович Воинов, рано или поздно получает от людей то, что ему от них надо.
   А уж если люди об этом и не подозревают – такое приятно вдвойне.

Глава 12

   Встреча с Лукиным-старшим происходила в солидном и престижном «Метрополе». Не в пример их прошлой встрече, старшой урицких выглядел спокойным, был улыбчив и подчеркнуто доброжелателен. Сделал богатый заказ, закурил и скользнул взглядом по угрюмой физиономии набычившегося собеседника. Изобразив на мясистом лице подобие участливой улыбки, поинтересовался:
   – Ну, как ты вообще?
   Свеча был немногословен. Коротко рассказал о том, что добазарился с березовскими, не забыв упомянуть, что их бригадир Шмель вел себя вполне корректно. Лукин при этом едва заметно вскинул брови, что не укрылось от внимания собеседника. Рассказал также, что он, Свечников, как и было договорено, согласился отдать общего барыгу на раздербан («Правильно, правильно», – коротко кивнул Лукин). Ну, а потом налетели руоповцы, всех повязали и – на «Петры». На Шаболовке менты по полной программе кошмарили – в основном не «стрелкой», а курганским вояжем интересовались... А Укол – вот негодяй! – слово свое пацанское опомоил.
   – Укол был твоим, – возразил Лукин.
   – Ты мне его сам в бригаду предложил, – в свою очередь напомнил Свечников.
   – Ладно, Укол, сука, если живым выберется – не жить ему... А березовские себя нормально вели? – уточнил Лукин, возвращая разговор к минувшей «стрелке» с конкурентами, и Свеча еще раз убедился, что Шмель ему не врал.
   – В смысле?
   – Ну, стволы не доставали? Раскачать ситуацию не пробовали?
   Свеча недоуменно пожал плечами, и получилось у него это очень даже правдоподобно.
   – Да нет, нормальные пацаны, все путем... Не знаю, чего это о них по Москве говорят, что они на беспределе сидят. Культурно, вежливо, быстро добазарились. Со всеми бы так.
   – Все понятно. – Лукин вздохнул и подлил себе и собеседнику водки из запотевшего графинчика. Потом задумался, словно отключившись.
   Сидевшая на подиуме девушка с внешностью античной богини из школьного учебника почти неслышно перебирала струны золоченой арфы. Голубым перламутром отливала вода бассейна в центре ресторанного зала, и от этой обстановки Свеча чуть расслабился.
   – Поня-ятно, – негромко повторил Лукин. Видимо, это слово предназначалось не для собеседника, а являло собой мысли вслух.
   – Лука, мне с тобой поговорить надо, – осторожно начал Свечников.
   – Ну, давай говори, коли базар есть, – спокойно предложил тот.
   Свеча был немногословен. Сказал, что вообще-то некрасиво складывается, и некоторые пацаны на него теперь косо смотрят. Почему – неизвестно. Может быть, они считают его виновным в смерти Рыжего, хотя он, бригадир, за собой никаких «косяков» не видит и крови погибшего на нем нет.
   – Кто именно так считает? – быстро спросил Лукин-старший.
   – Обожди, все по порядку. Я, Лука, решил от вас уйти.
   – Совсем, что ли? – уточнил тот.
   – Совсем.
   – На вольные хлеба или как? – Нехорошая гримаса исказила лицо старшого.
   – Ну, вроде того.
   – И чем заниматься будешь?
   – Не знаю еще. – Ответ прозвучал подчеркнуто безразлично.
   Казалось, Лукин давно был внутренне готов к такому повороту беседы.
   – Ну, давай соберем пацанов. Если у кого к тебе что есть, пусть скажут.
   – Я уже беседовал со многими, – бросил Свечников небрежно.
   – И что?
   – Вроде никто не может кинуть мне предъяву.
   Толстые пальцы Лукина забарабанили по крышке стола.
   – Хорошо, коли так, – произнес он со вздохом. – Но ведь ты сам только что сказал, что некоторые пацаны считают тебя виновным в смерти Рыжего? Кто именно?
   Вопрос был задан в лоб и потому требовал конкретного ответа.
   – Ты и твой брат, – спокойно ответил бригадир.
   – Вот как!
   – Перед той «стрелкой» с березовскими ты мне сам об этом сказал. Помнишь, тогда, в кафе?
   Лукин-старший пододвинул к себе пепельницу, нервно стряхнул с сигареты пепел.
   – Была у меня такая мысль, не скрою. Но потом я подумал и решил, что ты действовал правильно. Рыжий сам виноват – не надо было ствол доставать. Ладно, Свеча, что я тебе могу ответить? Вольному – воля, спасенному – рай. Хочешь воли – спасайся... После этой фразы Свечников невольно поймал себя на мысли, что сравнительно недавно, в день задержания, он уже слышал точно такие же слова от руоповца Воинова. Правда, тогда, в день задержания, они были произнесены по другому поводу.
   – Да ладно тебе, – с неожиданным миролюбием бросил Лукин-старший. – Хочешь уйти от нас – базаров не будет, мы тебя отпускаем. Иди. Ладно, Серега, давай выпьем за твое возвращение и за то, чтобы в дальнейшем у тебя все было путем...
 
   Вечером того же дня Свечников с пацанами своей бригады поехали в престижный ночной клуб оттягиваться, отмечать возвращение из «Петров». Недавний арестант больше двух недель провел без спиртного и женщин, и потому желание наверстать упущенное нашло полное понимание и сочувствие братвы. Качественная водка, заводные попсовые ритмы и атмосфера вечного праздника подогревали и без того праздничное настроение собравшихся. Сидя за столиком, Свеча невольно вспоминал свой последний день рождения. Теперь он вновь ощущал себя именинником, ловил на себе взгляды, полные невольного уважения. Что и говорить, отсидка на «хате», пусть даже в изоляторе временного содержания, придала ему еще больше авторитета.
   Яркие световые блики причудливыми пятнами падали на столики, стены, лица собравшихся. Чувство опасности, не покидавшее Свечникова в «Метрополе», чуть притупилось. Хотелось веселья, отдыха, хотелось попросту забыться. Да и сколько можно думать об одном и том же – негодяях Лукиных, Солонике, коварных мусорах, «стрелках», «терках», наездах и прочих издержках профессии!
   Но отрешиться от всего не получалось даже теперь, в ночном клубе...
   – Слышь, Серега. – Невысокий, скуластый, похожий на татарина пацан по кличке Мустафа подсел к бригадиру. – Многие наши пацаны считают, что братья Лукины тебя подставили.
   – Это почему? – Сейчас Свечникову меньше всего хотелось вспоминать о братьях.
   – Ну, во-первых, после Кургана они парашу пустили, будто бы Рыжего из-за тебя завалили и что Укола ты на раздербан бросил. А во-вторых, якобы «стрелка» с березовскими ими под тебя была брошена. Подстава ждала.
   – С чего это ты взял? – в упор спросил бригадир.
   – Да вот катушкинские несколько месяцев ездили к ним на «стрелку» по поводу нового автосалона на Юго-Западе, ты в курсах. И от березовских тогда тоже Шмель был. Все очень похоже, как и у вас: сперва вроде бы мирно базарили, все решили, а когда ударили по рукам и сели в машины, те достали «волыны» с глушителями и «калашниковы». Двоих завалили, одного – ранили. Шмеля в Березове для таких случаев часто используют, факт.
   Большинство урицких еще не знало о решении Свечи уйти, а те немногие, кто знал, предпочитали особо не распространяться. Кто знает – как посмотрят на это Лукины?
   Мустафа продолжал и, судя по интонациям, был совершенно искренен:
   – Пацаны говорят – если бы ты, Свеча, старшим был, все стало бы по-другому.
   Сказал – и испуганно замолчал, будто бы кто-нибудь из братьев Лукиных мог стоять неподалеку.
   Бригадиру не раз уже приходилось слышать подобное. И как правило, от близких ему людей. О том, что братья Лукины только под себя гребут, пацанов почем зря подставляют, на беспределе сидят. Вот если бы во главе группировки стоял человек умный, гибкий, а главное – справедливый, все было бы совершенно иначе.
   – Потом об этом перетрем, – усмехнулся Свечников. Слова собеседника еще раз убедили его в собственной правоте, но теперь ни о чем ни думать, а тем более говорить не хотелось. – Слава богу, не работаем, отдыхаем. Ладно, Мустафа, потом перетрем.
   Спустя час компания отправилась на залитую огнями Тверскую – излюбленное место съема проституток в центре. Прихватив несколько лярв, урицкие двинулись в небольшой мотельчик на окраине. Праздник продолжался до пяти утра, и Свеча появился у подъезда своего дома, когда небо над городом начало уже сереть.
   Холодный пронзительный ветер гулял между высотными домами. Ледяная крупа шуршала по асфальту, осыпала обледеневшие лужи, и Свечников, хлопнув дверцей машины, поспешно двинулся к подъезду. Теперь ему больше всего хотелось залезть под одеяло и, отключившись от всего, проспать хотя бы до обеда...
   Первое, что бросилось в глаза, – незнакомая грязно-белая «Нива» с тонированными стеклами и без номера, припаркованная у обочины. Человек, который долго живет на одном месте, вольно или невольно обращает внимание на автомобили соседей, и любая чужая тачка сразу же бросается в глаза. А уж если такой человек бригадир бандитской группировки и если машина выглядит подозрительной, настороженное внимание сменяется вполне оправданным подозрением.
   Подходя к подъезду, Свеча невольно скосил глаза в сторону «Нивы» и тут же отметил про себя, что в машине сидят двое неизвестных. В руках одного мелькнула какая-то коробочка – то ли мобильный телефон, то ли рация. Бригадир автоматически сунул руку в карман, где лежал взведенный «макаров». Осторожно подошел к лифту, нажал кнопку – в шахте утробно и низко загудело, лязгнули тросы, со скрежетом пополз вниз тяжелый противовес, и вошедший в подъезд тут же услышал осторожные шаги вверху, на лестничном пролете.
   Дверные створки лифта уже открывались, когда бригадир ощутил на себе чей-то внимательный, пристальный взгляд, а подняв глаза, увидел в каком-то метре от себя мужчину. Вязаная лыжная шапочка и полутьма подъезда скрывали его лицо, но Свечникову показалось, будто бы он знает этого человека...
   Смазанный глушителем пистолетный хлопок – Свеча инстинктивно бросился в открытую дверь лифта, и пуля, срикошетив о стену в каком-то сантиметре от жертвы, отколола кусок штукатурки.
   Преследуемый не стал медлить: выхватив свой «макаров», он, упав на спину, несколько раз выстрелил в силуэт, чернеющий на фоне светлого дверного проема. Сдавленный стон, звук падающего тела – и Свеча, бросившись к киллеру, перевернул его на спину...
   Это был Чиж, тот самый чистильщик, о котором среди пацанов ходили самые страшные слухи. Вне сомнения, Чижа прислали братья Лукины, чтобы расправиться с ним, Сергеем Свечниковым...
   Где-то во дворе хлопнула автомобильная дверца. Видимо, на подмогу Чижу бежали те, кто сидел в грязно-белой «Ниве». Медлить было нельзя, и бригадир, нырнув в темноту лестничной площадки за шахтой лифта, разрядил пол-обоймы в подручных чистильщика. Выстрелы, отразившись от голых стен, гулким эхом поплыли по подъезду.
   Видимо, он не попал ни в кого, но нападавших стрельба сильно испугала. Через несколько секунд до слуха Свечи донеслись торопливые шаги, взревел автомобильный двигатель, и все стихло.
   Свечников наклонился к Чижу – тот истекал кровью. Ранения, по всей вероятности, оказались тяжелыми: штатному киллеру вряд ли мог помочь даже самый опытный врач.
   – Тебя братья Лукины послали? – шепотом спросил его бригадир.
   Чиж молчал, и это вынудило Свечу поднести пистолет к виску киллера.
   – Тебя братья послали меня вальнуть? – повторил вопрос Свеча.
   Побледневшие губы киллера чуть заметно дрогнули.
   – Говори, сука, а то завалю!
   – Да-а-а... – прошептал Чиж. – Свеча, не стреляй...
   Тот спрятал пистолет.
   – А я не буду в тебя стрелять, сучонок. Я тебя по-другому кончу...
   Наклонившись к штатному чистильщику, Свеча резким движением рванул в сторону воротник куртки, обнажая горло Чижа – у того не было сил сопротивляться. Спустя несколько секунд руки бригадира безжалостно сдавили хрупкий кадык жертвы...
   Все было кончено. Свечников затащил труп Чижа в машину, собрал стреляные гильзы, вытер с пола и стен кровавые пятна.
   Тело неудачливого киллера нашло последний приют на дне котлована заброшенной стройки. Туда же Свеча выбросил свой «макаров», на всякий случай разобрав его по частям.
   А еще через полчаса он набрал по мобильному номер Луки-старшего и злобно произнес в трубку:
   – Все, кранты тебе, Лука, – доигрался. Чижа твоего я вальнул, он мне перед смертью сдал тeбя в упаковке. Теперь, сука, твоя очередь. Готовься. Вы с братом больше не жильцы.
   Михаил Лукин ничего не ответил. Свечников уловил лишь его прерывистое дыхание, и тут же короткий зуммер известил, что разговор окончен.
   Впрочем, ответная реакция Лукина совершенно не волновала бригадира. Нажав кнопку «сброс», он принялся названивать своим пацанам...

Глава 13

   – ...Короче говоря, нас подставили трижды. Первый раз – когда из Кургана вернулся: мол, «косяк» запорол, пацанов мусорам швырнул. Второй раз – когда нас на «стрелку» с березовскими отправили, на явный раздербан. В третий – сегодня рано утром, конкретно, когда Чиж по мою душу пришел... Остальное вы сами знаете. А если такое же завтра произойдет с любым из вас?!
   Встреча, назначенная Свечниковым своим пацанам, происходила в небольшом кафе за Московской кольцевой автодорогой, заведении, прославившемся тем, что оно издавна служило местом встреч многих столичных группировок.
   Менты, как правило, предпочитали не соваться сюда. Непонятки, происходившие в кафе не так уж часто, гасились собственными силами, и потому можно было быть уверенным, что собравшихся здесь наверняка не повяжут.
   Беседа обещала быть обстоятельной, серьезной и долгой. Слишком много предстояло сегодня решить и слишком от многого отказаться. Но, с другой стороны, кто мог с полной уверенностью сказать, как именно повернется ситуация дальше? Быть может, после неизбежных потерь начнется полоса везения?
   Час назад, отправляясь на встречу, бригадир тщательно продумал свои первые фразы. В разговоре напирал не на то, что негодяи братья подставили именно его, а на то, что они швыряют всех пацанов. Несостоявшаяся жертва покушения сидела во главе стола. Медленно, тщательно взвешивая каждое слово, Свеча цедил сквозь зубы:
   – Я за свои базары и дела всегда ответ держу. Я никому из Лукиных никогда никакого западла не делал. И под пули лез, и в засадах сидел, получается, за них. И никакой вины за собой не знаю. А если кто знает, пусть скажет. Но Чижа с волыной ко мне в подъезд присылать – это беспредел, в натуре.
   Собеседники слушали внимательно, ни разу не перебили, сочувственно цокали языками, кивали, и Свеча все больше убеждался, что понят так, как и должно. В конце беседы он извлек главный козырь: достал из бумажника завернутую в целлофан «маляву», полученную от Шмеля в «Петрах». Записка пошла по рукам. Видимо, это вещественное доказательство окончательно убедило пацанов в справедливости слов бригадира.
   – Ну, и что теперь делать? – спросил Мустафа, внимательно рассматривая «маляву».
   – Я вчера с Лукиным-старшим в «Метрополе» тер, честно так и сказал: хватит, ухожу от вас.
   – А он что?
   – А что он мог мне сказать? Понта ради согласился, чтобы бдительность притупить, всех благ пожелал. Остальное вы знаете.
   – Да, теперь тебе обратного пути нет, – кивнул Кондрат, русоволосый амбал с вывороченными, как у Майкла Тайсона, губами и огромными кулаками с распухшими костяшками пальцев.
   – Да я и сам знаю. – Свеча закурил от предупредительно протянутой зажигалки.
   – А делать что собираешься?
   – Во-первых, пацаны, надо сразу определиться, с кем вы: с теми паучинами или со мной? – прищурился бригадир, понимая, что этот момент в сегодняшней беседе ключевой. Если уж уходить, то со всеми людьми, не иначе. – Я знаю всех вас как нормальных, а главное, порядочных людей. Столько всего вместе прошли, в таких историях побывали! Столько нас друг с другом связывает... И никто из вас не может мне сказать, чтобы я подставил хоть одного из вас. – Незамысловатый подтекст последней фразы был более чем очевиден, и Мустафа, говоривший, видимо, от имени всех, тут же понял его:
   – Какой базар! Ты же не такой, как они, гондоны штопаные! – Естественно, Мустафа так аттестовал негодяев-братьев.
   Свеча медленно обвел пристальным взглядом собравшихся.
   – Ну, так что решаем? Пацаны, я хочу, чтобы и вы меня поняли правильно. Ситуация получается гнилая, и чем дальше, тем будет хуже. Я предлагаю отделиться. Оставаться у братьев – значит, все время ходить по канату. Не понравитесь вы им чем-то, они или подставят вас, как меня хотели, или того хуже – киллера на дом пришлют. Никто из вас не знает, чего ждать от них завтра. Тех, кто хочет с ними остаться, – неволить не буду, сами понимаете. Как говорится, «колхоз – дело добровольное». Ну, так что скажете?
   Из девяти человек, собравшихся обсудить ситуацию, уйти от Лукиных отказались лишь двое, как, впрочем, и ожидал Свечников. Остальные, видимо, убедившись в справедливости аргументов бригадира, заявили, что переходят под него.
   И, конечно же, следующий вопрос, заданный Кондратом, прозвучал более чем естественно:
   – Ну а дальше что? В другую группировку вольемся или будем сами по себе?
   – Может, наберем пацанов из других городов, может, подпишемся под кого. Ладно, потом об этом, – ответил заметно повеселевший Свечников. – Теперь надо в главном определиться – из какого котла щи хлебать будем? Во-первых, вы, пацаны, знаете: я Крапленому слово дал – найти и завалить того киллера долбаного, Македонского, и потому должен свое слово исполнить, не опомоить. А чтобы этого сучонка искать, лавье нужно. Да и жить нам всем на что-то надо, пока не определимся, что к чему. А бизнесменов, барыг своих у нас пока еще нет...
   – Давай толстого Дюню с его хозяйством раздербаним! – неожиданно предложил Кондрат.
   Свечников поджал губы: бизнесмен, кликуха которого только что прозвучала, был одним из самых перспективных кабанчиков братьев Лукиных. В свое время Миша Лукин выбил этому коммерсанту несколько выгодных кредитов. Поднял на ноги, снял ему богатый офис в центре Москвы, отбил от наездов налоговой и конкурирующих группировок, подогнал пару хороших контрактов... Из Дюни явно растили кабанчика – так в обиходе бандитов называют барыгу, фирме которого сперва создают режим наибольшего благоприятствования, а когда на банковских счетах ее рисуется достаточная сумма, рвут на части. И бизнесмен-кабанчик по кличке Дюня, владелец сети бензозаправок, уже дошел до той стадии, когда его можно закалывать...
   – Ну, так что? – Пацаны выжидательно смотрели на Свечу.
   – Нормалек. Только ведь все лавье мы из него сразу не скачаем. – Бригадир уже профессионально прикидывал, как сподручней наехать на фирмача. – Разве что наличку, которая в офисе.
   – Хоть что-нибудь. Все лучше, чем ничего. Мы его тоже растили.
   Раздербан Дюни и его фирмы означал неминуемую войну с братьями, жестокую и беспощадную. Возможностей у Лукиных было, конечно же, больше, и потому тактику дальнейших действий следовало продумать до мельчайших подробностей. Ну, выставить барыгу на лавье, тот, естественно, позвонит Мише, и тогда...
   Словно прочитав мысли бригадира, Мустафа произнес глухо:
   – У нас все равно обратного пути нет.
   – Семь бед – один ответ, – жестко улыбнулся Свечников. Он уже знал, как поступит с Дюней, да и не только с ним. – Ну, братва, чего попусту время терять? Поехали, коль решили...
   Бригадир торопился: а вдруг кто-нибудь из пацанов внезапно передумает? Наезжать на подшефного бензоколонщика следовало чем быстрей, тем лучше. После того как все будут замазаны перед Лукиными, ни у кого из пацанов не останется пути назад...
 
   Тот день начался в офисе фирмы «Прометей» как обычно. Настырно звонили телефоны, пищали принтеры, и компьютерные мониторы, мерцающие неверным голубым светом, отбрасывали причудливые блики на лица невыспавшихся клерков. Появившаяся в коридоре длинноногая девица, работавшая в фирме секретаршей, заметив в конце коридора знакомую фигуру, мгновенно юркнула в дверь. Она снова опоздала на работу, и перспектива неприятной беседы с хозяином фирмы явно ее не радовала.
   Хозяин фирмы Андрей Борисович Семенцов – толстенький, чернявый мужчина, как правило, приходил в офис одним из первых. Конец года всегда отличался повышенной загруженностью: подготовка отчетности в налоговую инспекцию, бухгалтерский баланс, проплата по счетам, обналичивание, бизнес-планы новых проектов, деловые переговоры, подписание документов, бесконечные телефонные звонки..
   Обычная офисная рутина вызывала у хозяина фирмы сложную гамму чувств: раздражение бестолковостью подчиненных, злость на налоговую инспекцию, разочарование по поводу неудачного контракта и радость оттого, что конкуренты попали куда в худшие передряги...
   Впрочем, профессиональное занятие бизнесом порождало у владельца фирмы и еще одно чувство: страх.
   В представлении многих крупный и даже не очень крупный российский бизнесмен – это преуспевающий, чистенький, отутюженный и лоснящийся господинчик, который непременно обитает в дорогом загородном коттедже и катается на навороченном шестисотом «Мерседесе». На самом деле такой коммерсант – человек, который постоянно чего-то боится. Того, что завтра на его фирму наедет налоговая полиция, что отберут лицензию, арестуют банковский счет...
   Впрочем, в российском бизнесе есть вещи и пострашней: бандиты! Эти могут не только фирму закрыть, не только отобрать коттедж и дивную иномарку, но и запросто заломить коммерсанту куда более страшный счет.
   С крышниками, бандитами из урицкой группировки, у Семенцова вроде бы все складывалось. Каждое первое число он отстегивал им десять процентов с чистой прибыли наличкой. Для этого и была создана касса черного нала. Цена за крышу не казалась Андрею Борисовичу непомерной – многие коллеги владельца «Прометея» платили и по двадцать, и по двадцать пять, и даже по пятьдесят процентов. Старшой урицких – господин Михаил Лукин – заверял господина Андрея Семенцова, или, как он называл его еще, Дюню, что такое положение вещей неизбежно: не хочешь неприятностей, не хочешь наездов – плати. Если бизнесмен зарабатывает деньги, он должен с кем-то делиться. Да и не за просто так, а за крышу, предоставляемую фирме. Ну и за охранные услуги, за реальную помощь в бизнесе, прикрытие и содействие во всех без исключения делах. Урицкие действительно несколько раз крепко помогли «Прометею».
   Господин Семенцов был почти согласен с таким положением вещей, но все-таки каждый раз, приходя в офис, испытывал безотчетную тревогу. Это сегодня крышники такие хорошие, такие добрые. Но кто может с уверенностью сказать, как поведут они себя завтра?!