Карышев Валерий. Капкан для киллера - 2

   – Простите, – сказал я, – вас беспокоит... – И назвал свое имя. – Я здесь с Максимом в Афинах. Он просил меня позвонить.
   – Что с ним случилось? – тут же последовал вопрос.
   – Его почему-то задержали. По какому поводу, не знаю.
   – При каких обстоятельствах?
   Я коротко рассказал о его возможном визите в тюрьму.
   – Что вы собираетесь делать?
   – Максим сказал мне, чтобы я нанял греческого адвоката и подъехал к нему.
   – Пожалуйста, сделайте это. Мы вам все расходы возместим, – сказал незнакомец.
   – Извините, а с кем я говорю? – все же решил поинтересоваться я.
   Незнакомец молчал.
   – Вы начальник Максима? – решил подсказать ему я.
   – В какой-то мере да. Я его куратор.
   – А как вас зовут?
   – Называйте меня Геннадием Михайловичем.
   – Геннадий Михайлович, значит, я постараюсь к нему сегодня попасть.
   – Да, пожалуйста, постарайтесь.
   – А потом мне вам позвонить?
   – Нет, звонить не нужно. Я сам позвоню вам.
   – Тогда запишите мой телефон...
   – Не надо, я его знаю. – Видимо, сообразив что-то, он поправился: – Не надо его называть. Наверняка нас слушают.
   Я положил трубку. Странно, откуда он знает мой телефон? С другой стороны, Максим мог подстраховаться и дать ему мой номер. Однако нужно решать проблему с Максимом.
   Спустя некоторое время я позвонил Косте Греку.
   – Костя, давай встретимся! Через несколько минут мы уже сидели в уютном греческом кафе. Я рассказал Косте обо всех наших приключениях.
   – Да, дело серьезное, – сказал Костя задумчиво, – если его арестовали. Может быть, действительно попытался пройти в тюрьму? У вас за это сажают?
   – Да, был такой случай. – Я вспомнил инцидент с банкетом в Бутырке, когда в 1994 году группа авторитетов незаконно прошла в следственный изолятор, чтобы навестить своих друзей. – Тогда многих из них арестовали, но арестовали за наркотики, за хранение оружия. А просто арест за незаконное проникновение в изолятор – у нас такой статьи нет.
   Костя неопределенно пожал плечами.
   – Да что гадать! Надо нанимать адвоката греческого и идти к нему, – сказал я.
   – Давай. Я вот чем могу тебе помочь. К адвокату я с тобой схожу, помогу найти хорошего. Только вот туда, где Максим находится... Покажи адрес!
   Я показал ему листочек.
   – Это Афинское полицейское управление, – сказал Костя. – Я туда пойти не могу. Мне же тут жить... Что, опять прятаться? Мы же тут на виду. Ты уедешь, а мне оставаться. После этого что будет? Слежки, проверки, вызовы... Сам понимаешь, Греция – маленькая страна...
   – Хорошо. А как же быть с переводчиком?
   – Переводчика они тебе обеспечат. В полицейском управлении есть несколько русских переводчиков.
   Вскоре мы с Костей сели в машину и поехали в центр города. Через несколько минут мы подъехали к семиэтажному зданию, больше похожему не на офис, а на жилой дом. Здание было из серого гранита, с большим подъездом, который закрывали большие стеклянные двери. Около них висело несколько табличек. Можно было догадаться, что здесь то ли живут, то ли имеют свои офисы врачи, адвокаты и люди, занимающиеся частной практикой. Костя быстро посмотрел на таблички и ткнул в одну из них.
   – Вот, – сказал он, – поднимись на шестой этаж и нажми на кнопку.
   – А ты? – спросил я. – Я же не говорю на греческом языке...
   – Не волнуйся. Этот адвокат говорит по-русски. Он вел некоторые дела русских. Поэтому я его и знаю. Ладно, успехов тебе! – И Костя протянул мне руку. – Созвонимся.
   Теперь и мне стало страшновато.
   – Послушай, – сказал я, – если со мной что случится, то есть если я не выйду на связь, позвони тогда домой! – Я быстро написал номера своего домашнего телефона и телефона Коллегии адвокатов. – Сообщи, что я здесь. Обещаешь? – Я вытащил из бумажника стодолларовую купюру. – Возьми на телефонные разговоры!
   Но Костя махнул рукой:
   – Не надо, я все сделаю. Ты только не волнуйся – ты же ничего не нарушал.
   – Но Максим тоже ничего не нарушал, я в этом уверен. Но тем не менее он арестован.
   – Все будет нормально. – И Костя похлопал меня по плечу.
   Я нажал на звонок домофона и услышал фразу на греческом языке. Я пожал плечами, не зная, что ответить. Но Костя находился еще не очень далеко. Он быстро сообразил, что делать, подошел к домофону и ответил что-то по-гречески. Через несколько секунд загудел звонок зуммера, дверь открылась.
   Я вошел в достаточно просторный подъезд. Греческие подъезды в отличие от московских очень красивые. Все отделаны мрамором, там стоят кадки с экзотическими растениями. У лестницы – коврик, идеально чистый. Я подошел к лифту и вызвал его. Вскоре я поднялся на шестой этаж.
   Выйдя на лестничную площадку, я обратил внимание, что на этаже находятся всего две квартиры. На каждой висела табличка. С одной стороны – табличка с фамилией доктора, с другой – адвоката Гойко Джурича. Я нажал на звонок нужной мне квартиры.
   Дверь открыла женщина, одетая в темное платье с белым передником. Я хотел заговорить с ней, но, так как не владел греческим, только улыбнулся ей. Женщина в ответ улыбнулась и показала рукой, куда я могу пройти.
   Пройдя через большую прихожую, я оказался у огромной белой двери. Женщина открыла мне дверь и пригласила войти. Я оказался в огромной комнате, около сорока квадратных метров. По одной стене стояло несколько книжных шкафов, набитых книгами. Напротив – два больших окна с белыми шторами. В центре стоял массивный стол, рядом с ним кресло. Стол был завален книгами. За столом сидел мужчина лет сорока—сорока пяти, высокий, темноволосый, с усиками, похожими на мои. Он поднялся и пошел мне навстречу, протягивая руку.
   – Здравствуйте, коллега! – сказал он.
   – Откуда вы знаете?
   – Ваш переводчик сказал мне, что вы адвокат.
   – Да, я адвокат из Москвы. – И я представился, показав ему свою визитную карточку.
   Мы заговорили на общие темы. Наконец я рассказал ему суть дела.
   – Я приехал с товарищем по поводу подготовки к съемке фильма. Нам нужно было готовить материал, – сказал я.
   Джурич пристально посмотрел на меня и неожиданно сказал:
   – Вы собрались снимать фильм о Солонике?
   – Почему вы так решили?
   – Мне знакомо ваше лицо. Вас показывали по телевизору. И потом, русский, приехавший снимать детективный фильм, – скорее всего, сюжет будет о нем. Ведь события произошли совсем недавно.
   – Да, – кивнул я. – И со мной был человек с телевидения. Его сейчас арестовали, якобы за шпионаж.
   – Где он находится?
   Я протянул ему листок. Адвокат посмотрел на запись.
   – Это телефон Главного полицейского управления Афин. Ну что же, мои услуги будут стоить... – Он написал на листке цифры и протянул мне. Цифры были просто фантастические, с несколькими нулями.
   – Это что, в долларах? – переспросил я.
   – Нет, – улыбнулся Джурич, – конечно, в греческих драхмах. – Он быстро написал сумму в долларах. Сумма значительно уменьшилась.
   – Ну что ж, у меня есть такие возможности.
   – О'кей! Сейчас мы с вами все оформим. – Джурич достал книгу. «Прямо как у нас», – подумал я. Адвокат записал мои данные, имя и фамилию Максима и положил передо мной листок. Я достал бумажник, отсчитал деньги и положил их на небольшой серебряный поднос рядом с книгой.
   Будто не обращая внимания на лежащие деньги, адвокат тут же снял телефонную трубку и стал набирать номер, который сообщил мне Максим. Через несколько мгновений адвокат дозвонился и стал говорить о чем-то с чиновником из полицейского управления. Говорили они минут десять. Затем адвокат положил трубку и жестом показал мне, что нужно ехать. Я тут же встал и пошел за ним.
   Мы спустились вниз и сели в его новенький, еще пахнущий краской «Пежо-406».
   Во время поездки Джурич стал интересоваться моей практикой. Я в свою очередь – его. Все же интересно, как работают иностранные адвокаты! Вскоре я узнал его историю. У него тоже русские корни. Его мать – русская. Зная в какой-то мере русский язык, он и занимается делами русских, которые постоянно живут в Греции или приезжают сюда.
   – В Афинах живут примерно сто пятьдесят тысяч русских эмигрантов, – рассказывал адвокат. – Часто приезжают люди на время, по туристическим визам, но тут они эти визы продлевают. Основная категория дел – это нахождение на греческой земле с просроченными визами, контрабанда, наркотики, оружие и проституция. И кражи автомобилей, по которым чаще всего привлекают русских.
   Вскоре мы подъехали к зданию.
   – Вот, – сказал Джурич, – это и есть Главное полицейское управление.
   Мы вошли в просторный холл. Сказав что-то охраннику в полицейской форме, адвокат показал мне рукой, что можно идти. «Здорово, – подумал я, – не нужно предъявлять никаких документов! Попробуй у нас попади в Управление внутренних дел Москвы! Тысячу раз нужно показать документы, пропуска, соответствующие листочки заполнить. А тут что-то сказал – и пожалуйста, проходите! Вот действительно страна демократии!»
   Но тут я немного ошибался. На самом деле все было по-другому.
   Вскоре мы поднялись на один из этажей и оказались у больших дверей. Адвокат постучал. Получив ответ, мы вошли в кабинет.
   Кабинет был просторным. Там сидели несколько человек. Один из них был в полицейской форме с большими звездами, двое в штатском сидели рядом у стола. Джурич поздоровался с ними на греческом языке и протянул им руку. Было видно, что он уже бывал в этом кабинете. Показав на меня, он стал что-то говорить. Я понял, что он представил меня как русского адвоката. Полицейский, сидящий за столом, кивнул головой.
   Получив разрешение присесть, мы сели, и Джурич начал говорить. Через несколько минут я узнал суть дела. Оказывается, Максим был задержан у военной базы НАТО, расположенной недалеко от Афин. Поскольку Максим не мог ничего толком объяснить, греческие власти с американскими военными, которые охраняли эту базу, посчитали, что Максим имел намерения проникнуть на эту базу. Сейчас Максим задержан и находится в одной из греческих тюрем как обвиняемый в шпионаже.
   Я был шокирован.
   – Этого не может быть! – сказал я.
   В свою очередь полицейские стали интересоваться моей персоной. Я понял, что если я скажу, что приехал по заданию телевизионной компании на съемки фильма о Солонике, то только заработаю головную боль: ведь только назвав это имя, я автоматически попаду под их слежку, хотя, может быть, она за мной уже давно установлена. Но вторая опасность была в том, что я становлюсь соучастником или хотя бы свидетелем по делу Максима. Ведь мы приехали с одной целью, значит, я в курсе и, что самое опасное для меня, могу быть допрошен греческими следователями по этому поводу.
   Нет, конечно, я не волновался. Никаких законов я не нарушал. Но быть в статусе допрошенного мне совершенно не хотелось по той причине, что это меня в дальнейшем очень сильно сковывало. Поэтому я сказал, что случайно оказался с Максимом в одном номере гостиницы, что прилетели мы по совершенно разным делам. Полицейские стали интересоваться, по каким делам прилетел я.
   – Собираю материал для своей книги, – ответил я.
   – А по каким делам прилетел Максим?
   – По-моему, что-то связанное с кино. Но я в его дела не лезу. Мы случайно оказались в номере, – еще раз повторил я. Я почувствовал, что Максим еще не был допрошен и ничего по этому поводу не сказал.
   Вероятно, полицейские были удовлетворены моим ответом. Я поинтересовался у адвоката, можем ли мы встретиться с Максимом. Адвокат задал этот вопрос полицейскому. Тот взглянул на часы и вскоре дал ответ. Суть его заключалась в том, что сейчас уже поздно. И в тюрьму, где разместили Максима, мы попасть уже не можем, так как приемные часы закончены.
   – Но завтра в любое время вы можете с ним повидаться и поговорить, – сказал полицейский.
   Я спросил, могу ли это сделать я.
   – Конечно, – сказал полицейский, – никаких проблем нет.
   «У нас бы сейчас, – подумал я, – точно не дали разрешения на встречу! А если бы и дали, то только в самом конце следствия. А тут сразу, с первого дня».
   Вскоре мы покинули полицейское управление. Джурич сел в машину и предложил поехать поужинать в одном из ресторанов. Через несколько минут мы оказались в греческой таверне. Заказав кое-что из греческой кухни и напитки, мы стали разговаривать.
   Настроение у меня было отвратительное. Надо же, ничего сделать не успели, а уже попали в переделку! Максим обвинен в шпионаже! Это не выходило у меня из головы.
   Разговора не получалось. Вскоре мы простились.
   Я вернулся в гостиницу, тут же набрал номер Геннадия Михайловича и коротко сообщил ему о результатах моей встречи.
   – Этого не может быть! – тут же сказал Геннадий Михайлович. – Это провокация. Надо обязательно его оттуда вытащить! Сделайте все, что можно. Кто адвокат?
   Я назвал фамилию и телефон адвоката. Геннадий Михайлович записал информацию.
   – Завтра обязательно повстречайтесь с ним, – сказал он. – И еще: я же просил не звонить мне на мобильный телефон!
   – Но вы же не звонили...
   – Я бы позвонил обязательно. Просто вы опередили меня на несколько минут.
   – Так что завтра?
   – Завтра вечером я позвоню вам сам.
   Я положил трубку.
   Мысль о том, что Максима арестовали за шпионаж, не давала мне покоя. А может, действительно он прибыл для выполнения какого-то секретного задания? Может, для него поиск Солоника просто легенда, прикрытие, а на самом деле он российский разведчик? Но зачем он поехал на эту базу, что он там делал? Как он был арестован?
   От усталости я немного прилег. Но ближе к вечеру зазвонил гостиничный телефон. Я подумал, что это может звонить Максим. Но в трубке раздался женский голос. Это была Лика.
   – Как твои дела? Почему ты пропал?
   – Нет, я не пропал. Все в порядке.
   – Чем занимался?
   – Работал.
   – Все нормально?
   – Да, все в порядке.
   – Может быть, увидимся сегодня?
   Я пожал плечами. С одной стороны, я очень устал от того напряжения и той неизвестности, в которой еще не так давно находился. Но желание увидеться с Ликой и снова заняться с ней любовью одержало верх.
   – Давай, – сказал я. – А где мы увидимся?
   – Давай где-нибудь поужинаем.
   Я согласился. Я быстро принял душ, переоделся, вышел из гостиницы и сел в машину. Вскоре я был у небольшого греческого ресторана, где договорился встретиться с Ликой.
   Лика пришла без опоздания. Она была одета в темное короткое платье по фигуре, свежая и веселая. Мы поцеловались и приступили к ужину. При этом мы говорили на отвлеченные темы. Максим и Солоник в разговоре не упоминались.
   Лика взяла меня под руку и сказала:
   – Ты не хочешь прогуляться по ночным Афинам?
   Я неопределенно пожал плечами.
   – Пойдем! – сказала она.
   Мы вышли из ресторана.
   – Знаешь, что я хочу тебе сказать? – Лика прижалась ко мне и говорила на ухо. – Что я хочу снова провести с тобой ночь.
   – Хорошо, – сказал я. – Правда, я очень устал...
   – Ничего, – Лика загадочно улыбнулась, дав понять, что справится с моей усталостью. – И еще вот что. Не знаю, заинтересует ли это тебя... Есть определенная информация.
   – Какая информация?
   – Вчера Анька проводила время с Антоном, как ты знаешь...
   – И как, нормально провела?
   – Дело не в этом. – Лика стала серьезной. – К Антону вчера приехали друзья из Москвы, по-моему, ореховские... Ну, Аня слышала краем уха, что говорили они о Солонике. Анька сделала вывод, что ребята его близко знали, может быть, даже жили у него на вилле.
   – Погоди, – я остановился и внимательно посмотрел на Лику, – а откуда ты знаешь, что я интересуюсь Солоником? Почему ты мне это говоришь?
   – Нетрудно было догадаться, с какой целью вы приехали и кто ты такой. Я тебя еще в самолете определила.
   – А ты что, знала его? – спросил я.
   – Может, и знала... – Лика улыбнулась. – Афины – город маленький, по крайней мере, что касается русскоязычного населения.
   – И прекрасно! Давай рассказывай, что ты о нем знаешь.
   – Нет, я тебе попозже расскажу. Поехали ко мне. Сейчас у меня нет настроения.
   Вскоре мы вновь были у Лики в квартире.
   Однако расслабиться, занявшись любовью с Ликой по полной программе, мне не удалось. Постоянно я вспоминал ее последние фразы. Какие-то люди приехали к Антону, о чем-то говорили, Лика знала его и что-то собирается мне сообщить, но не сегодня. Так что ночь получилась скомканной. В три часа я вернулся в гостиницу, сославшись на то, что мне нужно отдохнуть, так как завтра у меня очень важный день.
   На следующий день ровно в одиннадцать часов я спустился в холл, где меня ждал Гойко Джурич. Он предложил мне сесть в машину.
   – Да, кстати, – как бы между прочим спросил он, – у тебя есть какой-нибудь документ?
   – Конечно, – я похлопал себя по карману, в котором лежали российский и заграничный паспорта.
   – Отлично. Поехали в тюрьму!
   Вскоре мы уже выехали за пределы Афин.
   – А куда мы едем? – поинтересовался я.
   – Это не тюрьма, – ответил Джурич, – а что-то типа следственного изолятора временного содержания при полицейском управлении. Он пока еще не арестован, а просто задержан. Кстати, у нас, коллега, в этом плане есть очень хорошая зацепка.
   Вскоре мы подъехали к трехэтажному длинному зданию желтого цвета с декоративными решетками на окнах. Внешне нельзя было определить, что это тюрьма или следственный изолятор. Скорее, склад или офисное помещение, закрытое красивыми решетками от незаконного проникновения.
   Подойдя к проходной, Джурич предъявил свои документы. Затем я показал свой российский паспорт. Охранник, стоящий в дверях, проверил документы, кивнул и нажал на кнопку. Металлические ворота плавно раскрылись.
   Мы вошли в длинный коридор, затем свернули направо. Еще одна дверь, снова конвоир. Опять мы показали документы. Вскоре мы попали в большую комнату, разгороженную на две части то ли стеклом, то ли пластиком. Я догадался, что это была комната для свиданий. С одной стороны перегородки в маленьких кабинках сидели посетители, с другой стороны – арестованные или задержанные. У каждой кабинки находилась телефонная трубка. Это было средство для переговоров. У самого входа в комнату сидел полицейский с большой амбарной книгой.
   Джурич подошел к нему и предъявил документы. Полицейский раскрыл их и стал записывать что-то в книгу. Затем он вопросительно взглянул на меня. Я понял, что мне тоже нужно показать свои документы. Я достал из кармана свой российский паспорт и передал его в руки полицейскому. Тот недоверчиво посмотрел на обложку паспорта и на меня. Конечно, можно было понять его недоверие. На обложке было написано: «СССР». Там был герб страны, которой давно уже не существовало.
   Я пожал плечами. Гойко, уловив это, что-то объяснил на греческом языке. Наверное, он сказал, что мы до сих пор не поменяли паспорта на российские. Грек внимательно рассмотрел мой паспорт и записал данные, почему-то попросив назвать московский адрес. Я назвал его. Затем, не вернув мне документ, он показал рукой, что мы можем пройти.
   Мы сели в свободную кабинку. Я увидел, что дежурный нажал на кнопку, поднял телефонную трубку и стал звонить кому-то, наверное, для вызова Максима.
   Пока вели Максима, я осмотрел комнату. В ней, кроме нас, никого не было. Странно, подумал я, если мы попали во время свиданий, то в российских тюрьмах всегда очень много народу. Люди стоят в очереди на улице, чтобы попасть в эту комнату. Тут же – пустота.
   Я вопросительно посмотрел на адвоката и спросил, почему никого нет.
   – У нас нет проблемы с посещением, – ответил Джурич. – В любое время можно посещать арестованного, при этом не нужно спрашивать разрешения ни у следователя, ни у судьи. Таковы греческие законы.
   – Это нормальные законы цивилизованного мира, – улыбнулся я. – У нас же все ограничено по времени и по числу.
   Вскоре я увидел, как дверь открылась и в сопровождении полицейского появился Максим. Вид у него был неважный, усталый. Он подошел и слегка улыбнулся, жестом приветствуя меня. Затем, сев за столик, он взял телефонную трубку.
   – Кто этот мужчина? – тут же спросил он.
   – Это твой адвокат. Кстати, он говорит по-русски, – добавил я, предупредив, чтобы Максим обдумывал свои слова. – Так что у тебя случилось? Рассказывай.
   Максим начал рассказ:
   – Меня сначала развели на деньги, а потом подставили.
   – Погоди, давай по порядку...
   Но Максим перебил меня:
   – Ты связался по тому телефону, что я тебе оставил?
   – Да, конечно.
   – Что тебе сказали?
   – Чтобы я обязательно тебе помог. Вот, нанял адвоката. Я поддерживаю связь...
   – Не надо называть имен, – предупредил меня Максим.
   – Да, связь с этим человеком каждый день, он мне звонит или я ему.
   Максим удивленно посмотрел на меня. Я понял его удивление.
   – Но чаще он мне звонит, – добавил я, – на мобильный.
   – Хорошо. Вот что со мной случилось. В тот день с киоскером-полицейским мы приехали в тюрьму. Тюремщик, с которым меня познакомили, стал уверять, что он знал нашего героя. – Максим специально не назвал фамилию. – С ним я и должен был встретиться. Естественно, эта встреча была не безвозмездна. Я дал ему пять тысяч долларов...
   – Пять тысяч? – переспросил я.
   – Немало, да? После этого они ввели меня, показали парня, вот в таких же условиях, как мы с вами сейчас сидим. Я смотрю – это совсем не он.
   – Может быть, он как-то перевоплотился? – Я намекал на пластическую операцию.
   – Да ладно, там близко ничего нет! Парень сидел за угон машины, тоже наш соотечественник. И никакого отношения к нашему герою он не имеет. Я, соответственно, сразу претензии к тюремщику. Даже не вытерпел, за грудки его схватил. Давай, говорю, деньги, что же ты меня обманываешь?
   Вероятно, он сразу понял меня, сказал, что ошибка получилась, что его в последний момент перевели в другое место и что мы сейчас туда поедем. Дальше я ждал его у тюрьмы. К тому времени киоскер уже уехал. Я сижу в машине. Тюремщик закончил смену, вышел. Мы на моей машине поехали в сторону так называемой тюрьмы. Потом, когда уже подъехали, смотрю – колючая проволока, какие-то бараки, ангары, какие-то прожектора... Действительно, на зону похоже. Полицейский мне говорит: «Я тебя тут подожду, машину оставь и иди к проходной. Там тебе все расскажут». Я и пошел. Подхожу к проходной, называю себя, пытаюсь объясниться на английском... И тут меня задержали.
   – Кто?
   – Сначала американская военная полиция, я это на повязках прочел, а потом вызвали греков. Вот я и сижу теперь тут. Мне инкриминируют шпионаж. Это оказалась военная база. А я – русский шпион, – Максим развел руками, – незаконно пытавшийся проникнуть на нее. Короче, русский Джеймс Бонд...
   – Да, подставили тебя классически! И денежки возвращать не надо...
   – Да я его из-под земли достану!
   – Сначала тебе нужно отсюда выйти. Хорошо, что мне делать дальше?
   – Тебе нужно поддерживать связь с Москвой. Пусть они через свои каналы, через наших коллег постараются меня отсюда вытащить.
   – Условия-то здесь нормальные?
   – Да, это тебе не русская тюрьма.
   – Ну что ж, говори со своим адвокатом и рассказывай все ему, а я пока подумаю. – И я передал трубку Джуричу. Он стал разговаривать с Максимом и что-то записывать.
   У Максима мы пробыли почти два часа. Гойко записал все его показания. Я еще раз переговорил с ним.
   – Скажи, Максим, – спросил я, – ты ничего не говорил полицейским о цели нашего приезда?
   – Я ничего не говорил, но они обо всем знали.
   – Как знали? – удивился я. Теперь мне было непонятно, почему же, если они знали, что истинная цель нашего приезда – собрать материал о Солонике, никаких вопросов по этому поводу они мне не задавали и легко проглотили легенду о том, что мы с Максимом познакомились в гостинице случайно?
   Максим тоже пожал плечами:
   – Да, непонятно. Но они точно обо всем знали и контролировали каждый наш шаг.
   – Наверное, и белая «Хонда» – тоже их машина, – сказал я.
   – Какая белая «Хонда»?
   – Ладно, потом об этом. Завтра я обязательно постараюсь навестить тебя. А сегодня я попробую кое-что еще узнать, – сказал я, прощаясь с Максимом.
   Мы сели в машину и поехали в сторону Афин. Довезя меня до гостиницы, Джурич простился со мной, сказав при этом, что сейчас он поедет в контору готовить соответствующую жалобу для передачи в судебные органы об изменении меры пресечения Максиму.
   – Может быть, – сказал он, – понадобятся деньги для залога.
   Я, наклонившись, сказал:
   – Может быть, попробовать без залога. А эту сумму направить...
   – Нет, – покачал головой Гойко, – взятки у нас не берут. По крайней мере, я не знаю о таких фактах. Это достаточно законопослушная страна.
   Я открыл дверь в гостиничный номер и тут же услышал телефонный звонок. Я подумал, что это звонит Геннадий Михайлович. Но это оказалась Лика.
   – Ну как? Видел своего друга?
   Я не имел желания посвящать ее в подробности этого дела, поэтому ответил уклончиво.
   – Тебе нужно срочно поехать к Антону, – неожиданно сказала Лика. – Он собирается уезжать.
   – Хорошо, сейчас поеду. – И я положил трубку. Для меня было странным и подозрительным, почему Лика так интересуется моими делами и настаивает на встрече с Антоном. Но делать было нечего, нужно было собирать информацию.
   Я набрал номер мобильника Антона. Но его телефон молчал. Я сел в машину и поехал в сторону его ресторана.